Виктория Авеярд 10 страница

Джулиан сказал, что этим прибором можно измерить электричество, но я, признаюсь, ума не приложу, как это вообще возможно.

Я потерла ладони, «выключая питание», как это называл Джулиан. На этот раз рукава моего одеяния не пострадали благодаря тому, что его пошили из огнеупорной ткани, такой, какую носят Кол и Мейвен. Мою, впрочем, скорее следовало называть электроупорной.

– И что тут такого замечательного?

Джулиан помолчал, словно сомневался, стоит ли мне говорить, имеет ли он право, но потом все же пожал плечами и произнес:

– Прежде чем вы включили питание и уничтожили эту несчастную статую, – его рука указала на дымящуюся груду каменного крошева, прежде бывшего бюстом какого‑ то короля, – я измерил количество электричества в помещении. Я измерил лампы, провода, а затем я измерил вас…

– Ну и?..

– Вы отдали заряд, в два раза превосходящий тот, что был прежде, – с явной гордостью в голосе заявил он.

Я понятия не имела, чем тут можно гордиться.

Джулиан порывисто выключил «искровой ящик», как я прозвала прибор.

Я тотчас же почувствовала, как напряжение спадает.

– Давайте еще разок.

Отгоняя непрошеное раздражение, я сосредоточилась. Через мгновение искры засверкали так же ярко, как прежде. Вот только энергия зарождалась где‑ то во мне самой.

Улыбка на лице ученого растянулась от уха до уха.

– Ну?

– Все мои подозрения подтвердились.

Иногда я забываю, что Джулиан – ученый и исследователь, но он всегда рад мне об этом напомнить.

– Вы вырабатываете электроэнергию.

Теперь я уж точно не понимала, к чему он клонит.

– Конечно. Такова природа моей силы, Джулиан.

– Нет, прежде я думал, что ваша сила состоит в управлении, а не в вырабатывании электроэнергии, – понизив голос, сообщил мне мужчина. – Никто не умеет вырабатывать электроэнергию, Мара.

– Но это же чушь! Нимфы…

– Они властвуют над водой, которая создана не ими. Они не могут творить, повелевать тем, чего нет.

– Ну… А как насчет Кола и Мейвена? Я нигде не видела бушующее адское пламя, из которого они могли бы черпать свою силу.

Улыбнувшись, Джулиан покачал головой.

– Вы видели их браслеты?

– Они никогда с ними не расстаются.

– Браслеты искрят. Мальчикам нужен хотя бы крошечный источник пламени. Без него они были бы беззащитны. Все элементалы такие же. Они властны над металлами, водой или растениями, но не могут их создавать. Их сила не превышает тот потенциал, который уже существует вокруг них. Вы иная, Мара.

Не такие, как я. Я уникальна.

– И что из этого следует?

– Пока не могу сказать. Вы ни на кого не похожи. Вы ни красная, ни серебряная. Вы иная… Вы гораздо больше, чем кажетесь.

– Я другая, – произнесла я. – Кто я? Джулиан! Что со мной не так?

Я страстно желала, чтобы эксперименты помогли мне найти хоть какой‑ то ответ на мучающие меня вопросы, но вместо этого Джулиан подбрасывал все новые и новые загадки.

Вдруг мне стало трудно дышать. Глаза увлажнились, мешая четко видеть свет. Я часто‑ часто заморгала, стараясь скрыть мое состояние от Джулиана. Я подумала о том, что уж слишком многое на меня навалилось за последнее время: уроки, протокол, дворец, в котором я никому не могу верить, не могу быть сама собой. Я хотела расплакаться, но понимала, что не имею права.

– Все с вами в порядке. Быть другой – не плохо, – услышала я голос Джулиана, но смысл его слов не доходил до меня.

Воспоминания о доме, Гизе и Килорне затопили мое сознание.

– Мара!

