Послесловие 26 страница

– Я подумаю, – пообещал архиепископ.

В конце концов он позволил ей назвать еще двух. Четвертой стала леди Бэйнтон, жена лорда Эдуарда Бэйнтона, который должен был исполнять в Сион‑ Хаусе обязанности камергера. Кроме Ниссы, Кэтрин выбрала еще двух старых подружек – Кейт Кэри и Бесси Фицджеральд.

Узнав, что его сумасбродная кузина все‑ таки впутала Ниссу в свои дела, Вариан де Винтер пришел в ярость, однако жена мягко сказала ему:

– Они хотят убить ее, Вариан. И они найдут способ добиться своего, даже если для этого придется погрешить против истины и выдать желаемое за действительное. При дворе я твердо усвоила одну вещь: когда те, кто стоит у власти, очень хотят чего‑ то, то они всегда находят способ достичь цели.

Твой дед и епископ Гардинер хотели королеву‑ католичку. Они ее получили. Теперь архиепископ хочет сместить ее и посадить на это место кого‑ то, сочувствующего Реформации.

– И бедная глупенькая Кэт сама дала им оружие против себя.

– Да, теперь они будут искать, пока не найдут доказательств измены. Тогда Кэтрин Говард казнят за ее нелепые романтические бредни. Если бы король просто развелся с ней или брак признали недействительным, оставалась бы опасность, что он простит и вернется к ней. Ведь он любил ее сильнее, чем других. Реформаторы не хотят, чтобы король простил Кэт, и не допустят этого. Так что она обречена. Может быть, она и не признается себе в этом, но в глубине души понимает. Вот почему Кэт так настаивает, чтобы рядом с ней были близкие люди. Я поеду, обязательно поеду, хотя, конечно, все еще сержусь на Кэт за ее упрямство.

– А что же мне делать без тебя? – спросил Вариан. – Мы ведь еще ни разу не разлучались, с тех пор как поженились. Я уже отвык спать в одиночестве. – Он привлек ее к себе и поцеловал в макушку. – Скорее всего я теперь не увижу тебя, пока все это не кончится. Но кто знает, любимая, когда это будет?

– Намерения короля в отношении Говардов до сих пор неясны, – напомнила Нисса. – Ты должен сидеть тихо, как кролик, которого возле норки подкарауливает лис.

– Я не попадусь в лапы старого толстого лиса, – пообещал ей муж. – Я жду твоего возвращения, Нисса.

Вошел герцог Норфолк и поделился с ними новостями.

– Вам почти ничего нельзя взять с собой, – сообщил он Ниссе. – Королеве позволено иметь только шесть перемен одежды и никаких драгоценностей, только немного золота и серебра. Соответственно и вам следует ограничить гардероб. Если желаете, ваша горничная может поехать с вами. Возможно, слуги смогут выходить за пределы замка, но этого я вам не могу обещать.

– Обещайте, милорд, что если со мной или с Варианом что‑ нибудь случится, вы отправите Тилли в Риверс‑ Эдж, – потребовала Нисса.

– Даю слово, – кивнул герцог. – Однако не думаю, что у вас есть основания для беспокойства, мадам. Вы и Вариан – де Винтеры, а не Говарды. – Он мрачно улыбнулся.

Нисса присела:

– Мне нужно собираться в дорогу. Я пойду, милорд?

– Вы храбрая женщина… Нисса, – в первый раз назвал ее по имени герцог. – Кажется, я случайно оказал своему внуку большую услугу, когда дал ему вас в жены. Правда, тогда я об этом не думал. – Его слова сильно походили на извинение.

– Вы оказали не меньшую услугу мне, милорд, – ответила она, – потому что любовь вспомнила обо мне, когда я уже стала женой Вариана. – Этими словами Нисса давала понять герцогу, что принимает его извинения.

Вариан молча наблюдал, как обменивались репликами его дед и жена – самые близкие и любимые им люди, если не считать, конечно, детей. ‹Удивительно, – размышлял Вариан, – как у них много общего, и в то же время какие они разные! Со временем эти двое могут даже стать друзьями, если, конечно, – вздохнул он про себя, – все мы переживем падение Кэтрин Говард›.

