![]()
|
|||||||
Annotation 4 страница – С КЕМ ты провела их? – У Дилла дёрнулся глаз, а Бобби вдруг резко встал, держась за стол, и мрачно опустился обратно. – Только не говори, пожалуйста, не говори, что вы с ним… что ты и он… Неделю! Не могу поверить! – Кажется, впервые в жизни в глазах ребят был искренний ужас. Такого я не видела раньше даже под обстрелом. Очень подмывало сказать: «Ладно, не скажу» – и опустить глаза с целомудренной улыбкой. А потом «незаметно» мечтательно зависнуть, чтобы соображали, сволочи, что я тоже, между прочим, ещё «ничего», а не вечный объект для их подколок и насмешек. Но я не стала. – А это не твоё дело, тощатина кривоногая, – отмахнулась от него. И это было, конечно, неправдой, а нашего экстремала это ничуть не тронуло. Поэтому рявкнула: – Ты за кого меня принимаешь, сморчок-переросток?! Дилл выставил руки вперёд, всё ещё тараща глаза: – Ладно-ладно, – примирительно помахал на меня. – Это их светлость тебя так разговаривать научил? Зыркнула зверски, но замолчала. Их светлость? Какого дрэка?! – Что значит «их светлость», Диллан? – спросила тихим елейным голосом, хоть и сквозь зубы. – Давай же, напугай меня. – Ты реально не в курсе? – В курсе чего? – Грэм Лэррингтон? – Грэм Лэррингтон, – повторила, кивая. – Карри, включи мозги, дорогая, не позорь меня. – Дилл умоляюще скривил лицо. – Или ты сейчас же говоришь, в чём дело, или из сморчка стремительно эволюционируешь в «дедушкин табак». Причём тот, который уже пыкнул, – пригрозила на полном серьёзе, обиженно демонстрируя вполне крепкий кулак. То, что против них обоих у меня нет ни единого шанса, я понимала прекрасно. Зато нервы криками портить умела отлично. – Не в правилах Карри строить из себя дуру, Дилл, – резко заметил Роберт и сощурил недобро глаза. – Грэм Лэррингтон, Карри, напрягись, мышка, – звонко шлёпнул ладонью по столу и поднялся рывком, так, что аккуратно зачёсанные назад мокрые русые кудряшки растрепались. – Бобби, я и правда чувствую себя дурой, но, заяц, я действительно не знаю, – прошептала испуганно. – Он какой-то военный. Возможно, даже непростой. В этом я почти уверена. Но это всё, что мне известно. С ним мы не пересекались. И в той операции он не участвовал, – и добавила совсем тихо: – Думаю, я бы запомнила. Бобби и Дилл коротко переглянулись. – Герцог Лэррингтонский – восьмой в ряду наследования… – Диллан по-прежнему смотрел точно в глаза Бобби. И меня то ли облило ледяной водой, то ли осыпало тонкими острыми иголками. Я застонала и неровно опустилась на стул. – Дрэк… – тихим шёпотом. Это всё, на что меня хватило. – И я не могу поверить, что ты, известнейший военный корреспондент, уважаемый обозреватель, не слышала о нём. – Он повернулся ко мне и наклонился над столом, уперевшись в него кулаками. – Карри? – Дрэ-э-эк, – простонала я снова и уронила голову на сложенные на столе руки. Лэррингтон и Лэррингтонский! Как я могла не связать это? – Вот почему он мне не верил, – пробубнила в столешницу из абсолютного шока. – Вот почему допрашивал и глумился… – Эта родовитая задница глумилась над тобой? – Бобби немедленно озверел. – Нет! – Я дёрнулась слишком резко, и парни как по команде совершенно одинаково вскинули брови. – Он решил, что я притащилась в этот дурацкий посёлок специально, чтобы собрать информацию, или для провокации, чтобы сфабриковать сюжетец! Какого именно рода, ты понимаешь, думаю. – Что он сделал? – Бобби сильно дёрнул меня за руку, страшно сжав зубы. Дилл сложил руки на груди и выглядел не менее грозно. А яростный Роберт, оказывается, красавчик. Подсохшие уже волосы разметались светлыми длинными кудряшками по пылающему лицу. – Он воспользовался ситуацией? Как? Что он сделал с тобой, Карри?! – Если скажу, убьёт меня, что ли? – Ничего, – отняла у него руку с опаской. – Ничего, только спас