Прикладная математика. 4 страница

***
«Бабушкин дом стоял в самом центре коротенькой широкой улицы и возвышался, как памятник среди прочих стареньких построек, в основном частного сектора. Улица имела вполне звучное коммунистическое название в честь одной из первых революций, а дом, кажется, со времен этой революции так ни разу и не ремонтировался.
Улица эта всегда нравилась мне своей тишиной, спокойствием. Есть в городе такие вот тихие улочки, дворы. Приходишь туда, и кажется, будто ты и не в городе вовсе, а в какой-нибудь старой деревне.
Вокруг домов, в основном это был частный сектор, росло много старых высоких деревьев: кленов, яблонь и акаций. Стояли они и теперь, нетронутые ни топором, ни пилой. Древние, скрюченные, но все еще живые. Весною в палисадниках, окруженных покосившимся серым штакетом, цвела сирень. А еще раньше, едва приходило первое настоящее тепло, дружно распускались нежным белым облаком старые абрикосовые деревья. Они довольно быстро облетали, но те несколько дней, пока держался их цвет, бабушкина улица светилась даже в темноте.
В сгущающихся сумерках я остановился на грязной, будто кротами изрытой дороге и посмотрел на дом. Три этажа, но ужасно высокий. Так раньше строили. Небольшие темные окошки, облезлый песочно-желтый фасад, обкусанные временем и непогодой балконы, из которых торчит ржавая арматура. Неприглядное зрелище, ощущение, как будто дом вчера обстреляли. Хотя и здесь живут целые семьи, и не старики вовсе. Деваться-то особо некуда.
Я поправил сумку на плече и вошел в подъезд. Почти год прошел с тех пор, как я в последний раз сюда заходил. Ничего, впрочем, не изменилось. Из ссохшихся окон в подъезде свищет ветер, загоняя поглубже между рамами залетевшие туда листья, дверь в подвал нараспашку. Оттуда тянет сыростью и картофельной гнилью.
Дом, можно сказать, уникальный, один из немногих сохранившихся. Еще довоенный. С широкой крутой лестницей, лепниной на потолке, толстыми стенами. До сих пор помню тот особенный запах в квартире у бабушки, похожий на аромат осенних листьев, летнего дождя и сухих пахучих трав.
Можно, наверное, сказать, что вот именно у этого дома есть душа. Я его обожаю. Поднимаясь, любовно трогаю стены кончиками пальцев. Он много пережил этот дом. Здесь жила моя бабушка и здесь в детстве мне часто было по-настоящему хорошо и спокойно. Как же я любил сюда бегать! Играть с пацанами из соседних домов, рвать зеленые яблоки и прятаться в зарослях глухой крапивы, что росла в самом углу двора.
Теперь никто здесь не живет. Желающие снять дешевый угол, даже нищие студенты, все, как один, ужаснулись и сбежали. Больше так никто и не позарился. Мама уже год как безуспешно пыталась продать эту квартиру, но желающих тоже не нашлось. И хорошо, теперь в ней буду жить я.
Я с трудом открыл тугой, лязгающий замок, вошел и включил свет.
В квартире были высоченные потолки. Гудящие почем зря трубы. Особенно по ночам, это я хорошо помню. Скрипучие доски пола. В коридоре, в центре потолка, там, где должна висеть люстра – лепнина. Из нее одиноко торчит унылая, грязная, и тусклая лампочка. Паутина висит лохмотьями.
Первым в глаза бросилось желтое пианино с потрескавшимся от времени лаком. Оно стояло, придвинутое к стене. Бабушкина прихоть. Она раньше играла на нем, а в молодости вообще давала уроки детям. Но я этого не помню. При мне она иногда просто садилась, выпрямив спину, перебирала сухими пальцами клавиши, ничего особенно не играя. Просто вспоминала.
