Кэти Роберт 10 страница

Следовать за ней туда – ошибка. Она снова пытается подняться с самого низа, и если я позволю ей руководить этим…

Мне трудно вспомнить, почему мне нужно сохранять контроль. Она может зажечь искру, которая превратит нас в ад, но я слишком властен, чтобы позволить ей долго управлять делами. Я также достаточно самосознателен, чтобы понимать, когда я оправдываюсь. Этого знания недостаточно, чтобы удержать меня от того, чтобы последовать за ней в ванную.

Персефона заходит в душевую кабину, как будто она не олицетворение искушения. Мне нравится, что она ни капельки не стесняется быть обнаженной передо мной. Что она достаточно бесстрашна, чтобы схватить тигра за хвост. Черт, она мне вроде как нравится.

– Персефона.

Она останавливается и оглядывается на меня через плечо.

– Да, сэр?

Она точно знает, что делает со мной, и эта маленькая дрянь наслаждается

каждым мгновением. По правде говоря, я тоже. Я занимаю позицию на скамейке у входа в душ, подальше от брызг воды.

– Иди сюда.

Ее улыбка не что иное, как сияющая. Она вальсирует обратно ко мне и останавливается прямо перед тем, как ее колени касаются моих. Она – золотая богиня с длинными светлыми волосами, ее тело – искушение, которое я не намерен игнорировать.

– Да, сэр?

– Твой рот послушен, но твои действия – нет.

Она снова делает эту очаровательную штуку с прикусыванием губ, ее глаза танцуют.

– Я полагаю, это означает, что ты хочешь вознаградить мой рот.

Это удивляет меня до смешного. Это кажется таким же грубым, как и звучит, но мне нравится, как ее губы изгибаются в ответ. Это не ее сияющая солнечная улыбка. Нет, это выражение искреннего веселья. Я фыркаю.

– Я даже отдаленно не удивлен, что ты пришла к такому выводу.

Она немного наклоняется вперед, выставляя свои розовые соски прямо на уровне глаз.

– Могу ли я назвать свою награду?

Я медленно качаю головой.

– Ты напрасно тратишь время. Прими душ, Персефона.

Она немного колеблется, как будто я ее удивил, а затем делает шаг, чтобы подчиниться.

Через несколько секунд вокруг меня клубится горячий пар. Она встает под брызги и медленно проводит руками по своему телу. Дразнит меня. Дразнит саму себя. Я не знаю, какова ее главная цель, но это не имеет значения. Мой член такой твердый, что я едва могу мыслить достаточно ясно, чтобы вспомнить, почему я не могу прикоснуться к ней. Пока нет.

Если я начну, то не смогу остановиться. Прошлая ночь была моим пределом. Если бы она практически не умоляла меня о члене, у меня было бы больше шансов сопротивляться, но Персефона хочет этого даже больше, чем я, а это то, что я не считал возможным двадцать четыре часа назад. А теперь? Я не доверяю нам обоим. Если я затащу эту женщину в свою постель, мы не всплывем на поверхность в течение нескольких дней, даже недель. Это может привести к чертовски большому удовольствию, но это ни черта не сделает, чтобы поразить сердце Зевса. То, чего не знает остальная часть Олимпа, не причинит ему вреда.

В этом‑ то и проблема.

Персефона щиплет себя за соски и проводит руками по животу. Я уже качаю головой.

– Нет.

– Нет?

– Ты слышала, что я сказал.

Она упирает руки в бока.

– Ты хочешь меня.

– Да.

– Тогда возьми меня.

Да, официально. Она мне нравится. Я сдерживаю усмешку.

– Я так и сделаю. Когда буду готов. – Я медленно поднимаюсь на ноги. – Похоже, у тебя все

хорошо под контролем. Не задерживайся слишком долго. Готова ты или нет, мы уходим через… – Я смотрю на часы. – Сорок минут. Так что тебе лучше поторопиться.

