Глава 33. Эпилог 5 страница

На пороге и впрямь был Кингсли, собственной персоной. Выслушав пару фраз пламенной речи Грейнджер, он остановил её взмахом руки:
- Я не удивлен и я тебя понимаю. Но у нас непредвиденные обстоятельства, Аврорат выяснил, кто стоит за бандой Янга, и это не Мелисса, это другой человек. Думаю, прежде чем отказываться от выборов, ты должна узнать, кто он.

Глава 25

Гермиона стиснула зубы, её лицо с пугающей неотвратимостью превращалось в жутковатую маску. Снейп, лежавший на кровати, вскинул голову и принюхался, как гончая, взявшая след:
- Кто?
Кингсли устало ответил:
- Чарльз Смит. И не только он.
Гермиона резко выдохнула: удар был неожиданным, но не сокрушительным – по крайней мере, убийцей не оказался кто-то из её друзей. А Смит что, соратник не более. В эту секунду в комнату без стука ворвался Поттер, остановился, отдышался и с ехидной усмешкой сказал:
- Кажется, я успел к разбору пряников. Министр, позвольте, я продолжу рассказывать вашу сказку?
Кингсли кивнул.
- Будьте так любезны, - фыркнул Снейп, - после Дамблдора вы у нас первый мастер по сказкам.
- Спасибо, сэр, за такую оценку, - Гарри отвесил зельевару небрежный поклон. – Итак, Аврорат уже давно его подозревал, вот только последний удар банды Янга был неожиданным. И тут возникает вопрос: если информацию о выборах Смит узнавал от Гермионы и её команды, то откуда он был в курсе дел Аврората? Я очень не люблю, когда лезут ко мне, - у Поттера даже взгляд изменился, словно ясные глаза подернулись льдом, - и я стал копать. Финальный и такой долгожданный удар обернулся для заговорщиков крахом. Захват заложников-детей, он понимал, что ты, Гермиона, из благородства или ради карьеры предложишь себя вместо них, а из лавки уже точно не выйдешь. Все требования террористов были только для того, чтобы запутать следствие да бросить кость разозленному бесконечными заданиями Янгу. Кроме того, надо сказать, что в этом заговоре до неприличия большую роль сыграли человеческие чувства, точнее, Смит создал целую систему игры на этих чувствах. Знаешь, Гермиона, как часто меняются курсы, рушатся выстроенные пирамиды интриг, только потому, что кто-то сболтнул пару фраз в постели или питает слабость к своей секретарше, или…
- Ближе к делу, мистер Поттер, - нетерпеливо прошипел Снейп, - избавьте нас от столь любимых гриффиндорцами лирических отступлений.
Гермиона молчала, по её лицу скользили тени. Гарри спокойно выдержал взгляд Снейпа и кивнул:
- Тогда позвольте начать с самого начала. Чарльз Смит – кузен Захарии Смита, всегда мечтал о власти, причем, чем больше, тем лучше. Но вот беда: за ним не тянулась вереница родовитых предков, а в сейфе Гринготтса золота хотя и было достаточно для безбедной жизни, но явно не для ставок в большой игре. После победы над Темным Лордом Чарльз быстренько забыл о кузене, который так проворно драпал из Хогвартса, завидя Волдеморта, что чуть не потерял свои тапочки, - тут Гарри совсем по-снейповски усмехнулся. – И примкнул к лагерю победителей, быстро взлетел по карьерной лестнице, как представитель «невоенной» молодежи, и занял теплое местечко рядом с Гермионой. Он настолько втерся ко всем в доверие, что ему даже доверили роль четвертого в выборах, чтобы иметь его сторонников в качестве резерва для Гермионы. Он должен был уйти, предложив своему электорату мисс Грейнджер, но тут зародился план в его амбициозной, странно, что хаффлпаффской, голове (это к вопросу о факультетах).
Снейп скривился и демонстративно отвернулся к окну, но Гермиона с едва заметной нервозностью сжала его пальцы, и зельевар немедленно положил руку ей на плечо.
