ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» 2 страница

Все вышесказанное неопровержимо свидетельствует о том, что проблема водоснабжения всегда в Греции всегда была актуальной. При этом нельзя не вспомнить, что Греция, в отличие от Италии, и уж тем более, от стран Древнего Востока, не имела крупных полноводных рек (едва ли к таковым можно отнести небольшую речушку Эврот, служившую предметом особой гордости спартанцев). Гражданин, соорудивший на собственные деньги колодец, фонтан или водопровод для своего полиса, торжественно объявлялся «благодетелем» города. Его благодеяние надолго оставалось в памяти сограждан.

Как это ни парадоксально, но горы, покрывавшие большую часть территории Эллады, отнюдь не являлись кладовой, содержащей залежи всевозможных полезных ископаемых. И здесь природа жестоко посмеялась над трудолюбивыми эллинами. В избытке здесь имелись лишь глина и камень. Камень был представлен по большей части известняком, а также высоко ценившимся в стране и за её пределами мрамором, (крупнейшие месторождения в Аттике – гора Пентеликон и на о. Парос). Конечно, мрамор не использовался в строительстве жилых домов, а шел исключительно на строительстве храмов и произведений искусства. Он добывали самым примитивным способом, расходуя на это немалые физические усилия.

Глина имелась в стране в достаточном количестве и использовалась на в производстве кирпича и для изготовления различных предметов домашнего обихода, по большей части – в гончарном производстве.

Каких-либо крупных месторождений металла в Греции практически не существовало. Все жизненно важные для страны металлы (медь, железо, олово), приходилось завозить из других стран. Кипр служил поставщиком меди, из Малой Азии доставляли железо, серебром славились Испании и Фракия. Олово, очевидно, за большие деньги перекупалось у финикийцев, которые держали в тайне места его разработки и монополизировали его доставку. Наиболее известные серебряные рудники находилось располагались в Аттике, в Лаврионе. Не случайно отчеканенные в Афинах монеты с изображением совы и головы богини покровительницы города были наиболее распространенной монетой. Гораздо хуже обстояло дело с золотыми монетами, вплоть до установления македонской гегемонии в Греции эллины пользовались (и то довольно редко) персидскими дариками, которые затем успешно заменили золотые монеты, отчеканенные в Македонии.

Острую нехватку эллины испытывали и в строевом лесе, который был необходим для производства судов и всяких иных нужд. Существует предположение, ещё высказанное античными авторами, что на заре своей истории горы Эллада были покрыты густыми лесами, которые отличались удивительным разнообразием растительного мира. Однако со временем, то ли в результате человеческой деятельности, то ли в результате природных явлений горы Греции совершенно «облысели» и от этих лесов остались лишь одни воспоминания. Доминирующей чертой греческого ландшафта стали голые, почти лишённые зелени горы, которые удивительным образом соседствовали с тщательно возделанными оливковыми рощами и смоковницами в долинах. Люди безжалостно вырубали леса, не думая о последствиях. Свой вклад в этот губительный процесс внесли и пасущие здесь животные. Непосредственным последствием истребления лесов явилась эрозия почвы, которую значительно усиливали осенние и весенние паводки. Ярким примером тому служит область Аттика, которая некогда была богата разнообразной растительностью. Известный философ Платон с прискорбием отмечал те негативные перемены, которые значительно изменили облик его родины. Его диалог «Критий», по сути, крик души автора, где он с горечью пишет о том, как Аттика со временем превратилась из цветущей богатой растительностью страны в лишенную всякой зелени, омываемую дождями и продуваемый ветрами каменистую пустыню. Примерно с V-IV вв. до н. э. Уже во времена афиняне, как и жители других городов Эллады стали импортировать древесину из Фракии и Македонии, где он был в достатке.

