Теневой экспорт - Артур, Далила 5 страница

«За непослушание в наказание могут оставить без еды, – подумала Элли, бросая короткий взгляд на «свою» сумку. – Но даже если он голоден, раб должен быть здоров, поэтому проще пичкать его таблетками собственного лабораторного производства, чем давать ему нормальную пищу. Ведь еда не спонсируется верхами». Так ей объяснял отец, когда она однажды увидела истощенного и бледного, как смерть, раба, катящего тачку с покупками за своим хозяином. Даже в их районе тогда встречались богатеи, способные позволить себе безропотного слугу.

L124 даже не заметила, как руки уже заплели тощую косицу, чей хвостик сиротливо приютился на груди. Ей нечем было перевязать начавшие расползаться пряди, поэтому девушка решила доплести нехитрую прическу до самых-самых кончиков, чтобы хоть ненадолго сохранить новый облик. «И что я делаю? Какой в этом смысл? »– подумала рабыня, негромко вздохнув и сложив руки на коленях. Смысла не было, но это помогло хоть немного занять разум и руки.

День разгорался все ярче с каждым часом, покрывая солнечным светом, словно позолотой, все: широкую дорогу, редкие встречные машины, их собственный Шевроле и окружающие их поля с редкими островками леса. Он позолотил даже их с Гудвиллом лица, и девушка невольно жмурила глаза, ощущая тепло и спокойствие. Когда впереди замаячили небоскребы Шеньяна, Эль бросила на мужчину быстрый взгляд, неуверенно пожевала нижнюю губу по старой, почти забытой привычке, отчего та немного распухла, и негромко спросила:

– Сэр… А что вы подразумевали под нормальной едой? Мне много не нужно, поверьте.

Индикатор предупреждающе запищал– оставалось последнее деление, а значит, где-то через два часа нужно будет повторить процедуру. До города оставалось примерно минут двадцать.

Гудвилл изредка косился на девушку, когда та заплетала косичку. Казалось, что за то короткое время их знакомства она стала немного больше похожа на свободного человека. Такие мысли проявили улыбку на его лице, которое покрылось еще более густой щетиной, чем в день отъезда из Хабаровска.

– В Шэньяне находятся крупные автомобильные заводы, – повернулся мужчина к Элли, – когда-то давно благодаря связям Драгунова здесь мне собрали по последнему слову техники эту машину. Работа была нескорая, потому за те пару дней, что я ждал, мне удалось познакомиться с шэньянской кухней. Удивительно, но это один из немногих городов, в которых вне резервации могут готовить вкуснее, чем в них. Так что попробовать их лапшу и курицу в кисло-сладком соусе ты просто обязана. Еще как нужно!

Контрабандист впервые улыбнулся широко и не одними губами. Настроение его резко улучшилось. Непонятно почему. Может, потому что Элли под конец их путешествия стала вести себя более человечно? Хотя радоваться этому было бы глупо. Все равно, для Гуда не было секретом, что с девушкой довольно скоро придется расстаться.

Мотор Шевроле фыркнул, затрещал и, захлебнувшись, заглох. Стрелки тахометра и спидометра плавно спустились на нулевые отметки, машина дернулась, проехала еще пару десятков метров и остановилась на обочине.

– Ну что за черт?! – раздосадовано воскликнул Гудвилл, глядя на индикаторы лобового стекла.

– Сбой системы подачи водородного топлива. Электроприводы четвертого, третьего и шестого топливных насосов отказали. Выполняю ремонт, – отозвался ИИ машины.

– Гребаные роботы-заправщики, руки у них не из плеч, – пробурчал контрабандист себе под нос, – сколько времени уйдет на ремонт?

– Рассчитываю. – ИИ машины замолк на несколько секунд, а потом вновь доложил, – Один час пятьдесят минут ровно.

– Замечательно! – воскликнул наемник и недовольно засопел.

Он потер правый висок, двумя пальцами и посмотрел, на L124:

– Ничего, Элли, сейчас поедем.

