Татьяна Алюшина 9 страница

Она стояла к нему спиной, в дорогом льняном светлом костюме – юбка в обтяжку до колен, жакетик с коротким рукавом, тоже, между прочим, в обтяжку, высокие каблуки, собранные в пучок под затылком волосы.

Попка, ножки, шея! Власову пришлось еще пару раз глубоко вздохнуть!

Ее реакция, когда она его увидела, стоила каких угодно денежных затрат и усилий! То, что выразило лицо Дарьи в первые мгновения, можно вручать главным призом мужчинам в Олимпийских играх!

И как она искренне призналась, освобождая его от сомнений, вопросов, подозрений: «А вдруг он ошибся? »

– Не знаю. Слишком неожиданно, слишком врасплох и всякие неприятные мысли от этого. И я о тебе думала!

И сразу все стало правильно и на своих местах!

Он повез ее на одно из производств в мясоперерабатывающий и колбасный комбинат, где ему надо было на месте решить с управляющим пару вопросов.

– Я буду тебе показывать и работать, так что первичную экскурсию проведем, решая мои задачи.

– Давай, – согласилась она.

Он с особым мужским удовлетворением наблюдал не сходившее с ее лица потрясение от увиденного. Начиная с того момента, когда она, высунувшись из окна джипа, разглядывала производственные постройки.

– Власов, мы, часом, не на германской вотчине?

– Нет. В среднерусской полосе. Но этот завод построен по ирландской технологии, а оснащен специальным европейским оборудованием.

И Дашка надолго замолчала, когда они одевались в стерилизационной комнате – бахилы, шапочки, длинные спецхалаты, перчатки и повязки на лицо, а он пояснял:

– Мы выпускаем продукты без применения химических компонентов и консервантов, поэтому повышенные требования к стерильности. А технологии изготовления колбасных и мясных продуктов нам пришлось брать шестидесятых годов совкового производства, когда не применялись тяжелые химические компоненты и консерванты. Ты знаешь, что в нынешних колбасных изделиях, даже очень дорогих и известных брендов, мясо составляет не более пятидесяти процентов? А в наших технологиях чистого мяса девяносто пять процентов.

Он перепоручил примолкшую Дарью начальнику цеха и ушел с управляющим в кабинет, разобравшись с вопросами за полчаса, забрал Дарью, так и молчавшую задумчиво.

– Следующим пунктом – офис, или правление, как привыкли называть мои колхознички. – И, присмотревшись к ней, спросил: – Даш, ты чего притихла?

– А я ведь тебя знаю, Власов! – выдала она обвинение, только непонятно кого. – Твои магазины стоят в гетто для богатых, на Рублевке, и еще в паре поселков той же ценовой значимости! Называются просто и незатейливо: «Продукты хозяйства Власова». Мы когда там работаем, домохозяйки заказчиков взахлеб, восторженно про твои продукты говорят. Я сама, пользуясь случаем, накупила для Лизки всякого. Мы с Катькой проверяли на всех детекторах – на нитраты, пестициды, консерванты, да на все – ноль! Цены у тебя, конечно, занебесные, но ведь фиг где купишь! Не ездить же за ними на Рублевку, да их там в момент раскупают!

– Я не понял, это что сейчас было? – усмехнулся он ее горячности. – Возмущение?

– Восхищение, с хорошей долей обиды! – тоном обманутого ребенка заявила Дашка.

– Почему обиды? – уже посмеивался он.

– Ну как я не докумекала?! Мне же показалось что‑ то знакомое, когда ты сказал, что занимаешься сельским хозяйством и фамилия твоя Власов!

– И что бы это изменило?

– Ну не знаю! Не чувствовала бы сейчас себя так глупо! Я же читала статью про твой агрокомплекс, целый разворот в журнале «Деньги», и интервью с тобой и запомнила, потому что чистые продукты – лекарство для Лизки! Как можно было не сообразить?! К тому же это что‑ то невероятное – полностью экологически чистое сельскохозяйственное производство!

