Виктория Авеярд 9 страница

Я тотчас же устремилась прочь от Ары, Сони и молчаливой Эланы туда, где могла вздохнуть чуть свободнее.

Где‑ то к середине обеда я почувствовала себя гораздо спокойнее. Я вполне корректно знакомилась с присутствующими и говорила ровно столько, сколько собиралась сказать. Евангелина, напротив, болтала за нас обеих, описывая женщинам свою «бессмертную любовь» к Колу, а также осознание всей глубины той чести, которую ей оказали, выбрав в будущие королевы. Я надеялась, что девушки, объединившись, «замочат» стерву, но все мои упования оказались напрасны. Кажется, лишь Соня и ее бабушка Ара замечали мое присутствие на обеде, но продолжать прерванный разговор они не стали. Пока не стали…

Когда из‑ за угла появился Мейвен, я уже настолько возгордилась своим успехом на званом обеде, что встретила появление моего жениха без прежнего раздражения. По правде говоря, при его виде я почувствовала странное облегчение. Моя холодность тоже куда‑ то пропала. Он улыбнулся и, широко шагая, подошел ко мне.

– Все еще жива? – спросил он.

По сравнению с Иралями он показался мне дружелюбным щенком.

Я не удержалась от улыбки.

– Вам бы следовало отправить леди Ираль обратно к озерщикам. Уверена, что она через неделю заставит их подписать капитуляцию.

Он вновь улыбнулся, но уже не так весело.

– Леди Ираль – старая боевая лошадь, точнее, боевой топор. До сих пор ведет себя как на войне. Она задавала тебе слишком много вопросов?

– Она скорее пыталась учинить мне допрос. Думаю, леди злится из‑ за того, что я оттеснила ее внучку.

В глазах Мейвена промелькнул страх. Я вполне разделяла его опасения. Если Пума выйдет на мой след…

– Не стоит бояться, – тихим голосом произнес он. – Я сообщу матери, а она обо всем позаботится.

Принимать от него помощь мне не хотелось, но другого выхода из сложившейся ситуации просто не было. Такая женщина, как леди Ара, способна отыскать нестыковки в моей биографии, и тогда мне придет конец.

– Спасибо. Это будет очень мило с твоей стороны.

Сегодня на Мейвене вместо военной формы была обычная, неофициальная мужская одежда, подогнанная под его фигуру и весьма практичная. Вид человека, одетого не на парад, немного меня успокоил. Но нельзя было терять бдительность. Нельзя забывать, что он – один из них.

– Ну как? Справилась? – широко улыбаясь, произнес он. – Если хочешь, я могу показать тебе дворец.

– Нет.

Слово вырвалось излишне поспешно. Лоб Мейвена избороздили морщины.

– У меня сейчас уроки, – добавила я, стараясь исправить свою оплошность.

Почему я беспокоилась о его чувствах? Ума не приложу!

– Твоя мама, видно, любит составлять всем расписания?

Принц кивнул. Он казался уже не таким расстроенным.

– Это уж точно… Ладно, не буду тебя задерживать.

Мейвен осторожно коснулся моей руки. Раньше его ладонь казалась мне холодной, но на этот раз от нее исходило приятное тепло. Прежде чем я отдернула свою руку, принц меня покинул в совершенном смятении.

Лукас дал мне время совладать со своими чувствами, а потом заметил:

– Знаете, будет лучше, если вы поторопитесь.

– Помолчите, Лукас.

Глава 13

Следующий мой преподаватель находился в помещении, стены которого от пола и до потолка были уставлены книгами. Книг было больше, чем я когда‑ либо прежде видела, даже больше, чем я могла себе вообразить. Они показались мне очень старыми и ценными. Несмотря на стойкую антипатию к школе и учебникам, я почувствовала нечто сродни восхищению. Вот только на корешках книг написаны были названия на неизвестном мне языке, а на страницах – символы, значение которых я никогда и не надеялась уразуметь.

Еще более книг мое воображение поразили географические карты, развешанные на стенах: карты королевства и других стран, как современных, так и древних. В раме за стеклом, на дальней стене, висела огромная цветная карта, составленная из нескольких листов. В высоту она как минимум в два раза превосходила мой рост и невольно притягивала к себе взгляд. Краски были выгоревшими, а бумага местами порвалась. Переплетение красных линий. Голубой цвет побережья. Зеленые леса. Желтые города. Это древний мир, мир, существовавший прежде. Старые названия, старые границы, от знаний которых сейчас нет никакой пользы.

