Часть третья 4 страница

— У-у-у-у, запах, с ума сойти можно! … А это что? Куропатки? Такие мелкие? … А еще будут?

Ирма цвела, бледные щеки раскраснелись. Сейчас она ничем не отличалась от Каролинки, такая же чистенькая, светлая, уже раскрывающаяся, как бутон, для завтрашнего дня, а вчерашние страхи постепенно уходят, как бледнеют и забываются кошмарные сны…

Когда вышла с пустым подносом, Олег сказал с облегчением:

— Я вижу, ты понимаешь проблему.

— Какую?

— Что надо оставаться человеком, — объяснил Олег.

— Несмотря на все наши способности, нам надо есть человеческую еду, читать человеческие книги, жить человеческой жизнью.

Мрак с наслаждением разорвал гуся пополам. Пахнуло жарким паром, Мрак ругнулся и отдернул пальцы. Из кратера в брюхе гуся бил одуряющий аромат, сладкий сок потек по коричнево-оранжевой корочке. Мрак поспешно содрал шкуру с лапы, захрустело, он сунул ее в пасть и замычал от наслаждения.

— М-м-м-м… Надо, Олег, надо! … Трудно вот такое есть, ты прав, но надо… Ты воздержись, не мучайся, я тут управлюсь сам. Потружусь за двоих. Приму муки, так сказать, за други своя…

Олег смотрел подозрительно, потом вздохнул с явным облегчением:

— Я рад, что ты… держишься.

— Держусь, — заверил Мрак.

— Трудно, но — держусь. Жру эту вот человеческую еду, глаза б ее не видели, живу человеческой жизнью… еще одну служанку взять, что ли, чтоб с задницей — во! … Да нет, от шкафа еще шажок, такую… Только вот с человеческими книгами будет трудно… гм… Я и раньше как-то больше в ящик смотрел, чем буковки разбирал. По ящику клоуны, закачаешься!

Олег слушал его невнятное мычание, ибо Мрак с гусем обращался, как падающий Тунгусский метеорит с сибирской тайгой. Олег слышал треск, рык, Мрак рвал обжигающее пальцы мясо, поспешно слизывал текущий до локтей сок, кости трещали под крепкими зубами, там костный мозг, морда оборотня расплывается в таком неземном наслаждении, словно теорему Ферма решил.

— Я рад, — повторил Олег.

— Честно. У тебя не будет соблазна. По крайней мере, соблазна такой мощи.

Он вздрогнул, побледнел, торопливо вытер испарину со лба. Мрак удивился, пробурчал с набитым ртом:

— Что, в самом деле было… непросто?

— Я же говорю, — ответил Олег серым голосом, — я в самом деле попробовал… Но, к счастью, не ринулся сразу…

— Ты осторожный, — похвалил Мрак.

— Да ладно, говори сразу — трусливый. Я не обижусь. Но эта трусость меня берегла… Так вот я вчера еще разок попробовал отключать эти самые ненужные руки-ноги, почки — печень… Зачем они такому орлу, как я? … И вот тут меня… меня…

— Тряхнуло?

— Нет… хуже, Мрак, хуже. Намного хуже.

— Ого!

— Мрак, мне с каждым отключением становилось все больше и больше все до лампочки. Понимаешь, эдакое холодное равнодушие. Еще немного, и мне стало бы совсем без разницы: живу я или нет. И вот тут я испугался по-настоящему…

Он говорил, его трясло, а Мрак сочувствующе кивал. Да, Олег испугался по-настоящему. Он всегда пугался по-настоящему, он всегда всего пугался, из-за чего наперед придумывал, как всего избежать, как предостеречься, как обезвредить все возможные ловушки, и потому ухитрился идти по жизни, почти не прищемив пальчика. Ну, почти, почти… При их жизни это можно назвать «не прищемив пальчика».

— И что теперь? — спросил он.

— Все по-старому? Ножками-ножками? Как в старое доброе время? С секирой в руках?

Олег покачал головой. В зеленых глазах по-прежнему трепетал огонек ужаса, но челюсти медленно сжались, под кожей выступили рифленые желваки.