- План был дерзок, почти невозможен, но всё же Чарльз готов был рискнуть. В Хогварсе его однокурсником являлся один молодой человек, который впоследствии разбойничал вместе с Янгом, им же двоим и удалось уйти от авроров при ликвидации банды «Волчье ухо». Когда парень покинул Янга, невероятнейшая нужда заставила его прийти за помощью к Смиту полгода назад. Бывший бандит понимал, что чистоплюй-однокурсник, карьерист, не пустит его и на порог, но идти было просто некуда. Смит же поморщился, поплевался и неожиданно впустил бывшего одноклассника, а через него вышел на Янга. Неизвестно, чем бы дело кончилось, может Чарльз и не стал бы так рисковать, но Янг убил парня - «предателя» при попустительстве Смита, тем самым повязав министерского выскочку с собою кровью. Отступать тому было некуда, и мистер Смит неожиданно для всех показал зубки. Он сведущ в темной магии, этот Чарльз, хотя и тщательно скрывал это. Так или иначе, но он быстро подмял под себя всю банду вместе с Янгом и даже Меллисой. Это он был чётвертым, когда они взяли в заложники авроров, почувствовав, что дело пахнет жареным, и, опасаясь раскрытия своего инкогнито, Смит смылся с острова.
- Почему ты мне не рассказывал о результате расследования? – неожиданно спросила Гермиона, прервав Гарри.
- Опасался, - отрывисто бросил Поттер, – я предполагал, что это кто-то из твоего ближайшего окружения. Вдруг ты могла случайно проговориться о чем-то важном не тому, кому надо.
- Ты меня дурой считаешь? – неожиданно по-детски обиделась Гермиона.
- Глупости, Поттер прав, - неожиданно вмешался Снейп, слегка сжимая пальцы, словно когти хищной птицы, на плече Гермионы, - в таких случаях, чем меньше людей знают, тем лучше.
Едва заметная искорка удивления мелькнула в глазах Гарри, он поблагодарил зельевара легким кивком и продолжил:
- Смит решил - коли его делают тенью Грейнджер, её заменой, то он и станет этой заменой, вот только порядок немного поменяется. Гермиона погибнет на пике своей популярности, все подозрения рухнут на её оппонентов, я останусь в Аврорате и буду рыть носом землю, а он, Смит, со скорбью возглавит осиротевшую, но готовую сражаться до конца команду героини.
- Поверить не могу, что я обманулась в нём, - покачала головой Гермиона.
- И не ты одна, - вздохнул Кингсли, - я всё это знаю, и поэтому позвольте откланяться, надо исправлять ошибки.
Когда министр ушел, Гарри сказал подруге:
- Ты напрасно себя винишь, Смит превосходный психолог, а кроме того, он обладает потрясающим талантом – умением быть незаметным.
Помедлив, Гермиона кивнула, она неожиданно осознала, что Смит был всегда рядом: на совещаниях, на митинге, в Совете Магов и на банкете после, всегда рядом, как тень, которую она даже не замечала.
- А ещё Смит умеет найти подход к людям, он завербовал себе потрясающих соратников, - Гарри нахмурился и словно выплюнул имена, - Симуса Финнигана и Джинни Уизли.
Гермиона внезапно закашлялась: одно дело понимать умом, что каждый готов предать, другое – осознать, что не какой-то Смит, а родные, старые, добрые друзья, которые стояли плечом к плечу в прошлой войне, вдруг оказались врагами. Улыбчивый и смекалистый Симус, верная подруга Джинни. Что бы там не было, но кроме Луны, которая вообще не поддается никаким классификациям, у Гермионы была лишь одна близкая подруга – Джинни. Смешливая малютка Джинни, с которой они обсуждали на кухне приворотные зелья, и которую она успокаивала долгими вечерами, когда младшая Уизли поняла, что не дождется от Поттера заветных слов. Гарри, словно пытаясь опередить её мысли, поспешно сказал:
- Но они не осознавали последствий своих действий, они не могли представить, что Смит захочет тебя убить, Гермиона.
От этого немного легче.
- Воистину, глупость человеческая приносит больше зла, чем все жестокие умыслы и коварные затеи, - с презрением заметил Снейп.