«Дурак ты, Гуд. Ей-то какая разница? Это ты себя успокоить пытаешься. Хотя, спешить вам некуда. Ты и так сбросишь этот «груз» со своих плеч намного раньше отведенного срока», – тут же мысленно одернул себя мужчина.

Он смотрел на косичку, которую заплела девушка, и думал о будущем Эль и о том, что же с ней будет после того, как они расстанутся.

«Может, мне удастся оставить ей хорошие воспоминания, – попытался позитивно мыслить наемник, переведя взгляд на горизонт с едва виднеющимися очертаниями Шеньяна, – и это мне зачтется, я надеюсь…»

На последней мысли правой рукой Гуд нащупал сквозь куртку «Псалтырь». Мечта наемника быть хорошим человеком была загадкой для него самого. В том плане, что Гудвилл не мог объяснить самому себе, откуда она взялась. Умом он понимал, что в современном обществе, чем ты более жесток, эгоистичен и хладнокровен, тем больше у тебя шансов на выживание. Особенно, когда ты наемник. Не только рабы, но и свободные люди уже давно забыли о том, что такое благодарность и в каждом жесте доброй воли видели какой-то подвох, или угрозу. А контрабандист, не смотря на понимание, не мог иначе. Почему? Сам Гудвилл все-таки больше склонялся к версии, что тяга к альтруизму и помощи ближним, ему привилась еще в детстве вместе с бабушкиными рассказами. С каждого своего рейса помимо самого заказанного товара для богачей, мужчина привозил еще бонусы для своих соседей, живущих вне резервации. Старушке Нине Ивановне из соседней квартиры он привез новый ингалятор, позволяющий за один вдох на год забыть об астматических приступах. Пашке – мелкому парнишке десяти лет, который жил прямо на лестничной площадке в доме Гудвилла, контрабандист купил в Китае непромокаемый спальный мешок с возможностью настраивать температуру. Экзотическая еда, иностранные книги, лекарства – все то, чего было не найти в России, но можно было с трудом отыскать в Китае – все это мужчина покупал на свои деньги и вез с каждым своим заказом, чтобы раздать бедным.

«Экий Робин Гуд двадцать второго века», – в шутку называл себя Гудвилл.

Двигатель снова зарычал. Наемник облегченно вздохнул и глянул на часы: «11: 10, 16. 03. 2165, Пт. »

– Сколько до, Шэньяна? – спросил он, вдавливая педаль газа в пол.

Машина заревела и сорвалась с места.

– Расчетное время прибытия двадцать минут, – отрапортовал ИИ.

«Успею заглянуть к Шао еще до того, как нужно будет делать инъекцию», – кивнул себе Гудвилл.

В скором времени Шевроле уже летел по узким улочкам между многочисленными зданиями внешнего кольца. Оно напоминало по своей структуре улей. Здания были насажены друг на друга, липли, жались одно ко второму, а многочисленные окна больше напоминали соты, особенно, если смотреть издали, а народ днем сновал туда-сюда, выглядывал из окон и создавал шум, напоминавший жужжание пчелиного роя. Таков был десятимиллионный город. За очередным поворотом направо лежала точно такая же улочка, из которой сочились, как ручьи из речки, еще более узкие переулки. Человеку не здешнему заблудиться на внешнем кольце Шеньяна и закончить свою жизнь в каком-нибудь одном из десятков наиболее неблагополучных его районов, было как два пальца об асфальт. Но Гудвилл знал это место и бывал тут не раз.

Знакомая неоновая вывеска сияла красными иероглифами справа по борту. «Лапша Шао»– гласила она. Наемник остановился прямо напротив входа и, быстро осмотревшись в зеркала и покрутив головой, он схватил сумку Элли, где лежали инъекции.

– Сиди. Я на минуту.

С этими словами, небрежно брошенными девушке, он вышел из авто и быстро забежал в дверь под вывеской.

В лицо сразу же пыхнуло жарким, спертым воздухом, в нос ударили ароматы еды и пригоревшего масла, в китайском ресторанчике было, как всегда, много народу и гомон тут стоял еще хлеще, чем на улице.

