Питер Джеймс 18 страница

Проклиная себя за чертовскую глупость, которую совершила, оставив маму на попечение пожилой женщины, Эбби метнулась в тихий угол.

– Я должна с ней немедленно поговорить. Где она?

– С твоей матерью все в полнейшем порядке, – заявил Рики. – Уютно, как клопу в ковре, на случай, если тебе интересно, куда он подевался.

Прижимая к уху телефонную трубку, Эбби пробежала вниз к материнской квартире, закрыв дверь, влетела в гостиную, поглядела на голый пол с пятнами. По щекам текли слезы, ее била дрожь, она начинала утрачивать ориентацию во времени и пространстве – первые признаки приближавшегося приступа паники.

– Рики, я звоню в полицию. Больше ничто меня не остановит. Понятно? Сейчас же звоню.

– Сомневаюсь, Эбби, – услышала она в ответ. – Ты для этого слишком умна. Что скажешь? «Я обобрала человека до нитки, а он меня нашел, взял мою мать в заложницы»? Тебе кое за что придется ответить. В современном западном мире со всеми его финансовыми и налоговыми законами приходится отчитываться за дорогостоящее имущество и значительные суммы денег. Как собираешься объяснять, откуда такой капитал у официантки мельбурнского бара?

Она снова крикнула в трубку:

– Теперь мне на это плевать! Понял?

Помолчав, Рики ответил:

– По‑ моему, понял. Ты меня обокрала не по случайному побуждению. Вы с Дэйвом давно и старательно разработали план, правда? Он подробно тебе разъяснил, в каких позах со мной надо трахаться, или вы попросту меня трахнули?

– Мама тут совсем ни при чем. Вези ее обратно. Вези сюда, и мы с тобой потолкуем.

– Нет. Ты мне вези все, что взяла, и мы с тобой потолкуем.

Паника обострялась. Эбби глубоко дышала, голова горела. Вновь показалось, будто она уже наполовину отделилась от умиравшего тела. Шагнула в сторону, наткнулась на диван, отчаянно ухватилась за подлокотник, развернулась и села, покачиваясь.

– Разъединяюсь и звоню в полицию, – прошептала она.

Но чувствовала, что лишилась уверенности, и понимала, что он это слышит.

– Хорошо, а дальше?

– Плевать. Мне плевать, черт возьми! – повторяла Эбби громче и громче, как раскапризничавшийся ребенок. – Наплевать, будь я проклята!

– Проплюешься. Потому что полиция обнаружит хронически больную женщину, покончившую с собой, и ее дочь‑ воровку, которая плетет какие‑ то байки про ограбленного ею человека, причем тот, кто ее на это толкнул, вряд ли сможет выступить свидетелем, подтвердив показания. Поэтому хорошенько подумай, хитрая сучка. Сейчас дам тебе отдохнуть, заварю мамочке чашечку чаю, потом перезвоню.

– Нет, постой!..

Разговор оборвался.

Эбби вдруг вспомнила, что на улице ждет такси с включенным счетчиком.

Октябрь 2007 года

Рой Грейс послал Клио краткое сообщение о прибытии, ожидая, когда закрутится карусель багажа. По его расчетам, в Соединенном Королевстве сейчас пятнадцать минут седьмого. Через четверть часа начнется вечерний инструктаж по операции «Динго».

Позвонил инспектору Лиззи Мантл узнать последние новости, но и по стационарному, и по мобильному телефону попал на голосовую почту. Попробовал связаться с Гленном Брэнсоном, ответившим после второго звонка.

– Башмаки прилетели?

– Угу. Звоню, чтоб тебе сообщить. Надеюсь обрадовать.

– Где ты? Уже приземлился? В аэропорту Кеннеди?

– В Ньюарке. Жду багаж.

– Очень умно упорхнуть в Нью‑ Йорк, оставив нас тут отмываться от грязи.

– Послал бы тебя в Австралию, только решил, что это не очень разумно в твоей ситуации.

