Послесловие 24 страница

Леди Рочфорд казалось, будто опять вернулись времена, когда судили ее золовку Анну Болейн. Анна ни в чем не была виновата, но, чтобы спасти своего мужа Джорджа Болейна, леди Рочфорд согласилась свидетельствовать против нее. Ей нужно было всего‑ навсего подтвердить тот факт, что однажды днем Анна и ее брат провели несколько часов, запершись вдвоем. На суде леди Рочфорд заявила, что она считала, будто Анна замышляет заговор против короля, а Джордж уединился с ней, чтобы отговорить ее от этой затеи. Только это она и сказала, все, как ей было ведено, – остальное сделали другие.

Джейн Рочфорд выполнила то, что ей поручили, однако Кромвель и иже с ним обманули ее. Сидя в зале, она в ужасе и бессильной ярости слушала, как ее слова превратно истолковали и использовали как доказательство кровосмесительной связи королевы Анны со своим родным братом Джорджем.

– Нет, Боже мой, нет! – закричала леди Джейн, и ее силой выдворили из зала.

Леди Рочфорд больше никогда не увидела своего мужа. Она даже не успела объяснить, что хотела спасти его, что ее обманули, что она любит его… Ни разу в жизни она так и не сказала Джорджу, что любит его.

Когда все закончилось, леди Джейн поблагодарили и отослали от двора, пообещав впоследствии вознаградить за преданность. По‑ видимому, назначение в свиту Анны Клевской и было этим вознаграждением. Потом она стала придворной дамой Кэтрин Говард, что было уже гораздо лучше, поскольку король, более чем прохладно относившийся к немецкой принцессе, сходил с ума от Кэт Говард.

Все эти годы леди Джейн Рочфорд терпеливо дожидалась случая отомстить Генриху Тюдору. Еще будучи в ссылке, она часто обдумывала, как бы побольнее уязвить его, нанести ему такой же удар, какой он нанес ей. Пусть он почувствует то же, что чувствовала она, когда ее обманом заставили предать своего муха, когда его так жестоко казнили! То, что при этом она рисковала жизнью, не имело для леди Рочфорд никакого значения: детей у нее нет, мужа – тоже. Король должен заплатить за смерть Джорджа. Он должен потерять то, чем дорожит больше всего на свете, так же как и ее лишили того единственного, кого она любила.

Вот почему леди Рочфорд поощряла Тома Калпепера и королеву. Это не составляло особого труда. Королева оказалась легкомысленной девчонкой со смехотворно‑ нелепыми взглядами на любовь. Ума у нее не больше, чем у блохи. Кэт искренне полагала, что до тех пор, пока король получает от нее все, что ему нужно, она в безопасности и может спокойно продолжать свои милые шалости. Что до Калпепера – это надменный и весьма самоуверенный юноша, к тому же по уши влюбленный в Кэтрин Говард. Право, леди Рочфорд затруднялась сказать, кто из них больший дурак. Как могли они не понимать, что их безрассудная любовь обречена?

«Кто же донес на них? › – недоумевала леди Рочфорд. Вообще‑ то она намеревалась сама донести на Кэтрин и Тома, но лишь тогда, когда королева забеременеет от Калпепера. Рочфорд выведала у Кэтрин, что в последнее время у короля возникли проблемы в интимной жизни. Таким образом, ему станет доподлинно известно, что ребенок, которого королева носит под сердцем, – не от него. Значит, королю придется либо открыто уличить жену в неверности, либо смириться и признать бастарда своим. В любом случае ему суждено испытать адские муки. Но теперь случилось что‑ то непредусмотренное. Кто‑ то другой донес на королеву. Кто же? И для чего? Что в точности известно королю? Леди Джейн стало немного не по себе. Если они пронюхали про королеву и Тома, известно ли им и о ней тоже?

Взяв похолодевшую руку королевы в свои, леди Рочфорд сказала:

– Главное, Кэтрин Говард, ни в чем не признавайтесь. Вы не знаете, кто и что наговорил на вас. Пусть будет их слово против вашего. Король любит вас больше всех своих жен, больше, чем вашу кузину Анну. Он поверит вам, а не вашим противникам. Только не теряйте голову от страха.