– Даш, ты чего завелась‑ то? Ну, не вспомнила, и слава богу! Нам с тобой тогда это не надо было, – заявил он.

– Ладно, Власов! Я повозмущалась, с первым потрясением почти управилась, на себя еще сильно досадую, давай показывай дальше. Удивляй!

Он расхохотался от всей души, по‑ мальчишески радуясь ее высокой оценке, надеясь и дальше удивлять, похвастаться, что ли, и чувствуя рядом с ней такую небывалую полноту жизни!

А Дашка, поругав себя мысленно, решала «забить» и узнать как можно больше – ведь интересно до повизгивания внутреннего!

Внешний вид правления хоть и был облагорожен современной отделкой и радовал глаз дизайнерскими ухищрениями, но, слава богу, новомодностью не потрясал. Зато внутреннее содержание!.. Офис сорок восьмого этажа здания делового центра Москвы!

– Потакаете выпендрежу, господин Власов? – не удержалась от едкого замечания Дашка.

– Не без этого, – не переставал улыбаться он. – Но у меня здесь куча всяких переговорщиков. Иностранцы постоянно толкутся, надо марку держать!

Прошли через первую приемную, где при их появлении вскочила молоденькая девчушка, засмущавшаяся и заторопившаяся здороваться. Власов, кивнув ей на ходу, махнул рукой, чтоб не нервничала, и провел Дарью в основную приемную.

Ах ты ж боже мой! Вот здесь навстречу ему поспешила секретарша, вызвавшая у Дашки острый, кратковременный приступ ревности – чистой воды и направленности!

Длинноногая, холеная красавица в костюме от Кардена, с укладкой не менее чем в лореалевском салоне, неопределяемых возрастных рамок вокруг двадцати пяти, с цепким, просчитывающим взглядом, скользнувшим по Дарье с головы до ног, оценившим в три секунды и выводы сделавшим.

– Игорь Николаевич, – зачастила профессиональным тоном, – звонили из Минсельхоза, подтвердили встречу на пятнадцатое. Из приемной губернатора, уведомили о назначенном на послезавтра совещании по аграрному вопросу, вас просят присутствовать.

– Логистам звонили?

– Да. Проект нового договора у вас на столе. Через двадцать минут селекторное совещание. Все на местах, – она протянула ему документы, – тарифный план.

Власов взял и легонько подтолкнул Дарью вперед, распахнув перед ней дверь своего кабинета.

Красоту и стильность внутреннего убранства Дарья оценила высоко, но не без сарказма, не удержалась. Или что‑ то там за секретаршу, наше вам.

– Да‑ а, – протянула, разглядывая содержимое стеклянного стеллажа. – Зачем себя искусственно ограничивать? А, Власов? Или культуру высокого бизнеса в село?

– И то и другое, Даш, – подтвердил Власов и перешел на деловой тон, но без лишнего нажима. – Мне надо несколько звонков сделать, кое‑ что просмотреть, подписать, совещание с начальниками отделений провести, это минут сорок‑ пятьдесят, и мы поедем дальше.

– Тогда я пойду прогуляюсь, не буду тебе мешать, – проявила инициативу Дашка.

– Не надо тебе гулять, – отменил ее решение Власов, достал что‑ то из стеллажа и протянул Дарье. – Мне бы хотелось, чтобы ты побыла рядом. Вот, полистай, это брошюра о моем агрокомплексе, производствах, технологиях.

Даша взяла в руки толстенькую, как солидный журнал, брошюру, выполненную в великолепной полиграфии, с яркими подробными снимками. Власов протянул еще одну, поменьше, узкую, длинную, но такого же высокого уровня полиграфии.

– А это каталог того, что мы продаем, для покупателей. Посмотри, если возникнут вопросы, я потом отвечу. Чай, кофе, перекусить?

