ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» 3 страница

Численность населения в таких городах при преобладании в них сугубо индивидуальной, и как правило одно- или двухэтажной застройки, естественно, не могла быть сколько-нибудь значительной. Город, в котором насчитывалось от десяти до пяти тысяч одних только полноправных граждан полиса, что соответствует примерно ста пятидесяти тысячам человек всего населения, включая женщин, детей, рабов и оседлых чужеземцев по греческим меркам считалось очень большим. Хотя нам известно и о существовании совсем микроскопических общин вроде беотийского городка Платеи, гражданское население которого в эпоху Греко-персидских войне превышало двух тысяч человек или Микен, древней столицы царства Агамемнона, в которых насчитывалось всего-навсего шестьсот граждан. Оба эти полиса тем не мене значатся в списке греческих государств, участвовавших в решившей судьбу Греции битве при Платеях в 479 г. до н. э. рядом с Афинами и Спартой.

Необходимо также указать и на критерии, с которыми подходил греки, разделяя поселения на «город» и «не город». Они принципиально отличались от тех критериев, с которыми мы к этим понятиям подходим сегодня. Когда сегодня захоти речь о городе, мы имеем в виду крупный промышленный центр. Для греков же город был в первую очередь не промышленным и не торговым центром, а средоточием политической, культурной и религиозной жизни государства, местом, где находились правительственные здания, судебная палата, агора и главные святилища города. Всякого, кто изучал планы полностью или частично раскопанных греческих городов, не может не поразить резкая диспропорция между общим размахом городского благоустройства, великолепием общественных сооружений и комфортабельностью частных жилых домов с одной стороны, и крайней незначительностью расположенных в городской черте производственных комплексов. Небольшие мастерские, являвшиеся в тоже самое время и лавками, обычно были малых размеров. В самых крупных из них было занято лишь по несколько работников: час хозяин и два-три его работника. Вся ремесленная продукция, производившаяся на этих карликовых предприятиях, очевидно, сбывалась туту же на рынке горожанам или приезжим крестьянам, но едва ли куда-нибудь вывозилась.

Основой благополучия и процветания нормального греческого полиса, можно сказать гарантией самого его существования, всегда оставалось сельское хозяйство, и, в первую очередь, земледелие. Ремесло и торговля развивались здесь чаще всего лишь в той мере, в которой было необходимо для нормальной жизнедеятельности обособленной полисной общины. Такие выдающиеся политические мыслители видели в земледелии главный залог экономической и стало быть и политической независимости полиса, как говорили греки – автаркии (самодостаточности) и автономии (самоуправления) и в то же время залогом внутренней его стабильности.

Каждый даже самый маленький греческий полис непременно имел свою сельскохозяйственную территорию, или хору, за счёт которой обеспечивалась необходимыми средствами существования весьма значительная, если не подавляющая масса его населения. Полис и хора составляли неразделимое экономическое и политическое целое. Полис, лишившейся хоры, был в понимании греков обречён на гибель. В таком положении оказались, например, афиняне, в годы так называемой Декелейской войны (413-404 гг. до н. э. ), когда спартанцы, оккупировавшие центральные районы Аттики, сделали невозможным нормальную хозяйственную жизнь на её территории и афинянам пришлось подвозить всё необходимое по морю. Но и это не спасло их от полного разгрома.

