Алекс Орлов 10 страница

– Куда тебя, Дарси? – спросил Джим, когда тот забежал в кубрик, чтобы забрать зубную щетку, одеколон и фотографии родственников.

– Мой майор сказал, что двинемся на Купер.

– И что там на Купере?

– А я почем знаю? Говорят, пограничный конфликт между колониями… Ну, бывайте.

Не поднимая глаз, Маллоун быстро пожал всем руки и выбежал в коридор, как будто там его ждала путевка на морской курорт.

За день до официального окончания срока обучения во всей казарме второго взвода остались только четверо курсантов – Симмонс, Тайлер и Морган из двадцатого кубрика да еще Роман Попеску из восемнадцатого. Когда они вчетвером вернулись с обеда в пустую казарму, Попеску не выдержал и с разрешения сержанта перебрался в двадцатый кубрик.

Ближе к ужину к ним зашел сержант Гроу.

– Ну, что приуныли? – спросил он. – Ваш «покупатель» уже в городе.

– Правда?! А где он? – тут же спросил Том Морган.

– Обещал появиться вечером.

– И он что же, заберет нас всех?

– Да, он сказал, что заберет все, что осталось, и даже не поинтересовался вашей специализацией.

– А кто он такой?

– Какой‑ то капитан Саскел.

– Откуда он – известно? – спросил Том.

– Он говорил очень невнятно. С какой‑ то дыры вроде Арнаута.

– Арнаута? Нет, куда угодно, только не в Арнаут! О нем такие слухи ходят…

– Во всех слухах есть только доля правды, Морган, – попытался успокоить его сержант.

– Ну может быть, – со вздохом согласился Том. – Может, хоть повидаем свет, а то я из своего городишка и носа не высовывал, пока сюда не приехал. А тут – межзвездный, понимаешь, перелет. Может, нас еще на военном крейсере повезут.

– Никаких военных крейсеров, – сказал сержант Гроу. – Вы полетите на гражданском пассажирском судне. Со всеми удобствами и за казенный счет.

– Тоже неплохо, – заметил Джим.

Часов в девять вечера, когда уже начал накрапывать грустный дождик, в казарме появился последний «покупатель» – капитан Саскел. Он был. в стельку пьян, однако обладал уникальным, свойственным только военным людям мастерством, благодаря которому, даже пьяный до беспамятства, он продолжал идти ровно и не падал, когда натыкался на дверь.

– Капитан Саскел, – представился он вышедшему навстречу сержанту. – Где мои с‑ солдаты?

– Они ждут вас, сэр, – ответил Гроу, сразу определив состояние офицера.

– Оч‑ чень хорошо.

Капитан снял пилотку и попытался стряхнуть с нее капли дождя, однако это было невозможно, поскольку и пилотка, и весь мундир капитана были насквозь мокрыми.

– Доставай их, сержант, куда ты их там спрятал? Мы едем немедленно… В аэропорту м‑ меня уже ждут двадцать таких же гавриков. Нужно с‑ спешить, сержант. Нужно с‑ с…

– Ваши солдаты в двадцатом кубрике, сэр. Но вы выглядите уставшим, сумеете ли вы добраться до аэропорта?

– Не дрейфь, се… сержант. Мы еще не так прорывались. Давай солдат – время деньги и ключ к наступательной инициативе…

– Тогда давайте я подброшу вас на джипе, хотя бы до шоссе.

– Никакого шоссе, парень, если ты поедешь, то повезешь нас до самого аэропор‑ рта.

– Хорошо, сэр. Я только доложу своему начальству, а вы познакомьтесь со своими солдатами – они в двадцатом кубрике. К тому же вы должны сообщить им номер комплекта обмундирования.

– Номер обмундирования? Да там один номер – накомарники в три слоя и еще мыло с веревкой, чтобы вешаться!.. – С этими словами капитан нетвердой походкой прошел до двери кубрика, толкнул ее и заорал: – Р‑ рота, смир‑ рно!

