Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Питер Джеймс 16 страница



– Больше того, – продолжал констебль. – В июле 2002‑ го, через десять месяцев после гибели мужа, Лоррейн Уилсон получила из фонда компенсации семьям погибших 11 сентября два с половиной миллиона долларов.

– За три месяца до того, как спрыгнула с парома, – прикинула Лиззи Мантл.

– Предположительно спрыгнула, – поправил Ник Николл. – Суссекская полиция по‑ прежнему ее считает без вести пропавшей. Я просмотрел дело. Следователи, которые им занимались, не совсем уверены в самоубийстве. Только никаких зацепок не оказалось.

– Два с половиной миллиона долларов по тогдашнему курсу – это без малого миллион семьсот пятьдесят тысяч фунтов, – пробормотал Норман Поттинг.

– Значит, она покончила с собой от бедности и одиночества, имея в банке больше трех миллионов? – уточнила Белла.

– На такие бабки можно купить немало конфеток, – кивнул ей Норман Поттинг.

– Только деньги были не в банке, – сказал Ник Николл, предъявляя две папки. – Благодаря Стиву мы раздобыли сведения гораздо быстрее обычного.

Он признательно махнул рукой тридцатилетнему констеблю Мэкки, сидевшему поодаль в джинсах и белой рубашке без ворота.

– У меня брат работает в «Эйч‑ си‑ би‑ эс», он быстро выполнил просьбу. – Мэкки, как всегда спокойный, уверенный, что так нравилось Грейсу, подключился к разговору.

Ник Николл вытащил из одной папки бумаги.

– Это общий счет Ронни и Лоррейн Уилсон за 2000 год. Перерасход постоянно растет при очень небольших и нерегулярных поступлениях. – Он вернул документы в папку и взялся за другую. – Тут гораздо интереснее. Вот это банковский счет, открытый на имя одной Лоррейн Уилсон в декабре 2001 года.

– Наверно, для денег, полученных по страховке? – вставила Лиззи Мантл.

Ник Николл кивнул, Грейс заинтересовался. Юноша далеко не всегда уверен в себе, а сейчас полностью собран, решителен.

– Да. Вклад сделан в марте 2002‑ го.

– Деньги так быстро выплатили? – удивилась Лиззи. – Я думала, если тело не обнаружено, пропавшего без вести официально признают погибшим только через семь лет. – Она сознательно старалась не встретиться взглядом с Грейсом, зная, что для него это больной вопрос.

– По инициативе мэра Джулиани заключено международное соглашение, отменяющее это условие для семей погибших 11 сентября, – объяснил Стив Мэкки.

Ник Николл разложил перед собой банковские документы, как карточный крупье.

– Вот что любопытно. За три следующих месяца сумма выплаты, составляющая полтора миллиона фунтов, была полностью снята разными долями наличных.

– На что ж она их тратила? – с недоумением спросил Грейс.

Ник Николл всплеснул руками:

– Когда я рассказал об этом сестре, та пришла в крайнее недоумение. Даже не поверила. Говорит, Лоррейн жила на те деньги, которые ей давала она и друзья.

– А как насчет компенсации? – продолжал Грейс.

– Деньги поступили на счет в июле 2002‑ го, – сообщил Николл, предъявив соответствующий документ. – С ними произошло то же самое. За период после поступления до предполагаемого самоубийства с предсмертной запиской все сняты наличными, разными суммами.

Детективы нахмурились. Гленн Брэнсон постукивал по зубам кончиком шариковой ручки. Лиззи Мантл, что‑ то деловито записывавшая, подняла глаза.

– И совсем не известно, куда пошли деньги? – спросила она. – Лоррейн никому в банке не говорила, зачем ей наличные? Там наверняка задавали вопросы…

– Обычно банки проверяют, не принуждает ли кто‑ то клиентов снимать крупные суммы наличными, – объяснил констебль Мэкки. – Когда Лоррейн спросили, она заявила, что после гибели мужа банк не пошел ей навстречу, поэтому она не собирается держать там деньги.