Кэт вздрогнула:

– Не упоминайте ее имени! Я все время только и думаю о ее судьбе. Я не хочу умирать, Рочфорд!

– Тогда не говорите ничего, но, когда вам предъявят обвинение, все отрицайте, – мягко стелила леди Рочфорд. – Если будете умницей, ничего они вам не сделают. У них нет никаких доказательств.

Но если они не найдут доказательств, то могут и сфабриковать их, как это случилось с Анной Болейн, вспомнила леди Рочфорд. Однако тогда король уже не любил Анну и мечтал от нее избавиться, поскольку успел увлечься девчонкой Сеймур. А сейчас он все еще страстно влюблен в Кэт. ‹Ох, дорого бы я дала, лишь бы узнать, что же такое они раскопали, – думала леди Рочфорд. – Может быть, нам удастся подкупить кого‑ нибудь из тех, кто будет приносить нам еду. Я должна знать, что происходит! »

Нисса отчаянно металась по дворцу, разыскивая мужа, и наконец обнаружила его в обществе герцога Норфолка.

– Королева под домашним арестом в своих покоях. С ней разрешили остаться только леди Рочфорд. Всех остальных разогнали! – на одном дыхании выпалила она. – Я слышала, как один из гвардейцев сказал, что расследование поручено архиепископу.

– Господи Иисусе! – схватился за голову герцог Норфолк. – Известно ли вам что‑ нибудь еще, мадам? За что арестована Кэтрин? Я твердо знаю, речь не может идти ни о какой другой женщине, – король совершенно без ума от Кэт, он просто околдован ею. Что же произошло?

– О ком вы на самом деле беспокоитесь? – жестко спросила Нисса. – О себе или о Кэтрин Говард, милорд герцог?

– Рано или поздно твоя жена лишится головы по причине своего языка, – со злостью произнес герцог, обращаясь к внуку.

– Милорд! – рассердилась Нисса. – Уже не в первый раз вы игнорируете меня в то время, когда я говорю с вами. Это по меньшей мере обидно. А между тем мы с Варианом находимся здесь по требованию вашей племянницы, тогда как с гораздо большим удовольствием оставались бы дома с нашими детьми. Скажите, милорд, если эта королева, которую вы посадили на трон, упадет с него, не окажемся ли мы все в опасности?

Томас Говард посмотрел Ниссе в глаза и коротко произнес одно слово:

– Да.

Его длинное лицо, обычно столь невозмутимое, помрачнело, в глазах появилось выражение тревоги. На какой‑ то миг Ниссе стало его жалко. Смягчившись, она поманила герцога поближе к себе и прошептала:

– Возможно, королева уличена в супружеской измене, милорд. Я не вполне уверена, но иначе почему бы дело поручили архиепископу?

– Что вам известно? – тихо спросил герцог. Нисса рассказала ему все.

– Почему же вы до сих пор ничего не сообщили мне? – возмутился Томас Говард.

– Потому что, – храбро ответила Нисса, – вы поспешили бы выдать ее и спастись самому. Я знала: рано или поздно Кэт попадется, – только надеялась, что, когда это произойдет, мы с Варианом будем уже далеко и король не вспомнит о нас, когда обрушится на Говардов.

На губах герцога промелькнула холодная улыбка. Он понимающе кивнул. Как и у него, у этой девочки есть инстинкт выживания. На первом месте для нее – ее семья. Для него это тоже всегда было главным.

– Сейчас вам уже не удастся уехать в Винтерхейвен, это выглядело бы бегством, признанием вины, – заметил герцог. – Так что придется вам пережидать эту бурю здесь, вместе со всеми нами.

– Знаю, – кивнула Нисса. – И я никогда не прощу вам, если из‑ за Говардов что‑ то случится с Варианом или с детьми.