– Странно смотреть на мир, которого больше нет, – произнес преподаватель, выходя из‑ за стеллажа с книгами.

Одет он был в длинные одеяния желтого цвета, покрытые пятнами и выгоревшие на солнце от долгого ношения. В них старик и сам казался пожелтевшим листом бумаги.

– Сможете по карте определить наше местонахождение?

Из‑ за необозримых размеров карты я несколько растерялась, но потом подумала, что это, как и все со мной происходящее, – проверка.

– Постараюсь.

Норта находится на северо‑ востоке. Сваи – на Главной реке. Река впадает в море. Через минуту лихорадочных поисков я обнаружила реку и узкий морской залив возле деревни.

– Тут, – произнесла я, ткнув пальцем к северу от этого места, туда, где, по моим представлениям, сейчас находится Саммертон.

Преподаватель кивнул головой, радуясь тому обстоятельству, что я не круглая дура.

– А еще что‑ нибудь узнаете?

Вот только надписи на карте были сделаны на том же языке, что и на корешках книг, поэтому прочесть их я не могла.

– Я не могу прочитать то, что здесь написано.

– А я и не просил, чтобы вы читали, – с довольным видом заявил преподаватель. – К тому же слова могут быть лживы. Следует смотреть на вещи шире.

Пожав плечами, я вновь уставилась на карту. В школе ученица из меня была не ахти какая. Вскоре он сам это поймет. Как ни странно, игра мне понравилась. Изучая карту, я искала известные мне географические ориентиры.

– Это, должно быть, Портовая Гавань, – наконец промолвила я, обводя участок на карте у похожего на рыболовецкий крючок мыса.

– Правильно, – радостно подтвердил преподаватель.

Его лицо расплылось в улыбке. Морщины в уголках глаз углубились, выдавая истинный его возраст.

– Теперь этот город называется Дельфы, – произнес преподаватель, указывая на город к югу от гавани. – А вот тут расположен Археон.

Его палец уперся в место у Главной реки на расстоянии нескольких миль от того, что показалось мне самым большим городом на всей карте, самым большим городом этой древней страны, существовавшей до появления нашего мира. Город Руин. Это название, передаваемое шепотом, я слышала от старших парней и от моего брата Шейда. Город пепла. Руина. Так он его называл. При мысли об этом месте у меня по спине пробежал легкий холодок. Оно до сих пор окутано пеплом и дымом великой войны, закончившейся более тысячелетия тому назад. Не станет ли наш мир похож на Руину, если война так и не закончится?

Преподаватель держался в стороне, давая мне время все хорошенько обдумать. У него была странная манера обучения. Не исключено, что все обернется четырехчасовой игрой с висящей на стене картой.

И вдруг я осознала, почувствовала, услышала слабое жужжание в помещении, куда слабее, чем в других местах. Весь день я провела под объективами камер наблюдения. К концу я уже научилась не обращать на них внимания, а здесь… здесь ощущалось обычное напряжение воздуха, вызванное ярким электрическим светом, но камер… Камер не было. Никто на меня не смотрит. Элара не может за мной наблюдать.

– Почему за нами сейчас не наблюдают?

Преподаватель лишь моргнул.

– Не то место, – ответил он.

Я его не поняла и рассердилась.

– Почему не то?

– Мара! Моя задача – научить вас истории, научить вести себя как серебряная и быть… полезной. – При этих словах его лицо погрустнело. – А еще я хочу разобраться в том, как у вас появились эти ваши способности и как вы ими управляете.

Я смотрела на него, вконец запутавшись.

– Я серебряная… Сила и мощь моих родителей смешались… Мой папа был уничтожителем, а мама – штормом… Я серебряная, сэр, – заикаясь, повторила я объяснение, придуманное Эларой.

Я могла только надеяться, что он поверит.

К моему ужасу, преподаватель отрицательно покачал головой.

– Нет, вы Мара Барроу, и вам никогда не следует об этом забывать.

Он знает. Все пропало. Мне конец.

Мне бы следовало просить, умолять его сохранить мое происхождение в тайне, но слова застряли у меня в горле. Конец близок, а у меня не хватает сил его предотвратить.

