Лорен Вайсбергер 7 страница

На первом курсе мы жили в общежитии на одном этаже. Обладая сверхъестественным чутьем на слабости у людей, Эбби атаковала подруг, применяя уникальное сочетание шарма, безжалостности и скрытой агрессии. Помню, она допекала меня вопросами, кто из парней мне нравится, с единственной целью в течение следующих двадцати часов «случайно» прыгнуть на того, чье имя я называла.

Однажды в общей душевой я услышала, как Эбби выпытывала у студентки‑ азиатки секрет получения «чувственного раскосого взгляда» с помощью карандаша для глаз. На третьем курсе она «позаимствовала» у одноклассницы доклад по истории, выдав работу за свою, и призналась в «ошибке», лишь когда профессор пригрозил исключением им обеим. Мы с Пенелопой познакомились с Эбби на первом курсе во время письменного семинара и сразу пришли к выводу, что ее следует всячески избегать. Эбби искусно отпускала тонкие мерзкие комментарии о волосах, бойфренде или наряде подруги, и стоило той невольно обидеться, как Эбби ударялась в ужас и сожаление от своих слов.

Мы всячески уклонялись от общения с Абигайль, но та, якобы не понимая, что с ней не хотят водить компанию, нарочно лезла к нам с единственной целью – чем‑ нибудь насолить. Естественно, подруг у нее не было, зато Эбби энергично втиралась в каждый мужской клуб и спортивную команду в Эмори, так что, по слухам, к выпускному году количество обслуженных ею парней перевалило за сотню.

– В медиаводовороте? Вот не знала… Где сейчас работаешь?

– Дай‑ ка прикину. Начинала в «Элль», затем ушла от них в «Слейт» – умный ход, не правда ли? Недолго пробыла в «Вэнити фэр», но там очень уж агрессивная офисная политика. Теперь я внештатник, и нет мне преград!

Я не смогла вспомнить, чтобы хоть где‑ нибудь в газетах или журналах видела ее имя.

– А тебе, мисси, как на новой работе? – визгливо воскликнула Эбби.

– Ну, на новой работе я всего неделю. Пока что классно, мне нравится.

Эбби кивнула:

– Крутейшая фирма с лучшей клиентурой! Боже, как мне нравится твоя рубашка – незаменима, чтобы скрыть маленький животик, правда? Я свою ношу постоянно!

Я невольно втянула живот.

– Кому и знать, как не тебе, Эбби. Наверное, нелегко поддерживать форму при маленьком росте: пять фунтов на твоем тельце покажутся двадцатью. Но ты отлично маскируешь лишний вес! – с энтузиазмом заявила я.

Эбби улыбнулась:

– А как поживает Кэмерон? Так, кажется, звали твоего бойфренда? Я слышала, он бросил тебя ради какой‑ то модели, но ни на секунду не поверила этому.

– Кэмерон? Вот не знала, что вы знакомы. Он, видишь ли, живет и дышит только Нью‑ Йорком, так что…

– Бетт, было очень приятно повидаться, – перебила Эбби, не отреагировав на мое последнее замечание. – Разреши пригласить тебя на ленч. Нам нужно столько наверстать… Давно собиралась тебе позвонить, но ты куда‑ то исчезла после университета. С кем ты общаешься? С той тихой маленькой серой мышкой? Такая была милочка… Как ее зовут?

– Ты о Пенелопе, которую голосованием признали самой красивой девушкой первого курса? Да, мы дружим. Обязательно передам ей твой привет.

– Да‑ да, непременно передай. На той неделе я позвоню тебе на работу, сходим куда‑ нибудь на отличный ленч, хорошо? Поздравляю, что наконец‑ то ты бросила свой ужасный банк и вышла в реальный мир… Не терпится представить тебя собравшимся. Тебе еще столько замечательных людей предстоит узнать!

Я сочинила остроумный ответ, но тут за спиной материализовалась Элайза. Вот уж не думала, что когда‑ нибудь обрадуюсь ее появлению.

– Элайза, это Эбби, – небрежно махнула я.