Войдя в спальню, Нисса изложила Тилли свои новости.

– Тебе совсем не обязательно ехать со мной, честное слово, – закончила она. – Если хочешь, я отошлю тебя домой, в Риверс‑ Эдж.

Тилли сжала губы.

– Я не брошу вас, миледи. Еще чего, тогда я просто не смогу показаться на глаза тетушке Геарте. Да и вообще, будет о чем внукам рассказать на старости лет.

– Чтобы иметь внуков, нужно сначала родить детей! – фыркнула Нисса. – Признавайся, Тилли, ты уже нашла себе мужа? Кто у тебя на уме?

– Нашла, – призналась Тилли. – Это Тоби, лакей его милости. Он, правда, застенчивый и немного медлительный, но я вижу, что нравлюсь ему. Мы поженимся, когда вернемся в Винтерхейвен. И ему, и мне пора обзавестись семьей.

Нисса усмехнулась. Бедный Тоби! Его судьба уже решена, хотя он еще наверняка об этом не подозревает. Что ж, они с Тилли составят отличную пару!

Нисса объяснила горничной, что нужно взять только полдюжины платьев, причем они должны быть скромными, без драгоценных украшений. Вдвоем они выбрали несколько бархатных платьев: черное, золотисто‑ коричневое, темно‑ синее, зеленое, лиловое и бежевое, а к ним нижние юбки из атласа и парчи. Герцог прислал белошвейку, которая помогла Тилли спороть с платьев пышную отделку и заменила более простой. Нисса брала с собой сорочки и нижние юбки из ситца, шерсти, батиста и шелка, теплые чулки и один подбитый мехом плащ. Она оставила украшения, взяв золотой крестик с жемчугом, который всегда носила на шее, и обручальное кольцо.

– Вам понадобятся французские капюшоны, – заявила Тилли. – Вы же знаете, как они нравятся королеве.

– Но на одежде не должно быть украшений, – возразила Нисса.

– Мы все переделаем, оставим только немножко золота, миледи, – предложила белошвейка.

– Спасибо, – поблагодарила ее Нисса.

Через два дня ее гардероб был готов, и утром тринадцатого ноября Нисса вместе с Кейт Кэри и Бесси Фицджеральд должны были отплыть в Сионский замок на барке от Уайтхолла. Королева ехала туда же из Хэмптон‑ Корта в сопровождении лорда и леди Бэйнтон. Ниссе потребовалось все ее мужество, когда она целовала Вариана на прощание. Но она сумела удержаться от слез. Потом муж и герцог Норфолк проводили ее до пристани, где уже ждали Кейт и Бесси. Когда барка тронулась, Нисса не стала оборачиваться.

Женщины уютно разместились в каюте. От небольшой жаровни исходило приятное тепло. Кейт и Бесси сидели тихие и задумчивые. Девушки не понимали, как себя вести и о чем говорить в этих обстоятельствах. Наконец Кейт не выдержала:

– Как ты думаешь, Кэт действительно изменяла королю?

– Думаю, да, – тихо ответила Бесси и повернулась к Ниссе:

– Помнишь, как во время путешествия по ночам она часто исчезала из своей спальни и отсутствовала по несколько часов?

– А откуда тебе это известно? – удивилась Нисса. Господи помилуй! До чего же неосторожна была Кэт! Оказывается, почти все что‑ то подозревали или знали, но не осмеливались заговорить на эту тему. Ниссе стало легче, что не одна она скрывала похождения королевы.

– А‑ а, я забыла, ты ведь жила с мужем, – сообразила Бесси. – Несколько раз Кэт исчезала около одиннадцати вечера и возвращалась уже под утро, часа в три‑ четыре. Я всегда просыпалась, когда она входила.