– Чай, зеленый, без добавок и, если можно, большую кружку, – огласила пожелание Дарья.

Она устроилась в гостевом углу кабинета для непротокольных переговоров, за низким столиком в удобном кожаном кресле, и с интересом погрузилась в изучение информации.

Секретарская красотуля принесла чай в большой кружке со сдержанным логотипом на боку. «Агрокомплекс «Хозяйство Власова». Девонька улыбнулась Дарье рабочей улыбкой, не поставленная в известность, каков статус гостьи, и затрудняясь с личными выводами, просто дежурила лицом.

«М‑ да! Не легко тебе, красотуля! » – подумала весело Дашка, но так, на секундочку, и забыла о девочке, увлекшись информацией.

Нет, ну на самом деле, как она могла не врубиться, что это тот самый Власов?! И ладно бы ее не касалась тема и род его занятий, так ведь касалась, да еще как!

Что значит выпасть из большого бизнеса! Шаг в сторону – и все! Как из науки! Не догонишь, не наверстаешь, тут же забываешь о вчерашней необходимости держать руку на финансовом пульсе большого бизнеса. Владеть огромным объемом информации, знать в лицо главных «игроков» в стране, а также второстепенных и запасных, их биографии, сферы интересов, передвижение денежных масс, лоббирующих «обслуживающих» членов, «судей» на поле, «тотализатор» игры – да все! От цвета унитаза в их сортирах до любимой комнатной собачки! Все в обойме финансового кровообращения страны. И хоть то, чем занимался Власов, не входило в сферу деятельности корпорации, где она работала, и отдаленно, но имена и деяния бизнесменов такого уровня знать было обязательным, как ингредиенты борща, который ты варишь. И кстати, сколько он уже в этом бизнесе?

Ну что теперь дребезжать‑ то! Ну, не узнала, не вспомнила, кто он такой, так, может, и на самом деле слава богу. В их Италии это знание только бы испортило красоту момента. Дашке бы стало жутко любопытно, она начала б вопросы задавать, выдергивая его из состояния отдыха.

Хорошо, что не узнала! И что интервью его по телевидению не видела и фотографий в журналах. Хорошо, что он был для нее просто Игорь Николаевич.

Кстати, очень непростой, жесткий, тяжелый, авторитарный мужик, держащий свое хозяйство, людей на ежесекундном контроле. Вон как проводит совещание – быстро, четко, строго, мгновенно принимая решения и отчитывая таким тоном, что даже у Дашки мурашки по спине испужные.

Как он вообще смог выдернуть для себя лично эти четыре итальянских дня?

– Все, Даш, поехали! – распорядился Власов, вставая из‑ за стола.

– Я могу это себе оставить? – махнула брошюрами она.

– Ну конечно, что ты спрашиваешь!

– Куда дальше?

– На базу, где вас поселили. Ужинать и отдыхать.

– А экскурсия?

– Обзорная по дороге, – обещал он, пропуская Дарью вперед из кабинета.

– Игорь Николаевич! – подхватилась со своего места секретарша, торопясь что‑ то сообщить.

– Амбар горит? – остановил ее порыв Власов холодным вопросом.

– Нет, – подрастерялась красотуля. – Никаких происшествий.

– Тогда на сегодня все вопросы к Иванцову!

И под локоток повел Дарью на выход, в машину. Она, подчиняясь, семенила за ним, прилагая усилия удержать рвущееся едкое замечаньице. Удержалась. И спросила о другом:

– Эти коттеджи, как я понимаю, твои, для любителей рыбалки?

– В основном для них, но приезжают люди и просто отдохнуть.

– Значит, у тебя «рыба в Каме была».