– Вообще‑ то Абигайль, – встряла та.

– Да‑ да. Эбби, – я нарочно посмотрела на нее, – это моя коллега Элайза.

– Привет, мы, кажется, встречались? – проговорила Элайза, зажав в зубах сигарету и копаясь в сумочке в поисках зажигалки.

– Точно, – подтвердила Эбби, хватая коробок спичек с ближайшего столика и галантно поднося Элайзе зажженную спичку. – Сигареткой не угостите?

Обменявшись, таким образом, любезностями, они разговорились о какой‑ то новой колонке светской хроники под названием «Вокруг да около». Я поняла, что рубрика годами выходила в Интернете и в печати, но никто ее не замечал до появления скандальной новой колонки неизвестного автора, чье инкогнито строго охраняется. Со слов Элайзы, статья выходит дважды в неделю в он‑ лайн‑ версии «Сенсаций Нью‑ Йорка», но в отличие от аналогичных колонок «Шестой страницы», написанных Синди Адамс или Лиз Смит, не имеет вверху фотографии автора. Абигайль настаивала, что это самая крутая штучка и медиахит за много лет. Элайза возражала, мол, по ее данным, колонка интересна лишь единичным представителям индустрии моды и развлечений, соглашаясь, что скоро ее заметят многие. Минуты полторы я терпела эту занимательную беседу, прежде чем до меня дошло, что можно извиниться и уйти.

Я оказалась одна среди моря роскошно одетых красивых людей, ритмично двигающихся в такт быстрой музыке. Способностями к танцам я никогда не отличалась. Мне случалось неуклюже раскачиваться под медленные мелодии на танцах в школе (причем я как огня боялась восьмиминутной «Лестницы в рай»[71]) и весело скакать в коллективных пьяных плясках вокруг будки ди‑ джея в грязноватых дешевых барах в годы учебы в университете. Но сейчас я оробела, в растерянности застыла на месте, испугавшись, словно шестиклассница. На долю секунды показалось, что собравшиеся уставились на мой подростковый жирок и скобки на зубах. Мне захотелось уйти или хотя бы добраться до столика, избежав ада, коим являются танцы, и я уже решила пробираться к выходу, когда почувствовала на пояснице чью‑ то руку.

– Привет, – с британским акцентом произнес высокий парень с великолепным загаром, который можно получить лишь в дорогих соляриях. – Потанцуем?

Благоразумно удержавшись, чтобы не оглядеться в поисках той, к кому он обращается, я не успела забеспокоиться о табачном дыхании или влажной от пота блузке: молодой человек обнял меня и повел в танце.

Танцуем? Мы танцуем! Так близко к мужчине я не оказывалась с тех пор, как в переполненном метро ко мне прижался какой‑ то извращенец. «Расслабься и веселись, расслабься и веселись», – мысленно напевала я на вдох‑ выдох, надеясь не забыть данное себе обещание. Вскоре необходимость в аутотренинге отпала: мозг отстраненно анализировал ситуацию, а тело теснее прижималось к богу с золотой кожей, предложившему мне шампанского. Мелкими глотками я выпила первый бокал, залпом проглотила второй и не успела понять, что к чему, как оказалась сидящей на коленях у партнера по танцам, смеясь вместе со всеми над каким‑ то скандалом или сплетней, а роскошный красавец ласково перебирал мои волосы и подносил огонек, когда я закуривала.

Я забыла, что села в лужу с черным нарядом, что меня оскорбила болтливая карлица, изводившая окружающих в университете, и что я начисто лишена чувства ритма. Последнее, смутное, воспоминание – один из приятелей бога спросил, что за очаровательное создание тот держит на коленях. Я даже не поняла, что речь обо мне, пока бог не обнял меня сзади со словами: «Она – мое открытие. Бриллиант, не правда ли? » И я, очаровательное создание и бриллиантовое открытие, засмеявшись от удовольствия, впилась в губы красавца долгим влажным поцелуем. К счастью, это последнее, что я запомнила.