– Я слышала, – продолжала Бесси, – что леди Рочфорд в Тауэре сошла с ума. Говорят, она все время бормочет что‑ то себе под нос. Я даже слышала, будто она обращается к своему покойному мужу Джорджу Болейну и его сестре Анне. У нее отобрали все, чем можно себе навредить, потому что боятся, как бы она не покончила с собой, прежде чем даст показания.

– Какой смысл слушать показания сумасшедшей? – удивилась Нисса.

– У нее бывают минуты просветления, – ответила Бесси. – Наверное, в это время ее и будут допрашивать.

– Вы понимаете, что королеву признают виновной? – спросила Нисса.

– Почему? Что ты знаешь? – поразилась Кейт.

– Я ничего не знаю, – ответила Нисса, – но это же очевидно. Царствование Кэт окончено. Вопрос только в том, казнят ее или оставят в живых.

– Если король сильно разгневан, – сказала Кейт, – то бедняжке Кэт не приходится ждать снисхождения.

Кейт была дочерью Марии Болейн, той самой, которая еще до своей сестры Анны ходила в любовницах короля. Считалось, что Генри, старший брат Кейт, – его сын, однако король никогда не признавал его своим.

Молодые женщины опять замолчали. Лондонский пейзаж уступил место просторам Миддлсекса. На фоне серого ноябрьского неба четко выделялись силуэты голых деревьев. При полном безветрии Темза казалась темной и гладкой. За излучиной реки они увидели Сион‑ Хаус. До недавнего времени здесь располагался монастырь. В том, что Кэтрин Говард сослали именно сюда, чудилась какая‑ то мрачная насмешка. Барка подошла к берегу. Перед высадкой девушки узнали, что королева еще не приехала.

Заранее присланный дворецкий провел их в отведенные королеве покои. Они состояли из трех скромно обставленных комнат: спальни королевы с примыкающей крошечной гардеробной, гостиной и небольшой столовой.

– Где же мы будем спать? – спросила Нисса. Почуяв в ее тоне властные нотки, дворецкий вежливо ответил:

– Для дам выделена еще одна спальня, мадам.

– Я – графиня Марч, – представилась Нисса. – Есть ли здесь гардеробная, чтобы хранить наши вещи, сэр? И где спальня наших горничных? Как я понимаю, мы находимся здесь с серьезной миссией, поэтому нам должны быть предоставлены соответствующие удобства. – Она одарила его благосклонной улыбкой, – Ваша комната очень просторна, с отдельным камином, миледи, и при ней есть не только гардеробная, но и смежная комната, где могут спать ваши служанки. – Поклонившись, дворецкий поинтересовался:

– Могу ли я узнать имена двух других леди?

– Разумеется, сэр, – грациозно кивнула Нисса. – Это племянница короля госпожа Кэтрин Кэри, а это – леди Элизабет Фицджеральд.

Дворецкий поклонился всем дамам сразу.

– Добро пожаловать в Сион, миледи. Позвольте мне показать вам вашу комнату.

Он провел их вниз, в холл, и открыл тяжелую дубовую дверь, ведущую в большую квадратную комнату, со стенами, обитыми льняным полотном. Окна в виде арок выходили на реку. В комнате пылал большой камин, а напротив него стояла огромных размеров кровать с темно‑ зелеными занавесями из льна. На окнах висели тяжелые портьеры из темно‑ зеленого бархата.

– В этой кровати можно хорошо разместиться двоим. – Дворецкий обращался к Ниссе, как к особе более высокого звания. – Но здесь есть еще выдвижная кровать на колесиках.

– Прекрасно, – согласилась Нисса. – Но я полагаю, что и в королевской спальне есть выдвижная кровать. Одна из нас постоянно будет находиться при королеве.

– Хорошо, миледи. У лорда и леди Бэйнтон отдельная спальня.

– В таком случае все в порядке, – ответила Нисса. – Поскольку королева еще не прибыла, не могли бы вы распорядиться, чтобы сюда перенесли наш багаж? И пожалуйста, предупредите нас, как только появится барка королевы. Мы должны встретить ее на пристани.

– Да, миледи, – ответил дворецкий и удалился.

