Часть третья 1 страница

ГЛАВА 13

Очнулся, как ему почудилось, от дикого холода. Трясло, зубы стучали, сразу же мелькнула мысль, что хорошо бы зажечь костер да насадить толстого жирного гуся на вертел. Приподнял веки и осторожно повернул голову, еще не понимая, где он и что с ним.

Мертвая выжженная земля, сплошной шлак, странно близкий горизонт… а там — страшные звезды. Не те привычные мигалки, какими видятся сквозь толстую воздушную подушку, а мелкие колючие точки, словно лазерные прицелы, наведенные точно в глаз. И сразу разливается пугающая тоска и безнадежность от предельно ясного ощущения, что до них — вечность…

И еще почему-то сразу ощутилось, что почва, где он раскинул руки, имеет форму планеты, а не плоской тверди, как Земля. Он плотно зажмурился, перевернулся и зарылся лицом, руками, всем телом в пыль. Его трясло, он чувствовал, как по телу бегают молнии.

На плечо с силой парового молота обрушилась ладонь. Цепкие пальцы сжали, а хриплый страшный голос прокричал в ухо:

— Это я, Мрак! … Смотри на меня, трус! … Смотри на меня!!!

Его с силой перевернули лицом вверх. Пыль плотной маской покрыла лицо, глаза оставались плотно зажмуренными. Мрак смахнул с него пыль, ударил по щекам. Олег приподнял веки, вздрогнул, побледнел, поспешно зацепился взглядом за Мрака и больше не отпускал.

— Черт бы тебя побрал, трус! — прокричал Мрак в бешенстве.

— Это только нам страшно, понимаешь? … Остальным… остальные даже не заметят. Войдут на Земле в космопорт где-нибудь в Москве, как сейчас в аэропорт, затем в автобус, оттуда по трапу — в самолет. Затем поскучают в огромном салоне, даже не заметив, что летят с огромной скоростью… А потом выйдут в другом мире… песчаных барханов Африки или заснеженных гор Скандинавии. А здесь еще проще, понял?

Олег приоткрыл один глаз, взглянул на черное небо с крохотными точками звезд, поспешно зажмурился. Мрак услышал сдавленный хрип:

— Про… ще?

— Ну да. Войдут на Земле, а через пару часов… или суток, неважно, выйдут под такой же крышей уже здесь, на Луне. Или Марсе. И никаких страхов. Разницу заметят только в тяготении. Это только мы двое, понял? … Олег, ты думаешь, меня не трясет?

Олег покачал головой, все еще не осмеливаясь отвести взгляд от его лица, но проклятые звезды все равно лезли на периферию зрения.

— Думаю, нет.

— Эх, а еще грамотный! … Я ж не Таргитай. Это он бесстрашен… от своей неимоверной дури.

— Ага, дури, — сказал Олег зло.

— А богом стал!

— Так, может, потому и стал? Разве бог мудр?

Олег вздрогнул, заставил себя оторвать взгляд от Мрака и посмотрел в пространство. Мрак с облегчением понял, что Олег сейчас видит не страшный космос, не пустоту внутри своего тела, а узревает некую истину.

Он замедленно поднялся, огляделся. Поверхность Луны все знают хорошо, это не поверхность дна океанов на своей же планете, тут все привычно, но ощущение странности, чужеродности этого места вошло в плоть и кровь, тряхнуло нервы. Он снова с пугающим чувством животного страха ощутил, что он не отсюда.

— Мрак, — проговорил он. Умолк, не в силах продолжать, собрался кое-как с силами и закончил совсем тихо:

— У меня для тебя две новости. Плохая и хорошая. Мрак насторожился:

— Ладно, давай сперва плохую.

— Я выдохся, Мрак. Я не рассчитывал, что перелет сюда выдоит меня до капли. Я истратил даже тот неприкосновенный запас, что нужен… для запала, что ли.

Мрак сказал хмуро:

— Ну, поешь анусом земли… или, как говоришь, поабсорбируй, только и делов. Теперь давай хорошую.