Четверо курсантов вскочили со своих кроватей и испуганно уставились на мокрого краснолицего капитана.

– Так! Я – капитан Саскел! Слушай номер комплекта обмундирования… эта… – Капитан качнулся, затем ухватился за дверь и, икнув, наконец вспомнил: – Двадцать шесть, и ни шагу назад!.. Вперед марш, по всему фронту артобстрел!..

Курсанты выскочили в коридор, где уже стоял сержант Гроу с заготовленными бланками требований. Прижимая бланки к стене, он быстро вписал номер комплекта, и курсанты убежали на склад.

Оставив капитана в одиночестве, Гроу вышел на крыльцо и, засунув руки в карманы, вдохнул влажный и холодный воздух. Вот и закончился еще один выпуск – двенадцатый за последние пять лет. Никого из курсантов прежних выпусков сержант не встречал. Хотя, учитывая расстояния, на которые они разъезжались, двенадцать выпусков – ничтожное число.

Пока Гроу предавался грустным воспоминаниям, взволнованные курсанты прибежали к вещевому складу и обнаружили очередь человек из пятнадцати. Тут собрались остатки всех взводов. В очереди возбужденно переговаривались и украдкой курили. Прежде появиться рядом со складом с сигаретой в руках считалось тяжким преступлением, однако сейчас они уже чувствовали себя крутыми солдатами, которым учебный устав больше не указ.

Очередь понемногу двигалась, и над ней то и дело раздавалось:

– Сорок восемь – пятнадцать!

– Сорок восемь – шестнадцать!

– Сорок восемь – семнадцать! Трое курсантов получили огромные тюки с утепленной одеждой и, сгибаясь под их тяжестью, пошли прочь.

– Удачно вам перезимовать! – кричали им вслед другие курсанты и смеялись.

– Следующий! – крикнул кладовщик.

– Тридцать четыре – пятнадцать!

– Тридцать четыре – семнадцать!

– Тридцать четыре – пятнадцать!

– Тридцать четыре – тринадцать!

– Тринадцать? Да где же я возьму тебе тринадцатый размер, ты, недомерок! – заорал на малорослого курсанта забегавшийся кладовщик.

– А я, по‑ вашему, в каком размере сейчас хожу?! – заорал в ответ курсант. – Искать надо! Искать!

Кладовщик что‑ то пробубнил под нос и пошел искать нужный размер. Время, когда можно было напугать этих парней криком, уже прошло.

Наконец подошла очередь последних четырех человек из второго взвода.

– Номера! – потребовал кладовщик.

– Двадцать шесть‑ девятнадцать! – сказал Тони, который стоял первым.

– О, какой длинный. Ну ничего, сейчас что‑ нибудь подберем.

– Двадцать шесть – шестнадцать, – сказал Джим.

– Двадцать шесть – шестнадцать, – повторил По‑ песку.

– Двадцать шесть – тринадцать! – громко и отчетливо произнес Том Морган, ожидая реакции кладовщика. Однако тот и не думал скандалить.

– Получи… Получи… Получи… – выдавал кладовщик сетчатые рюкзаки с широкими лямками, которые были под завязку набиты комплектами обмундирования и запломбированы специальной фабричной печатью.

Тяжело волоча обновки, курсанты поднялись в казарму и, заглянув в кубрик, застали капитана Саскела спящим с открытым ртом на стуле.

– Сэр! – крикнул Джим и принялся тормошить капитана.

– А?! Что?! – воскликнул он, вскакивая. При этом с него свалилась пилотка, но капитан ухитрился поймать ее и водрузить на место. – Так – уже пришли? Понял! Хватайте личные вещички и на выход – ваш сержант обещал подбросить нас до самого Ниланда.

– А что такое Ниланд, сэр? – спросил Джим, у которого все личные вещи были уже собраны в дорожный чемодан.