– Не сомневаюсь, – отозвался герцог. – Вы долго помните обиды, мадам. Пожалуйста, продолжайте хранить в тайне все, что вам известно, поскольку, возможно, дело вовсе не в этом. Я сам отправлюсь к архиепископу и спрошу, что все это значит. Он должен сказать мне.

– А вы скажете нам? – спросила Нисса. – Или оставите нас в мучительной неизвестности?

– Не оставлю, – пообещал герцог и ушел.

– Что же случилось? – спросил жену Вариан, когда они остались вдвоем. – Почему ее подвергли домашнему аресту? – Он налил им обоим по небольшому стаканчику вина.

Сидя рядом у камина, Нисса и Вариан потягивали вино и тихонько разговаривали.

– Еще до свадьбы Кэт рассказывала мне о своей довольно‑ таки необычной юности в доме старой герцогини, – вспомнила Нисса. – За девушками, можно сказать, не было никакого надзора. Кэтрин говорила о двух мужчинах, пытавшихся соблазнить ее. Я советовала ей признаться во всем королю, чтобы когда‑ нибудь это другим путем не дошло до короля. Но она не послушала меня. Кэт боялась, что, услышав ее признанания, король раздумает жениться на ней.

– Тогда, возможно, – задумчиво произнес Вариан, – сейчас эту историю вытащили на свет Божий, чтобы опорочить Кэтрин перед королем. Но кто может желать зла безобидной Кэт? Мозги у нее, прямо скажем, куриные, но сердце доброе. Кто же захотел навредить ей?

Нисса недоумевающе покачала головой.

– Мы должны вести себя так, будто ничего не знаем, – напомнил жене Вариан. – Ни в коем случае не следует привлекать к себе внимание.

– Конечно, – согласилась она. – Даст Бог, скоро все это кончится и мы сможем вернуться домой, в Винтерхейвен.

Глава 15

Архиепископ вторично допросил Джона Ласкеллса и его сестру. Он разрешил герцогу Норфолку присутствовать на допросах, но с условием, чтобы тот не вмешивался. Когда брат и сестра удалились, Кранмер повернулся к герцогу:

– Что вы об этом думаете, милорд герцог? Лицо Томаса Говарда приобрело бледно‑ серый оттенок. Его неподдельно расстроили рассказы госпожи Холл о нравах, царивших в доме его мачехи. В их семье всегда на тот или иной срок вверяли молодых девушек на попечение вдовствующей герцогини. ‹Гончие у меня на псарне и то лучше заботятся о своих щенках! › – выругался про себя герцог, но архиепископу ответил куда осторожнее.

– В таком серьезном деле, милорд, нельзя полагаться лишь на свидетельство слуги, – пробурчал Норфолк. – Я должен поговорить с мачехой и узнать, что она скажет в свое оправдание.

– Хорошо, я и сам собирался побеседовать с леди Агнесс, – спокойно согласился Кранмер. – Боюсь, она недостаточно контролировала поведение своих воспитанниц.

– И я опасаюсь того же, – с кривой усмешкой отозвался герцог.

Он поспешил в Ламбет, к мачехе.

До вдовствующей герцогини Норфолк уже донеслись вести о заточении молодой королевы. О причинах опалы ходили самые разнообразные слухи. Герцогиня понимала, что если проступок, в котором обвиняют Кэтрин, совершен во время пребывания будущей королевы в Ламбете, то и самой леди Агнесс придется туго. Неожиданный визит пасынка лишь усугубил ее тревогу.

– Что нового. Том? – нервно приветствовала она герцога.

– Почему, мадам, вы не поставили меня в известность о бесстыдном поведении Кэтрин до того, как мы подсунули ее королю? – грозно спросил он.

– Не знаю, – призналась леди Агнесс и тут же перешла в наступление:

– Почему, собственно, во всем обвиняют меня? Этих девиц посылают сюда, чтобы они немного научились манерам, перед тем как их представят ко двору. Я не могу отвечать за их нравственность.