– Раньше нет, – рассказывал Власов, отъезжая от правления, – пришлось проводить серьезную работу. Чистить реку от самого истока, все впадающие в озеро родники, да и само озеро углублять, чистить. Ты и представить не можешь, какое количество мусора из озера и реки выгребли и вывезли! Я и сам не предполагал, что можно завалить небольшое озерцо таким количеством мусора. Туда же раньше народ со всей области ездил на отдых, места сказочные: сосновый лес, река, виды. Вот все, что жрали‑ пили годами, в озеро, реку и вокруг кидали. Тонны. Десятки КамАЗов. Я дурел, когда смотрел, что и сколько вывозят! Прочистили. Провели серьезную ирригацию лугов примыкающих, вычистили территорию, обнесли забором, охрану поставили, рыбу запустили – карп, форель, сделали современную базу отдыха с рыбалкой.

– А сейчас не бросают?

– Нет. За этим следит охрана. Заезжая на базу, отдыхающие подписывают договор, где указано, что купаться можно только в реке, а не в озере, бросать мусор нельзя, напиваться до дебоша, еще несколько запрещающих пунктов, за нарушение которых штраф, выдворение с базы и оплата за отдых не возвращается.

– И что, имелись прецеденты, когда выдворялись? – любопытствовала до потрохов Дашка.

– Вначале, как открылись. Сначала одна компания, а где‑ то через месяц еще одна. Набрались до беспамятства, бузить стали. Их охрана в машины погрузила, на стоянку, на развилке в двадцати километрах, отсюда отвезла, оставила там, пьяных, в собственных авто и прозвонилась гаишникам, сообщив, где и в каком состоянии господа «отдыхают». Все, после этого народная молва донесла до умов граждан по всей области, что у Власова не забухаешь.

– У тебя что здесь, сухой закон?

– Первые три года был, и жесткий. Теперь в этом нет необходимости. На всей территории хозяйства ни купить, ни сделать алкоголь нельзя. На базе выпивать не запрещается, но без вреда окружающей среде.

– Жестко! – уважительно заметила Дашка.

Они уже подъезжали к воротам базы, и Власов спросил в организационном порядке:

– Ты как предпочтешь, чтобы мы с твоей командой поужинали, или вдвоем посидим, на веранде твоего домика?

– Предпочту вдвоем, – не мучаясь решением, ответила Дашка. – Во‑ первых, у меня к тебе куча вопросов жгучей степени любопытства, во‑ вторых, я от них так за последнюю неделю устала! Они замечательные ребята, но отлынить от работы, пока я не вижу, для них святое. Только мне их проверить надо.

– Проверишь, – пообещал Власов, набрав номер на телефоне. – Кузьминична, ты нам стол на веранде первого номера накрой. – Послушал, что ему говорят, и переспросил Дарью: – Ты шашлык какой предпочтешь? Бараний, свиной или рыбу запеченную?

Дашка смотрела на него, и в ответ лицо ее расплывалось улыбкой со значением, а в глазах запрыгали чертики.

– Понял, – кивнул Власов, улыбнувшись ее «ответу», и распорядился: – Давай все. Отведаем! Веранда твоего домика тебя устроит для ужина?

– Наверное, я не видела. И домик‑ то сам не видела.

– Сейчас увидишь, – выходя из машины, пообещал Власов, обошел машину и открыл Дарье дверцу, протянув руку. – Я специально этот коттедж поставил, для мужиков своих, если приезжают больше чем дня на два‑ три, они любят посидеть там, хотя из моего дома вид на все четыре стороны не менее приятный.

– Слушай, нас ведь комары заедят, – поспевая за его широким шагом, поделилась сомнениями Дарья.

– Здесь нет комаров. По периметру всей базы стоят специальные установки противокомариные.

– А как же экологическая чистота природы?

– Соблюдается до запятой. Эти установки абсолютно экологичны, к тому же немного чистят воздух.

Власов про себя назвал тот вечер и полночи, что они просидели на веранде с Дарьей, «вечером первых откровений».