Мужчина сделал шаг ко мне. Лицо его выражало доброту и обеспокоенность, но вплотную Джулиан не приблизился. Делал он это ради своей безопасности. Прикасаться ко мне было бы для него рискованно. К своему удивлению, я только сейчас заметила, что искры вновь забегали у меня по рукам, добираясь до предплечий. Еще немного, и я рисковала очутиться внутри небольшого энергетического шторма.

– Мара! Смотрите на меня! Сосредоточьтесь, Мара!

Говорил он хладнокровно, негромко. В каждом слове ученого слышалась спокойная сила.

– Обуздайте силу, Мара!

Вот только я ничего не могла обуздать. Я давно уже потеряла контроль над своими мыслями, над своим будущим, над своей силой, ставшей источником всех моих недавних проблем.

Осталось, впрочем, кое‑ что, на что я еще могла положиться… На быстроту моих ног…

Словно жалкая трусиха, каковой я, скорее всего, и была в ту минуту, я бросилась наутек.

В подземных коридорах никого мне навстречу не попадалось, но гнетущее ощущение от тысяч, как мне казалось, объективов камер наблюдения давило на меня невыносимым грузом. Времени у меня оставалось всего ничего, пока Лукас или, того хуже, хранители меня не обнаружат. Мне надо вдохнуть свежий воздух, увидеть небо, а не стекло над головой.

Я простояла на балконе секунд десять, прежде чем осознала, что идет дождь. Капли быстренько умыли мое лицо, смывая остатки еще недавно клокотавшего во мне гнева. Искры угасли, и я разрыдалась, залив лицо горькими слезами, которые побежали вниз тонкими ручейками. Где‑ то вдалеке прогремел гром. Воздух был теплым. Влажно, но не жарко. Летняя жара спала. Вскоре наступит настоящая осень. Время неуклонно убегает от меня прочь. Жизнь движется вперед, как бы сильно мне ни хотелось замедлить ее бег.

Когда сильная рука сомкнулась на моем предплечье, я едва не взвизгнула. Двое хранителей нависли надо мной. Из‑ под масок их взгляды сверкали. Оба они были выше меня чуть ли не вдвое. Эти бессердечные люди сейчас потащат меня обратно в тюрьму.

– Миледи, – раздался рокочущий, отнюдь не страдающий избытком уважения ко мне голос одного из хранителей.

– Отпустите.

Слово прозвучало жалко, неуверенно и едва слышно. Я с жадностью хватала ртом воздух, как едва не утонувший человек.

– Мне надо всего несколько минут. Пожалуйста…

Но я не была их госпожой. Хранители не ответили мне и не ответят.

– Вы слышали, что вам приказала моя невеста? – послышался голос.

Произнесено это было с твердостью, внутренней силой и прямо‑ таки королевской величественностью. Мейвен.

– Оставьте ее в покое.

Когда принц появился на балконе, я невольно почувствовала огромное облегчение. Хранители тотчас же встали по стойке смирно и покорно склонили головы.

Тот, кто держал меня за руку, ослабил хватку и произнес:

– Нам велено следить, чтобы леди Титанос придерживалась распорядка дня. Это приказ, сэр.

– В таком случае я меняю данный вам приказ, – холодно возразил ему Мейвен. – Я сам проведу леди Марину обратно к месту ее занятий.

– Слушаюсь, сэр, – одновременно ответили ему хранители, не осмелившись ослушаться принца.

Когда они удалились, грузно ступая и оставляя мокрые следы от дождевых капель, падающих с их огненных плащей, я смогла перевести дух. Я даже не заметила, как дрожат мои руки. Мне пришлось крепко‑ крепко сжать пальцы в кулаки, чтобы скрыть это обстоятельство. Но Мейвен из вежливости сделал вид, что ничего не заметил.

– У нас и внутри можно принять душ, – произнес он.

Я вытерла руками глаза, хотя капли дождя уже замаскировали от посторонних мои слезы. Впрочем, еще оставался шмыгающий нос и темные следы поплывшей косметики. Хорошо еще, что серебряная мазь не потекла. Она оказалась куда более стойкой, чем ее хозяйка.