Ее проклятия следуют за мной в спальню. Только тогда я позволяю себе усмехнуться. Я не ожидал танцевать с ней танго, не говоря уже о том, чтобы так сильно наслаждаться этим. Я возвращаюсь в кабинет и сажусь ждать.

Тридцать восемь минут спустя Персефона врывается в комнату.

– Скажи мне правду, Аид. У тебя фетиш принцессы Леи, не так ли?

Я пристально смотрю на нее. Безмолвно. Я, черт, потерял дар речи. Она закрутила волосы в прическу, которая выглядит почти как корона, и на ней одежда, которую я для нее приготовил. Это комплект бюстгальтера и трусиков, который был бы обычным, если бы не шелковые бретельки, которые перекрещиваются вокруг ее груди, талии и бедер. Я могу признать, что нижняя часть поразительно похожа на костюм бикини Леи, с длинной прозрачной вставкой сзади и узкой спереди.

Она выглядит как подарок, который я не могу дождаться, чтобы развернуть.

Я делаю вращательное движение пальцем. Персефона фыркает, но подчиняется, медленно поворачиваясь. И бюстгальтер, и трусики технически полностью покрыты, но они кружевные и придают соблазнительный вид как соскам, так и киске. Я хочу, чтобы она была у меня на губах, и я хочу этого сейчас.

К тому времени, когда она снова поворачивается ко мне лицом, я уже держу себя в руках. В основном. Я встаю и протягиваю руку.

– У меня сегодня вечером запланировано кое‑ что особенное.

– Я должна на это надеяться. Мне потребовалось целых двадцать минут, чтобы разобраться в этой штуке. – Она дергает за один из ремней и морщится. Каждый шаг, который она делает ко

мне, выставляет напоказ ее ноги. Она великолепна. Я бросаю взгляд на ее ноги, и она быстро вмешивается, прежде чем я успеваю что‑ либо сказать.

– На мне небольшие повязки. Мне не нужны были большие.

Заманчиво проверить, но пламенный взгляд ее глаз говорит о том, что она просто ждет, когда я попробую, чтобы она могла разорвать меня на части. Я не хочу сказать, что был слишком осторожен с ней, не тогда, когда, очевидно, я должен быть осторожен за нас обоих, но я планирую внимательно следить за ней сегодня вечером. Эта мысль заставляет меня улыбнуться.

– Пойдем.

Мы вместе выходим из комнаты и видим, что нас ждет Харон. Он бросает взгляд на Персефону, но не сводит глаз с меня.

– Мы готовы.

Я не развлекаюсь так часто, как раньше. В нижнем городе есть и другие места, которые обслуживают богатых и извращенных, которые хотят получить удовольствие, играя на темной стороне. Мой дом открыт не для всех, он только для приглашенных. Было время, когда мне было чуть за двадцать, когда мне было наплевать, кто придет, мое безрассудство придавало моим вечеринкам почти легендарный статус, что только добавляло мифа об Аиде. Это было очень давно. Теперь я выбираю, кто войдет в эти двери.

Сегодня вечером я немного ослабил поводья, выбрал несколько избранных имен из

длинного списка ожидания. Харон и другие мои люди позаботятся о том, чтобы новые приглашенные оставались в соответствующих местах и не получали никаких забавных идей о слежке.

– Два человека у двери?

– Да, Аид.

– Больше у других входов.

Он не закатывает глаза, но выглядит так, будто хочет этого.

– Мы уже обсудили весь план ранее. Я выполнил его в соответствии с твоими требованиями. У

нас все хорошо. Никто не окажется там, где ты этого не хочешь.

Мне кажется, этого мало, но этого будет достаточно.

– Хорошо.

Мы спускаемся к двери, которую я вчера показал Персефоне. Она такая глянцевый, что при нашем приближении кажется почти зеркалом, и в нем отражаюсь я в своем костюме, а она в этом наряде… Персефона – прелестный подарок, прелестная пленница, а я страшный ублюдок, который убьет любого, кто попытается забрать ее у меня.