– Значит, это правда, что они утверждают? Вы позволяли этим девицам вытворять невесть что? Клянусь Богом, мадам! Куда вы смотрели? О чем думали? Вы не могли не понимать, что рано или поздно все это кончится скандалом! На остальных плевать, но эту мы выбрали на роль королевы!

– Не паникуй. Том, – остановила его мачеха. – Если проступок был совершен до свадьбы и даже задолго до того, как Кэт познакомилась с королем, ее не могут за это казнить. Самое худшее, что может случиться, – король разведется с ней и возьмет себе новую жену. Говарды опять попадут в опалу, как уже было после падения Анны Болейн. Однако мы останемся живы, это главное, и когда‑ нибудь вновь придет наш час. – Леди Агнесс ободряюще улыбнулась герцогу.

– Может быть, – вздохнул тот. – Я только что от архиепископа. У меня такое чувство, будто он ищет что‑ то еще, кроме того, что было ему предъявлено. Надеюсь, что он ничего не обнаружит, но если это случится, тогда… Тогда положение станет угрожающим.

Архиепископ Кентерберийский анализировал вторую беседу с Ласкеллсом и его сестрой. Они ни на йоту не отклонились от того, что говорили в прошлый раз. Однако архиепископ узнал кое‑ что новое от самого короля: бывший любовник королевы Фрэнсис Дерехэм теперь состоит в ее свите, Зачем Кэтрин взяла его к себе на службу, уж не собиралась ли она возобновить с ним близкие отношения? Он молод, привлекателен и в отличие от тучного, пожилого короля наверняка хороший любовник.

У Кранмера закопошилось подозрение: а нет ли здесь и в самом деле любовной связи? Это означало бы государственную измену, самое страшное преступление. Архиепископ вздрогнул. Король поручил ему до конца разобраться в этом деле, но, похоже, конец окажется совсем не таким, как они надеялись. Однако теперь уже нет пути назад.

На заседании Тайного совета архиепископ изложил своим коллегам все факты, которые ему удалось собрать к этому моменту. Решили начать серьезное расследование. Пригласили короля и сообщили ему о подозрениях в адрес Дерехэма. Генрих страдальчески вздохнул.

– Она изменяла вам в мыслях, а если бы имела возможность, то изменила бы на самом деле, – предположил архиепископ.

Король обхватил голову руками.

– Ваше величество, в настоящее время я не располагаю ничем, что доказывало бы неверность королевы, однако мы должны продолжить поиски в этом направлении, хотя бы для того, чтобы очистить доброе имя королевы от всяких подозрений, – объяснил Томас Кранмер. – Ради этой цели мы не должны останавливаться ни перед чем.

Король обвел своих советников мутным взглядом и вдруг, к их изумлению, разрыдался.

– Как же она могла предать меня, когда я так любил ее? – всхлипывал он, повалившись в кресло.

Присутствующих поразила эта сцена отчаяния. Только теперь они поняли, как сильно любил король Кэтрин Говард. Тем не менее некоторые скептики сомневались, что эта любовь длилась бы долго. Члены Совета в немалой степени смутились, что человек, которого они всегда знали твердым и мужественным, вдруг так открыто проявляет свои чувства. Оказывается, их повелитель незаметно состарился у них на глазах, и эта мысль пугала их больше всего: значит, и им скоро предстоит переступить порог вечности.

Король тяжело поднялся из‑ за стола.

– Поеду на охоту, – буркнул он, вытирая глаза огромной ручищей.

Не прошло и часа, как Генрих Тюдор выехал из Хэмптон‑ Корта и направился в Оатленд. С собой он взял лишь нескольких самых близких людей. Королю необходимо залечить нанесенную ему рану, и он не хотел в эти дни быть на людях. Кроме того, ему не хотелось находиться поблизости в тот момент, когда королеве будет предъявлено официальное обвинение. Перед отъездом Генрих зашел в свою часовню – он хотел помолиться и хоть немного успокоиться. Однако внезапно из‑ за дверей донесся какой‑ то шум и чистый, до боли знакомый голос Кэтрин отчаянно прокричал:

– Генри! Во имя Господа, Генри, позволь мне поговорить с тобой!