– Ниланд, сынок, – это такая планета. Очень веселое местечко. Мы контролируем там три материка, и на них довольно хреновые дела. Сдохнуть можно в любой момент. Однако есть и свои плюсы – за восемь лет я повидал много всяких смертей, но ни одного обморожения, потому что воюем мы в краях вечного лета, солнца и дизентерии.

Курсанты не оценили юмора капитана, и тот, пожав плечами, вышел в коридор. Там уже ждал сержант Гроу с документами на четырех курсантов и ключами от своего джипа.

– А! Сержант! Молодец! Эй, пехтура, шевелим сандалиями!

Четверка новобранцев тотчас выстроилась за его спиной. Капитан обернулся и, увидев, что его солдаты уже готовы, сказал:

– Неплохо. Вполне возможно, что вы протянете на Ниланде больше недели. Хотя ручаться за это я бы не стал.

Сержант Гроу, капитан Саскел и четыре курсанта легко разместились внутри джипа. Даже осталось свободное место. Гроу включил «дворники», и они стали со скрипом разгонять на стеклах дождевую воду.

Завелся мотор, и машина поехала.

Курсанты припали к окнам, бросая прощальные взгляды на погружавшиеся в темноту полосы препятствий, ямы с грязью и опорные столбы с натянутыми между ними стальными тросами. Прежде все это пространство было освещено круглые сутки, и даже перед самым отбоем, случалось, здесь проходили перевоспитание особо непонятливые курсанты. Теперь там не было никого. Только косые струи дождя.

Возле КПП машина остановилась. В отличие от учебного периода сейчас здесь был не такой строгий пропускной режим. Лишь сержант Гроу предъявил свое удостоверение. На остальных часовой только мельком взглянул и махнул рукой – дескать, можно проезжать.

– Какого хрена, сержант, ты показываешь им свою книжку? Мы что, в прифронтовой зоне? – спросил капитан.

– Здесь так положено, сэр.

– Я проходил, совершенно ничего не предъявляя.

– Так уж и ничего, сэр?

– Слово офицера! – воскликнул капитан и так тряхнул головой, что едва не выбил ею лобовое стекло.

– Как же часовой пропустил вас? – спросил сержант, глядя на мокрую дорогу и время от времени бросая взгляды на капитана, который болтался так, будто машина мчалась по ухабам.

– Да он меня даже не видел. Я же разведчик. Никто не должен знать, как я прошел на эту территорию. Я разведчик с поста двадцать четыре, район междуречья, материк Тортуга. Планета Ниланд… Меня там все знают и боятся, а здесь я никто. Какой‑ то капитанишка… – Капитан Саскел тяжело вздохнул и уставился в окно, глядя на темный лес. Затем снова повернулся к крутившему баранку сержанту: – Ты поторопись, сержант, а то меня в аэропорту еще пятнадцать гавриков ждут. Голодные небось. Пассажиров грабят…

Голова капитана упала на грудь, и он захрапел.

Машина быстро мчалась по широкому и почти пустынному шоссе – в такую погоду большинство водителей предпочитали сидеть дома. Когда свет от рекламных щитов попадал в салон джипа, сержант посматривал в зеркало заднего вида на лица последних четырех курсантов. Они были спокойны, поскольку не могли знать, что их ожидает.

Они успешно сдали зачеты, хорошо стреляли и бегали, однако это было еще не все.

Для Джима и Тони очередная поездка в аэропорт имела особое значение, напоминая приключения, которые случились с ними за последние два месяца. Начиная с бегства из родного Галлиополиса и заканчивая не менее увлекательной поездкой за вещами, которые сейчас снова были со своими владельцами.

Капитан открыл глаза сразу, как только машина остановилась возле стоянки.