Я мысленно встряхиваю себя. Нет смысла так думать. Она может быть моей на какое‑ то время, но на самом деле она не моя. Она не для того, чтобы ее оставить. Я не могу позволить себе забыть об этом, даже на секунду.

Харон занимает позицию рядом с дверью. Я поправляю руку Персефоны на сгибе своей руки.

– У нас скоро будет аудитория. На этот раз все будет по‑ настоящему.

Она делает глубокий вдох.

– Я готова.

Это не так, но это часть того, о чем идет речь сегодня вечером. Облегчая ей это. Отстаивая свои права, да, но делаю это так, чтобы не бросить ее на дно, чтобы она утонула.

– Я твой якорь. Запомни это.

Ее губы кривятся, как будто она хочет сделать умный ответ, но она, наконец, кивает.

– Я могу быть послушной.

Я смеюсь. Черт, это уже четыре раза за двадцать четыре часа. Я игнорирую удивленный взгляд, который бросает на меня Харон, и киваю на дверь.

– Пойдем.

Вход в комнату всегда немного похож на вход в другой мир, но сегодня вечером эффект более выражен. Весь свет приглушен, отчего комната кажется больше, чем есть на самом деле. Персефона вчера прибила его к голове; это действительно полная противоположность банкетному залу Зевса. Серебристый свет, отбрасываемый водой на потолок, создает впечатление, что мы находимся где‑ то под поверхностью мира. Настоящая фантазия о Преступном мире.

Огни еще не полностью освещают помост. Это будет сигналом к тому, что шоу вот‑ вот начнется. Прямо сейчас люди толпятся на диванах и стульях. Некоторые болтают, некоторые уже устраивают свои собственные маленькие вечеринки. Правила верхнего города здесь неприменимы, и люди, приглашенные пересечь реку, склонны безрассудно предаваться удовольствиям.

Я замедляю шаг, давая Персефоне время привыкнуть к более слабому освещению. Давая нашим гостям время увидеть нас, понять, что все наконец‑ то начинается. Взгляды поворачиваются в нашу сторону, и тихий шепот проносится по комнате, когда они понимают, кто идет у меня под рукой.

Я провожу Персефону к темному трону, стоящему у стены в центре комнаты. Это чертовски драматично и абсолютно нелепо, но это служит своей цели. Король является королем только в том случае, если все вокруг признают это. Возможно, я никогда больше не ступлю в верхний город, но в моих интересах напомнить каждому человеку в этой комнате, кто здесь правит.

В конце концов, мне нужно поддерживать репутацию.

Я опускаюсь в кресло и сажаю Персефону себе на колени. Она такая напряжённая, что я с таким же успехом мог бы поставить статую себе на бедра. Я поднимаю бровь.

– Тебе будет больно, если ты не расслабишься.

– Все пялятся, – говорит она уголком рта.

– В том‑ то и дело.

Она смотрит на свои сцепленные руки, стиснув зубы.

– Я знаю, в этом весь смысл, но знать это и испытывать это – две совершенно разные вещи.

Вот почему я изменил свои первоначальные планы на ночь. Она чертовски бесстрашна – она мчится вперед, даже когда ее разум и тело кричат ей, чтобы она притормозила. Я глубже погружаюсь в кресло, увлекая ее за собой. Сначала она сопротивляется, но когда я бросаю на нее многозначительный взгляд, она позволяет мне расположить ее так, чтобы она прислонилась к моей груди.

– Шоу скоро начнется. – И тогда она будет слишком отвлечена, чтобы беспокоиться обо всех

остальных в комнате.

– Какое шоу?

Я позволяю себе улыбнуться и свободно обнимаю ее за талию. По всей комнате свет чуть приглушен, а те, что направлены на центральное возвышение, немного ярче.

– Ты помнишь, как была на виду?

– Конечно. Это случилось вчера.

Я крепче сажаю ее к себе на колени. В другой вечер в моих интересах было бы отвлечь ее от центра внимания, но я хочу, чтобы она чувствовала себя непринужденно.