— Я всегда шел вперед, — прошептал он, — стремился только вперед, в будущее… Жилы рвал, приближал, строил, ломал и снова строил… И вот теперь отказаться? … Нет, Мрак, ты же меня знаешь. Я буду плакать от страха, но поползу вперед. Весь буду трястись от ужаса, умолять вернуться, но нечто во мне поползет, обламывая ногти, вперед… И я тоже поползу с этим нечто.

Мрак, который от длинных речей быстро уставал, спросил деловито:

— И что ты придумал? Олег сказал сердито:

— Вот так сразу? Ничего не придумал. Но раз уж человек не есть его мозг, как пишут современные ученые, не есть его разум, то надо и решение искать для всего тела. Понимаешь, мозг на самом деле — лишь мальчишка на побегушках! А решает и командует все тело. Это все ошибка, когда в криогенных камерах хранятся головы умерших. Мол, потом их оживят! А то и вовсе приделают им либо металлические протезы, либо быстренько клонируют новые тела из единственной клетки… Мозг один жить не сможет. Вообще-то сможет, как может жить вынутая из организма печень, почка или отрезанная рука — уже и сейчас их хранят так тысячами для пересадки, но мы-то говорим о другом?

Мрак тряхнул головой, он уже давно потерял нить рассуждений Олега, переспросил:

— То есть человек думает не головой, а всем телом? Олег огрызнулся:

— Не знаю, чем он думает! Но живет всем телом. Без тела, увы, мозг жить не хочет. Ему, если хочешь, неинтересно. Наш разум — всего лишь крохотнейшая функция. Крохотнейшая и, увы, неотделимая. Вернее, невычленимая.

Мрак внимательно следил за его лицом. Сказал вопросительно:

— Пока что?

— Мрак, — ответил Олег сердито, — это такая бездна, в которую я боюсь заглядывать! Лучше займусь чем-то попроще.

Мрак с трудом подавил усмешку. Совсем недавно Олега трясло, как медведь грушу, когда он заглянул во Вселенную. Теперь это для него «что-то попроще».

Мрак первым нагнулся к нижнему этажу, ничего не нашел, посмотрел на Олега. Ирма тоже обнаружила тарелки уже на столе, удивилась:

— Мрак, какой ты быстрый!

— Да… гм… иногда у меня это бывает, — промямлил он. Посмотрел на Олега зло.

— Посидишь с нами? … А то нам и виноград кислый, и яблоки твердые…

— В другой раз, — пообещала она.

— Пойду, выжму для вас свежие соки.

— И побольше! — крикнул ей вдогонку Олег.

— Побольше!

— Эксплуататор, — сказал Мрак осуждающе.

Олег посмотрел вслед Ирме, сказал с легким вздохом облегчения:

— Как хорошо, что тогда не удалось…

— Что? — спросил Мрак.

— Да вспомнил, как время от времени возникали идеи об улучшении человеческой природы… Помнишь, каждый захудалый барончик гордился длинной родословной? Мол, чем длиннее родословная, чем лучше его порода. Один из Тайных, желая вывести в Европе расу высоких и крупных людей, зачислил в ведьмы всех миниатюрных женщин, мотивируя тем, что метла может поднять только сорок пять килограммов. Таким образом, все мелкие женщины были сожжены. Однако не помогло, миниатюрные женщины все равно рождались…

Мрак возразил:

— Но все-таки мужчины успевали жениться на крупных!

— Не все, не все…

— К тому же, — добавил Мрак, — прополка велась две-три сотни лет, я хорошо помню. Миниатюрные не успевали войти в брачный возраст, как их…

— Тогда брачный возраст в Европе начинался, как сейчас на Востоке, где-то с двенадцати лет.

Мрак засмеялся.

— А ты помнишь, мужчины стали тогда бояться жениться на мелких! И ведьм боялись, а кто в ведьм не верил, тот все равно разумно опасался вскоре увидеть свою мелкую жену на костре… Так что акция все же принесла плоды, принесла. Северные народы — крупнее восточных соседей. Олег ахнул:

— Вот и проговорился. Так это ты руку к тому изуверству приложил?

