Питер Джеймс 15 страница

Эбби нашла справочник, изданный несколько лет назад, решила, что это, наверно, значения не имеет, и принялась листать, отыскивая раздел «Слесарные работы».

Дозвонилась, сообщила матери, что фирма «Истборн локворк» сегодня кого‑ то пришлет.

– Ты попала в беду? – допытывалась мать.

Эбби тряхнула головой, не желая ее волновать:

– Кажется, за мной кто‑ то следит… К себе хочет вернуть… Может быть, через тебя попробует достать. Вот и все.

Мать бросила на нее долгий взгляд, как бы намекая, что не совсем поверила:

– Снова тот самый Дэйв?

Эбби отнесла полотенце в кухонную раковину, вернулась, поцеловала ее.

– Да.

– Он мне совсем не нравится.

– Хороший человек. Хорошо ко мне относился.

– Твой отец был хороший. Не амбициозный, но очень хороший. И мудрый.

– Знаю.

– Помнишь, вечно смеялся над моим пристрастием к викторинам и конкурсам и говорил, что цель жизни не в том, чтоб получать желаемое, а в том, чтобы желать то, что имеешь. Ты хочешь того, что имеешь?

Эбби вспыхнула, снова расцеловала мать в обе щеки.

– Съезжу неподалеку. Вернусь через час с телефоном. Ты сегодня кого‑ нибудь ждешь?

Мать секунду подумала.

– Нет.

– Подругу, соседку сверху, которая к тебе заглядывает?

– Дорис?

– Она не могла бы прийти посидеть с тобой до моего возвращения?

– Пусть я больная, но еще не полная калека, – отрезала мать.

– На случай, если он явится…

Эбби снова впилась в мать пристальным взглядом.

– Может быть, до конца все расскажешь?

– Попозже, обязательно. Какая у нее квартира?

– Четвертая, на втором этаже.

Эбби понеслась вверх по лестнице, нашла квартиру, позвонила.

Через пару секунд услышала скрежет цепочки, жалея, что такой нет у мамы. В приоткрывшейся двери показалась статная седовласая женщина с чеканными чертами лица, отчасти закрытого темными очками размером с маску для подводного плавания, одетая в элегантный вязаный костюм.

– Здравствуйте, – сказала женщина с превосходным произношением.

– Я Эбби Доусон, дочка Мэри…

– Дочка Мэри! Она о вас столько рассказывала! Я думала, вы в Австралии. – Дорис открыла дверь шире, придвинулась совсем близко. – Извините. У меня дистрофия сетчатки. Вижу только краешком глаза.

– Сочувствую, – пробормотала Эбби. Бедняжка. Надо бы проявить больше внимания, да время поджимает. – Послушайте, не окажете ли мне очень важную услугу? Я должна на часок отлучиться, а один старый приятель превратил мою жизнь в сущий ад. Это долгая история. Боюсь, как бы он не стал угрожать маме. Может быть, посидите с ней до моего возвращения?

– Разумеется. Только не лучше ли ей подняться ко мне?

– Лучше было бы, да она слесаря ждет.

– Хорошо, не волнуйтесь. Спущусь через пару минут. Только палку возьму. – И, зловеще понизив голос, Дорис шутливо добавила: – Пусть только сунется, здорово пожалеет!

Эбби побежала вниз к матери. Все объяснила и предупредила:

– Никому не открывай, пока я не вернусь.

Выскочила на улицу, снова села в такси.

– Мне надо купить мобильник, – сказала она водителю и полезла в карман. Восьмидесяти фунтов должно хватить.

Хорошенько спрятавшись за стоявшим на углу фургоном, Рики дождался, когда такси отъедет, и двинулся следом, держась далеко позади, гадая, куда направляется Эбби.

Одновременно, придерживая рукой спутниковый перехватчик, стоявший на пассажирском сиденье, еще раз прослушал звонок в слесарную мастерскую и запомнил номер. Хорошо, что взял с собой «Интерсепт», не рискнув оставить в фургоне дорогую вещь.