Потом ему рассказали, что королева, оттолкнув остолбеневшего гвардейца, выбежала из своих покоев. В отчаянной попытке добраться до мужа прорвалась через охрану и едва не достигла цели. Стражники не хотели применять к ней силу, но потом им все‑ таки пришлось это сделать. Король был рад, что не видел этой сцены. Он не желал видеть Кэтрин: один взгляд на ее милое личико – и он бы не выдержал, он простил бы ей все, а она не заслуживает прощения. Кранмер еще только заподозрил Кэтрин в измене, но в глубине души Генрих Тюдор уже знал, что его жена виновна. Он вдруг припомнил множество маленьких инцидентов, на которые раньше не обращал внимания. Например, почему она так настойчиво просила за Дерехэма? У этого парня внешность пирата, не говоря уже о никудышных манерах. Однажды, оставаясь незамеченным, король стал свидетелем проявления злобного нрава Дерехэма.

Герцог Норфолк чувствовал себя ответственным за разочарование, постигшее короля в его пятом по счету браке. В свое время, как только герцог догадался, что брак с Анной Клевской продлится недолго, он начал прикидывать, кто из его многочисленной родни мог бы понравиться королю. Томас Говард так горел желанием поскорее увидеть Кэтрин Говард на английском троне, что даже не удосужился проверить ее прошлое. Займись этим, он бы быстро убедился, что девчонка не годится в королевы. Вместо этого он почти так же очаровался ее юными прелестями, как сам король. В результате герцог оказался в куда более опасном положении, чем во времена Анны Болейн. Однако, как ни крути, проступок Кэт лежит на его совести. Он исполнит свой долг.

Королеву посетили представители Тайного совета и ознакомили с выдвинутыми против нее обвинениями. Томас Говард стоял рядом со своей племянницей. С Кэтрин случилась истерика. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что ей, как и ее кузине Анне Болейн, придется окончить жизнь на эшафоте. Однако потом Кэт сообразила, что в обвинении ни разу не упомянут Томас Калпепер. Значит, скорее всего они о нем не знают и обвинения относятся только к периоду ее жизни, предшествовавшему замужеству. И герцог Томас на ее стороне. Говарды не отреклись от нее. Королева изо всех сил старалась взять себя в руки, но это ей плохо удавалось. Она очень испугалась.

На следующий день королеву посетил архиепископ. У Кэтрин опять началась истерика. Томас Кранмер не смог ни успокоить ее, ни понять что‑ либо из тех бессвязных слов, которые она выкрикивала во время плача.

– Она ничего не ест и не пьет, – сообщила леди Рочфорд.

– Завтра я приду еще раз, – сказал Кранмер. – Когда она успокоится, объясните, что я не желаю ей зла. Я здесь, чтобы помочь ей.

Назавтра королева все еще пребывала в сильном возбуждении, однако на этот раз архиепископ не отступил. Усевшись рядом с Кэтрин, он заговорил с ней спокойно и мягко, пытаясь пробиться сквозь оглушающий ее ужас. Когда она чуть‑ чуть успокоилась, архиепископ сказал:

– Мадам, вы не должны так волноваться. Уверяю вас, еще не все потеряно. Взгляните сюда! – Он вытащил из рукава письмо. – Это письмо от короля, вашего супруга, в котором он обещает милостиво обойтись с вами, если вы честно признаете свою вину. – Архиепископ протянул Кэтрин свиток.

Взяв его с таким видом, будто он обжигал ей руки, Кэт сломала королевскую печать и прочла письмо. По ее щекам опять заструились слезы, – Увы, милорд, я принесла столько горя своему мужу, а он был так добр ко мне, – проговорила она.

– Мадам, вы разбили сердце нашего короля, но в память о своей любви к вам он готов проявить милосердие. Вы должны только добровольно признаться в своих прегрешениях.