— К чему?

— К сожжениям! Мрак отшатнулся:

— Да ты что? Я же помню, ты когда вернулся с Востока, ты отыскал идеологов и… остановил. Помню, я еще думал, что снова Содом и Гоморра… Это я так, обосновываю. Игра ума. Если хошь, могу обосновать и противоположное. Я ж знаю, в укрупнении европейцев сыграли свою роль и другие факторы. Поважнее. Но про них лучше умолчу, а то ты вдруг стал таким защитником дикой природы!

Олег поморщился:

— Я никогда не называл человечество природой. Да еще дикой. Это мы дикие, совсем недавно людей не только жгли, но и… А они такого не помнят, для них это все давние темные времена. Они к небесам ближе. Они лучше нас, Мрак.

Мрак молча смотрел на далекие двери в гостиную. Они были распахнуты, виден был край рояля, по воздуху плыли красивые гармоничные звуки.

Через два дня он поймал на себе оценивающий взгляд изумрудно-зеленых глаз. Олег рассматривал его так, словно проводил линии для расчленения туши. Они сидели в лесу на камнях, редкие деревья почти не закрывали от слепящих лучей южного солнца. Кожа Олега выглядела под лучами просто кожей, едва-едва тронутой загаром, бледный такой преподаватель колледжа, что очень редко бывает на открытом воздухе…

— Ты чо?

— Можно попробовать, — проговорил Олег неуверенным голосом.

— Контейнер я потащу, а если понадобится, то даже и тебя… как козу на веревке.

Мрак поежился:

— Уже? А ты не слишком торопишься? … Как козу…

— На многое не рассчитывай, — предупредил Олег нервно.

— Будет тяжело — брошу веревку.

— Ну, спасибо, утешил…

— На здоровье.

Он с силой ударил кулаком по камню. Если он рассчитывал, что боль слегка приведет в чувство или отрезвит, то просчитался: камень с сухим треском разлетелся вдребезги. Мелкие осколки срубили ветки кустарника, а в стволах деревьев застряли, как осколки от разорвавшихся снарядов.

— Черт, — выдохнул он тоскливо.

— Черт… Как было бы хорошо, если бы в космосе был тот привычный картонный бред! Тот самый, которым одни придурки снабжают придурков еще придуристее. Ну, бледнокожие мутанты, кровожадные вампиры, всемогущие императоры Галактики, звездные бароны… Чтоб главные опасности, которые нас ждут, это — космические пираты, кровожадные звездные короли, чтоб всякие там интриги, заговоры, борьба за трон и прочие средневековые атрибуты…

Мрак хмуро усмехнулся:

— Да, Скредневековье — самое лакомое время… Там мы погуляли, погуляли!

— Это ты гулял, — огрызнулся Олег.

— А я все строил, строил…

— Ага, а Великое Переселение Народов — чьих рук дело? … Слушай, а Аттилой не ты погулял? … Ах да, помню ту рожу… Олег, ты что оглядываешься на придурков? Нет, Олег, мы в самом деле за Край…

— За Край, — повторил Олег. По спине пробежала поземка.

— Черт, опять… Все время.

— А что делать, если мы — на пограничье? … Выходим завтра?

— Если ты уже отожрался…

— Отожрался, отожрался, — заверил Мрак.

— А шкуру смогу наращивать по дороге. Теперь, когда знаю как, дело пойдет. Хоть и не так быстро, как у тебя.

— Зато ты пойдешь дальше, — сказал Олег.

Мрак смолчал, ибо многое из того, что говорил Олег, становилось пророчествами. Хорошо бы, чтобы так было и на этот раз. Хоть и страшновато.

Если Мрак полагал, что, пока он осваивает технологию утолщения шкуры, Олег сидит в позе лотоса и мыслит о Высоком, он несколько ошибался. То, что другие считали трусостью, Олег называл осторожностью и предусмотрительностью.