Позвонил в контору, вежливо извинился, отменил вызов, объяснив, что его мать забыла о назначенном на сегодня приеме у врача. Пообещал перезвонить, договориться на завтра на другое время.

Потом звякнул матери Эбби, представился управляющим «Истборн локворк», горячо попросил прощения за задержку. Все служащие на срочных вызовах. При первой возможности кто‑ нибудь непременно придет, но, скорее всего, только к вечеру. Или завтра с самого утра. Удобно ли? В ответ услышал, что вполне удобно.

Таксист полз с идиотской медлительностью. За приметной машиной с яркой бирюзово‑ белой полосой и табличкой на крыше было легко следовать на безопасном расстоянии. Через десять минут на оживленной торговой улице такси еще больше замедлило ход, и наконец машина остановилась у магазина радиоаппаратуры. Рики круто свернул на стоянку, наблюдая за вбегавшей в дверь Эбби.

Заглушил мотор, вытащил из кармана батончик «Марс», неожиданно до смерти проголодавшись, и принялся ждать.

Октябрь 2007 года

Что‑ то терзало инспектора Стивена Карри, который вернулся к себе в кабинет с совещания, длившегося дольше, чем ожидалось.

Совещание переросло в общий ленч с сандвичами, за которым рассматривался широкий круг вопросов, начиная с двух незаконно разбитых туристами лагерей и заканчивая составлением донесения о недавно сформировавшихся в городе подростковых бандах и инцидентах с их участием. Эти случаи насилия досаждают все больше, потому что юнцы их снимают на видео, запуская трофеи в общедоступные сайты. Особо жестокие нападения в школах привлекли внимание «Аргуса», произведя немалое впечатление на детей и перепуганных родителей.

Почти половина третьего, а у него еще куча дел. Надо уйти пораньше – сегодня годовщина свадьбы, и он честно – на сто процентов – обещал Треси вернуться не поздно.

Сел за стол, прокрутил на мониторе сообщения о происшествиях в своем районе за последние несколько часов, не видя пока ничего такого, что требовало бы его личного участия. Срочные вызовы принимаются без задержки, критических ситуаций, для которых понадобились бы серьезные силы, не наблюдается. Обычный набор мелких правонарушений.

Потом, вспомнив про утренний звонок Роя Грейса, Карри открыл блокнот, прочел записанное имя Кэтрин Дженнингс и адрес. Он вызывал недавно вернувшегося в участок сержанта Джона Морли и попросил его послать к женщине кого‑ нибудь из бригады.

Морли прижал плечом трубку, схватил ручку, зажав пальцем левой руки строчку, на которой остановился, просматривая дело о передаче заключенного, арестованного вчера ночным патрулем, нашел на столе клочок бумаги, где уже были записаны автомобильные номера, и нацарапал имя и адрес.

Сообразительный молодой сержант с короткой стрижкой ежиком и в пуленепробиваемом жилете казался круче, чем был на самом деле. К тому же, подобно своим коллегам, он вымотался от сверхурочной работы из‑ за нехватки персонала.

– Может, ее напугал сам придурок Спинелла? Меня, например, напугал.

– Можешь мне не рассказывать, – вздохнул Карри.

Через пару минут Морли собрался переписывать данные в свой блокнот, но опять зазвонил телефон. Восьмилетняя глупышка исчезла из школы, домой не явилась.

Сержант мигом взялся за дело. Сначала связался по радио с дежурным инспектором, потом прокричал указания членам своей бригады и патрульным по городу. Одновременно побежал в дальний конец тесно забитого помещения, где стояло полдюжины металлических столов, ящики с оборудованием, вешалки и крючки для одежды, схватил кепку.

Взяв с собой пару констеблей, пораньше пришедших на дневную смену, побежал к дверям, по‑ прежнему разговаривая по радиотелефону.