мою дурацкую жизнь, и все, – взволнованно покачала головой. Мы все втроём сейчас слишком сильно были на взводе. – И Роба с Мэрин в больницу отправил. А потом меня – к слепой тётке, – и почти выкрикнула: – Я жила у неё! Бобби громко выдохнул и взлохматил и без того совершенно беспорядочные кудри. – Почему ты не могла подать знак, где ты? Разве трудно было… – Я потеряла в снегу телефон. Там был шторм, – ответила, отчаянно пытаясь сообразить, что же теперь делать. Как же я могла не понять? Не вспомнить… Дрэк-дрэк-дрэк. – Тогда это что? – Бобби схватил мою трубку и легонько подкинул на столе. – Телефон, – откликнулась равнодушно. Как же так? Неужели ты будешь создавать мне проблемы даже «после»? – Я вижу, что телефон! Почему ты не позвонила, Карри?! – требовательно выкрикнул мой оператор. – Полегче, Боб! Мы все перенервничали. Но сейчас всё в порядке. Уже всё в порядке. Так ведь, Карри? – Диллан убедительно посмотрел мне в глаза. – Конечно, в порядке. Да что с вами такое? – Странная реакция в очень мирной ситуации. – Всё хорошо, Бобби, и я вернулась целая и невредимая. И даже вполне отдохнувшая. – Унявшийся было Роберт снова напрягся. И я поспешила успокоить: – Мне нечего было делать четыре дня. Я просто отдыхала, – погладила его по руке. Кажется, ребята действительно волновались. – Ты провела с ним четыре дня… – надсадным шепотом повторил Бобби. – Да что с тобой?! – Это было похуже допроса Лэррингтона. – Я только гуляла, читала и спала! – Ты вернулась такая живая, и… у тебя всё ещё горят глаза, Карри, – горько и обиженно обвинил Бобби. – Да потому что, когда тебя, невзирая на лыжные штаны и отсутствие косметики, упорно продолжают называть «госпожой», знаешь ли, вспоминаешь о том, что ты не левый придаток Бо́ рага, а женщина, твою мать! От вас же такого не дождёшься! А там Тэрридан, боже, я даже не знаю, имя это или фамилия, руку мне подавал, чтобы я из машины вышла! Естественно, будешь светить, как долбаный прожектор. Хоть раз в жизни услышать! Почувствовать, как нормальные люди с девушкой разговаривают. – Бобби медленно выпрямился, а Дилл нервно переступил с ноги на ногу. Я же орала всё распаляясь, бесстыдно пользуясь сразу последним средством в собственном арсенале. Почему сразу? А потому что сил на игры после шокирующих новостей уже не осталось. Внутри всё дрожало, и сердце просилось прочь. А ещё было почти больно. За свою глупость. – И ты… не спала с ним… – Бобби был не уверен и зол. – Знаешь, если бы у меня были хоть какие-то силы, я бы тебе так влепила по морде, – пообещала устало. – Но, к твоему счастью, я просто подыхаю после перелёта и переезда, а ещё хочу в душ и домой, поэтому избавь меня от своего общества. Вот прошу, – сказала теперь с жаром, прижав к груди руки. Какого дрэка я вообще оправдываюсь?! Знаю какого… Тот самый дрэк тебя подери, Грэм Лэррингтон. – Уйдите оба, пока я не наговорила гадостей. И не трогайте меня, пока не успокоюсь, – прошипела уже вдогонку двум долговязым фигурам. Диллан вернулся спустя пару секунд. Заглянул в дверь: – Отвезти тебя домой? – И добавил, старательно не улыбаясь: – Госпожа Карри. – Убила бы. – Ты можешь, – охотно согласился Дилл, освобождая выход. – Только быстро. А то я буду рыдать в пути, себя демонстративно жалея. Насмешка немедленно уступила место немому ужасу. – Кто довёл, тот и расхлёбывает, – бросила мрачно и вышла из кабинета, захватив рабочий компьютер. И вроде нет повода сказать, что сволочи, беспокоились же. А на душе так гадко… Почему я не сказала им правду? – Твоя светлость, да что с тобой? Грэм тряхнул головой, удивлённо сфокусировал взгляд. Ответил через секунду: – Ещё раз данные разведки перепроверь. Не нравится мне. Недостаточно этих двух эпизодов для анализа. Даже вероятности ошибки допустить нельзя… Ты сам всё знаешь, Мэк, – выдохнул