— Агонии не будет, Мрак. Ну, разве что несколько секунд…

Мрак вытаращил глаза. Лицо стало бешеным. Гаркнул люто:

— Ты думаешь, я вот так и поверю? И вот так склею ласты и стану ждать, пока… Придумывай что-нибудь еще! Ищи… ищи колодец! Или родник! … Или падающие с неба капли!

Олег прошептал в великом удивлении:

— Мрак, ты… испугался?

— Дур-р-рак! … Конечно! … Ты забыл, чего мы достигли? Тысячи лет, как червяки, а сейчас, когда можем вот такое… не для себя, для всего человечества, вдруг в кусты? … Ты обязан, сволочь, трус! Не для нас, для людей, для которых мы снова выходим из Леса! … Ешь землю, гад!

Олег покачал головой:

— Не могу. Не расщеплю. Я же сказал, истратил даже то, что оставалось… для запала.

— Пробуй! Ищи!

Мрак тяжело дышал, кулаки сжаты, в глазах ярость. Олег закрыл глаза, чтобы не видеть обвинения в глазах друга, сразу замелькало, поплыли цветные линии, пятна, заблистали слабые сполохи, словно при приближении страшной грозы.

Вдруг он тяжело задышал, а лицо, и без того исхудавшее, превратилось в обтянутый сухой кожей череп. Мрак замер, Олег во что-то вслушивается, всматривается, а то, что глаза закрыты, так уже и он может с закрытыми глазами видеть не меньше, чем с открытыми…

Олега затрясло, он неуверенно приподнял руку. Мрак не успел отстраниться, сильнейший разряд пронзил кожу, тело, воспламенил кости. Он закричал от боли, тело начало плавиться, он ощутил, как превращается в волка, в ящера, в чудовищное существо из кремния и металла… Новая судорога скрутила тело, в черепе взорвались бомбы. Он рванулся в сторону и потерял сознание.

Свежий восхитительный воздух с такой мощью ворвался в легкие, что Мрак захлебнулся, закашлялся. Глаза едва не лопнули, но уже не от вакуума: сверху зеленые ветви, они на знакомой поляне, ага, его владения в Испании, только рядом с его неподвижным телом наполовину разбитый пень, словно в него угодила рухнувшая с неба наковальня.

Олег сидит под дубом, привалившись к нему спиной, как раненый рыцарь после жесточайшего боя. Все еще худой, сосредоточенный, но от него летят искры, как от поврежденного кабеля. В воздухе остро пахнет озоном, словно они оба все еще среди молний.

Мрак сделал пару жадных вдохов, спросил сипло:

— Получилось? … Получилось? … И как мы… здесь?

— Да, — ответил Олег, голос дрожал.

— Да, получилось. Но… я еще не знаю… к чему подключился… Но знаю точно, что на Земле такого источника нет.

— Атмосфера блокирует, — сказал Мрак слабо.

— Но ты ж меня, гад, едва не убил! … Я ж нежный, слабый… А ты мне миллион вольт…

Олег проговорил словно в забытьи:

— Миллион… Кто замечает такие мелочи? … Мрак, перед нами бездна.

Мрак передернул плечами. В голове все еще сумятица, мысли мечутся, сталкиваются лбами, как крепкорогие бараны. А если учесть, что у него настоящие мысли, а не мотыльки, как у Олега, то в черепе еще и грохот, как от колонны танков на марше.

— Как? … Скажи, как?

Олег, смертельно бледный и с вытаращенными глазами, вздрогнул, огляделся. Голова его вывернулась под неестественным углом, по коже Мрака пробежали гусики, но Олег уже повернулся к нему прежний: испуганный, с трясущимися губами.

— Не… знаю…

Мрак едва не подпрыгнул, заорал:

— Что? … Что ты мелешь?

— Говорю тебе, не знаю…

— Как это можно не знать? А если еще и забыл? Ты мне только забудь, гад, как ты это сделал!