– Тебя сегодня там не будет.

Я не упускаю того, как ее мышцы слегка расслабляются. Я знаю, что мысль о том, что за ней наблюдают, возбуждает ее, но она также новичок в этом. Оказаться в центре внимания было бы слишком, слишком рано, и я не могу отрицать, что очень хочу, чтобы она наслаждалась этим временем со мной.

– Я не буду?

– Нет. А теперь расслабься и наслаждайся шоу, – шепчу я ей на ухо. – Это только для тебя.

Глава 14Персефона

Как я должна сосредоточиться на «шоу», когда Аид прикасается ко мне повсюду? Его бедра твердые под моими, его грудь твердая у меня за спиной, его рука железной полосой обхватывает мои бедра, и я нисколько не возражаю. Я немного сдвигаюсь, просто чтобы почувствовать напряжение от того, что он держит меня, не удерживая.

– Успакойся.

Я снова перекатываюсь, просто чтобы противоречить, а затем сожалею о своем решении, когда чувствую его твердый член у своей задницы. Искушение, которому мне не позволено поддаваться, по крайней мере, пока. Я думала, что смогу убедить его передумать в душе, но мне следовало знать лучше. Аид не дрогнул. Если я не смогла убедить его взять меня голой и мокрой, то сейчас у меня точно нет шансов, в замысловатом белье или нет.

Меня временно отвлекают два человека, поднимающиеся на помост. Белый мужчина и крупная белая женщина, которых я не узнаю. На нем пара кожаных брюк с низкой посадкой, а на ней вообще ничего нет. В комнате должно быть около пятидесяти человек, но он смотрит только на нее. Я не могу слышать, что они говорят друг другу отсюда, но она грациозно опускается на колени, как будто это движение – чистая мышечная память.

Ответный импульс проходит через меня, глубокое узнавание. Я расслабляюсь, прислоняясь спиной к Гадесу, и слегка поворачиваю голову.

– Кто они такие?

– Разве это имеет значение? Смотри вперед. Будь внимательна.

Я выдыхаю и поворачиваюсь обратно к возвышению. Мужчина прижимает палец к подбородку женщины и приподнимает ее голову. Что бы он ни говорил, на ее губах появляется блаженная улыбка. Он еще ничего не сделал, но я, несмотря ни на что, в восторге. Он отходит на несколько шагов, и тогда я замечаю сумку на краю возвышения. Мужчина хватает кусок веревки и начинает связывать свою партнершу.

Этого почти достаточно, чтобы не заметить тот факт, что головы все еще поворачиваются в нашу сторону. Я не могу ясно разглядеть большую часть аудитории из‑ за теней, но невозможно ошибиться в низком ропоте, который начался, когда мы прибыли, и не утих. Я слышу, как произносят мое имя, и мне приходится бороться, чтобы не напрячься.

Теперь пути назад нет.

Никогда не было.

Я надолго закрываю глаза, борясь с трепещущим чувством в груди. Я выбрала это. Я буду продолжать выбирать это. И маленькая, запретная часть меня наслаждается вниманием, наслаждается шоком, который, я знаю, испытывают некоторые из этих людей. Я хочу продолжать шокировать их.

Я делаю медленный вдох и снова сосредотачиваюсь на паре на возвышении. Он уже наполовину связал свою партнершу. Каждый поворот, каждая линия, которую он визуально прорезает на ее соблазнительном теле, заставляет напряжение все сильнее и сильнее пронизывать меня. Это похоже на наблюдение за художником, создающим шедевр, за исключением того, что шедевр – это другой человек, и очевидное желание между ними пульсирует с каждой минутой, которая проходит. Мое дыхание становится прерывистым, и мне приходится бороться с желанием моего тела перекинуться против Аида.

Его губы касаются изгиба моего уха.

– Это из‑ за рабства или из‑ за выставки ты вся такая горячая и похотливая?