– Шао! – Крикнул контрабандист, лавируя между столами, пробиваясь к кассе.

Гладковыбритый, с черным ирокезом на голове азиат за кассой улыбнулся и махнул ему рукой:

– Гудувиллу! – На корявом русском заговорил он: – Чо как всегда?

– Давай, как всегда, только две порции на этот раз. Поспеши, нет времени, – сказал мужчина, уже подойдя к стойке.

Шао кивнул и скрылся за занавесками, ведущими на кухню. Наемник расстегнул сумку, поставил ее край на стойку и взял в руки коробку с инъекциями, чтобы не ставить коробки с едой на нее.

– Ты Гудувилл? – Послышался незнакомый мужской голос сзади все с тем же китайским акцентом.

Здесь все были наслышаны о наемнике и частенько, когда Гуд заглядывал сюда, его просили доставить следующим попутным рейсом что-либо из России. За плату, конечно. Наемник привык к такому и даже не оборачиваясь, кинул уже готовый ответ:

– Да, но у меня нет времени на тебя сейчас. Может в следующий раз.

– Тсибе привет от Драгунова.

Раздался оглушительно громкий хлопок.

«Нет. Это выстрел, придурок, – мелькнула мысль у мужчины, – в тебя выстрелили».

В глазах уже было темно. Намного темнее, чем, когда ты просто закрываешь их в темноте. Острая боль в затылке пришла ненамного позже. Кто-то выдернул землю из-под ног наемника. Гудвилл не чувствовал ни рук, ни ног, просто ощутил, что его положение из вертикального, медленно, как в фильмах, меняется на горизонтальное. А потом земля ударила его, заставив воздух покинуть легкие. Но было не больно. Словно сквозь толщу воды, также медленно и неспешно, мужчина слышал, как звенит стекло.

«Странно. Откуда тут стекло? – протянулась мысль, вяло, как тягучая карамель, – А. Это ампулы с лекарством для Элли. Элли…»

Звон стекла, замедленный в несколько раз, напоминал звон колокольчиков.

«По ком звонят колокола? »– Прозвучал последний вопрос Гудвилла, прежде чем усталость и жуткое утомление накрыли его с головой, и наемник перестал что-либо слышать.

Девушка ждала, как и было велено, рассматривая вывески в попытках разобрать чуднЫе иероглифы. Ни о каком дубляже на английском и речи не шло, так что Элли даже примерно не могла угадать содержание подписей. Но это, по крайней мере, отвлекало от болезненной дрожи в теле и нарастающей головной боли. Девушка то и дело поглядывала на магазинчик, в котором скрылся Гудвилл, и думала, что ему не стоило забирать препарат. Она могла бы и сама вколоть его без проблем, пусть и было бы тошно от осознания, что приходится самостоятельно принимать эту наркотическую отраву.

Внезапно дверца водительского сидения распахнулась, и в Шевроле забрался незнакомый ей китаец. В руках он держал планшет, шнур от которого тут же был подключен к разъему около приборной панели. На лобовом стекле загорелся экран со стремительно сменяющимися кодировками и командами.

«Но как? – остолбенев, подумала рабыня, уставившись на чужака. – Разве машина не заблокирована? Хотя, если он сейчас пытается хакнуть всю систему, то что ему блокировка… Где же Гудвилл? »

Ситуация складывалась не слишком удачно, а если на чистоту – откровенно паршиво. Эль не знала, что ей делать и как поступить. Острожная попытка выбраться была мгновенно замечена, и китаец мрачно продемонстрировал ей пистолет, на ломанном русском сказав:

– Сьиди тихо. Рьыпнешьтся – будет больно.