– Серьезная дамочка, – заметила Лиззи Мантл.

– Не начинает ли складываться картина? – вмешался Норман Поттинг. – Первая жена Уилсона получает наследство, сообщает друзьям об отъезде в Америку и оказывается в водосточной канаве. Вторая получает деньги и оказывается в Ла‑ Манше…

Кивнув в знак согласия, Грейс решил, что пора выкладывать последние сведения, полученные от Кэссиана Пью.

– Может быть, это прольет какой‑ нибудь свет на положение дел, – начал он. – В прошлом месяце австралийская полиция Джилонга под Мельбурном обнаружила женское тело в багажнике автомобиля, утопленного в реке. По оценкам криминалистов, женщина умерла максимум два года назад. У нее обнаружены силиконовые имплантаты из партии, поступившей в нашу клинику «Наффилд» в июне девяносто седьмого года. Судя по серийному номеру, их поставили Лоррейн Уилсон во время операции по наращиванию груди.

Он помолчал, позволяя членам бригады усвоить информацию.

– Значит… выплыла из Ла‑ Манша в какую‑ то австралийскую речку? – пробормотал Брэнсон. – С тремя миллионами, засунутыми в купальник?

– И это еще не все, – продолжал Грейс. – Она была на четвертом месяце беременности. Австралийская полиция не нашла в своих архивах ДНК матери и отца и решила проверить общенациональную базу данных Соединенного Королевства. Ждем результатов. Будем надеяться, завтра получим.

– Похоже, у нас проблема, – заметил Норман Поттинг.

– Или ниточка, – поправил Грейс. – Проведенное в Мельбурне вскрытие показало, что возможная причина смерти – удушение. На такое заключение наводит перелом подъязычной кости.

– Точно так же, как у Джоанны Уилсон, – добавил Ник Николл.

– Хорошо, что вспомнил, Ник, – кивнул Грейс. – Ты сегодня на высоте. Я рад, что бессонные ночи не отражаются на твоих мозгах.

Николл вспыхнул, довольный собой.

– Для мертвеца Ронни Уилсон неплохо справляется, – проворчал Норман Поттинг. – Умудрился жену задушить…

– Для подобных предположений у нас недостаточно оснований, – заметил Грейс, хотя сам мыслил так же. – Ладно, вот что получается. Если она за несколько месяцев потратила больше трех миллионов фунтов наличными, кому‑ то должно быть об этом известно. Гленн и Белла, займитесь. Снова начните с Клингеров. Выясните все возможное о кругах, в которых вращались Уилсоны. На что тратили деньги. Играли в азартные игры? Покупали недвижимость за границей? Яхту? Три миллиона с четвертью – большие деньги, а пять лет назад были еще больше.

Брэнсон с Беллой кивнули.

– Стив, не можешь ли разузнать в банке по своим каналам, что сталось с наследством Джоанны Уилсон? Понятно, дело было десять лет назад, возможно, никаких сведений не осталось. Просто постарайся сделать, что сможешь. – Грейс помолчал, разглядывая свои записи, потом продолжил: – Завтра я лечу в Нью‑ Йорк, осмотрюсь на месте. Вылечу обратно в четверг вечером, утром в пятницу буду здесь. Норман с Ником отправятся в Австралию.

Поттинг неимоверно обрадовался, а у Ника был озабоченный вид.

– Билеты забронированы на завтрашний вечер. Потеряете день, прилетев туда в пятницу утром по мельбурнскому времени. Весь день будет у вас в запасе, и, учитывая разницу во времени, отчитаетесь перед нами на утреннем инструктаже в пятницу. Тебя что‑ то волнует, Ник? Не можешь оторваться от отцовских обязанностей?

Констебль уныло кивнул.

– Не возражаешь против поездки?

Парень энергично тряхнул головой.

– Кто‑ нибудь из вас там раньше бывал?

– Нет, но у меня в Перте двоюродный брат, – сообщил Николл.