– Первый осенний дождь, – стараясь сохранять невозмутимость, произнесла я. – Хотела на него посмотреть.

– Ага…

Мейвен подошел и встал рядом. Я отвернулась, желая еще некоторое время держаться в тени. Пусть не видит моего лица.

– Теперь я тебя понимаю.

Серьезно? Принц! Как ты можешь знать, что значит быть лишенной всего, что ты прежде любила? Как ты можешь знать, что значит быть насильно превращенной в другую личность? Мне придется лгать каждый день до конца жизни. А еще я только что узнала, что со мной все очень и очень непросто…

У меня не было сил мириться с его всезнающей улыбкой.

– Перестань притворяться, что понимаешь меня и знаешь, что я чувствую.

Выражение его лица сразу же сделалось кислым, а уголки губ опустились в мрачной гримасе.

– Думаешь, я не понимаю, как тяжело жить здесь… среди этих людей?

Мейвен поспешно оглянулся, словно боялся, что его могут подслушать. Никто его не слышал за исключением, конечно, дождя и грома.

– Я не могу говорить то, что думаю, и делать то, что мне хочется. Когда рядом мама, мне вообще приходится стараться не думать. А мой брат…

– Что твой брат?

Слова как будто застряли у него во рту. Мейвен не хотел их произносить, но они сами по себе вырвались на волю.

– Он сильный, талантливый, могущественный, а я – его тень… тень пламени.

Молодой человек тяжело дышал. Воздух вокруг него стал неестественно горячим.

– Извини, – добавил он, отступая.

Воздух сразу же начал остывать. Прямо у меня на глазах Мейвен вновь превращался в изысканного принца, как будто созданного для банкетов и ношения военной формы.

– Не следовало этого говорить.

– Ничего, – слабым голосом произнесла я. – Я рада, что кто‑ то еще разделяет мое отношение к этому дворцу.

– Тебе следует кое‑ что знать о нас, серебряных. Мы всегда одиноки, а тут и тут, – поочередно касаясь головы и области, где у него находилось сердце, заявил Мейвен, – нас грызет пустота… Тебе от этого станет легче?

Над головой сверкнула молния, озарив его голубые глаза. Мне показалось, что они светятся внутренним светом.

– Все это глупости, – сказала я в ответ.

Принц невесело рассмеялся.

– Вам лучше не выставлять напоказ свое излишне чувствительное сердце, леди Титанос. До добра это вас точно не доведет.

Я вздрогнула и поежилась, осознавая, что из‑ за дождя теперь, должно быть, имею весьма жалкий вид.

– Мне надо возвращаться к занятиям, – сказала я, намереваясь оставить принца одного на балконе.

Мейвен поймал меня за руку.

– Мне кажется, что я смогу тебе помочь.

Я ехидно приподняла бровь.

– Помочь в чем?

– Ты не из тех девушек, которые плачут, уронив в лужу шляпку. Ты скучаешь по родным… – Приподняв руку прежде, чем я успела ему возразить, он добавил: – Я все улажу.

Глава 14

Хранители патрулировали коридор по двое, но под руку с Мейвеном меня никто даже не окликнул. Хотя стояла поздняя ночь и я давным‑ давно уже должна была спать в своей постели, никто и слова не сказал. Никто не осмеливался перечить принцу. Куда он сейчас направлялся, я понятия не имела, но Мейвен обещал помочь мне добраться домой.

Принц, храня молчание и слегка улыбаясь, действовал неторопливо, но вполне целенаправленно. Я невольно улыбалась, когда смотрела на него. Быть может, он не так уж плох.

Вот только мы остановились уж слишком быстро. Я так поняла, что мы даже не спустились с этажей, на которых располагались жилые покои дворца.

– Ну вот, – произнес принц и постучал в дверь.