Я запер дверь и вдохнул пыльный воздух. Какой же старый этот дом! А вообще – здесь был полный завал. Тьма-тьмущая разных ненужных старых вещей. Я осматривался, осторожно, как во сне, передвигаясь вглубь этой странной квартиры. Я уже отвык. Без бабушки здесь вообще все казалось другим, чужим, пустым и очень старым. На подоконнике, в большом зале, я обнаружил стакан с зерном и оплавившимися свечами. Пыльная икона стояла в углу, на столе. Решил пока это вообще не трогать, это же церковные вещи, просто непонятно что с ними делать дальше. Круглый столик в центре комнаты был накрыт газетами. Бабушка читала за ним сидя в своем любимом красном кресле с высокой толстой спинкой.
Окна маленькие и света мало, дальние углы так вообще казались темными. Свет не пропускали тяжелые красно-коричневые шторы. Портиеры – как любила называть их бабушка. Поэтому все три комнаты сумрачные, плюс по самое дальше некуда заваленные старым барахлом. Газетами, тряпками, старыми стульями, уродливыми креслами, книгами советского издания, какими-то бутылками, коробками. Пахло облупившейся побелкой, пылью и мышами.
Мебель вся допотопная. У стен - покосившиеся шкафы со старой посудой и книгами. В зале, между окнами стоял давно не работающий телевизор, по-деревенски накрытый белой скатертью. На стенах древние, поточенные молью, жутко пыльные ковры. Пол дощатый, обшарпанный. Ничего ценного и нормального. По хорошему – все на помойку. Когда бабушка была жива, все это не замечалось. И казалось само собой разумеющимся. А теперь оказалось, что все рухлядь.
Обойдя все три комнаты, где царила похожая атмосфера, я заглянул в ванную. Так и есть. Труба под потолком проржавела и с нее капает конденсат. Надеюсь все-таки это он, а не протечка. На полу, на мелком голубом кафеле прозрачная лужа. И штукатурка на потолке отвалилась, обнажив местами красные кирпичи. Выглядит так, будто рана на теле. Ванная облупленная, с желтой потрескавшейся эмалью. Краны даже трогать страшно.
Я выдохнул, вышел в коридор и сбросил сумку. Только сейчас заметил, что до сих пор таскаю ее на себе. И даже не разулся. Хотя пол был таким пыльным и страшным, что это даже к лучшему.
Я пошел на кухню. На ободранном линолеуме навалены горой какие-то пакеты. Откуда столько барахла? По за стенкой, как солдаты, выстроились черные банки с доисторическими закрутками. Их теперь можно бросать на противника, как бомбы. Наверняка взорвутся с не меньшей силой.
Убогий и перекосившийся кухонный уголок, холодильник круглый, с металлической ручкой. Но еще работает, это я точно помню.
Я внезапно почувствовал, что нахожусь дома».

***
В университете он ее не искал, хотя если они случайно встречались, то, как правило, договаривались вместе пообедать или прогуляться, или сходить в кино. Довольно быстро Томка поняла, что кино он плохо переносит. Каждый раз Андрей выходил из зала кинотеатра ошалевший и раздраженный и потом долго приходил в себя, как будто собирая свои мысли в кучу. Она так и не поняла, что ему нравится. На комедии и ужасы он смотрел с одинаковым выражением лица, Тамара косилась на него и, видя отсутствие реакции, перестала приглашать его на очередную премьеру.
Он вечно был по горло занят, и в этом плане с ним было сложно. Дела у него сменяли одно другое и пару раз, выходя вместе с ним на улицу из здания университета, Тамара видела его рассеянный взгляд. У него был такой вид словно он потерялся во временах года и случайно вышел босиком на снег. Разговаривал он сухо и абсолютно без эмоций, обычно кратко.
-С половины пятого до семи у меня есть свободное время. Можем прогуляться.
Эльфантель спрятал телефон карман и оттуда же извлек пачку сигарет.
-Я закурю?
Томка кивнула. Он каждый раз спрашивал у нее разрешения.
-Потом мне нужно будет настроить пару компов по одному адресу. Это по пути, я как раз провожу тебя. Идет?
-Идет.
Он чиркнул зажигалкой и со вздохом затянулся. Крылья носа у него были красные и воспаленные, глаза слезились.
-Ты заболел? – спросила Тамара.
-Угу. У меня хронический насморк, - пробормотал он не выпуская сигарету изо рта. – А когда курю легче становится. Дым, наверное, согревает.
