Татьяна Алюшина 8 страница

Да всем!

Власов Игорь Николаевич отличался от всех знакомых ей мужчин, как тигр от домашнего Барсика!

И вдруг, без предупреждений и подготовки, глядя, как он ловко снимает с крючков очередной улов, Дашка внезапно подумала: «Это мужчина моей жизни! »

И тут же она так испугалась этой мысли, что срочно затолкала ее куда подальше, приказав исчезнуть, не возникать и не напоминать о себе!

Разумеется, он победил! У нее сомнений на тему исхода соревнования не возникало, вот ни на мгновение. И они ели эту бесподобную рыбу, запивая вином победы, тень от скалы потихоньку наползала на столик, за которым они сидели, море плескалось под ногами, они смеялись, обсуждая его спортивную ловлю. И Дашка проживала такую щемящую красоту момента, что перехватывало дыхание, сбивая сердечный ритм. Что‑ то невероятное!

Они смеялись, когда возвращались назад, и Власов решил поплавать, а капитан восторженно замахал руками, выказывая итальянскую «уважуху». Власов уговаривал, не сильно настаивая, Дарью присоединиться к нему, а она отказывалась, смеясь, напоминая обещание обойтись без «выбрасывания за борт».

Они заедали его усталость после активного плавания копченой рыбой, от вкуса которой можно было язык проглотить, запивали вином, лениво о чем‑ то болтая, и Дарья, переполненная эмоциями, убаюканная покачиванием яхты, заснула.

Он поцеловал ей галантно руку у калитки, завалил презентами и уведомил о завтрашней поездке в Геную.

Дарья, устало передвигая ноги, вошла в дом, где была встречена воинствующей ожиданием Екатериной.

– Никакого спать! – грозно заявила Катька. – В кухню! Будешь подробничать деталями! Требую и настаиваю!

– Слушай, а пошли в сад, – предложила Дашка, понимая, что на этот раз не отвертеться. – У нас есть копченая рыба и бутылка холодного шампанского.

– Одобряю! – согласилась с предложением Катька.

Дашке пришлось «подробничать» рассказом о проведенных двух уже днях. Но она не обмолвилась и намеком про переживание чувства прекрасного, которым, казалось, переполнено все внутри, это представлялось ей настолько глубоко личным, интимным, тем, чем не делятся ни с кем.

– Так что?.. – спросила Катька. – Он тебе нравится?

– Он мне нравится, – утвердила Даша.

– И‑ и‑ и? – настаивала на продолжении сестра.

– Завтра мы едем в Геную, – не поддалась Дашка.

– И‑ и‑ и? – повторила Катька.

– Не надо «и», Кать, – попросила усталым тоном Дарья. – Я наслаждаюсь моментом. Он тоже. И это совершенно необычно, странно, как кисейное кружево прошлого, и здорово.

– И наслаждайся, Дашенька, – проникновенно пожелала Катя. – Наслаждайся!

И была их сказочная Генуя! Одна на двоих! Господи, как же это было необыкновенно!

Дарья очень любила этот город и не могла удержаться, делясь с Власовым этим чувством, эмоциями, рассказывая его историю, про здания, известных людей, исторические события.

Он внимательно, с большим интересом слушал, задавал вопросы, и его фирменная, немного снисходительная кривая улыбка не сходила с губ, сводя Дашку со всех умов, а в серо‑ голубых глазах плескался смех.

Она остановилась у витрины магазинчика, увидев шелковую, прозрачную шаль в серо‑ голубых тонах, с рисунком, изображавшим Геную, и засмотрелась, а Власов останавливаться не стал, зашел в магазин, купил эту шаль и принялся наматывать Даше на голову.

– Вы сегодня без шляпки, сейчас соорудим защиту от солнца.

Накрутил что‑ то невообразимое, Дашка хохотала, разглядывая себя в витринах, пока ветер не сорвал шаль с головы, и они побежали догонять, а поймал пожилой итальянец и вручил Даше со словами:

– Прекрасное обрамление для прекрасной синьорины, – и, поклонившись уважительно Власову, пошел дальше.