«Не требуйте невозможного», – переставая контролировать эмоции, подумала L124, обнимая себя за плечи и вцепляясь пальцами в жалобно заскрипевший материал комбинезона. Её трясло, дыхание стало рваным. Индикатор начал истошно надрываться, предупреждая об оставшихся минутах. Красный огонек на внутренней стороне левого предплечья помигал и погас. В это время из закусочной повалил народ: рабыня не слышала, но видела, как они в панике кричат и стремятся покинуть опасное место. Словно льдинка от айсберга, от толпы откололся человек в темной форме и стремительно подошел к машине. ИИ Шевроле издало странный звук и отключилось, передавая управление хакеру. Подельники обменялись кивками.

«Кажется, у этих ребят все рассчитано», – это была последняя здравая мысль в голове Элли, которую сместило цунами эмоций. Она закричала, забилась на сидении, словно запертая в клетку птица, желая выпустить эту ужасную боль наружу. Круговорот чувств от радости до гнева, от нежности до ненависти, от счастья до тоски смешивался внутри рабыни, разрывая её разум на куски, сводя с ума.

Эль не слышала, как ругался на своем языке похититель, явно не ожидавший, что украденный товар окажется бесконтролен. Не заметила, как завелся мотор, и машина тронулась с места, быстро набирая скорость и петляя меж улочек. Весь её мир сузился, превратился в маленькую, пульсирующую точку, при каждом импульсе которой она умирала заново. Руки терзали ткань на груди, словно желая вытащить этот горячий узел боли, по нитям которого распространялись судороги. Глаза горели от слез и ничего не видели, горло саднило от криков.

«Пожалуйста, пусть это закончится! »– взмолилась рабыня в миг просветления разума, но её снова затопило беспощадным потоком воспоминаний, ощущений, вкусов, запахов. В тот момент она ненавидела человеческую возможность чувствовать.

Усталость. Свинцовой многотонной плитой она придавила Гудвилла. Сознание витало где-то рядом, мужчина чувствовал это. Но он так устал. Руки и ноги не чувствовали ничего кроме тяжести, а нервы противно ныли, словно контрабандист не спал трое суток.

«Я еще немного отдохну. Совсем чуть-чуть. Мне сегодня не надо в школу, – крутилось у него в голове, – стоп. Я не дома. Где бабуля? А… Она умерла. А я? Я тоже умер? »

Вопросы и фразы возникали спонтанно. Гудвилл сейчас находился вне всякого времени и пространства. И полная тишина. Где-то далеко послышался знакомый звук. А может, это только показалось? Нет. Точно. Этот знакомый Гуду звук. Один и тот же короткий и прерывистый писк, бесконечно повторяющийся. До боли знакомый звук, но слишком тихий. Интерес поборол усталость, и мужчина напряг слух.

«Это… Это мой будильник, – осознал он и звук стал немного громче и отчетливее, – я сплю? Нет. Я не ложился спать. Где я был, что так устал? Я был на задании. Нужно было доставить девушку-рабыню. Мы остановились у кафе. Это был Шао? Да, кто же еще. Мне выстрелили в затылок. Драгунов. А Элли осталась в машине… Элли! ЭЛЛИ! Инъекция! »

Звук будильника все нарастал, становился громче и вот он уже резал слух и бил по нервам, как молот бьет по наковальне. Усталость отпускала тело. Внезапно тьма медленно стала рассасываться. Сначала свет появился в центре. Было похоже на тоннель. Он стал расширяться все больше и больше. Изнеможение прошло, и на смену ему пришло жуткое головокружение, острая боль в затылке и пронзительный звон в ушах.

Гудвилл открыл глаза. Он лежал на полу, под щеку затекало что-то липкое и теплое. Наемник поднял правую руку и увидел, что ее ладонь красная от крови. Опустил взгляд – он лежал лицом в лужице этой теплой жидкости.

«Поднимайся! ».

Наемник напрягся, стиснул зубы, и отжался руками от земли, встав на колени. Мир закрутился, словно Гуд только что спрыгнул с карусели. Живот свело, к горлу поступил ком, во рту возник кислотный вкус рвоты. Мужчину стошнило – сразу стало легче. Карусель утихла. Непонимающе он осмотрелся – в кафе было пусто, столы и стулья были перевернуты, часы все также настойчиво верещали. Контрабандист нажал на кнопку и кинул взгляд на экран: «11: 41». Карие глаза выцепили черную коробку, шприц-пистолет и разбитые ампулы с лекарством.

