Глава 8. ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 20Следующая ⇒

Глава 8

ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ

Кому: thegaprices@aol. com

От: lucindap44@gmail. com

Отправлено: понедельник, 15. 11 9. 49

Тема: Держитесь

Дорогие мама и папа!

Простите, что так долго не давала о себе знать. В школе выдались хлопотные деньки, но я узнала много нового. Больше всего мне нравятся занятия по гуманитарным дисциплинам. Сейчас я работаю над дополнительным заданием, которое отнимает у меня много времени. Я очень скучаю и надеюсь скоро с вами увидеться. Спасибо, что вы у меня такие замечательные. Кажется, я слишком редко вам это говорю.

С любовью,

Люс.

Девочка щелкнула кнопку «отправить» и поспешно переключила браузер обратно на презентацию в режиме онлайн, которую прямо в классе проводила Франческа. Люс никак не могла привыкнуть к школе, где ноутбуки с беспроводным Интернетом раздавали прямо посреди занятий. В Мече и Кресте было ровно семь учебных компьютеров, причем все они стояли в библиотеке. Даже если тебе удавалось заполучить пароль для доступа в Сеть, все сайты, кроме нескольких скучнейших, предназначенных для научных исследований, были заблокированы.

Отправить это письмо ее подтолкнуло чувство вины. Прошлой ночью Люс изводило необъяснимое ощущение, что одной лишь поездкой в пенсионный поселок Шасты она изменила своим настоящим родителям, вырастившим ее в этой жизни. Разумеется, в каком‑ то смысле те, другие родители тоже были настоящими. Но эта мысль все еще оставалась для Люс слишком непривычной, чтобы действительно ее осознать.

Шелби не вышла из себя и на десятую долю от того, как могла бы, свозив подругу в другой город совершенно впустую. Вместо этого она просто завела «мерседес» и направилась к ближайшей закусочной, где они раздобыли пару горячих бутербродов с сыром и особым соусом.

– Да не переживай ты из‑ за этого, – посоветовала Шелби, утирая губы салфеткой. – Знаешь, сколько приступов паники обеспечила мне моя чокнутая семейка? Поверь, я последняя, кто станет тебя за это осуждать.

Теперь Люс смотрела на подругу через класс и испытывала безграничную благодарность к девочке, которая лишь неделей раньше ее пугала. Сегодня Шелби зачесала густые светлые волосы назад и убрала под махровую повязку. Она прилежно делала заметки, слушая лекцию Франчески.

На каждом ноутбуке, попадающем в поле зрения Люс, была открыта сине‑ золотая презентация с медленно меняющимися кадрами. Даже Заря внимательно смотрела на монитор. Сегодня она выглядела особенно бодро в ярко‑ розовом платье и с высоким, завязанным сбоку хвостиком. Неужели она уже оправилась от случившегося на яхте? Или прячет за внимательностью ужас, который не могла не почувствовать – и, возможно, чувствует до сих пор?

Покосившись на монитор Роланда, Люс поморщилась. Ее не удивило то, что со времени прибытия в Прибрежную он почти не попадался ей на глаза. Но когда парень все же объявился в классе, ее по‑ настоящему обескуражил вид бывшего товарища по исправительной школе, следующего правилам.

По крайней мере, Роланд не выглядел особенно заинтересованным лекцией на тему «Возможности карьерного роста для нефилимов: какие преимущества могут дать ваши особые навыки». На деле его лицо выражало скорее разочарование. Рот кривился в недовольной гримасе, и он то и дело слегка покачивал головой. Также странным казалось и то, что всякий раз, когда Франческа обводила взглядом учеников, его она явно избегала.

Люс вывела на монитор окошко классного чата, чтобы проверить, не зашел ли в него Роланд. Предполагалось, что с помощью этого инструмента ученики смогут обмениваться вопросами, но у девочки к бывшему однокласснику накопились вопросы, не подходящие для обсуждения в классе. Он что‑ то знал, больше, чем рассказал тогда, – и, несомненно, это имело какое‑ то отношение к Дэниелу. А еще Люс хотелось спросить его, где он был в субботу и слышал ли о том, как Заря свалилась за борт.

Вот только Роланда в Сети не было. Помимо нее в чате обнаружился только Майлз, единственный из класса.

«Эээээй, привет! » – выскочило на экран сообщение, подписанное его именем.

Он сидел рядом с ней. Люс даже расслышала его смешок. Он так мило получал удовольствие от собственных плоских шуточек. Именно таких бесхитростных поддразниваний, такого легкого общения ей и не хватало с Дэниелом. Если бы он только не тяготился постоянно заботами. Если бы он только был рядом с ней.

Но его не было.

«Как там в вашей глуши с погодой? » – написала девочка в ответ.

«Проясняется, – напечатал Майлз, продолжая улыбаться. – Эй, а чем ты занималась прошлым вечером? Я заглядывал к тебе в комнату – узнать, как ты насчет ужина».

Люс оторвалась от монитора и встретилась взглядом с мальчиком. Его ярко‑ синие глаза смотрели так искренне, что ей захотелось выложить ему все произошедшее как на духу. В прошлый раз Майлз так внимательно выслушал ее повесть о Мече и Кресте. Но ответить на его вопрос прямо в чате она не могла. Как бы ей ни хотелось все ему рассказать, она не была уверена, стоит ли об этом говорить. Она все равно что напрашивалась на неприятности со стороны Франчески и Стивена уже тем, что посвятила в свой тайный замысел Шелби.

Обычная небрежная улыбка Майлза сменилась неловкой хмурой гримасой. Люс огорчилась и слегка удивилась тому, что способна вызвать у него подобные эмоции.

