ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Я не могла дышать. Вообще.

Мир вокруг меня был черным, в ушах щелкало, такие звуки было слышно со дна моря. Что–то задевало мои ноги, ветки и пальцы скелетов, было сложно понять.

Я опускалась, а потом всплыла.

Голова вырвалась из воды, и я тут же глубоко вдохнула, пытаясь наполнить легкие.

Но воздуха не было.

Я подавилась, глаза открылись с болью и страхом, и в серо–коричневой дымке я забыла на миг, где должна быть.

«Я тут, Ада, – раздался голос Джея в моей голове. – Плыви ко мне».

Я не могла даже оглядеться и найти его. Я стала двигать руками и ногами в сторону, откуда ощущала притяжение к нему, удивляясь, что тело работало без воздуха в легких.

Как–то я выбралась на твердую землю. Сильные знакомые ладони обвили мои руки и подтянули выше, ледяная вода отпустила мои ноги с недовольным бульканьем.

Я перевернулась на спину, вдохнула, паникуя, когда не смогла набрать воздух. Серо–коричневое небо давило сверху.

«Тише, – сказал Джей. – Тут нет воздуха. Он и не нужен».

Я знала, что он рядом. Я видела его краем глаза, но могла смотреть только на давящее небо, чужое и живое, подавляя все свои инстинкты.

Я поняла, что умерла бы уже давно. Прошли минуты (годы? ) без воздуха, и из нашего мира мне не хватало дыхания.

Я медленно села. Джей поддержал мою спину, а я огляделась.

Ад не был огнем и серой.

Это был Нью–Йорк.

Точнее, Нью–Йорк в январе, но с погодой середины июля. Серое небо над темными и пустыми зданиями, джунгли бетона и гниющих растений, мертвых деревьев и трущоб, ставших скелетами. Воздуха не было, но густая влага была каплями пота, что катились по моему лицу. Пахло мусором и чем–то таким гадким, что пробирало до глубины души. Запах заставлял меня сжиматься от страха.

Как можно ощутить запах без дыхания? Ад уже путал, и это точно был не конец.

Я лежала на краю пруда в Центральном парке.

«Ты в порядке? » – спросил Джей.

«Наверное, – сказала я, было сложно призвать «внутренний» голос. – Учитывая, где мы».

Я оглянулась от него. И застыла.

«Я выгляжу не так и хорошо, да? » – спросил он с кислым видом.

Точно. Он не выглядел ужасно или гадко, он не сильно отличался. Если резко взглянуть, он был прежним. Чем больше я смотрела на него, тем сильнее его лицо пыталось отделиться от кожи, словно он был в маске, и это намекало на что–то ужасное под ней. Было не по себе от мысли, что он был из разных частей, и из них не вышло человека.

«Я тоже так выгляжу? » – спросила я.

Он прикусил губу, а потом ответил:

«Ты всегда красива, Ада. Ты просто похожа на куклу, которую делали, вдохновляясь тобой».

Это отлично описывало то, на что я смотрела.

«Хорошо использовать имя, Ада. В именах сила. Тебе нужно напоминать, кто ты. И тебе нужно напоминать мне».

Я огляделась. Кроме запаха и ужасной влажности, тут не было ничего ужасающего. Но я не радовалась этому.

«Мы в аду? Почему это Нью–Йорк? – спросила я. – Где… все? ».

«Осторожно, Ада, – предупредил он, медленно вставая на ноги. Он поднял меня без усилий и убрал руки. – Меньше вопросов. Уверен, это место намеренно вызывает их. Ад не управляется только Сатаной и его послушниками, им правит сама сущность Зла».

«Еще хуже Сатаны? – было сложно поверить, хоть дрожь бегала по коже ледяными когтями. – Он же принц гадкой тьмы».

«Сатана – падший ангел. Он упал сюда. Это место уже существовало. И ждало, чтобы он стал им править. Он говорит, что это простой факт. Оно слышит тебя и ощущает даже сейчас. И начнет скоро лезть в голову».