Тамару это удивило.
-Андрей, лечиться нужно….
-Да. Вот все никак…. А, пойдем. Чего стоять тут без толку.
Они не спеша направились к дороге.
Они немного гуляли и общались. Потом он провожал ее и мчался на очередную свою работу.
Осень прошла как во сне. Узнавая Андрея, Тамара открывала новый мир как Колумб открывал Америку. Во-первых, это был молодой мужчина, с коими прежде дел она не имела. Во-вторых, этот мужчина ей нравился. Ну а в третьих, он оказался настолько замечательной личностью, что у нее первое время при общении с ним захватывало дух. Оказалось, что за молчаливостью его скрывалось внимание к деталям и мелочам. За сдержанностью прятались заботливость и участие. За симпатичной, ухоженной внешностью – острый, цепкий ум.
С ним было сложно и интересно. Но вот только спустя пару месяцев, Тамара начала осознавать, что легко он ей не достанется. Он принадлежал всем, и ей доставалась лишь крохотная часть его времени и внимания. Это было необычно, таких людей она еще не встречала.
Но ей хотелось гулять с ним по улицам и держать его под руку, как делают все влюбленные. Томка гордилась им. Он был красив. Не внешне, а как будто изнутри. Глаза его светились, губы складывались в умную, белозубую улыбку. Тонкие руки, быстро и ловко клацая по клавишам, за двадцать минут настраивали погасший навеки компьютер. Все что он делал было правильно и аккуратно.
Прикосновение его сухих и горячих губ к щеке выбивало из реальности. В случайно расстегнутой на целых три верхние пуговки рубашке виднелись светлые волоски. Пока держалось тепло, он носил серое узкое пальто до середины бедра, которое выгодно подчеркивало его стройность при небольшом росте.
Когда он думал о чем-то, то часто опускал свои серые глаза в пол. А потом, найдя решение, резко вскидывал взгляд. Томка чувствовала, что проваливается в него все глубже. Странно, потому что от покорителя сердец в нем ничего ровным счетом и не было. Не было и романтики. И было неясно, как в таком прагматике вообще уживается страстная любовь к байку.
Спустя пару недель после Нового года, когда на город высыпался хоть какой-то снег, в перерыве между лекциями, они отправились на коротенькую неспешную прогулку. Странно, но даже расписание у них зачастую совпадало. Для Томки это был еще один знак.
-…Ну, не знаю. А я люблю в земле копаться, но теперь не приходится уже, я ведь учусь. Только если летом, на каникулах…. Вот весна придет, мама из деревни привезет клубнику. Знаешь, какая она? Самая первая с грядки, зеленоватая еще и твердая. Но запах – с ума сойти! Правда, кислая…
Андрей улыбнулся, глядя себе под ноги. Под подошвами его ботинок сладко, будто карамель, хрустел белый ледок.
-Я знаю. У родителей есть двенадцать соток за городом. Типа наша дача. Как лето приходит, отвожу их туда со всем скарбом. Каждые выходные, как по расписанию. Один раз был сильно занят, не приезжал к ним две недели, у отца как раз был отпуск. В общем, приезжаю, чтобы их забрать – а они голодные, обтрепанные, комарами обкусанные. Тогда еще дожди постоянно шли. Из еды у них– только редиска на грядке. Но довольные-е. Сами бы ни за что не приехали. – протянул он.
Томка улыбнулась, вспомнив свою мать. Та уже в феврале начинала возиться с ящиками для рассады, и ничто не могло ее остановить. Крестьянские корни, генетическая память предков - ничего не поделаешь.
-Я машину остановил у калитки, выхожу. А соседи на меня смотрят через забор, как бешеные. Я думаю - да что же такое? Испугался. А мои дома сидят. Они всю неделю у соседей бегали хлеб занимать. Представляешь? Там ведь даже магазина нет, просто глухая деревня у железной дороги. Так соседи решили, что мы стариков из дома выгнали и заставляем на огороде гнуться без воды и еды.
Он засмеялся, повернув к Томке покрасневшее от мороза, молодое и чистое лицо, с потрескавшимися до крови губами.