Франческа выключила проектор. Когда она скрестила на груди руки, розовые шелковые рукава ее блузы в деревенском стиле выглянули из‑ под укороченного кожаного жакета. Впервые Люс обратила внимание на то, как далеко от нее расположился Стивен. Он сидел на подоконнике в западном углу класса. И за все занятие едва ли произнес хоть слово.

– Давайте же проверим, насколько внимательно вы слушали, – объявила Франческа, широко улыбнувшись ученикам, – Разбейтесь, пожалуйста, на пары и по очереди проведите пробный опрос.

Когда остальные ребята начали подниматься из‑ за парт, Люс мысленно застонала. Она пропустила мимо ушей почти всю лекцию Франчески и понятия не имела, как выполнить задание.

К тому же она знала, что включилась в учебную программу нефилимов лишь временно, но не слишком ли большой наглостью будет каждый раз напоминать учителям, что она отличается от остальных школьников?

Майлз легонько постучал по экрану ее компьютера, где светилось сообщение от него.

«Хочешь, поработаем вместе? » – значилось там.

И тут же объявилась Шелби.

– Думаю, нам стоит взять ЦРУ или «Врачей без границ», – заявила она и жестом велела Майлзу уступить ей парту рядом с Люс, – Я ни за что не буду изображать, как подаю заявление на должность какого‑ нибудь дурацкого стоматолога‑ гигиениста.

Мальчик не сдвинулся с места.

Люс переводила взгляд с Шелби на Майлза. Похоже, они оба предъявляли на нее какие‑ то собственнические права – чего она до сих пор не замечала. По правде сказать, сама девочка предпочла бы поработать в паре с Майлзом – они не виделись с субботы. Можно сказать, она успела по нему соскучиться. По‑ дружески. Скорее в духе «давай‑ ка посидим за чашечкой кофе», чем «давай‑ ка прогуляемся по пляжу на закате, и ты сможешь улыбаться мне своими невероятными синими глазами». Поскольку она была с Дэниелом, Люс и не думала о других парнях. И ей определенно не с чего было заливаться ярким румянцем посреди занятия, напоминая себе, что она не думает о других парнях.

– У вас тут все в порядке? – поинтересовался Стивен, опустив загорелую ладонь на парту Люс и ободряюще ей кивнув.

Но девочке по‑ прежнему становилось рядом с ним тревожно после того, что он сказал им позавчера на спасательном плоту. Достаточно тревожно, так что она не поднимала эту тему даже с Зарей.

– Все отлично, – откликнулась Шелби.

Она прихватила Люс за локоть и потянула в сторону террасы, где некоторые разбившиеся по парам ученики уже проводили взаимные опросы.

– Мы с Люс как раз собирались обсудить наши конспекты.

За спиной Стивена появилась Франческа.

– Майлз, – мягко заметила она, – Жасмин все еще ищет партнера, если тебя не затруднит занять место поближе к ней.

– Мы с Зарей, – пояснила Жасмин, сидящая за несколько парт от них, – не сумели договориться, кто из нас будет восходящей звездой инди‑ рока, а кто, – ее голос упал на добрую октаву, – будет кастинг‑ директором. Так что она сбежала от меня к Роланду.

Майлз выглядел разочарованным.

– Кастинг‑ директор, – пробормотал он, – Наконец‑ то я нашел свое призвание.

Он направился к своей партнерше, а Люс смотрела ему вслед.

Разрулив ситуацию, Франческа увлекла Стивена обратно на учительское место перед классом. Но даже пока он шел туда, Люс ощущала на себе его взгляд.

Она тайком заглянула в телефон. Келли так и не написала ей в ответ. Это совершенно на нее не походило, и Люс винила во всем себя. Возможно, для них обеих было бы лучше, если бы она продолжала держаться подальше от подруги. Это же совсем ненадолго.

Она последовала за Шелби наружу, к деревянной скамье, встроенной в изгиб ограждения. Солнце ярко сияло в безоблачном небе, но единственную часть террасы, где еще не толпились школьники, накрывала прохладная тень уходящих ввысь секвой. Люс смела слой тускло‑ зеленых иголок с сиденья и чуть повыше застегнула молнию на горловине своей плотной кофты.

– Большое тебе спасибо за прошлую ночь, – тихонько сказала она. – Я… совершенно распсиховалась.

– Я заметила, – рассмеялась Шелби, – Видела бы ты себя…

Она изобразила трясущееся помертвевшее лицо.

– Ну хватит уже! Это было ужасно. Единственная возможность что‑ то выяснить о собственном прошлом, а я так растерялась.

– Ох уж мне эти южане с их совестливостью, – пробурчала Шелби, дернув плечом. – Не стоит быть к себе настолько суровой. Уверена, там, откуда взялись эти два старикана, найдется еще куча родственников. И может быть, даже не стоящих на самом пороге смерти. Я вот что хочу сказать, – добавила она, прежде чем на лице подруги успело отразиться полное уныние, – если тебе приспичит выследить еще какого‑ нибудь члена семьи, ты только намекни. Как ни странно, Люс, я все больше привыкаю к тебе.

– Шелби, – внезапно прошипела Люс сквозь сомкнутые зубы, – Не шевелись.

За краем террасы самый большой и зловещий с виду вестник, какого когда‑ либо видела девочка, тихонько колыхался в длинной тени, падающей от огромной секвойи.

Медленно проследив взгляд подруги, Шелби посмотрела на землю. Вестник использовал настоящую тень дерева для маскировки. Некоторые его части еще подергивались.

– Он выглядит больным, или пугливым, или я даже не знаю каким… – заметила Шелби, скривив губы, – С ним что‑ то неладно, ты не находишь?

Люс смотрела мимо нее, на лестницу, сбегающую до первого этажа здания. Прямо под их ногами располагалось несколько некрашеных деревянных опор, поддерживающих террасу. Если она схватит тень, они с Шелби смогут спрятаться за ними и никто их не заметит. Заглянут в послание вестника и вернутся обратно как раз вовремя, чтобы присоединиться к классу.