Когда они втроем пробегали мимо его стола, поднятый ветерок сдул на пол бумажку с именем и адресом Кэтрин Дженнингс.

Через десять минут вошла секретарша, положила на стол сержанта Морли последние директивы насчет переподготовки полицейских. Уходя, заметила клочок на полу, наклонилась, подняла, бросила в мусорную корзину.

Октябрь 2007 года

Свежий воздух и жирная пища сделали свое дело, облегчив похмелье. Рой Грейс чувствовал себя почти человеком, шагая обратно по Черч‑ стрит к многоэтажной автомобильной стоянке.

Сунув в автомат квитанцию на парковку, сморщился, как обычно, при виде возникшей на дисплее суммы и начал подниматься по лестнице на свой уровень, думая о Терри Биглоу.

Возможно, он слегка размягчился, почти жалея его – но не его гнусного компаньона. У Биглоу когда‑ то был стиль; его, пожалуй, можно назвать последним из поколения преступников старой школы, по крайней мере уважавших полицию.

Похоже, старый паразит недолго задержится на этом свете. О чем такой человек думает, приближаясь к концу? Понимает ли, что растратил жизнь полностью, ничего не дав миру? Понимает ли, что сгубил бесчисленные чужие жизни, оставшись в конце концов ни с чем – абсолютно ни с чем?

Грейс открыл ключом дверцу машины, сел, просмотрел записи, сделанные во время беседы. Позвонил Гленну Брэнсону, сообщил новую информацию о второй жене Ронни по имени Лоррейн. Велел поручить Белле Мой поговорить с Клингерами, которых Терри Биглоу назвал ближайшими друзьями Уилсонов. Стивен Клингер владеет крупным антикварным магазином в Брайтоне, так что его легко найти.

Только разъединился, раздался звонок.

– Как ваше похмелье, суперинтендент Грейс? – поинтересовалась Клио.

Странно, подумал он. Сэнди всегда называла его просто Грейс, и Клио теперь все чаще делает то же самое. В то же время ему это нравится.

– Похмелье? Откуда ты знаешь?

– Оттуда, что ты вчера вечером около половины двенадцатого звонил мне из паба и заплетающимся языком объяснялся в вечной любви.

– Правда?

– А, провалы в памяти. Видно, серьезная была попойка.

– Серьезная. Пять часов слушал жалобы Гленна Брэнсона на семейную жизнь. Тут кто хочешь напьется.

– Мне начинает казаться, что его семейная жизнь подходит к концу.

– Похоже на то.

– Я… м‑ м‑ м… хочу попросить тебя об одолжении, – сказала Клио неожиданно ласково и умильно.

– О каком?

– Удели мне час времени с пяти до шести.

– Зачем?

– Ну, мне надо заглянуть на место весьма неприятного самоубийства – парень выстрелил себе в рот из 12‑ го калибра в садовом домике, и коронерше не сильно нравятся обстоятельства. Она вызывает патолога министерства внутренних дел, поэтому наш друг Теобальд едет проводить вскрытие. Значит, я не смогу повести Хамфри на тренировочную площадку.

– На какую?

– На собачью. По‑ моему, это дает вам хороший шанс укрепить взаимные узы.

– Я сейчас очень занят одним делом…

Клио его сразу оборвала:

– Расследованием убийства женщины, которая мертва уже десять лет. Один час большой разницы не составит. Я прошу всего час. Сегодня первый день нового курса обучения, и мне хочется, чтобы Хамфри с самого начала присутствовал. Знаю, ты такой милый, что согласишься. А я тебя щедро отблагодарю.

– Отблагодаришь?

– Ну, тренировка с пяти до шести… Условие такое. Ты ведешь Хамфри на занятия, а я за это приготовлю жареные тигровые креветки и морские гребешки по‑ тайски.

Грейс попался на крючок. Жареные тигровые креветки с гребешками – одно из лучших блюд в потрясающем кулинарном репертуаре Клио.