А Дашка тянула за собой Власова по улочкам, лесенкам, переулкам узеньким между домами, на площадь, где давали представление мимы и уличные циркачи, девочка играла на скрипке. И Дарья засмотрелась, а Власов куда‑ то исчез на несколько минут, вернулся и вручил ей расшитый веер и мороженое.

Мороженое стремительно таяло, Дарья сунула ему:

– Помогайте!

Он откусил большой кусок, Дарья запихала остатки себе в рот, и они смотрели друг на друга шутливо‑ перепуганными взглядами, проглатывая холодную массу, и пошли запивать горячим кофе.

И снова бродили, взявшись за руки, так естественно и романтично, и Дашка рассказывала, он слушал, они немного дурачились, шутили, заходили в старинные лавочки и магазины. Потом долго сидели на лавочке, любуясь потрясающей красоты видом. Гуляя, набрели на понравившееся обоим уютное кафе и решили там пообедать.

И в этом дне было столько хрустальной прозрачности, запаха, биения Средневековья и чего‑ то необычно нежного в них самих.

Она уговорила Власова на небольшую обзорную экскурсию на катере вдоль берега, где Дашку неожиданно отчитала на хорошем русском языке экскурсовод, и они хохотали до слез, сбежав на верхнюю палубу.

Дашка, как в сказке, ощущала непроходящую восторженную радость, легкость, которую, точно знала, Власов полностью с ней разделял, переживая те же чувства.

Он веселил ее до слез, рассказывая забавные истории, и засыпал подарками, игнорируя ее отказы и даже одно одноразовое выступление с серьезным видом, бесполезную попытку остановить его покупную необузданность.

Она видела, понимала, что он получает небывалое удовольствие от ее удивления‑ радости и благодарного приятия, когда вручал ей то маленькую марионетку‑ танцовщицу, то букетик цветов, то местные сладости, то замысловатый серебряный браслетик, еще один букет, понравившийся ему, и какую‑ то немыслимую кучу разнообразных сувениров с тематикой Генуи, и куклу для Лизы…

Пока Дашка не взмолилась прекратить все это!

На обратном пути в такси они заснули, переполненные эмоциями, уставшие от хождения, и проспали почти всю дорогу, и Дашка улыбалась во сне, положив голову ему на плечо и вдыхая его запах.

Ей тоже очень хотелось преподнести ему нечто необыкновенное, красивое, и она решила показать Власову чудесное место, в которое сама влюбилась с первого взгляда, и она заторопилась предложить, когда они прощались с ней традиционно у калитки. Он охотно согласился, поцеловал ей руку, завалил пакетами, букетами, придержал для нее калитку, пропуская.

Дашка буквально ввалилась в дом, встреченная наигранным ворчаньем:

– Скоро весь дом завалишь подарками и цветами!

– Ты это специально или нарочно? – пошутила Дашка, перегружая на Катьку половину ноши.

– Нарочно и немного специально! День удался, как я вижу!

– Да! Не спрашивай, спать пойду, завтра ранний подъем!

Дарья и в деревеньке взяла на себя функции экскурсовода и переводчика, и с большим удовольствием. Красотища этих мест была удивительной, неповторимой!

Власов все вдыхал воздух полной грудью, утверждая, что он пьянит, как вино. И принялся задавать множество серьезных вопросов про все: про разведение коз, и попросил показать производство сыров и колбас, и про выращивание винограда. Общительные радушные итальянцы водили их из дома в дом, показывая свое хозяйство, подробно рассказывая, как и что производят, отвели на ближайший виноградник и тоже задавали миллион вопросов Власову.

Дарья даже устала переводить, ходить, Власов тут же это заметил и спросил у нее, где бы они могли посидеть, отдохнуть. Она не успела ничего ответить, как деревенские зашумели, зазывая их за столы, которые по традиции здешнего гостеприимства уже накрыли для гостей женщины села.