устало и запустил руку в волосы, прикрыл глаза. Два дня. Даже меньше. Он позволил себе отвлечься в свой законный, редкий, хоть и очень условный, отпуск на два дня… Ох, Карри-Карри. Вопреки ожидаемому раздражению в груди неожиданно разлилось приятное тепло, а сам Грэм глупо улыбнулся. На мгновенье. – Слушаюсь, – неуверенно отозвался заместитель, с любопытством разглядывая непривычную пантомиму начальства. Но лицо командующего уже снова было сосредоточенным, и в глазах, будто в компьютере, отчётливо мелькали расчеты и варианты предполагаемых действий и контрмер. Штаб гудел, пищал, звонил и непрестанно взбудораженно двигался, откликаясь уверенным: «Есть! » и «Так точно! ». Грэм не покидал его третьи сутки. Устал. Конечно, он устал. Ни один человек не способен к непрерывной ясной концентрации в течение столького времени. Даже на спецпрепаратах, которые для таких как раз случаев, безусловно, имелись. Мэк Девриг встретил его лично и озвучил новые детали событий. Лэррингтон начал давать указания ещё ночью, как только начались первые выступления и обозначилась возможная точка прорыва. Линкор Лирдоссии, вошедший в Южное море под предлогом наблюдения за демократическим разрешением ситуации на юге, блокирован и выведен из зоны атаки по стандартной схеме, отработали чисто, быстро и с оповещением глав государств. Волнения беженцев на южной границе оттягивают внимание и силы из центра. Там очевидна провокация и даже обнаружены обычные для этого центры подготовки. Но слишком грубо и демонстративно действуют. Дипломатические предъявы и экономическая возня – нервно, напряжённо, но пока некритично. Кровит чуть больше обычного окраина на востоке и тоже требует дополнительного внимания и сил. Посыл очевиден: занимайтесь своими проблемами и не суйтесь в наши дела. А дела эти сильно бьют по интересам Союзных Земель. Да и не только по ним. Все игроки региона сплелись в одну напряжённую и хрупко сцепленную коалицию, противодействуя и скалясь. А Лирдоссия длинной тонкой спицей дипломатии и шантажа тихонько перебрасывает фишки на карте, путая силы и обездвиживая противников одного за другим. Вот уже и Багония со связанными санкциями руками и вставшим совсем недавно производством, Аникия, лишённая нами же самими сельского хозяйства по разработанному когда-то лирдосскими, кстати, профессорами проекту – кричат и умоляют, задыхаясь от кредитов среди загубленных полей. Наши окраины пустынны и беззащитны. Долгий, хорошо продуманный план. То, что было начато больше полувека назад, сейчас рвануло. Удержать бы. И это только начало… А только что проработанные расчеты ещё впереди. Узлы никак не давали Грэму покоя. А ресурсов охватить всю сеть физически не было. Он устало хмурился, отслеживая данные на огромном мониторе. – Что ты предлагаешь изменить? – Рыжая женщина сидела на столе и болтала ногами. Влажный холод собрался вокруг, и воздух заискрил, неожиданно уплотняясь. – Я прекрасно вижу, что этого достаточно. Дух уверенно повёл головой или тем, что должно было быть головой у духа. – Недостаточно, Магда, – глухой голос прорезал шуршащую юбками тишину. – Мы пересекли два пути. Что ещё от нас может быть нужно? К тому же это всё равно случилось бы рано или поздно. – Маленькая ножка взлетела вверх, и женщина легко соскользнула на пол. – Скорее рано… – Уже! Поздно может быть уже! – Дух взвился и осыпался на пол снова. – Это случилось бы через неделю. Ты сам сказал мне! И она умная девочка. Догадается, – задрала беззаботно подбородок, прислушиваясь к пространству: – Уже догадалась, – расцвела неприличной улыбкой, заблестев хищными глазами. – А ну прекрати! – взревел гулко дух и материализовался в невысокого и совсем некрепкого мужчину. – Ведьма! – Угу. – Рыжая довольно кивнула и мечтательно закатила глаза. – И перестань подсматривать! – потянулся