Практически во всех полисах положение гражданина напрямую было связано с наличием (или отсутствием) у него земельной надела (в Спарте таковым был т. н. клер). В Беотийском государстве человек, о котором было известно, что он свыше четырёх лет зарабатывает на жизнь каким-либо ремеслом по причине отсутствия земли, в соответствии с местным законодательством терял свои гражданские права. Итак, важнейшая отличительная особенность нормального греческого города, воспринимаемая как нечто парадоксальное, заключалось в том, что основную массу его населения, его структурное ядро составляли люди, тесно связанные с землёй и живущие преимущественно за счёт доходов от сельского хозяйства. Наиболее состоятельные из этих людей, имевшие много земли и достаточное количество рабов для её обработки, большую часть года проводили в городе, занимаясь государственными делами, иногда торговлей, ростовщичеством или каким-то другим делом, приносящим быстрый доход или же просто извлекая удовольствие из общения с себе подобными почтёнными гражданами на дружеских попойках, агоре, в театре и других местах, где обычно скапливались много народа. Но у них были и загородные поместья, где они не только отдыхали от сует городской жизни, но и наблюдали за трудом своих рабов и наемных работников.

Современные исследователи вывели т. н. «структурообразующие элементы» полиса, которые находятся в тесной взаимосвязи. Эти элементы определяют саму суть полиса, они как бы являются условием его существования[7].

Первым из этих элементов является двуединая форма земельной собственности. С одной стороны, это коллективная земельная собственность, находящаяся в собственности у всего гражданского коллектива полиса. С другой – частная, которой владели отдельные индивиды.

Следующим элементом полиса являлся институт гражданства. Этот институт – идейно-политическая, «духовная» основа полиса. Институт гражданства, его стабильность, его замкнутость охранялась, как правило, методами законодательного характера.

Третий характерный признак полиса – особая форма самоуправления коллектива, и прежде всего – народное собрание, составлявшее важный элемент полисной демократии. Без народного собрания – с той или иной широтой его компетенции, с той или иной степенью его влияния на жизнь данной общины – полисная организация вообще не мыслима. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что элементы демократии заложены в самой основе полисного устройства, хотя степень демократизации каждого конкретно взятого полиса может быть совершенно различной. С народным собранием неразрывно связана военная организация полиса. В основе связи народного собрания с ополчением лежала земельная собственность, причём в зависимости от величины земельного участка. Наряду с народным собранием необходимым элементом полисного устройства и необходимым условием его существования было наличие выборных органов: совета и магистратур.

Наконец, ещё одно условие существования полиса – размеры территории и численность населения. Полисная организация могла нормально функционировать лишь в рамках сравнительно небольшой общины. Само собой разумеется, что такие специфические элементы этой организации, как обеспечение каждого гражданина земельным участком, система народоправства» неукоснительно требовали стабильного гражданского коллектива, т. е. ограничение численности населения. Таковы структурообразующие элементы или «условия существования» полиса.

Тестовые задания к модулю 1.

1. Основу общественно-политической жизни античной цивилизации составляло:

а) политические партии

б) сельские общины

в) города-полисы

г) федеративные союзы

2. Женская половина дома называлась

а) атрий

б) андрон

в) булевтерий

г) гинекей

3. Укрепленное место в греческом полисе носило название

а) хора

б) кома

в) акрополь

г) агора

4. Господство на море называлось

а) гегемония

б) архэ

в) талассократия

г) полития

5. Водопровод в античности назывался

а) виадук

б) акведук

в) термы

г) эргастерий

6. Из полисов Греции оборонительных сооружений не имели

а) Афины

б) Коринф

в) Фивы

г) Спарта

7. Симпосием в Греции назывались

а) совместная пирушка

б) научный спор

в) собрание учёных мужей

г) суд присяжных.

8. Основу греческого ландшафта составляли:

а) равнина

б) пустыня

в) плоскогорья

г) горы

9. Одной из крупнейших рек в Грации был

а) Эврот

б) Тибр

в) Рубикон

г) Лирис

10. Острова Эгейского моря были центрами:

а) овцеводства

б) виноделия

в) работорговли

г) огородничества

11. Основными полезными ископаемыми в Греции были:

а) золото

б) нефть

г) медь

д) серебро

12. Сельская округа возле города называлась:

а) хора

б) кома

в) агора

г) стадион

13. Политической составляющей полиса является:

а) царская власть

б) совет старейшин

в) булэ

г) народное собрание

14. Крупнейшим островом Эгейского моря был:

а) Родос

б) Делос

в) Крит

г) Саламин

15. Основным сельскохозяйственным районом Греции была:

а) Лаконика

б) Аттика

в) Арголида

г) Элида

16. Природа Греции изобиловала:

а) лесом

б) мрамором

в) песком

г) камнем

Ключ к тестовым заданиям модуля 1: 1 а; 2 г; 3 в; 4 в; 5 а; 6 г; 7а.; 8г; 9 а; 10 б.; 11 д; 12 а; 13 г.; 14 в; 15 а; 16 г.;

МОДУЛЬ 2.

ДУХОВНЫЕ ОСНОВЫ АНТИЧНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.

Основная цель модуля: сформировать у студентов целостное представление о духовных основах античной цивилизации – древнегреческой мифологии, религии, агонистике, роли Олимпийских игр в жизни древних греков, культуре древних греков.

Лекция 5. Античная мифология.

История и миф… Оба эти понятия слова всегда рассматриваются как вещи, полностью взаимоисключающие. В то время, как история воспринимается нами как правдивое повествование о прошлом, в котором автор никогда не грешит против истины, то под мифом обычно понимается нечто полностью противоположное, а конкретно – рассказ, изобилующий всевозможными фантазиями, чудесами, событиями невероятными, невозможными, если рассматривать их с позиции нормального человека[8]. Однако не сложно убедиться, что обе эти формы изложения событий прошлого весьма прочно о связаны друг с другом и так, что найти разделяющую их пограничную черту часто бывает не так легко. Ибо ранняя история всех известных нам народов земного шара начинается именно с мифов или легенд. Не были в этом исключении и греки, мифология которых являет собой ещё одну отличительную, своеобразную черту античной цивилизации.

С самого начала и до конца развития античной цивилизации мифы были весьма популярны среди населения самых разных греческих городов-государств. Без них, без их влияния, без постоянного обращения к их сюжетам и образам сейчас невозможно себе представить ни классическое греческое искусство, ни греческую литературу, ни греческую философию, ни греческую культуру в целом. Необходимо помнить, что греческие мифы были важнейшим сегментом того культурного наследия, которое оставили эллинам их предки, жившие ещё в «догреческую эпоху». При свойственной им необыкновенной живости ума, которая иногда толкала их на довольно вольные или непочтительные суждения о богах, греки никак не могли быть названы «безрелигиозными народами». Напротив, древняя, по сути, языческая религия, также, как и неразрывно связанная с ней мифология, была неотъемлемой частью всей их духовной и культурной жизни.

В эпоху Геродота и Фукидида, для жителей Афин легендарные фигуры типа Эдипа, Ахилла, или Тесея были реальными историческими личностями, с которыми связывались столь же важные исторические события VIII-VI вв. до н. э. Когда рядовой афинян каждый год видит на сцене театра видит предстающих перед ними мифологических героев, вольно лил невольно он начинает воспринимать их в качестве реальных личностей.

В течение длительного времени возникшая в Греции наука история не могла избавиться от вредного влияния мифологии. Для большинства греков первым великим историком был Гомер, каждому слову которого они безгранично верили. Любое событие, нашедшее отражение на страницах «Илиады» или «Одиссеи», считался достоверным и не подвергалось никакому сомнению.

Как это ни парадоксально, но миф являлся своего рода аксиомой, которой не требовалось никаких доказательств или подтверждений. Путешественникам, пребывающим в Элладу, на полном серьезе показывали место, где Геракл убил Лернейскую гидру, спуск в подземное царство, куда спускался легендарный певец Орфей и т. д. В каждой области сохранялись могилы известных героев, которые охотно показывали гостям. Это служило для греков доказательством подлинности мифов, хотя эти могилы не были помечены соответствующими надписями или опознавательными знаками.