– Не стоит волноваться, – заметив мой страх, успокоил меня преподаватель. – Я и в мыслях не имею сообщать кому‑ либо о вашей истинной родословной.

Облегчение, впрочем, было недолгим и сменилось очередным страхом.

– Что вам от меня нужно?

– Я очень любознательный человек, и, когда вы вошли на праздник выборов королевы красной служанкой, а вышли оттуда давно потерянной серебряной леди, меня это, признаюсь, очень заинтриговало.

– Именно потому в этом помещении нет камер? – сердито спросила я, отступая от преподавателя. – Вы хотите, чтобы не осталось записей моего допроса?

Руки сжались в кулаки. Как бы мне хотелось сейчас поразить этого человека молнией!

– Камер нет, потому что в моей власти их отключать.

В моем окутанном непроглядной тьмой сердце вспыхнула искорка надежды.

– А в чем заключается ваша сила? – с неуверенным видом задала я вопрос.

Возможно, он похож на меня.

– Мара! Серебряная никогда не станет называть силой или могуществом маленькие фокусы, которые мы время от времени проделываем…

Маленькие фокусы вроде разделения одного человека на две личности или утопления красного прямо на городской площади…

– Когда‑ то моя сестра была королевой, поэтому я имею во дворце определенное влияние, – продолжил он.

– Леди Блонос об этом не упоминала.

Преподаватель хихикнул.

– Леди Блонос учит вас всякой чепухе. Я лично до такого опускаться не буду.

– Если ваша сестра была королевой, то вы…

– Джулиан Джейкос! К вашим услугам, – преподаватель с шутливым видом поклонился. – Глава дома Джейкос, наследник нескольких старинных книг. Моя сестра – покойная королева Кориана. Принц Тиберий VII, который предпочитает, чтобы его называли Колом, – мой племянник.

Теперь, когда я это узнала, их похожесть тотчас бросилась мне в глаза. Цвет волос Колу достался от отца, а вот добродушное выражение лица и теплоту в глубине глаз он наверняка унаследовал от матери.

– Я так понимаю, вы не собираетесь превратить меня в подопытного кролика ради прихоти королевы? – все еще настороженно спросила я.

Вместо того чтобы обидеться, Джулиан громко рассмеялся.

– Дорогая моя! Королеве хотелось бы, чтобы вы исчезли раз и навсегда. Она и не подумает помогать вам разбираться в самой себе. Это последнее, чего вы можете от нее ожидать.

– Но ведь вы именно это собираетесь делать?

Нечто похожее на гнев сверкнуло в его глазах.

– Руки королевы не настолько длинны, как вам кажется… Как она хочет, чтобы вы думали… Я хочу разобраться в природе вашего феномена, что полностью совпадает с вашими собственными желаниями. Я прав?

Страх в моей душе сменился любопытством.

– Да.

– Я так и думал, – сказал преподаватель, улыбаясь из‑ за стопки книг. – Но кроме этого, мне, боюсь, придется подготавливать вас ко дню, когда придет пора…

Я потупилась, вспоминая, что мне говорил Кол в тронном зале…

Она станет их чемпионкой, их представительницей. Красные будут восторгаться ею…

– Меня хотят каким‑ то образом использовать для того, чтобы не допустить мятежа.

– Да. Мой племянник и королева считают, что, если вас подготовить должным образом, такое вполне возможно.

В каждом произнесенном им слове звучала горечь.

– Это все глупости. Я ничего не смогу поделать, и тогда… – Мой голос дрогнул.

И тогда они меня убьют.

Джулиан догадался о моих скрытых опасениях.

– Вы ошибаетесь, Мара. Пока что вы не понимаете природы вашей силы и не можете ею управлять, но… – Преподаватель завел руки себе за спину и крепко их сжал. – «Алую стражу» воспринимают далеко не все. Они слишком радикальны для большинства красных. А вот вы – совсем другое дело, вы вполне контролируемы и близки к народу. Простые люди будут вам доверять. Вы способны, если правильно вас использовать, погасить костер надвигающейся революции несколькими улыбками и правильно составленными речами. Вы будете обращаться к красным и рассказывать им, какой справедливый и великодушный король ими правит, насколько благородны и возвышенны серебряные. Вы сумеете уговорить ваших соотечественников вновь добровольно надеть на себя цепи. Если повезет, вы сможете переубедить даже сомневающихся серебряных, тех, кто не доверяет королю.