– Перт от Мельбурна так же далеко, как Брайтон, – заметила Белла.

– Значит, я не успею с ним повидаться?

– Ты едешь не отдыхать, а работать, – упрекнул его Грейс.

Ник Николл еще раз кивнул.

– Пойдем по следам мертвой женщины, – заключил Норман Поттинг.

Может быть, и по следам мертвого мужчины, подумал Грейс.

 

 

Октябрь 2007 года

После совещания Рой Грейс прошел прямо к себе в кабинет, позвонил Клио, предупредил, что освободится позже, чем думал. Надо закончить дела в офисе, а потом отправляться домой, собираться в дорогу.

Он бывал в Нью‑ Йорке по разным поводам. Пару раз вместе с Сэнди – за рождественскими покупками и в пятую годовщину свадьбы, – а остальные поездки чисто деловые. Всегда с радостью приезжал в этот город, особенно ожидая встречи с друзьями‑ полицейскими Деннисом Бейкером и Патом Линчем.

Познакомился с ними шесть лет назад, когда еще в чине инспектора летал в Нью‑ Йорк расследовать убийство. Это было ровно за два месяца до 11 сентября. Деннис с Патом служили в то время в бруклинском участке нью‑ йоркской полиции и одними из первых прибыли на место катастрофы. Вряд ли кто‑ то другой во всем Нью‑ Йорке поможет ему разобраться, действительно ли Ронни Уилсон погиб в тот чудовищный день.

Клио держалась прекрасно, мило, приветливо – приходи, когда сможешь. Заверила, что его ждет необычное сексуальное угощение. Знакомый с меню по прошлому опыту, он решил, что это с лихвой окупит чистку костюма после тренировки Хамфри, во время которой пса постоянно тошнило.

Сначала просмотрел электронную почту, ответил на пару срочных сообщений, оставив остальные до утреннего полета.

Начав копаться в бумагах, услышал стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Кэссиан Пью с оскорбленным видом. Остановился перед письменным столом в наброшенном на плечи пиджаке, с расстегнутой верхней пуговицей на рубашке, в распущенном дорогом галстуке.

– Извините за вторжение, но я очень обижен.

Грейс поднял палец, дочитал бумагу, потом посмотрел на него:

– Обижены? Очень жаль. Чем?

– Только что слышал, что завтра вы посылаете в Мельбурн сержанта Поттинга и констебля Николла. Правда?

– Совершенно верно.

Пью ударил себя в грудь:

– А я? Это же я начал дело. Разумеется, я тоже должен поехать!

– Прошу прощения, что значит «начал дело»? Я думал, вам позвонили из Интерпола.

– Рой, – доверительно заговорил Пью, как с самым лучшим и самым давним другом, – дело моими усилиями начало быстро раскручиваться…

Грейс раздраженно кивнул:

– Ценю ваши усилия. Но вы должны понять, Кэссиан, что мы в Суссексе работаем одной командой. Вы занимаетесь старыми делами, я веду текущее расследование. Возможно, информация, которую вы мне предоставили, очень важна, и ваш вклад будет отмечен.

«А теперь проваливай в задницу, дай поработать», – хотел сказать он, но не сказал.

– Спасибо. Я просто думал, что тоже должен поехать в Австралию.

– Здесь вы гораздо нужнее, – объявил Грейс. – Я так решил.

Пью обжег его взглядом и, бросив:

– Думаю, вы об этом пожалеете, Рой, – вылетел из кабинета.

 

 

Октябрь 2007 года

Во вторник в восемь вечера Рики сидел в своем темном фургоне на том же наблюдательном пункте через дорогу от квартиры матери Эбби. Отсюда хорошо видно парадное и улицу, куда Эбби обязательно выйдет, если решит улизнуть через задний пожарный выход.

Холод начинал пробирать до костей. Хотелось только одного – все себе вернуть и никогда больше не видеть Эбби и эту забытую богом промозглую ледяную страну, живя где‑ нибудь подальше, под ярким и жарким солнцем.