Прежде чем он успел вставить слово, она добавила:

– Вдобавок припасла особую бутылку белого «Совиньона», которую уже поставила в холодильник. – Помолчала и соблазнительно добавила: – И…

– И – что?

Последовало долгое молчание. Слышалось только потрескивание в трубке.

– Что?.. – повторил он.

– Сам догадайся, – еще соблазнительнее заговорила Клио.

– Задумала что‑ то конкретное?

– Много чего… Вся ночь в нашем распоряжении. Думаешь, справишься после похмелья и прочего?

– Думаю, справлюсь.

– Хорошо. Тогда займись Хамфри, а я потом займусь тобой. Договорились?

– Бисквитов принести?

– Для Хамфри?

– Для тебя.

– Катись ко всем чертям, Грейс.

Он ухмыльнулся.

– Еще одно. Не слишком возбуждайся. Хамфри любит грызть твердые палки.

Рики безумно хотел есть, но, боясь упустить Эбби, не решался покидать машину, чтобы купить еще батончик. Господи, она уже полчаса в лавке, что можно там делать так долго? Наверняка выбирает цвет трубки.

Такси обойдется ей в целое состояние. Чьими деньгами будет расплачиваться?

Его, разумеется.

Может быть, нарочно его злит, зная, что он за ней наблюдает?

Что ж, заплатит за это. Сполна.

Будет вопить, вымаливая прощение. Снова, снова и снова. Пока он ее не прикончит.

В боковом окне мелькнула тень, показалось лицо патрульного. Рики опустил стекло.

– Жду свою мать, – объяснил он. – Она инвалид… через минуту выйдет.

Молодой долговязый угрюмый патрульный в кепке набекрень не проявил никакого сочувствия.

– Вы уже полчаса здесь стоите.

– Она меня с ума сведет, – пожаловался Рики. – Старческое слабоумие на первых стадиях. – Он постучал по наручным часам. – Везу ее в больницу. Дайте еще десять минут.

– Пять, – отрезал патрульный и пошел прочь. Задержался у стоявшей впереди машины, принялся пробивать компостером квитанцию на парковку.

Рики понаблюдал за его беседой с вернувшейся через минуту разъяренной владелицей автомобиля, после чего патрульный медленно удалился. Он вдруг с ошеломлением понял, что прошло еще двадцать минут.

Господи боже, сколько надо времени на покупку чертова телефона?

Еще пять минут. И еще. Неожиданно такси отъехало, скрывшись в потоке машин.

Рики растерялся. То ли он ее упустил, то ли патрульный отогнал таксиста…

Он запустил мотор и двинулся следом. Такси, которое от него отделяло несколько автомобилей, направлялось к морю, потом повернуло направо. Держа дистанцию, Рики черепашьим темпом двигался за слабоумным кретином таксистом. Проехав вдоль берега, такси поднялось по серпантину на холм и двинулось мимо национального парка, сельскохозяйственных угодий к вершине утеса, прекрасному месту под названием Бичи‑ Хед, который был люб самоубийцам.

Ехавший позади двухэтажный автобус требовал прибавить скорость.

– Двигай, хрен старый! – рявкнул Рики в окно на таксиста. – Пошевеливайся, мать твою!

На той же скорости проехали паб на Бичи‑ Хед, дальше по серпантину к Берлинг‑ Кап, вверх через деревушку Ист‑ Дин. Мучения продолжились среди полей, вплоть до паромной станции в Нью‑ Хейвене и далее вверх к Писхейвену. Вдали на углу улицы длинноволосый юноша с девушкой замахали руками, и, к изумлению Рики, на крыше такси вспыхнул огонек, машина остановилась у тротуара.

Он тоже затормозил, и накопившиеся позади машины проехали вперед.

Парочка усаживалась на заднее сиденье. В пустое такси.

Он преследовал пустую машину.

Черт, черт, черт.

Ах, сучка, мать твою, добилась своего. Ну, погоди!