– Элли! – Выдохнул тихо Гудвилл.

В вернувшееся полностью сознание, наконец, вернулись эмоции. Страх пришел вместе со всплывшей в сознании фразе L124 о том, что, не получив дозу, многие рабы умирали. Наемник поднялся на ноги. Его немного качнуло вбок, но он устоял на ногах. Пальцы правой руки потянулись к затылку и нащупали окровавленные и отошедшие лоскуты кожи, а под ними что-то твердое и инородное. Гудвил легко достал предмет и поднес его к глазам – искореженная, развернутая, как цветок, окровавленная пуля.

«Экспансивная», – контрабандист двинулся к выходу из кафе, уже более уверенным шагом.

Спасибо Кире. Ее прощальный подарок привел наемника на больничную койку одного из подпольных докторов. Титановая пластина теперь заменяла ему большую часть теменной и затылочной костей черепа. Железом заменили еще кое-что...

Перед тем, как выйти на улицу, Гуд расстегнул и скинул свою куртку. Тело и правую руку прикрывал черный бронежилет, зато ничто теперь не скрывало его левую руку, а точнее биомеханический протез, заменявший ее уже восемь лет. От самого плеча и вплоть до металлической кисти, по-прежнему скрытой перчаткой, рука представляла собой гибкую конструкцию из множества тонких титановых колец, плотно соединенных между собой. А под этой оболочкой крылись шарниры вместо суставов, пневматические приводы вместо мышц и связок, а сосуды с кровью заменялись электропроводами.

Слышались крики, народ в панике разбегался. Там, где раньше стоял Шевроле, на земле виднелись черные следы от шин, а дым и запах горевшей на пробуксовке резины еще не рассеялись.

Китаец в черной форме с пистолетом МР-911 в руке заметил Гудвилла в момент, когда тот наткнулся взглядом на него, и глаза его тут же стали шире то ли от страха, то ли от удивления. Правая рука Гуда уже тянула Глок из кобуры.

«Если бы ты был опытнее, ты бы знал, что экспансивные пули не способны пробить броню, но в мягких тканях они наносят ужасающие повреждения. Ранение экспансивной пулей в голову не выглядит как дыра в затылке, – Гуд по ходу выхватывания, свободной левой рукой дернул затвор, досылая патрон в патронник. Китаец тоже начал поднимать оружие, – ранение от пуль «дум-дум» выглядит вот так…»

Рука с пистолетом выпрямилась, сердце сделало один удар, мушка совместилась с пазом целика, подушечка указательного пальца плавно и быстро нажала на спусковой крючок. Громкий выстрел, отдача, и голова китайца, так и не успевшего прицелиться в Гудвилла, лопнула, как спелый арбуз. Дымящаяся гильза звонко упала на землю секундой раньше, чем тело неудавшегося убийцы. Все это произошло за считанные мгновения. Вот и все что отделяет жизнь от смерти.

– Тахо, это Гудвилл. Приказываю остановиться, – спешно заговорил наемник, поднеся часы ко рту.

– Отклонено, – донеслось из динамика на часах, – Простите, сэр. Обнаружено несанкционированное проникновение в систему управления. Я неуправляем.

– Веди меня, – кинул Гуд и сорвался на бег.

Сейчас ни боль в затылке, ни это ощущение тошноты и дезориентация не могли остановить наемника. Превозмогая себя, он сильно толкался ногами, совершал огромные шаги и несся мимо переулков и разбегающихся в стороны прохожих вдоль улицы.

– Следующий переулок направо, – сообщил ИИ.

Мужчина резко свернул с улицы в узкую и мрачную лазейку между двумя домами и побежал по переулку. Одним прыжком он перемахнул через мусорный бак, лежавший поперек пути.

– Налево.