Олег пролепетал еще растеряннее:

— Мрак, для меня это еще хуже… Что, опять период магии, когда не знаю, как это делается? … Но, видимо, мы в самом деле — для Вселенной нечто родное. Говоря словами нашего дворового Васи-электрика, я сумел подключиться к неким проводам, что по всей Галактике… Но для этого надо было увидеть ту жуть, которую я увидел там, на Луне…

Мрак сказал с жадным раздражением:

— Подумаешь, увидел, что Земля круглая! … Ты не умничай, скажи — как? Я это тоже видел. Ну и что?

— Наверное, надо прочувствовать…

— Опять это прочувствовать! Ты задолбал меня этим чувствованием. Ты уже перешел с головного мозга на спинной? Стихи не пишешь?

Олег, не отвечая, поднялся. В глазах у него было: «а ты задолбал стихами», но смолчал, ибо вспомнил, что он — мудрец, а мудрецу не пристало пререкаться с невеждами. Кора исчезла, где он прислонялся, а на земле под задницей и вытянутыми ногами остались вмятины, земля почернела и обуглилась.

— Вернемся в дом, — предложил он.

— Кое-что придется осмыслить заново.

Ирма, конечно же, заметила, что Мрак снова вернулся исхудавший, словно с полной выкладкой супердесантника с утра до вечера бегал по горам. А его рыжеволосый друг выглядит так, будто это он его гонял, сидя в удобном кресле.

Олег заметил недружелюбный взгляд, виновато развел руками. Пока в микроволновке готовился большой жирный гусь, они пожирали холодное мясо, что в такую жару как раз кстати.

Ужинали вместе, Ирма пробовала щебетать про последнюю премьеру великого Интюрини, но мужчины слушали рассеянно, только кивали, и она, дождавшись десерта, извинилась и ушла делать заказы на завтра.

Олег ел рассеянно, больше пил, хмурился, внезапно со злостью хлопнул ладонью по столу:

— Это достижения? … Фигня! Конечно, я на ушах ходил бы… если бы не Тарх! … Но смешно думать, что можем его отыскать… вот такими.

— Какими?

Олег вызверился на него, как рассерженный волк из-за прутьев железной решетки:

— Какие мы есть! … До Луны долетели, чуть не сдохли. А Таргитай, как догадываешься, подальше.

Мрак вздохнул, с силой потер лоб.

— Намного дальше, — сказал он горько.

— Чего туда забрался, дурак!

— А природа вообще дура, — сказал Олег.

— Я боюсь даже вообразить, где он, что видит, что творит, в чем участвует. Но, если хотим ему помочь, нужно… самое малое! … добраться до нашего дурака.

Мрак сказал с неловкостью:

— Олег, не мне тебе вякать, как это сделать. Давай, ты у нас умный. Если не придумаешь, то кто? Я могу только в зубы дать. Да и то, теперь даже это прекрасное и нужное дело ты можешь лучше…

Олег покачал головой:

— Нет, Мрак, насчет дать в зубы тебе равных нет.

— Правда?

— Клянусь, — ответил Олег серьезно. Мрак чуточку повеселел:

— Ну ладно, хоть что-то умею. Слушай, а что, если попробовать рвануть… к Меркурию?

Олег присвистнул, спросил озадаченно:

— Почему к Меркурию?

— Я читал, что на нем от жара выветрились все нежелательные элементы. Испарились, если по научному. Остались только солидные, вроде редкоземельных, а еще есть вроде бы тритий, дейтерий, менделевий… если ничо не путаю. Нам же надо заполнить бензобаки и еще пару канистр в придачу. Да не пару, а сколько потащим! На Луну от меня долетел один голодный шкелетик… А до Меркурия, как догадываюсь, чуть дальше. Подумать только — мельче Луны, а почему-то дальше.

Олег взглянул остро, проговорил после осторожной паузы:

— Но сперва надо научиться его… потреблять.

— Учусь, — ответил Мрак. Он пошарил по столу голодными глазами, но на блюдах жалобно белели разгрызенные кости. Он вздохнул, горстями начал срывать крупные виноградины и совать в пасть.