– В данный момент чем я дальше от Эри, тем она счастливее.

«Сжалься надо мной! » – мысленно взмолился Грейс. Хоть он сделал бы все, чтобы помочь любимому другу, страшно давать ему, как и любому другому, совет, который повлияет на многие жизни. Что он сам знает, черт побери? Может ли его собственный брак служить примером? Поэтому промолчал и сказал:

– Ну, выкладывай новости.

– Мы тут пахали по‑ настоящему, пока ты последние семь часов нежился в кресле, попивал шампанское и смотрел телевизор.

– Я летел в классе для крупного рогатого скота, борясь с судорогами в теле, спазмами сосудов и венозным тромбозом. Наушники не работали. В остальном ты практически прав.

– Наверху тесно, Рой. Так ведь говорят?

– Да‑ да. Разговор влетит в копеечку. Кончай трепаться.

И Брэнсон принялся докладывать о визитах в филателистический магазин «Хоукс» и к Хьюго Хегарти.

Грейс внимательно слушал.

– Значит, действительно марки! Она вложила деньги в марки…

– Правильно. Есть такая вероятность. Дело в законах об отмывании денег. В аэропортах разыскные собаки натасканы на купюры. А три миллиона семьсот пятьдесят тысяч занимают много места. Тогда как марки на такую же сумму помещаются в паре стандартных конвертов.

– Есть какое‑ нибудь представление, что она с ними сделала?

– Пока нет. В любом случае мы повидались с сестрой Лоррейн.

– Что она рассказала?

– Немало.

Пропищал гудочек, карусель пришла в движение. Грейс втиснулся между двоими ожиревшими мужчинами и женщиной с багажной тележкой, которой та шпыняла его по ногам. Он отступил, выбрался из толпы, встал в таком месте, где не было толкучки и откуда был виден конвейер. Несколько лет назад слышал в Гатуике, что кражи с ленты – обычное дело.

– Там у вас шумно, – заметил Брэнсон.

– Я тебя хорошо слышу. Рассказывай.

– Во‑ первых, через неделю после 11 сентября, как только возобновились полеты, сестра вместе с Лоррейн Уилсон летала в Нью‑ Йорк. Они были в отеле, где Ронни останавливался. В «Дабл‑ ю».

– Где?

– Так отель называется.

– Просто дабл‑ ю?

– Старина, ты в каменной пещере живешь или где? Бери меня в постоянные учителя. «Дабл‑ ю» – сеть гостиниц. Считается самый что ни на есть супер.

– Моей зарплаты не хватит на суперотель.

– Не верю, что ты о них вообще когда‑ нибудь слышал.

– Что ж, это очередная из многих неразгаданных тайн в нашей жизни. Сообщишь еще что‑ нибудь, кроме того, что я о них не слышал?

– Кое‑ что. В номере оставались кое‑ какие вещи, менеджмент не особенно радовался, потому что кредитка, которую им дал Ронни, не покрыла расходов.

– Не сделали скидок, учитывая, что он мертв?

– Думаю, в тот момент просто не знали. Он снял номер всего на два дня, оставил открытую кредитку. Однако дело в том, что паспорт и обратный билет в Соединенное Королевство так и лежали в сейфе.

Грейс вдруг с облегчением увидел свою сумку.

– Обожди секундочку. – Он рванулся вперед, схватил вещи. – Давай дальше.

– Потом они отправились на 92‑ й причал, где нью‑ йоркская полиция устроила нечто вроде мемориального центра. Люди туда тащили расчески и прочее, чтоб эксперты взяли образцы ДНК для опознания тел. В другом месте собирали найденные личные вещи. Лоррейн с сестрой ходили туда, но на тот момент не нашлось ничего, принадлежавшего Ронни.

Грейс пошел в тихое место, дождался окончания объявления о посадке и спросил:

– Как насчет полученных Лоррейн денег?

– Дойду и до этого, только через минуту должен мчаться на инструктаж.

– Попроси инспектора Мантл потом мне позвонить.