Громко, шумно, безумно вкусно – как обычно для Италии.

И тут женщины запели старинную балладу, и у Дашки сжалось печалью сердце. Она наблюдала за Власовым, который смотрел вдаль на верхушки сосен, на горы, слушая капелльное многоголосие, и выражение его лица стало каким‑ то отстраненно‑ возвышенным, как прогретая солнцем грусть напоминания недоступного, а выражение глаз привычно нечитаемым, словно он смотрел в себя.

Они молчали всю обратную дорогу. А у Дашки внутри все звучало и звучало возвышенное многоголосие, как последний аккорд, песнь расставанию.

Он уезжал, и она уведомила, что придет проводить.

Дашка чуть не опоздала, прособиравшись, вдруг решив как‑ то особенно одеться, перерешив в процессе, в раздражении попробовав воплотить замысел, поругивая себя за копушество, и почти бежала к его гостинице.

Что‑ то с бегу принялась лепетать дежурно‑ благодарное, ненужно‑ суетное и наконец «добежала», тормознула и, отпив кофе, принесенный официантом, молчала, стараясь не смотреть на Власова.

Дашка чувствовала пустую никчемность слов прощания, которые испортили бы пережитое вместе очарование этих дней.

– Ну вот, Даша, мне пора, – поднялся он с места.

Дарья спустилась вместе с ним со ступенек кафе, портье уже уложил в машину его багаж, получил чаевые и отошел. И тут Дашка вспомнила о подарке.

– Ах да! – Она достала книгу, завернутую в пакет, и протянула ему. – Это вам.

Он вытащил книжку с большой осторожностью из пакета, рассмотрел обложку и спросил:

– Стянули у девочки Лизы?

Дашка заглянула ему в глаза, и они одновременно прочувствовали, проживали этот момент, в который кончилась их Италия.

– Нет, – ответила она. – Это новая. Я доделала ее здесь.

Он наклонился и поцеловал ей руку, и у Дашки защемило‑ защемило сердце, потому что это был не тот почтительный и легкий поцелуй, которым он в эти дни целовал ей руки. Это был поцелуй восхищения, искренней благодарности за проведенные дни и грустного прощания, как навсегда.

У Дашки что‑ то плакало внутри, она чувствовала эту сладко‑ горькую щемящую печаль от невозможности вернуть ушедшие дни, прожить еще раз.

Он поднял голову, посмотрел ей в глаза, разделяя ее грусть, легонько пожал руку и пошел к машине, распахнул дверцу и уже сделал движение садиться, а ей так сильно захотелось его поблагодарить, по‑ настоящему, так, чтобы он услышал и понял, и она окликнула:

– Власов!

Он обернулся, и Дарья поделилась благодарностью.

– Это было красиво! – с особым чувством сказала она.

Даша смотрела вслед увозящей машине и тихо благословила его.

Он подарил ей Италию, их Италию, одну на двоих. Он преподнес ей, как дар, воплощение прекрасной девчоночьей, всегда несбыточной мечты о красивости, романтическом истинном ухаживании! И окрасил тонким, изысканным и глубоким вкусом и ароматом позапрошлого века, уважительным «вы».

Он сотворил это чудо – их Италию в солнечно‑ голубых, искрящихся тонах, пронизанных тонкими переживаниями.

Они ни разу не заикнулись о чем‑ то дальнейшем, они не делились прошлой жизнью, они не сделали ни одной фотографии, запечатлевая в ином измерении эти дни.

И прожили четыре дня итальянских каникул, отпустив прошлое, не бренча регалиями и достижениями сегодняшними и не суетясь будущим, – полной мерой наслаждаясь каждым мгновением этих дней, совместными переживаниями, одним дыханием. И у них у обоих теперь есть и останется навсегда их Италия.

И эти четыре дня.