За последние три часа не видно ни единой живой души. Известно, что Истборн – пристанище престарелых, средний возраст которых смертельный или близок к смертельному. Даже в такое время кажется, будто все уже вымерли. Фонари освещают пустые тротуары. Проклятая пустошь, только земля зря пропадает. Должен же кто‑ то все‑ таки осквернить это место своими следами.

Эбби дома, в тепле, с матерью. Похоже, останется ночевать, но, пока это точно не ясно, нельзя уходить с поста в поисках паба, где можно опрокинуть пару‑ тройку рюмок.

Часа два назад поймался сигнал нового мобильника, когда Эбби звонила на новый телефон матери, регулируя звонок и громкость. Определились оба номера.

Пока они пробовали и настраивали телефоны, на фоне слышался телевизор. Похоже, какая‑ то мыльная опера – мужчина с женщиной скандалили в автомобиле. Значит, сучка с мамашей приготовились провести милый вечер перед телевизором в теплой квартире, с двумя новыми мобильниками, купленными на его деньги.

«Интерсепт» деловито пищал. Эбби обзванивала пансионаты и санатории, отыскивая, куда можно поместить мать на месяц, пока не освободится комната в том, который она выбрала.

Расспрашивала об уходе, врачах, распорядке питания, блюдах, физических упражнениях, о бассейне и сауне. Интересовалась, где стоит пансионат – рядом с большой дорогой или в тихом месте, есть ли кресла‑ качалки в саду и отдельная ванная. Перечень вопросов неисчерпаем. Досконально составлен. По горькому опыту Рики отлично известно, как она придирчива.

Чьими деньгами будешь расплачиваться?

Он услышал, как она договорилась приехать в три места. Предположительно, мать останется дома. Эбби не забыла, что утром придет слесарь.

Старуха отправится не в дом отдыха, а на вечный покой.

 

 

Октябрь 2007 года

В 8: 20 на следующее утро инспектор Стивен Карри в сопровождении сержанта Иена Брауна вошел в совещательную комнату в блоке предварительного заключения за Суссекс‑ Хаус, комкая в кулаке сделанные на сегодняшнем утреннем инструктаже заметки относительно серьезных правонарушений, совершенных в его районе за последние двадцать четыре часа.

Их встретили сержант Морли и сержант из утренней смены – невысокая крепкая женщина по имени Мэри Грегсон, с буйной короткой стрижкой и не менее буйным энтузиазмом.

Сразу приступили к делу. Карри начал с тяжких преступлений – безобразная расистская выходка против молодого студента‑ мусульманина, жестоко избитого в круглосуточном продуктовом магазине на Парк‑ роуд, куда паренек заскочил по дороге в университет; смертельный наезд мотоциклиста на пешехода на Льюис‑ роуд; недопустимое хулиганство на Бродвее в Уайтхоуке; юноша, покалеченный гомофобами в Престон‑ парке.

Он водил зубочисткой по строчкам, отмечая неблагополучные кварталы, чтобы, по его выражению, не ударить лицом в грязь перед суперинтендентом на утреннем докладе в 9: 30.

Потом перешли к текущим вопросам, согласовывая план действий. Мэри подробно доложила о выпущенных под залог задержанных и напомнила, что на одиннадцать у инспектора назначена встреча с поверенным прокуратуры по поводу подозреваемого в краже дамских сумочек, которого забрала предыдущая смена.

Карри внезапно припомнил еще кое‑ что.

– Джон… я тебе вчера поручил навестить в Кейптауне женщину. Не вижу ее имени в списке… м‑ м‑ м… Кэтрин Дженнингс. Выяснил что‑ нибудь?

Морли вмиг вспыхнул:

– Ох, боже мой, босс, прошу прощения. Я к ней не ходил. Получил сообщение о происшествии с Джеммой Бакстон и… прошу прощения… счел, что это важнее. Сейчас кого‑ нибудь пошлю.