А Гарри с ужасом понял, что уже в который раз мысленно согласился с бывшим нелюбимым профессором – на уроках бы им такую схожесть взглядов.
- Хм, - наконец, изрек Поттер. – Джинни, помогая Смиту, была уверена, что тот просто хочет оттеснить тебя, Гермиона, в сторону от поста Министра.
- Но зачем? – Грейнджер развела руками.
- Джинни отчего-то была уверена, что ты сцапала мой пост, и если ты уйдешь, то в Министры пойду я.
- Мерлин! Какая наивность. Она всё никак не может понять, что мы всегда и всё решаем вместе.
- Ага.
- Ну, а, став Министром, мистер Поттер откажется от связи с бывшим Упивающимся и вообще подозрительным типом Драко Малфоем, - неожиданно усмехнулся Северус и прищурил глаза, - одно дело эксцентричный глава Аврората, другое – Министр Магии. И, разумеется, он не захочет проблем, а поскольку при всей лояльности к нетрадиционной ориентации однополые браки официально невозможны, то герой примет единственное правильное решение…
- Жениться на Джинни, - закончила Гермиона и на секунду уткнулась носом Снейпу в шею, а потом как ни в чем не бывало, снова выпрямилась в кресле.
- Мило, не правда ли? – процедил Гарри.
- Любовь порою весьма своеобразна, - заметил зельевар.
Гарри закатил глаза – мир сошел с ума – Снейп ведет речи о любви!
- А Симусу нравилась Джинни, кроме того она была отличной партией. Он завоевывал её доверие, она – его, Смит дергал за ниточки и все были совершенно счастливы. Финниган уволен.
- Джинни тоже? – не без ехидства уточнила Гермиона.
- О, чувствуется чье-то влияние, - в той же манере ответил подруге Гарри и покосился на Снейпа.
Зельевар страдальчески возвел глаза к потолку, явно сокрушаясь, что вокруг него сплошные дети с очень средним интеллектом. Гермиона с нежностью провела ладонью по его спутанным волосам и ответила на эту гримасу:
- Ничего, ты же привык к студентам.
- Уже отвык, - пожал плечами Северус, - и надеюсь, что навсегда. Так что с Уизли, Поттер?
- С ней побеседовали в семье, серьезно побеседовали, - Гарри повернулся к Гермионе, - Рон был просто в бешенстве. И Джинни уезжает на континент.
- Давно пора, - ответила Грейнджер, - если бы она уехала раньше, возможно, мы бы многого избежали.
И Гермиона прямо на глазах превратилась в несгибаемую Грейнджер, словно облеклась в невидимую броню.
- Ты ведь… - Гарри замялся, - ты понимаешь, что для тебя это означает?
- Да, - кивнула Гермиона, из всех сил стараясь не глядеть на Снейпа.
Тот только фыркнул:
- Успокойся и отправляйся к Кингсли, министерское кресло тебя ждет.
Грейнджер как-то странно дернулась, словно хотела прижаться к зельевару, но потом едва ли не надменно вскинула голову и вышла. Гарри выдохнул с явным облегчением и поспешил за подругой. Северус горько усмехнулся, он знал, что всё было, как всегда, правильно, как надо… вот только это был ещё не конец. И Северус неожиданно проворно, несмотря на свои ранения, вскочил, закутался в мантию и быстрой, неслышной тенью покинул комнату.

Глава 26

Гарри бежит по льду, зеркалом покрывающему озеро. Под тяжелыми аврорскими ботинками стекло льда трещит, а за спиной распахивает пасть черная бездна. И на озере поднимаются волны, пытаясь своими пенными когтями ухватить Гарри за мантию. В центре озера стоит, скорчившись, фигурка со светлыми растрепанными волосами. Когда Поттер кидается к ней, юноша вдруг поднимает голову, и Гарри видит, что это Драко. Он смеётся, и кровь идет у него горлом – море крови заливает одежду и белый зеркальный лёд. Гарри пытается схватить его за руки и увести отсюда, укрыть от бушующей стихии, но пальцы только зачерпывают воздух. А Малфой хохочет, как безумный, такой смех был у Волдеморта. А вот и он стоит рядом и вливает Драко в рот что-то из высокого кубка.