Томка подумала, что вечером зайдет в аптеку и купит ему гигиеническую помаду.
Андрей достал из кармана зимней светло-серой длинной куртки пачку сигарет.
-Ничего?
Томка покачала головой. Она, конечно, была не против, но после таких вот прогулок от волос ее часто попахивало сигаретным дымом. Маринка дома принюхивалась, чувствовала табак, сладковатый дезодорант Андрея и говорила, что от Тамары стало пахнуть мужчиной.
Андрей прищурился, закуривая, закрыл нос и рот ладонями. Томка подняла руки и подняла повыше ворот на пуховике. Мороз с каждым днем крепчал, зима становилась увереннее, незаметно росли и снежные сугробы.
Студенческий парк с тонкими березками и высокой застывшей осенней травой казался прозрачным. Между деревьев везде были протоптаны узенькие дорожки. И смятый снег чуть искрился под красноватым сонным и мутным солнышком, скрытым прозрачными, словно худая марля, облачками.
-Холодно? – спросил он, выпуская изо рта голубоватый сигаретный дымок.
-Пока терпимо. Погода хорошая.
-Да. Надоели эти зимние дожди.
Они замолчали.
Где-то недалеко гудел транспорт. Мимо Тамары и Андрея быстро пробежал угольно-черный африканец. Странно он смотрелся на снегу. В зеленых кроссовках, тоненьких спортивных штанишках и джинсовке с синтетическим меховым воротником. Типа это барахло могло его согреть.
-Первокурсник, сразу видно. – заметил Андрей. – Ничего, к пятому курсу научится одеваться. Здесь не субтропики, чтобы так расхаживать.
Они брели дальше. Спустя пару минут впереди них, метрах в тридцати, внезапно образовалась стайка девчушек. Лет двенадцати-тринадцати. Они выскочили на тропинку, щебеча, словно воробьи, прыгая на месте, хихикая и дурачась.
-Та-ак! Это еще что за явление…. - Андрей вдруг нахмурился и огляделся в поисках урны. Той, естественно, поблизости не оказалось. Томка непонимающе наблюдала за ним.
-Том, извини. Сейчас я разберусь с этой мелкой шпаной…
Он бросил сигарету в снег и резко рванул вперед, Томка, ничего не понимая, тоже ускорила шаг, рискуя шлепнуться на дурацких шпильках, которые почти насильно навязала ей в магазине хитрая продавщица.
Андрей добежал до детей и схватил за локоть одну невысокую девчонку в лиловом длинном пуховике. Встряхнул ее. Остальные уставились на это. Но, впрочем, они, кажется, не были особенно удивлены таким поведением взрослого дядьки.
-Зинка! Попалась? Почему не в школе, а? Тебе сейчас надавать по одному месту или дома лучше? Я тебе что говорил?!
Разлохмаченная, белокурая оторва нагло уставилась в ответ из-под белой вязаной шапочки. Даже на расстоянии Томка заметила их сильное сходство. Тот же тонкий носик, большие глаза, и такие же, только чуть подкрашенные губки. Нижняя полнее верхней. Сестра – догадалась она.
-Марьвасильна заболела!! Иди и сам проверь!
Голос уверенный, сильный. Похоже, говорит правду.
-Да? А Катя тогда где?! Не ври мне?
-Чего сразу вру?! – заорала она. – Андрей, иди в школу и сам спроси! И откуда я знаю, где ваша Катя? Что мне ее к себе веревкой привязать? Вон, спроси у девчонок, заболела училка!
Андрей поднял голову, и остальные девочки тут же судорожно закивали.
Он отпустил ее.
-Ладно, иди. Но наверняка у вас самоподготовка. И ты прогуливаешь ее! Дома все расскажу!
-Да отвянь ты!
Зинка, почувствовав свободу, бросилась догонять подружек, но потом обернулась и показала Андрею язык. Он в ответ погрозил кулаком.
Томка приблизилась к нему.
-«Отвянь»…слышала? Не слушается, вообще отбилась от рук. – сказал он, глядя в спину девчонкам. – Школу прогуливает. Хотя Катька вообще другая. И ведь двойнята, странно так.