Таковой в общем виде являлась колыбель античной цивилизации. Именно в этих условиях она зародилась, сделала свои первые самостоятельные шаги, достигла зрелости, за которой уже наступили стадия старения и упадка. Красивые мраморные статуи, теплой синее море, изображаемые люди в белых одеждах, беззаботно проводящие досуг за философскими беседами и пирами, употребляя душистые вина и играя в застольные игры, типа коттаба - все это создавала совершенно ложную картину греческой действительности. Даже высшие слои греческого общества были лишены подобного досуга. Бесспорно, римляне в этом отношении жили в несравнимо лучших условиях и досуг их был более насыщенным и интересным. Но отнюдь не греки…..

В реальности картина греческой повседневности была совершенно иной. Она была наполнена стихийными бедствиями и катастрофами, лишения, войнами, социальными смутами и катастрофы, и наконец, элементарной борьбой за свое существование, ибо голод был постоянным спутником греческой действительности.

Тема 3. Менталитет древних греков.

Скудные природные условия древней Греции наложили неизгладимый отпечаток на формирование менталитета древнего эллина. «Бедность – сводная сестра Эллады». Данная фраза «отца истории» как нельзя лучше характеризуют повседневность греческого земледельца в V в. до н. э., когда жил Геродот. Аттика и соседняя с ней Мегарида – две беднейшие области Средней Греции, где отсутствовали какие-либо нормальные условия для занятия земледелием. Все это вырабатывало у земледельца такую важную черту, как трудолюбие. Жизнь земледельца здесь была настоящим мучением. Крестьянин должен был ежедневно расчищать свой крохотный надел от различных сорняков и осыпающего с нависающих над его участком гор различного мусора, носить воду для орошения своего участка и в то же время оберегать его от весеннего паводка, а также таскать неизвестно откуда найденную пригодную землю и делать террасы, где могли произрастать оливковые деревья. Огромный труд, вложенный в земледелие, не оправдывал потраченных усилий: урожай порой был настолько скудным, что его обычно едва хватало, чтобы как-то продержаться до весны. Известный поэт Алкман, живший в славившейся плодородными землями Спарте, в одном из фрагментов своего дошедшего до нас произведения буквально проклинает весну, называя её самым тяжелым и ненавистным временем года, когда уже практически закончились хранящиеся с осени запасы пищи и угроза голода стала вполне реальной.

Непрерывная борьба за существование с годами выработала в характере эллина такую необходимую черту, как экономность и бережливость. У некоторых она даже с годами превратилась в элементарную скупость. Весьма характерными в этом отношении являются те советы, которые дает автор поэмы «Труды и дни» Гесиод. Эти советы метко характеризуют и личность автора, и ту среду, в которой он жил:

Давай тому, кто может дать: не могущим дать ничего не давай.

Каждый даст могущему дать, не могущему каждый откажет.

Когда мелочь к мелочи добавлять станешь,

Скоро вырастит оно, только откладывай чаще.

Острой голод минует того, кто откладывать научился.

Природные условия были суровыми воспитателями эллинов. По сути, они выработала в греке одну важную черту: аскетизм. Он приучился довольствоваться малым и во многом себе отказывать. Нам, живущим в т. н. обществе потребления в XXI века и больше всего заботящимся о комфорте, неимоверно тяжело понять и прочувствовать, насколько простыми и даже убогим при отсутствии самых необходимых удобств, был быт элиты античного общества, тех, кого их современники называли аристократами и толстосумами, не говоря уже обо всей остальной его массе. Пищевой рацион богатого грека на каждый день показался бы нам сегодня голодной диетой. Она состояла из ячменного хлеб, оливок, некоторых видов овощей, мелкой рыбешки типа анчоуса, приготовленного собственноручно козьего или овечьего сыра. Мясо на столе грека было большой редкостью. Оно попадало на стол только в дни торжественных жертвоприношений, когда лучшие его куски получали боги, а простолюдины получали свою долю в виде костей.

Вино было обязательным атрибутом любого стола, будь то утро или вечер, но греки употребляли вино на 2/3 разбавляя водой[4]. Иногда завтрак или ужин грека состоял из лепешки, которую употребляли, макая в чашу с вином

Эллины быстро приспособились к тем тяжелым природным условиям, свойственным их стране. Технику возделывания и обработки своих крохотных земельных участков они довели до совершенства, что позволяло им выращивать лучшие сорта вин и оливкового масла, не имея при этом серьезных конкурентов. Правда, в виноделии со временем конкуренцию им составили италики, которые, в отличие от греков, производили белые сорта вин.