Кейт и Бесси решили, что обойдутся одной горничной на двоих. Ее звали Мейвис, уже немолодую добродушную женщину. Тилли мгновенно нашла с ней общий язык.

Распаковывая и развешивая платья своих хозяек, обе служанки тараторили без умолку. Им очень понравилась их комната и кровать, на которой они должны спать вдвоем. Горничные сочли свое помещение почти роскошным. Пока Тилли и Мейвис хлопотали, их молодые хозяйки сошли вниз, в сад. Бродя по аллеям, они обнаружили несколько поздних роз, еще не тронутых морозом. Сорвав их, девушки отнесли цветы в дом и украсили ими гостиную королевы. Они знали, как обрадуется Кэт этому маленькому знаку внимания.

Появился дворецкий и сообщил, что уже показалась барка.

Девушки поспешили на пристань.

– Меня беспокоит, как она себя чувствует, – сказала Кейт. Ниссу это тоже волновало. Она так и не разобралась, приятно или неприятно поразило ее то, как Кэт, сойдя с барки, приветствовала их как ни в чем не бывало. Как будто с ней не случилось ничего плохого, как будто не вела она сейчас неравную борьбу за свою жизнь. Обнимая и целуя поочередно каждую из подруг, Кэт бурно восторгалась, что они снова вместе.

– Полагаю, ты сердишься на меня, Нисса, – сказала она со своей неотразимой улыбкой. – Я знаю, ты рассчитывала праздновать Рождество в своем обожаемом Риверс‑ Эдже.

– Я нисколько не огорчена, ваше величество. Я считаю за честь служить вам в это трудное для вас время, – ответила Нисса.

– А вот Генри очень сердит на меня, – вздохнула Кэт, взяв Ниссу под руку и направляясь к дому. – Я написала ему такое красивое письмо. Уверена, он скоро простит меня. Просто он на время запер меня здесь, в глухой деревне, чтобы как следует наказать, но, – она оживленно рассмеялась, – мы устроим себе чудесное Рождество, правда? Все будет точь‑ в‑ точь как когда мы были детьми. Никаких забот, и никакие мужчины не будут нас беспокоить.

Нисса с трудом верила своим ушам. Неужели Кэт не понимает серьезности своего положения? Похоже, что нет.

– Говорят, леди Рочфорд потеряла рассудок, – вполголоса сообщила она королеве.

– Ох, я так рада, что избавилась от нее! – воскликнула Кэт. – Она меня просто изводила. Одно время я думала, что она хорошая, но она действительно просто мерзаика. Ничего удивительного, что она второй раз не вышла замуж. Кто захочет жениться на такой?

Они вошли в дом, но едва королева увидела свои комнаты, она немедленно возмутилась:

– Это невозможно! Я не могу оставаться в этой конуре! Ох, Генри, будь он неладен! Он хочет этим насолить мне! – Обернувшись, Кэт обратилась к Эдуарду Бэйнтону:

– Милорд! Вы должны написать королю и потребовать, чтобы мне выделили более просторное помещение.

– Король считает, что обошелся с вами достаточно щедро, ваше величество. – Камергер оставался неумолим. – Я не могу противоречить его величеству.

– Что ж, прекрасно! – бросила Кэт. – Я сама напишу ему.

– Может быть, нам не придется долго жить здесь, – мягко сказала Нисса. – К тому времени, как ваше письмо дойдет до короля, обстоятельства могут измениться, ваше величество.

– Вы очень ловко с этим справились, – позже похвалила Ниссу леди Бэйнтон. – Вы знаете, как с ней обращаться, и я рада, что вы здесь. Я вам очень признательна, леди де Винтер.

Несмотря ни на что, она остается властной и высокомерной. Тяжело с ней.

– Она боится, – сказала Нисса.

– С чего вы взяли? – возразила леди Бэйнтон. – По ней никак не скажешь.

– Нет, конечно, – помолчав, ответила Нисса. – Ведь она, в конце концов, Говард.