– Обязательно. Но сначала послушай. Мы сильно продвинулись! Так или иначе, Лоррейн выклянчила у офицера на причале полторы тысячи долларов, которые выдавали людям, потерявшим близких и испытывавшим нужду в деньгах.

– В тот момент вполне справедливо. Ронни ведь ее оставил вообще с пустыми руками.

– Да. Потом, через пару недель после возвращения в Великобританию, ей, как рассказывает сестра, позвонили. Спасатели, разбиравшие завалы на Граунд‑ Зеро, [15] нашли обгоревший бумажник с водительскими правами на имя Ронни Уилсона и его мобильник. Ей переслали фотографии и содержимое для официального опознания.

– Она их опознала…

– Точно. И получила большие деньги – страховку и компенсацию, вот в чем фокус. Сестра до потери сознания поразилась, когда мы ей об этом сказали. Просто чертовски, будь я проклят.

– Притворялась?

– Мы с Беллой так не считаем. Была по‑ настоящему потрясена и злилась. Я хочу сказать, в какой‑ то момент пришла в бешенство, закричала, что все свои деньги потратила, помогая Лоррейн, когда та уже, судя по банковским документам, давно отхватила первый жирный куш.

– Значит, между сестрами не было откровенности?

– Похоже, была лишь с одной стороны. Но у меня есть кое‑ что получше. Тебе понравится.

Снова зазвучало громогласное объявление. Грейс заорал, прося Брэнсона обождать окончания.

– Сегодня из лаборатории пришли результаты анализа ДНК плода, который носила Лоррейн Уилсон. По‑ моему, мы установили отца!

– Кто он? – взволнованно спросил Грейс.

– Если не ошиблись, не кто иной, как Ронни Уилсон.

Грейса захлестнула волна адреналина. Похоже, предположения оправдываются.

– Какой процент совпадения?

– Ну, при данном родительском совпадении мы имеем половину отцовского ДНК. Могут быть и другие совпадения. Но, учитывая личность матери, я бы сказал, что прочие варианты практически не стоит рассматривать.

– Откуда взяли образец ДНК Ронни?

– С расчески, которую вдова передала нью‑ йоркской полиции во время поездки. По правилам данные были отосланы британской полиции и хранятся в общенациональной базе.

– Значит, – заключил Грейс, – либо наш приятель мистер Уилсон оставил замороженную сперму, и его жена, не такая уж мертвая, как казалось, прибегла к искусственному оплодотворению, либо…

– Склоняюсь в пользу либо, – заявил Брэнсон.

– С того места, где я стою, тоже так кажется, – согласился Грейс.

– А ты стоишь гораздо ближе, чем я, старик. В башмаках или без.

Октябрь 2007 года

Эбби слышала где‑ то поблизости настойчивые звонки. С испугом поняла, что это ее собственный телефон. Села, не сообразив, где находится. Звонки продолжались.

В лицо веет холодом, но она сильно вспотела. Кругом темно, одни тени в оранжевой призрачной дымке. Шевельнулась, под ней скрипнула пружина. Ясно – сидит на диване в маминой квартире. Господи боже, долго ли проспала?..

Эбби огляделась, боясь, что Рики вернулся и сейчас находится здесь. Увидела светящийся дисплей телефона, потянулась к трубке. Внутренности свернулись в кольца от страха при виде слов «номер не определяется». Время на дисплее 20: 30.

Она поднесла трубку к уху:

– Да?..

– Хорошо подумала? – спросил Рики.

Нахлынула паника. Где он, черт побери? Надо быстро отсюда уматывать, не сидеть подсадной уткой. Знает, где она находится? Рядом караулит?

Эбби выждала секунду, прежде чем ответить, стараясь собраться с мыслями. Решила не включать свет, не обнаруживать себя на случай, если он следит с улицы. В окно сквозь тюлевые занавески светят уличные фонари, вполне достаточно, чтобы все видеть.

– Как мама? – спросила она с дрожью в голосе.