Через минуту она распахнулась. В дверном проеме стоял Кол. При виде коронного принца я невольно отступила на шаг назад. Грудь его была оголена, а с плеч свисали странные доспехи, состоящие из пришитых к ткани металлических пластин. Некоторые из них выглядели погнутыми. Фиолетовый синяк виднелся в области сердца. Щеки покрывала короткая щетина. Впервые за целую неделю наши пути пересеклись, и время для встречи было выбрано совсем неподходящее. Кол сначала не заметил меня, поглощенный освобождением от своих странных доспехов. У меня перехватило дыхание.

– Я расставил фигуры на доске, Мейви… – начал он, а затем запнулся, заметив меня, стоящую рядом с его братом. – Мара! Как я… Чем могу тебе… помочь?

Кол говорил неуверенно, не зная, что и думать.

– Я и сама в точности не знаю, – бросив взгляд в сторону Мейвена, ответила я.

Мой суженый лишь хитро улыбнулся и загадочно приподнял одну бровь.

– Будучи примерным сыном, мой брат пользуется определенной свободой действий, – с непринужденным видом изрек Мейвен.

Произнесено это было столь комично, что даже Кол, слегка улыбнувшись, театрально закатил глаза.

– Ты хотела навестить родных, Мара, – продолжал Мейвен, – вот я и нашел человека, который может тебе в этом помочь.

Пара секунд мне понадобилась для того, чтобы понять, к чему он клонит и насколько я несообразительна, раз не поняла этого раньше.

Кол может вывести меня из дворца. Кол был в ту ночь на постоялом дворе. Если он тогда смог выбраться из дворца, то и сейчас способен помочь мне в этом.

– Мейвен! Ты и сам знаешь, что это невозможно. Она не должна…

Улыбка исчезла с лица коронного принца. Он говорил, плотно сжав зубы.

Пришла моя очередь вмешаться в разговор.

– Лжец.

Кол уставился на меня горящим взглядом. Казалось, он вот‑ вот прожжет во мне дырку. Я надеялась, что он поймет мое отчаяние, мою потребность, мое страстное желание…

– Мы и так лишили ее многого, брат, – подходя ближе, тихим голосом произнес Мейвен. – Уверен, что встречу с родней для нее мы уж как‑ то организуем.

С явной неохотой Кол кивнул головой и взмахом руки пригласил меня следовать за ним в комнату. От нервного возбуждения у меня кружилась голова. Я поспешила за ним, чуть не прыгая от радости.

Я еду домой.

Мейвен замешкался у двери. Его улыбка слегка увяла после того, как я с такой радостью его покинула.

– Ты не идешь.

На вопрос это не походило.

Мейвен слегка отрицательно качнул головой.

– Тебе и без меня волнений хватит. Не хочу за вами волочиться хвостом.

Не надо быть гением, чтобы понять, что он прав. Но это не значило, что я должна забыть, чем ему обязана. Без задней мысли я обняла Мейвена. Секунду он помедлил, прежде чем осторожно обнял меня за плечи. Когда я отстранилась, то заметила, как побелели, налившись серебряной кровью, его щеки. Я и сама ощущала, как кровь забурлила в моих жилах, приливая к ушам.

– Не задерживайтесь, – отрывая взгляд от меня, сказал он брату.

Кол улыбнулся.

– Ты ведешь себя так, будто никогда прежде этим не занимался.

Братья рассмеялись. Я тысячи раз была свидетельницей подобных сцен, когда мои родные братья беззлобно подшучивали друг над другом. Когда дверь закрылась за Мейвеном, оставив меня один на один с Колом, я уже не чувствовала прежней враждебности к принцам.