Однако эллины всегда отличались пытливым умом и всегда старались подвергать сомнению то, что противоречило античному рационализму. Таким человеком являлся критический мыслящий поэт и философ Ксенофан Колофонский (VI-V вв. до н. э. ). В своих произведениях он зло шутит и даже издевается над олимпийскими богами.

Многие древние авторы пытались провести рациональную переработку мифа. Одним из них был Гекатей Милетский (к. VI - нач. V вв. до н. э. ), который писал, что рассказы эллинов ему казались «смешными» (под этими «рассказами» несомненно, понимались мифы). О том, какими методами при этом он пользовался, можно судить на основе немногочисленных пассажей из его произведений. В одном из них Гекатей рассматривает сюжет, связанный с последним двенадцатым подвигом Геракла. Он утверждает, что Геракл никогда не спускался в Аид, чтобы изловить там страшного трёхголового пса Кербера, охранявшего вход в царство Аида. На самом деле никакого Кербера вообще не существовало, а легковерные люди прозвали этим именем большую ядовитую змею, некогда обитавшую в пещере на мысе Тенар. Геракл действительно побывал в тех местах, убил змею и, таким образом, родился миф о его спуске в преисподнюю и о пленении им Кербера. Как мы видим, основным критерием, которым пользовался Гекатей в своей, как бы мы сказали, «работе с источниками», был принцип правдоподобия. Автор не отвергает миф целиком, а пытается убрать из него то, что представляется ему абсурдным и противоречащим здравому смыслу. И для того времени, в которое жил Гекатей, это было важным шагом вперёд.

Даже отец истории Геродот, который посетил большое число стран и имел богатый жизненный опыт сугубо по-дилетантски пытается рационально объяснить миф о причинах и начале Троянской войны. По его словам, к моменту начала войны ни Париса, ни Елены в Трои не было – они уже к тому времени успели укрыться у мудрого египетского царя Протея.

Но вот пред нами предстаёт историк, который по своей методологии коренным образом отличается от своего предшественника – Фукидид. В поверхностности и верхоглядству этого историка никак нельзя было заподозрить. В своей «Археологии», предшествующей основному сюжету его произведения – истории Пелопоннесской войны, он обращается к сюжету Троянской войны. Историческая реальность данного события нигде не ставится Фукидидом под сомнение. Он только снисходительно замечает, что Гомер, будучи поэтом, мог приукрасить и преувеличить кое-что из описываемых событий. На страницах своей «Археологии» он без тени сомнения упоминает в качестве реальных исторических личностей Эллина, владыку Крита Миноса, героя Пелопса и многих других мифических героев. Фукидид, будучи активным сторонником критического осмысления любого источника, пытается по своему, с точки зрения рационализма толковать мифы. Сам историк был уверен, что, очищая миф от всего, что было лишним, он превращает его в настоящую историю. Но в своей истории Фукидид старательно избегает сюжетов на темы, связанные с богами. Труда Геродота и Фукидида наглядно показывают, насколько ограничены были возможности античной исторической науки даже в лице её наиболее значительных представителей в её попытках проникнуть в отделённое легендарное прошлое и разглядеть его, хотя бы в основных очертаниях сквозь таинственную дымку преданий и мифов.