– Ты ведь не думаешь всерьез о том, о чем, как мне кажется, думаешь всерьез? – уточнила Шелби.

– Посторожи здесь минутку, – попросила Люс. – И будь наготове, когда я тебя позову.

Она спустилась на несколько ступенек, так что ее голова оказалась на одном уровне с террасой, на которой остальные ученики были заняты опросами. Шелби стояла к Люс спиной. Она даст знать подруге, если кто‑ нибудь заметит ее отсутствие.

– Знаете ли, – донесся до нее обрывок импровизированной беседы Зари с Роландом, – я была просто ошеломлена, когда меня номинировали на «Золотой глобус»…

Люс вернулась взглядом к сгустку темноты, растянувшемуся на траве. И ей вдруг пришло в голову, что его мог заметить и кто‑ нибудь еще из учащихся. Но тревожиться об этом было некогда. Она только даром теряла время.

До вестника по‑ прежнему оставался добрый десяток футов, но, пока Люс стояла близко к террасе, она была незаметной для остальных школьников. Однако станет заметной, если направится прямо к нему. Ей придется как‑ нибудь подманить тень к себе без помощи рук. А она понятия не имела, как это сделать.

Именно тогда девочка заметила фигуру, прячущуюся за секвойей. Тоже укрытую от взглядов собравшихся на террасе учеников.

Кэм курил сигарету и мурлыкал себе под нос, как будто ничто в этом мире его не заботило. При этом он с ног до головы был замаран кровью, свежей и запекшейся. Его волосы спутались и слиплись, руки покрывали царапины и синяки. Футболка насквозь промокла от пота, джинсы перепачкались. Он выглядел грязным и отвратительным, как будто только что вынырнул из гущи боя. Но никого другого поблизости не было – ни тел, никаких следов. Только Кэм.

Он подмигнул Люс.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела та, – И что ты натворил?

Ее голова закружилась от густого, тошнотворного запаха, исходящего от его окровавленной одежды.

– О, всего лишь спас тебе жизнь. Еще раз. Сколько там уже набежало? – уточнил он, стряхивая пепел, – Сегодня это была компания мисс Софии, и не могу сказать, что мне это не понравилось. Чертовы уроды. Они тоже охотятся за тобой, знаешь ли. Уже разошлись слухи, что ты здесь. И что тебе нравится гулять без присмотра вон по тому темному лесу.

Кэм ткнул пальцем, указывая направление.

– Ты что, взял и убил их?

Люс в ужасе оглянулась на террасу, проверяя, не видит ли их Шелби или еще кто‑ нибудь. Нет.

– Да, парочку, только что, собственными руками, – охотно откликнулся Кэм, предъявив ей ладони, покрытые чем‑ то красным и липким, на что девочке совершенно не хотелось смотреть. – Не спорю, леса тут великолепные, Люс, но они еще и полны всяких тварей, желающих тебе смерти. Так что окажи мне любезность…

– Нет. Не проси у меня никаких любезностей. Ты мне глубоко отвратителен.

– Хорошо, – согласился он, закатывая глаза. – Тогда сделай это ради Григори. Оставайся на территории школы.

Он щелчком отправил окурок в траву, расправил плечи и развернул крылья.

– Я не могу постоянно торчать здесь и присматривать за тобой. И, видит бог, Григори тоже.

Крылья Кэма, туго расправившиеся у него за плечами, оказались длинными и узкими, а еще гладкими и золотыми, испещренными черными полосками. Девочка предпочла бы, чтобы они вызвали у нее отвращение, но этого не произошло. Как и у Стивена, их края были неровными, зазубренными – они тоже выглядели так, как будто выдержали множество битв. Черные полосы придавали крыльям Кэма темную чувственность. В них таилось нечто притягательное.

Но нет. Люс ненавидела в нем каждую черточку. И всегда будет ненавидеть.

Кэм разок взмахнул крыльями, отрываясь от земли. Они громко хлопнули и подняли порыв ветра, взметнувший с земли палую листву.

– Спасибо, – решительно заявила Люс, прежде чем демон проскользнул под террасой.

Затем он скрылся в тени леса.

Так теперь ее защищает Кэм? А где же Дэниел? И разве в Прибрежной школе не должно быть безопасно?

Позади Кэма вестник – причина, по которой Люс вообще спустилась сюда, – поднялся из своей тени, завихряясь, словно маленький черный смерчик.

Ближе. И еще чуточку ближе.

Наконец тень взмыла в воздух прямо над головой Люс.

– Шелби, – громким шепотом окликнула подругу девочка. – Спускайся сюда.

Та глянула вниз, на Люс. И на вихреобразного вестника, покачивающегося над ней.

– Что ты так долго? – спросила Шелби, сбегая по лестнице.

И тут же, на ее глазах, огромная тень рухнула вниз. Прямо в руки Люс.

Девочка взвизгнула – но, по счастью, подруга успела зажать ей рот ладонью.

– Спасибо, – пробормотала Люс сквозь пальцы Шелби.

Девочки так и замерли, прижавшись друг к другу, тремя ступенями ниже террасы, в прямой видимости любого, кто подошел бы к затененному ее участку. Люс никак не удавалось распрямить колени под весом тени. Та оказалась самой тяжелой из всех, к каким она прикасалась, и самой холодной на ощупь. Цвет ее был не черным, как у большинства других, а тошнотворным зеленовато‑ серым. Местами она все еще извивалась, вспыхивая, словно озаренная далекими молниями.

– У меня на этот счет какое‑ то нехорошее предчувствие, – сообщила Шелби.

– Давай же, – прошептала Люс, – Я его призвала. Теперь твоя очередь – заглядывай в него.