Под стать виноделам, ремесленник, производящий глиняную посуду, ткани, оружие, ювелирные изделия и т. д. стремился выразить в своих изделиях собственное «я». За счет чего можно было победить конкурента? Только за счет высокой исполнительской техники, умения и очень тонкого художественного вкуса. Опытные мастера превращали обычную глину, камень или дерево, в настоящие шедевры, с которыми трудно было сравнивать произведения чужеземных мастеров.

«Нужда – мать изобретательности» - говорили древние. История античной цивилизации полностью подтверждает данное определение. Тяжелые жизненные условия, выливавшиеся в постоянную борьбу за существование, выработали у эллинов соответствующие качества личности, составившие основу их менталитета. Греки обладали изобретательностью, м, изворотливостью, были способным найти выход из любой трудной ситуации. Поэтому далеко не случайно, что в качестве примеров для греков служили те персонажи, кого мы сегодня зовем мошенники, плутами, обманщиками и даже жуликами. Поэтому имена Сизифа, Прометея, Одиссея, Дедал, Одиссей и т. д. всегда произносились с некоторым пиететом и даже восхищением. Греки всегда ценили в людях такие качества, как хитрость, изворотливость, способность обдурить ближнего. Обманутый простак всегда служил предметом насмешек и издевательств комедий, которые ставились на сцене театров. Известный историк Геродот, с восхищением повествует читателям о неком ловком жулике, который сумел провести самого строгого судью Радаманта.

Этими же качествами, как это не покажется удивительным, эллины наделяли своих богов, приписывая им явно мошеннические наклонности, которые в их характере причудливо сочетались с различными проявлениями художественной одарённости и технической мысли. Таков, например, был вестник богов Гермес. В одном из т. н. «Гомеровских гимнов» рассказывается о том, как, едва родившись и выбравшись из пелёнок, Гермес совершил два выдающихся поступка: изобрёл лиру, сделав её из панциря черепахи, и умыкнул принадлежащее богу Аполлону стадо коров. При этом он додумался до ещё одной хитрости: желая сбить преследователей со следа, он специально вел их вперёд хвостами. Оба этих поступка младенца-обманщика вызывают у поэта чувство неподдельного умиления и восхищения. И что удивительно: одураченный Аполлон, вместо того, чтобы провести воспитательную беседу с малышом, не скрывает своего восторга и пророчит ему большое будущее.

Будучи по характеру людьми предприимчивыми и изобретательными, эллины обладали ещё одной удивительной чертой характера, которая также помогала им выживать: удивительной мобильностью, которая граничила с непоседливостью и склонностью к постоянной перемене местожительства. Любой грек, либо сам, без всякой компании, либо имея таковую, мог без каких-либо тягостных раздумий на удивление легко сорваться с насиженного места и отправиться зачастую не зная, куда за тридевять земель в поисках лучшей жизни. Это случалось тогда, когда на родине его уже ничего не держало. Едва ли за это грека можно было обвинить в недостатке патриотизма. Они руководствовались выражением мудрого философа Платон, который говорил: родина там, где нам хорошо. Такое мнение, если они и не было всеобщим, то было весьма распространено и часто воспринималось как руководство к действию.

Греки быстро подружились с морем. Тем более, что его волны часто достигали их жилищ и никакого страха перед морской стихией они не испытывали. Но мореходами они стали в силу острой необходимости. Как отметил один исследователь, «в море их гнал стон пустого желудка». Поэтому морские пути для были наиболее оптимальны. И даже отсутствие элементарных средств навигации, типа компаса или карт, не могло их остановить или запугать.

Но что ещё важно отметить. Оказавшись на самых отдаленных окраинах античного мира, будь то устье Днепра или Дона и будучи со всех сторон окруженными варварами, не знающими их обычаев и языка, греческие купцы и колонисты всегда помнили о том, что они принадлежали и принадлежат к великому греческому миру, к его культуре и языку, и поклоняются тем же общегреческим богам – Зевсу, Посейдону, Аресу и т. д. Тоску по родине, если она иногда и накатывала, значительно снижал упорный труд во имя лучшей жизни. Иначе покидать родину просто не имела никакого смысла.