Спальня Кола раза в два превосходила мою площадью, но из‑ за чудовищной захламленности казалась меньше. Доспехи, военная форма и боевые панцири висели на манекенах, стоящих во всех нишах вдоль стен. Эти манекены, повторяющие формы тела принца, взирали на меня свысока своими слепыми глазами, подобно безликим призракам. Большая часть доспехов была легкой: нашитые на плотную ткань стальные пластины, но имелись и тяжелые цельнометаллические доспехи, предназначенные не для тренировки, а для настоящего боя. На одном доспехе шлем из полированного металла был оснащен смотровым окном из дымчатого стекла. На полке сверкала пара серебряных крылышек, украшенных каким‑ то темно‑ серым материалом. Я представить себе не могла, зачем они Колу, но спрашивать не стала.

Подобно Джулиану, Кол завалил свою комнату стопками книг. То там, то тут валялись бумаги и виднелись следы чернил. Впрочем, почти все книги оказались не настолько старыми. Их недавно набрали, а потом, перепечатав на ламинированные страницы, переплели. Пока Кол скрылся в уборной, желая в уединении избавиться от своих доспехов, я заглянула в его книги. Там было много географических карт, диаграмм и схем, посвященных ужасному искусству ведения войны. Каждая последующая казалась мне кровавее предыдущей. В этих книгах описывались военные события последних лет и даже еще раньше: великие победы, кровавые поражения, оружие и маневры. Увиденное вызвало у меня сильнейшее отвращение. Еще хуже были комментарии, оставленные Колом на полях книг. В них принц отмечал военную тактику, которая, по его мнению, стоила человеческих жизней. На рисунках крошечные квадратики символизировали собой солдат, но перед моим мысленным взором эти квадратики превратились в моих братьев, Килорна и всех моих знакомых.

За книгами у окна стоял маленький столик и два стула. На крышке стола лежала игральная доска с расставленными на ней… Я не знала, как назвать это. Я не знала, что это за игра. Кол, должно быть, вечером собирался играть в нее с Мейвеном. Братья часто играют вместе и подшучивают друг над другом.

– Много времени у нас не будет.

При звуке голоса коронного принца я встрепенулась и бросила взгляд в сторону стенного шкафа. Кол как раз натягивал на свое мускулистое тело рубашку. На коже виднелись синяки и шрамы, несмотря на то что, если бы он только пожелал, целая армия лекарей была бы к его услугам. Но по какой‑ то неведомой мне причине принц предпочел оставить на своем теле эти отметины.

– Я просто хочу увидеть свою семью, – произнесла я, отходя в сторону так, чтобы не подглядывать.

Вновь появился Кол, на этот раз одетый как простолюдин. Я сразу же узнала эту одежду. Та самая, что была на нем в ту ночь, когда мы встретились впервые. Я не могла понять, как с самого начала не распознала волка, прячущегося в овечьей шкуре. А теперь я сама овечка, нацепившая на себя маску волчицы.

Мы в спешке покидали уровни, на которых располагались жилые покои дворца, спускаясь все ниже и ниже, пока, свернув за угол, Кол не ввел меня в обширное бетонное помещение.

– Здесь.

На первый взгляд это походило на склад. Рядами стояли накрытые брезентом махины странной формы, одни – чуть больше, другие – чуть меньше.

– Это же тупик! – запротестовала я.

Выхода отсюда не было, один лишь вход.

– Да, Мара, я завел тебя в тупик, – вздохнул Кол, сворачивая в один из проходов между рядами странных предметов.

Пока он шел, я заметила в щелях между брезентом металлический блеск.

– Боевая броня? – задала я вопрос, кивнув головой в сторону одной из громадин, похожей очертаниями на человека. – Я так понимаю, что без доспехов тебе никак не обойтись. Там, у тебя наверху, я насчитала не так уж много доспехов. Думаю, тебе надо надеть что‑ то посолиднее. Мои братья – очень мускулистые и любят колотить людей.

Хотя, судя по книгам, которые читает Кол, и его мускулатуре, принц, вполне возможно, и сам не прочь вышибить дух из кого‑ нибудь. О власти над огнем вообще говорить не будем.

Кол отрицательно мотнул головой.