Октябрь 2007 года

Красноволосая девица в минимальном фиолетовом платье, с ногами от шеи и пышной, выпирающей из лифчика грудью прищурилась на Роя Грейса.

Он взял открытку, повернул, и под другим углом на него прищурился другой глаз. Он с усмешкой развернул картонку, и масленый голос, неудачно подражавший какой‑ то певице, которую Рой не сразу узнал, запел: «С днем рожденья тебя! »

– Потрясающе. Для кого это?

Очаровательная констебль Эстер Миллер, бесспорно на данный момент самый привлекательный детектив во всем Суссекс‑ Хаус, озорная и веселая, прощебетала:

– Для инспектора Уиллиса. Сорок стукнуло.

Грейс усмехнулся. Толстяк Баз Уиллис – известный лентяй с холодной, рыбьей кровью, который, по общему мнению, чудом продвинулся до инспектора. Так что открытка выбрана чрезвычайно удачно. Грейс отыскал свободное местечко среди десятка подписей, нацарапал свою, вернул Эстер.

– Вечеринку устраивает. Нынче вечером в баре в «Черном льве».

Грейс скорчил гримасу. Паб «Черный лев», находившийся рядом с Суссекс‑ Хаус, меньше всего ему нравится. Провести там подряд два вечера выше его сил. Вдобавок он получил гораздо более заманчивое приглашение.

– Спасибо, заскочу, если удастся.

– Микроавтобус заказывают. Если хотите записаться…

– Нет, благодарю, – отказался Грейс, бросив взгляд на часы. Надо уйти через пять минут, тащить на тренировку непослушного Хамфри. Он одарил констебля улыбкой. Весьма энергичная девушка за короткое время сумела завоевать популярность, причем не только внешней привлекательностью.

– Да, еще суперинтендент Пью просил меня с вами поговорить насчет поездки в Австралию.

– Что?

– Прошу прощения… Меня назначили его помощницей по старым делам, вместе с констеблем Робинсоном.

– Вы сказали, в Австралию?

– Он велел разузнать, на каких рейсах суссекская полиция бронирует бизнес‑ класс.

– Бизнес‑ класс? – переспросил Грейс. – Где он служит, по его мнению? В адвокатской конторе?

Девушка растерянно улыбнулась:

– Я… думала, вы знаете.

– Мне надо бежать, – сказал Грейс. – По пути загляну к нему.

– Я предупрежу, – кивнула Эстер и проводила его взглядом, который говорил: «Мне он тоже не нравится».

Через пять минут Грейс вошел в свой старый кабинет с омерзительным видом на блок предварительного заключения. Там сидел Кэссиан Пью в рубашке с короткими рукавами и вел по телефону интимную беседу. Грейс на это наплевал, выдвинул стул из‑ под маленького круглого стола заседаний, поставил прямо перед письменным столом и уселся.

– Перезвоню, мой ангел, – пообещал Пью, с опаской глядя в пылающее лицо суперинтендента. Разъединился и просиял. – Рой! Рад вас видеть!

Грейс перешел сразу к делу:

– Что там за дела с Австралией?

– Ах, я как раз собирался к вам, обсудить… Получил сегодня сообщение из мельбурнской полиции штата Виктория, которое, как мне кажется, имеет отношение к операции «Динго». Какое совпадение, а? Динго – дикая австралийская собака, правда?

– Какое отношение? И зачем вы заставляете констебля бегать, расспрашивать о забронированных местах? На это есть заместитель по организационным вопросам.

– По‑ моему, кто‑ то должен поехать в Австралию, Рой. Я готов сам отправиться…

– Не знаю, как принято в Столичной полиции, только знайте на будущее, что мы в Суссексе тратим деньги на дело. Наши офицеры не коты, жиреющие на средства налогоплательщиков. Мы летаем экономическим классом, понятно?

– Конечно, Рой, – льстиво улыбнулся Пью. – Просто дорога долгая, а после нее рабочий день.