К моему удивлению, Джулиан не казался особенно воодушевлен излагаемым им планом. Без электрического жужжания камер наблюдения я забылась и недоверчиво рассмеялась.

– И вам это не нравится? Вы серебряный и должны ненавидеть «Алую стражу» и меня.

– Считать всех серебряных жестокими столь же ошибочно, как считать всех красных ничтожными, – посуровев, произнес Джулиан. – То, как серебряные поступают с красными, противоречит основам гуманизма. Они подавляют вас, заключив в бесконечном цикле бедности и смерти, оправдывая это тем, что вы – другие. Это в корне несправедливо. Любой, кто изучал историю, знает, что ничем хорошим это не закончится.

– Но мы на самом деле другие. – Один день, прожитый в их мире, полностью убедил меня в этом. – Мы не равны.

Джулиан ссутулился и устремил на меня уставшие глаза.

– Я вижу перед собой живое опровержение ваших же слов.

Вы видите недоразумение природы, Джулиан.

– Позвольте мне переубедить вас, Мара.

– А это что‑ нибудь даст? Ничего вообще не изменится.

Джулиан сердито вздохнул и провел рукой по редеющим каштановым волосам.

– Столетиями серебряные расхаживали по земле, словно живые боги, а красные ползали муравьями у их ног… до недавнего времени. Если это не перемены, тогда я понятия не имею, что такое перемены.

Он сможет помочь мне выжить, даже более того, он поможет мне жить.

– И что мы будем делать?

Дни вошли в наезженную колею, обрели свой ритм в рамках никогда не меняющегося расписания. Утром – протокол, днем – уроки. Во время обеденных и вечерних трапез королева Элара выставляла меня напоказ своим гостьям. Пума и Соня, кажется, до сих пор относились ко мне с подозрением, хотя после той первой встречи они ничем его не проявили. Помощь Мейвена, как бы это ни хотелось отрицать, оказалась вполне действенной.

Во время следующего званого обеда, на этот раз в личном пиршественном зале королевы, обе леди Ираль меня игнорировали. Несмотря на занятия по протоколу, обеды до сих пор давались мне с трудом. Приходилось все время держать в голове то, чему меня учили. Осанос, нимфы, голубой и зеленый. Уэлле, зеленые смотрители, зеленый и золотистый. Леролан, дарители забвения, оранжевый и красный. Рхамбос… Тирос… Норнус… Ираль… и еще много‑ много других. Как можно удержать всех в голове, я понятия не имела.

Обычно я сидела рядом с Евангелиной. На столе было расставлено множество металлических столовых приборов, каждый из которых представлял собой смертельное оружие в руках злобной соседки. Каждый раз, когда Евангелина брала в руку нож и что‑ нибудь резала, все мое тело сжималось в ожидании коварного удара. Элара знала, о чем я думаю, и весь званый обед сидела с желчной улыбкой на губах. Куда хуже и тягостнее было вот так сидеть и осознавать, что королева получает огромное наслаждение, наблюдая за нашей молчаливой войной.

– Леди Титанос! Вам нравится Чертог солнца? – спросила девушка, сидевшая напротив.

Атара, дом Вайпер, зеленый и черный. Весь их род был звероловами. Именно эта девчонка убила тогда голубей.

– Конечно, это не идет ни в какое сравнение с деревней, в которой вы прежде жили, – продолжила Атара.

Слово «деревня» прозвучало как ругательство. Девчонка меня задирала.

Дамы вокруг рассмеялись. Послышалось гадливое перешептывание.

Мне понадобилось около минуты, чтобы остыть и ответить без особой враждебности:

– Чертог и Саммертон очень отличаются от того, к чему я привыкла.

– Само собой разумеется, – произнесла другая леди, подавшись вперед, чтобы присоединиться к нашей беседе.

По зеленым и золотистым цветам туники я определила, что она из дома Уэлле.

– Однажды я проезжала по долине Главной реки и скажу, что деревни красных – совершенная клоака, – добавила леди Уэлле. – У них там даже нормальных дорог нет.

Мы недоедаем, о каких там дорогах может идти речь? Я крепче сжала челюсти. Зубы лязгнули. Я хотела было улыбнуться, но мое лицо исказила гримаса, когда я услышала, как третья особа выразила свое полное согласие с леди Уэлле.