Звук раздраженного мужского голоса заставил меня очнуться от сна. Интересно, кто стоит у кровати и лопатой копается в моей голове? Волнообразная пульсация была настолько ритмичной, что ощущение казалось даже приятным, пока я не поняла, что лежу вообще‑ то не в своей постели. Абсолютно черного, абсолютно не подходящего для вчерашней вечеринки наряда нигде не было видно. На себе я обнаружила обтягивающие серые боксерские шорты от Калвина Клайна и необъятную черную футболку с надписью «Спортивный клуб Лос‑ Анджелеса».

«Без паники! – приказала я себе, пытаясь разобрать, что говорит доносящийся откуда‑ то мужской голос. – Думай, где ты была и что делала вчера вечером».

Учитывая, что не в моих привычках напиваться до потери пульса и просыпаться в незнакомых местах, я поздравила себя с удачным стартом. Значит, так: звонок Элайзы, ужин в «Киприани», такси в «Бунгало», все сотрудники за столом, танцевала с… с каким‑ то молодым загорелым англичанином. Черт. Последнее, что помню, – танцевала в «Бунгало» с неизвестным парнем, а теперь лежу в постели (должна признать, в очень удобной необъятной кровати на раздражающе нежных простынях) с провалом в памяти.

– Сколько раз повторять? Простыни «Пратеси» не стирают в горячей воде! – продолжал кричать мужчина.

Спрыгнув с кровати, я осмотрелась на предмет путей к спасению, но, взглянув в окно, обнаружила, что до земли минимум двадцать этажей.

– Да, сэр, простите, сэр, мне очень жаль, сэр, – плаксиво отвечала женщина с испанским акцентом.

– Хотел бы я в это верить, Мария. Я в принципе нормальный парень, но так продолжаться не может. Придется тебя рассчитать.

– Но, сэр, если вы позволите мне объя…

– Прости, Мария, решение окончательное. Я заплачу тебе за всю неделю, и на этом все. – Послышались шорохи, приглушенный плач, затем наступила тишина, и через несколько минут кто‑ то с грохотом захлопнул дверь.

Желудок подавал сигналы, что не собирается дольше терпеть похмельный синдром, и я заторопилась в ванную. Лихорадочно роясь в поисках своих вещей, я соображала, что лучше – если хозяин квартиры увидит меня голой или станет свидетелем того, как меня вырвет. На решение обеих проблем времени не оставалось. И тут он вошел.

– Привет, – бросил парень, едва взглянув в мою сторону. – Отпускает? Вчера вечером ты порядком перебрала.

Внешность хозяина квартиры отвлекла меня настолько, что я даже забыла, что меня тошнит: его загар казался еще темнее по контрасту с обтягивающей, как вторая кожа, белоснежной футболкой, широкими белыми брюками и самыми красивыми и яркими зубами, какие мне доводилось видеть во рту англичанина. Вылитый Энрике из «Любовницы магната», просто просится на суперобложку.

– Э‑ э‑ э… да, мне лучше. Раньше я никогда… Боюсь, я даже не помню, как тебя зовут.

Видимо, вспомнив, что я живой человек, а не постельная принадлежность, красавец присел рядом со мной на подушку.

– Филип. Филип Уэстон. Ни о чем не волнуйся – я привез тебя сюда только потому, что не нашел второго такси и не хотел плутать по Ист‑ Сайду. Между нами ничего не было. Я не какой‑ нибудь онанист‑ извращенец, я юрист, между прочим… В голосе сильнее проступил английский акцент представителя высшего общества.

– О‑ о… Э‑ э‑ э… спасибо огромное. Клянусь, я не думала, что так напьюсь, но, к сожалению, ничего не помню после нашего танца.

– А, ну бывает. Паршивое утро, правда? День начался с неприятностей. Обретенное после йоги душевное равновесие – коту под хвост из‑ за всякой дряни.

– Сочувствую.

«Ты, по крайней мере, не просыпался в чужой постели в незнакомой квартире», – подумала я, но решила не возражать.