В эпоху Нового времени историческая наука по понятным причинам скептически относилась к греческой мифологии. Первая серьёзная попытка реабилитации греческих мифов в их утраченных правах более или менее достоверных исторических источников была предпринята в 70-х годах позапрошлого века немецким археологом Генрихом Шлиманом. Почти все задуманные им и осуществлённые им раскопки, во время которых он шёл в полном смысле слова по следам мифических героев, увенчались блестящим археологическими успехами. В недрах холма Гиссарлык на побережье Троады Шлиман открыл мощные крепостные стены с башнями и воротами, в которых он без труда узнал стены гомеровской Трои. Спустя несколько лет им было сделано ещё одно выдающееся открытие: в черте стен древней Микенской цитадели Шлиман раскопал могилы правящей некогда царской династии. Могилы эти од сих пор ещё поражают воображение поистине несметными богатствами, которые были захоронены в них вместе с останками членов царской семьи. Наконец, незадолго до своей смерти прославленный археолог начал новые раскопки в Тиринфе, где успел обследовать довольно хорошо сохранившиеся стены цитадели и руины дворца. После его кончины эти раскопки были продолжены Вильгельмом Дёрпфельдом и другим археологами. И в каждом из этих случаев Шлиман опирался на показания греческой мифологической традиции. И это несмотря на то, что Г. Шлиман был археолог-дилетант, грубо нарушавший установленные наукой правила исследования памятников древности, он сумел правильно найти, оценить и датировать найденные им постройки и предметы.

Дошедший до нас мифологический цикл древних греков чрезвычайно богат и интересен. Это критский цикл мифов, связанный с деятельностью легендарного царя Миноса, захватывающий события Троянской войны, знакомые нам с детства подвига отважного героя Геракла, и т. д. Их изложение не входит в наши задачи - о них можно прочитать в популярной и не раз издававшейся книге Н. Куна «Мифы и легенды Древней Греции». Наша задача несколько сложнее – определить ценность и значение этих мифов для нас. Попробуем разобраться дальше.

В своей основе мышление древнего человека было внеисторично. Древние интеллектуалы предпочитали мыслить вечными и неизменными категориями. Скоропреходящие, необыкновенно многообразные и изменчивые исторические события сравнительно редко привлекали к себе их внимание. Эта притупленность подлинного исторического чувства находит своё объяснение не столько в отсутствии достаточно надёжных способов фиксации и последующей передачи исторической информации от поколения к поколению, сколько в чрезвычайной замедленности и растянутости самого исторического процесса, составляющих отличительную черту истории всех докапиталистических обществ.

Древние, в сущности, плохо представляли себе и что такое исторический прогресс. И это неудивительно. Ведь история всех древних обществ сравнительно кратковременные периоды экономического и культурного подъёма, чаще всего связанные с удачными захватническими войнами, как правило, сменялись длительными периодами упадка и застоя. Вероятно, поэтому древнему человеку казалось, что история топчется на месте, что рано или поздно, возвращается, как говорится, «на круги своя». Это общее заблуждение разделяли также величайшие исторические мыслители древности как Фукидид. Платон, Аристотель, Полибий, Тацит. Все они были убеждены в том, что прогресс в любых его формах возможен лишь в очень ограниченных временных пределах и что, следовательно, развитие человеческого общества в каждую историческую эпоху движется по одному замкнутому кругу, каждый раз возвращаясь к своим истокам.

В такой духовной атмосфере мифологическое мышление по сути, своей прямо противоположное мышлению историческому, практически никогда не покидало поле боя и даже по времени высочайшего расцвета античной культуры постоянно напоминало о себе рецидивами, подобными платоновскому мифу об Атлантиде. Как ни старались греческие историки –рационалисты, полностью вытеснить мифологическое мышление из сферы исторического исследования они так и не сумели, поскольку и сами ещё в очень сильной степени были заражены этим сознанием.

Вместе с тем при ближайшем рассмотрении становится очевидным, что миф как источник информации способен дать историку не так уж много достоверных свидетельство о прошлом, видимо, потому что сама реальная история очень скупо питает мифологическую традицию. Правда, если не во всех, то по крайней мере, во многих известных нам мифах, несомненно, содержатся хотя бы случайные и разрозненные исторические сведения, и внимательный глаз исследователя может их обнаружить, определить место и, так сказать, удельный вес в общей массе заключающейся в мифе разнообразной информации.