— Учусь, ты же видишь…

Он не шутил, как решил подозрительный Олег. В самом деле наловчился расщеплять, но пока только органику. Да и то не всю. Жареное мясо в желудке сперва расщеплялось, как и положено, часть шла в плоть и кровь, но часть он осторожно пытался расщеплять дальше, уже не в биологическом желудке, а в желудке — атомном реакторе.

Казалось бы, проще расщеплять тяжелые металлы, но в сознание с детства, да что там с детства, за все века и тысячелетия втемяшилось в плоть и кровь, что металлы — это металлы, с ними можно что угодно, но их не едят. Дейтерий или тритий — другое дело, никогда их не видел, предубеждения нет, а уже начитался во всех источниках, что это самое ценное ядерное топливо.

— Хорошо, — сказал Олег наконец.

— Наедайся здесь вволю, я для тебя притащу обогащенного урана…

Мрак хлопнул себя по лбу:

— Да что это я? У меня самого несколько ядерных бомб припасено. Ты-то можешь подзаправляться от электрических линий в космосе…

— Если попадутся, — ответил Олег.

— И если я их различу. И если сумею. Тем более что они совсем не электрические, а… и слова такого нет! Так что запас придется брать на двоих. А это немало. Меркурий… гм, далековато.

Но в голосе его не было привычного страха, неуверенности, явного желания пойти на попятную. Мрак смотрел с подозрением, пытался прощупать его во всех диапазонах, но, странное дело, везде натыкался за абсолютную черноту. Он уже умел генерировать мощные пучки гамма-лучей, сейчас сканировал Олега с головы до ног, но везде все та же чернота.

Хуже того, не удавалось даже определить, из чего же кожа Олега. Луч увязал сразу, не углубившись ни на миллиметр, ни на микрон или миллимикрон, даже на глубину ангстрема не удавалось засадить луч… но и удалось бы, что можно было бы узнать?

Перед ним сидел абсолютно темный человек, который поглощал все виды излучения. Поглощал абсолютно. Мрак нарочито послал с отражением, результат тряхнул его так, словно на мчащемся мотоцикле врезался в стену.

Олег спросил озабоченно:

— У тебя болит зуб?

— Какой зуб…

— Не знаю, — ответил Олег, — но я могу, могу… Мрак положил на стол огромные кулаки и сказал громко:

— Я тоже могу. Ты мне скажи, что у тебя за шкура такая?

Олег улыбнулся краем рта:

— Ага, заметил?

Да, пусть считает это трусостью, хоть он называет осторожностью и осмотрительностью, однако ночью тайком, тайком даже от Мрака, побывал в одном институте, где соорудили высоковольтную лабораторию, с опаской и удовольствием прошелся между гигантскими трансформаторами, где прячутся молнии неимоверной мощи.

Он знал этот институт, сам когда-то дал ЦУ на постройку, а теперь вот ночью, тайком, в полной темноте, как ворюга, взялся за ручку трансформатора, на электронном табло сразу побежали цифры: 5… 10… 20… При значении 30 киловольт засветился ионизированный воздух, Он тогда опасливо оглянулся на окна, но защитные экраны опущены, сигнализация отключена, никто не увидит, даже если дать вот так 40… 50… нет, можно сразу 100 киловольт…

Кожу слегка как будто начало пощипывать. Или это только чудится? Между пластинами электродов, где он стоял, полыхала огромная ветвистая молния, толщиной с бревно. Воздух шипел и трещал, сперва как будто в воду уронили раскаленную добела наковальню, а потом уже был треск разламываемых скал. Все помещение было залито ярким плазменным светом, трепещущим, но с такой частотой, что вспышки почти сливались в ровный свет.

Ощущение, как будто по коже забегали крохотные лапки, усилилось. Понятно, если бы он был сплошной глыбой металла, то еще на цифре 40 коротко бы щелкнуло, и в этой глыбе появилась бы сквозная пробоина с оплавленным валиком на выходе.

Он с беспокойством посмотрел на залитые светом стены. Треск электрических разрядов наверняка уже слышен снаружи. Пальцы пошли поворачивать верньер быстрее, на табло сменялись зеленоватые цифры: 150… 200… 300… 400…

Молния расширилась до размеров его собственного тела, выпустила жгутики, те обогнули и сомкнулись за его спиной. Коротко щелкнул предохранитель, молния тотчас исчезла, в помещении стало темно и оглушающе тихо.