– Моя очередь? Кто здесь что‑ то говорил об очередности? Ты меня сюда притащила, – возмутилась Шелби, взмахнув руками так, будто касаться твари в руках Люс ей хотелось меньше всего на свете. – Я, конечно, обещала тебе помочь с поисками родни, но какой бы родственник ни достался тебе здесь… не думаю, что кто‑ то из нас хочет этой встречи.

– Шелби, пожалуйста, – взмолилась Люс, постанывая от тяжести, холода и отвращения, которое вызывала в ней тень. – Я же не нефилим. Если ты мне не поможешь, я не справлюсь.

– А что именно вы пытаетесь сделать? – поинтересовался голос откуда‑ то сверху и сзади.

Стивен сурово глядел на девочек, взявшись руками за перила. Он казался выше ростом, чем обычно выглядел в классе, нависая над ними, как будто вдруг удвоился в размерах. Его темно‑ карие глаза предвещали бурю – Люс кожей ощутила излучаемый ими гнев, и ее охватил страх. Даже вестник в ее руках задрожал и отпрянул прочь.

Застигнутые врасплох, заговорщицы хором вскрикнули.

Вспугнутый звуком, вестник вырвался из рук Люс. Он двигался так быстро, что девочке ни за что не удалось бы его остановить, и оставил после себя только стылый вонючий след.

В отдалении прозвенел звонок. Остальные ребята потянулись к столовой, на обед. Шедший вместе со всеми Майлз высунулся за перила и удивленно уставился на Люс, но ему хватило единственного взгляда на яростное лицо Стивена, чтобы округлить глаза и убраться прочь.

– Люс, – выговорил учитель куда вежливее, чем она ожидала, – тебя не затруднит зайти ко мне после занятий?

Когда он оторвал ладони от перил, дерево под ними оказалось обуглено дочерна.

Стивен открыл дверь раньше, чем Люс успела постучаться. Его серая рубашка слегка помялась, а узел черного вязаного галстука был ослаблен. Но он вернул себе внешнее спокойствие, что, как начала осознавать девочка, стоило демону немалых усилий. Учитель протер очки платком с вышитой монограммой и отступил на шаг в сторону.

– Пожалуйста, проходи.

Кабинет оказался небольшим, в ширину он едва вмещал массивный черный письменный стол, а в длину – три высоких, черных же книжных шкафа, плотно набитых сотнями потрепанных книг. Но в целом он выглядел уютно и даже гостеприимно – совершенно не таким Люс представляла себе логово демона. Посреди комнаты лежал персидский ковер, широкое окно выходило на восток, к секвойям. Сейчас, в сумерках, лес принял какой‑ то нереальный, почти бледно‑ лиловый оттенок.

Стивен опустился на один из пары бордовых, придвинутых к столу стульев и жестом предложил Люс занять второй. Она окинула взглядом картины в рамках, занимавшие каждый свободный дюйм стены. В основном это были портреты разной степени детализации. Девочка узнала пару набросков самого Стивена и еще несколько весьма лестных изображений Франчески.

Люс глубоко вздохнула, раздумывая, с чего начать.

– Простите, что я призвала сегодня того вестника, я…

– Ты говорила кому‑ нибудь, что произошло с Зарей в воде?

– Нет. Вы же мне запретили.

– И Шелби не говорила? И Майлзу?

– Я никому не говорила.

Он на мгновение задумался.

– Почему ты назвала вестников тенями, когда мы беседовали на яхте?

– Просто вырвалось. Когда я была маленькой, они всегда казались частью теней. А потом отделялись и тянулись ко мне. Поэтому я называла их так, пока не узнала, что они такое на самом деле, – пояснила Люс, пожав плечами, – Глупо, если подумать.

– Это не глупо.

Стивен встал и подошел к дальнему из шкафов. Он вытащил оттуда толстую книгу в пыльном красном переплете и отнес ее на стол. Платон, «Государство». Учитель раскрыл ее точно на той странице, которую искал, и повернул к Люс.

Это оказалась иллюстрация, на которой была изображена группа людей в пещере, прикованных рядом друг с другом, лицом к стене. За их спинами пылал огонь. Они указывали на тени, которые отбрасывали на стену другие люди, проходящие позади них. Под картинкой стояла подпись: «Символ пещеры».

– Что это? – спросила Люс.

Ее познания о Платоне исчерпывались тем фактом, что он водил дружбу с Сократом.

– Доказательство того, что ты была права, назвав вестников тенями, – ответил Стивен, указывая на иллюстрацию – Представь, что эти люди проводят всю жизнь, видя лишь тени на стене. Они воспринимают мир и происходящие в нем события через эти тени, не зная, что их отбрасывает. Они не осознают даже, что видят именно тени.

Люс перевела взгляд с пальца Стивена на вторую группу людей.

– То есть они не могут обернуться и увидеть людей и предметы, отбрасывающие тени?

– Именно. А поскольку они не видят то, что на самом деле отбрасывает тени, то предполагают, что доступное их восприятию – эти тени на стене – и есть реальность. Они понятия не имеют, что тени – это всего лишь отображение, подчас искаженное, чего‑ то куда более подлинного и вещественного, – объяснил Стивен и, немного помолчав, спросил: – Ты понимаешь, зачем я тебе это рассказываю?

Люс покачала головой.

– Вы хотите, чтобы я не баловалась с вестниками?

Стивен резко захлопнул книгу и отошел на другую сторону комнаты. Девочке показалось, что она чем‑ то его разочаровала.