– Хорошо, – кивнул Карри и снова взглянул на часы. Пять минут десятого, черт побери! Он вскочил. – Увидимся позже.

– Желаю приятно провести время с директором школы, – коварно улыбнулась Мэри.

– Возможно, сегодня будете любимчиком, – подхватил Морли.

– Вряд ли, при такой дырявой памяти, как у тебя, – бросил в ответ инспектор.

 

 

Октябрь 2007 года

Рики спал беспокойно, угостившись несколькими пинтами пива в пабе на оживленной набережной, и судорожно просыпался всякий раз, как вспыхивали фары, слышался рокот мотора, шаги, стук закрывшейся двери. Расположился он на пассажирском сиденье, чтобы не показаться досужему полицейскому пьяным водителем, и лишь всего пару раз выскочил из фургона помочиться в переулке.

В темноте в шесть утра отъехал в поисках кафе для рабочих, позавтракал, вернулся через час на место.

В голове маячил один и тот же вопрос: как он мог оказаться в таком положении? Как позволил сучке одурачить себя? Ох, она очень хитро его обошла, идеально прикинувшись крутой девчонкой. Позволяла делать с собой все, что он пожелает, притворяясь, будто ей это нравится. Или, может, действительно нравилось. И постоянно тихонько выкачивала из него информацию. Женщины вообще умные. Умеют манипулировать мужчинами.

Он совершил дьявольскую ошибку, когда все рассказал из чистого бахвальства. Чтобы произвести надлежащее впечатление.

Вместо этого она однажды ночью его обчистила, в стельку пьяного, обкурившегося, и слиняла. Жизненно важно вернуть свое достояние. У него не было ни шиша, долгов по уши, бизнес рухнул. Оставался единственный шанс, который сам упал ему в руки, а она его перехватила и удрала.

Впрочем, одно в его пользу: мир, в котором она собирается проворачивать сделки, гораздо тесней, чем ей кажется. Куда бы эта дрянь ни сунулась, неизбежно возникнут вопросы. Очень много вопросов. Наверняка она это уже начала понимать, а после его прибытия в Брайтон ее проблемы только усугубились.

В 9: 30 к парадному многоквартирного жилого дома подкатило местное истборнское такси. Водитель вышел, позвонил в дверь. Через пару минут вышла Эбби. Одна.

Хорошо.

Замечательно.

Отправляется в первый из трех санаториев, с которыми договорилась на утро. Мамочка остается одна, получив строжайшие указания ни в коем случае никого не пускать, кроме слесаря.

Рики проследил, как Эбби садится в такси, отъезжает. Как известно, женщины непредсказуемы – вполне могут вернуться через пять минут, что‑ нибудь забыв. Времени полным‑ полно. Ее не будет как минимум полтора часа, а скорее всего, больше трех. Надо только еще потерпеть, убедиться, что на берегу чисто.

Дальше дело пойдет очень быстро.

 

 

Октябрь 2007 года

Гленн Брэнсон нажал кнопку звонка и отступил на пару шагов, чтобы камера наблюдения хорошенько его разглядела. Кованые железные ворота несколько раз дернулись, после чего медленно начали открываться. Сержант снова влез в патрульную машину, въехал между двумя внушительными кирпичными пилонами на круглую подъездную дорожку, шурша колесами по гравию. Остановился за серебристым спортивным «мерседесом» и стоявшим бок о бок с ним четырехместным седаном.

– Ничего себе домик, а? – сказал он. – Вполне соответствует «мерседесам» и прочему.

Белла Мой, лицо которой вновь обретало привычные краски, кивнула. Стиль вождения Гленна привел ее в истинный ужас. Хоть она его любит и ни за что не хочет обидеть, но лучше бы вернуться в контору на автобусе или даже пешком по раскаленным углям.