Дашка не могла уснуть ночью, она спустилась в сад, села на скамейку под розовым кустом, прикрыла глаза и позволила тихой печали протекать через себя, как теплый солнечный луч в раскрашенной всеми красками уходящей осени.

Дашка плакала, проживая воспоминаниями эту Италию, хорошо Катьки рядом нет, а то начала бы пугаться ее слез, суетиться, расспрашивать. А этой их Италией Дарья не могла ни с кем делиться, кроме одного человека – участника, так не дававшегося Лизке определения: «непосредственного».

Пользуясь Катькиным отсутствием и отдельной палатой, то бишь без свидетелей, Дашка потихоньку начала ходить, хотя эти переползания лишь условно можно было назвать ходьбой.

Держась левой рукой за койку, она пробовала передвигаться вокруг кровати, стараясь не сильно наступать на загипсованную ногу, не тревожить загипсованное плечо и перетянутые ребра. Еще то «спортивное» занятие!

Больно, страшно, швы чешутся, под гипсом чешется вообще немилосердно, а ребра напоминают о себе при каждом движении!

«Красота, среди бегущих первых нет и отстающих! »

За данным занятием, в момент экстремального трюка – отцепиться от бортика кровати и перековылять со страхом к тумбочке, была застигнута Антоном Ивановичем.

– Молодец! – похвалил он, посекретничал:

– Вообще, после таких травм и при ослабленном организме и таком сотрясении не рекомендуется, но, как не мальчик в профессии, скажу тебе: чем больше будешь двигаться, тем скорее поправишься, только двигаться тоже надо грамотно. Давай‑ ка я тебе покажу!

Он показал, как правильно, поводил ее, поддерживая, по палате, помог лечь и осмотрел.

– Ну что, Дарья Васильевна! – вынес бодрый, оптимистичный вердикт он. – Молодцом! Завтра гипс плечевой снимем, швы затянулись великолепно! Думаю, надо пригласить пластического хирурга, чтобы он пошлифовал, убрал шрамчики мелкие от порезов. Ну, это на следующей неделе. И что?

– Что? – не поняла Дашка.

– Через недельку‑ дней десять – на выписку, красавица! Гипс с ноги, может, и снимем, осторожненько с головой, еще тяжело будет, такие сотрясения быстро не проходят. Ну, я тебе все подробненько распишу при выписке.

– В Италию можно лететь? – спросила Дашка с надеждой.

– Сбрендила? – по‑ простецки возмутился он. – Какое лететь? Какая Италия? Дома в кроватке, и по квартире чапать с повышенной осторожностью!

– Ну, дома так дома, – вздохнула Дашка.

Кстати, вопросец‑ то насущный! Бабушка с Лидией Ивановной вполне еще бодры и веселы, но не до такой степени, чтобы за ней плотно и постоянно ухаживать. Значит, придется Катьке в Москве сидеть. Фигово. Совсем Даше этого не хотелось.

Ну что ж! Домой доберется, там решит, что делать дальше.

И, радуясь хорошим медицинским новостям, Дарья погружалась в следующие воспоминания, как наяву.

Где‑ то через неделю после отъезда Власова Дарье позвонила начальница Татьяна Анатольевна, с ходу ошарашив напором, новостями и требованиями:

– Дарья, ты должна прилететь!

– Что, пожар на Спасской башне или матросы взяли Кронштадт? – заранее зная ответ, пыталась по инерции отшучиваться она.

– Что‑ то вроде этого, – не изменила деловитости тона Татьяна. – У нас большой заказ на выезд через неделю!

Они хорошо друг друга понимали, обоюдно уважали, являли прекрасный тандем и даже осторожно дружили, не переступая определенных рамок взаимного делового партнерства.

– Насколько большой? – смирилась с неизбежным Дашка.

– Летний лагерь детского дома, младшие группы. – И пожаловалась: – Черт знает где, Даш! Около пятисот километров от Москвы!