-Мои мама и теть Аня тоже близнецы. И совсем разные. А сейчас даже внешне почти не похожи. Ничего, это пройдет. Она же еще ребенок совсем. –успокоила Томка.
Они двинулись дальше.

На второй неделе после новогодних каникул всех старшеклассников пригласили в главный университет, знакомиться с факультетами и выбирать себе профессию.
Это мероприятие было организовано вместо уроков, чему естественно все были безумно рады. Шли по городу, сопровождаемые классной и историчкой. Болтали, а особенно отчаянные успевали даже покурить, спрятавшись в закоулки, а потом поспешно всех догоняли.
Шумной, разрозненной толпой школьники прибыли в главный, самый большой корпус университета. Ступени были вычищенными от снега, скользкими. Высокие старые двери центрального входа беспрестанно хлопали, открывались и закрывались. Потом кто-то догадался просто подпереть их кирпичом.
Народу в холле была тьма-тьмущая. Старшеклассники почти из всех школ, плюс еще часть родителей и учителя. Было прохладно и натоптано. Все хаотично шатались по гулкому просторному холлу. Толкались, шумели, впрочем старшеклассники довольно активно интересовались перспективами будущего студенчества, больше всего атаковали медицинскую и юридическую стойки. У стен, в накинутых на плечи куртках, сидели представители от разных факультетов, отвечали на вопросы, собеседовали, продавали брошюрки и раздавали листовки.
Ким тихо скучал, стоя в сторонке, разглядывал озадаченных галдящих и встревоженных, будущих студентов. В воздухе колебалось волнение, но его оно не трогало. Ни мед, ни эконом, ни юрфак, его не привлекали. Прикладная математика тем более. Журфак? Бр-р… ужас какой. Ему вообще ничего не нравилось. И глядя на сосредоточенных, серьезных ребят из лидирующего одиннадцатого «А», Ким думал, что вряд ли вообще сможет потянуть высшее образование. На бюджет он, конечно же, не попадет, а платить за него тем более никто не будет. Поэтому ему было грустно, он враз ощутил себя заброшенным и никчемным неудачником. Оставалось только переждать, пока все это закончится. Или свалить потихоньку домой. Ну, или на крайний случай, в буфет.
Все эти невеселые мысли отражались на его лице. Инна Витальевна подошла к нему. И как-то жалостливо посмотрела сквозь свои овальные коричневые стекла.
-Ким, в чем дело?
-Ни в чем. Просто стою. А что?
-В том и дело, почему ты «просто стоишь»? Неужели совсем ничего не интересно?
Он пожал плечами, окидывая взглядом толпу. Не дождавшись от него ответа, классная указала куда-то в сторону.
-Ким. Вот там, у раздевалки сидят психологи по профориентации. Сходи к ним. Там, правда, очередь, но ничего. Подождешь.
-Ладно.
Ким покорно, как раб, двинулся к психологам, разгребая толпу. Чувствовал он себя неловко и неуютно. Будто пришел на день рождения без приглашения.
В холле работали два психолога. Молодые девушки. К ним не прекращалась длинная очередь. Вначале нужно было взять лист и ответить на вопросы теста, а потом уже идти с этим листом обратно к ним.
Добыв этот опросник, Ким огляделся. Увидел подходящее место и пристроился на свободном, пустом столике. Начал быстро выбирать наиболее точно характеризующие его личность ответы. И тут ему неожиданно стало довольно интересно. Он увлекся, перестал слышать шум и ощущать толчки с разных сторон.
Тест был составлен так, будто кто-то расспрашивал о его интересах. Для Кима это было в новинку, так как сколько он себя помнил, особо его увлечениями и делами никто не интересовался. Мама его вечно была на работе, озабоченная проблемой выживания. А потом у нее появился новый муж. Бабушка, хоть и любила его, но особо тоже не интересовалась. Остальным вообще не было никакого дела.
Ким грыз карандаш и напряженно думал, стараясь не ошибиться с ответом. Внезапно он почувствовал, как его едва слышно тронули за локоть.
-Извините, но здесь нельзя писать. Это столик факультета прикладной математики. Вы загораживаете всю презентацию.