– Превосходно.

– У нее никакого иммунитета нет. Если простудится, пневмония начнется…

– Я уже говорил, ей уютно, как клопу в ковре, – оборвал ее Рики.

Эбби это ничуть не понравилось.

– Хочу с ней поговорить.

– Разумеется, хочешь. А я хочу вернуть то, что ты у меня украла. Очень просто. Привозишь или сообщаешь, где оно хранится, и возвращаешься с мамочкой домой.

– Разве я могу тебе доверять?

– Замечательно слышать от тебя такие слова, – усмехнулся Рики. – По‑ моему, ты их значения даже не понимаешь.

– Послушай, что было, то было, – сказала Эбби. – Я верну оставшееся.

Рики тревожно повысил голос:

– Что значит «оставшееся»? Мне все нужно. Все. Такое условие.

– Это невозможно. Могу отдать то, что есть.

– Значит, поэтому в депозитном сейфе пусто? Все потратила?

– Не все.

– Сука паршивая. Хочешь, чтобы я убил твою мать? Позволишь убить ее, лишь бы не отдавать? Вот что для тебя значат деньги!

– Да, – подтвердила Эбби. – Ты прав, Рики. Позволю.

И разъединилась.

Октябрь 2007 года

Эбби побежала по темной комнате, споткнувшись о кожаный пуф, на ощупь добралась до ванной, отыскала раковину, и ее стошнило. Скрученный в комок желудок полностью опорожнился, нервы рвались в клочья.

Она смыла рвоту, прополоскала рот, включила свет, глубоко дыша. Пожалуйста, только не надо очередного приступа паники!.. Стояла, вцепившись в края раковины, со слезившимися глазами, до ужаса боясь, что Рики ворвется в любую минуту.

Надо уходить и помнить, зачем все это делается. Чтобы обеспечить маме достойную жизнь. Вот зачем. Без этих денег ее последние годы прошли бы немыслимо тягостно. Надо держаться.

Надо думать о том, что будет дальше. Дэйв ждет сообщения, что можно отправляться в дорогу.

Остается совершить одну операцию, после чего мама будет безбедно жить. Потом самолет понесет Эбби к жизни, которую она себе всегда обещала.

Рики мерзавец. Садист. Насильник.

Надо его одолеть, показать свою силу. Сила – единственный язык, который он понимает. Но Рики не дурак. Все хочет вернуть. Ему ничего не стоит замучить старую больную женщину.

Господи, умоляю Тебя.

Эбби вернулась в гостиную, ожидая звонка, готовая сразу же разъединиться. Потом с колотящимся сердцем, боясь, что совершает чудовищную ошибку, украдкой выбралась из квартиры и поднялась по пожарной лестнице на второй этаж.

Через несколько минут набрала номер на домашнем телефоне Дорис. Ответил мужской голос с хорошим произношением.

– Можно поговорить с Хьюго Хегарти? – спросила Эбби.

– Он самый вас слушает.

– Извините за поздний звонок, мистер Хегарти. Я хочу продать коллекцию марок.

– Да? – Голос прозвучал задумчиво. – Что можете рассказать?

Она подробно описала каждую марку, хорошо их зная, фотографически запечатлев в памяти. Он пару раз перебил, уточняя детали.

Когда Эбби закончила, ответом ей было молчание.

Октябрь 2007 года

Сидя в фургоне в захолустном кемпинге, который он отыскал в Интернете, Рики глубоко погрузился в раздумья. Барабанивший по крыше машины дождь служит хорошим прикрытием. Никто не собирается бродить в темноте по грязной площадке, совать нос в дела, которые его не касаются.

Кемпинг в нескольких милях от Истборна раскинулся на окраине живописной, словно на почтовой открытке, деревушки под названием Олфристон, в широком, укрытом со всех сторон деревьями поле в полумиле от заброшенной проезжей дороги, за залитым дождем теннисным клубом. Место идеальное.