Анализирую мифологическую традицию, можно прийти к удручающему выводу: общая доля заслуживающих доверия исторических фактов в греческих мифах, даже таких, казалось бы, близких к подлинной истории и подтверждённых надёжными археологическими свидетельствами, как миф о Троянской войне, в действительности ничтожно мала. Используя образное сравнение, можно сказать, что история в мифе – это не более чем несколько нитей, случайно вплетённых в большую украшенную замысловатыми узорами ткань. По существу, от этих нитей зависит немного. Не они определяют основную фактуру ткани, её расцветку, плотность или ажурность. И вообще, если их выдернуть, почти ничего не изменится, ибо всякий настоящий миф возникает и развивается по своим особым законам, не имеющим ничего общего с законами, действующими в истории.

Нельзя, однако, забывать о том, что историческая наука чрезвычайно сложна и многообразна, так же, как и сами постигаемые ею процессы исторического развития человечества. Здесь на высшем уровне исторического познания уже не имеют значения вопросы исторической подлинности того или иного события, отражённого в мифах. Не так уж важно знать, был ли реальной личностью мифический царь Минос, происходила ли на самом деле Троянская война, где плавал Одиссей и аргонавты, и, наконец, следует ли искать легендарную Атлантиду и что она собой в действительности представляла. Но зато только здесь мы начинаем понимать, что каждый из этих мифов представляет собой ценный и интересный документ, позволяющий заглянуть в самые сокровенные и загадочные глубины духовной жизни древнего человека.

Миф становится нашим проводником и путеводителем теперь уже не в поисках руин некогда погибших дворцов и цитаделей, а в более сложном и трудном путешествии по лабиринтам древних религиозных и философских систем. Сама мифология превращается при таком подходе в своеобразный археологический памятник, в котором, как при раскопках Трои – Гиссарлдыка, постепенного обнаруживаются, сменяя друг друга, все более и более удалённые от нашего времени напластования религиозных и поэтических образов, древних ритуалов и обычаев, давно ушедших в прошлое культур. И главное, увидеть эту скрытую от взгляда поверхностного наблюдателя подоплёку мифологического повествования.

Лекция 6. Древнегреческая религия.

Специфику той или иной цивилизации трудно понять, не уловив одной специфики одной из форм её общественного сознания – религии.

Сейчас едва ли кто усомнится в том, что религия сыграла огромную роль как в частной, так и в общественной жизни греков. Однако дискуссионным остаётся вопрос о характере греческой религии. В то время, как одни специалисты склоны умиляться почти наивному простодушию и наивности греков, особенно ярко проявившихся в мифологии, других, наоборот, отталкивает холодная рассудочность их суждений о богах и религиозных обрядов. Одни находят их взгляд на мир и на управляющие этим миром силы радостным и светлым, другие, наоборот, безысходно мрачным и исполненным отчаяния. Одни говорят о глубокой человечности греческой религии в противовес религиям Востока, другие - о её враждебности человеку. Совершенно по-разному решается разными учёными и чрезвычайно сложная проблема взаимоотношений этой религии со сменившим её христианством. В то время как одни авторы решительно противопоставляют их друг другу как две глубоко враждебных по духу и даже по взаимоисключающих форм религиозного сознания, другие готовы видеть в греческой религии и особенно в религиозной философии греков своего рода «предисловие» к христианству, настаивая на соединяющей их исторической преемственности.

Сравнение с христианством и другими религиями стало поводом для рассуждения о неразвитости религиозного чувства у греков. Высказывалась даже мысль о том, что греческая религия в сущности и не была религией в обычном понимании этого слова, а представляла собой лишь собрание очень слабо связанных между собой весьма наивных и порой нелепых мифов о бога, в честь которых греки время от времени совершали незамысловатые обряды. Некоторых исследователей наоборот, отталкивал их чрезмерный рационализм. А. Ф. Лосев по этому поводу писал: «Религия, в которой нет мистики, нет таинства, нет догматов, нет аппарата грехопадения и искупления, всевозможных смертей и воскресений, суда, мук и пр., то есть религия, которая попросту является только моралью, такая религия, очевидно, не только вполне безвредна для мещанства, но оно специально выдумывает для себя такую религию»[9].