– Я и без доспехов обойдусь. К тому же в них я буду похож на стражника при исполнении. Ты же не хочешь, чтобы у твоих родных сложилось превратное впечатление?

– Какое такое превратное впечатление? Я так понимаю, что официального представления не будет.

– Я работаю вместе с тобой. Сегодня ночью нам разрешили выбраться из дворца. Вот и все! – пожав плечами, заявил принц.

Ложь дается этим людям с необыкновенной легкостью.

– Ладно. Почему ты приехал вместе со мной? Что я должна им говорить?

Хитро улыбнувшись, Кол махнул рукой в сторону покрытого брезентом предмета и сказал:

– Скажешь, что я твой водитель.

Принц отбросил брезент, открывая моему взору механизм, состоящий из металла, покрашенного местами в черное. Два колеса с шинами. Хромированные до зеркального блеска детали. Фары. Длинное кожаное сиденье. Такого транспортного средства я раньше никогда не видела.

– Это мотоцикл, – заявил Кол, проводя рукой по серебристому рулю, словно гордый отец, представляющий свое чадо.

Он знал и любил каждый квадратный дюйм этого металлического зверя.

– Быстрый и подвижный. Он довезет тебя туда, куда захочешь.

– Похоже на колесницу смерти, – произнесла я, не в состоянии скрыть своего беспокойства.

Рассмеявшись, принц взял в руки шлем, до того времени лежавший на сиденье мотоцикла. Я очень надеялась, что Кол не собирается предложить мне надеть шлем на голову. О том, чтобы ехать на этом, не могло быть и речи.

– Примерно то же мне говорят отец и полковник Макантос. Пока еще мотоциклы не так уж широко используются в армии, но со временем я обязательно переломлю ситуацию. После того как я поставил усовершенствованные колеса, ни одной аварии.

– Ты сам его сконструировал! – с недоверием и восторгом вырвалось у меня. – Ух ты!

Принц пожал плечами так, словно это пустяки.

– Посмотрю, что ты скажешь, когда прокатишься, – заявил он, протягивая мне шлем.

Как будто по волшебству, раздался металлический скрежет, и дальняя стена начала отодвигаться в сторону, а за ней показалась тьма ночи.

Рассмеявшись, я отступила от смертельно опасного механизма.

– Это вздор.

Хмыкнув, Кол перебросил одну ногу через мотоцикл и уселся на его сиденье. Двигатель заурчал, просыпаясь. Он грохотал, переполняемый мощью. Я не почувствовала электрического аккумулятора в этом механизме. Его там попросту не было. Мотоцикл умолял, чтобы его отпустили. Тогда он сможет быстро преодолеть расстояние от дворца до дома… моего дома.

– Мотоцикл совершенно безопасен. Поверь мне, – перекрикивая шум, заверил меня принц.

Спереди мотоцикла засветилась фара, рассеивая тьму ночи. Отсвечивающие золотом глаза Кола встретились с моими. Он протянул мне руку.

– Мара!

Несмотря на страх, засевший где‑ то в глубине, я послушно надела на голову шлем.

Никогда не летала на воздушном судне, но, подозреваю, чувство полета сродни ощущениям от езды на мотоцикле. Это похоже на чувство абсолютной свободы. Мотоцикл Кола элегантно срезал повороты на дороге, неся меня к цели. Надо было отдать принцу должное: своим транспортом он управлял мастерски. На старой дороге полным‑ полно ям и колдобин, но Кол умудрялся объехать их все с такой лихостью, что сердце прыгало у меня в груди. Остановились мы в полумиле от поселка. Только слезая с мотоцикла, я осознала, что крепко‑ накрепко вцепилась в одежду принца. Ему даже пришлось помочь мне разжать судорожно сведенные пальцы. Без тепла его тела мне сразу же стало холодно, но я отогнала непрошеную мысль прочь.

– Понравилось? – заглушая мотор, спросил он.