– Все смотрят, – шепчу я в ответ. – Мы можем видеть ее всю. – По крайней мере, мы можем

теперь, когда он широко связал ее ноги и работает над серией узлов между ее бедрами. Румянец, распространяющийся по ее коже, говорит о том, что ей нравится испытывать это даже больше, чем мне нравится наблюдать.

Аид сдвигается, двигаясь, чтобы слегка провести кончиками пальцев по моему животу. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что он обводит ремни, пересекающие мое тело, и еще несколько секунд, чтобы установить связь между тем, во что я одета, и сценой, разыгрывающейся перед нами. Его дыхание скользит по моей шее.

– Я собираюсь прикоснуться к тебе сейчас.

– Ты уже прикасаешься ко мне. – Я не знаю, почему я спорю, ведя себя так, как будто я не

задерживаю дыхание, чтобы не умолять его прикасаться ко мне больше.

– Персефона.

Немного осуждения, смешанного с весельем.

– Скажи мне, что ты не кончишь сильнее, чем прошлой ночью, если я помогу тебе пальцем

прямо здесь, на глазах у всех… Скажи мне, и я остановлюсь.

Я не могу сказать это, не солгав. Мне вдруг захотелось, чтобы он вывел меня на сцену, перегнул через стул или просто бросил на пол и трахнул прямо там, когда на нас смотрит так много глаз. На нас уже смотрят, даже если они видят нас не яснее, чем я вижу их. Заметят ли они, что Аид запустил руку мне в трусики? Хочу ли я, чтобы они это сделали?

Да.

Я осторожно отодвигаюсь назад и опускаю руки, чтобы прижаться к его бедрам. Новая поза оставляет мое тело полностью открытым для него. Я сглатываю и стараюсь говорить приятным, раскаивающимся тоном вместо требования.

– Пожалуйста, прикоснись ко мне, Аид..

– Ты исключительно мотивирована своим удовольствием. – Он усмехается мне в плечо.

Несмотря на мои проклятые мольбы, он не ускоряет темп. Он проводит средним пальцем по ремешку, охватывающему мою талию. – Половина глаз в этом месте устремлена на тебя, Персефона.

Я дрожу, сильнее прижимая руки к его бедрам в попытке устоять на месте.

– Ну, мы посылаем сообщение, не так ли?

– Да. Оглянись вокруг. – Если бы он был буквально демоном на моем плече, он не мог бы быть

более соблазнительным. Аид опускает руку еще на дюйм, пока его мизинец не касается верхней части моих трусиков через переднюю часть юбки.

Конечно же, он прав. Несмотря на слабый свет, я отчетливо вижу, что половина людей в комнате наблюдает за нами, а не за парой на возвышении. Такое ощущение, что они здесь почти для того, чтобы усилить мое удовольствие. Разве я не представляла себе взгляды, устремленные на меня, когда Аид заставил меня раздеться вчера? Когда мы стояли на том же самом возвышении, и он заставил меня кончить так сильно, что у меня задрожали ноги? Оказывается, реальная вещь экспоненциально горячее.

Борода Аида щекочет мое обнаженное плечо.

– Прозрачная юбка. Кружевные трусики. Они смогут увидеть все, что я делаю с твоей

хорошенькой киской. Ты готова к этому?

Готов ли я к этому?

Я почти уверена, что могу умереть на месте, если он не выполнит то похотливое заклинание, которое он плетет вокруг меня. Я облизываю губы и борюсь с собой, чтобы не приподнять бедра, чтобы направить его руку ниже.

– Да, сэр.

Он целует меня в плечо.

– Скажи только слово, и все прекратится. Никакого вреда, никакой скверны.

Для кого‑ то, кто так решительно настроен быть названным монстром, он невероятно заинтересован в моем удовольствии и согласии. Трепет власти пронизывает меня насквозь. Я здесь не главная. Ни при каком напряжении воображения. Но знание того, что независимо от того, что Гадес делает со мной, я выбираю это? Это за гранью сексуальности. – я знаю. Я доверяю тебе. ‑

Малейшее колебание, как будто я удивила его.