Уже выбрав маршрут в сторону ближайшей звезды, он не то чтобы тайком от Мрака, но не ставя его в известность — пусть не отвлекается, — делал осторожные вылазки… за пределы. Он так и называл это «за пределы». Ко дню, когда Мрак оказался более или менее готов, этот предел уже совпадал с очерченной в школьных учебниках орбитой Плутона. Вчера он добрался сюда, перевел дух, нажрался, как говаривал Мрак, а попросту напитался энергией так, что выплескивалась из» ушей, и… Можно бы даже осторожно прыгнуть по направлению к Тау Кита, можно к Эпсилону Эридана, тот чуть-чуть ближе Тау Кита, но чем-то ему больше нравится Тау Кита, а он хоть с неохотой, но научился иногда доверять чутью.

Вчера, как и все эти дни, вернулся, ощупывал себя, с недоверием убедился, что жив и даже вроде бы цел, если не считать дрожащих от ужаса ног, трясущейся челюсти. Последний прыжок был без остановок, зависаний, он сразу оказался всего в миллионе километров от Плутона… мог бы и ближе, но поосторожничал, зато быстро догнал, опустился, топнул ногой и сказал громко: «Здесь был Вася! », после чего прыгнул обратно. Исхудал, конечно, но не так уж чтобы один скелет, а на Луне остановился на пару минут, оприходовал одиноко торчащий пик: не на месте, красоту и гармонию портит, все равно бы его снесли, и в особняке появился все такой же невозмутимый, ровный, с запавшими, но не слишком, щеками.

Мрак вздрогнул и подпрыгнул, когда Олег прошел сквозь монолитную каменную стену и появился прямо перед ним, как пылающий факел, весь красный, как его пламенные волосы.

— Ты чего? — заорал он.

— Ты мне хату спалишь! А ее сам Веккузани проектировал!

— Извини, — сказал Олег легко, раскаяния Мрак не услышал.

— Я кое-что нашел. Кстати, это моя хата. И строил ее не Мукузани.

— Кошелек нашел?

— Мешок, — ответил Олег.

— Мешки с бутербродами. По всей дороге!

— То-то морда у тебя… еле в двери пролезла. Ну и как?

— Мы сможем, — заявил Олег.

— Сможем сделать рывок дальше. Помнишь, ты учил меня жрать жаб, пауков и прочую гадость, чтобы выжить? …

— Ну…

— А я тебя научу жрать космическую пыль!

Мрак смотрел подозрительно, не шутит ли Олег, вздохнул горько:

— До чего же ты мстительный! … Столько лет злобу копил… Ну, ты уж потащи малость контейнер с ураном, хорошо? А то вдруг не сумею жрать эту космическую пыль, я ж нежный… да и сколько там пыли? … так помирать, что ли?

— Пыли мало, — согласился Олег.

— Но если лететь с большим ускорением и распахнутой пастью, то наловить можно много…

Мрак смотрел подозрительно, но лицо Олега было совершенно серьезно. Похоже, он в самом деле уверен, что Мрак вот так и будет лететь, раскрыв рот пошире, пока не вывихнет челюсти.

Они прошли сквозь стену, плевать на межатомное сцепление, электрический свет остался за спиной, а здесь слабый рассвет, прохладный морской воздух, едва уловимый аромат соли, морских водорослей.

Олег зябко повел плечами. От утренней свежести, как он говорил. Как будто его перестроенная шкура могла ощущать жар или холод. Хотя, конечно, могла бы, но для того, чтобы поднять ее температуру хоть на градус, его нужно было бы держать пару месяцев в ковше с расплавленной сталью, а чтобы охладить на тот же жалкий градус, надо бы опустить на самое дно океана с жидким кислородом и продержать там тоже с полгодика.

Так что даже минус двести семьдесят не заметит, ибо внутренние органы сами греют, охлаждают, что-то расщепляют, заживляют язвочки от метеоритной пыли, для того и тащит с собой спинной мозг и все, что с ним связано, а с ним связано, увы, все. Даже интеллект, хотя скажи кому — в глаза плюнут, недоумки.