Еще один поворот. Сердце колотилось от адреналина и физических нагрузок, в ушах все еще немного шумело, но Гуд слышал свое шумное дыхание и чувствовал, как кровь стекает по шее за шиворот и ветер дует в лицо.

– Направо. Сто метров прямо.

Наемник следовал указаниям ИИ. GPS-навигаторы в его часах и в самом Шевроле, позволяли интеллекту Тахо рассчитать кратчайший путь до угнанного авто.

«Не останавливайся, – мысленно повторял себе Гудвилл, – на узких и петляющих улочках внешнего кольца они сильно не разгонятся, а срезая через дворы и переулки, ты их догонишь, Гуд. Должен догнать».

– Налево. Пожарная лестница, третий уровень.

Кроссовок взвизгнул, когда контрабандист резко завернул. Он толкнулся от земли и зацепился протезом за нижнюю ступень пожарной лестницы. Воздух пневматических приводов с едва слышным шипением вырвался на волю, когда Гудвилл подтянул себя протезом вверх, перебрасывая сразу через четыре ступени. Он быстро вскарабкался на третий уровень, не выпуская пистолета из правой, здоровой руки.

– Первое окно справа. На крышу.

Оно было открыто. Наемник нырнул туда кувырком и очутился на лестничной площадке. Скачками через три ступени за раз он поднялся на крышу.

– Направо. Триста метров.

Подошва слегка скользнула на месте от резкого старта. Дыхание было хриплым, легкие горели огнем, зубы сводило, во рту появлялся вкус крови, икроножные мышцы и бедра каменели, но Гудвилл все равно бежал. Потому что Элли была в опасности? Или потому что Элли сейчас была единственным его козырем? А может потому, что Элли, девушка-рабыня, сейчас была единственным человеком, который не желал ему смерти? Найти причину не смог бы, наверное, и сам Гуд.

– Рекомендован спуск по пожарной лестнице на углу. Сто пятьдесят метров до цели вниз по улице.

Наемник подбежал к лестнице, схватился рукой-протезом и внутренними ребрами подошв и скатился по ней вниз. Вот он бежит, ноги уже заплетались, но цель была рядом. Узкий переулок, в котором едва помещался один мужчина, в десяти метрах впереди преграждала кирпичная стена. Большим пальцем, Гудвилл переключил Глок 18 в режим автоматического огня. Не сбавляя темпа, он вскинул руку с пистолетом и зажал спусковой крючок. Раздалась длинная очередь выстрелов, затвор яростно заколотился, выплевывая латунные гильзы. Пули, врубаясь в стенку, оставляли внушительные воронки и заставляли кирпичную крошку и осколки лететь во все стороны. К моменту, когда Гуд достиг преграды, все восемнадцать оставшихся патронов, покинули ствол оружия. Сокрушительный, размашистый удар биомеханического протеза обрушил часть стены, достаточно, чтобы мужчина пролез.

Переулок влился в более широкую улицу. Гудвилл выбежал на дорогу. Его грудь высоко вздымалась, стук сердца заглушал все прочие звуки. Пустая обойма с шуршанием покинула рукоять Глока и упала на асфальт, а ее место заняла новый увеличенный и заряженный магазин. Контрабандист передернул затвор и повернул голову налево – Шевроле, цвета мокрого асфальта ехал прямо ему навстречу метрах в пятидесяти. Свободной левой рукой наемник выудил из кармашка разгрузки ЭМИ-гранату сферической формы. Нажатие на кнопку привело таймер в действие. Первое из пяти голубых делений на гранате зажглось. Гудвилл катнул ее, как шар для боулинга, по направлению к надвигающемуся авто. Граната преодолела путь до Шевроле, и на четвертом делении ее магнитный механизм сработал, и она прилипла к днищу автомобиля.

Когда загорелось пятое деление, и заряд сработал. Наемник стоял, обхватив рукоять пистолета двумя руками, готовый к стрельбе.