- Нет! Нет! – Гарри видит, что это тоже кровь.
Малфой жадно глотает её, лёд трещит под ногами, из ломаной трещины выплескивается холодная чернота.
- Тебе не спасти его, Поттер! Но ведь можно и по-плохому. Правда, Драко? – ладонь Лорда жадно оглаживает содрогающееся от смеха и кашля тело Малфоя.
- Да! Я хочу крестраж, - кричит Драко.
Гарри падает в ледяную воду.
- Ты слышал, Поттер, твой мальчик хочет крестраж! – заливается безумным смехом Лорд, и Драко вторит ему.
Чёрная волна поднимает их на гребне. Легкие Гарри наполняются холодной водой, его тянет ко дну…

- Дьявол! – Гарри резко сел, дыхание сбилось, будто он бежал бесконечный кросс, по лбу тек пот.
Он вырубился на жестком диване в кабинете, подложив под голову свернутую мантию, и вот результат. Поттер наколдовал себе воды, а перед глазами всё стоял кровавый Драко и смеялся: «Хочу крестраж! »
- Не думать об этом, - приказал себе Гарри.
Он провел несколько дней в поисках во Франции, аппарируя из одного уголка страны в другой. Потом экстренно кинулся в Англию и сражался за Гермиону, а еще разбирал бумаги по расследованию нескольких политических уголовных дел. После такого не удивительно, что всякая дрянь снится.
Гарри резко, по-аврорски, упал на пол и запустил руку под низкий диван. Выудил бутылку виски и, не вставая с пола, отхлебнул пару глотков, пытаясь согреть заледеневшие легкие, словно они и впрямь наполнялись холодной черной водой.
Портрет Мишеля Моро обнаружился в мастерской его последнего ученика. Сам маэстро смеялся с холста, посылал кокетливые улыбки и безбоязненно ласкал пальцами искрящееся пламя в своих ладонях – Фениксов огонь. Ученик упрямился, как мог, не желая расставаться с учителем. Поттер уже нарыл на зарвавшегося художника через местный Аврорат папку с компроматом, чтобы забрать портрет силой, желательно без нарушения закона, но тут сам Мишель изъявил желание пойти с Гарри. Пряча заветный портрет в их с Гермионой, разрушенном ремонтом, доме, Поттер особенно беспокоился, чтобы Драко ничего не узнал. Но Малфой, бледный, апатичный или же лихорадочно возбужденный от зелий, с чахоточным румянцем на острых скулах, казалось, уже ничем не интересовался. Порою ночью Гарри просыпался от какого-то странного смятения и понимал, что Драко не спит. Тот же стоял у окна, бездумно распахнув створки и вдыхая осенний, холодный и влажно-солёный ветер. Облитая лунным светом, невесомая фигура юноши наводила воспоминания о литых, переливчатых, серебряных чеканках неизвестных мастеров. И в те секунды Малфой был далеко-далеко, так далеко от Гарри… словно уже не с ним. И сердце Поттера корчилось в объятиях невидимой железной девы.

Сейчас глава Аврората перебирал бумаги, вспоминая разговор с портретом Мишеля, и оставлял важные распоряжения на случай, если он не вернется… то есть, если задержится. Тогда, во время их беседы, Мишель пожимал плечами и небрежно опирался на раму, а Гарри казалось, что он чувствует жар от рвущегося из ладоней Моро пламени.
- Я, мистер Поттер, рад бы вам помочь, да боюсь: особо нечем. Фениксов огонь остался у меня… кхм, дома. То есть в замке Арнеттов, которым сейчас владеет моя дражайшая и, к сожалению, пока здравствующая сестрица Эдвиж со своим мужем. Кстати, как их дочь Софи? – в блестящих, совершено мальчишеских глазах Мишеля плясало искреннее любопытство.
- Умерла, - сухо ответил Гарри, не разделявший его радостного интереса, – после родов.
- Жаль, - неподдельно опечалился Мишель. - Я её не знал, но слышал, что она была на удивление человечной для этой семьи. Забавно, не правда ли?
- Простите? – Гарри с легким пренебрежением вскинул брови.