– А на фига так сложно? – включилась в проблему Даша. – Что у них там своих аниматоров нет?

– Да господь их знает! – сетовала Татьяна. – Заказ спонсирует кто‑ то из местных «кексов» богатых. Анонимно. И почему‑ то ему именно мы понадобились! То ли сам из Москвы, а там бизнес, то ли друзья московские про нас рассказали. Да и не суть! Нам‑ то какая разница? Заказ большой, предоплата поступила, все расходы плюс очень нехилый бонус за дальность выезда да еще размещение и питание за их счет. Так что, Даш, жду тебя через три дня максимум! Надо все посчитать, подготовить. Заказ‑ то на три дня: день приезда, вечернее выступление, полный следующий день, утренник на третий день и отъезд. Прикинула?

– Стахановская вахта! – вздохнула Дашка.

– Вот и я о том же! Давай, давай, собирайся!

Москва встретила прохладой, брызнув в лицо мелким дождичком, напомнив о далекой, казалось бы, осени, поддерживая в Дашке печальное настроение, приправленное легкой раздражительностью, которую она, не сумев сдержать, немного излила на бабушку и Лидию Ивановну.

– Ну что вы в Москве сидите одни? А мы там переживаем! Давно пора быть в Италии!

– Дашенька, так ведь как раз жара начинается, – пыталась утихомирить ее бабушка.

– А здесь, можно подумать, Ямало‑ Ненецкий округ будет в июле! Только жара в Москве и жара в Италии – большая разница! В саду будете сидеть, в доме кондиционеры, по набережной гулять, морским воздухом дышать!

– Ну, не шуми, не шуми, – обнимала ее бабуля. – Мы надумали с Лидушей ехать и с Ритой уже все обсудили.

– И слава богу! – успокаивалась в родных теплых объятиях Дашка.

– Вот ты дела свои сделаешь, и поедем вместе.

Дашка сомневалась, что теперь сможет вырваться обратно. Раз приехала, то уж извини! Да и Татьяне надо отдохнуть, отпуск отгулять. Может, через месяц‑ полтора? Ну, посмотрим!

Дарья с головой окунулась в дела, перекраивая графики, набирая еще одну, пятую, временную группу на замену, спешным образом разрабатывая сценарий для выезда, уточняя детали с директором лагеря – жилье, прибытие‑ убытие, питание, расписание жизни детей, моталась по пошивочным цехам за костюмами и прочая, прочая…

Она решила взять две группы по пять человек: Оксана, Лена, Элла, Люда и Гришка – техник‑ компьютерщик, ответственный за спецэффекты, в одной, и Ольга, Ира, Маша, Олег и техник Саша – в другой.

Впрочем, на большие мероприятия именно они и ездили, как самые опытные и профессиональные. Гришка Комаров, работавший на фирме еще до Дарьиного прихода, единственный, кто позволял себе обращение к Дарье на «ты» и по имени, как самый лелеемый гений‑ компьютерщик, творивший чудеса, ну и просто бытовой балбес. Остальным «ты» разрешалось, но по имени‑ отчеству.

В их автопарке имелось три «газели» и мини‑ автобус «мерседес», все разрисованные аэрографией яркими картинками мультяшных персонажей, сказочными деревьями, с логотипом названия их фирмы. Даже в самую противную погоду люди оборачивались, когда проезжали мимо их машины, и улыбались. Приятно!

В редкие большие выезды, когда с группой ездила Дарья, они всегда брали автобус, где она занимала «начальственное» место – первое двойное сиденье, сразу за кабиной водителя, обращенное лицом к салону. Для нее слесари укрепили там небольшой столик, на котором она раскладывала бумаги и, не давая ребятам сачковать в дороге, выверяла сценарии по времени, прокатывая слабые места.

Гришка, как правило, игнорировал наставления, усевшись на свое «коронное» место на последнем двойном сиденье у окна и тут же открывая свой ноутбук. Но если Дарья пребывала не в восторге от «сырой» работы, то ему доставалось начальственного гнева вместе со всеми, будь здоров!