Если вот прямо отсюда с Земли он прыгнет и помчится со скоростью света, то края Вселенной достигнет через пятнадцать миллиардов лет. Нечего и думать, что по Вселенной можно путешествовать с такой черепашьей скоростью. Да, черепашьей. Если со скоростью света двигаться по Земле, то, к примеру, он может прыгнуть из Москвы в Австралию и обратно, потом снова в Австралию, и так много-много раз, и все это уложится в одну секунду. Но вот до ближайшей звезды мчаться годы и годы… До ближайшей!

— Мрак, — сказал он, — я тебе уже говорил, но повторю, я же знаю, что ты становишься глуховат к старости… Не глуховат? Тогда у тебя выпадение памяти… Болезнь Опенгеймера.

— Это у тебя выпадение, — сказал Мрак угрюмо.

— Какого Опенгеймера? Признайся уж, что трясет всего, как Ирма половичок. Тебе надо, чтобы я сказал: не надо, это рискованно? Так вот я тебе говорю: поехали.

Он напрягся, готовясь взмыть в небо, Олег ухватил за плечо:

— Погоди. На той скорости, чтобы мы к Луне и к Меркурию, еще можно по Солнечной системе, хотя придется идти на форсаже. Но учти, ты спалишь все запасы топлива. А я не уверен, что так уж легко найдем запасы дейтерия.

Мрак нахмурился:

— Но шансы найти есть? Есть. К тому же я могу поглотать и песок. Правда, для меня это то же самое, что для моряков Колумба варить и жрать сапоги… Уже говорил? Словом, я не понимаю твоей похоронной морды. Двинулись!

Олег искоса посматривал на его напряженное тело, вздутые мышцы, устремленное вверх лицо с горячими волчьими глазами. Ишь, весь трепещет от жажды ринуться в эту жуть, в этот страх, который для него и не страх вовсе. Брешет, наверное, что он тоже иногда боится чего-нибудь. Просто хочет утешить.

Еще прямо в атмосфере они начали ускоряться с предельной перегрузкой. Когда вырвались в звездную черноту, Мрак едва успевал за Олегом. Впереди несся огромный контейнер, Олег под ним едва заметен, Мрак снова ощутил стыд и ревность, поклялся прямо вот здесь, в полете, где ничто не отвлекает, добиться этой гребаной концентрации, когда он заставит кожу из сдвинутых нейтронов покрыть себя с головы до ног. Дело даже не в безопасности, мужчина должен стыдиться этого слова, а важно то, что такая кожа жадно впитывает все виды излучений. Вот Олег летит прочь от Солнца, а все равно всей задницей поглощает его лучи, подпитывается, хотя от сытости и так вот-вот морда треснет.

Олег не оглядывался, присутствие Мрака чувствуется, как присутствие слона в тесной комнате. Это раздражающе надежно, он сосредоточился на себе любимом, прошелся по внутренним органам, все работает автономно, проверил кожу, а потом начал погружать взор, как скальпель, вовнутрь ткани…

Острое чувство потери на этот раз не обрушилось, как удар молота, а обманчиво зародилось на самом краешке чувств, почти незаметное, заползающее исподволь, готовое тут же попятиться при грозном окрике. И потому он безбоязненно сужал зрение, обострял, и вот молекулы распались…..

Атомное сердце поддавало жару, в мозгу мелькали хаотичные образы, а на расстоянии вытянутой руки застыл с выпученными глазами Мрак. Не сразу даже понял, что это не Мрак застыл, а он, Олег, сейчас в ускоренном времени… хотя, собственно, почему именно это считать ускоренным, а не самым что ни есть естественным? Организм сообразил раньше его, что нормальнее и естественнее при таком строении мыслить и реагировать на все в сотни, а то и тысячи раз быстрее.

С другой стороны, мелькнула трусливенькая мысль: при таком темпе путешествие в космосе растянется на столетия. Конечно, для размышлений больше времени, но… Кстати, для Мрака тоже больше времени, чтобы усилить контроль над своим телом, углубить, как говорят политики, свое влияние на процессы… Да только он взвоет не своим волчьим голосом, если его оставить в космосе больше чем на сутки.