– А, отлично! Я даже выспался… – Затем хлопнул по плечу сержанта Гроу. – Ну, спасибо тебе. Ты меня очень выручил, сержант. Если надумаешь повоевать, приезжай к нам на Ниланд. Пост двадцать четыре, район междуречья, материк Тортуга. Запомни. Если мне к тому времени не снесут башку, я устрою тебя с наилучшими условиями. Будешь работать в тепленьком месте, где ничего делать не надо. Ну разве что по вторникам отбить одну‑ две атаки. – Еще раз пьяно улыбнувшись, капитан подхватил папку с документами курсантов, выскочил из джипа и громко крикнул: – Рота, становись!

Курсанты выбрались из джипа с рюкзаками и личными вещами и построились.

– Хорошо, ребята. За мной – марш!

И Саскел устремился в здание аэропорта первым, решительно бросившись на стеклянные двери, которые едва успели перед ним открыться.

Капитан не соврал. На втором этаже, в отдельном зале ожидания для военных, его ждала большая группа таких же молодых солдат из других городов. На них были немного разные по цвету мундиры, однако можно было не сомневаться, что это исхудавшие за время обучения пехотинцы.

– Итак, цыплята, вот вам еще четверо. И значит, всего у нас теперь девятнадцать штук. Хорошая цифра, хотя иногда случалось, я терял за бой до тридцати человек. Предлагаю поднять свои тощие задницы, схватить пожитки и прямиком отправиться на погрузку. Если, разумеется, у вас нет других планов. Сейчас нам предстоит местный перелет на военном транспорте, и потому прорываться сквозь терминалы нам не потребуется, мы выйдем на взлетную полосу прямо через спецворота.

Девятнадцать новобранцев выстроились в колонну, и капитан Саскел попытался их пересчитать. Он сделал несколько попыток, однако всякий раз сбивался. В конце концов он махнул рукой и сказал:

– Не в ногу шагом марш.

Для местного перелета им достались места в небольшом военном транспорте «Орион‑ би». Это была машина серого цвета с низкой осадкой – ее брюхо почти касалось бетона. На крыльях транспорта висело по огромному двигателю. Они были такими тяжелыми, что изгибали плоскости, и некоторые из курсантов высказали по этому поводу беспокойство.

Основную часть грузового отсека «Ориона» занимали ящики с каким‑ то военным имуществом. Они были составлены в высокие, почти до самого потолка штабели, которые стягивались стальной страховочной сеткой.

Ящики стояли точно посредине отсека, а вдоль стен оставалось свободное место. Оно значительно уменьшилось, когда курсанты разложили пристенные скамейки, но это было неважно.

Едва грузовик начал разбег по полосе, новобранцы приникли к иллюминаторам, наблюдая, как проносятся мимо цепочки сигнальных огней. Наконец самолет оторвался от полосы, и неприятная тряска прекратилась. Сложенные в штабель ящики скрипнули и начали сдвигаться, однако развалиться окончательно им не позволила страховочная сетка.

Набор высоты продолжался минут пятнадцать. Потом самолет выровнялся и двигатели стали реветь не так громко. Появилась возможность вздремнуть, привалясь к ящикам, поскольку на узких скамьях комфорта не было никакого.

– Я хочу есть, – сообщил Том Морган, когда насмотрелся вдоволь на темноту за бортом.

– Открой НЗ, – предложил Джим. В их запломбированных рюкзаках, помимо одежды, находился запас еды на три дня – как раз на тот случай, если бы в первое время возникли трудности с организацией питания для новобранцев.

– А капитан разрешит?

– Разрешит или не разрешит, он уже отрубился на ближайшие десять часов.

– Ладно, открывай, – махнул рукой Тони. – Если что, скажешь, что я тебе разрешил.

Ободренный Морган сорвал печать и, вытащив запаянную упаковку с продуктами, взвесил ее в руках.