Они разговаривали почему‑ то тихими голосами, на приглушенных тонах, словно не хотели тревожить очарование ночного спокойствия, умиротворение, наполненное шумом ветерка в соснах, кваканьем лягушек, плеском воды, уханьем филина и ночных птиц.

Еще днем по его распоряжению в холодильник домика положили две бутылки сухого белого вина, кстати привезенного им из Италии.

Почему он решил не торопить события, бог знает. Хотя и очень хотелось.

Хотелось ему очень! Ее и всю!

Нормально так, по‑ мужски хотелось, и даже с перебором нормального естественного желания. Но он не был бы бойцом высшей лиги, если бы не умел справляться с этим, впрочем, как и со всем остальным.

И не пожалел, что сдержал свои желания и порывы. В какой‑ то момент он осознал, что ему легко, свободно и даже радостно душой рассказывать Дашке о себе, делясь прошлыми проблемами‑ сложностями, преодолением, опасными выборами и решениями.

Она, как никто, умела слушать.

И, как никто, умела рассказать.

Теплый «вечер первых откровений» с ароматом сосновой, нагретой за день хвои, вкусом итальянского вина и легким налетом сожаления, что они не встретились раньше. И странным озарением, что никто и никогда за все то время, что он занимается агропромом, так подробно, с истинным живым интересом и переживанием не интересовался его делом и тем, как ему это досталось.

И что ему никогда так не хотелось поделиться победами, достижениями и трудностями, преодолениями, как сейчас и только с ней, с Дарьей.

– А как на тебе кризис отразился? – приступила Дашка к вопросам, как только воздала все возможные восторги каждому блюду.

– Да практически никак. Я за пару месяцев до первого громыхалова погасил все краткосрочные кредиты. Расценок своих не снижал, продажи у меня не упали, госзаказ выполняю в полном объеме и сверх того. Да и потом, Даш, – с удовольствием полемизировал Власов, – ты же работала в крупнейшей корпорации и даже была назначена на должность руководителя высшего звена.

– Ну было такое, – неохотно согласилась Дарья.

– Значит, и ты, и я понимаем, что есть суть этот кризис, есть ли он вообще и для какой цели. Это даже неинтересно.

– А давно ты сельским хозяйством занялся?

– Девять лет.

– Слушай, Власов, – нырнула с головой и радостным внутренним визгом в выяснение Дашка, – я, конечно, не специалист в этой отрасли, но кое‑ что все же знаю. Например, что в Европе нет такого понятия, как сельское хозяйство, у них это понятие «агрокультура», то есть все в комплексе, в том числе и среда обитания человека, и они пользуются достаточно большим пакетом государственных дотационных поддержек. У нас же серьезно этой отраслью если и занимаются, то единицы, и окупаемость, если я не ошибаюсь, возможна только через десять‑ пятнадцать лет. То есть это глубоко убыточное производство, требующее колоссальных вложений. И при этом разговор идет о производствах с применением современных химико‑ технологических разработок. То есть хозяйство, в котором соблюдается абсолютная биоэкологическая чистота, – это утопия.

– Не совсем так. Если тебе интересно, я расскажу.

– Господи, Власов, ну конечно, мне интересно! – возмутилась необычайно Дарья.

Он улыбнулся этой ее горячности, искрящимся живым интересом глазам и с удовольствием принялся рассказывать:

– Про Европу и окупаемость ты абсолютно права. Если без глубоких финансово‑ экономических пояснений, не растекаясь по частностям, то ситуация в нашей стране такова, как ты знаешь, что все отрасли и ресурсы давно и прочно распределены, застолблены и поделены. Никаких переделов не намечается, да это и не нужно и даже опасно. Остается единственный ресурс, в котором еще можно что‑ то приобрести и застолбить, – это земля, земельные угодья. И здесь возникает два варианта возможных собственников – те, кто, купив, не вкладываются и не занимаются разработкой и освоением, приобщая земельные площади к основным активам капитала, как обеспечивающий ресурс. Это чисто финансовые группы, так называемые «электронные» игроки. А вторая группа возможных собственников – те, кто вкладывает средства и создает агропромышленное производство. А вот этих единицы, потому что позволить себе вложения такого уровня могут только очень крупные компании, осознанно идущие на долгосрочную окупаемость и убыточное производство в процессе становления. У нас в стране есть несколько серьезных финансово‑ производственных групп на этом рынке, которые создали и создают агрокультурные комплексы, в том числе с уклоном в натуральное земледелие и развитием этого направления. Но так, чтобы полностью перейти и соблюдать биоэкологическую чистоту всего комплекса производства, – пока только мое хозяйство. Есть несколько средних фермерских хозяйств, очень достойных.

– А у тебя как с окупаемостью?

– Ну, наше хозяйство уже окупилось.

– То есть у всех десять‑ пятнадцать лет, а ты, Власов, скорострел, лет за восемь управился? – уточнила Даша.

– Я просто начал раньше и в удачное время. Хотя по‑ хорошему надо было в году эдак девяносто седьмом‑ девяносто восьмом начинать. Но тогда у меня совсем иные интересы были, да и в те годы экологическая тема так остро не звучала.

– А как ты вообще в этой теме оказался?

– Не поверишь, – усмехнулся Власов, – на спор. Но если бы тогда, когда «забивался», хотя б на двадцать процентов представлял, во что ввязываюсь, ни за что бы на это дело не подписался! Вот ни в жизнь!

– Власов, Власов, мне безумно интересно! – сверкая глазами, аж подпрыгивала на месте Дашка. – Давай расскажи скорее!

Он подлил им в бокалы вина, улыбаясь, откинулся на спинку кресла и предупредил:

– Вообще‑ то тут без довольно длинной предыстории не обойтись.

– Я вся внимание и любопытство! Аудитория тебе внемлет, Власов! – заявила Дашка.

К окончанию службы они уже имели планы на троих, как дальше жить.

Получая письма от родных и друзей, парни аж стонали от досады: там, на гражданке, такие дела закручиваются, а они здесь тельники протирают!

Кооперация манила запахом капитализма и шальных денег.

Отсюда, с окраины страны, им казалось, что только вернись они на гражданку, и деньги сами собой в карманы полезут, да еще стопочками сложатся!

Словом, беспощадная ирония судьбы!

Уж кто‑ кто, а они‑ то точно знают, как правильно пользоваться этой кооперацией, пока она еще есть и дожидается их, своих героев. И принялись они составлять планы, так сказать, загодя, считая дни до увольнения.

– Мужики! – выдвигал идею Макс. – Нам надо всем троим двигать в Москву!

– И где мы там с Дагестаном жить будем? – сомневался осторожный Федька.

– У меня! Я родакам уже написал, что втроем приедем. – И принялся развивать свою идею: – Я уже все продумал! Восстанавливаемся в институты, на первый курс, вы переводом, вас же не отчислили! Подаете документы по профилю, переведут и зачислят за милую душу, как отслуживших льготников. И общаги выделят. На койко‑ место мы вас оформим, а жить будем у меня. И втроем дела делать! Ну что, Дагестан, как думаешь?

Так повелось и распределилось в их трио – Макс сыпал идеями, торопливостью решений, Федька его притормаживал, остужал, приводя аргументы невозможности реализации, но последнее слово всегда оставалось за Игорем, который взвешивал все за и против, просчитывал ситуации и выносил окончательный вердикт. Багор со Скоком его за это качество и умение просчитывать иногда Финансистом с почтением называли.

– Идея хорошая, – решил Власов. – Если где «капусту» и шинковать, так в Москве. И втроем вернее и безопаснее. К тому же ни Багру, ни мне особо светиться на родине пока не рекомендуется, хоть и прошло три года, но для верняка!

Постановили.