Генри Мэнокс, музыкант из свиты вдовствующей герцогини, первым предстал перед Тайным советом. Он с готовностью признал, что пытался совратить Кэтрин Говард, когда той было всего лишь двенадцать с половиной лет.

– Для девочки такого возраста она была на удивление оформившейся, – откровенничал Мэнокс. – Груди у нее были, как у шестнадцатилетней, клянусь вам, милорды, – Познали ли вы ее в библейском смысле? – грозно спросил герцог Суффолк. – Говорите правду! На карту поставлена ваша жизнь!

Мэнокс затряс головой.

– Я был первым мужчиной, который к ней прикоснулся. С нетронутой девицей приходится продвигаться медленно, – сбивчиво объяснял он. – Это все равно что первый раз надевать на лошадь уздечку. Не успел я ее толком приручить, как появился этот пират Дерехэм и она бросилась на него. Сколько я потратил на нее времени и сил, а воспользовался всем он, будь он проклят! Он лишил ее девственности. Но как бы там ни было, я довольствовался и тем, что мне досталось. У маленькой Кэт определилась большая склонность к этому делу, уверяю вас! Я пытался избавиться от Дерехэма в надежде, что она вернется ко мне, но, увы, проиграл. Я нашептал старой герцогине, что если она как‑ нибудь среди ночи неожиданно навестит спальню, где отдыхает Кэт Говард, то обнаружит кое‑ что интересное, хотя и малоприятное.

– Она последовала вашему совету? – резко спросил герцог Норфолк.

– Нет, – ответил Мэнокс. – Она отвесила мне затрещину и сказала, что я интриган и склочник и что, если буду продолжать надоедать ей, она выгонит меня вон и оставит без куска хлеба. Больше я ничего не мог поделать.

Узкие губы герцога Норфолка скривились в осуждающей гримасе. Его мачеха вела себя крайне глупо и недальновидно.

Тайный совет обсудил услышанное и пришел к выводу, что от Генри Мэнокса никакой пользы нет. К бесконечной радости музыканта, его отпустили восвояси. Очень скоро Мэнокс исчез из Лондона, и больше уже о нем никогда не слышали.

Следующей заслушали госпожу Кэтрин Тилни, бывшую камеристку королевы, знавшую ее и до и после замужества.

– Вы долгое время жили рядом с Кэтрин Говард, не так ли? – начал герцог Суффолк, – Да, еще с тех пор, как мы девочками жили в Хорезме. Она‑ то, конечно, Говард, благородного звания и неровня мне. Я‑ то считала, что мне очень повезло, когда меня отправили с ней в Ламбет.

– Расскажите о ней, – продолжал герцог.

– Упрямица. Своевольная, – не задумываясь, смело ответила женщина. – Всегда должна поставить на своем. Только Тогда оставалась довольной. У Кэтрин Говард доброе сердце, только уж очень она упряма.

– Что произошло этим летом во время путешествия, госпожа Тилни?

– Пожалуйста, уточните, о чем речь, – попросила она.

– Расскажите нам о поведении королевы, – мягко намекнул Суффолк. – Всегда ли она оставалась хорошей женой своему мужу или в ее отношении к нему было двуличие?

– Действительно, начиная с весны она вела себя как‑ то странно, – начала Кэтрин Тилни, уразумев, в какую сторону ее подталкивают. – В Линкольне, как обычно, посреди лагеря установили королевский павильон, но сами король и королева ночевали в замке. Так вот, две ночи подряд во время этой стоянки королева уходила из своей спальни часов в одиннадцать вечера, а возвращалась только в пять утра.

– Известно ли вам, куда она ходила? – спросил Суффолк, а его коллеги подались вперед, чтобы не пропустить ни слова из ответа молодой женщины.

– Леди Рочфорд занимала комнаты двумя этажами выше королевы. В первый раз, уходя, королева велела мне и Маргарет Мортон сопровождать ее. Дойдя до дверей леди Рочфорд, она отослала нас и вошла внутрь. Я услышала, как за ней заперли замок. Во второй раз королева взяла с собой только меня. Я сидела под дверью спальни леди Рочфорд вместе с ее служанкой. И снова мы вернулись только к утру. Я чувствовала себя прескверно, потому что в холле так сыро.