Массовые переселения целых народов в древности и даже в раннее средневековье было явлением довольно обычным. Но для Греции (и здесь нам трудно найти аналогии), в отличие от других стран и народов, была характерна необычайно высокая подвижность отдельных личностей. На Востоке отдельный индивид был практически лишен свободы пространственного передвижения, всегда оставаясь под неусыпным оком вышестоящих властей. Даже купцы, которых можно рассматривать в качестве относительно привилегированной группы населения, на Востоке чаще всего выступали в качестве агентов какого-либо храма или же прямо зависели от царя или фараона.

В Элладе уже с гомеровских времён дело обстояло совершенно иначе. Каждый свободный человек, вне зависимости от своего социального или имущественного положения, будь он эвпатридом или геомором, поддавшись на уговоры или же просто воплощая свою давнюю мечту, мог в любой момент, не спрашивая ни чьего согласия, мог сесть на судно или же просто пешком отправиться куда угодно в поисках лучшей доли. История Греции полна подобными примерами. Постоянно странствуют по суше и морю герои гомеровских поэм. Мобильной группой, постоянно ищущей работу и заказы, были ремесленники-демиурги. Постоянно странствовали известные поэты, философы, художники. Среди них мы видим поэта Архилоха – великого законодателя и поэта Солона, выдающегося греческого историка Геродота и т. д.

Будучи людьми отважными и обладая авантюрными наклонностями, греки начали прокладывать совершенно новые и неизведанные для них ранее морские пути, которые очень скоро вышли далеко за рамки уже досконально изученной и изведанной ими Эгеиды. В числе первооткрывателей мы можем назвать моряка Колея с о. Самоса, который первым миновал Гибралтарский пролив и вышел в Атлантический океан, уроженца о. Проконнесса странствующего поэта Аристея, исходившего все Северное Причерноморье и добравшегося до Поволжья. В начале VI в. Египет посетил афинский законодатель Солон.

Однако самой мобильной группой греческого общества, можно сказать, его авангардом, являлись наёмники. Ещё до походов Александра Великого они охотно шли на службу к персидским царям, где их военные навыки щедро оплачивались редко встречающимися в Греции дариками. Именно они обследовали обширные районы Персидской державы от побережья Малой Азии до далекой Индии. Наемники зачастую служили источником необходимой информации, которая затем была использована как греческими купцами, так и обычными путешественниками. Среди скитавшихся по варварским странам в поисках покровителей и хорошего заработка греков было также немало деятелей культуры порой самого высокого уровня.

С другой стороны, весьма парадоксально, что сведений о посещении Греции представителями варварских стран, и даже стран Востока, сохранилось ничтожно мало (и это при обилии информации об освоении греками стан Востока и других регионов варварской периферии). Основная масса чужеземцев, побывавших в Элладе в период становления и расцвета античной цивилизации, оказывались в Греции в качестве военнопленных и рабов.

В целом же это сопоставление лишний раз свидетельствует об исключительном динамизме и открытости греческого общества так же, как и о крайней инертности, статичности и замкнутости противостоящих ему варварских обществ. Следует иметь в виду и ещё одно немаловажное обстоятельство: подвижность пространственная вполне естественным образом соединялась в жизни древних греков с подвижностью передвижения по социальной лестнице. Одно здесь плавно переходило в другое. Так, человек, которому долго не везло у себя на родине, скажем, в Афинах или Милете, мог быстро разбогатеть, поменяв место жительства, перебравшись в одну из отдалённых колоний и занявшись там, допустим, транзитной торговлей – скупкой или перепродажей хлеба, вина, рабов или чем-либо ещё. Естественно, совершить подобное могли единицы, иначе греческие полисы населяли бы исключительно богачи и аристократы.