Приехали они в Москву, даже толком дембель не отгуляли. Попили три дня с родителями, родственниками и друзьями Макса – и за дело.

Скок оказался абсолютно прав: парней зачислили в институты и общаги дали, и поперли они с щенячьим глупым энтузиазмом деньги делать, не отдавая себе отчета, что называется это «накоплением первичного капитала».

И никто же не сказал мальчикам: «Осторожно, а то становится очевидным, что некоторые плоды запретны неспроста! »

Во что только не вдряпывались, постигая эту очевидность посредством опыта, шишек, и под какие только «раздачи» не попадали!

Ничего, прорвались! И успевали же все!

И учиться, и крутиться, и по бабам таскаться! Даже родителей Макса к основам частного бизнеса приобщили, усадив под телевизор собирать какие‑ то бусики, браслетики, шнягу всякую.

А тут – ек‑ макарек! Девяносто первый! Получите!

Виктор Павлович, отец Макса, рвался на баррикады, втроем уговорили, усадили за стол, бутылочку поставили – здесь посидим, по телику посмотрим!

Уж кто‑ кто, а они про народно‑ массовые выступления «задруживаться против стран» знали настолько хорошо и подробно, что лучше и не иметь таких знаний!

За делами новыми, переменами крутыми они развал Союза и «геть» коммунистической партии как‑ то особо и не отметили. До того ли?

Цены рухнули, ваучеры, приватизация, дикий рынок, он же Дикий Запад с отстрелом!

Парни в эту мутную «благодать» – с разбега и головкой вперед!

Тут родители Власова подняли тревогу нешуточную! Рэкет с бандюками крепчал, припомнив историю четырехлетней давности.

Лев Иосифович после погоревшего цеха слег надолго в больницу с тяжеленным инфарктом,

Игорь «свалил» служить, а отец покумекал, куда же деньги прятать, пока хозяин не оклемается. А на дворе восемьдесят седьмой год, фиг что купишь, так чтобы под ОБХСС и статью не угодить.

И батя надумал. Раздал взятки кому надо и купил кооперативную трехкомнатную квартиру, оформив на своего отца, ветерана войны.

А бандюки таки навестили родителей Власова в профилактических целях, как он и ожидал. Мама отыграла партию трагической уездной актрисы талантливо и с огоньком.

– Представляете? – делилась она возмущением с представителями криминального сообщества, пришедшими задавать вопросы. – Лев Иосифович в больнице! Говорят, его подпольный цех сожгли! Хорошо, хоть Игорь к нему в эти дни не ходил, зачеты сдавал, в институте сидел день и ночь. А потом его прямо из института в армию забрали. Мы с отцом возмущались, ругались в военкомате: как же так, у них в институте военная кафедра, а вы его прямо перед сессией забрали! Они дело подняли, и оказалось, что‑ то там напутали, но возвращать Игоря из армии отказались! Поздно, говорят! Нет, вы представляете?

– Да, суки! – искренне посочувствовал один из мордоворотов.

Чаем с пирожками угостились и отвалили, информацию если и проверяли, то не слишком усердно.

Лев Иосифович из больницы вышел. Отец тут же к нему, а там уж другие «посетители», хорошо отец их увидел, подходя к дому, и ноги незамеченным унес. А Льва Иосифовича хватанул второй инфаркт, и он совсем не мирно почил в бозе.

Отец Игорю на службу письмо: что делать? Надо наследников искать, им отдавать! А Игорь ему: не вздумай, узнают – получим и от тех и от других. Пока сами родственники не объявятся, сиди и не дыши на эту проблему.

А тут девяносто первый, страна приобрела устойчивый бордово‑ криминальный окрас, и родителей навестили по старой памяти, так, «на понт» взять, на всякий случай. Мол, откуда у вас квартирка‑ то кооперативная? Отец им документы – батя, как ветеран войны, за половину стоимости приобрел, а деньги всю жизнь копили, сыну квартиру сделать.