Дом‑ дворец отчасти выдержан в псевдогеоргианском стиле, отчасти напоминает псевдогреческий храм с портиком на колоннах во всю ширину фасада. Эри за такой дом умерла бы, решил Гленн. Как ни странно, в первое время после женитьбы казалось, будто деньги ее ничуточки не интересуют. Ситуация полностью переменилась, когда Сэмми, которому сейчас восемь, пошел в школу. Естественно, она стала общаться с другими мамашами, которых роскошные автомобили развозили по роскошным домам.

Впрочем, ему тоже нравятся роскошные дома. По его представлению, у домов своя аура. В этом районе и во всем городе полным‑ полно других, больших, впечатляющих, только кажется, что в них живут добропорядочные обыкновенные люди. Но вот иногда на глаза попадается такой, слишком броский, признающийся вольно или невольно, что приобретен не на честные деньги.

– Хотелось бы тебе тут жить? – спросил Гленн.

– Как‑ нибудь приспособилась бы, – улыбнулась Белла и задумалась.

Гленн мельком на нее покосился. Симпатичная женщина с приветливым лицом под кудрявыми темными волосами, без обручального кольца на безымянном пальце. Всегда скромно одета, как бы не желая выставляться в выгодном свете, хотя макияж великолепно подчеркнул ее достоинства. Сегодня она в белой блузке под простым синим свитером с треугольным вырезом, в короткой зеленой накидке, шерстяных черных брюках, крепких черных ботинках.

О своей личной жизни Белла никогда не рассказывает, и Гленн иногда гадал, зачем она ходит домой. Кто там ее ждет – мужчина, женщина, соседи? Кто‑ то из коллег однажды обмолвился, что Белла ухаживает за престарелой матерью, но сама она об этом не говорила.

– Не могу вспомнить, где ты живешь, – сказал он, вылезая из машины в развевавшемся на ветру пальто из верблюжьей шерсти.

– В Хэнглтоне.

– Точно.

Вполне подходяще. Хэнглтон – милый тихий жилой район, прорезанный автомагистралью и полем для гольфа. Множество домиков и бунгало, тщательно возделанные сады. Удачное место для женщины со старушкой‑ матерью, спокойное и безопасное. Гленн вдруг мысленно представил себе грустную Беллу дома, хлопочущую вокруг больной хрупкой матери, жующую свои конфеты взамен всех других жизненных радостей. Как забытое домашнее животное в клетке.

На звонок вышла горничная‑ филиппинка, повела их через оранжерею с высоким потолком и видом на газоны, огромный бассейн и теннисный корт, усадила в кресла, расставленные вокруг мраморного кофейного столика, предложила напитки. Потом вошли Стивен и Сью Клингер.

Стивен – высокий тощий мужчина лет под пятьдесят, с холодным лицом, гладко зачесанными назад седеющими волосами, с алкогольной паутиной лиловых вен на щеках, в костюме в тонкую полоску и дорогих мокасинах – пожал Гленну руку и сразу взглянул на часы.

– К сожалению, мне придется уйти через десять минут, – объявил он решительным и твердым тоном, совершенно отличным от того, каким вчера разговаривал с детективами у себя в офисе, явно после очень плотного ленча.

– Ничего, сэр, у нас всего несколько кратких вопросов к вам и к миссис Клингер. Большое спасибо, что вновь уделили нам время.

Гленн бросил на Сью Клингер восхищенный взгляд, и та чуть улыбнулась, как будто все поняв. Классная штучка, не мог не признать он. В сорок с небольшим в потрясающей форме, в фирменном коричневом спортивном костюме и кроссовках, словно только что вытащенных из модной обувной коробки.

Взгляд откровенно зовет в койку. Все это усвоив, сержант в дальнейшем предпочел смотреть исключительно в глаза Стивена Клингера.

Вошла горничная с кофе и стаканом воды.

– Позвольте уточнить, сэр… Вы долго дружили с Ронни Уилсоном? – спросил Гленн.

Глаза Клингера чуть скосились влево.

– М‑ м‑ м… С ранней юности. Тридцать семь… нет, тридцать лет, грубо говоря.