В другой раз обаятельный собеседник может быть и очаровал бы его, но сейчас неуместная живость раздражала. Впрочем, Мишель, словно почувствовав настроение Поттера, сменил тон, став серьезным и умеренно деловым.
- Я сбежал из дома, буквально в одних штанах и рубашке, даже без мантии. Моя родная сестрица окончательно помешалась на чистокровности и сохранении секретов тёмной магии, поэтому ей показалось вполне естественным заключить со мной… родственный союз, так сказать, для продолжения дела и рода. А поскольку именно она по старшинству и магической силе была на тот момент главою семьи, я имел право лишь на старую коробку красок и то номинально. Хотя Фениксов огонь давался в руки только мне из всех членов семьи, это ничуть не умаляло безграничной власти главы рода. Убегая, я смог лишь спрятать шкатулку с огнем и смотаться поскорее из этой резиденции ада. Сменив фамилию, я где только не скитался, пока не попал в род Певереллов – видно, карма у меня такая, влезать в старинные семьи, - Мишель скривил губы в скептической ухмылке.
Огонь заволновался и, как живой, прильнул к его груди.
- «Словно рыжий кот», - внезапно подумал Гарри.
Моро поспешно погладил огонь по искрящимся гребням и что-то ласково зашептал.
- Получается, Фениксов огонь в родовом замке Арнеттов?
- Думаю, да. Унести его может либо хранитель, не уверен, что такой появился после моей смерти, либо тот, кому этот огонь предназначен.
- Значит, он не обязательно ваш? – неожиданно голос Поттера стал хриплым.
- О, этого никто не знает, - засмеялся Мишель, тряхнув золотистыми кудрями, - как бы сказал Альбус: если бы всё было известно наперед, то стало бы ужасно скучно жить.
- Вы хотите увидеть Дамблдора? – вдруг спокойно поинтересовался Гарри.
В глазах Мишеля промелькнуло что-то похожее на печаль. Несколько долгих секунд он молчал, а потом тихо сказал:
- Наверное, да. Но… но захочет ли он?
- Он был бы рад вас увидеть, - Поттер честно передал просьбу директора.
Мишель с дрожащей грустью на губах улыбнулся, погладил тонкими пальцами огонь, коснулся вымазанных в краске кистей, разбросанных по всему холсту картины:
- Вы знаете, я так мучил его при жизни, что мне стыдно, до безумия. Я сейчас понесу стариковские бредни, но будьте снисходительным, ведь хотя я и выгляжу вашим ровесником, я много-много лет пил из «кубка времени». Я так много требовал от Альбуса, я был так наивен, задирал судьбе подол, хотел всё и сразу. Хотел счастья, хотел взаимности, а ведь любовь – это величайшее чудо само по себе! И когда оно вдруг заполнило собой твою душу, сетовать на боль, это все равно, что ворчать, что, мол, солнце, упавшее в твои ладони, жжется.
Поттер с неожиданным страхом слушал художника, и пугающее предчувствие ворочалось в душе, словно касаясь холодным ветерком сердца и предрекая, что скоро эти слова станут для Гарри реальностью. Мишель внезапно оборвал себя и деловым тоном сообщил:
- Я буду безгранично вам благодарен, мистер Поттер, если вы поможете мне встретиться с Альбусом.
Гарри машинально кивнул, беря себя в руки.
- Я не представляю, что вам поможет в поместье Арнеттов, - задумчиво произнес Мишель, словно откуда-то зная решение Поттера, - но моя сестра Эдвиж Арнетт по-прежнему – глава рода, её муж был ей кузеном, маг не особенно выдающийся, но если хотите уменьшить их силы, то лучше их разделить, вместе они непобедимы. А впрочем, что я несу! В своём родовом гнезде, спаянные единой кровью Арнетты вообще непобедимы. Знаете, мистер Поттер, я бы сказал, что шансов нет вообще. Но если победа и возможна для кого-то, то только для вас.
Художник пальцами нанес несколько мазков золотой краски прямо на гриву довольно урчащего Фениксового огня, и скороговоркой продолжил:
- Слышал: вы бесконечно удачливы, надеюсь, это трижды правда. А вот зелье Феликс Фелицис в поместье не действует – древние чары.