– Красные имеют то, чего заслуживают, – презрительно сморщив носик, развивала она свою мысль. – Мне кажется, они не способны на большее… Живут как живут.

– Это не наша вина, что они рождаются, чтобы нам служить, – легкомысленно заявила леди в коричневых цветах дома Рхамбос с таким видом, словно болтала о погоде или угощениях. – Такова природа вещей.

Злость во мне закипала, но одного взгляда королевы хватило, чтобы остудить мой пыл. Мне приходилось исполнять свои обязанности, то есть притворятся.

– Да уж, – услышала я свой голос как бы со стороны.

Мои руки под столом сжались в кулаки, а сердце готово было разорваться.

Женщины, сидевшие по ту сторону стола, с подчеркнутым вниманием прислушивались к тому, что я говорю. Улыбки, легкие кивки, довольство тем, что мои слова подтверждают их собственные мысли о моем народе. При виде этих лиц мне хотелось кричать.

– Но если, – продолжила я, будучи не в состоянии смолчать, – людей заставлять жить без надежды, без малейшей передышки, без шанса на спасение, они, само собой, не будут способны ни на что лучшее, чем стать слугами.

Улыбки увяли, сменившись на лицах выражением крайнего удивления.

– К леди Титанос приставлены лучшие учителя, – желая прервать мои излияния, быстро ввязалась в разговор королева Элара. – Они помогут ей влиться в наше общество. Она уже занимается с леди Блонос.

Дамы полушепотом принялись обсуждать новость, а девушки переглядывались, сделав «большие глаза». Передышки мне хватило, чтобы немного прийти в себя, собраться с силами и продержаться до конца обеда.

– Что его королевское величество собирается предпринять в отношении мятежников? – грубым, зычным голосом поинтересовалась какая‑ то женщина.

Эти слова произвели ошеломляющий эффект на собравшихся. За столами воцарилась гнетущая тишина. Никто теперь не смотрел на меня. Все взгляды устремились на эту женщину, одетую, между прочим, в военную форму. Кое‑ кто из присутствующих, правда, тоже щеголял в военном, но ни у кого из них не было столько сверкающих на солнце орденов и лент. Уродливый шрам поперек веснушчатой щеки свидетельствовал, что, пожалуй, она честно их заслужила. Здесь, во дворце, легко было позабыть о том, что где‑ то идет война, но, взглянув в ее суровые глаза, я поняла, что она‑ то все помнит.

Королева Элара грациозно отложила ложечку и просияла идеально отрепетированной улыбкой.

– Полковник Макантос! Я бы не стала называть их мятежниками при…

– То, что произошло в столице, не единичный случай, – отрезала дама‑ полковник, оборвав королеву на середине фразы. – А как насчет взрыва в Портовой Гавани? А как насчет аэродрома в Дельфах? Два реактивщика уничтожено… Еще один угнан с нашей базы…

Глаза у меня округлились, и тихий вскрик удивления присоединился к подобным же звукам, сорвавшимся с губ соседок. Были и другие нападения! При виде страха на лицах гостей и прижатых к губам ладошек я с трудом сдержала улыбку. Фарли времени не теряет.

– Насколько я знаю, вы не инженер, полковник, – холодным тоном заявила королева.

Макантос даже не успела отрицательно мотнуть головой, а Элара продолжала:

– Потому вы просто не можете знать, каким образом утечка топлива в Портовой Гавани привела к взрыву. И еще… Насколько я знаю, вы не являетесь офицером военно‑ воздушных сил… Извините, но так оно и есть. Ваша компетенция ограничивается наземными операциями, а произошедший на аэродроме инцидент был на самом деле тренировочным полетом, выполненным под непосредственным руководством лорда‑ генерала Лá риса. Генерал лично заверил их величество, что база в Дельфах находится в полнейшей безопасности.

В честном бою Макантос почти наверняка смогла бы разорвать Элару голыми руками, но на этот раз победа досталась королеве, причем действовала она одной лишь силой слова. А ведь она еще не выговорилась. Слова Джулиана эхом отозвались в моей голове: «К тому же слова могут быть лживыми».

– Целью террористов являются простые, ни в чем не повинные граждане, серебряные и красные. Они намереваются вызвать повсюду страх и вселить в людей неуверенность. Эти ничтожные, трусливые людишки прячутся от справедливого суда моего супруга. Считать каждый несчастный случай или недоразумение в королевстве делом их рук – все равно что лить воду на их мельницу. Нельзя позволить им нас запугать. Нельзя позволить этим чудовищам почувствовать себя победителями.