– Килограмма четыре будет, – сказал он, оттягивая самый приятный момент. Затем вскрыл пакет и принялся самозабвенно копаться в упаковках поменьше, читая их названия и обсуждая с приятелями, каким приблизительно на вкус может оказаться то или другое.

В конце концов своими стонами и красочными описаниями он заразил остальных, и теперь уже все посрывали с рюкзаков печати и принялись за поздний ужин.

Воды в комплекте НЗ не полагалось, поэтому пить ходили по очереди в туалет. Там для этого был предусмотрен специальный краник с кнопочкой, а рядом на полке стопками стояли пластиковые стаканчики.

После ужина всем захотелось спать, и солдаты устроились как могли – кто‑ то на полу возле ящиков, а кто‑ то – на узких скамейках. И неизвестно, где было хуже.

Монотонный гул успокаивал, мерный скрип ящиков почти не мешал. Джим выбрал скамейку и спал, держась рукой за конструкционные детали борта.

Он не помнил, как уснул. Казалось, только прикрыл глаза и уже проснулся. Ощущения были самые неприятные – в отсеке было холодно и сыро. Иллюминаторы запотели, однако в них пробивались яркие лучи солнца.

Пол был наклонен в сторону носа, и Джим понял, что транспорт начал снижение.

Рядом закашлялся Тони. Попытавшись встать со скамейки, он свалился на пол и спросонья выругался. Затекшие руки и ноги почти не действовали.

Стали пробуждаться и остальные бойцы. Первым делом они бросались к иллюминаторам, но внизу был только серый туман.

Вскоре поднялись все, кроме капитана. Он, как и накануне вечером, храпел, сидя в углу.

В туалет выстроилась очередь. Привыкшие к утренней зарядке бойцы потягивались и уныло вздыхали. Очередь двигалась быстро, и вскоре, умытые, они сидели на скамейках, болтая ни о чем и поглядывая в иллюминаторы.

– Смотрите, горы! – неожиданно воскликнул кто‑ то. – Одна… Две… Три…

– Какие же это горы, грамотей! – ответили ему. – Это Тай‑ Бей, космические ворота планеты.

– Тай‑ Бей? – удивился Тони. – Я думал, это где‑ то на краю света.

– Так мы и есть на краю света, – со вздохом произнес Роман Попеску.

Теперь уже все бойцы капитан Саскела рассматривали гигантские трамплины, многие из которых достигали в высоту полутора километров. Тонкими изогнутыми полосками поблескивали расходящиеся от трамплинов стартовые желоба, по которым магнитные катапульты разгоняли суда. Когда впереди уже показалась посадочная полоса, курсанты через иллюминаторы сумели разглядеть буксируемый к стартовому желобу космический модуль.

Едва «Орион‑ би» коснулся посадочной полосы, открыл глаза и капитан Саскел. Несколько секунд он смотрел по сторонам, пытаясь вспомнить, как сюда попал и какова его роль. Однако, бросив взгляд в иллюминатор и увидев один из возвышавшихся трамплинов, капитан удовлетворенно кивнул и, поднявшись на ноги, стал пробираться в туалет.

Транспорт уже катился по полосе, и его сильно трясло, однако Саскелу удалось попасть в туалет с первого раза. Вскоре он вышел обратно – умытым и немного приободрившимся. Сделав несколько разминочных движений, капитан проверил наличие папки с документами, а затем, когда «Орион» уже вкатывался на стоянку, объявил:

– Итак, парни, к большой моей радости, мы не опоздали, поэтому хватайте ваши мешки – пересадка будет быстрой, но интересной.

В грузовом отсеке появился пилот. Он посмотрел сначала на капитана, затем на солдат и наконец спросил:

– Ну что, не наблевали?

– Нет, сэр! – хором ответили бойцы. Капитан сказал:

– Шутишь, коллега. Это же лучшие люди. Я их по одному человечку собирал. Все – добровольцы.

– Я рад. Еще раз спасибо, что не наблевали. Удачной службы, пехота.