Гленн перепроверил:

– Вы вчера нам сказали, что у него трудно складывались отношения с первой женой, Джоанной, а с Лоррейн лучше?

Глаза снова метнулись влево.

Гленн научился у Роя Грейса нейролингвистическому приему, который порой хорошо помогает оценивать, правду ли говорят допрашиваемые. Человеческий мозг делится на правое и левое полушария. В одном хранится долгосрочная память, в другом идут творческие процессы. В ответ на вопрос глаза почти неизменно движутся в сторону работающего полушария. У одних долгосрочная память хранится в правом, у других в левом полушарии, соответственно, творческое полушарие всегда противоположное.

Теперь известно, что при ответе на простой однозначный вопрос глаза Стивена Клингера смотрят влево, в сторону памяти, значит, он, скорее всего, говорит правду. Если посмотрит вправо, скорее всего, солжет. Способ не безошибочный, но полезный.

Наклонившись к столу, на который горничная поставила чашку с блюдцем и фарфоровый молочник, Гленн спросил:

– Как считаете, сэр, способен был Ронни Уилсон убить своих жен?

На лице Клингера отразилось неподдельное потрясение. На лице его жены тоже. Глаза неподвижно смотрели вперед.

– Нет. Не способен. Характер у него был буйный, но… – Клингер передернул плечами, затряс головой.

– У него было доброе сердце, – добавила Сью. – Он заботился о друзьях. Не думаю… нет, решительно, на убийство Ронни не способен.

– Мы поделимся с вами полученными сведениями, пока конфиденциальными, хотя в ближайшие дни появятся сообщения в прессе.

Гленн взглянул на Беллу, предлагая вступить в беседу, но та предоставила дело ему.

Плеснув в кофе молока, сержант продолжил:

– Видимо, Джоанна Уилсон не доехала до Америки. В пятницу ее тело было найдено в водосточной канаве в центре Брайтона. Долго там пролежало. По некоторым признакам, она была задушена.

– Черт побери, – пробормотала Сью.

– То самое тело, о котором «Аргус» сообщал в понедельник? – уточнил Стивен.

Белла кивнула.

– И вы говорите, что Ронни… причастен к ее смерти?..

– Кроме того, сэр, – поднажал Гленн, – вчера нам стало известно об обнаружении тела Лоррейн Уилсон.

– В Ла‑ Манше? – выдавила Сью.

– Нет. В речке неподалеку от Мельбурна. В Австралии.

Клингеры от шока не могли слова вымолвить. Где‑ то в доме зазвонил телефон. Никто из хозяев ни двинулся с места. Гленн отхлебнул кофе.

– В Мельбурне? В Австралии? – вымолвила наконец Сью Клингер.

– Господи помилуй, как оно могло попасть туда из пролива? – в полном недоумении спросил Стивен.

Звонки прекратились.

– Согласно результатам вскрытия, она умерла лишь два года назад, сэр. Поэтому, по всей видимости, не совершала самоубийства, прыгнув с парома в пролив в 2002 году.

– Значит, вместо этого прыгнула в австралийскую речку? – недоверчиво предположил Стивен.

– Не думаю, – возразил Гленн. – Ее обнаружили в багажнике автомобиля со сломанной шеей. – Прочую информацию он решил придержать.

Клингеры явно не могли переварить услышанное. Наконец Стивен прервал молчание:

– Кто это сделал? Зачем? По‑ вашему, один и тот же человек убил Лоррейн и Джоанну?

– В данный момент мы не можем сказать наверняка. Хотя имеются некоторые совпадения.

– Кто… кто мог убить Джоанну… а потом и Лоррейн? – проговорила Сью, нервно крутя золотой браслет на запястье.

– Известно ли вам, что Джоанна Уилсон унаследовала от матери дом, который продала незадолго до смерти? – спросил Гленн. – Получив за него приблизительно сто семьдесят пять тысяч фунтов. Сейчас мы пытаемся выяснить, что стало с этими деньгами.