Выезд назначили на шесть утра, чтобы успеть добраться, разместиться, наладить аппаратуру, оформить площадку и дать первое представление.

Лагерь им понравился всем без исключения, сразу, как только автобус въехал в приветственно распахнутые ворота. Место, где он располагался, было необычайно живописным – небольшая хвойная роща на холме, песчаный пляж у речки, большие футбольные и волейбольные поля, деревья, растущие по всей территории, цветники, клумбы, детские площадки, ухоженные современные здания, дорожки с подсветкой – красота!

– Выбирайте, где вам нужно, – широким жестом обвела всю территорию директор Мария Семеновна. – В здании у нас есть небольшой концертный зал и большие игровые комнаты. Идемте, Дарья Васильевна, я проведу вас по лагерю, и решите, какое место выбрать на воздухе.

– У вас дети какого возраста?

– Разного, в основном малыши дошкольники, школьников до десяти лет меньше. Старшие дети нашего дома ездят в другой лагерь, шефский, с обучающим уклоном.

Собственно, Дарья была уведомлена об этом, но решила уточнить еще раз. Не помешает. В своей работе ей неоднократно приходилось сталкиваться с «сюрпризами» – заказывают мероприятие, утверждая: маленькие детки, выясняешь возраст – семь‑ восемь лет, приезжаешь на место – привет! Десять‑ одиннадцать лет детям! И перекраиваешь на ходу весь сценарий и план проведения! Экономят богатеи, чтоб им кредит не погасить! Расценки‑ то разные по возрастам.

Отобрав площадки для места проведения представлений и игр, согласовав еще раз расписание с Марией Семеновной, Дарья пошла проверять, как разместилась ее команда. И обнаружила два подививших факта: первое – проверять надо не идти, а ехать довольно далеко от лагеря, и второе – да как на курорте разместились!

Она недоуменно рассматривала небольшую базу отдыха. Четыре двухэтажных современных, стильных коттеджа, стоящие между сосновым редким бором, недалеко от берега живописного овального озера с множеством мосточков для ловли рыбы, несколько открытых беседок со столами, лавками и даже посудными шкафчиками, две капитально выложенные кирпичом, под крышами зоны барбекю и шашлычной и в дальнем конце, где из озера вытекала небольшая речушка, двухэтажная баня.

– Однако! – заметила Дарья.

И еще более приятно удивилась, зайдя в один из домиков. Три двухместные спальные комнаты на втором этаже, с небольшим туалетом и умывальником, большая просторная гостиная‑ кухня с выходящей в нее дверью еще одной спальни с двухместной кроватью и дверь из ванной и туалета. Плазменная панель, видео, огромный стол, диван, кресло, стулья, небольшой, оборудованный всей необходимой техникой кухонный уголок, красивый буфет с посудой.

– Не расслабляться! – обойдя все помещения, предупредила Дарья. – Не на отдыхе! Я понимаю, сервис неожиданно хорош, соблазны крепчают и манят, придется потерпеть! Девочки, работать!

И отправилась проверять мужчин в коттедже‑ близнеце.

– Дарь Васильна, – отрапортовал Олег, – мы разместились, кормить будут через полчаса в столовой лагеря, и здесь офигенно классно!

– Ра‑ бо‑ тать! – по слогам с нажимом остановила Даша восторги. – Всем и быстро!

– Да, Дарья, тебе выделили пятый коттедж, – сказал Гришка.

– Я видела только четыре.

– Твой там, ближе к бане, отсюда не видно. Мы твои вещи отнесли. Там покруче, чем у нас, для начальников, видимо, домик. И место зашибись!

– Все! – распорядилась Дарья. – Быстро в автобус!

Комфортные условия для отдыха, да еще с таким размахом, – это трюк небывалой щедрости, неожиданно приятный и небывало радующий, но икру на хлебе с маслом надо отрабатывать! И она гоняла ребят с особым пристрастием и требовательностью.