– Мне как‑ то не верится, что ты прекратишь… баловаться с вестниками, даже если я тебя попрошу. Но я бы хотел, чтобы ты понимала, с чем имеешь дело, когда в следующий раз призовешь одного из них. Вестники – это тени минувших событий. Они могут быть полезны, но также содержат весьма смущающие и не всегда безвредные искажения. Тут можно многому поучиться. Чистой, безопасной технике призыва; затем, разумеется когда ты отточишь свои способности, шум вестника можно будет исключить и ясно расслышать его послание…

– Вы имеете в виду тот свистящий звук? Есть способ что‑ то расслышать сквозь него?

– Не бери в голову. Пока нет, – откликнулся Стивен, оборачиваясь к ней, и сунул руки в карманы – Что вы с Шелби пытались проделать сегодня?

От неловкости Люс залилась краской. Эта встреча проходила совершенно не так, как она предполагала. Она‑ то ожидала какого‑ нибудь наказания – может, очередной уборки мусора.

– Мы пытались узнать побольше о моей семье, – наконец удалось выговорить ей.

К счастью, Стивен, похоже, не подозревал, что чуть раньше она виделась с Кэмом.

– Или, наверное, мне следовало сказать – о моих семьях.

– И все?

– А это плохо?

– Вы ничего больше не делали?

– А что еще мы могли бы делать?

Ей вдруг пришло в голову, что Стивен мог подумать, будто она пыталась связаться с Дэниелом, отправить ему сообщение или что‑ нибудь еще в том же духе. Как будто она хотя бы представляла, с какого конца за это браться.

– Призови вестника, – велел Стивен, открыв окно.

Уже совсем смеркалось, и желудок Люс напомнил ей, что большинство остальных учеников как раз садятся ужинать.

– Я… не знаю, удастся ли мне.

Во взгляде Стивена появилось больше теплоты и еще добавилось волнение.

– Призывая вестников, мы в некотором роде сосредоточиваемся на желании. Это не желание чего‑ либо вещественного, но стремление лучше понять мир, свое место в нем и то, что должно с нами статься.

Люс тотчас же подумала о Дэниеле и о том, чего она хочет от их отношений. Ей представлялось, что ее влияние на их будущее невелико, – но хотелось большего. Не потому ли ей удавалось призывать вестников прежде, чем она узнала, как это делается?

Девочка беспокойно поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее. Закрыла глаза. Представила себе, как сгусток темноты отделяется от длинной тени, протянувшейся от древесного ствола где‑ то снаружи, как он откатывается прочь и поднимается, заслоняя просвет открытого окна. А затем подплывает ближе к ней.

Сперва она почуяла слабый солоноватый запах, почти как от черных маслин, затем, когда ее щеки обдало холодком, открыла глаза. Температура в комнате упала на пару градусов. Во внезапно отсыревшем, пронизанном сквозняками кабинете Стивен потер руки.

– Да, вот так, – пробормотал он.

Вестник парил посреди комнаты, тонкий и прозрачный, размерами не больше шелкового платка. Он скользнул прямиком к Люс, затем обернул расплывчатое бесплотное щупальце вокруг стеклянного пресс‑ папье на столе. Девочка хватанула ртом воздух. Стивен, улыбаясь, шагнул к ней и развернул тень так, что та приняла форму пустого черного экрана.

Затем вестник оказался в руках у Люс, и она принялась тянуть. Осторожные движения напомнили ей о попытках раскатать тесто, не порвав его, – девочка не меньше сотни раз видела, как это проделывает ее мать. Темнота завихрилась приглушенно‑ серыми оттенками; затем появилось тусклое черно‑ белое изображение.

Сумрачная спальня с узкой кроватью. Люс – явно прежняя Люс – лежит на боку, глядя в распахнутое окно. Ей, должно быть, около шестнадцати. Дверь позади кровати приоткрывается, и в проеме появляется лицо, освещенное лампой из коридора. Мать.

Та самая мать, к которой Люс ездила вместе с Шелби! Но моложе, намного моложе – лет на пятьдесят, с сидящими на самом кончике носа очками. Она улыбается, как будто ее обрадовало, что она застала дочь спящей, и притворяет дверь.

Мгновением позже в низ оконной рамы вцепляются кончики пальцев. Глаза Люс округляются, когда прошлая Люс садится в кровати. За окном пальцы напрягаются, затем становится видна пара кистей, две сильные руки, в свете луны отливающие голубоватым. И наконец, сияющее лицо Дэниела, забирающегося в окно.

Сердце девочки зачастило. Ей хотелось нырнуть в вестника, как вчера, при Шелби. Но затем Стивен прищелкнул пальцами, и экран свернулся, словно оконные жалюзи, вздернутые к верхней части рамы. А затем разлетелся на клочки и осыпался вниз.

Тень лежала на столе вялыми обрывками. Люс подобрала один, но тот распался пылью у нее в руках.

Стивен уселся за стол, сверля девочку взглядом, как будто пытался понять, как повлияло на нее подсмотренное. Внезапно это показалось ей очень личным; Люс не была уверена, что хочет открывать учителю, насколько сильным оказалось ее потрясение. В конце концов, формально он принадлежал к другой стороне. За последние несколько дней она видела в нем все больше и больше демонического. Не только яростный темперамент, подогревавший его, пока он буквально не закипал, но еще и мрачно‑ величественные золотые крылья. Стивен был притягателен и обаятелен, в точности как Кэм, – и, напомнила она себе, в точности как Кэм, был демоном.

– Почему вы мне с этим помогаете?

– Не хочу, чтобы ты пострадала, – чуть слышно шепнул он.

– Это действительно произошло?

Стивен отвел взгляд.

– Это отображение чего‑ то. И кто знает, насколько искаженное. Это тень минувшего события, а не реальность. В вестнике всегда присутствует некая правда, но простой она не бывает. Именно это и делает вестников настолько сомнительными – и настолько опасными для тех, кто не имеет надлежащей подготовки.