– Хорошо. – Тем не менее, он двигается медленно, скользя рукой вниз, чтобы обхватить мою

киску через юбку. Ткань настолько тонкая, что ее вообще не существует, и я не могу удержаться от небольшого подскока от тепла его ладони. Он тихо выругался.

– Я чувствую, какая ты мокрая.

– Сделай что‑ нибудь с этим.

Он усиливает свою хватку, удерживая меня в этом интимном месте, как будто я принадлежу ему.

– Однажды ты научишься не пытаться подняться с самого низа. – Он кладет свободную руку на

мою правую грудь и дергает шнуровку вниз, обнажая меня комнате. Я дергаюсь назад, но его грудь не дает мне возможности двигаться, и его рука между моих ног следует за мной, сильнее прижимая мое тело к его. Затем Аид повторяет процедуру с моей левой грудью. Я все еще прикрыта шелковыми бретельками, но мои соски обнажены и выставлены напоказ. Он издает низкий цокающий звук.

– Только за это неповиновение я заставлю тебя кончить, громко и грязно, прямо здесь, перед

ними.

Мне даже в голову не приходит прикрыть грудь. Вместо этого я раздвинула ноги

немного шире.

– Делай свое худшее.

– Мое худшее, Персефона? – Его голос становится ниже, почти рычит. – Ты опускаешь

один палец ноги в воду и думаешь, что готов проплыть всю длину реки Стикс. Ты не можешь даже начать справляться с тем, что может предложить мое худшее. – Он, наконец, поднимает руку, только чтобы засунуть ее мне в трусики и пронзить меня двумя пальцами. Контакт наклоняет мою спину, но его другая рука там, обхватывает мое горло и удерживает меня на месте.

– Ты чувствуешь на себе их взгляды?

Я хочу продолжать бросать ему вызов, но мой мозг затуманился от удовольствия. Он даже не трахает меня пальцами. Он удерживает меня, овладевает мной так, как я никогда раньше не испытывала. Как будто он заявляет о своих правах перед целой комнатой свидетелей самым примитивным из возможных способов. Нет, самым примитивным способом было бы перегнуть меня через этот стул и трахать, пока я не закричу. Я дрожу.

– Да, – выдыхаю я. – Я чувствую, как они наблюдают.

– Ты знаешь, что они видят? – Он не двигается, просто прижимает меня к себе. – Они видят

монстра, готового сожрать хорошенькую принцессу. Они видят, как я беру одну из них и тащу ее за собой в темноту. Я гублю тебя у них на глазах.

– Хорошо, – яростно шепчу я. – Погуби меня, Аид. Я хочу, чтобы ты это сделал.

– Ты сжимаешься вокруг меня. – Его голос стал еще глубже. – Тебе это нравится.

– Конечно, я знаю. – Аид сдвигает руку, его ладонь трется о мой клитор, и внезапно слова

слетают с моих губ.

– Мне нравится, что ты делаешь ставку на меня.

– Это то, что я делаю? – Наконец он начинает двигать рукой, его ищущие пальцы находят мою

точку G и слегка поглаживают ее.

– Не так ли? – Мне приходится бороться, чтобы не приподнять бедра, бороться, чтобы не

застонать. – Ставлю на кон твое заявление. Бросающее тень на меня. Предупреждая всех остальных.

– Персефона. – Он произносит мое имя так, словно это песня, которую он недавно выучил

наизусть. – Кто сказал что‑ нибудь о предупреждении всех остальных? – Он слегка покусывает мочку моего уха. – Что, если я захочу поделиться? Что, если я отодвину твои трусики в сторону и позволю тому, кто заинтересуется, подойти сюда и трахнуть тебя у моей груди?

Все мое тело сжимается, но я слишком ошеломлена, чтобы решить, протест это или желание.

– Ты бы сделал это?