«Это… может оставить меня тут? » – я хотела, чтобы он сжал мою руку, кожу покалывало от страха, и я желала его уверенности.

«Нет. Это живое, но не может стать физическим. Если ты помнишь, кто ты, откуда ты, ты будешь в порядке, – он сделал паузу. – Кто ты? ».

«Ада Паломино».

«Откуда ты? ».

«Портлэнд, Орегон».

Он кивнул.

«Хорошо. Отвечу на твой вопрос. Я не знаю, почему мы в Нью–Йорке, но есть идея».

«Так мы в Нью–Йорке, а не в месте, похожем на него? ».

«Ад – твой мир, но на много уровней ниже. Твоя мама умерла тут. А ты здесь из–за нее. Потому тут ты найдешь ее».

Я нервно огляделась.

«И там есть люди, – сказал он. – Мы скоро увидим их. Души обреченных. Но в аду тоже есть слои. Он не просто полон убийц, насильников и педофилов. Ад держится на чувстве вины».

«Вины? ».

«Угрызения совести. Презрение к себе. Ощущение, что ты должен быть здесь, что ты заслужил вечное наказание. Многие души тут из такой категории. Не плохие люди, просто… не заслужили лучшего. Они могли так и жить, не смогли сбежать от ошибок прошлого, и на их душах шрамы. Если они не были счастливы при жизни, не могут быть счастливы и тут».

Я так на это никогда не смотрела. Мне было их жаль. Они думали, что заслужили это.

«Все хорошо, – Джей разглядывал меня. – Не подавляй чувства. Только это в конце напомнит тебе, что ты не отсюда».

Было сложно смотреть на него.

«Куда теперь? ».

«Тянись мыслями, – сказал он. – Зови ее. Почувствуй ее».

Я закрыла глаза и попробовала. Представила ее. Позвала ее.

Ничего.

Еще раз.

Ничего.

«Ма–а–а–ам! ».

Ничего. Чернильная пустота в голове разрасталась…

Джей коснулся моего плеча, выводя меня из тьмы.

«Думай о ней, как о человеке, а не мысли. Не представляй. Увидь».

Я попыталась еще раз.

Я собирала ее по частям, пока она не оказалась на кухне, где готовила печенье на Рождество. Мама была не такой, как мамы остальных. Она была холодной, немного отдаленной даже от меня. Но я не видела в этом злости. Просто она была такой. Были ведь те, кто не хотел детей или брака, такой жизни, но она получила это и мирилась, как могла.

Но на Рождество мама не просто выглядела как красивая скандинавская домохозяйка, но и вела себя так. Она делала имбирное печенье лучше, чем продавали в «Икее», и на кухне горели ванильные свечи. От запаха там постоянно появлялась слюна.

И мама улыбалась, в этот раз искренне, вытаскивая печенье, и мы смотрели с предвкушением на поднос, ожидая, пока печенье остынет. Когда они были готовы, мы опускали их в яичный коктейль, и это было самым вкусным угощением за весь год.

Мама наблюдала, взяв себе только одно печенье, и свет свечей озарял ее лицо. Я знала, что она была счастлива.

Остаток года был тяжелым, но я ждала эти моменты больше, чем подарки на Рождество (и это обидно, ведь родители почему–то постоянно дарили мне гадкие шоколадки «Pot of Gold», где была лишь одна хорошая конфета, но ее нужно было отыскать среди кучи отвратительных).

Я видела эту сцену перед собой. Мама, Перри, печенье, свечи. И я. Жила там.

«Ада! ».

Голос мамы звал меня. Ее дух потянул меня за руку влево.

Мама в моем видении не знала этого, счастливо смотрела на детей, но я ощущала ее, как она ощущала меня.

«Ада, – снова закричала она. – Скорее».

«Где ты? ».

Тишина.