Время года не подходящее ни для тенниса, ни для туризма, значит, нет любопытных глаз. Владелец вроде бы тоже не любопытный. Приехал с двумя мальчишками, толкавшимися друг с другом в машине, взял авансом пятнадцать фунтов за три дня, показал, где туалеты и душ, дал Рики номер своего мобильника, сказав, что завтра, возможно, заедет, на случай, если еще кто‑ нибудь явится.

Кроме фургона, на поляне стояла всего одна машина – огромный туристский автоприцеп с германскими номерами, от которого Рики припарковался подальше.

Он запасся на бензоколонке едой, водой, молоком – чтобы продержаться, и теперь откупорил банку пива, высосал долгим глотком половину, успокаивая нервы. Закурил сигарету, сделал три подряд быстрые затяжки. Чуть опустил стекло, стряхнул пепел, но ветер его бросил обратно в лицо. Он закрыл окно, сморщился, почуяв неприятный запах.

Снова затянулся сигаретой, хлебнул пива. Последний разговор с Эбби не дает покоя. Плохо, что она его сама прервала. Видно, он недооценивал сучку.

В памяти постоянно прокручивались пугающие слова: «Верну оставшееся».

Сколько ухнула? Все промотала? Блефует? С момента бегства не могла потратить больше нескольких тысяч. Блефует.

Надо повысить ставку. Пусть блефует. Пусть думает, будто она крутая, – он сильно в этом сомневается.

Рики докурил, выбросил окурок в окно. Поднял стекло и опять сморщил нос. Запах усилился, стал назойливее. Доносится определенно из фургона. Отчетливый кислый запах мочи.

Ох нет, черт побери!

Он включил свет в кабине, вылез из‑ за руля, пробрался в кузов. Старуха выглядит очень смешно – голова торчит из свернутого рулоном ковра, как у безобразного насекомого в куколке.

Рики как можно осторожней сорвал с губ пластырь, не желая причинять лишней боли. Она и так в плохом состоянии от испуга, как бы не окочурилась у него на глазах.

– Вы что, обмочились?

На него взглянули испуганные глазки.

– Я больна, – слабо вымолвила она. – Недержание. Извините.

Он вдруг в панике дрогнул.

– Другое дело тоже собираетесь сделать?

Старуха помешкала и виновато кивнула.

– Ох, потрясающе! – простонал Рики. – Просто великолепно!

Когда Гленн Брэнсон возвращался к своему столу после инструктажа в 18: 30 по операции «Динго», зазвонил мобильник. На дисплее высветился незнакомый номер.

– Сержант Брэнсон, – ответил он и сразу узнал приятный голос.

– Ох, сержант, извините за довольно поздний звонок.

– Ничего, мистер Хегарти. Чем могу служить? – спросил он на ходу.

– Вам удобно сейчас разговаривать?

– Абсолютно.

– Я только что столкнулся с какой‑ то чертовщиной, – объявил Хьюго Хегарти. – Помните список, который я составил для вас и для вашей прелестной коллеги? Перечень марок, купленных мной в 2002 году для Лоррейн Уилсон?

– Да.

– Ну… знаете… может быть, это какое‑ то невероятное совпадение, но я слишком давно играю в игру и поэтому так не считаю.

– Ясно…

– Мне позвонила женщина… судя по голосу, молодая и очень взволнованная. Сказала, что хочет продать коллекцию марок. Я попросил подробно описать, и она в точности – уверяю вас, в точности – перечислила марки, которые я приобрел для Лоррейн. За исключением нескольких, может быть уже проданных.

Прижимая к уху трубку, Брэнсон сел за свой стол, осознавая важность услышанного.

– Действительно уверены, что не совпадение? – переспросил он.