Электромагнитный импульс прошел сквозь Шевроле, превратив машину в бесполезный кусок металлолома. Уехать не было никакой возможности, а стоящий впереди Гудвилл напоминал машину для убийств, способную, если необходимо, голой рукой вытащить похитителя через лобовое стекло. Впервые Эль действительно испугалась его, но этот страх быстро смешался со злобным шипением, которое наполняло черепную коробку. Словно кто-то положил туда змею, а она все никак не могла улечься поудобнее и теперь стремилась расширить свой новый маленький домик. L124 сжалась на сидении, поскуливая от боли и иногда выкрикивая ругательства во время приступов злости.

Китаец выругался, смешивая русский и родной язык, и откинул в сторону уже бесполезный планшет. В руках его оказался пистолет, какая-то навороченная модель, и дуло его переместилось к виску содрогающейся девушки.

– Будись дельять, как я сказю, – мужчина перегнулся через рабыню и открыл дверцу. – Выхьяди первья.

– Да пошел ты, – рявкнула Элли, с дрожащей улыбкой на губах. Гнев внутри ее сознания причудливо смешивался с безумной радостью: – Все туда идите, сволочи!

Удар рукояткой пришелся прямо по виску, и заложнице пришлось подчиниться. Болью прошило всю левую часть головы, и в глазах у Эль помутилось. Она выпала на асфальт, не ощущая сил, чтобы встать, и попыталась отползти от злополучной машины, но её снова скрутило, и девушка закричала, повалившись на бок и сжавшись в комок. Дыхание прерывалось, словно легкие сдавливало металлическим обручем, и руки её отчаянно скребли по груди, пытаясь снять путы, но тщетно. Хакер резво вылез следом, прячась за бронированной дверцей, подхватил заложницу за руку и, словно тряпичную куклу, тряхнул, прикрывая себя чужим телом.

– Не дельяй глюпость, Гудувилл. Ти не висьтрилис в девоську, не так ли? – наемник хищно ощерился, словно намекая, что ситуация все еще под его контролем, но он немного ошибся. Ситуация была под контролем, а рабыня, не получившая инъекцию – нет.

Элли чувствовала дрожь в каждой клеточке, она держалась в вертикальном положении только из-за поддержки чертового похитителя. " Змея" в голове сменилась наковальней, по которой от души стучали молотом. Она тихонько заскулила, сжав виски руками, а потом, словно кто-то дернул ручку переключателя. Она замолкла и подняла бешенный взгляд на Гудвилла.

– Идиот! – заорала рабыня, вдруг попытавшись вырваться и наброситься на курьера. – Придурок! Ничтожество! Последние мозги растерял! Если я сдохну, то это будет на твоей совести, скотина! Ненавижу!

Китаец на миг растерялся, не ожидая, что заложница сменит цель своей агрессии, но той было все равно, на кого обрушить гнев: просто хакер оказался ближе. Адреналин заглушил слабость, и Эль, извернувшись, укусила мужчину за шею, впиваясь со всей силы. Какие-то дикие инстинкты толкали её причинять боль, такую же сильную, как та, что она испытала на своей шкуре. Жертва закричала и испуганно вытаращила узкие глаза, но рефлексы были сильнее ужаса: схватив девушку за волосы, мужчина ударил рабыню пистолетом и бросил на землю. Но L124 было мало. Она сплюнула кровь и снова с рычанием кинулась на китайца, словно дикий зверь, чьи гены ей так долго прививали.

Но тут раздался выстрел, и Эль испуганно отскочила, разом теряя весь запал, и схватилась за горящее болью плечо. По ощущениям казалось, что руку, как минимум, оторвало, и теперь там лишь кровоточащий обрубок, но зрение не обманывало хозяйку– конечность была на месте. Хакер продолжал держать рабыню на мушке, прижимая вторую руку к окровавленным следам укуса. Заложница лежала, сжавшись, и стонала от боли. Её снова захлестнул страх, словно её закинуло в штормовое ледяное море, и выбраться не было шансов. Она чувствовала, что сходит с ума, и что чем дальше, тем хуже все будет.