«Где ты? » – повторила я, крича так, что в голове почти лопались сосуды.

«Ты знаешь, где», – прошептала она, и я поняла, что она не может сказать.

Не важно. Я знала.

Я открыла глаза и посмотрела на Джея, его лицо блестело, как пластик. Как кукла.

«Я знаю, где она, – сказала я, игнорируя перемену его лица. – Туннели метро. Где она умерла».

Он кивнул и ждал, когда я пойду. Он не знал, где она умерла. Его там не было.

Я должна была вести нас по аду.

Я глубоко вдохнула без воздуха, пошла к Эмпайр–стейт–билдинг, Джей следовал за мной.

* * *

Первое правило ада: не говори об аде.

Чем больше мозг пытался понять, где ты, тем больше он вытекал, как из дырявой кастрюли. А потом это случалось с сердцем, оно становилось похожим на жвачку. Бесполезное. А потом душу вытаскивали из твоего костного мозга.

Я пока этого не знала, но ощущала. Чувствовала ад, как голодное существо, что смотрело и ждало, когда я сдамся. Я знала это.

И я старалась не думать о том, где мы. Я шла по улицам, игнорируя все, что я видела и слышала.

Почти все.

Пока ад вызывал тревогу. Мы с Джеем быстро шли по Пятой авеню (густое вещество вместо воздуха мешало бежать, как невидимая рука), справа были мертвые сорняки Центрального парка, слева – темные и тихие здания. По моей спине будто бегали пауки, и мне казалось, что за мной следили из окон. Порой я видела, как резко задергивали штору на окне, а порой раздавался грохот двери. Но никого не было. Я вспомнила Шекспира: «Ад пуст – все бесы здесь». Но ад не был пустым. Эта иллюзия усыпляла бдительность, как кот, что лизал перед укусом.

Медленно появлялись крики. Сначала вдали, в улицах от тебя. Вскрики удивления. Они становились воплями ужаса, кого–то пытали снова и снова. И звук приближался.

А потом раздавался за тобой.

Резкий нечеловеческий крик тут же заставлял кровь остановиться, этот крик умолял, чтобы все прекратилось.

Я развернулась. Джей схватил меня за локоть, и я увидела мальчика в десяти футах от нас. Большие глаза, стрижка под горшок, старая кукла с треснувшей головой в руках, у таких кукол закатывались глаза, когда их двигали.

«Почему в аду ребенок? » – подумала я, пытаясь понять невинность тут.

Джей услышал меня.

«Это не ребенок».

Стоило ему это сказать, как я поняла это.

Кукла в его руках открыла глаза.

Мальчик улыбнулся. Шире и шире.

Его лицо раскрылось пополам.

Он открыл рот и издал вопль.

Из его горла выбралась тонкая длинная рука, тощие черные пальцы были горелыми.

Я не могла отвести взгляд, а череп мальчика пошел трещинами, как у его куклы, и обгоревшая рука прижала пальцы к глазам ребенка, сжала их, как шар для боулинга.

Существо выбиралось из него.

«Нужно идти», – Джей потянул меня к себе.

Я беспомощно повиновалась, но Джею было сложно утащить меня.

«Ада! – закричал он. – Сосредоточься, Ада. Думай о матери».

Мама. Моя мама.

Я хотела остаться и увидеть существо, но должна была думать о маме.

Джей вел меня по улице, пока существо не стало точкой вдали, а потом две точки пошли в стороны. Он схватил меня за плечи и притянул к себе. Ладонь легла на мою щеку.

Мягкая. Его прикосновение было нежным.

Все тут было твердым, а он – мягким.

«Ада, – сказал он, и я вспомнила куклу в руках мальчика. Голубые глаза Джея были будто из мрамора, не видели. – Не сдавайся. Мы близко, но времени мало. Я ощущаю это. Сосредоточься. Сосредоточься».

Я закрыла глаза, его близость успокаивала, проникала глубже кожи, сливала нас в единое целое.