– Домработница собиралась стирать простыни «Пратеси» в кипятке. Мне что, за ручку ее водить? Я спрашиваю, мне ее каждую минуту контролировать? Не схвати я ее за руку, случилась бы катастрофа!

«Голубой». Ну конечно, «голубой». Как развеселый приятель Энрике, Эмилио. Не передать словами, какое облегчение я ощутила.

– А что могло случиться?

Свои простыни я стираю в горячей воде и сушу в машине, так они быстро становятся мягкими. Правда, постельное белье я покупаю в «Таргете»[72], зато не забиваю голову мыслями о простынях.

– Что могло случиться? Ты что, шутишь? – Красавец прошел в другой конец комнаты и попрыскал шею туалетной водой «Хельмут Ланг». – Она бы сожгла основу, кордные нити, вот что! Комплект постельного белья стоит четыре тысячи долларов, а домработница едва не уничтожила простыни!

Поставив флакон, парень принялся похлопывать себя по щекам. Хочется надеяться, что втирал в золотистую кожу лосьон после бритья, хотя это наверняка был какой‑ нибудь увлажнитель.

– О! Я не поняла. Не знала, что существуют такие дорогие простыни. Заплати я такую сумму за постельное белье, тоже бы забеспокоилась.

– Да. Извини, что тебе пришлось все это выслушать. – Он стянул футболку через голову, обнажив безупречную, скульптурной лепки грудь, и ушел в ванную. Какой, можно сказать, стыд, если он гей, раз такой красавец… В душе обильно полилась вода. Потом он вышел, имея на себе из одежды только полотенце. Вытащив костюм и рубашку из облицованного дубом стенного шкафа, он вручил мне мою одежду, сложенную аккуратной стопкой, и тактично вышел из комнаты, пока я переодевалась.

– Сама домой доберешься? – спросил Филип, причем голос доносился откуда‑ то издалёка. – Мне нужно на работу. Ранняя встреча.

Работа?! Господи, я совершенно забыла! В панике взглянув на будильник, я немного успокоилась – всего пять минут восьмого. Красавец уже сходил на йогу и вернулся, а ведь мы не могли приехать сюда раньше трех утра. Единственный урок йоги, который я посетила, оставил мимолетные, но болезненные воспоминания. Полчаса я стоически терпела муки первого занятия, когда реплика инструкторши о том, что тридцать секунд в позе полумесяца заменяют восемь часов сна, заставила меня невольно фыркнуть. Тренерша тут же привязалась ко мне – дескать, в чем проблема? У меня хватило ума удержаться от вертевшегося на языке вопроса, почему никто не просветил людей о чудесах позы полумесяца и отчего много веков человек тратит треть жизни на сон, вместо того чтобы замереть на полторы минуты, прогнувшись в пояснице. Вместо этого я пробормотала «концептуальное заявление» и незаметно ушла, пока инструкторша смотрела в другую сторону.

Коридор оказался длиннее, чем вся моя квартира. Пришлось идти на голос, чтобы отыскать нужную комнату. Прекрасные цветные абстрактные картины на стенах, темные деревянные тонированные полы – из настоящего дерева, не «нью‑ йоркский паркет»[73]– оттеняли строгого стиля мебель на металлических каркасах. Квартира выглядела, словно выставочный образец обстановки «Линь Розе»[74], собранный в жилой квартире. Я нашла еще одну ванную с туалетом, спальню, гостиную, кабинет со встроенными книжными шкафами от пола до потолка, двумя супернавороченными компьютерами и стойкой для бутылок вина и, наконец, кухню. Филип, стоя за гранитной барной стойкой, кормил хай‑ тековскую соковыжималку кроваво‑ красными апельсинами. Я недовольно отогнала мысль, что у меня тоже есть соковыжималка, где не распакован даже консервный нож.

– Ты занимаешься йогой? Никто из моих знакомых не ходит на йогу.

Знакомых традиционной ориентации, добавила я про себя.