Видеть Элли такой было непривычно и даже немного страшно. Гудвилл пытался успокоить сердце. Мужчину мутило, по его лицу тек пот, а с затылка за шиворот стекали капли крови. Сейчас он отчетливо слышал свое дыхание и видел развернувшуюся картину в целик Глока. До машины, похитителя и девушки, остановившихся прямо на перекрестке двух дорог, от контрабандиста было не более шести метров. Большим пальцем правой руки он опустил рычажок на пистолете в режим одиночного огня. Как только раздался выстрел, сердце Гуда замерло. Стоило Элли отскочить, как контрабандист трижды спустил курок. Металлический протез крепко придерживал здоровую руку, и отдача значительно гасилась. Первая пуля попала китайцу аккурат в кисть, закрывавшую место укуса, и затем пробила шею. Другие две превратили все, что находилось выше шеи похитителя в кровавую кашу, и бездыханное тело мешком рухнуло на асфальт.

– Элли! – просипел Гудвилл тихо пересохшими губами.

Он сорвался с места и подбежал к скрючившейся на дороге у дверцы автомобиля девушке. Опустившись на колени, мужчина поднял L124 на руки. Горло Гудвилла сжималось холодными пальцами страха.
«Только не умирай, девочка…», – думал он, суетливо бегая взглядом по телу Элли в поисках раны.

Пулевое отверстие зияло в области плеча по центру кровавого пятна на комбинезоне рабыни. Здоровая рука нащупала такое же отверстие и на спине девушки. От сердца тут же немного отлегло – рана была не смертельная. Гудвилл поднялся на ноги с L124 на руках и усадил ее на сидение. Еще раз он озабоченно посмотрел на нее. Никогда раньше он не видел более напуганного и изнеможенного выражения лица.

– Потерпи, Элли. Потерпи! Все будет хорошо! – залепетал наемник, не понимая, кого он больше сейчас успокаивал– себя или девушку, сознание которой разрывалось на части тайфуном эмоций.

Торопливо он пристегнул рабыню ремнями безопасности и закрыл дверь. Тут же лег на асфальт, чтобы снять ЭМИ-гранату с днища автомобиля и отключить ее. Гудвилл запрыгнул на водительское сиденье, положил Глок на приборную панель и попытался завести мотор. Тот жалобно застонал, но не завелся.

– Давай же!

Наемник ожесточенно жал на кнопку зажигания, но мотор лишь кряхтел не в силах завестись. На лобовом стекле вновь загорелся экран ожившего ИИ – системы Шевроле постепенно приходили в себя после электромагнитного импульса.

– Добрый день, Гудвилл, – поприветствовал контрабандиста голос из динамика, – обнаружено сотрясение мозга третьей степени и повреждение кожного покрова, рекомендуется обезболивающая инъекция.

На экране высветилась трехмерная рентген модель тела наемника, на которой затылочная область и мозг были подсвечены красным. Из приборной панели выдвинулся шприц. Гудвилл схватил его протезом и вонзил иглу себе в шею, тут же закашлявшись.

– Огнестрельное ранение пассажира в плечо. Нестабильное эмоциональное состояние. Рекомендуется наложение сдавливающей повязки на рану и обезболивающая инъекция, – не умолкал ИИ, выдвигая из приборной панели, где должна была бы быть магнитола, полку с аптечкой.

Мужчина дрожащими руками открыл чемоданчик с красным крестом, судорожно распаковал антисептический бинт и пачку с салфеткой, затолкал салфетки под комбинезон Эль на место раны с одной и второй стороны и быстро обмотал ее плечо бинтом прямо поверх одежды. Огнестрел был сейчас меньшей из проблем. Следующим движением мужчина вколол обезболивающее и Элли.

«Так, соберись! – быстро соображал Гуд, пристегиваясь, – знакомый доктор живет не очень далеко, главное, чтобы ИИ запустил двигатель, и тогда…»

Что-то сильно ударило в водительскую дверь, от чего Гудвилла дернуло в сидении, но ремни удержали его. В лицо слева и спереди ударили подушки безопасности.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