Как только пилот ушел обратно в кабину, послышался щелчок гидравлического рычага, который открывал створки погрузочных ворот. Затем на бетон сполз трап, и по нему новобранцы стали выходить из транспорта.

Следом за своими солдатами торопливо спустился капитан.

– Значит, так, – объявил он, стараясь перекричать шум двигателей, которые прогревали перед взлетом другие транспорты. – Идете за мной, и только по желтой полосе! Шаг влево – шаг вправо, и вам снесет башку взлетающий грузовик. Всем все ясно?

– Всем, сэр! – ответили солдаты.

– Тогда вперед марш – и не отставать. У меня привычка пристреливать последнего.

Следующим средством передвижения новобранцев стал уродливый транспортный модуль, похожий на три поставленных друг на друга пассажирских автобуса. Чтобы в него попасть, бойцам капитана Саскела пришлось отстоять длинную очередь.

В модуль входило порядка двухсот человек, и их размещение внутри транспорта занимало какое‑ то время. Минут через двадцать группа Саскела начала подниматься по трапу. В узком коридоре солдат перехватывал распорядитель – служащий в форме пилота, но без знаков различия.

– Вещи в багажную ячейку – ключи забирать с собой… Вещи в багажную ячейку – ключи забирать с собой… – как заведенный повторял он. Джим не сразу понял, что это значит, однако, следуя за шедшим перед ним Попеску, видел, как тот, в свою очередь беря пример с другого солдата, забросил рюкзак и сумку с личными вещами в одну из ячеек наподобие камеры хранения. Это было очень удобно – пристроить багаж и больше не беспокоиться о нем до конца полета.

Положив ключ в карман, Джим, не теряя из виду Попеску, прошел в пассажирское отделение, где другой служащий из команды модуля распределял солдат по местам.

Это было не так просто. Людей рассаживали в ряды удобных анатомических кресел, затем стягивали специальными страховочными ремнями. Кресла переводились в полулежащее положение и по направляющим сдвигали вперед. Разумеется, после того как пассажира посадили, пристегнули и задвинули, выбраться со своего места ему было невозможно, однако все говорили, что это ненадолго.

– Не стоим! Поскорее садимся! Быстрее, ребята, орбиту упустим! – командовал распорядитель, и другие солдаты помогали ему, поскольку сам бы он скоро не управился.

Наконец Джим тоже получил свое место, больше похожее на суперсовременное зубоврачебное кресло. Тугая перевязь из страховочных ремней стянула ноги, грудь и плечи. Затем кресло загрохотало по салазкам, и в тридцати сантиметрах от своего лица Джим увидел подголовник переднего кресла.

«Плотненько», – успел подумать он, затем справа от него с грохотом встало кресло с незнакомым капралом, а слева оказался Том Морган.

– Где там Тони? – спросил у него Джим.

– Длинный не потеряется, – сказал Том и нервно хохотнул. Джим понял, что он боится.

Откуда‑ то издалека донесся тяжелый перестук, словно по рельсам медленно катилась платформа. Видимо, предположение Джима было верно, поскольку корпус модуля содрогнулся от чувствительного толчка.

Последние солдаты еще рассаживались по местам, а снаружи уже запускали стартовые двигатели, похожие на длинные серебристые сигары. Джим ошибочно принял их за баки с горючим.

– Все! Последнего закрепили! – крикнул распорядитель в переговорное устройство.

– Хорошо, уходи сам! – приказали ему по громкой связи, и распорядитель умчался по коридору, как будто здесь вот‑ вот должна была взорваться бомба.

– Как ты думаешь, у них все в порядке? – спросил Том.

– Сейчас узнаем, – ответил Джим.

– Эх, хорошо бы умереть, как подобает солдату, а не в нелепой аварии. Ведь правда?

– Да, намного приятнее, – раздраженно ответил Джим.