Однако все предпосылки к успеху для предприимчивых и трудолюбивых людей были налицо. Необходимо было лишь желание и немного удачи. А уж отваги, предприимчивости и деловой хватки эллинам было не занимать.

Греки на удивление легко, нисколько не задумываясь, не один раз могли менять и виды своей деятельности, а вместе с ними – и образ жизни и социальный статус. Показателен в этом отношении пример законодателя Солона, который, махнув рукой на свое знатное происхождение, занялся морской торговлей, ведь на кону стояло материальное благополучие его семьи. Были и обратные примеры: родитель Гесиода, наоборот, из успешного морского торговца превратился в зажиточного и успешного крестьянина-земледельца (только можно предположить. что средства для этого были накоплены именно морской торговлей). Ещё один яркий пример греческой предприимчивости и способности адаптироваться в новых изменяющихся условиях – жизнь и деятельность известного греческого историка и писателя Ксенофонта Афинского, биография которого известна по его же сочинениям. Происходя из рода эвпатридов, свои юношеские годы он провел на родине, постигая философские мудрости под руководством знаменитого Сократа. Однако обстоятельства круто изменили его жизнь. В 401 г., после завершения Пелопоннесской войны он покидает Афины и соблазненный посулами персидского сатрапа, родного брата царя Артаксеркса Кира Младшего вступает в качестве наемника в его войско. Случайная гибель от шальной стрелы в самом начале сражения при Кунаксе

претендента на персидский престол Кира Младшего коренным образом изменила ход дальнейших событий. Отступление через внутренние области Азии, неоднократные попытки персов уничтожить 10-тысячный греческий отряд, успешная эвакуация морем – все это было описано им в известном произведении Анабасис. Но и на этом полная авантюр и приключений жизнь Ксенофонта не была завершены. Его ждали полный разрыв с родиной – Афинами, вечное изгнание и смерть на чужбине. Яркий пример непоседливого искателя счастья, видимо, так и не нашего его до конца своих дней.

Такими образом, некоторые достаточно важные черты менталитета древних греков, как бережливость, умеренность, изобретательность, предприимчивость, склонность к передвижениям могут быть объяснены особенностями их образа жизни, в свою очередь обусловленного природной средой их родной страны. В данном случае оправдывается старая марксистская формула: «Бытие определяет сознание», хотя далеко не всё богатство духовного мира греков и их психической жизни выводится прямо и непосредственно из их бытового уклада или форм хозяйственной деятельности.

Лекция 4. Феномен греческого полиса.

Без уяснения сущности полиса невозможно понимание глубинных основ самой греческой цивилизации.

Понятие «полис» само по себе многопланово. В классическом греческом языке оно имело три основных значения: «город», «государство» и «гражданская община»[5]. Для самих греков все эти понятия сливались в одно, которое мы весьма условно называем «город-государство». Сами эллины, видимо, в этом триединстве в первую очередь выделяли не город, не государство, а коллектив граждан. Один хрестоматийный пример: афинскому стратегу Никию приписывают фразу, что полис – это не стены города, не его корабли, а просто люди, его населяющие. В принципе грек классической эпохи мог представить себе полис, даже не связанный с какими-т одним определённым местом, с территорией города и его ближайших окрестностей, а так сказать, свободно перемещающимся в пространстве. Когда во время Греко-персидских войн эллины оставили Афины и временно перебраться на суда, чтобы на море дать решительный бой вражескому флоту, они и в этот момент идентифицировали себя полисом, несмотря на то, что уже не имели на земле постоянного места расположения. В качестве такого же движущегося полиса можно рассматривать и группы колонистов, которые отбывали из родного города в поисках земли и лучшей доли где-то на чужбине. Однако и во время движения, и уже после обоснования на каком-либо постоянном месте они являлись гражданским коллективом и полисом по своей сути.