Он бросил взгляд на часы. Снизу донесся звук открывшейся и закрывшейся двери, выходящей на лестничную площадку. Стивен напрягся, услышав, как по ступенькам торопливо зацокали каблучки.

Франческа.

Люс пыталась понять, что означает выражение его лица. Учитель протянул ей «Государство», и она убрала книгу в рюкзачок.

– В следующий раз, – сообщил Стивен девочке перед тем, как Франческа показалась в дверном проеме, – когда вы с Шелби решите не выполнять какое‑ либо из ваших заданий, я попрошу вас написать пятистраничную исследовательскую работу с использованием цитат. Пока же ограничусь предупреждением.

– Понятно.

Люс встретилась взглядом с Франческой, замершей и проеме. Та улыбнулась девочке – хотя трудно сказать, была ли эта улыбка прощальной, подразумевающей «марш отсюда», или же другого рода, что‑ нибудь вроде «не думай, что тебе удалось меня одурачить, детка». Слегка дрожа, Люс поднялась, закинула рюкзачок на плечо и направилась к двери.

– Спасибо, – сказала она Стивену напоследок.

К тому времени, как девочка вернулась к себе в спальню, Шелби успела разжечь огонь в камине. Рядом с ночником в виде Будды была подключена электрическая кастрюлька, и на всю комнату пахло помидорами.

– Макарон с сыром больше нет, но я приготовила тебе немного супа.

Шелби наполнила миску обжигающе горячим варевом, посыпала его сверху свежемолотым черным перцем и протянула еду Люс, рухнувшей на свою кровать.

– Было ужасно?

Девочка смотрела на поднимающийся от миски пар и пыталась разобраться в своих ощущениях. Странно, это да. Обескураживающе. Слегка пугающе. Вероятно… многообещающе.

Но ужасным это не было, вовсе нет.

– Нормально.

Похоже, Стивен ей доверяет, по крайней мере, достаточно, чтобы позволить изучать вестников и дальше. А остальные школьники, как видно, доверяют ему и даже восхищаются им. Никого другого явно не заботят его побуждения или приверженности. Но с Люс он был таким таинственным, таким непростым для понимания.

Она уже как‑ то доверилась не тем людям. «В лучшем случае – доверие легкомысленно. В худшем – это верный способ добиться собственной смерти». Вот что сказала мисс София той ночью, когда пыталась убить Люс.

Дэниел советовал ей полагаться на интуицию. Но ее собственные чувства казались такими ненадежными. Девочка все гадала, знал ли Дэниел о Прибрежной, когда говорил это, не готовил ли он ее таким образом к этой долгой разлуке, когда она будет постепенно терять уверенность насчет всего на свете. Насчет ее семьи. Ее прошлого. Ее будущего.

Она подняла взгляд от миски и посмотрела на Шелби.

– Спасибо за суп.

– Не позволяй Стивену нарушить твои планы, – фыркнула та, – Мы просто обязаны продолжать работу с вестниками. Меня уже тошнит от всех этих ангелов, демонов и их погони за властью. «О‑ о‑ о, нам же виднее, ведь мы чистокровные, а ты всего лишь внебрачное дитя какого‑ то ангела, запавшего на смертную».

Люс рассмеялась, хотя и считала, что сегодняшняя краткая лекция Стивена о Платоне и выданное ей «Государство» мало общего имеют с погоней за властью. Разумеется, она не могла сказать этого Шелби – по крайней мере, не сейчас, когда та, сидя на соседней нижней койке, соскользнула на накатанные рельсы филиппики против Прибрежной школы.

– То есть я знаю, у тебя что‑ то там происходит с Дэниелом, – продолжала она, – но если серьезно, что хорошего сделал мне хоть один ангел?

Люс в ответ только пожала плечами.

– Я тебе скажу: ничего. Обрюхатил маму и бросил нас обеих еще до того, как я родилась. Воистину небесное поведение, – презрительно фыркнула Шелби, – А в чем самый прикол‑ то? Всю мою жизнь мама твердит, что мне следует быть благодарной. За что? За эти жидко разбавленные силы и огромный лоб, которые я унаследовала от папочки? Ну уж нет, спасибо, – буркнула она, мрачно пнув верхнюю койку. – Я бы что угодно отдала, только чтобы стать нормальной.

– Правда?

Люс всю неделю чувствовала себя ущербной в сравнении с одноклассниками‑ нефилимами. Она, конечно, знала, что в чужой тарелке еда всегда вкуснее, но в это просто не могла поверить. Какие же преимущества появятся у Шелби, если она утратит свои нефилимские силы?

– Погоди‑ ка, – попросила девочка, – дурацкий бывший парень. Он что…

Ее подруга отвела взгляд.

– Мы медитировали вместе, и, не знаю, каким‑ то образом посреди мантры я вдруг поднялась в воздух. Ничего особенного, я просто вроде как на пару дюймов оторвалась от пола. Но Фил этого так не оставил. Начал донимать меня насчет того, что еще я умею делать, и задавать все эти дикие вопросы.

– Это какие?

– Да уж точно и не помню, – откликнулась Шелби, – Что‑ то насчет тебя, на самом деле. Он хотел знать, не ты ли научила меня левитировать. Умеешь ли левитировать и ты тоже.

– Но почему я?

– Должно быть, очередная его извращенная фантазия на тему соседей по комнате. Как бы там ни было, ты бы видела выражение его лица в тот день. Как будто я какой‑ то цирковой уродец. Мне больше ничего не оставалось, кроме как порвать с ним.

– Это ужасно, – признала Люс, стиснув руку подруги, – Но больше похоже на его трудности, чем на твои. Знаю, остальные ребята в Прибрежной странно косятся на нефилимов, но я побывала уже в нескольких школах и начинаю подозревать, что большинство подростков просто от рождения такие косые. Кроме того, «нормальных» не бывает. Даже в этом самом Филе обязательно должно быть что‑ нибудь странное.