Олег слышал только частые судорожные толчки сердца. Испуганное, оно колотилось так же, как и тогда, много тысяч лет тому назад, когда он вышел из крохотной деревушки, когда это сердце было таким сла-а-а-абеньким, четырехкамерным, готовым замереть от любого сильного толчка.

Он вздрогнул, опомнился, сказал торопливо:

— Взгляни… Взгляни на меня. Я, по-твоему, не изменился?

Мрак демонстративно оглядел Олега с головы до ног с таким видом, словно покупал его на невольничьем рынке, только что мускулы не пощупал и в рот не заглянул, пересчитывая зубы.

— Все та же рожа.

— А ты посмотри лучше, — посоветовал Олег.

Мрак посмотрел. Снова во всех оптических диапазонах, от ультрафиолета до самых дальних инфракрасных, пытался заглянуть с помощью эхолокатора, радиолучей, жесткого гамма-излучения, но все увязало, как и раньше.

— Здорово, — сказал он наконец.

— Но это я уже заметил… Это что же, никаким рентгеном тебя не просветить?

— Что такое рентген? — сказал Олег с пренебрежением.

— Понимаешь, у меня ядерная кожа. Ядерная! То есть из одних ядер. Плотность у нее… ну, зато я сделал ее тонкой. В меня можно стрелять из танкового орудия, вообще любого оружия. Думаю, что даже взрыв атомной бомбы мне не повредит, хотя пробовать я бы не стал…

— Таких шкур не бывает, — заявил Мрак уверенно.

— Тут ты ошибаешься. Даже молибденовая сталь…

— Заткнись, — посоветовал Олег.

— При чем тут молибден?

— А из чего твоя шкура?

— Из меня, — ответил Олег.

— Не понял? Из меня. Моя шкура в сто тысяч раз тоньше папиросной бумаги, а та давно уже эквивалент сверхтонкости, но зато моя шкура в три миллиарда раз прочнее самой прочной легированной стали. Даже твоей хваленой молибденовой!

Мрак вытаращил глаза. Олег ответил негодующим взглядом, с легкостью прошелся по веранде, даже зачем-то потопал ногой, но это для Мрака зачем-то, а он помнит, как страшился сначала, казалось, что из-за такой кожи будет весить как египетская пирамида или хотя бы как многотонный тягач, ведь шкура, верно, тяжелее стали в сто миллионов раз, но зато прочнее в три миллиарда, а это значит, что вот теперь он действительно тонкокожий…

— Бомба тебя не возьмет, — повторил Мрак машинально.

— а как насчет химии? Как у нас говорят, Большой Химии? Если тебя на годик посадить в эту Большую Химию… я имею в виду, в озеро азотной кислоты… то как?

— А никак, — ответил Олег равнодушно, но Мрак уловил просто сатанинскую гордость, что перла во все щели.

— Почему?

— В моей шкуре, — ответил он наставительно, — просто нет атомов. А значит, нет электронов, чтобы вступать в химические реакции. Ядерная шкура, Мрак. В самом деле, ядерная.

— Да это я так, — признался Мрак.

— На самом деле я пробовал тебя прощупать протонами, нейтронами, альфа-частицами, гамма-лучами… Ты в самом деле — черный призрак!

Он смотрел на Олега почти со страхом, но, когда вспоминал, что и сам идет по той же дороге, где Олег протопал, как слон, на пару недель раньше, шерсть вставала дыбом, а сам не знал, орать от ужаса или верещать от неслыханной удачи.

Шкура Олега уже и так самая сверхпрочная шкура на свете. И как шкура, и как все-все. Ее невозможно прижечь никакими кислотами, Олег даже с самыми нежными кишками внутри может купаться в океанах серной или азотной кислоты, ему нипочем пролететь по поверхности Солнца, а то и нырнуть в его глубины, он не ощутит холод… по крайней мере очень скоро не ощутит. Его нужно держать в морозильнике годы, чтобы температура понизилась хотя бы на пару градусов, а в работающем атомном реакторе он в состоянии прожить несколько недель, не замечая жара.