– Конечно, занимаюсь. Великолепная тренировка мышц плюс отличная прочистка мозгов. Очень по‑ американски, но штука стоящая. Обязательно попробуем йогу вдвоем. – И прежде чем я успела сказать хоть слово, Филип подхватил меня, посадил на стойку, раздвинув колени, и, обняв, принялся целовать в шею.

Я попыталась спрыгнуть со стойки, но это привело к тому, что мы прижались друг к другу еще теснее.

– Надо же, а я думала… А разве ты, э‑ э‑ э, не… Выжидательный взгляд чистых зеленых глаз.

– Ну, понимаешь, учитывая прошлую ночь и остальное – «Пратеси», занятия йогой…

Вежливое ожидание и никакой помощи.

– Разве ты не гей? – Я затаила дыхание, надеясь, что не открываю глаза парню, не подозревающему о своей истинной ориентации или, хуже того, подозревающему и ненавидящему себя за это.

– Гей?

– В смысле – предпочитаешь мужчин?

– Ты что, серьезно?

– Ну, я не знаю, мне просто показалось…

Филип взглянул на меня в упор:

– Ты решила, что я гомосексуалист?

Я почувствовала себя участницей телевизионного реалити‑ шоу, словно о скрытой камере известно всем, кроме меня. Сплошные подсказки, целый рой подсказок при отсутствии реальной информации. Я пыталась на ходу сложить головоломку, но ничего не получалось.

– Нет‑ нет, конечно, я совсем тебя не знаю. Просто ты стильно одеваешься, явно заботишься о своей квартире, ну и одеколон у тебя «Хельмут Ланг»… Мой приятель Майкл, например, понятия не имеет о том, кто такой Хельмут Ланг[75]…

Блеснув белоснежными зубами, Филип потрепал меня по волосам, как несмышленыша.

– Возможно, тебе попадались не те парни? Могу заверить, я самой, что ни на есть традиционной ориентации, просто умею ценить хорошие вещи. Давай быстрее, у меня есть время подвезти тебя домой, если поторопишься. – Натянув легкий летний кашемировый свитер от «Берберри», он взял связку ключей.

Да, мне еще многому предстоит научиться в жизни. Однако нужно торопиться на работу. В лифте нам поговорить не удалось, потому что душка Филип притиснул меня к стене и принялся мусолить и покусывать мои губы, что непостижимым образом казалось одновременно противным и приятным до замирания сердца.

– М‑ м‑ м, какая ты вкусная. Ну, разреши мне угоститься в последний раз. – Но прежде, чем Филип успел еще раз использовать мое лицо как свой личный «чупа‑ чупс», лифт раскрылся, и два швейцара в форме обернулись, став свидетелями нашего прибытия.

– А ну, отвяньте, – скомандовал Филип, выходя первым и поднимая руку ладонью к ухмыляющимся мужчинам. – Сегодня мне неинтересно это выслушивать.

Сдерживая смех, ничуть не удивляясь, что Филип провожает незнакомую женщину, швейцары молча открыли дверь. Пока мы не вышли на улицу, я не догадывалась, где мы находимся. Оказалось, Кристофер и Гринвич, запад Манхэттена, в одном квартале от реки. Знаменитое здание Архива.

– Где ты живешь? – спросил он, вытаскивая серебристый шлем из‑ под сиденья «веспы», стоявшей под навесом с монограммой в трех футах от выхода.

– В Мюррей‑ Хилл. Это ничего? Он засмеялся. Довольно неприятно.

– Не знаю, это ты мне скажи. Я бы не стал хвастаться тем, что живу в Мюррей‑ Хилл, но кому что нравится.

– Я имела в виду, – сказала я жестко, уже не пытаясь понять перепады настроения, сильно смахивающие на психические отклонения, – если тебе трудно меня подвезти, я легко найду такси.

– Как хочешь, дорогая. За меня не волнуйся, мой офис – на востоке города, мне по пути. – Выловив ключи из кармана брюк, Филип установил сумку от «Гермес» на багажнике мотоцикла. Скутера. – Только давай уже двигаться, ладно? Меня ждут на работе. – Он перекинул ногу через сиденье скутера и снизошел до взгляда в мою сторону. – Ну что?