На самом деле у него что‑ то с глазами. Они были голубыми, но выцвели, почти побелели. Ему приходится носить цветные линзы, чтобы люди на него не таращились, – проговорила Шелби, склонив голову набок. – К тому же, сама понимаешь, этот третий сосок.

Она расхохоталась, вовсю раскрасневшись к тому времени, как Люс к ней присоединилась. Они досмеялись почти до слез, когда легкий стук в оконное стекло заставил обеих умолкнуть.

– Лучше бы это оказался не он, – заявила Шелби резко посерьезневшим голосом.

Она спрыгнула с кровати и распахнула окно, в спешке опрокинув горшок с юккой.

– Это к тебе, – едва ли не испуганно пробормотала она затем.

Люс очутилась у окна в мгновение ока, поскольку уже почувствовала его. Опершись ладонями о подоконник, она высунулась наружу, в свежесть ночного воздуха.

И оказалась лицом к лицу, губами к губам, с Дэниелом.

На кратчайший миг ей померещилось, что он смотрит мимо нее, в комнату, на Шелби, но тут он накрыл ее затылок нежными ладонями, притянул к себе и поцеловал так, что у нее перехватило дух. Копившееся целую неделю тепло омыло ее, и с губ готовы были сорваться извинения за резкие слова, сказанные той ночью на пляже.

– Привет, – прошептал он.

– Привет.

На Дэниеле были джинсы и белая футболка. Люс видела непослушный вихор в его волосах. Огромные жемчужно‑ белые крылья мягко взмахивали за его спиной, колыхая черноту ночи, маня ее к себе. Казалось, они всплескивали в небе почти в такт биению ее сердца. Девочке хотелось прикоснуться к ним, зарыться в них так же, как той ночью на пляже. Ее просто ошеломил вид того, как он парит за ее окном на третьем этаже.

Он взял Люс за руку и через подоконник выдернул в воздух, в свои объятия. Но тут же опустил на широкий плоский выступ под окном, которого она прежде не замечала.

Каждый раз, когда девочка бывала настолько счастлива, ей хотелось плакать.

– Тебе не положено здесь быть. Но я так рада, что ты пришел.

– Докажи, – улыбаясь, предложил Дэниел и вновь привлек ее к своей груди так, что его подбородок лег к ней на плечо.

Одной рукой он обнял ее за талию. Его крылья излучали тепло. Когда Люс глянула поверх его плеча, она увидела лишь белизну; весь мир был белым, мягко очерченным и сиял в лунном свете. А затем Дэниел взмахнул великолепными крыльями…

В животе у нее как будто что‑ то провалилось, и девочка подняла, что ее поднимает – нет, возносит прямо в небо. Выступ внизу все уменьшался, звезды в вышине разгорались ярче, а ветер пронизывал тело и трепал волосы.

Они воспаряли выше, в самую ночь, пока школа не сделалась лишь черным пятнышком на земле внизу. Пока океан не превратился в брошенное на землю серебристое покрывало. Пока они не пронзили пушистый слой облаков.

Люс не чувствовала ни холода, ни страха. Только свободу от всего, что отягощало ее внизу, на земле. Свободу от опасности, свободу от любой боли, какую она когда‑ либо испытывала. Свободу от земного притяжения. И невыразимую влюбленность. Губы Дэниела оставили цепочку поцелуев сбоку на ее шее. Он крепче обнял ее за талию и развернул лицом к себе. Девочка встала на его ступни, как тогда, на той вечеринке, когда они танцевали над океаном. Ветер стих; вокруг них в небе воцарились тишина и спокойствие. Единственными звуками оставались хлопанье крыльев, удерживающих их в воздухе, и стук ее собственного сердца.

– Подобные мгновения, – проговорил Дэниел, – окупают все, что нам пришлось вынести.

И поцеловал ее так, как никогда прежде не целовал. Долгим, нескончаемым поцелуем, который, казалось, навсегда заявил права на ее губы. Его ладони прослеживали очертания ее тела, поначалу легонько, а затем сильнее, восхищаясь его изгибами. Люс таяла в его руках, а он пробегал пальцами вдоль ее бедер, спины, плеч. Он завладел каждой ее частицей.

Девочка ощущала мышцы под его хлопковой рубашкой, его напряженные руки и шею, прогиб его поясницы. Она целовала его подбородок и губы. Здесь, в облаках, где глаза Дэниела сверкали ярче, чем любая виденная ею звезда, и было самое подходящее для нее место.

– Не могли бы мы остаться здесь навсегда? – спросила она, – Мне никогда не будет достаточно этого. Достаточно тебя.

– Надеюсь, что так.

Дэниел улыбнулся, но затем, слишком скоро, его крылья дрогнули, расправляясь. Люс знала, что будет дальше. Медленное снижение.

Она поцеловала Дэниела напоследок и, готовясь к полету, чуть ослабила хватку рук, сцепленных на его шее, но не удержалась.

И упала.

Казалось, это происходит в замедленном воспроизведении. Люс опрокинулась назад, ее руки отчаянно замолотили по воздуху, а затем, когда она полетела вниз, холод и ветер обрушились на нее и вышибли из нее дыхание. Последним, что девочка успела увидеть, оказались глаза Дэниела и потрясение на его лице.

Но тут все ускорилось, и она помчалась вниз так быстро, что не успевала вздохнуть. Мир превратился в кружащуюся черную пустоту, ее замутило, она испугалась, ее глаза жгло ветром, зрение помутилось и померкло. Вот‑ вот она потеряет сознание.

И на этом все закончится.