– Ну, там главным образом редкие блоки марок – лакомый кусок для любого коллекционера – плюс отдельные экземпляры. Сомневаюсь, что через пять лет все припомню. Однако подскажу – два блока Красных пенни… по‑ моему, стоимость при последней продаже достигла ста шестидесяти тысяч фунтов. Несколько отдельных и целый блок Черных пенни по двенадцать‑ тринадцать тысяч фунтов, которые уйдут мгновенно. Синие двухпенсовые довольно высокого качества и множество других редких марок. Будь у нее пара‑ тройка экземпляров, можно было б считать совпадением, но при том же количестве и номинале…

– И правда, странновато, сэр.

– Честно сказать, – признался Хегарти, – если бы я сегодня не листал архивы, составляя для вас перечень, вряд ли сумел бы точно вспомнить.

– Похоже на подарок судьбы. Большое спасибо за сообщение. Не спросили, откуда они у нее?

Хегарти понизил голос, словно боясь, что его подслушают:

– Говорит, получила в наследство от тетки в Австралии, а потом познакомилась с кем‑ то в Мельбурне, кто посоветовал обратиться к специалисту.

– Именно к вам, не к кому‑ то в Австралии, сэр?

– Говорит, ей сказали, что в Великобритании или в Соединенных Штатах дадут лучшую цену. Вернувшись сюда к больной матери, она решила сначала ко мне обратиться. Завтра утром, в десять, придет показывать коллекцию. Думаю, тогда можно будет подробнее расспросить.

Брэнсон заглянул в заметки.

– Вы заинтересованы в приобретении?

Он мысленно видел, как дернулись веки Хегарти при ответе.

– Ну, как я понимаю, она спешит продать, а это наилучший момент для покупки. Мало у кого из дилеров имеются на руках деньги для такой коллекции – обычно их делят на аукционные лоты. Но я должен удостовериться, что марки сертифицированы. Не хочу расставаться с такими деньгами, чтобы ваши ребята стукнули в дверь через пару часов. Поэтому и звоню.

Конечно, Хьюго Хегарти не законопослушный гражданин, а прикрывает собственную задницу, подумал Брэнсон. Что ж, такова человеческая натура, вряд ли можно его упрекать.

– Как бы вы оценили примерную стоимость, сэр?

– Как покупатель или как продавец? – уточнил Хегарти еще осторожнее.

– С обеих сторон.

– Ну, полная каталожная стоимость по нынешним ценам составляет около четырех… четырех с половиной миллионов. Столько постарался бы получить продавец.

– Четыре с половиной миллиона фунтов?

– Да, фунтов.

Брэнсон изумился. Первоначальные три миллиона с четвертью, вложенные Лоррейн Уилсон, выросли еще на тридцать процентов, даже после предположительной продажи большого количества марок.

– А с точки зрения покупателя, сэр?

Хегарти начал скрытничать:

– Цена, которую я готов заплатить, зависит от товара. Надо разузнать поточнее.

У Гленна голова шла кругом.

– Вы с ней точно договорились на завтра?

– Да.

– Как ее зовут?

– Кэтрин Дженнингс.

– Она дала домашний адрес, номер телефона?

– Нет, не дала.

Гленн записал имя и фамилию, еще раз поблагодарил, разъединился. Пододвинул клавиатуру поближе, запустил программу, ввел имя Кэтрин Дженнингс.

Данные выплыли через пару секунд.

Октябрь 2007 года

Рой Грейс сидел на заднем сиденье серого «форда‑ краун‑ виктория» без опознавательных знаков, мчавшегося сквозь туннель Линкольна, и гадал, может ли путешественник с достаточно большим опытом опознать любой в мире город по шуму дорожного движения.

В Лондоне непрерывный рев бензиновых двигателей, выхлопы дизелей, а в Нью‑ Йорке преобладает совсем иное жалобное шипение нового поколения «вольво», регулярный стук покрышек, подпрыгивающих на выбоинах и трещинах в дорожном покрытии, автомобильные гудки.

В данный момент сигналит огромный грузовик позади.

Сидевший за рулем инспектор Деннис Бейкер махнул рукой в зеркало заднего обзора, сделав знак:

– Проваливай ко всем чертям, ослиная задница!

Грейс усмехнулся. Деннис не меняется.