Несколько женщин за столом захлопали в ладоши или закивали, соглашаясь с искусной ложью королевы. К ним присоединилась Евангелина, после чего захлопали и другие. Вскоре лишь я и дама‑ полковник оставались неподвижны. Я понимала, что Макантос не верит ни единому слову королевы, но опровергнуть ее слова не может, по крайней мере здесь, на ее арене.

Мне бы хотелось и дальше сидеть, не хлопая в ладоши, но я не могла. Я Марина, а не Мара, поэтому должна поддержать свою королеву и ее лживые слова. Я захлопала, а униженная и сердитая Макантос опустила голову.

Вокруг меня вечно вертелись слуги и серебряные, но при этом я чувствовала себя ужасно одинокой. Из‑ за напряженного графика его тренировок я почти не виделась с Колом. К тому же время от времени принц выезжал из дворца для того, чтобы обратиться с речью к солдатам на близлежащей военной базе, или сопровождал отца на каком‑ нибудь официальном мероприятии. Я бы, пожалуй, могла поговорить с голубоглазым Мейвеном, на лице которого вечно играла легкая улыбка, но все еще относилась к нему с настороженностью. Впрочем, в покое меня никогда не оставляли. Согласно глупой придворной традиции юношам и девушкам из благородных семейств необходим присмотр, «дабы не впасть в искушение», как говаривала леди Блонос. Сомневаюсь, что эти опасения имели хоть какое‑ то отношение ко мне.

По правде говоря, я почти забыла о том, что однажды должна выйти за Мейвена замуж. Эта возможность вообще не казалась мне чем‑ то реальным. Мы не были даже друзьями, не говоря уж о большем. Со мной он вел себя весьма любезно, но интуиция подсказывала мне: «Не поворачивайся спиной к сыну Элары». Что‑ то он явно замыслил, вот только я не знала, что именно.

Занятия с Джулианом делали мою жизнь более сносной. Учеба, которую я прежде ненавидела всем сердцем, теперь стала островком света в море тьмы. Без камер наблюдения и навязчивого шпионажа со стороны Элары мы вместе пытались понять, что же я такое. Процесс затянулся, продвигаясь настолько медленно, что это невольно начало нас беспокоить.

– Кажется, я понял, в чем твоя проблема, – заявил Джулиан в конце первой недели обучения.

Я стояла в нескольких ярдах от преподавателя, вытянув вперед руки. Со стороны я наверняка выглядела как круглая дура. У моих ног возникло электрическое поле неопределенной природы, время от времени разряжавшееся слабыми искрами. Джулиан добивался от меня того, чтобы я научилась обуздывать эту силу и пользоваться ею по своему усмотрению, но пока у меня ничего не получалось. Молния, как в тот день на арене, не ВСПЫХИВАЛА, а ведь именно из‑ за нее я вляпалась в историю и не знала, как выбраться.

– Боюсь за свою жизнь, – в припадке раздражения заявила я. – Может, мне следует попросить у Лукаса пистолет?

Обычно Джулиан смеялся, когда я пыталась шутить, но сейчас слишком уж погрузился в свои мысли.

– Вы похожи в некотором отношении на ребенка, – наконец выдал он.

Я поморщилась, немного задетая, но Джулиан развивал свою мысль:

– Именно так ведут себя дети. Они на первых порах не умеют управлять своей силой. Сила проявляет себя в минуту эмоциональных потрясений и сильного страха. Только со временем дети учатся контролировать свои эмоции и пользуются силой тогда, когда в этом возникает потребность. Где‑ то спрятан спусковой крючок, и наша задача состоит в том, чтобы его отыскать.

Я вспомнила, что чувствовала в Спиральном саду, считая, что до смерти – рукой подать. Но в тот миг, падая на электрический щит, я не ощущала страха. Необыкновенный покой охватил меня. Я понимала, что это конец, что ничего поделать с этим я все равно не смогу, поэтому смирилась с неизбежным.

– Попытайтесь еще разок, – настаивал Джулиан.

Застонав, я вновь повернулась к стене. Джулиан установил вдоль нее несколько каменных книжных шкафов, без книг, разумеется, для того чтобы мне было куда целиться. Краем глаза я видела, что он отошел на безопасное расстояние и смотрит.