Ким поднял голову и увидел склонившегося над ним Эльфантеля. Выглядел тот серьезным и очень взрослым, даже как будто старше своих лет. Скорее всего, из-за строгого серого пиджака.
-Ким? Привет. Не узнал тебя.
Ким выпрямился, оказавшись с ним нос к носу.
-Извини…. те, - пробормотал он. – Уже ухожу. Просто больше негде было пристроиться.
-Ясно. Можешь закончить. Дописывай. – Эльфантель кивнул на столик.
Ким пожал плечами.
-Хорошо.
Он снова наклонился и стал черкать. Андрей не уходил, стоял рядом, глазея по сторонам. Краем глаза Ким цеплял его серые брюки и блестящие носки начищенных туфель. Вспомнил, как осенью видел математика сидящим верхом на байке. В косухе, в кожаных брюках. Разительный контраст, - подумал Ким. -Он же как будто два разных человека.
Ким закончил писать. Выпрямился, с удовольствием пробежался глазами по ответам. Все было правильно отмечено. В это же время, одна из юных психологов поднялась и крикнула в очередь писклявым голосом, что они заканчивают и больше не будут принимать школьников.
Ким растерянно оглянулся. Андрей, который все так же стоял у своей стойки, одернул рукав пиджака и взглянул на часы.
-Да, время уже почти четыре часа. Они и так должны были в два закончить. Ты опоздал.
-Ну, как обычно. Ладно. Фигня все это…. Все-равно ничем мне это не поможет!
Ким обиженно, со злостью смял свой листок одной правой рукой.
-Подожди. Дай сюда.
Эльфантель вдруг приблизился, протянул свою руку и вытащил из его кулака этот тест. Расправил.
-Зачем это? – спросил Ким, глядя на измятую бумажку.
-Садись. Я отвечу тебе.
Андрей выдвинул из-под стойки стул и указал Киму на него.
-Не надо, - насупился тот.
-Почему?
-Не хочу.
Эльфантель пристально уставился на него. Глаза у него были большие, распахнутые и умные. Киму вдруг показалось, что человек этот вообще знает все на свете. И про него тоже все знает.
-Не волнуйся. Я просто посмотрю твои ответы. Ты же хотел узнать мнение психолога.
-Ты… вы тоже психолог? Или математик? Или мотоциклист? – пробубнил Ким.
-Все сразу. – усмехнулся тот. -Три в одном флаконе. Присаживайся.
Он указал на стул и улыбнулся. Сдержанно. У глаз его собрались маленькие лучики. Смотрел он по-доброму. Ему было начхать на любую наглость.
-Не нужно делать мне одолжений. Тем более из-за сестры, - пробурчал Ким, опуская взгляд в пол. Ему давно хотелось уйти отсюда. Было ощущение, что он находится в чужом враждебном племени.
Андрей удивленно приподнял светлые брови. Потом вдруг чуть склонился и заглянул в лицо подростка серьезным взглядом профессионала.
-Ким, слушай…. Ты чересчур заморочный. Ты сам это понимаешь? Не стоит все так усложнять. Эмоции отключи, ладно? Для меня это несложно, но тебе это может быть сейчас очень важно. Знаешь, пока ты так молод, тебе будет открыто много дверей. Не пренебрегай этим. Потому что с каждым прожитым годом их будет становиться все меньше и меньше.
Ким притих. Голос у Эльфантеля был хороший. Тихий и очень уверенный. В холле универа было очень шумно, но, несмотря на это, Киму показалось, что он слышит его одного.
-Ладно, давай. – неожиданно согласился он, нервно дергая молнию на своей кофте и стараясь не встречаться с Томкиным хахалем глазами.
Они сели за стол. Напротив друг друга. Андрей принялся читать ответы, оперев о стол локти и держа перед собой измятый опросник.
Ким довольно долго пялился на коричневую, гладкую поверхность стола. Потом медленно перевел взгляд на Эльфантеля. Тот сосредоточенно читал. Ким заметил, что листочек в руках преподавателя чуть подрагивает. -Тремор у него, что ли? – подумал он. И сам вдруг почувствовал, как его тоже начало потряхивать. Он чего-то заволновался. Сначала едва ощутимо, а потом, с каждой секундой все больше.