– Утомительно, согласен. Но у нас тут не туристическое агентство.

Если это от меня зависит, суперинтендент Пью, вы отправитесь в Австралию, только прокопав себе дорогу лопатой.

– Не объясните ли, как это связано с моим делом?

– У меня есть информация о Лоррейн Уилсон, – сказал Пью, – второй жене Ронни Уилсона. По‑ моему, эта ниточка может привести к нему.

– Вы явно не в курсе. Ронни Уилсон погиб 11 сентября во Всемирном торговом центре.

– Фактически, – заявил Кэссиан Пью, – появились свидетельства, которые могут говорить о другом.

Октябрь 2007 года

Рики ехал за такси по центральной улице Писхейвена. Собирался на следующей остановке схватить водителя за глотку и разузнать про Эбби.

Хотя что тот может знать? Хитрая сучка наверняка дала жирные чаевые, чтобы машина в течение часа стояла на месте, и больше ему ничего не известно, а в данный момент абсолютно не хочется, чтобы каждый коп в Брайтоне разыскивал Рики по обвинению в нападении. Сейчас надо обдумать вопрос поважнее. Фактически несколько вопросов.

Во‑ первых, Эбби знает о записанном телефонном разговоре с матерью. Конечно, не имея понятия, как это сделано. Может быть, заподозрила в аппарате жучок.

Точно!

Поэтому поехала в магазин за новым телефоном.

Ему уже известно, до чего она сообразительная. Он набрал ее собственный номер.

После второго гудка молодой мужской голос осторожно ответил:

– Да?..

– Кто это, черт побери? – рявкнул Рики, и связь прервалась. Опять настучал номер, после чего сразу раздались короткие гудки. Как и следовало ожидать, сучка выкинула свой мобильник. Значит, новый купила.

Ты поистине испытываешь мое терпение.

Где ты?

Перед ним вспыхнула камера измерения скорости, на которую он наплевал. Куда она в такое время отправилась? Что успела за это время сделать?

Через несколько миль такси повернуло, но Рики это было уже безразлично. Через минуту он доедет до улицы, где живет Эбби. Свернув в сторону, он остановил машину, заглушил мотор. Надо хорошенько подумать.

Где она прячет награбленное? Для простого почтового конверта размерами со стандартный лист писчей бумаги А‑ 4 много места не требуется. Пакет, приготовленный для курьера, – обманка. Зачем? Чтобы он погнался за курьером? А она забрала настоящий и смылась? Теперь ясно – не следовало отправлять сообщение «Я знаю, где ты». Это была большая ошибка. Хотел спугнуть, выманить из укрытия, не учитывая ее дьявольской изобретательности.

Хотя сам факт попытки отправить подложный конверт кое‑ что означает, вдобавок к пустому депозитному сейфу. Может, надеялась, что он кинется за пустышкой, дав ей время удрать с настоящим и положить его в сейф компании «Саутерн депозит секьюрити»? Иначе почему ячейка пустая? Единственное разумное объяснение заключается в том, что она ничего не успела туда положить. Или только что забрала содержимое.

Если не абонирует где‑ то другой сейф, пакет наверняка остается в квартире.

Он всю ночь перетряхивал там вещи, включая одежду. Заодно забрал паспорт, что, по крайней мере, не позволит сучке поспешно покинуть страну.

Разумеется, если где‑ то имеется другой сейф, надо искать ключ или квитанцию. Он обшарил каждый дюйм в проклятой квартире, заглянул под каждую отстающую доску пола. Снял заднюю стенку телевизора, вспорол обивку мягкой мебели, вытащил вентиляционные решетки, выкрутил лампочки из розеток. Еще со времен торговли наркотиками знает, как полиция проводит обыск, отыскивая потайные местечки, используемые умными толкачами.

Возможно, сучка забросила ценности какой‑ нибудь подруге. Но имя и фамилия на предназначенном к пересылке конверте выдуманные, как показала проверка. По всему судя, она тут ни с кем не общалась. Если даже матери не сообщила о своем возвращении, то вряд ли связывалась с друзьями.