– Вероятно, пошли на оплату долгов Ронни, как только поступили на счет, – сказал Стивен. – Я любил дурака, только он вообще не умел распоряжаться деньгами, если вы понимаете, что я имею в виду. Постоянно что‑ то задумывал, проворачивал сделки, но все делал не так, как надо. Хотел играть по‑ крупному, не обладая необходимыми качествами.

– Ты несколько преувеличиваешь, Стив, – заметила Сью, посмотрев на мужа. – У Ронни бывали неплохие идеи. – Она постучала себе по лбу. – У него были изобретательные мозги. Однажды он придумал штуковину, которая не пропускает воздух в откупоренные винные бутылки. Уже собирался запатентовать, когда появился этот… как его… «Ваку‑ вин» и полностью завоевал рынок.

– Потому что «Ваку‑ вин» пластмассовый, – вставил Стивен. – А недоумок Ронни предлагал медный. Любой ему мог бы сказать, что металлы вступают в реакцию с вином.

– Ты тогда сам признавал идею хорошей, забыл?

– Да, только не стал бы вкладывать деньги ни в одно предприятие Ронни. До того дважды вкладывал и оба раза выбросил деньги в помойку. – Стивен пожал плечами. – Чтобы наладить дело, мало одной хорошей идеи. – Он посмотрел на часы и несколько заволновался.

– Мистер и миссис Клингер, – вступила в беседу Белла, – вам что‑ нибудь известно о весьма значительной сумме денег, полученной Лоррейн за несколько месяцев до предполагаемого самоубийства?

Сью лихорадочно затрясла головой:

– Не может быть. Я первая знала бы. Ронни оставил бедняжку в ужаснейшем положении. Она была вынуждена вернуться на службу. Не могла получить никакого кредита из‑ за возбужденных против Ронни судебных исков. Даже на машину не наскребла. Я сама однажды одолжила ей несколько сотен, чтоб она продержалась.

– Может быть, для вас будет сюрпризом, – подхватил Гленн, – что Ронни Уилсон застраховал свою жизнь в «Норвич юнион» и в марте 2002 года компания выплатила Лоррейн больше полутора миллионов фунтов.

Супруги снова были огорошены. Тогда сержант добавил:

– А в июле 2002‑ го миссис Уилсон получила почти два с половиной миллиона долларов из компенсационного фонда семьям погибших 11 сентября. По тогдашнему курсу около миллиона семисот пятидесяти тысяч фунтов.

Последовало долгое молчание.

– Не верится. Просто не верится… – Сью тряхнула головой. – Помню, после ее исчезновения полицейские, с которыми мы разговаривали, кажется, не совсем верили в самоубийство, в прыжок с парома… А почему – не объяснили. Может быть, знали что‑ то, чего мы не знали. Но мы со Стивеном, остальные друзья и знакомые были убеждены в ее смерти, и с тех пор никто из нас о ней не слышал.

– Если то, что вы сказали, правда… – Стивен Клингер прервался на полуслове.

– Она снимала деньги наличными, разными суммами, с момента их поступления до своего исчезновения в ноябре 2002‑ го. Забрала полностью, – сообщила Белла Мой.

– Наличными?.. – тупо повторил Стивен Клингер.

– Не знаете, может быть, Уилсонов или, скорее всего, Ронни кто‑ нибудь шантажировал? – спросил Гленн.

– Мы с Лоррейн были очень близки, – заявила Сью. – Думаю, мне она рассказала бы… смогла бы довериться…

Стивен Клингер вдруг ткнул пальцем в воздух:

– Вот что… может быть, Ронни ее научил… Он пристрастился к торговле марками.

– Марками? – переспросил Гленн. – Имеются в виду почтовые марки?

Стивен кивнул:

– Дорогие. Всегда покупал и продавал за наличные. Считал, что таким способом легче скрыться от налоговой службы.

– На три с лишним миллиона фунтов можно накупить чертовскую кучу марок, – заметила Белла.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.