– Милорд, я отвечу на все ваши вопросы, насколько это будет в моих силах, – пообещала Кэт. – Неужели король, мой господин и повелитель, окажет мне снисхождение? Разве я его заслуживаю? – Она опять не смогла сдержать слез, ее глаза покраснели, но через какое‑ то время, сделав над собой усилие, королева перестала плакать.

– Наш государь не будет к вам суров, дорогая мадам. Единственное, что ему нужно от вас, – это правда, – уверял Томас Кранмер. – Можете положиться на меня, Кэтрин. Обещаю сделать для вас все, что в моих силах.

Голубые глаза королевы опухли от слез, ресницы слиплись. Каштановые волосы, обычно столь затейливо уложенные, даже не были расчесаны. Архиепископ заметил, что Кэт не надела ни одного украшения, за исключением обручального кольца. Для женщины, обычно целые часы проводящей перед зеркалом, такое поведение означало только одно: страх Перед Томасом Кранмером сидела падшая женщина, вина которой написана у нее на лице. Обуревавший Кэтрин Говард страх выдавал ее. Королева благочестиво сложила руки:

– Благодарю тебя. Господи, за то, что король так добр ко мне, хоть я и не стою его милости.

– Теперь доверитесь мне, Кэтрин? – спросил архиепископ. Кэт кивнула, но тут же вновь разразилась слезами. Успокоившись, она воскликнула:

– Горе мне, милорд, что я до сих пор жива! Страх смерти не так жег меня, как жжет мысль о доброте и милости короля. Когда я вспоминаю, каким любящим и заботливым мужем он был, я могу только плакать. Но эта неожиданная милость, на которую я не смела и надеяться, заставила меня по‑ новому взглянуть на свои проступки и осознать их тяжесть. И чем больше я думаю о великой милости его величества, тем сильнее раскаиваюсь в своем опрометчивом поведении – Королева опять расплакалась.

Видя, что сейчас он все равно больше ничего не добьется, архиепископ ушел, пообещав вернуться вечером.

Когда дверь за ним закрылась, леди Рочфорд зашипела из своего угла.

– Не вздумайте ничего говорить, вы, маленькая дурочка! Он хочет погубить вас. Вы что, хотите умереть на эшафоте, как ваша кузина Анна? Ничего не признавайте! Какие у них есть доказательства, кроме сплетен завистливых слуг?

– Король пообещал сжалиться надо мной, если я признаю свою вину, – тихо объяснила Кэт. – Я боюсь, Рочфорд. Я не хочу умирать. Если я признаюсь, что до замужества у меня была связь с Дерехэмом, меня пощадят. Я не умру!

– Признайтесь хоть в чем‑ нибудь, Кэтрин Говард, и вы уже не будете королевой Англии. Разве не лучше умереть королевой, чем жить в позоре и бесчестии? Стоит вам подтвердить связь с Дерехэмом, король тут же бросит вас. Зная этого старого сатира, можно не сомневаться, что он уже начал присматривать себе новую розу без шипов, которая бы грела его постель и была его королевой.

– Генри не станет этого делать! – запротестовала королева. Леди Джейн Рочфорд горько рассмеялась:

– Джейн Сеймур уже ждала в приемной, когда только выносили приговор вашей кузине Анне. А разве король не начал посматривать на вас и леди Уиндхем, едва успев обвенчаться с принцессой Киевской? Может быть, именно ваша дорогая подруга Нисса займет ваше место в сердце короля.

Кэтрин Говард отвесила Джейн Рочфорд тяжелую пощечину.

– Не смейте трогать жену моего кузена, – жестко предупредила она. – Нисса де Винтер, наверное, единственный человек на свете, которому я могу доверять до конца. Я молю Бога, чтобы из‑ за меня не пострадали ни она, ни кузен Вариан, ни их дети. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить нашу семью. Это все, что я теперь могу сделать. – Она смерила взглядом свою компаньонку. – Лучше молитесь, Джейн, чтобы король не узнал о моих отношениях с Томом Калпепером и о том, как вы их поощряли. Если я взойду на эшафот, Рочфорд, то вас ждет та же участь. И если только мне удастся скрыть от короля свое настоящее преступление, клянусь, я буду ему хорошей женой – в том случае, если мне позволят остаться ею. Если же нет, я приму свою участь, какова бы она ни была, и буду благодарна за то, что осталась жить.