Уверенность, что искомое находится в квартире, крепла.

У любого хитреца всегда найдется слабое место. Прочность цепи измеряется прочностью слабейшего звена. Армия движется со скоростью самого медлительного солдата.

Мать – слабейшее звено и самый нерасторопный солдат в армии Эбби.

Теперь ясно, что надо делать.

Фургон «рено», долго стоявший возле дома Эбби, не хотел заводиться. Когда Рики уже совсем отчаялся, двигатель, задымив, ожил.

Рики выехал со стоянки, поставив на место фургона прокатный «форд‑ фокус». Теперь Эбби, вернувшись, увидит машину и решит, что он там. Рики улыбнулся. Она не войдет в квартиру в ближайшее время.

Он вытащил из «форда» аппарат спутниковой связи и перенес в фургон. Потом поехал к Истборну, остановившись только за гамбургером и кокой. Теперь он гораздо лучше себя чувствовал, будучи уверенным, что вскоре снова возьмет ситуацию под контроль.

Октябрь 2007 года

В 18: 30 начался четвертый инструктаж по операции «Динго». Но когда Рой Грейс начал зачитывать своей сборной команде краткие выводы, его остановил странноватый взгляд и раздутые ноздри Гленна Брэнсона, который словно старался подать ему какой‑ то сигнал.

– В чем дело? – спросил Грейс.

– Босс, от вас чем‑ то крепко попахивает, – объявил Гленн. – Прошу прощения за нескромность. Не обычным одеколоном, насколько подсказывает мне чутье. Наступил куда‑ нибудь или сел?

Грейс с ужасом понял намеки сержанта.

– Ох, действительно, прошу прощения. Я… только что вернулся с учебной собачьей площадки. Маленький сукин сын в буквальном смысле слова пометил меня в машине с головы до ног. Я думал, выветрится…

Белла Мой, покопавшись в сумочке, протянула спрей:

– Держи, поможет.

Грейс опасливо спрыснул брюки, пиджак и рубашку.

– Теперь борделем пахнет, – заметил Норман Поттинг.

– Большое спасибо. – Белла пронзила сержанта возмущенным взглядом.

– Конечно, я точно не знаю, – промямлил Поттинг, стараясь разрядить ситуацию. – Недавно читал, что корейцы собак едят.

– Хватит, Норман, – сурово перебил Поттинга Грейс, возвращаясь к повестке дня. – Давай, Белла, докладывай, ездила ли Джоанна Уилсон в Америку. Мой приятель ничего не нашел.

– По твоему предложению, Рой, я связалась с офицером из нью‑ йоркской окружной прокуратуры. Час назад он прислал сообщение по электронной почте, где сказано, что до 11 сентября любой въезд в страну оформляла Служба иммиграции и натурализации. С тех пор все изменилось. Ее объединили с таможней, и теперь она называется Иммиграционно‑ таможенной правоохранительной службой. По его словам, если Джоанна приехала с долгосрочной визой, в архивах никаких сведений не осталось. Он просмотрел данные за девяностые годы и выяснил, что с визой она не въезжала, но установить, въезжала ли вообще, невозможно.

– Хорошо, спасибо. Эмма Джейн, что с генеалогическим древом? Нашлись какие‑ нибудь родственники Джоанны Уилсон?

– Ну, похоже, их было немного. Нашелся сводный брат – тот еще типчик. Живет под именем Митци Дюфора, в шестьдесят лет носит кожаные штаны, весь в татуировках. Торчит в брайтонском клубе для геев. Ничего хорошего не смог сказать о своей сводной сестре.

– Нельзя верить мужчине средних лет в кожаных штанах, – заметил Норман Поттинг.

– Норман! – Грейс стрельнул в сержанта предупредительным взглядом из‑ под бровей.

– Фактически тебя не назовешь законодателем моды, Норман, – заметила Белла.