— Как ты это сделал? — спросил он, едва дыша.

— Да как тебе сказать… До вчерашнего дня, как бы я ни пытался закрепить уплотнение кожи, все возвращалось на круги своя. Нейтрон после облучения снова распадался на электрон и протон обычно через пару минут. Но вчера мне удалось добиться устойчивости. Вот уже сутки, как я превратил протоны в нейтроны, и, ничего, пока держится. А когда ядра не могут держать электроны, то, ты же знаешь, они смыкаются…

— Да-да, — сказал Мрак осевшим голосом, — знаю… Это он по чистой случайности в самом деле знал. Такие ядра, смыкаясь, образуют монолит, который вообще вообразить невозможно. Известно только, что такое образуется в нейтронных звездах. Из школьного учебника запомнил рисунок, где наперсток с таким веществом везут на сорока железнодорожных платформах.

— Надеюсь, — сказал Олег торопливо, — что удастся закрепить. Кожа из такого нейтронита — это, знаешь ли…

Мрак вздрогнул:

— Олег… мы не слишком быстро шагаем?

— Очень, — признался Олег, — очень слишком, если есть такое выражение. Если нет, то пусть будет. Я бы это растянул на пару лет… но если ты не ошибся насчет зова Таргитая…

— Не ошибся, — ответил Мрак коротко.

— Ему хреново. Рассказывай, как это сделать. Чтобы и мне, да побыстрее, да побольше, потолще!

— До этого, — проговорил Олег, — мы прыгали по поверхности атомного ядра. Перемещали, так сказать, электроны атомов. Но если копнуть глубже, если задействовать электроны не атома, что мы умеет прекрасно, а самого атомного ядра, то это даст в десятки миллионов более мощности. Нам, нашим телам.

Мрак ощутил, что голова кружится, а сам Олег показался сумасшедшим. И вообще вокруг одно сумасшествие.

— Ты это всерьез?

— А как ты думал? — ответил Олег очень серьезно.

— Как выйти в настоящий космос, если первый же крохотный метеорит… песчинка какая-нибудь! … пронижет тебя насквозь? То, что мы до Луны и обратно,

— это еще не космос! Это так, прогулка перед подъездом родного дома. Ни одна собака не успеет гавкнуть, как мы снова дома. А вот в настоящем космосе, хотя бы в межпланетном… Космические корабли еще как-то могут защититься броней метровой толщины, а мы?

— Что мы, — пробормотал Мрак.

— Не можешь же ты и себе создать такую же шкуру?

— Могу, — возразил Олег.

— Метровой толщины?

— Толщина пусть будет в один-два ангстрема… но прочности в ней будет больше, чем в пятиметровой броне из тантала. Хочешь, покажу расчеты?

— Не хочу, — ответил Мрак с поспешностью.

— Я тебе почти верю. Ты скажи мне, как?

— Понимаешь, дело в том, что я сам мало что понимаю, — сказал Олег. Мрак язвительно хохотнул. Олег сказал, защищаясь:

— Я перестраивал молекулы кожи, потом атомы, а в конце концов уже одни нейтроны, добиваясь одной-единственной цели…

— Трус, — сказал Мрак обвиняюще.

— Шкуру свою берег!

— Да, — сказал Олег с достоинством.

— Берег. Это, кстати, вполне в духе нынешней концепции о сверхценности шкуры… тьфу, жизни.

— Ты сам, трус, ее придумал и пропихивал в жизнь! — громыхнул Мрак инквизиторским тоном.

— А теперь посмотри, во что это превратило мир?

— Не весь, — сказал Олег, оправдываясь.