На мгновение я онемела. Филип прищелкнул пальцами:

– Давай, малышка, время на размышления вышло. Едешь или нет? Мне действительно нетрудно тебя подбросить. Ночью ты не была такой нерешительной…

Я давно лелеяла классическую девчоночью мечту дать пощечину какому‑ нибудь мерзавцу, и вот представилась прекрасная возможность, но, обомлев от прищелкивания пальцами и намека, что ночью все‑ таки что‑ то было, я молча повернулась и пошла по тротуару к реке.

Филип окликнул меня почти обеспокоенно:

– Не нужно быть такой обидчивой, лапочка. Я пошутил, ночью ничего не было. Никто из нас ничего другому не сделал, ни вверху, ни внизу… – Он залился смехом, радуясь собственному остроумию.

Я продолжала идти.

– Прекрасно. Так и продолжай. Сейчас нет времени устраивать драму, но позже я тебя отыщу. Кроме шуток, редкая женщина способна устоять против моих чар, так что считай меня заинтригованным. Оставь швейцарам телефончик, я позвоню.

Мотор «веспы» заработал, и я услышала, как скутер удаляется прочь. Хотя меня только что, пусть не напрямую, обозвали взвинченной шлюхой, душу согревало приятное чувство одержанной победы. Если, конечно, Филип не солгал, и я не переспала с ним, будучи в полной отключке.

Ощущение виктории не покидало меня минут сорок. За это время я примчалась домой на такси, кое‑ как вымылась махровой мочалкой и обильно смазала дезодорантом подмышки. Волосы у корней посыпала детской присыпкой, ароматизированным увлажняющим лосьоном протерла все открытые участки кожи. Бегая по квартире в поисках чистой одежды, я удрученно думала, удастся ли мне когда‑ нибудь стать хорошей матерью, раз я даже не могу нормально позаботиться о родной собаке. Миллингтон дулась в углу под кофейным столиком, обидевшись, что вчера вечером о ней забыли. В качестве наказания она сходила в туалет на моей подушке, но времени наводить порядок не осталось. Остановившись, чтобы извергнуть содержимое желудка в уличную урну, – опыт утренней рвоты после перепоя позволяет мне делать это аккуратно, – я ухитрилась втиснуться в автобус и вошла в офис ровно в девять ноль одну, мечтая об единственном известном лекарстве от похмелья – большой кружке кофе, который продают с уличных лотков, и булочке с беконом, яйцом, сыром и маслом. Но мне неистово замахала Элайза. Она приберегла для меня местечко около самого солнечного окна и, похоже, сгорала от нетерпения услышать подробный отчет.

Офис представлял собой огромный прямоугольник, где по периметру располагались настоящие кабинеты с дверями и окнами для партнеров и горсточки особо важных персон, тогда как секретари и рядовые сотрудники собирались в помещении в середине. Здесь не было отдельных рабочих мест, их заменяли два гигантских полукруглых стола, составленных буквой «О». Факсы и принтеры находились в центре, к ним вели два узеньких прохода. У каждого из нас был персональный ноутбук, который можно было на ночь запирать в шкаф или забирать домой, и рабочие места распределялись по принципу «кто первый пришел, того и тапки». Наибольшей популярностью пользовались две‑ три точки, где Келли из своего кабинета не могла увидеть экраны наших ноутбуков, и Элайзе удалось занять два фута лучшей площади. Я почти уронила сумку с ноутбуком на стол и очень осторожно поставила кофе, стараясь не пролить ни единой драгоценной капли. Элайза буквально задыхалась от волнения.

– О, Бетт, да сядь уже, ради Бога. Рассказывай, я больше не в состоянии ждать!

– Что тебе рассказать? Вчера я прекрасно провела время. Спасибо, что пригласила.

– Заткнись! – взвизгнула она. Похоже, она привыкла так себя вести. – Как у тебя было… – Пауза. Глубокий вдох. – С Филиппом?

– С Филиппом? А не с Филипом? Он ведь не француз.