– Слушай, придурок, я тебя спрашиваю, чего ты от меня хочешь? Чтоб я въехал на крышу какого‑ то хрена, который впереди тащится? Господи Иисусе!

Давно привыкший к стилю вождения своего приятеля следователь Пат Линч, сидевший рядом с Деннисом на пассажирском сиденье, без комментариев оглянулся на Грейса:

– Рад тебя снова видеть, старик. Давно не встречались. Давным‑ давно!

Грейс в душе согласился с ним. Эти ребята понравились ему с первой встречи больше шести лет назад, когда его послали в Нью‑ Йорк расспросить американского гея‑ банкира о его партнере, которого нашли задушенным в квартире в Кемптауне. Обвинений против банкира не выдвигалось, но он через пару лет умер от передозировки наркотиков. Грейс какое‑ то время работал над этим делом с Деннисом и Патом, и с тех пор они не теряют связи друг с другом.

Пат был в джинсовом костюме и бежевой рубашке поверх белой футболки. С веснушчатой физиономией и мальчишеской стрижкой он смахивал на потрепанного киношного крутого парня, хотя характер у него на удивление мягкий, заботливый. Начинал грузчиком в доках, отлично справляясь с работой при своей недюжинной силе и росте.

Деннис тоже в джинсах, в голубой рубашке и плотном черном анораке с эмблемами следственной бригады по нераскрытым убийствам и нью‑ йоркской полиции. Ростом ниже Пата, жилистее, с острым взглядом, давно увлекается боевыми искусствами. Несколько лет назад получил десятый, высший дан в карате, и в нью‑ йоркской полиции ходят легенды об уличных потасовках с его участием.

В 8: 46 11 сентября, когда первый самолет нанес удар, оба детектива находились в бруклинском полицейском участке в восточной части Уильямсберга, буквально в миле от места катастрофы, за Бруклинским мостом. Немедленно помчались туда вместе с шефом, доехав за секунду до того, как второй самолет врезался в Южную башню. Следующие недели провели в составе бригады, раскапывавшей завалы на Граунд‑ Зеро, которые окрестили Звериным Чревом. Потом Денниса отправили в палаточный лагерь на месте происшествия, а Пата в мемориальный центр на 92‑ м причале.

В дальнейшие годы у обоих, отличавшихся раньше железным здоровьем, развилась астма наряду с травматическими психическими проблемами, в связи с чем их перевели из жестокого бурного мира нью‑ йоркской полиции в спокойную заводь отдела специальных расследований при окружной прокуратуре.

Пат быстро ввел Грейса в курс их текущих дел, сводившихся главным образом к поимке и допросу гангстеров. Заявил, что мафия нынче не та – весь сок вышел. Бандиты раскалываются легче прежнего. Кто не пойдет на сделку под угрозой двадцатилетнего или пожизненного заключения?

Грейс понадеялся, что в ближайшие двадцать четыре часа они найдут кого‑ нибудь, знавшего Ронни Уилсона. Если кто‑ то вообще способен помочь отыскать человека, который, по его крепнувшему убеждению, сознательно исчез, воспользовавшись событиями 11 сентября, то только эти нью‑ йоркские копы.

– А ты здорово помолодел, – заметил Пат, круто меняя тему. – Наверняка влюблен.

– Жена так и не нашлась? – спросил Деннис.

– Нет, – односложно ответил Грейс, не желая говорить о Сэнди.

– Завидует, – объяснил Пат. – От своей никак не отделается.

Грейс рассмеялся, и в тот же момент телефон запищал, сигнализируя о поступившем сообщении. Он прочел:

«Рады, что ты жив‑ здоров. Мы с Хамфри тоже скучаем. Никто не описался. X».

Он усмехнулся, внезапно охваченный страстной тоской по Клио. И кое‑ что вспомнил.

– Если есть пять минут, нельзя ли заехать в хороший магазин игрушек? Надо купить рождественский подарок крестнице.