Ноги и спина болели после сидения в неудобной позе, а вот принц лихо спрыгнул с мотоцикла на землю.

С трудом я последовала его примеру. Колени подгибались, в ушах отдавался стук сердца, а в остальном – нормально.

– Я бы предпочла что‑ то поспокойнее.

– Напомни мне, чтобы я когда‑ нибудь взял тебя в полет на реактивном самолете. После этого ты будешь ходить кругами, шатаясь из стороны в сторону, – сказал принц, отводя мотоцикл с дороги в лес.

Забросав его ветками, Кол отошел и взглянул на дело рук своих со стороны. Если бы я не знала, где искать, то ни за что бы не увидела его с дороги.

– Вижу, ты и раньше его здесь прятал.

Кол, сунув руку в карман, глянул в мою сторону.

– Во дворцах иногда бывает очень уж… душно.

– А в пивных и харчевнях? В пивных красных не душно? – спросила я, переводя разговор в интересующее меня русло.

Вот только принц припустил по направлению к поселку так быстро, словно хотел обогнать мой вопрос.

– Я туда хожу не напиваться, Мара.

– Ты только ловишь карманников и волей‑ неволей вынужден давать им работу.

Кол резко остановился и обернулся так, что я прямо‑ таки наткнулась на его твердокаменную грудь. А потом я услышала, как он хохочет.

– Ты сказала «волей‑ неволей»? – смеясь, выговорил он.

Я покраснела под слоем грима и слегка оттолкнула его.

«Весьма неосмотрительно», – пожурила я себя, но вслух произнесла:

– Ответь лучше на мой вопрос.

Улыбка на лице осталась, а вот смех стих.

– Я делаю это не ради своего удовольствия, Мара. Ты должна меня понять. Однажды я стану королем. Быть эгоистичным – привилегия, недоступная королям.

– А мне казалось, что король – человек, наделенный всеми мыслимыми привилегиями.

Кол покачал головой. Взгляд у него стал каким‑ то потерянным, когда он на меня смотрел.

– Хотел бы я, чтобы ты была права.

Кол разжимал и сжимал пальцы в кулак. Я практически видела, как от его кожи отделяются крошечные язычки пламени. С гневом принц, впрочем, быстро справился. После вспышки ярости остались лишь угольки сожаления, едва тлеющие в его взгляде.

Тогда он вновь зашагал к поселку. На этот раз принц уже не торопился.

– Король должен знать свой народ. Именно это я пытаюсь тебе втолковать, – тихим голосом произнес он. – Я брожу по столице и езжу на фронт. Я хочу сам видеть истинное положение вещей в стране, а не то, что мне рассказывают советники и дипломаты. Так должен вести себя любой хороший король.

Говорил он так, словно желание стать хорошим королем было чем‑ то постыдным. Возможно, в глазах его отца и всех этих придворных дураков так оно и было. Кола с детства учили произносить слова сила и могущество. Иным словам, столь необходимым правителю, его не учили, не учили словам доброта, великодушие, сострадание, храбрость и равенство.

– И что же ты там увидел, Кол? – спросила я, махнув рукой в сторону поселка, уже замаячившего между стволами деревьев.

Сердце екнуло в груди от близости к дому.

– Мир на лезвии ножа. Вот‑ вот он, потеряв равновесие, сорвется в пропасть, – вздохнув, ответил он, прекрасно понимая, что не такой ответ я желаю услышать. – Ты понятия не имеешь, насколько все ненадежно и изношено. Еще немного, и этот мир развалится, превратившись в сплошную руину. Мой отец делает все от него зависящее, чтобы спасти нас. Я собираюсь быть не хуже его.

– Мир и так – сплошная руина, – промолвила я, меся сапогами грязь на дороге.

Отсюда, из‑ за деревьев, открывался хороший вид на грязное захолустное селение, которое я привыкла считать своим домом. По сравнению с Чертогом поселок казался настоящей помойкой, если не преддверием ада. Почему он этого не замечает?