– Леди Рочфорд оставалась в комнате вместе с королевой? – уточнил епископ Гардинер.

– Не могу сказать, милорд. Королева любила меня и, думаю, доверяла мне больше, чем другим. Она всегда посылала меня передать что‑ то на словах леди Рочфорд и принести ответ. Но это были очень странные послания: какой‑ то бессмысленный набор слов, который я не могла понять.

– Возможно ли, что королева встречалась там с господином Дерехэмом? – задал главный вопрос герцог Суффолк.

– Это невозможно, – ответила Кэтрин Тилни. – Господин Дерехэм присоединился к нам только в Понтефракте.

– Почему вы никому не сообщили о странном поведении королевы? – вмешался герцог Норфолк.

Кэтрин Тилни посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– А кому я должна сообщать, милорд? Может быть, королю? И что бы я ему сказала? Что его жена ведет себя таинственно и странно? Я простая камеристка, служанка, а не дворянка. У меня нет права обсуждать поведение королевы, а посмей я сделать это, ни король, ни сами вы, милорды, не поверили бы мне, – пожала она плечами.

– Благодарим вас за помощь, госпожа Тилни, – сказал Суффолк. – Пока что можете идти, но, возможно, мы захотим еще раз побеседовать с вами.

Когда Кэтрин Тилни вывели из зала заседаний, Суффолк оглядел присутствующих.

– Ну‑ с, джентльмены, что вы об этом думаете?

– Похоже, королева действительно замешана в каких‑ то гнусностях, – высказался граф Саутгемптон.

– Да, но в чем именно и с кем? – уточнил лорд Рассел.

– Не думаю, что могут быть какие‑ то сомнения насчет того, чем она занималась, – ответил ему лорд Адли. – Вопрос только с кем?

– Возможно, я могу ответить на этот вопрос, милорды, – произнес молчавший до сих пор архиепископ. – Думаю, тот, кого мы ищем, – Томас Калпепер, хоть у меня и нет доказательств. Как мне кажется, королева им очень увлечена. Он участвовал в поездке от начала до конца. Расписание королевы известно ему не хуже, чем его величеству, поскольку он состоит при короле.

– Но, Боже мой, Кранмер! – воскликнул герцог Томас. – Да ведь Калпепер, можно сказать, вырос в королевских покоях! Том появился при дворе еще мальчишкой, пажом. Король глубоко привязан к нему. Этого просто не может быть!

Архиепископ пожал плечами:

– Меня натолкнули на эту мысль.

– Кто же? – насупился Норфолк.

– Ваша племянница собственной персоной, – ответил Томас Кранмер.

– Я думаю, – вмешался Суффолк, – нам следует продолжить опрос свидетелей. Сейчас очередь Маргарет Мортон, другой камеристки. – Герцог подал знак стражнику у дверей:

– Введите госпожу Мортон.

Вошла пухленькая женщина, на вид еще более простая, чем Кэтрин Тилни. Она преисполнилась важности оттого, что ее будут слушать такие вельможи, и пыжилась от сознания собственной значительности. Сделав реверанс, она, не дожидаясь позволения, заговорила первой:

– Чем могу служить, милорды?

Герцог Суффолк не стал обращать внимания на допущенное свидетельницей нарушение этикета.

– Госпожа Тилни описала нам загадочное поведение королевы во время летнего путешествия, ее непонятные отлучки по ночам и так далее. Заметили ли и вы что‑ нибудь, о чем хотели бы поведать Совету?

– О, конечно! – с жаром начала госпожа Мортон. – Ее величество и эта Рочфорд определенно что‑ то замышляли. Постоянно о чем‑ то шушукались, уединялись, переглядывались. Потом еще эти дурацкие послания, которые невозможно было разгадать. А‑ а, еще письма – Рочфорд брала их у королевы и тут же куда‑ то убегала, а потом приносила в ответ другие.