Но возвращаясь к истокам все-таки мы должны в качестве приоритетного указать на другое значение этого слова – не «государство», не «гражданская община», а исключительно «город», при этом, конечно же, не ассоциируя его с городом современным. В современном понимании этого слова город – это экономический, политический и культурный центр, отделенный от сельской местности. Подобно древнерусскому «граду», это было всего лишь огороженное и укреплённое место, где местные жители могли укрыться в случае вражеского вторжения. Подобным образом и эллины на самых ранних этапах своей истории под «полисом» понимали огороженную самыми примитивными укреплениями территорию. Иногда её дополнял земляной вал. Зачастую полисом возникал на вершине какого-либо крутого, укрепленного самой природой холма или скалы, возвышавшейся над местной округой. Подобные укрепленные природой места в Элладе не были редкостью, и местные жители всегда имели возможность выбрать его в качестве полисной территории. Приблизительно такая ситуация имела место в Аттике накануне синойкизма Тесея, когда на территории области недалеко друг от друга располагалось двенадцать мелких поселений, известных как «Кекропово двенадцатиградье»[6].

Известный греческий философ и одновременно теоретик полиса Аристотель в своем известном труде «Политике» писал, что появление полиса было связано с естественной необходимостью – стремлением человека жить в коллективе, ибо бороться за жизнь в одиночку было невозможно, но, однажды возникнув, полис дал ему возможность «жить хорошо», т е. создал оптимальные условия для его существования. Аристотель также указывает на человека, как существо политическое, т. е. такое, которое существует только в самом полисе. В противоположность полисной деревенский образ жизни – участь отсталых варварских народов, которые ещё не познали все преимущества городской жизни.

Однако твердое понимание того, что истинного эллина отличает от варвара именно проживание в городе-полисе зародилось задолго до Аристотеля и его трудов.

Греческий полис (а точнее – протополис) эпохи Гомера с точки зрения современной науки можно считать либо деревней, имевшей оборонительные сооружения, либо сельской общиной, отличавшейся компактным расположением. Города, имевшие выгодное географическое и предпосылки для экономического роста, привлекали к себе многочисленных переселенцев, что обуславливало их значительное укрупнение. Соответственно этому, возрастали функции этих городов. Однако постоянное увеличение «вширь» им не грозило – они всегда возникали на ограниченном пространстве, которое имело пределы своего развития.

Этот переход от разобщённой жизни в неукрепленых деревнях или маленьких городках к более высокой форме человеческого существования – совместной жизни всех граждан государства или, по крайней мере, основной их массы в большом новом полисе, где сосредотачивались также все правительственные учреждения, органы судопроизводства и, наконец, святилища наиболее почитаемых богов, греки обычно называли «синойкизмом». Классическим примером синойкизма может считаться объединение всей Аттики вокруг Афин, приписываемое легендарному афинскому царю Тесею. Как сообщают источники, Тесей обязал все население области использовать только один полис. Это выражение, по-видимому, означает, что провозглашение синойкизма параллельно происходило с установлением центральной политической власти, единой для всей области, и одновременной ликвидацией всех органов местного самоуправления, имевшихся в различных районах области Аттики до синойкизирования. Отныне вся область рассматривалась а качестве единого полиса под названием «Афины», потому, что именно в Афинах был устроен общий для всей страны пританей – помещение, где собирались членов коллегии пританов, составляющие правительство государства, и булевтерий – помещение совета. Никаких других полисов на территории Афинского государства теперь больше не могло быть. Существовавшие ранее в качестве самостоятельных небольшие поселения, некогда считавшиеся самостоятельными полисами, например, Элевсин на юге Аттики, утратили свой прежний статус и стали называться «демами», т. е. «общинами» или «деревнями».