На большой панели в передней части пассажирского отделения появилась надпись «Внимание! Слегка сожмите челюсти и сгруппируйтесь».

Было слышно, как заскрипел зубами Том Морган.

Модуль дернулся раз, другой, а затем понесся вперед так, что у Джима потемнело в глазах. Когда транспорт стали поднимать на трамплин, пассажиров сильно вдавило в кресла. Еще немного, и грохот стальных желобов остался позади, однако ему на смену пришел разрывающий стену рев стартовых двигателей.

Они работали всего секунд тридцать, но Джиму показалось, будто целую вечность.

С резким металлическим щелчком модуль сбросил стартовые двигатели, и на полную мощь включился маршевый двигатель, потащивший модуль из цепких лап планетной гравитации.

Джим пытался анализировать свои ощущения, поскольку испытывал перегрузки впервые, однако и без анализа можно было сказать только одно – самочувствие хреновое.

Наконец наступила невесомость, однако стянутые ремнями пассажиры не почувствовали ее в полной мере. Только неприятный спазм в желудке напомнил Джиму, что он действительно в непривычных условиях. На больших кораблях применяли искусственную гравитацию, однако для модуля это было ненужной роскошью.

Маршевый двигатель сбросил тягу, и вибрация стенок уменьшилась.

– Мы что… уже в космосе? – тяжело переводя дух, спросил Том Морган. Его лицо было бледным.

– Похоже на то, – ответил Джим, старательно сглатывая. Желудок вел себя подозрительно.

В носовой части модуля заработали рулевые сопла. Было похоже на то, что модуль собирается швартоваться к большому судну. По правому борту произошло жесткое касание, затем скрежет, от которого по спине у

Джима побежали мурашки. Наконец раздался гулкий удар, потрясший модуль от носа до кормы.

– Ой, кажется, все! – обрадовался Том. – Гравитация!

И действительно, по коридору пробежали матросы из швартовой команды и загремели какими‑ то рычагами. Потом в шлюзах зашипел сжатый воздух, и наступила тишина, нарушаемая только профессиональными словечками швартовщиков.

– Давление восемнадцать!..

– Жди двадцать пять и добавь в плюс!..

– Башмак – зафиксирован!

– Есть двадцать пять с добавкой в плюс!..

– Внимание – ровно!

Снова появился распорядитель и объявил, что модуль пришвартован к материнскому судну.

Так же, как прежде задвигал, теперь он начал выдвигать пассажиров. Освобожденные им из кресел сразу же включались в работу и, только выдвинув для себя смену, уходили к багажным ячейкам.

Вскоре освободили и Джима. Он, в свою очередь, отбуксировал пустое кресло назад, где они составлялись так же плотно, а затем выдвинул из заточения солдата, в подголовник которого смотрел во время взлета.

Доставая из ячейки вещи, Джим заметил, что некоторые из солдат имели такие же, как и у него, «двадцать шестые» комплекты. У других обмундирование было более основательным – для холодного климата. И совсем немного попадалось солдат с шестым комплектом обмундирования – для жизни в условиях пустыни. Говорили, что в этом комплекте по нескольку масок для защиты от песка. Однако москиты в тропиках были, наверное, не лучше.

Новым местом, куда попали Джим и его товарищи, оказался военный транспортный корабль, который только тем и занимался, что собирал с помощью модулей пополнение. Этими же модулями с орбиты спускали тех солдат, которым удалось дожить до конца контракта.

Попадались здесь и отпускники, однако это было исключение. Из‑ за дороговизны таких поездок свои отпуска солдаты проводили в так называемых «городах счастья», которые организовывались на морских побережьях, иногда всего в сотне километров от фронтовой линии. Девочки, выпивка, море и добродушная военная полиция. Что еще нужно отпускнику?