- Спасибо, - спокойно кивнул Поттер.
- А где ребенок Софи?
- Отец, Теодор Нотт, отсудил и забрал его.
- Надо же! – весело воскликнул Мишель, его настроение было переменчивее огня в его ладонях. – Я бы познакомился с этим человеком! Но предупредите его, что мальчик может оказаться новым главою рода, у таких языческих родов, как Арнетты, это не всегда происходит после смерти предыдущего главы. И тогда ребёнок будет неразрывно связан с семьёй, эту связь сможет разорвать только он сам, близкие лишь могут отсрочить момент.
Гарри сжал губы, вдруг проведя параллели между судьбою Ральфа Нотта и своей. Дамоклов меч уже завис над головой мальчишки, пока тот дергал Косалапуса за хвост и уплетал мороженое, которым его закормили в Аврорате и Отделе Тайн.
- Человека определяют не заложенные в нём качества, а только его выбор, - наставительно заметил помрачневшему Гарри портрет.
- Вы всегда цитируете Дамблдора?! – неожиданно резко спросил Поттер, надеясь, смутить художника.
- Конечно, - расхохотался тот, - Альбус говорил, что моя голова столь же пуста, сколько и прекрасна. И что я лишь калька для чужих мыслей, лиц и душ… правда, совершенная калька. Впрочем, надо признать, я услышал от него эти слова лишь однажды, когда Альбус единственный раз на моей памяти напился. Видите ли, он говорил правду, лишь когда это было нужно для его бесконечных интриг, либо поддавшись чарам огневиски.
Гарри усмехнулся, а Мишель весело добавил:
- А ещё бы я очень хотел увидеть своего внука – сына Софи.
- Я поговорю с Теодором, - согласился Поттер, - тем более Ральф обожает рисовать.
- Неужели? – глаза Мишеля блеснули. – Помню, когда-то Альбус что-то говорил мне про реинкарнацию, тогда я его плохо слушал, но теперь надо расспросить поподробнее.

***

Луна висит в небе, словно серебряная чашка, полная сливок. Спальня залита холодным мертвенным светом – последнее время Драко не позволяет задергивать портьеры. Гарри сжимает жесткими пальцами бедра любовника, голова склонилась к паху, волосы чёрной, дымной тенью скользят по желанному телу. Малфой гнётся, мечется по жаркой постели, стонет с каким-то отчаянием, с каким-то жадным желанием надышаться, налюбиться. Поттер вынужден прижать Драко к матрасу, иначе он точно съездит коленом Гарри по уху. Малфой что-то шепчет, что обрывочное, бессмысленное и одновременно наполненное слишком большим смыслом, чтобы осознать это умом. Можно только понять, вот так на сбившихся простынях, в свете неживой лунной нежности.
А потом можно лежать, чувствуя затылком выпирающие косточки бедер любовника, лежать, свесив ноги с кровати и чувствуя кончиками пальцев мягкий, вздыбленный ворс ковра. И дышать, дышать. Видеть, как ноябрьская слякоть стекает по стеклу окна. И молчать, и знать, что возможно больше всего этого не будет… даже раньше, чем думает Драко. Не будет тонких прядей волос, лезущих в нос, не будет сухих пальцев, неожиданно робко гладящих губы, не будет фарфоровых запястий под языком и упругих ягодиц под ладонями, не будет колкостей и шоколадных лягушек по утрам у его постели, не будет звуков рояля и вкуса возбуждения, и этого тягучего «Поооттер» - не будет больше звездного мальчика в его спальне, он уйдет по лунным лучам.
Гарри резко вскакивает и сжимает в объятиях Малфоя, который немного ошалело хлопает ресницами.
- Я обещаю, всё будет!
- Хорошо, хорошо, - Драко успокаивающе гладит его по волосам и укладывает обратно на постель.
А в голове у Гарри проносится равнодушная и холодная мысль: «Если я вернусь».