Он ощущался приятно. Как всегда.

Ощущался.

Я чувствовала.

Я была живой.

Я не отсюда.

Мои глаза открылись. Мне было не по себе. Я словно была в секундах от края утеса, и он вовремя оттащил меня.

Боже. Я закричала, чтобы вернуть мыслям порядок.

«Он не слышит тебя, – ответил Джей. – Идем. Ты сказала, станица пятьдесят и пятьдесят три, да? ».

Я кивнула. Мы поспешили по улице, и я старалась не смотреть на Нью–Йорк.

«Интересно, какая тут Адская кухня? ».

«Это шутка? » – Джей взглянул на меня на ходу, пот лился по ее пластиковому лицу.

«Я не уверена. Я уже не знаю, что смешно. Я не помню смех».

«Зови маму», – сказал он, сжав мою руку и потянув меня по улице. Мимо проехал велосипедист без шлема, его череп был раскрыт, его мозг развевался за ним лентами.

Я не смотрела туда, игнорировала таксиста в паре футов от нас, он сидел на крыше своей машины и бросал крошки на пустой тротуар. Я звала маму. Все громче и громче.

Ничего.

Но я знала, что она там. Я ощущала это. Золотая веревка от моей души тянулась к ее. Я не видела ее, но чувствовала, и она натянулась, пока мы шли.

И мы не медлили.

Мы миновали магазин «Apple», он выглядел так же, как и в реальности, но тут был охвачен клопами, большими, как урны, и сияющими серым. Они рыли стены лапами, медленно разрушая их. Снаружи сидела пара с айпадами, и они не работали, судя по боли на их лицах.

– Это тоже чей–то ад, – отметила я.

Мой голос прозвучал странно, лишенный всех эмоций, и я не сразу поняла, что сказала это.

«Ада! » – завопил Джей.

Блин. БЛИН. Я не должна была говорить вслух.

Папа с айпадами посмотрела на меня.

Мертвые глаза. Злые глаза.

«Они тебя видят, – сказал он. – Нужно бежать».

«А мальчик до этого? Со штукой внутри».

«Он видел только меня, – сказал он. – Если бы он знал, что ты была там…».

Ему не нужно было объяснять.

Пара поднялась на ноги.

Более того, клопы замерли, их антенны подрагивали в мою сторону, как дворники машины.

Велосипедист на широкой улице развернулся и ехал к нам.

Мы побежали.

Стена влаги толкала нас, как во снах, когда нельзя было бежать, но мы боролись, мои ноги стали как желе, бедра горели. Джей подхватил меня, закинул на свое плечо, его сверхъестественная сила несла нас вперед.

Мы завернули за угол, и, свисая на спине Джея, я видела, как к нам шел парад людей. Они бежали, неслись, злобно крича.

«Мы не отсюда, – сказал Джей. – Они знают, что мы можем уйти, а они – нет, и они попробуют остановить нас. Не важно. Мы на месте».

Улица поднялась надо мной, Джей побежал по ступенькам в подземный переход. Это было знакомо. Слишком знакомо. Я словно попала в гробницу, и потолки могли рухнуть на нас, и мы останемся тут навеки.

Вниз, вниз, вниз.

Дальше, чем находились станции метро.

Джей перепрыгнул турникеты с лезвиями, и я подпрыгнула на его плече, но он не дал мне отлететь.

Он пробежал пару шагов, плитка на стенах была вязкой, окружила нас. Он остановился.

Вдруг он словно врезался в стену.

Я хотела спросить, что случилось, но не успела составить вопрос, во рту пересохло от едкого вкуса чистого страха. Ужас гудел в моей голове. Я была уверена… точно…

Я уже не была Адой.

Я была лишь клочком ткани, незначительным на фоне такого ужаса.

«Опусти ее», – сказал голос.

Нет, не один голос, а сотня металлических и пустых голосов в унисон.

Джей сильнее сжал меня.