Однако даже при беглом и поверхностном знакомстве с нею становится ясно, что на общем фоне культурной истории Древнего мира она была явлением столь же своеобразным и даже уникальным, как и вся греческая цивилизация. Многие нормативные признаки, присущие большинству древних религий, в греческой религии либо вообще отсутствуют, либо выражены очень слабо. В странах Древнего Востока, так же, как и в более поздние времена в средневековой Европе и Азии религия всегда претендовала на роль всеобъемлющей, поистине тоталитарной идеологической системы, охватывающей и подчиняющей себе абсолютно все формы духовной и творческой деятельности человека, включая мораль, право, искусство, литературу, начатки философии и научной мысли. Ю. В. Андреев сравнивает культурное развитие народов Востока с движением воды в степных арыках, по заранее проложенному руслу. Оно регулировалось предписаниями священных книг, наставлениями пророков и ясновидцев. За ним следила целая армия жрецов и священнослужителей всех рангов и степенней.

Развитие греческой культуры шло по совершенно иному пути. В Греции религия так и не смогла стать всемогущим духовным пастырем своего народа, не смогла сковать творческую свободу цепями непререкаемых догм, правил или запретов. Во многом этому мешала её определённая архаичность или недоразвитость и в частности уже отмеченный выше адогматизм, т. е. отсутствие единого, систематически изложенного и обязательного для всех вероучения. По словам Геродота, главными авторитетами во всех религиозных вопросах для греков были два великих поэта – Гомер и Гесиод. Именно они впервые установили для эллинов родословную богов, дали имена и прозвища, разделили между ними круг деятельности и описали их образы. Представим себе на мгновение верующего католика, который пытается постичь основы христианского вероучения по «Божественной комедии» Данте или православного, читающего с этой целью «Братьев Карамазовых» Достоевского, и мы поймём, насколько велик был уже изначально уровень духовной свободы, но вместе с ней, конечно, и духовного разброда и шатаний, царивших в греческом обществе. Удивительно, то олимпийская религия, воздвигнутая на таком шатком фундаменте, как поэмы Гомера и Гесиода, к которым Геродот приплюсовал ещё множество мифов и эпических сказаний, не вошедших в этот основной свод священных истин, сохраняла хотя бы удивительное единообразие на всём огромном пространстве греческого мира от берегов Чёрного моря до Гибралтарского пролива, что давало право всем грекам смотреть на самих себя, как на «людей одной веры».

В отличие от стран Востока, где жрецы, начиная с древнейших времён, составляли особую касту или сословие профессиональных священнослужителей, резко обособленных от всего остального общества и пользовавшихся огромной властью и авторитетом, в Греции в совершении священных обрядов мог участвовать практически любой полноправный свободный гражданин, избранный на жреческую должность в народном собрании либо общим голосованием, либо по жребию. Чаще всего от такого человека не требовалось ни специальной подготовки, ни каких-то особых личных качеств. Единственным условием для занятия должности жреца было отсутствие каких-либо физических дефектов, ибо считалось, что боги не любят больных и увечных. Как правило, жрец занимал должность в течение года или шести месяцев, а затем уступал её другому народному избраннику. Довольно часто священные обряды совершались лицами, не облечёнными жреческим саном. Правда, в некоторых греческих полисах, в т. ч. и в Афинах, существовали наследственные жреческие должности, предававшиеся из поколения в поколение в пределах одной семьи. Но это было лишь исключение, подтверждающее общее правило непрофессионализма жрецов. Настоящими профессионалами считались весьма многочисленные и пользовавшиеся большим авторитетом гадатели и прорицатели, которые занимались гаданием по полёту птиц, по внутренностям жертвенных животных, толковали сны и переводили на понятный язык двусмысленные речения оракулов.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