Он замирает на одно бесконечное мгновение. Затем Аид ругается и тянет меня вверх, так что я сажусь крест‑ накрест у него на коленях. Одной рукой он хватает меня за волосы, а другой локтем широко раздвигает мои ноги. Потом он перестает валять дурака. Каждое движение его пальцев приближает меня к краю. – Нет, маленькая Персефона. Делиться – это не моя слабость. Я буду единственным, кто прикоснется к тебе. Твоя киска принадлежит мне до тех пор, пока это не произойдет, и я не собираюсь терять ни минуты, подарив ее кому‑ то другому.

Грубые слова.

Сексуальные слова.

Я протягиваю дрожащую руку, чтобы обхватить его за шею.

– Аид?

– Да? – Он замедляет свои движения, добавляет большой палец, рисуя разрушительные круги

вокруг моего клитора. – Ты чего‑ то хочешь.

Я забываю быть застенчивой. Я забыла правила. Я забываю обо всем, кроме экстаза

удовольствия, надвигающегося на меня, волны, которая, я внезапно уверена, поглотит меня, если я не буду осторожна. Не осталось ничего, кроме совершенной честности.

– Я хочу тебя.

– Ты так любишь свои слова. Используй их.

– Трахни меня, – выдыхаю я. – Трахни меня у них на глазах. Покажи каждому из них, кому я

принадлежу. – Мне нужно остановиться, чтобы сдержать слова, но я не могу, когда он так прикасается ко мне.

– Твоя, Аид. Не Зевса. Никогда его. Что‑ то похожее на конфликт танцует на его лице,

появляется и исчезает так же быстро, как лунный свет, мерцающий на неспокойной воде.

– Я еще не решил, заслужила ли ты это.

Я могла бы рассмеяться, если бы у меня был воздух. Я провожу рукой вниз по его груди, чтобы прижаться к его члену.

– Накажи меня позже, если захочешь.

Просто дай нам то, что нам обоим нужно сейчас. – Я смутно слышу звуки секса, доносящиеся с возвышения, шлепки плоти о плоть, но я смотрю только на Аида. – Пожалуйста. – я целую его. У него вкус виски и греха, искушение, которое я хочу полностью принять. Причины, по которым я согласилась на эту сделку, в этот момент начинают казаться далекими, а по моему телу пробегает похоть. Он мне нужен. Он нужен мне больше, чем еда, больше, чем вода, больше, чем воздух. Я слегка провожу зубами по его нижней губе.

– Пожалуйста, Аид.

– Ты меня убиваешь, – бормочет он.

Прежде чем я успеваю придумать ответ на это, он убирает пальцы. Рывок, и передняя часть моей юбки исчезла. Еще один яростный рывок, и мои трусики следуют за ним. Я моргаю, глядя на него, и он злобно ухмыляется.

– Сомневаешься в себе?

– Ни в малейшей степени. – Мне не нужны его уговоры двигаться, чтобы оседлать его. Я в

опасности, что буду тереться о его член через брюки, как одурманенный сексом монстр. Мне с трудом, с трудом удается удержаться от него.

– Презервативы?

– Мммм. – Он наклоняется к краю стула и достает пакет из фольги. Я ожидаю… Я не уверена.

Мне следовало бы знать лучше, чем пытаться предвидеть Аида в этот момент. Он вкладывает презерватив мне в руку и отталкивает меня достаточно, чтобы расстегнуть брюки.

Я разрываю презерватив, когда он вытаскивает свой член. Я облизываю губы.

– Обещай мне, что скоро я смогу раздеть тебя догола.

– Нет.

Я свирепо смотрю, но в лучшем случае чувствую себя нерешительно. Я слишком стремлюсь к нему. На то, чтобы натянуть презерватив на его твердую длину, уходит меньше времени. Он хватает меня за бедро одной рукой, удерживая на месте, пока я не посмотрю на него.

– Что?

– Нет пути назад, если ты сделаешь это. Если ты оседлаешь мой член, пока они будут

смотреть, они действительно поверят, что ты моя.