Орбиту Марса прошли, не заметив самого Марса, эта тусклая красноватая песчинка неслась по кругу почти с той стороны Солнца. Мрак не вытерпел, крикнул:

— А как насчет походить, попинать красный песочек?

— Зачем? — удивился Олег.

— Ты устал?

— Да нет, но… аэлит поищем, тускубов, марсианские каналы… Вдруг где что лежит блестящее…

— Нигде ничего, — ответил Олег хладнокровно.

— Я уже смотрел. И песок там совсем не красный.

Мрак вскрикнул:

— Когда?

— А когда ты с Ирмой беседовал о породах дерева. — Я?

— Ну да, когда учил ее отличать дуб от ясеня.

— Сам ты дуб, — сказал Мрак горько.

— Тайком, за моей спиной…

— Не с Ирмой же.

— Все равно гад.

— Я просто протаптывал дорожку, — объяснил Олег. Он не сводил взгляда с крохотной звездочки, что, наконец, начала увеличиваться в размерах. Она шла слева, они летели вроде бы в пустоту, но эта звездочка тоже несется, как пуля, их пути пересекутся, здесь все происходит с ювелирной точностью, это не путешествие в Египет, когда постоянно что-то да отвлекало, уводило в сторону.

— Пора бы перевести дух, — сказал Мрак. Он старался держать голос нейтральным, но Олег видел, чего ему стоит эта нейтральность.

— Что-то живот подвело…

— Впереди Юпитер, — сообщил Олег.

— Там и остановимся.

— Ого, — съязвил Мрак.

— На самом Юпитере?

— У него шестнадцать спутников, — огрызнулся Олег.

— На выбор! …

Юпитер лежал впереди, бурый, крохотный и чем-то, на взгляд Мрака, похожий на белого карлика. Возможно, он в самом деле бывшая звезда… Или будущая. Или так и не случившаяся, чуть-то не дотянувшая, так и оставшаяся звездой-личйнкой. В любом случае, больше звезд нам не надо в нашей системе, мелькнула решительная мысль. Даже если это случится через миллион лет и люди, как тараканы в новом доме, разбегутся по всей галактике.

Эта бурая крохотная планетка увеличивалась и вались, а они все летят и летят, а этот бурый диск уже вырос до размеров Луны, а они все еще далеко, едва-едва началу раздвигаться…

Олег крикнул:

— Пора тормозить! …

— Не рано?

— А ты знаешь, до какой скорости мы разогнались? Мрак сказал торопливо:

— Лучше молчи. Ты меня отвлекаешь. Олег удивился:

— От чего?

— От мыслей о высоком, — отрезал Мрак.

— Может, я как раз мыслил, как мне тоже научиться задницей есть песок?

Но даже при полном торможении их несло хоть еще не прямо на Юпитер, но даже Мрак видел, что в точку пересечения они прибудут одновременно. Надо бы еще научиться останавливаться мгновенно, мелькнула мысль. Ладно, это Олег придумает. Все, что относится к безопасности, Олег продумывает в первую очередь.

Еще через час огромный шар Юпитера повис так близко, что мороз пробежал по всему телу. Он чувствовал всеми фибрами и веем-веем, что у него есть, как Юпитер приближается с каждой минутой, как увеличивается и что вот-вот он, Мрак, рухнет туда, на жутковатую планету…

Он покосился на Олега. Тот побледнел, стиснул зубы, в вытаращенных глазах жуткий страх. Олег, перехватив взгляд, бледно улыбнулся. Такое же чувство, только еще страшнее, испытал, когда стоял на Меркурии, этом оплавленном куске камня размером с астероид. Но этот астероид казался незыблемой твердью, над которой нависает огромное страшное Солнце, что вот-вот упадет сверху… тоже сверху! … сожжет, раздавит, испепелит…

Нет, сказал он себе, к такой жути никто не привыкнет. Просто когда жуть не уходит, то она притупляется, а потом и вовсе перестанешь замечать. Как если бы возле спящей кошки грохнуть молотком по листу железа, она подпрыгнет на два метра, заорет, обезумев от ужаса, но если лупить и лупить вот так же громко, то вскоре привыкнет, успокоится и даже будет спокойно спать под такие лязгающие удары.