к бесстыднице руками, но в полуметре от неё его привычно отбросило назад. – Да я только… Не сердись, Ксандер, – виновато и примирительно хлопнула глазами плутовка. – Больно? – спросила сочувственно. – Зачем же ты? – и во взгляде такое искреннее беспокойство. Присела рядом, горячо зашептала: – Сейчас пройдёт. Ведь пройдёт? – Не пытайся. Я все твои уловки знаю. – Дух морщился словно от настоящей боли. Магдалена пфыкнула и повела кокетливо плечом. – Ведьма, – повторил дух, снисходительно на этот раз. – Обидит нашу девочку – житья роду не дам! – заявил решительно и колыхаясь краями. – Нет уж! – Женщина злобно сощурилась. – Ты мой! Зря я столько мучилась? – и повторила уверенно, сама себе кивая: – Нет уж. К тому же твоя карма тебе, в отличие от меня, небезразлична. Поэтому никому жизнь портить ты не станешь. Помогать, верю – это ты горазд, – смерила Ксандера насмешливым взглядом. – И там из рода-то он один и остался, как твои девчонки. Сизая дымка стала сначала плотнее, а затем стремительно истончилась, будто потревоженный ветром туман, и дух просто исчез. – Обиделся? Зря. Ты моё привидение. Моё! – нагловато заявила Магдалена. – Персональное. – И в этот момент лицо её было таким, что казалось, будь она уверена, что её никто не увидит, показала бы язык. – И это только ты, сверкая своим классическим скудоумием, продолжаешь считать, что ты моё наказание! Ха! – залилась звонким, чистым смехом. И резко оборвала его на мучительно-высокой ноте. – Посмей только меня бросить! – сама вдруг прошипела обиженно, и за окном сей же миг оглушительно прогрохотало. Магдалена рывком развернулась, взбив воздух взметнувшимися волосами, и, не оборачиваясь, ушла в комнату, хлопнула дверью. Будто это могло бы стать для призрака преградой. – Магда, – тихо прошелестел Ксандер, – мы последние. Ты сама всё знаешь. И никто, кроме нас, сделать этого не сможет. – Не сможет. – Рыжая нахалка уселась перед зеркалом и принялась медленно заплетать и распускать косу. – Ма-аг-да, – предупреждая, протянул дух. Та бесстыдно ухмыльнулась и резко развернулась к некогда бывшему мужчиной лицом. – Что ещё ты от меня хочешь? Мы же договаривались: твой – зов, моя – погода. Смотреть ты мне не разрешаешь, – надула губы и пожала плечами. – Что я ещё могу? – Сейчас ты можешь не мешать. Она даже покраснела от злости. – Именно! Не мешать! – повторил резко Ксандер. – А вот потом… – А вот не будет никакого потом! – Ты не можешь видеть будущее, – напомнил туманный образ. – Могу! Если очень хочу, то могу! – Нет его ещё! – Туман подтянулся к женщине ближе. – И прошлого-то, по большому счёту, тоже нет. Уж я-то знаю! Какая же ты! – Какая? – Ведьма… – Напомни-ка, почему тебя убили? – очень по-семейному упёрла руки в бока. – Меня не убивали. Я ушёл сам. А вот склеп… – Точно. Разрушили склеп. А убили тогда кого? – издеваясь, хлопнула глазищами Магдалена. – Внука. – Дух сделался мрачен и покрылся тёмными пятнами. – Так вот и являлся бы сам. Чего всё ты? Да и внук-то, помоложе бы был, поди… – Он был старше меня на тридцать лет. – Дух помрачнел ещё сильнее. – И я не стану сейчас скудоумно развивать тему твоего возраста. – Откуда ты?.. – Оттуда, – буркнул глухо и растаял вновь. – Думай, Магда, думай, – донеслось откуда-то из глубины квартиры. – Если не объединятся, погибнут все. И плакала твоя смертность и моя свобода. Нам этого не простят. – С чего вообще взял, что это поможет? Такие вопросы надо решать ещё до того, как кому-то придёт в голову их придумать. Мужчины! Довели как всегда до края! А бедные дети… – Что-то ты слишком жалостливая сегодня, – пробубнило у ведьмы над плечом. – Понравилась она мне. Вот честно. И хотела было маску содрать. И не стала. Сберегло будто что. Постой-ка… Магдалена обернулась, озираясь. Тишина, и даже воздух не