«Сначала придется убить меня», – сказал он.

«Мы не можем, ты знаешь», – сказали голоса, гудя, как миллион мух над дерьмом.

«Тогда у нас проблема», – твердо ответил Джей.

Я попыталась развернуться и увидеть, но не могла. Я могла смотреть лишь на ступени.

Толпа собралась сверху, смотрела на нас с ненавистью.

Но они не приближались.

Потому что и в их глазах был страх.

Они смотрели и ждали. Они хотели, чтобы нас порвали на клочки.

«Может, так и будет», – всплыло в голове. Мне было все равно.

«Есть сделка, – сказали голоса. – Честная. Отдай девчонку. Мы отдадим мать. Этого она хочет».

Я не знала, о ком они говорили. Она? Я? Мама?

Слова не имели смысла.

Кровь лилась из моих глаз, капала на ступени. Моя душа была из этих капель. Она хотела покинуть меня, покинуть это место.

«Останься со мной! – голос Джея ударил меня по голове кулаком. – Ада! ».

Я вскинула голову и шмыгнула.

Толпа наверху лестницы топала ногами, слюна текла из их раскрытых голодных ртов.

«Никакой сделки, – сказал Джей. – Ее мать, Ингрид, не отсюда. Как и Ада».

Он специально выделил Ингрид и Аду. И я за секунду забыла их снова.

«Она – Ингрид. Моя мать. Я – Ада».

Она – Ингрид. Моя мать. Я – Ада.

У имен была сила.

«Верно», – поддерживал Джей.

«Да, – насмехался голос. – Точно. Сайлас Блэк».

Джей напрягся. Его сердце забилось медленнее.

Сайлас Блэк. Имя что–то означало для меня.

Картинки огня, кричащих детей, дыр от ножа.

Мертвые лощади, их внутренности лежали на поле.

Части тел рассыпаны по темному переулку.

Птицы с обрезанными крыльями.

Сайлас Блэк – зло. И он держал меня.

Он спускался со мной по лестнице.

Сайлас Блэк убьет меня.

Я начала бороться с ним всеми мышцами, но Сайлас Блэк был большим, полным черной магии и огромной силы.

Ловкое движение, и я полетела по воздуху. Я кружилась, влажная плитка мелькала мимо, и я упала на пол со вспышкой боли. Она пронзила мои колени, ладони, разбила меня на кусочки. Я пыталась двигаться, но упала.

Все кончилось так быстро. Как долго Сайлас ждал в нем этого? Чтобы Джей забыл. Джей пропал за миг. По щелчку пальцев от слов демона. Они словно шутили.

«Сделка, – сказали голоса. Они звучали подо мной, и земля гудела, как он поезда. Они звучали надо мной. Во мне. – Мы отпустим твою мать, если ты останешься, – сказали они. – Мы обещаем».

«Дьявол лжет», – говорила я себе, прижимая голову к твердой земле. Я не хотела подниматься и видеть.

«Все мы – бесы, – сказали они. – Каждый из нас. Может, и ты. Если позволишь себе».

Голоса приблизились, будто шептали на ухо. Я ощутила жаркое и гадкое дыхание.

«Мы знаем мелочи, что ты любишь. Что ты не признаешь себе. И как тебе они нравятся. Разница между тем и этим миром в свободе, моя девочка. Тут можно творить, что захочешь. Так, как хочешь».

Но я как–то услышала Джея.

Я слышала его из темной маленькой клетки, будто птицу.

«Иди за мамой. Подними стены».

Мое сердце засияло в ответ. И все пропало.

Ладони впились в мои волосы и потянули так, что я чуть не оказалась на ногах.

Я открыла глаза и посмотрела в лицо того, кого не могла описать.

Он поднял меня и толкнул, я врезалась спиной в стену, стукнулась головой.

Я оглядела сцену.

Джей пропал. Как и люди.

И тут не было сотни демонов.

Была только я.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 181920 21 Следующая ⇒