Олег наконец-то изменил курс, Мрак посмотрел в направлении его взгляда, там кувыркался обломок астероида. Или настоящий астероид. А намного дальше еще один, уже огромный, окутанный дымкой атмосферы. И астероидом назвать не поворачивается язык, настоящая планета, хоть и помельче Земли. Олег держит именно его в прицеле взгляда, он подтянул руки и ноги к груди, приняв внутриутробное положение, такая поза идеальна для сна, но Мрак по каким-то признакам определил это действо как торможение. Он увидел… ну, почти увидел, как атомная решетка в теле Олега дрогнула, началась неуловимо быстрая перестановка атомов, тело разогрелось, но тепло отводится прямо в космос, на периферии выросли тормозящие устройства, а кожа на миг вспыхнула оранжевым огнем, проверяя себя на прочность, заращивая выемки от крохотных встречных частиц пыли:

Мрак поспешно дал команду своему организму на изменение полета.

Организм сопротивлялся, очень неохотно выходил из блаженного состояния покоя. Мрак чувствовал внутри странное шевеление, словно там зевают, потягиваются, бормочут спросонья, а кто-то пытается заснуть снова, однако соседи стягивают с него одеяло и поднимают пинками, ибо он лежит у них на дороге.

Наверное, самое правильное и было тащить с собой все огромное громоздкое тело, хотя намного проще было бы послать через пространство только мозг, а то и просто мысль…

Но так, какой он ни есть громоздкий, организм сам о себе заботится, хоть и жрет энергии в сто тысяч раз больше, чем если бы отправились в путешествие без него.

Огромная бурая планета, такая же бурая, как сам Юпитер, разрослась, закрыла собой все небо. Выглядела она жутковато, хотя, в отличие от Юпитера, предельно резко, четко, ибо атмосферы почти нет. В глаз блеснул солнечный зайчик, Мрак ошалело увидел выпуклую водную гладь, море не меньше, чем Байкал, это же чудо… И, сцепив зубы, напомнил себе трезво, что это наверняка расплавленный чудовищным жаром в прошлых катаклизмах обыкновенный песок, что превратился в стекло.

Планета, вернее, спутник Юпитера, но все же планета немногим меньше Земли, вращалась быстро… или же это он летит за Олегом чересчур быстро, в поле зрения выплыл такой же серый, как вся планета, материк. Он все еще был выпуклый, находился впереди, но через какое-то мгновение Мрак ощутил дурноту, мир качнулся, как на карусели, звездное небо дважды описало круг, покачалось, не зная, в каком положении остановиться, затем в сердце кольнуло страхом: материк оказался внизу, и они с Олегом падали прямо на далекие пока серые скалы.

Выпуклый диск в какой-то миг преобразился, стал плоским. Они падали уже не на планету, даже не на материк, а на широкое плато, усеянное неимоверно острыми и длинными горными пиками.

Над головой прогремело, Олег поспешно вскинул голову. Мрак опускался, похожий на перевернутый вулкан: вниз били могучие струи огня, полыхало багровое пламя, внизу плавилась и текла красная земля.

— Ты это чего? — заорал Олег.

Внизу бушевал ад, скалы тряслись, рассыпались, огромные камни катились в красные вязкие потоки, мгновение там их тащило, темные, похожие на спины черепах, потом все таяло, как воск, в оглушающем жаре Столб огня уперся в поверхность, камни расшвыривало, а в середке красная лава пошла в стороны густыми волнами. Образовалась широкая чаша. Мрак опустился ниже, в чаше вскипело, взвился сизый дым. От Мрака в землю упирались слепяще-белые молнии, в них шипело, трещало, воздух, наполнился запахом озона. Кипящая лава испарилась, а Мрак, повисев над раскаленным клокочущим адом, резко подался в сторону.