– В Линкольне вы однажды ночью тайком выходили вместе с королевой, – напомнил герцог Суффолк.

– Да, милорд, и в Йорке, и в Понтефракте тоже. Мы, служанки, обычно то и дело заходили по какой‑ то надобности в королевскую спальню, но в Понтефракте ее величество вдруг с криком набросилась на госпожу Лаффлин за то, что та без стука вошла в ее спальню. Королева выгнала ее вон, а нам всем строго‑ настрого приказала впредь не переступать порог спальни без ее особого разрешения. В этот же вечер, попозже, королева закрылась у себя вместе с Рочфорд. Уже само по себе это весьма странно, милорды, но, – она сделала многозначительную паузу, – они не только заперли дверь на ключ, но и задвинули засов! И что же вы думаете, милорды? Пришел король с явным намерением провести ночь в постели жены. И вот так он стоял под дверью, весьма мирно настроенный, в халате и ночном колпаке! – Маргарет Мортон обвела присутствующих взглядом и, весьма довольная их реакцией, продолжала:

– Ну что ж, милорды, мы начали колотить в дверь, и наконец голос леди Рочфорд осведомился, что нам нужно. Король хочет видеть королеву, ответили мы. Вслед за этим – а я стояла ближе всех к двери – я услышала какой‑ то шум и голос Рочфорд, утверждавшей, будто что‑ то случилось с замком и она не может открыть. Король уже начал терять терпение. Наконец дверь с треском отворилась и высунулась Рочфорд. Королева, сказала она, страдает от сильнейшей головной боли и умоляет позволить ей сегодня отдохнуть в одиночестве, чтобы завтра она могла вместе со всеми отправиться на охоту. Ну, наш король, как известно, – настоящий джентльмен, он согласился, хотя и неохотно. Да простит меня Бог за такие мысли, милорды, но в тот момент я подумала: ‹Наверное, там у нее мужчина›.

В зале стало очень тихо. Вот оно, то, что они искали и чего в то же время так боялись.

– А не было ли у вас предположения, госпожа Мортон, по поводу того, кто бы мог быть там вместе с королевой? – спросил Суффолк.

– Я готова биться об заклад, милорды, что это молодой Том Калпепер, – решительно произнесла женщина. – Больше некому.

– А Дерехэм?

– Что, этот пустозвон и сквернослов?! Да что вы, никогда! Если кто там и был, то это Том Калпепер, милорды. Еще весной, в апреле, я заметила, что она к нему неравнодушна. Как‑ то раз в Хэтфилде королева стояла у окна и бросала гулявшему внизу Калпеперу нежные взгляды, а он посылал ей воздушные поцелуи. И еще один раз, тоже в Хэтфилде, она провела наедине с Калпепером не меньше шести часов, закрывшись в ее личном кабинете. Когда они наконец вышли оттуда, вид у каждого был как у кота, поймавшего канарейку. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем они там занимались, – закончила Маргарет Мортон.

– И вы никому не сказали?! – как и на Тилни, набросился на нее Норфолк.

– Я камеристка, – ответила Маргарет Мортон. – Не мое дело следить за госпожой и доносить на нее. Если бы я этим занималась, то уже никогда бы не могла рассчитывать на хорошее место в порядочном доме.

– Спасибо, госпожа Мортон, – ровным тоном произнес Суффолк. – Можете идти. Вы нам очень помогли.

В сопровождении стражника она вышла из зала, и, когда дверь за ней закрылась, герцог Суффолк сказал:

– Ну‑ с, милорды, положение проясняется, не так ли? Судя по всему, милорд архиепископ, вы как в воду глядели.

– Это огромная трагедия, милорды, – тихо заговорил архиепископ. – Я не испытываю никакой радости от того, что мои подозрения подтверждаются. Королеве всего восемнадцать! Если мы найдем другие доказательства ее измены, то очень скоро она, как и ее кузина Анна Болейн, упокой, Господь, ее душу, будет казнена в Тауэре. – Томас Кранмер всегда искренне восхищался Анной Болейн и даже пытался ее спасти.