Приотстали, но намекнули, что разберутся. Наследники Льва Иосифовича уже давно и благополучно с его капиталом в Обетованной земле обосновались и об Игоре не вспоминали, а может, и не знали. Пришлось ему лететь во Владик, срочно квартиру продавать, да так, чтобы концов не нашли, со сложным обменом, переездом родителей в другой район.

Вернулся в Москву с капитальцем по тем временам немаленьким.

– Мужики, надо магазин покупать, – выложив деньги на стол, заявил Власов.

– Аукционы все на коммерческую недвижимость братки контролируют, – засомневался Федька.

– Да по фиг! – толканул Макс. – Купим что‑ нибудь, потом разбираться будем!

– Нет, – рулил Власов, – значит, фирму откроем одну, официальную, и пару левых «толкушек». Братки – это надолго. Хотим не хотим, но под кого‑ то идти придется – или под их крышу, или под ментовскую, что есть один фиг. Нам нужен магазин и нужны склады под опт. Склады арендуем, а вот магазин нужен свой. Добавим к этим деньгам то, что у нас есть, оставим только на товар. Скок, надо прояснить, какие бригады какой район контролируют, у тебя в этом сообществе друганы детства имеются, надо с ними под «поляну» посидеть, поболтать, чтоб район для магазина выбрать.

И понеслось!

И учились, и крутились, ну и без баб никак не обойдешься! Успевали!

В какие только аферы не лезли! Вспомнишь – волосы дыбом! Подставлялись, рисковали, такие «ляпы» поначалу делали, но ведь перли вперед.

Чем только не торговали!

И тушенкой, самолично наклеивая по ночам на складах этикетки, и запчастями, и шмотьем дешевым, и электроникой. А спирт «Рояль»? Это ж песня, гимн коммерции, мечта реализатора! А вагон с металлической проволокой, Максом на что‑ то обменянный и черт знает куда с развеселой историей проданный! А залежалый товар оптом за день продать?

Запросто! И это умеем! Обзваниваешь возможных покупателей:

– Вам надо?

– Не очень, но подумаем.

Подождал с часик‑ два, обзваниваешь этих же возможных покупателей, желательно с нетерпением в голосе:

– У вас это есть? Мы прошлый раз у вас брали, нам срочно надо!

Они утверждают, что есть в любом количестве, хоть завтра приходите, и тут же перезванивают вам:

– Вы предлагали, мы берем!

– Да, пожалуйста, только цена изменилась немного.

– Да берем, да за любую цену всю партию. Опля! Через два часа и договор подписали, и деньги получили. Торгуйте, ребята!

А тут фигак! По головушке девяносто третий!

Виктор Павлович вновь на баррикады собрался отстаивать свою гражданскую позицию.

– Какая позиция, батя! – бушевал Макс. – Там за власть борются, а народом, как баранами, прикрываются!

– Да что ты знаешь?! – кричал в ответ Виктор Павлович. – Вопрос стоит, будет ли в России демократия или нет!

– Да ни хрена он так не стоит! Трон мужики делят! Мы этого насмотрелись по самое не хочу!

– И где вы могли этого насмотреться?

– А ты думаешь, мы три года в пионерском лагере просидели, плавательный кружок посещая?! – орал Макс возмущенно.

– И с какой стороны вы участвовали? – сурово воспрошал у сына отец.

– С разнимающей, – ответил Власов и закрыл дискуссию. – Виктор Павлович, там будут стрелять!

– Ельцин сказал, что не допустит стрельбы! – убежденно настаивал Виктор Павлович.

– Стрелять там будут, и за милую душу! Все! Спор окончен! – отрезал Игорь.

Когда начали стрелять по Белому дому, они пили жестко, вспоминая то, что не очень хотелось вспоминать, а Власов выдал осоловелую, но работающую мысль:

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