– Какие мы вдруг стали благородные, – съязвила леди Рочфорд, потирая щеку. – А вы уверены, что это письмо от короля? Когда это Генрих Тюдор прощал женщинам обман? Разве был хоть один такой случай? Скорее всего письмо написал сам архиепископ и воспользовался королевской печатью, чтобы обвести вас вокруг пальца. Кэтрин Говард побелела.

– Не мог архиепископ пойти на такое! – воскликнула она. – Ведь он служитель Божий!

– Те служители Божьи, что служат еще и Генриху Тюдору, предпочитают выполнять его приказания, а не прислушиваться к своей совести. Бог – это нечто далекое и расплывчатое, а король здесь, на земле. А слуги Божьи тоже хотят жить.

Королева опять заплакала. Неужели архиепископ обманывает ее? Она старалась овладеть собой, в то время как леди Рочфорд, стоя за спиной Кэт, зловеще улыбалась.

Многочисленные Говарды, вечно крутившиеся во дворце, вдруг все куда‑ то подевались. Никто толком не знал, что происходит, но все видели, что королева, еще вчера обожаемая и боготворимая, вдруг впала в немилость. Насколько это серьезно? На этот вопрос ответа пока не было. Все развлечения отменили. Последние дни король проводил либо на охоте, либо запершись со своим Тайным советом. К королеве не допускали никаких посетителей. Те, кто относил ей пищу, говорили, что она очень бледна и ничего не ест.

Тихонько сидя у камина в гостиной у герцога Норфолка, Нисса вышивала инициалы мужа на одной из его рубашек. Со стороны она казалась совершенно спокойной, хотя на самом деле в душе царило смятение. Исподтишка наблюдавший за ней Томас Говард в который раз восхищался женой своего внука. Когда они впервые встретились, он не знал о Ниссе ничего, кроме того, что она стоит на пути осуществления его планов. Теперь, когда благодаря вынужденному соседству они познакомились поближе, герцог увидел, какая это умная, тонкая, преданная юная женщина. Он также понял, как глубоко любит ее Вариан. ‹Что ж, хоть что‑ то хорошее вышло из всех моих интриг›, – невесело констатировал герцог. Внезапно подняв голову, Нисса встретилась с ним взглядом.

– Какие новости, милорд? – тихо спросила она.

– Пока никаких, мадам, – ответил герцог. – Архиепископ продолжает давить на Кэтрин. Похоже, он почуял что‑ то еще.

Если ему ничего больше не удастся раскопать, моя племянница сохранит свою прелестную пустую головку.

Если нет – Кэт умрет, как, боюсь, тогой заслуживает. Однако, по‑ моему, еще есть надежда.

– Бедная Кэт! – вздохнула Нисса. – Зачем вы говорили ей только о том, как хорошо и приятно быть королевой? Вы обязаны были также объяснить ей, как это трудно и ответственно, какая это тяжелая ноша. Но вы этого не сделали. Вы плохо подготовили ее к тому, чтобы стать королевой, хотя теперь я сомневаюсь, может ли какая‑ нибудь девушка быть к этому готова.

– Она должна была понимать, – возразил герцог. – Ведь Кэтрин, в конце концов, Говард. Нисса засмеялась:

– По‑ вашему, милорд, в том, чтобы родиться Говардом, есть что‑ то магическое? Вы произносите это так, будто рождение в семье Говардов предопределяет не только красоту или благородство, но также мудрость и способность противостоять любым испытаниям. Конечно, вы носите древнейшее и благороднейшее имя, но, увы, Бог дает Говардам ничуть не больше, чем остальным смертным. Вы не можете не понимать этого.