– Дорогая, ты не просекаешь суть. Он потрясающий, сказочный, правда?

– Вообще‑ то мне он показался придурком, – отозвалась я, что отчасти было правдой.

Правда, придурь не умаляла других его достоинств, но мне не хотелось это озвучивать. Элайза словно подавилась и уставилась на меня круглыми глазами.

– Что ты сказала? – прошептала она.

– Я говорю, он показался мне…

– Я слышала, – почти зарычала она. – В голове не укладывается, как можно такое брякнуть. Вчера все видели, как тебе кайфово было прижиматься к Филипу на танцполе. Он ведь неплох, и даже очень? Кто сказал, что богатая практика – это не главное?

Возможно, Элайза имела в виду танцы, но мечтательное выражение лица свидетельствовало о другом.

– Ты о чем?

– О, Бетт, перестань! Мы говорим о Филипе Уэстоне!

– Это имя должно что‑ нибудь для меня значить?

– Боже мой, Бетт, ну нельзя же выставлять себя на посмешище. Ты, правда, не знаешь, что он закончил Итон, Оксфорд, имеет юридический диплом Йельского университета? Самый молодой юрист, когда‑ либо становившийся партнером в «Симпсон Тэчер»[76]? Дед – герцог, отец владеет большей частью земель между Лондоном и Манчестером, плюс нехилые земельные участки в Эдинбурге? Трастовый фонд, капитал которого может соперничать размерами с государственным национальным долгом? Бывший бойфренд Гвинет Пэлтроу, теперешний любовник многих моделей «Тайны Виктории», удостоен титула «Адонис ночной жизни» самим «Нью‑ Йорк мэгазин»? Хоть что‑ нибудь тебе знакомо? – Элайза почти задыхалась.

– Честно говоря, нет. – Я пыталась осмыслить ее слова. В ушах шумела кровь. Герцог? Да еще и Гвинет?..

– Ирония судьбы, – пробормотала Элайза. – Любая девушка на Земле ставит целью жизни переспать с Филипом Уэстоном, а ты сделала это, даже не зная, кто он. Это уже слишком.

– Что? Переспать с ним?

Ну, если под словом «переспать» имеется в виду «слушать, как он увольняет горничную за непростительное пренебрежение к простыням стоимостью четыре тысячи долларов», то да, мы провели незабываемое утро.

– Бетт! Хватит прикидываться невинной овцой! Все видели, какой ты была вчера вечером!

В тот момент я с ужасом думала лишь о том, что мужчина, спавший с Гвинет Пэлтроу, не только видел меня обнаженной, но и лицезрел мое поношенное бельишко, небритые ноги и безобразно заросшую линию бикини.

– Да не было ничего, – пробормотала я, соображая, насколько быстро смогу собрать чемоданы, сменить имя и переехать куда‑ нибудь в Бутан.

– Ну да‑ а‑ а… – с развратной улыбочкой протянула Элайза.

– Ей‑ богу. Да, я проснулась в его квартире и, признаюсь, в его одежде, но между нами абсолютно ничего не произошло.

Элайза выглядела ошеломленной и разочарованной.

– Да как же возможно? Такому красавцу невозможно отказать!

– А ты спала с ним, Элайза? – поддразнила я ее, внезапно прозрев.

Ей словно влепили пощечину.

– Нет!

– Прости, я не имела в виду ничего такого… Шучу, шучу, я и не думала, что вы с Филипом…

– Не трави душу… Я страстно хочу его, но Филип и не смотрит в мою сторону. Постоянно сталкиваемся на вечеринках, он отлично знает, кто я, может, это лишь вопрос времени… – В ее голосе вновь появились мечтательные нотки.

Я кашлянула, и Элайза очнулась. Мне уже почти льстило, что вчера вечером Филип повез домой меня, хотя мог выбрать Элайзу, но мне не удалось насладиться преимуществом.

– Филип спит с любой горячей цыпочкой, до которой дотянется. Просто не пойму, что со мной не так, – простонала Элайза.

– С любой?!