шевелился. – Ксандер? – позвала испуганно. Ничего. Только оглушающее безмолвие вокруг и физическое ощущение оголившегося времени. Она будто и воздухом теперь не дышала. Медленно замерцало, переливаясь, призрачным синим, опустилось вокруг, и взмахнули синие гигантские крылья, прямо сквозь стены. Магдалена замерла и сползла медленно на колени, на пол, мучительно задыхаясь. Голову склонила, прижала подбородок к груди. – Прости, справедливый, – прохрипела не своим, старушечьим голосом. – Не у меня прощения просить будешь, – прогрохотало в ответ так, что она была уверена, их слышала вся Весна и даже спасатели на заваленной дороге. – День большого солнца ещё не наступит, а светлая голова уже опустит огонь на двойную нить. Торопись, Магдалена, день расплаты близок. Она запомнила каждое слово. И к тому времени, как снова смогла вздохнуть, проговорила всё про себя уже трижды, чувствуя и уверенно зная, что трогать девчонку не просто не сто́ ит, а несомненно нельзя. – Ксандер… – шептала, судорожно сжимая горло руками. – Ксандер! – сдавленно выкрикнула. Отчаянно, зло. – Мы не успеем! Нам не справиться, не уложиться! Четыре месяца! Ксандер! – Небо сверкнуло, впечатляюще грохнуло и, вдруг порвавшись, загудело дождём. – Замолчи! – Я не хочу… Не могу! Не надо! – отчаянно заломила руки. – Мы не справимся, не уложимся, не успеем, – сумасшедше бубнила снова и снова, – а они все погибнут, все умрут! Я останусь одна. Только я. Снова одна! Безнадёжно! Одна! Ксандер, – гортанный рычащий стон вырвался из горла ведьмы, её затрясло, волосы наэлектризовались и топорщились теперь в разные стороны. – Обними меня, Ксандер, – почти умоляя, всхлипнула она. – Не могу, ты же знаешь, – спокойно ответил старый граф. – И ты не можешь, – напомнил уже сурово. – И не заберёшь мой дар. Не надейся. Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы так глупо подставляться, – усмехнулся и завис в еле уловимом тёплом воздушном потоке над батареей центрального отопления. Магдалена с тоской взглянула на бледное, неоформленное пятно перед окном. – И не смотри на меня так, – вяло пробубнил клочок холодного тумана. – На мой метаболизм это все равно не влияет. А у тебя нервные клетки не восстанавливаются уже лет двести. Думай лучше, как нам заставить их вместе работать. – А вместе они хотят делать не это! – мстительно фыркнула Магдалена. – Ну это мы ещё посмотрим… – Мужчина… – прошипела незло. – Ведьма, – откликнулся дух так же. – Плазмоид нестабильный! – Ведьма… пожилая! Магдалена блеснула хищно оскалом. Дух то ли загудел, то ли зарычал и скрылся стремительно за окном. На Весну опускалась жаркая дождливая ночь. * * * Южику было холодно. Парнишка мелко, почти незаметно дрожал, поджидая транспорт на остановке. И больше был похож на мокрого галчонка, чем на щенка, с кем обычно сравнивают переросших подростков. Мокрые волосы торчали сосульками и казались теперь тёмными. Что было, конечно, неправдой. Стоял, мрачно ссутулившись, засунув руки в карманы короткой в рукавах, хлипкой куртки, и считал блондинок в красном и розовом среди проплывающих под зонтами горожанок. Исходя из наблюдений Юджина, урождённого Евгения Па́ ртнова, блондинки розовое любили заметно меньше, чем брюнетки. И предпочитали цвета решительные, а иногда и вовсе довольно тёмные. Чем объяснить столь заметное отклонение от стереотипа, юноша не знал, да и сомневался, стоит ли выяснять подробности. Блондинки ему нравились ничуть не больше, чем брюнетки, а первые – не меньше блондинок. Девушек Южик очень любил. Без яркой взаимности, зато пылко. О чём ещё было рассуждать в этот ливень почти семнадцатилетнему мастеру спорта, самому юному из кадетов-саблистов в Союзе, дожидаясь автобуса на остановке? Юж рывком поправил сползающий жёсткий чехол для сабли и тряхнул совсем уже мокрыми волосами.
|
|||||||
|