– Дерзкая девчонка! – пробормотал герцог, вскакивая и удаляясь к себе в кабинет. Со скромной улыбкой триумфатора на устах Нисса вернулась к своему рукоделию. Одержать победу над герцогом Норфолком очень приятно.

Вошедший слуга объявил, что прибыла сестра короля леди Анна и желает видеть Ниссу. Вслед за ним шла сама Анна Клевская. Отложив работу, Нисса встала, чтобы приветствовать свою бывшую госпожу.

– Рада вас видеть, дорогая мадам. Проходите и садитесь вот здесь, поближе к огню.

– Ах, какие неприятности у бедного Хендрика и маленькой Кэтрин! – начала Анна. – Как странно и неожиданно узнать, что до замужества она вела такой недостойный образ жизни. По‑ видимому, сказалось дурное влияние старой герцогини Норфолк. Подумать только, она смотрела сквозь пальцы на то, что мужчины по ночам бродят по ее дому вместе с этими молоденькими девушками, ее воспитанницами. С ума она сошла, что ли?

Анна разместилась поудобнее, аккуратно расправив складки сшитого по последней моде светлого бархатного платья. Затем приняла серебряный кубок с вином из рук подошедшего слуги, который сразу же удалился из комнаты.

– Бедной Кэт не выпало такое счастье, как нам, – иметь любящих, заботливых родителей, которые берегли нас, руководили нами и внушили нам нравственные принципы, – ответила Нисса. – Боюсь, что бедняжка действительно росла в ужасной обстановке.

– Да, – сочувственно отозвалась Анна. – И да поможет ей Бог, потому что, кроме него, никто ее не спасет. Нелегкое это дело – быть королевой.

– Я уже слышала, мадам, будто король подумывает о возвращении к вам в том случае, если его брак с королевой Кэтрин будет расторгнут, – сообщила Нисса мгновенно побледневшей при этом известии Анне.

– Святые небеса, нет! Чтобы я опять вышла замуж за этого похотливого старого борова? Никогда в жизни! Одного раза более чем достаточно. Я бы сказала, что Хендрику пора покончить с женитьбами. Он никак не может найти женщину, которая бы его устраивала, а та единственная, что подходила ему во всех отношениях, умерла, упокой Господь ее душу. Он уже старик. Зачем ему новая жена?

– Вы ведь знаете, что он не ощущает себя старым, – заметила Нисса. – К тому же Совет наверняка будет настаивать на новой женитьбе, чтобы король еще раз попытался стать отцом. Маленький принц Эдуард – единственный законный наследник мужского пола. А если с ним что‑ нибудь случится?

– Нисса, когда вы наконец поймете, что женщина способна управлять государством не хуже мужчины? У Хендрика две дочери, обе очень неглупые, особенно моя дорогая маленькая Бесс. Из Бесс вышла бы превосходная королева, только вряд ли ей когда‑ нибудь представится такая возможность. Бедное дитя! Она очень горюет из‑ за Кэтрин. Они ведь родственницы, вы же знаете, через мать Бесс. Кэтрин всегда была добра к ней в отличие от многих других. Люди почему‑ то переносят грехи матери на дочь. Это зло и несправедливо. Собственно, вот почему я к вам сегодня пришла, Нисса. Что происходит? Все мы уже наслушались сплетен о юности королевы, но ведь есть что‑ то еще? Как объяснил мне мой духовник, проступки, совершенные Кэтрин до замужества, не могут быть вменены ей в вину, пока она остается Хендрику хорошей женой. Почему же они продолжают давить на нее? В чем ее подозревают? Или здесь скрывается какая‑ то тайна, о которой даже не подозревает двор? Но вы‑ то должны знать! Ведь вы сидите здесь, в гнезде Говардов, а их судьба зависит от судьбы королевы. – Анна отпила добрый глоток вина.

– Говарды поражены и напуганы не меньше, чем все остальные. К досаде герцога Норфолка, он ничего не знал о девичьей жизни королевы и теперь безумно боится, как бы король не возложил на него ответственность за все эти неприятности, – дипломатично ответила Нисса.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