– Да, практически с любой классной девчонкой. Поэтому не понимаю, отчего он обходит вниманием меня. Может, не любит стройных женщин…

О‑ опс. Болезненно, хотя и не целилась. Элайза начала инвентаризацию:

– Значит, так: с ним встречалась Кайли, но это было несколько лет назад, до того, как он стал тем, кто он сейчас. Еще с ним встречалась одна из списочных – вон та, хорошенькая, – потом девица, которая в прошлом месяце появилась на обложке «Мэри Клэр», штук двадцать самых красивых девчонок из «Конде наст»[77]…. – Дальше посыпались имена молодых светских львиц, не один год мелькавшие в рубриках светских сплетен и репортажах о вечеринках, которые я раньше почитывала от нечего делать. Не успела Элайза назвать и двух дюжин экс‑ увлечений Филипа, как Келли выглянула в зал и поманила меня в свой «зверский», то есть оформленный в стиле шкур экзотических животных, кабинет. Вошедшего слегка ошарашивала галлюциногенная мешанина расцветок под зебру, леопарда и тигра, множество огромных меховых подушек и необъятный пятнистый ковер с длинным ворсом.

– Здравствуй, Бетт, как дела? – жизнерадостно спросила начальница, прикрыв дверь и жестом предложив мне сесть. Материал, которым был обтянут стул, на ощупь казался натуральной кожей с настоящим волосом.

– Э‑ э‑ э… Прекрасно. Первая отличная неделя за долгое время.

– Очень рада. Кстати, я тоже так считаю.

Широкая улыбка.

– Я действительно счастлива у вас работать. Обещаю как можно быстрее освоиться. Надеюсь, в скором времени начну вносить свой вклад, а не только наблюдать, – сказала я как можно более оптимистично, продемонстрировав трезвую оценку обстановки.

– Прекрасно. Ну, рассказывай о вчерашнем вечере! – Сцепив пальцы, Келли подалась вперед.

– Да, да, вчерашний вечер… Я была на ужине с Элайзой, и Кайли, и Лео, и еще одним‑ двумя. Мы замечательно провели время! У вас в компании действительно работают профессионалы экстра‑ класса. Конечно, я не позволю каждый день ребятам вытаскивать меня на вечеринку так поздно… – Я принужденно засмеялась, поскольку не имела привычки обсуждать собственные пьянки с прежним боссом, Аароном. Последний уж точно не был задушевным другом, к которому кидаются, едва продрав глаза поутру, однако Келли, казалось, слушала с неподдельным интересом.

– Хочешь сказать, не позволишь им удерживать тебя на вечеринке до утра…

Кхе‑ кхе, похоже, мы вышли на границу между личным и профессиональным, и заступать за линию мне не хотелось.

– Вечер был замечательный! Я полюбила всех, кто здесь работает! – с энтузиазмом заключила я. Больше мне ничего не пришло в голову.

Келли подалась вперед, выложив огромные, но прелестные груди на грубо отесанный деревянный стол:

– Бетт, дорогая, нельзя ведь ожидать, проведя ночь с Филипом Уэстоном, что завтра об этом не будет судачить весь мир. Взгляни. – Келли подтолкнула через стол компьютерную распечатку. Я взяла листок, и у меня задрожали руки.

Я сразу вспомнила колонку – о ней вчера говорили Эбби и Элайза: «Вокруг да около». Название статьи, распечатанной с веб‑ сайта «Сенсаций Нью‑ Йорка», звучало так: «Таинственная девица поселилась в отеле Уэстона». В заметке подробно описывалось, как накануне вечером в «Бунгало‑ восемь» к Филипу «настойчиво клеилась» некая «молоденькая цыпочка», которая, как стало известно из определенных источников, с недавних пор подвизается в «Келли и компании». «Оставайтесь с нами, и вы узнаете, скоро ли упомянутая девица снова попадет в поле нашего зрения…»

Несмотря на полукомплимент «молоденькая цыпочка», вставленный явно для заполнения места, у меня сжалось сердце, и я в смертельном испуге уставилась на Келли.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