Для временного проживания девятнадцати солдатам и капитану Саскелу был выделен длинный, как коридор, кубрик. Тесный и душный. Спать предстояло на двухъярусных кроватях, почти таких же узких, как скамейки в грузовом отсеке «Ориона».

– Сэр, здесь есть иллюминаторы? – спросил у капитана Роман Попеску, когда все разобрались по своим местам.

– А зачем тебе это, дружок? Следующий иллюминатор, который ты увидишь, будет на двадцать четвертом посту. У нас иллюминаторами называют бойницы. А еще есть понятие получить в иллюминатор. Это когда снайпер мятежников вышибает кому‑ то мозги… Но не будем о грустном. Если хотите знать, смотреть через иллюминатор в бездну космоса – смертельно опасно.

Солдаты недоверчиво заулыбались.

– Не верите? Честное офицерское! Если без привычки посмотреть на звезды, можно дойти до нервного срыва и наложить в штаны. Я лично был свидетелем двух таких случаев. Солдаты посмотрели в иллюминатор, обгадились, а по прибытии к месту службы полгода провели в военном дурдоме. Это вам не шутки. Поэтому даже не пытайтесь выпросить у местной обслуги такой удачи для себя.

Проведя эту увлекательную лекцию, капитан поднялся с угловой койки и вышел из кубрика. Куда он ходил, никто не знал, но вернулся капитан через полчаса с новенькой солдатской сумкой, доверху набитой маленькими бутылочками со спиртным.

За все время изнурительного пути ни Джим, ни его приятели ни разу не видели, чтобы капитан что‑ то ел, однако из неизвестного источника он постоянно пополнял запас маленьких бутылочек и регулярно выносил пустые – в той же солдатской сумке.

Несмотря на то что судно было действительно огромным, прогуляться по нему засидевшимся солдатам не разрешали. В коридорах на каждом перекрестке стояли вахтенные, которые вежливо, но настойчиво отправляли солдат обратно в их квадрат. Когда кто‑ то пожаловался на такой порядок капитану, тот сказал:

– Да ты представляешь, сколько здесь таких, как ты? Тысяч, наверное, тридцать. Целый город дуболомов, каждый из которых считает, что он крутой и, уж конечно, не трус. Если всех их пустить шляться по палубам, через десять минут начнется первая драка, а через час поднимется мятеж. Это, брат, наука – военная психология. И иначе никак нельзя.

Вдобавок к запрету на прогулки питьевая вода здесь пахла дезинфектором, а после того, как закончились собственные НЗ, солдатам выдали диетические обезжиренные пищевые наборы. Джем в них был с сахаро‑ заменителем, а хлеб – без соли.

Все эти мелочи очень раздражали, и к концу путешествия, как и говорил капитан, многие стали орать друг на друга и чуть что пускать в ход кулаки. Сам капитан был все время пьян и спокоен. Он не умывался, не брился и жил по собственному суточному расписанию. Только в предпоследний день путешествия он все же побрился, и, когда вернулся в таком виде в кубрик, все солдаты обратили на него внимание.

У капитана Саскела были ввалившиеся щеки и темные круги под глазами.

– Что, так хреново выгляжу? – устало улыбнулся он. – А вы попейте с мое – мало не покажется. Другой бы помер давно, но только не капитан Саскел. Я – везунчик.

Через две долгие недели грязные и усталые солдаты капитана Саскела прибыли на орбиту Ниланда. Все были рады окончанию путешествия, поскольку устали от длинных очередей в туалет и тяжелого запаха пота в душном кубрике, с которым не справлялась слабая система вентиляции.

Для спуска с орбиты Ниланда подали почти такой же модуль, на каком они поднимались. Те же кресла, те же ремни и те же словечки швартовой команды. Заполненный под завязку, он отошел от большого судна и нырнул в атмосферу.

Модуль дрожал и бился так, словно был атакован ракетами, и это продолжалось довольно долго – пока он не выпустил посадочные плоскости и не перешел в горизонтальный полет.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