Слова кажутся серьезными, полными слоев, в которые я не могу вникнуть, когда мое тело практически плачет от потребности в нем. Завтра. Я все выясню завтра.

– Да, ты говорил. – Я вдруг испугалась, что он передумает. Я подозреваю, что в любом случае у

меня будет оргазм, но я слишком сильно хочу, чтобы его член был внутри меня, чтобы играть честно. Я наклоняюсь, пока мои губы не касаются раковины его уха.

– Возьми то, что принадлежит тебе, Аид. Я хочу, чтобы ты это сделал.

– Ты не принцесса. Ты чертова сирена. – Он дергает меня вперед, а затем оказывается внутри

меня. Я едва могу дышать, когда он тащит меня вниз по своему члену, наполняя меня почти неприятно полностью.

– О, боги.

– Они не имеют к этому никакого отношения. – Он выглядит разъяренным и возбужденным, и

все же он все еще далеко не так груб, как мне вдруг понадобилось. – Это то, чего ты хотела, маленькая сирена. Мой член внутри тебя. – Вот так просто он отпускает меня и кладет руки на спинку стула, выглядя при этом снисходительным королем. – Оседлай меня, Персефона. Используй меня, чтобы заставить себя кончить.

Шок успокаивает меня. Заниматься сексом перед комнатой, полной людей, – это одно, когда он рядом со мной, но он насильно увеличивает расстояние между нами, даже если он не сдвинулась ни на дюйм. Внезапно я оказываюсь на виду, а не мы на виду.

Мне… это нравится.

Ни один человек не может смотреть на эту сцену и думать, что я не являюсь кем‑ то иным, кроме восторженного участника. Аид должен это знать, должен знать, насколько это будет важно. Трахаться с ним здесь, вот так, все равно что кричать на весь Олимп, что я действительно принадлежу ему.

Я провожу руками по его груди, желая почувствовать кожу вместо его рубашки. В другой раз. И будут другие времена. Я хватаю его за плечи и начинаю двигаться. Неважно, как бешено бьется мой пульс, я хочу, чтобы это продолжалось.

Потому что это шоу, да, но что более важно, потому что это наш первый раз. Я не хочу, чтобы это закончилось слишком быстро.

Я медленно двигаюсь на нем, перемещаясь вверх и вниз по его члену, поднимая свое удовольствие все выше и выше. Этого недостаточно и в то же время слишком много. Больше. Мне нужно больше. Бесконечно больше.

Как бы мне ни хотелось сократить дистанцию и снова поцеловать Аида, то, как он смотрит на меня, слишком опьяняет. Его пристальный взгляд скользит по моему телу, я почти чувствую его на своей коже. Упиваясь видом того, как я трахаю его, даже когда его руки сжимают подлокотники кресла. Может, у него и есть холодная маска на месте, но он изо всех сил старается не прикасаться ко мне.

Я выдерживаю его пристальный взгляд и откидываюсь назад, упираясь руками в его бедра и выгибая спину, выставляя напоказ свою грудь. Отдаленная часть меня осознает, что я устраиваю шоу не только для него, но прямо сейчас он единственный, о ком я забочусь.

– Видишь что‑ то, что тебе нравится?

– Болтливый сопляк.

Мой оргазм приближается. Я чувствую себя так, словно мы с Аидом играем в цыпленка, несемся навстречу друг другу, чтобы посмотреть, кто согнется первым. Я всегда, всегда пригибалась в прошлом. С моей семьей, с Тринадцатью, со всем. Наклоняюсь, чтобы они не сломали меня, не сводя глаз с горизонта.

Я не буду делать этого сейчас. Я отказываюсь.

Я прикусываю нижнюю губу и замедляюсь еще больше, вращая бедрами крошечными, мучительно хорошими вращениями.

– Аид.

– Мммм?

Мое дыхание прерывается, и он наблюдает, как моя грудь поднимается и опускается в такт движению. Мне требуется две попытки, чтобы подобрать слова.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