«Ну давай, давай», – прошептал голос в моей голове.

Прищурив глаза, я собралась, стараясь ни о чем постороннем не думать, а затем мысленно потянулась к электричеству… Сначала энергия зародилась где‑ то у меня внутри, под кожей, а затем, развернувшись, запела в каждой мышце, в каждой косточке. Обычно этим все ограничивалось, замирая как раз на грани двух состояний, но только не в этот раз. Вместо того чтобы подгонять нарождающуюся энергию, я расслабилась, предоставив ей полную свободу. То, что я почувствовала потом, нелегко описать: все и ничего, свет и тьма, жар и холод, жизнь и смерть. Вскоре энергия заполнила меня целиком, вытеснив из головы все мысли и воспоминания. Даже Джулиан и его книги перестали для меня существовать: мой разум совершенно чист, а в образовавшееся пространство просачивается сила. Теперь, когда я попыталась вернуть контроль над своим сознанием, энергия не исчезла, а продолжала перебегать по телу от глаз и до кончиков пальцев на руках.

Слева послышался взволнованный окрик Джулиана.

Открыв глаза, я увидела светло‑ красные искры, слетающие с кончиков моих пальцев, словно те превратились в оголенные электрические кабели.

Джулиан молчал. Молчала и я.

Я боялась пошевелиться, опасаясь, что искры погаснут, но они, судя по всему, гаснуть не собирались. Они крутились у моих пальцев, подобно маленькому котенку, играющему с клубком пряжи. Со стороны это казалось почти безобидным, но я‑ то хорошо помнила, как эта сила едва не погубила Евангелину.

Эта сила способна убивать, если я с ней не совладаю.

– Попытайся что‑ нибудь с этим сделать, – восхищенно выдохнул Джулиан.

Глаза учителя округлились от волнения и светились радостью.

Интуиция подсказывала мне, что эта сила будет мне покорна. Она является частью меня самой, живой частичкой моей души в этом мире.

Пальцы крепко сжались в кулак. На напряжение мышц руки искры отреагировали почти мгновенно, став ярче и проворнее. Они в считаные секунды сожгли рукав моей блузы. Как ребенок, бросающий мячик, я взмахнула рукой в направлении шкафов и в последний миг разжала пальцы. Молния яркими зигзагами рассекла воздух и ударилась в вытесанный из камня книжный шкаф.

От случившегося я завизжала и, отшатнувшись, упала спиной на сложенные стопкой книги. Когда я ударилась об пол, сердце в моей груди бешено забилось, а каменный книжный шкаф у стены раскололся, подняв вокруг густое облако пыли. По поверхности каменных осколков пробежали искры, а через секунду они погасли, оставив после себя руину.

– Извините, – пробормотала я из‑ под груды засыпавших меня книг.

Подгоревший рукав дымился, но эта беда казалась ничтожной по сравнению с тем, что ощущала моя рука. А вообще‑ то все тело вибрировало от переполняющей меня силы, и это чувство было весьма и весьма приятным.

Фигура Джулиана нырнула в поднятое мной облако пыли. До меня донесся его гортанный смех. Преподаватель принялся внимательно изучать то, что я натворила. Сквозь поднятую пыль сверкнула его белозубая улыбка.

– Нам понадобится другая комната… Побольше…

Джулиан был абсолютно прав. Каждый день нам приходилось искать помещения все больше и все прочнее, пока в один прекрасный день мы не очутились на подземных уровнях. Там стены состояли из металла и бетона, материалов куда прочнее декоративного камня и дерева верхних этажей. Точно прицеливаться я пока не умела, и каждый раз выходил, мягко говоря, конфуз, но Джулиан не раздражался и спокойно продолжал со мной заниматься. Впрочем, благодаря тренировкам вызывать молнию становилось все легче и легче.

После экспериментов Джулиан аккуратно записывал все интересующие его данные, начиная от частоты моего пульса и заканчивая температурой только что наэлектризованного мною кубка. Каждый очередной эксперимент приводил к новым вопросам, но это вызывало у преподавателя лишь довольную улыбку. Впрочем, он никогда не делился со мной причинами своего веселья. Сомневаюсь, что я его поняла бы, решись он на такой шаг.

– Просто замечательно, – бормотал он себе под нос, снимая показания с какого‑ то хитроумного прибора, названия которого я даже не знала.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