– А вам‑ то о чем волноваться? – напустился на него герцог Норфолк. – Если мою племянницу осудят, вы сможете посадить рядом с королем какую‑ нибудь свою единомышленницу‑ реформатку. Вы ведь только этого и дожидаетесь, сэр?

– Если бы вы, Томас Говард, так не торопились выдать свою племянницу за короля, – парировал архиепископ, – король теперь не был бы связан с такой недостойной женщиной. Ничего бы этого не произошло, если бы не ваши амбиции! И смерть этой девочки также останется на вашей совести.

– Вы что, поверите камеристкам, а не Говардам?! – вскипел герцог.

– А вы что же, думаете, будто камеристки составили заговор с целью опорочить королеву? И зачем, интересно знать, им это понадобилось?

– Милорды, эти пререкания заведут нас в тупик, – остановил их герцог Суффолк. – Сегодня нам еще нужно выслушать нескольких свидетелей.

Тайный совет заслушал Элис Рестволд и Джоан Балмер. Обе они повторили примерно то же, что уже сообщили Кэтрин Тилни и Маргарет Мортон. Каждая добавляла те или иные незначительные детали, которых не заметили или о которых забыли другие. Но в целом их показания совпадали. Всех их поблагодарили за помощь, но домой не отпустили, а отправили обратно в Тауэр на случай, если они еще понадобятся.

Последним решающим доказательством, добытым в тот день, стало собственноручное письмо королевы, обнаруженное в вещах Тома Калпепера. Письмо было слащавым, глупым, безграмотным и заканчивалось словами: ‹Твоя навеки Кэтрин›.

Ни у одного из членов Тайного совета не осталось и тени сомнения в том, что у королевы была любовная связь с Томасом Калпепером. Никому не хотелось брать на себя смелость докладывать об этом королю. Чарльз Брэндон, герцог Суффолк, понял, что ему придется взять это на себя. Ведь он не только близкий друг и родственник короля, но и председатель Совета.

Узнав о неверности королевы, король обезумел от гнева. Суффолк, как мог, старался успокоить его.

– Дай мне меч! – кричал Генрих. – Я поеду в Сион и убью ее собственными руками! Ах, лживая сука! Как я любил ее, Чарльз, если бы ты знал! Никогда, больше никогда! Кэтрин! О Кэтрин! – Король разрыдался.

Тайному совету пришлось заняться составлением договора с объяснением последних прискорбных событий супружеской жизни короля. Его разослали послам при ведущих дворах Европы. Поведение королевы именовалось в нем не иначе как ‹отвратительным и недостойным›.

Французский король Франциск I, славившийся своим распутством, прислал своему дорогому царственному брату Генриху ноту соболезнования:

« Я очень огорчился, узнав о Ваших горестях и разочарованиях, вызванных недостойным поведением королевы Кэтрин. Однако, зная своего брата как человека благоразумного, добродетельного и благородного, я призываю его отвлечься от скорби и уныния и, не ставя более свою репутацию в зависимость от женского легкомыслия, подобно мне, мудро и терпеливо обратиться душой к Богу и найти в нем утешение. Легкомыслие женщины не может опорочить чести мужчины›.

В приватной же беседе с английским послом сэром Уильямом Поле Франциск I, как знаток, отозвался о Кэтрин Говард:

«Ну и штучка! › – и ухмыльнулся, тем самым дав ее похождениям высокую оценку.

Двадцать первого ноября Тайный совет проголосовал за лишение Кэтрин Говард королевского сана. Теперь она стала просто ‹госпожой Говард›. Еще через два дня ей предъявили обвинение в том, что она ‹еще до замужества вела отвратительную, недостойную, сластолюбивую, порочную жизнь, подобно простой продажной девке, притворяясь в то же время честной и добродетельной›. Далее Кэтрин обвиняли в том, что она обманом завлекла короля, вышла за него замуж, дав заведомо ложные клятвы, подвергла опасности корону, поскольку могла родить бастарда.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 25 262728 29 30 Следующая ⇒