Олег с беспокойством следил, как Мрак на миг завис над серой плитой, опустился так неловко, что пробежал несколько шагов, чтобы не упасть.

— Что с тобой?

Мрак обернулся, лицо бледное, в глазах страх медленно уступает место смущению.

— Не знаю, — ответил он хрипло.

— Что-то дернуло меня… Показалось, что врежусь, аж сопли разбрызгаются по всей планете. Вот и…

— Впечатляюще, — согласился Олег торопливо.

— В этом есть что-то наглядное. Ты прав, мне самому иногда хочется видеть, что же происходит. Как та дама, что никак не могла понять, как телеграммы из Европы в Америку доходят сухими…

— Да, — сказал Мрак с облегчением.

— Когда я посылал курьера из Петербурга в Москву с пакетом, все было понятно. А вот как я передавал такой же пакет по е-мэйлу, до сих пор не понимаю!

— Но не стоит сейчас посылать на перекладных, — сказал Олег мягко.

— Держись, Мрак.

Мрак буркнул:

— Стараюсь. Но ты бы видел, как трясутся ноги!

— Счастливец, — ответил Олег.

— У тебя, оказывается, трясутся только ноги.

Со всех сторон их окружала красноватая тьма. Туча раскаленного песка, что не успел сплавиться в единое стеклянное плато, взлетела, подброшенная мощным потоком, опускалась медленно, нехотя.

Почва под ногами подрагивала, быстро остывая. Целые пласты коры сдвигались на прежние места, толкались панцирями, как черепахи в стаде. Или как льдины в ледоход, что наткнулись на преграду.

Наконец стали видны острые пики гор. Туча опускалась со скоростью уходящей из ванны грязной воды, где выдернули пробку. Пики росли, раздвигались, стали похожи на шипы на спине гигантского дракона. В конце концов туча осела, покрыв землю красноватым налетом. Даже контейнер с остатками плутония покрылся красной пылью.

Все это время Олег ждал, не двигался с места. Он уже перешел в «человеческое время», когда и секунда ничего не значит, а про наносекунды и пикосекунды лучше вовсе не упоминать, представить невозможно. Мрак тоже переводил дыхание, проверял свой трясущийся организм, восстанавливал, лечил, сращивал. Он чувствовал дикий обжигающий голод и снова подумал, что как хорошо, что Олег настоял на том, чтобы тащить через пространство громоздкое тело. Оно само вот орет, требует, желудок на стенки бросается, ни о чем другом не дает думать, кроме еды… А был бы просто мыслью, мог бы и не обратить внимания, а потом просто перестать существовать, или, говоря по научному, склеил бы ласты.

Он ощутил, что ожил достаточно, чтобы осмелеть и сказать с брезгливостью феодала, которому король пожаловал захолустное владение:

— Это что, Ганимед? Или Каллисто? … Знаешь, Олег, я ожидал большего. По-моему, это та же Луна. Те же кратеры, той же гравитации с гулькин нос, пейзаж вовсе знаком, словно вижу открытые карьеры по добыче угля на Украине…

Олег буркнул:

— Все планеты одинаковы. Даже наша Земля была такой же… Только на Землю нападало больше, а потом атмосфера, вулканы, ветры — все сгладилось. А здесь… здесь не сгладилось. Ну, ничего не нашел?

— Только камни, — ответил Мрак раздраженно.

— Ты что предпочитаешь жрякать: гранит или базальт? … Можно с приправой, я малость песочка отыскал. Ну, почти песочка.

— Я могу и уран…

— Обойдешься, мне того урана только на один кутний зуб.

Он поднялся над поверхностью, чуть пролетел, почти задевая подошвами почву. На несколько верст во все стороны из идеально ровной поверхности торчали одинаковые надолбы. Подобными жители Москвы перекрывали дороги, чтобы остановить чужие танки. Только здесь торчат одинаковые железные скалы, похожие на костяшки домино, слегка наклоненные в одну сторону, как пизанские башни, все высотой с двухэтажные дома, все влажно блестят…

— Что это? — пробормотал Олег.

— Черт, проявление ли жизни… или же явление природы…

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