В понимании эллинов отсутствие синойкизма обуславливало и отсутствие настоящего полиса. Исключение делалось в этом только для городов-колоний, которые уже в готовом виде отпочковались от своих метрополий. Тем не менее, и в самой Греции существовали государства, которые, хотя и считались полисами, но не прошли стадию синойкизма и поэтому не могут быть названы городами даже в очень широком античном понимании этого слова. Типичным примером подобного рода является Спарта. Афинский историк Фукидид, называя её «несинойкизированным полисом», поясняет, что спартанцы ещё и в его время жили «по древнему эллинскому обычаю деревнями». Действительно, из других источников нам известно, что территорию спартанского полиса занимали пять посёлков деревенского типа, расположенных на некотором удалении друг от друга вокруг общего для них всех акрополя с храмом Афины Меднодомной и агоры. Спарта, таким образом, была лишена того, что для греков было главным, отличительным признаком настоящего города, поскольку здесь не было сплошного массива жилой застройки или компактного блока кварталов, обнесённого общей оборонительной стеной. Следует заметить, что в отличие от большинства греков спартанцы могли себе позволить роскошь привольной жизни в открытых деревнях, так как их государство по занимаемой им территории было самым большим в Греции и, чтобы добраться до его столицы, вражеской армии было нужно пройти немалое расстояние. Сами спартанцы были убеждены в том, что мужество граждан защищает их полис лучше, чем крепостные стены. Впрочем, даже и такой крупный по греческим масштабам городской центр, прошедший синойкизм, как Афины, также долгое время обходился без оборонительных укреплений. Впервые настоящие крепостные стены, опоясавшие весь город, были построены в спешном порядке в 478 г. до н. э. во время Греко-персидских войн.

Подобно многим старинным городам, греческие полисы, и особенно Афины, в течение целых столетий развивались без всякого плана, не подчиняясь никаким законам и правилам. В результате этого стихийного роста города у подножья Акрополя возник настоящий человеческий муравейник. Множество маленьких, одноэтажных домишек, с глухими оштукатуренными стенами, узкие кривые улочки, идущие то под гору, бесчисленные переулки и тупики, канавы для стока нечистот, страшная жара и пыль летом, грязь и несущиеся прямо по улицам потоки воды зимой, нигде не было признаков тени. Таков был малопривлекательный облик жилых кварталов великого города даже во времена его наивысшего процветания в V-IV вв. до н. э. На этом безрадостном фоне великолепные здания храмов и правительственных учреждений, украсившие скалу Акрополя и Агору при Перикле и его преемниках, вероятно, должны были восприниматься как какой-то фантастический мираж.

Из-за отсутствия стен и правильной планировки основной массив городской застройки в Афинах в сущности долгое время ничем не был отделён от окружающей его сельской местности или, как говорили греки, хоры. Одно здесь плавно переходило в другое. Благодаря этому афинянам было незнакомо чувство полной оторванности от природы. Дома не заслоняли от них окрестных гор и полей: их хорошо было видно практически из любой точки города. С вершины Акрополя или Пникса (одного из афинских холмов, на котором устраивались народные собрания) можно было увидеть море. Из самого центра города за какие-нибудь 15 минут можно было дойти до какого-нибудь приятного живописного уголка на лоне природы.

Почти все известные нам греческие города независимо от их местоположения имели одну общую особенность: все они были «вписаны» в окружающий ландшафт, с которым были органично сплетены. Можно сказать, что природная среда и город в Греции не противопоставляли друг другу, как две враждебные силы, а наоборот, составляли некое гармоническое единство. Город не стирал окрестный ландшафт, как обычно стирают его современные индустриальные центры, а напротив старался стать его частью.

Говоря об античном городе-полисе, мы обязаны помнить о том, что это была в высшей степени особенная организация человеческого сообщества, резко отличная от современного индустриального города. При ближайшем знакомстве с типичным греческим полисом, особенно поражает его почти неправдоподобная миниатюрность. Во времена расцвета греческой цивилизации многие полисы продолжали ютиться в небольших горных долинах и на маленьких островках Эгейского и Ионического морей. Общая площадь такого карликового государства обычно не превышала 100-200 кв. км., а нередко бывала и того меньше. Вот некоторые цифры, иллюстрирующие это положение. На территории Фокиды (1615 кв. км. ) размещалось 22 самостоятельных полиса, что даёт 70-75 кв. км. Остров Крит (общая площадь – 8. 600 кв. км. ) делили между собой более 50 полисов, занимающих в среднем по 150-155 кв. км. каждый. В этом также мог легко убедиться каждый, кто своим глазами видел такие памятники греческого градостроительства, как те же Пантикапей, Ольвию, Херсонес и даже Танаис.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 Следующая ⇒