За пять минут до начала представления, в комнате, которую им отвели для реквизита и гримерной, Даша, тысяча первый раз перепроверив детали, напоследок предупредила:

– Они ждут спонсора, заказавшего проведение наших выступлений, с особым волнением и эмоциональным стеснением у грудях!

– Кто такой? – спросил Олег.

– Не знаю. Анонимный ком с горы. Напоминаю и предупреждаю особо трепещущих перед богатыми. Элла, Оля! Работаем только на детей! Никаких при‑ хе‑ хе и наигрышей на олигарха местного разлива! – сурово наставляла она.

– Ну кто он такой? – канючила снедаемая любопытством Машка. – Ну хоть намекни, Дарь Васильна, ты же знаешь наверняка!

– Видимо, – раздался за спиной Даши знакомый до печали голос, – ком с горы и олигарх местного разлива – это я.

Дарья резко развернулась, так что у нее повылетали листы из папки, которую она держала в руке.

– Власов, – выдохнула она потрясенно.

– Здравствуйте, Дарья Васильевна, – одарил он своей кривой усмешкой.

Дашка молчала, переживая временный стоп‑ кадр, не очень соображая, что говорить‑ то надо, оторопело уставившись на Власова.

Ну нельзя! Вот нельзя быть таким ошеломляюще потрясающим мужчиной! Надо какой‑ нибудь закон придумать, запрещающий так выглядеть, так двигаться, так улыбаться, говорить, ходить, пахнуть, смотреть, рассылая металлические искорки веселья из глаз, и так действовать на нее!

В абсолютной повисшей тишине кто‑ то уронил какой‑ то предмет, и он, упав с громким звоном, покатился по полу.

Дарья моргнула и пришла в себя.

– Здравствуйте, Игорь Николаевич, – холодным, официальным тоном поздоровалась она.

И развернулась назад к ребятам, по выражению лиц которых поняла срочную необходимость надавать моральных тумаков и направить в рабочее русло подчиненных.

– Это Игорь Николаевич Власов, – представила тем же холодно‑ официальным тоном Дарья. – Как выяснилось, наш наниматель. А теперь, господа, будьте любезны приступить к своим обязанностям. – И, добавив металла в голосе, наподдавала: – Гриша, Саша, немедленно за сцену! Начали отсчет! Девочки, собрались!

– Не буду вам мешать, – сказал Власов за ее спиной и вышел из гримерки.

– Дарь Васильна, а кто он? – шепотом спросила Люся.

– Людмила! – звенела начальственным гневом Дарья. – Лишу премии!

Даша стояла сбоку игровой площадки, где работали ребята, заняв позицию, с которой просматривалось все действие.

Власов, сидевший в первом ряду установленных для зрителей стульев, рядом с Марией Семеновной, приглашающим жестом указал Дарье на соседний свободный стул, Дашка покачала головой и указала на папку в руке: работаю, мол, не могу.

Он чуть наклонил понимающе голову и переключил свое внимание на происходящее действо. Больше он в ее сторону не смотрел, это Дашка точно знала, постоянно краем глаза наблюдая за ним.

Представление откатали блестяще!

Далее по сценарию следовали подвижные игры, которые должны были завершиться праздничным ужином ребятишек – у одного мальчика сегодня был день рождения. Дарья успевала следить за всем происходящим, перемещаясь с одного места на другое, позволила себе немного расслабиться, довольная безупречным исполнением всех задумок и сценария.

– Мне понравилось, – услышала она голос Власова сзади. – Твои ребята здорово работают.

– Спасибо, Игорь Николаевич, – поблагодарила она, не поворачиваясь и продолжая наблюдение. – Это замечательно, что вам понравилось, вы же заказчик.

– По‑ моему, ты дуешься, – наклонившись вперед, сказал он ей на ухо.