Ким уже с нетерпением ждал ответа. Такой умный и продвинутый чел, как Андрей, наверняка должен был сказать что-то важное. Поставить, так сказать, диагноз. Хотя, сложно было понять, что он сможет понять по этим примитивным вопросам? «Я предпочту ухаживать за растениями. » И что? Идти теперь в агрономы?
Мысли унесло куда-то не туда. Ким, на самом деле, был таким самоедом, что по всей вероятности, должен был сам себя полностью сгрызть годам к двадцати. Он себе не нравился, вот в чем дело. Он часто мечтал стать другим… Более красивым, умным, уверенным. Не тупить и не пороть чепухи, быть популярным в школе. А не забитым двоечником, живущим в сумрачной берлоге, куда и друзей-то пригласить неудобно….
Андрей резко поднял на Кима глаза. Тот испугался и подпрыгнул на стуле.
-Разрозненные ответы. Сложно пока что-то сказать. Но ты, видимо, больше гуманитарий, да? – спросил он, откладывая в сторону мятый листок.
Ким только кивнул ему в ответ.
-Ты хорошо пишешь? Я имею в виду сочинения. Может, стихи? – предположил Андрей.
Подросток невольно улыбнулся, глядя на него. Во дает! Где он, а где стихи?
Эльфантель тоже улыбнулся.
-Ясно. Послушай. На самом деле есть масса вариантов. И тебе не нужно загонять себя в рамки одного учебного заведения. То, что преподают здесь – это модно и популярно в данный момент. Но, знаешь, на самом-то деле сейчас этих юристов и экономистов пруд пруди. Они уже давно с трудом ищут себе работу. И работают по специальности только самые умные или удачливые. Вот так-то.
Он снова улыбнулся и продолжил, спокойно глядя на подростка.
-Ты можешь выбрать себе подходящую специальность, которая будет приносить тебе хорошие деньги, просто исходя из своих увлечений. Чем ты увлекаешься?
Ким молча смотрел на него, моргая, как от ветра.
-Может быть, ты любишь фотографировать? Или занимаешься спортом? Или тебе нравится военное дело?
Ким озадачился, но все же ответил:
-Нет. Ничего из этого.
Андрей понимающе кивнул.
-У тебя есть права? – снова спросил он.
Ким вздохнул.
-Нет. Я провалил внутренний экзамен. Четыре ошибки.
И уставился на Андрея. Тот задумался.
-Мне кажется, ты сложно устроен. Чистой воды интроверт. – произнес Андрей. -Я не знаю, как у тебя с логикой… Но тебе однозначно нужно выбирать что-то связанное с техникой. Или с конструированием. Я имею в виду разработку чего-то. Или с обслуживанием опять же техники, приборов. Понимаешь?
Ким замотал головой.
-Ну, грубо говоря, ты вполне можешь работать водителем, механиком, оператором, наладчиком… Возможно, дизайнером или заниматься проектированием.
Ким его внимательно слушал. Теперь все стало понятнее. Что ж, это было неплохо. Байкер, пожалуй, даже прав. Ким решил, что нужно будет постараться все это не забыть.
-Ладно. Спасибо за все. Извини. Я понял, я пойду.
-Не теряйся. Ты же умный малый. – сказал ему Андрей.
Ким в ответ молча скользнул по нему глазами. Все это было необычно. В школе с ними никто так вежливо, на равных, не общался. Он уже хотел было подняться, но тут у их стола чудесным образом появилась Инна Витальевна.
-Авсеев, ты на программиста метишь? А тройка по алгебре тебя не смущает?
Школяр, сидя на стуле, поднял голову и посмотрел на нее. И отметил про себя, что так примерно с ними в родной школе и общались.
Классная положила Киму на плечо свою руку, но смотрела мимо. Она улыбалась, бросая на Эльфантеля странный влюбленный взгляд. Андрей поднялся, стул под ним тонко скрипнул ножкой по каменному полу.