– Твой отец защищает своих людей, не моих.

– Любые перемены даются недешево. Многие умрут, главным образом красные. Победа наступит, но это будет не твоя победа. Ты не имеешь полного представления о том, что происходит.

– Я слушаю. Рассказывай, – обидевшись, ощетинилась я. – Я хочу иметь более полное представление, как ты выразился.

– Озерщики – они похожи на нас. Государственный строй – монархия. Правящая элита состоит из серебряных. Князья Пидмонта, наши единственные союзники, никогда не поддержат государство, в котором красные обладают равными с серебряными правами. Степняки и тираксы – такие же. Даже если в Норте произойдут коренные изменения, соседние страны не допустят, чтобы это продлилось долго. На нас нападут, разделят и разорвут нашу страну на клочки. Будут войны, а вместе с ними новые смерти.

Я вспомнила карту Джулиана, на которой обозначены другие государства. И везде правят серебряные. И нигде нет места красным.

– А если ты ошибаешься? Что, если Норта положит начало изменениям, которые просто необходимы? За нами пойдут другие. Никто не знает, куда может привести свобода.

Кол не ответил. Наступило безрадостное молчание.

– Вот он, – сказала я, остановившись невдалеке от знакомых очертаний моего дома.

Мои ноги тихо ступали по древесине, а вот под тяжестью шагов Кола ступеньки лестницы жалобно скрипели. Он почувствовал мое беспокойство и положил свою теплую руку мне на плечо, но легче от этого не стало.

– Я могу подождать внизу, – неожиданно прошептал он сзади. – Не стоит рисковать, чтобы меня вдруг не узнали.

– Они не узнают. Хотя мои братья и служили, они не отличат тебя от стойки кровати. К тому же ты сказал, что хочешь знать, за что сражаться стоит, а за что не стоит.

«Шейд может его узнать, но Шейд достаточно умен, чтобы держать язык за зубами», – подумала я.

Дернув, я распахнула дверь и ступила в дом, который больше не могла называть своим.

Словно время пустилось вспять…

Дом дрожал от хорового храпа, и папа отнюдь не был здесь запевалой. Бри располагался в заваленном разным тряпьем кресле. Его изрядно развитую мускулатуру прикрывало лишь тонюсенькое одеяльце. Прежде длинные волосы коротко острижены по‑ армейски. Шрамы на руках и лице – немые свидетельства битв, в которых ему довелось побывать. Должно быть, он проиграл Трами, который теперь беспокойно ворочался в кровати, прежде бывшей моей. Шейда нигде видно не было, но он и раньше не любил спать в одиночестве. Должно быть, бродит сейчас по поселку в поисках бывших подружек.

– Вставай и пой!

Рассмеявшись, я быстрым движением сорвала с Бри одеяло.

Брат упал на пол, повредив его, пожалуй, больше, чем ушибся сам. Перевернувшись, он замер у моих ног. Секунду казалось, что он собирается вновь погрузиться в сон, но потом Бри часто заморгал и уставился на меня сонным, ничего не понимающим взглядом. Спустя пару секунд он окончательно проснулся.

– Мара!

– Замолчи, Бри! Люди спать хотят! – прорычал из полутьмы Трами.

– ВСЕМ МОЛЧАТЬ! – раздался крик отца из спальни.

Все вздрогнули.

Только сейчас я до конца осознала, как сильно по ним скучала. Отогнав остатки сна, Бри крепко меня обнял и рассмеялся. Стук рядом засвидетельствовал, что Трами, спрыгнув с чердака, приземлился своими проворными ногами на доски пола.

– Это Мара! – закричал он, поднимая меня своими сильными руками.

Он оказался худее Бри, но не таким худым, как бобовый стебель, не таким, каким я его запомнила. Под кожей рук бугрились мускулы. Минувшие годы, видать, оказались для него нелегким испытанием.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