— Только в одной… гм… все расширяющейся части. Согласен, получился перекос. Ничего, без нас выровняют. Я тебе кричу о другом, а тебе все как горохом о Баальбекскую плиту! … Я перестраивал кожу, чтобы ни стрелой, ни мечом, ни прострелить из пистолета или орудия… но такая шкура служит еще и аккумулятором неслыханной мощи. Причем она впитывает ее отовсюду. Хотя, чему удивляться, такова природа нейтронных звезд. Они поглощают все излучения, все частицы, все-все, что появляется в радиусе их досягаемости… Еще не понял?

Мрак подумал, сказал настороженно:

— Хочешь сказать, что в глубоком космосе можно будет обойтись без жареного кабанчика?

— Только вблизи звезд, — ответил Олег честно.

— Можно, конечно, и вдали, но это жить на голодном пайке.

Но оставалась еще одна задача, над которой ломал голову Олег, — топливо. Мрак не ломал голову, он ломал свое восприятие, а вместе с ломкой и углублял или углубливал контроль над процессами в собственном теле. Или усиливал. И чем больше добивался власти, тем больше ужасался, что в нем, оказывается, столько непознанного, и как это он жил раньше, не зная, не владея, не командуя, не распоряжаясь? Даже презренные кишки квакали, когда хотели, желудочный сок выделяется сам по себе, а когда переедал, сало нагло и самовольно откладывалось не в красивых мышцах, а в толстых складках на боках.

Сейчас же пришла пора расплаты за все вольности. Мрак нещадно поставил все сперва под свой контроль, а теперь усиленными темпами переводил из первобытно-общинного в рабовладельческий, затем в феодальный, в капстрой, коммунизм, а затем в царство высоких технологий, когда все управляется из единого центра, никакой феодальной раздробленности, полное и быстрое подчинение, исполнение, высочайшее качество…

Однажды грубая рука тряхнула его среди ночи. Еще с закрытыми глазами рассмотрел сосредоточенное лицо Олега, в глазах радостно-ошарашенное выражение.

— Вставай, — прошептал он, — сколько спать можно?

— Я час тому лег…

— Целый час, — ужаснулся Олег.

— Да ты знаешь, сколько за одну только минуту… да что там минуту, за секунду, микросекунду, возникает и сгорает мириадов миров? А ты спишь, как ты можешь?

— Да вот как-то ухитряюсь, — пробормотал Мрак.

— А ты чо? Нашел?

— Бери выше, — ответил Олег.

— Создал! Ибо нельзя найти того, что в природе не существует. Пошли, лежун.

Мрак летел за ним молча, Олег быстро набрал высоту, пробил облачный слой и несся в стратосфере. Через полчаса встретили рассвет, а еще минут через двадцать впереди во всем величии встал заснеженный Гималайский хребет. Олег явно нацелился на самые дикие непроходимые горы, что вообще-то понятно, ибо если можно обжитое, то чего ради вот так, как две крылатые ракеты без опознавательных знаков, идти на снежную гору, когда есть Москва или Вашингтон?

Снежная гора разрасталась, образовались ущелья, а на издали ровных площадках выросли блестящие, как стекло, острые камни. Олег завис над вершинкой, осторожно опустился. Пологая обледенелая горка, из-под ступней сразу вырвались струи пара, потекла горячая вода.

Мрак плюхнулся без всякой балетной грации рядом, буркнул бесцеремонно:

— Ну?

— Попробуем, — прошептал Олег. Он дергался, его трясло, руки вздрагивали, а глаза бегали по сторонам, словно его поймали на горячем.

— Только ты, Мрак, отойди…

— Куда?

— Просто не стой на виду. Спустись за гору, хорошо?

— Рехнулся? — возмутился Мрак.

— Как это — не увидеть?

Олег переступил с ноги на ногу. Взглянул на небо, там, на голубом ярко сияло маленькое оранжевое солнце, совсем непохожее на солнце европейских равнин.

— Я просто опасаюсь…

— Так отложим, — предложил Мрак.

— Да нет, я опасаюсь… Словом, прошу тебя! Иначе я не решусь. И еще одна просьба… смотри через светофильтры.

— Так ты ж не даешь смотреть вовсе!

— Не на меня, вообще на все… только через светофильтры.

— А что я узрю?