– Можно сейчас подскочить к самому лучшему на Таймс‑ сквер, а оттуда добраться до «Дабл‑ ю», с которого, на наш взгляд, надо начать, – сказал Пат.

– Спасибо. – Грейс стал глядеть в окно. Машина шла вниз мимо каких‑ то хлипких и ненадежных строительных лесов. Из вентиляционной шахты подземки валил пар.

Ясный осенний день, голубое чистое небо. Прохожие – многие уже в пальто и куртках, – кажется, ускоряют шаг, приближаясь к центру Манхэттена. Спешащие мужчины в костюмах с рубашками без галстука озабоченно хмурятся, прижимая к уху мобильные трубки, держа в другой руке стаканчик кофе «Старбекс» с коричневой крышечкой, словно официальный пропуск.

– Мы с Патом для тебя составили неплохую программу, – сообщил Деннис.

– Угу, – подтвердил Пат. – Хоть теперь в прокуратуре работаем, всегда поможем другу и коллеге‑ копу.

– Очень благодарен. Я связывался со своим приятелем из ФБР в Лондоне. Он знает, что я здесь и чем занимаюсь. Если мои догадки верны, мы, возможно, официально обратимся к нью‑ йоркской полиции.

Деннис засигналил ехавшему впереди черному «эксплореру», водитель которого включил поворотники и дергался на месте, что‑ то высматривая.

– Мать твою! Двигай, задница!

– Поселим тебя в финансовом центре «Марриот» рядом с Граунд‑ Зеро в Бэттери. Удобное место – оттуда легко добираться, куда тебе надо.

– Заодно атмосферой проникнешься, – добавил Деннис. – Район сильно пострадал. Там все новенькое, с иголочки. Увидишь, как идут работы на Граунд‑ Зеро.

– Знаешь, до сих пор натыкаются на останки, – сказал Пат. – Шесть лет прошло, а? В прошлом месяце что‑ то нашли на крыше Дойче‑ банка. Никто не понимает. Будь я проклят, никто не имеет понятия, что натворили те чертовы самолеты.

– Напротив Центра судебной медицины стоят палатки и восемь рефрижераторов, – подхватил Деннис. – Уже шесть лет стоят. Там лежат части двадцати тысяч неопознанных тел. Можешь поверить? Двадцать тысяч! – Он тряхнул головой.

– У меня двоюродный брат погиб, – сказал Пат. – Знаешь? Служил в «Кантор Фицджеральд». – Он поднял руку, демонстрируя серебряный браслет. – Видишь? Вот его инициалы – Ти‑ Джей‑ Эйч. Мы все носим такие в память о нем.

– Каждый в Нью‑ Йорке кого‑ то в тот день потерял, – добавил Деннис, сворачивая перед перебегавшей дорогу женщиной. – Черт побери, хочешь на ощупь попробовать бампер «краун‑ виктории»? Сразу скажу, не пуховый.

– В общем, до твоего приезда сделали все, что могли, – сообщил Пат. – Побывали в отеле, где останавливался Ронни Уилсон. Менеджер остался прежний – это хорошо. Договорились, он с тобой встретится, охотно побеседует, хотя скажет лишь то, что нам уже известно. У него оставались какие‑ то вещи Уилсона – паспорт, билеты, нижнее белье. Все это теперь в хранилище личных вещей жертв 11 сентября.

У Грейса зазвонил телефон. Извинившись, он ответил:

– Рой Грейс слушает.

– Привет, старик. Ты где? Ешь мороженое на вершине Эмпайр‑ Стейт‑ Билдинг?

– Очень смешно. На самом деле в пробке стою.

– Ну ладно. У меня новости. Пока ты развлекаешься, мы тут пашем как лошади. Тебе что‑ нибудь говорит имя Кэтрин Дженнингс?

Грейс задумался. После полета мозги от усталости туго работают. Потом вспомнил – женщина из Кемптауна, о которой ему говорил Кевин Спинелла, репортер «Аргуса». А он поручил разобраться с ней Стиву Карри.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