-Андре-ей. – мягко протянула она. –Рада тебя видеть. Ну, здравствуй. Какой же ты стал красивый. И взрослый. Ну расскажи мне, как дела у тебя? Диссертация продвигается?
Тот кивнул, весело и легко улыбаясь.
-Здравствуйте, Инна Витальевна. Я тоже рад вас видеть. Пишу. Только времени не хватает. Если выдается минутка – тут же кидаюсь и пишу.
-Молодец. Смотри, не бросай, обязательно доучись. А сестры как твои?
-Хорошо. Младшие учатся. А Юля с Олей обе в институте. Юля в Архангельск поступила в медицинский. Теперь она редко приезжает, всего два раза в год. Оля здесь, с нами. На втором курсе педагогического.
-Замуж повыходили?
-Нет.
Классная улыбалась. Она с удовольствием рассматривала Андрея. Бывший ученик. Любимчик – догадался Ким, глядя на обоих снизу вверх.
-Ну это еще успеется. А родители ваши как поживают?
-Нормально. Все так же. Мама уже на пенсии. Два года назад вышла. Теперь в основном дома сидит.
-Здоровья им. Приветы передавай. Ну, а ты? Женился?
Андрей, улыбаясь, опустил глаза.
-Ясно. – Инна Витальевна вздохнула. –Повезет же кому-то.
-Я бы так не сказал….
-А ты изменился. Взрослее стал. Подумать только, восемь лет уже прошло. Как вчера помню ваш выпуск. Все были такие талантливые, яркие. Сейчас вот дети другие пошли. У всех компьютерная зависимость. Нервные, дерганные. С вами мне гораздо легче было.
-Да, особенно тогда, в театре…
-Ну что ты? –она махнула рукой. Это еще цветочки. Ну, удачи тебе, Андрей. Смотри, не бросай диссертацию. Не разменивайся на мелочи. И заходи к нам почаще. Хорошо?
Он кивнул в ответ.
-И вам всего хорошего.
-Пойдем, Авсеев. Домой пора.
Ким выбрался из-за стола и поплелся за ней, едва переставляя ноги.

***
Он тащился домой в одиночестве, мешая тяжелыми ногами мокрый, вязкий снег. До школы теперь ходить было еще дальше. Над его головой болталось унылое небо, шершавое и серое, как грязный лед. Улицы были пустыми, начинало темнеть.
Но как ни странно, Ким любил затяжную мокрую зиму. Ему иногда казалось, что такая погода наиболее четко отражает его внутреннее состояние.
Но сегодня на душе у подростка было тяжко. С алгеброй нужно было что-то делать. Вот только что? Нет, он не был пофигистом по жизни. Но к несчастью, ему многое давалось с трудом. Учеба и новые знакомства, он обычно плохо ладил с людьми. Была у Кима только одна-единственная компания и это за всю жизнь. Компания из Лехиного подъезда. Не особенно веселая, и не особо она ему нравилась, но другой не было. Ребята, конечно, сильно выпивали. Ким даже не пытался за ними угнаться. Леха тоже куда-то пропал. Он все реже появлялся под лестницей. Сидел дома, занимался с репетиторами. Отец и мать всерьез взялись за него, да и он сам вознамерился покорить экономфак. Он даже похудел от учебы.
Валька совсем перестала приходить. Парни, что постарше, напивались, распускали руки. Даже защита Кима не помогала, и в последнее время они редко виделись. Только пару раз пересекались в школе. Ким заметил, что у нее что-то наклевывается с Приваловым. Он часто видел их вместе на переменках.
Ким вздохнул. Сегодня после уроков Инна Витальевна долго с ним беседовала. Строго высказала в его адрес много нелестного. Посоветовала помириться с математичкой по-хорошему. Ким не знал, что теперь делать? Пасть ниц и целовать ее башмаки? Нет, это вряд ли поможет. Подтянуть знания? Да он столько раз прогуливал алгебру, что никогда в жизни не наверстает пропущенного.
От этого всего было грустно. Да и дома его, в этой холодной квартире, никто не ждал. Мама часто к нему приходила и уговаривала вернуться домой. Но Ким живо представлял себе отчима и упорно отказывался.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