— Узришь, — пообещал Олег. Голос его дрогнул.

— Надеюсь, что узришь.

Ворча, Мрак отступил, прыгнул с вершинки вниз, пошел плавно, как дельтапланерист, держа на прицеле небольшую долину между горами. Он еще и до половины не опустился в этом медленном, словно во сне, падении, когда Олег распластался в полете, пронесся над ближайшими пиками и пропал, исчез, испарился.

Несколько секунд было тихо, Мрак наконец коснулся дна долины, здесь снега нет, жесткая серая трава. Везде черным-черно, он едва удерживался от страстного желания убрать с глаз дурацкие светофильтры… Внезапно за каменной стеной, что отделяла его от Олега, вспыхнул нестерпимо яркий белый свет. Он ударил в черное небо с такой силой, что устрашенный Мрак слышал, как ревет, сгорая, воздух. Свет опалил снежные горы, на километры вокруг снег и лед мгновенно превратились в пар.

Земля дрогнула, качнулась. Мрак ощутил первый толчок, взлетел чуть, завис, все чувства трепетали, ибо там, за этими горами, как будто открылись недра, и проглянуло раскаленное до звездных температур ядро Земли, подобное солнцу.

Снова дрогнуло. Воздух ревел, поднялся ветер, перешел в ураган. Над котловиной закружились смерчи и тут же исчезли, испепеленные огнем звездных температур. А там, за горами, грохотал гром. Мрак почти видел, как плавятся камни, кипит разжиженная земля.

Он не ощутил даже, когда рванулся вверх, перелетел через гребень. Горячий кулак ветра ударил его в грудь с силой налетевшего локомотива. Мрак рухнул, ухватился за камни. Там, в котловине взлетал и снова опускался Олег, он был единственной темной черточкой на фоне плазменной бури. От него били вниз струи этого белого огня, а внизу камни кипели, превращались в пар, котловина все углублялась…

Мрак заорал ликующе. Олег как-то заметил, Мрак ощутил, что Олег даже послал весть, но из-за рева урагана, мощных помех, слышен только вой и треск во всех диапазонах. Камни под ним накалились, начали трескаться.

Олег поднялся выше, Мрак отчетливо видел его силуэт, белые лучи, что упирались в землю, исчезли. Теперь все горы вокруг приняли кошмарно красный цвет, словно между ними в котловине разверзлись кипящие недра Земли. Земля внизу в самом деле кипит, оранжево-желтая, даже белая.

Мрак отступил, Олег несся прямо на него, но Олег в последний момент совершил легкий пируэт и опустился рядом. Мрак прислушался, никакого жара, протянул руку и потрогал его за плечо. Плечо Олега оставалось холодным. Нет, не холодным, конечно, обычная температура. Ну, может быть, на полградуса выше.

— Морда, — сказал он.

Олег дернулся, пощупал лицо, спросил опасливо:

— Что с нею?

— Не изменилась, — выдохнул Мрак.

— Олег, мы ж когда только перелетали через рощу и то теряли килограммы веса! … После каждого полета превращались в скелеты… А ты сейчас… ну как будто и ничего. Морда как морда.

Не исхудала.

Олег с облегчением выдохнул воздух:

— Фу, я уже испугался.

— Чего, красавчик?

— Не знаю, — ответил Олег неуверенно.

— Все может быть. Мы влезли в такое… Ни я, ни ты — не ученые. Нет, конечно, знаем больше, чем все академики вместе взятые, но у нас нет их некоторых умений… Нет, Мрак, я затратил энергии не больше, чем если бы сжег своего сала размером с зернышко проса. Нет, даже с маковое. Антивещество, Мрак, это… Теперь я знаю, как и что. Вернемся, я начну учить тебя…

Мрак удивился:

— Куда вернемся? Зачем терять время? … Давай здесь. Чем мы хуже каких-то йогов, отшельников, горников, буддей и санта-муньей? слабо, это не Лас-Вегас, здесь ночами спят, здесь нормальный люд, трезвый и здравомыслящий, на нем держится весь мир, вся земная цивилизация.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