– Власов! – требовательно‑ недовольно спросила она, так и не повернувшись. – Ты зачем меня из Италии выдернул?

– Примем за версию: соскучился, – усмехнулся он.

– Не стоило так тратиться, Игорь Николаевич, – вредничая и демонстративно не поворачиваясь к нему, холодила голосом Дарья. – Через пять дней, по окончании отпуска, я бы прилетела в Москву. Вам бы обошлось гораздо дешевле просто встретиться со мной там.

– Даш, в чем дело? – не самым благостным тоном спросил он.

Дарья повернулась наконец к нему лицом, тяжко вздохнула и призналась:

– Не знаю. Слишком неожиданно, слишком врасплох и всякие неприятные мысли из‑ за этого. – Она помолчала и, глядя куда‑ то на его подбородок, призналась: – И я думала о тебе.

– Я тоже о тебе думал, – усмехнулся Власов и распорядился: – Поехали.

– Куда? – активно удивилась она.

– Покажу тебе свое хозяйство.

– Я не могу, у меня работа! – уверяла его Дарья. – Еще часа полтора. День рождения, потом проследить, чтобы все собрали, разложили, ужином моих накормили, вечерний разбор полетов и еще раз проверить, чтобы выпивон не устроили. Завтра целый день плотной работы!

– Они прекрасно справятся без тебя! – взяв ее за локоть, увлекал за собой Власов. – Ужин для них уже готовят мои деревенские – и с шашлыком, и с баней. Спиртного у меня в хозяйстве нет, так что, если и будут пить, только то, что привезли с собой. Думаю, при такой строгой начальнице они вряд ли много привезли. А разбор полетов устроишь завтра вечером, скопом за два дня.

И, пользуясь замешательством Дарьи от такого напора, он повел ее к своей машине.

Промучившись, ворочаясь с боку на бок, уж все дела в голове перебрав завтрашние и поняв, что не заснет, Власов встал и спустился вниз, на первый этаж, налил себе пятьдесят граммов коньяка – испытанное средство вот в такие нападающие крайне редко, беспокойные бессонницы.

«Дашка, наверное, не спит», – почему‑ то подумал, посмотрел на часы – второй час ночи.

Посомневался пару минут и набрал номер. Два‑ три гудка ее не разбудят, если спит. Два‑ три гудка, не дольше!

Она ответила после первого.

– Власов, ты чего не спишь? – веселым голосом отозвалась Даша.

– А ты чего? Кошмары? – обеспокоился Игорь.

– Нет. Изгнаны тобою напрочь. Не сплю вот, мысли всякие думаю.

– Не надо тебе всякие мысли думать, – улыбался он, – тебе спать надо и выздоравливать.

– А я хорошие мысли думаю. Вспомнила, как ты напугал меня, оказавшись заказчиком!

– Ты лучше спи, Даш, потом вместе вспоминать будем.

– Ладно, – вздохнула она, – уговорил.

– Все. Пока. Спи, – распорядился он в последний раз.

Власов смотрел в широкий стакан, на дне которого темной янтарной полоской просвечивался коньяк, и улыбался, думая, что они с ней сейчас вспоминают одно и то же.

Сразу по приезде из Италии он нашел в Интернете фирму, где работала Дарья, выяснил условия, расценки. Позвонил и, перебив менее значительные заказы, сдвинув все их графики силой оплаты, застолбил свой, сделав упор на требование серьезного контроля за качеством проведения мероприятия.

– Конечно! – уверили его, – На такие большие заказы всегда выезжает наш исполнительный директор.

Удостоверившись в Дашкином обязательном участии, все дальнейшие переговоры поручил Марии Семеновне с требованием сохранения своей анонимности.

Он волновался, сам удивляясь себе.

И даже пришлось пару раз глубоко вздохнуть остужая ожидание перед дверью гримерки. И еще раз остужать, теперь уж окриком мысленным, когда увидел Дашку, выслушивая ее наставительную речь.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