– Хватит вам! – приказал Грейс.

Поттинг поежился, как нашкодивший ребенок.

– Что еще насчет сводного брата?

– По его словам, Джоанна унаследовала от матери домик в Брентвуде, приблизительно за год до своего отъезда в Америку. Он помнит, как она его продавала, чтоб начать актерскую карьеру.

– Надо постараться узнать, сколько было получено денег и что с ними стало. Молодец, Эмма Джейн. – Грейс сделал несколько заметок и перешел к Брэнсону: – Гленн, вы с Беллой связались с Клингерами?

Брэнсон ухмыльнулся:

– Кажется, мы застали Стивена Клингера в самый подходящий момент – после ленча, раскисшего и болтливого. Говорит, Джоанна Уилсон никому особо не нравилась, но красотка была сногсшибательная. Устраивала Ронни настоящие старые пляски с песнями, поэтому никого не удивило, когда она его бросила и уехала, как считается, в Штаты. Он подтверждает, что Ронни вторично женился, выждав полагающийся по закону период. После его гибели вторая жена, Лоррейн, была безутешна. Хуже того, если можно так выразиться, он оставил ее в полной заднице в смысле финансов.

Грейс сделал пометку.

– У нее сначала забрали машину, а потом и дом. Видно, Уилсон был весьма сомнительным типом. У него вообще ничего не имелось. В конце концов вдове пришлось переехать из роскошного дома в Хоуве в снятую квартиру. Через год с небольшим, в ноябре 2002‑ го, она оставила предсмертную записку и прыгнула с парома Нью‑ Хейвен–Дьеп. – Брэнсон помолчал. – Мы и с миссис Клингер повидались, но она в основном подтвердила сказанное мужем.

– Кто‑ нибудь из родных Лоррейн может описать ее душевное состояние? – спросил Грейс.

– Да. Сестра работает стюардессой в «Бритиш эруэйз». Я с ней только что разговаривал. Она была занята, некогда было беседовать. Договорились встретиться завтра. Хотя тоже вполне уверенно подтвердила сообщения Клингеров. Сказала еще, что возила Лоррейн в Нью‑ Йорк, как только возобновились полеты. Они провели там неделю, расхаживая по городу с увеличенной фотографией Ронни. Вместе с миллионом других людей.

– Значит, сестра уверена в гибели Ронни 11 сентября?

– Без всяких сомнений, – кивнул Брэнсон. – У него была назначена встреча в Южной башне с неким Дональдом Хэткуком. На том этаже, где был офис Хэткука, все погибли. Почти мгновенно. – Он заглянул в свои записи. – Ты еще меня спрашивал о придурке Чаде Скеггсе…

– Да… Что открылось?

– Брайтонская уголовная полиция объявила его в розыск за нападение на молодую женщину в девяностом году. История такая. Они вместе вышли из клуба, а потом он ее жестоко избил. Может, она с ним сначала заигрывала, он завелся, не смог остановиться. Нанес жуткие побои, пытался изнасиловать. Но в то время было решено, что общественные интересы не требуют ехать за ним в Австралию. Вряд ли мы когда‑ нибудь увидим его в Англии, если он не совсем слабоумный.

Грейс обратился к констеблю Николлу:

– Ник, у тебя есть что‑ нибудь?

– Есть кое‑ что интересное, – кивнул тот. – Просмотрев общенациональную базу данных, я об Уилсонах ничего нового не нашел. И решил, что крутой бизнесмен с таким роскошным домом в Хоуве должен был заключить страховку. Покопался и выяснил, что Ронни Уилсон застраховал свою жизнь в «Норвич юнион» на полтора миллиона фунтов.

– О чем вдова не знала? – предположил Грейс.

– По‑ моему, знала, – возразил Ник Николл. – Деньги были выплачены ей полностью в марте 2002‑ го.

– Когда она горевала и бедствовала в снятой квартире? – уточнил Грейс.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