Она так никогда и не узнает, кто она на самом деле, никогда не узнает, стоило ли того все это. Никогда не узнает, достойна ли она любви Дэниела, и наоборот. Это уже в прошлом, вот и все.

Ветер неистовствовал у нее в ушах. Люс зажмурилась и стала ждать конца.

И тогда он поймал ее.

Ее обняли руки, сильные, знакомые руки, и полет мягко замедлился, перестав быть падением, – ее прижал к груди Дэниел. Ее глаза были закрыты, но Люс узнала его.

Девочка принялась всхлипывать от облегчения, что Дэниел поймал ее, спас. Она никогда не любила его больше, чем в то мгновение, сколько бы жизней ни прожила.

– С тобой все хорошо? – тихонько прошептал Дэниел, почти прижимаясь губами к ее губам.

– Да, – ответила она, вслушиваясь в хлопанье его крыльев, – Ты поймал меня.

– Я всегда поймаю тебя, когда ты будешь падать.

Медленно они возвращались в мир, оставленный ими позади. К Прибрежной школе и океану, плещущему об утесы. Когда они приблизились к общежитию, он обнял ее крепче и мягко опустился на уступ, приземлившись легко, словно перышко.

Люс встала ногами на камень и подняла взгляд на Дэниела. Она любила его. Единственное, в чем она ни капли не сомневалась.

– Вот так, – с серьезным видом сообщил он – его улыбка сделалась жестче, а искорка в глазах как будто померкла, – Это должно удовлетворить твою тягу к странствиям, хотя бы ненадолго.

– Что ты имеешь в виду под тягой к странствиям?

– Твою манеру то и дело покидать территорию школы, – пояснил он голосом куда менее теплым, чем мгновение назад, – Тебе стоит завязывать с этим, пока меня нет поблизости и я не могу присмотреть за тобой.

– Ой, да ладно тебе, это была просто дурацкая школьная экскурсия. Там все были. Франческа, Стивен…

Люс осеклась, вспомнив, как отреагировал Стивен на происшедшее с Зарей. Поднимать тему ее поездки с Шелби она не отваживалась. Равно как и столкновение с Кэмом под террасой.

– Ты все очень для меня осложняешь, – сообщил Дэниел.

– У меня тоже выдалось не самое простое время.

– Я говорил тебе, что есть определенные правила. Я просил тебя не покидать территорию школы. Но ты не обратила внимания. Так сколько раз ты меня ослушалась?

– Ослушалась тебя? – со смехом переспросила девочка, хотя ее слегка мутило, а голова кружилась, – Ты вообще кто, мой парень или хозяин?

– Ты представляешь, что происходит, когда ты сбегаешь отсюда? Какой опасности ты себя подвергаешь исключительно от скуки?

– Послушай, это больше ни для кого не секрет, – объяснила она. – Кэм и так уже знает, что я здесь.

– Разумеется, Кэм знает, что ты здесь, – раздраженно огрызнулся Дэниел, – Сколько раз я должен тебе повторить, что Кэм пока не представляет угрозы? Он не попытается поколебать тебя.

– Почему нет?

– Потому что он не настолько глуп. И тебе тоже стоит стать осмотрительнее и больше не сбегать тайком. Существуют опасности, которых ты не в состоянии оценить.

Люс открыла было рот, но не знала, что сказать. Если она заявит Дэниелу, что разговаривала с Кэмом и что он убил нескольких сообщников мисс Софии, это лишь подтвердит его правоту. Гнев разгорался в ней – гнев на Дэниела, на его загадочные правила, на то, что он обращается с ней как с ребенком. Девочка отдала бы что угодно, чтобы остаться с ним, но его глаза посуровели и походили на ровные серые заслонки, а время, проведенное ими в небе, уже казалось давним сном.

– Ты понимаешь, через какой ад я прохожу в попытках обеспечить твою безопасность?

– Как я могу что‑ либо понимать, если ты мне ничего не говоришь?

Красивые черты Дэниела исказились в жутковатой гримасе.

– Это ее вина? – спросил он, ткнув большим пальцем в сторону ее комнаты. – Что за мрачные мысли она тебе подбрасывает?

– Я способна думать и своей головой, спасибо, – отрезала Люс, прищурившись, – Но откуда ты знаешь Шелби?

Дэниел не обратил внимания на вопрос. Девочка не могла поверить, что он так с ней разговаривает, как будто она какая‑ то дурно воспитанная домашняя зверушка. Тепла, переполнявшего ее мгновения назад, когда Дэниел целовал ее, обнимал ее, смотрел на нее, переставало хватать при столкновении с холодом, воцарявшимся всякий раз, как они разговаривали.

– Может, Шелби и права, – заключила Люс.

Она так долго не видела Дэниела – но Дэниел, которого она хотела видеть, тот, кто любил ее больше всего на свете, тот, кто следовал за ней через тысячелетия, потому что не мог без нее жить, остался там, в облаках, а не спустился вниз, чтобы ею помыкать. Возможно, за все эти жизни она так и не узнала его по‑ настоящему.

– Может быть, ангелам и людям не следует…

Но выговорить это она не смогла.

– Люс.

Его пальцы сомкнулись на ее запястье, но девочка стряхнула их. Его распахнутые глаза казались темными, а щеки побелели от холода. Сердце велело ей хвататься за него, прижиматься к нему, ощущать соприкосновение их тел, но в глубине души она знала, что эту размолвку поцелуем не исцелить.

Люс шагнула мимо него на сужающуюся часть уступа и открыла свое окно, с удивлением обнаружив, что в комнате уже темно. Она забралась внутрь, а когда обернулась к Дэниелу, то заметила, что его крылья дрожат. Как будто он был готов расплакаться. Девочке хотелось вернуться к нему, обнимать, утешать и любить его.

Но она не могла.

Люс закрыла окно и осталась стоять одна в темной комнате.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