Глава 27

Дымный, сизый вечер сполз туманом на шпили замка, вострого и колкого. Поттер замер, как пес перед прыжком, словно принюхиваясь к холодному воздуху. Где-то в грудной клетке поселился маленький ледяной смерч. Он бился, крушил сосуды и сковывал судорогой сердечную мышцу. А туман, как длинная фата скорбной невесты, медленно расползался по холмам.

Глава рода – Эдвиж Арнетт оказалась невысокой женщиной с потускневшей короной золотых волос и крупным прямым носом, сильно выделявшимся на бледном лице. На брата она походила очень отдаленно. Старомодная парча её мантии напоминала древние жреческие одеяния.
- Мистер Поттер, - тяжелый поклон, словно поклонилась каменная статуя. – Прошу прощения, что не могу просить вас разделить с нами трапезу, но, по древним традициям, мы не едим с чужими – даже с очень уважаемыми гостями.
Гарри чувствовал давящую и пахнущую застарелой плесенью атмосферу замка. Запах, который не могли изгнать ни ярко-пылающие камины, ни расставленные по всему дому драгоценные курильницы с благовониями. Надо сказать, что Поттер особо не надеялся, что Арнетты согласятся его принять, но, к удивлению, Эдвиж любезно ответила на письмо Главного Аврора, сообщив, что будет рада его видеть. Без сопровождения, едва ли не тайно – знал только Кингсли – Гарри прибыл во Францию.
Тяжелые деревянные кресла, обитые потертым пурпурным бархатом, были жесткими и неудобными, словно напоминая гостю о том, что здесь он на птичьих правах. Беседа плавно текла по реке вечных тем: погода, политика в мире и тому подобное, огибая всякие опасные рифы, в том числе и цель визита Поттера. Из окон сквозило. Паркет надменно блестел в свете свечей, словно говоря, что он уже столько видел и ещё всех переживет.
Гарри не торопился заговаривать о главном, выжидая, но Эдвиж, похоже, тоже никуда не спешила. Они кружили, как два хищника, которые слишком хорошо знают, что не знающий противника, но нападающий первым, рискует проиграть сразу. Наконец, мадам Арнетт огладила бледной костистой рукою подлокотник и сказала:
- Мистер Поттер, мы оба стремились к этой встрече, потому что каждому из нас необходимо нечто от другого, так давайте поговорим откровенно.
Гарри чуть прищурил глаза, хозяйка дома не торопилась продолжать, предоставляя ему слово.
- То, что я хотел бы получить, миледи, принадлежало вашему брату Мишелю Арнетту.
- Изгнанному из Рода, - мягко вставила Эдвиж, в её глубоких морщинах заплясали отблески огня.
- Однако это было личной вещью Мишеля, - гнул свою линию Поттер.
- Месье, у детей Рода Арнетт нет личных вещей, они и сами принадлежат Роду.
- Но что для рода бесполезный артефакт? – блеснул глазами Главный Аврор.
- Но что для вас бесполезный артефакт? – парировала миледи.
- Возможно, мне удастся проникнуть в его суть, я имею определенный опыт работы с подобными магическими вещами.
- Дар может передаться нашим потомкам.
- У вас нет наследников, - ударил по больному Поттер.
Но это не выбило Эдвиж из колеи, напротив – она впервые за вечер широко улыбнулась:
- Вот об этом я и хотела с вами поговорить.
- Неужели? – Гарри подобрался.
Он понимал, что сейчас речь пойдет о плате за Фениксов огонь, и вопрос был лишь в том: сможет ли Поттер расплатиться?
- В Магической Британии скрывается муж нашей покойной дочери, совершивший страшное преступление крови – забравший наследника из Рода, которому тот принадлежит.
- Насколько мне известно: было вынесено решение Французского Верховного Суда о передаче мальчика под опеку отца, - осторожно заметил Поттер.
- Что для Старой Крови эта бюрократия?! – Эдвиж резко встала и неожиданно напомнила Гарри королеву из зачарованных шахмат Макгонагалл, королеву, которая едва не стала палачом для Рона на первом курсе.
А потом перед глазами встал бледный образ Драко с тонкими, искусанными в кровь губами и лихорадочно горящим взглядом… Надо выиграть – поставить чертовой ведьме мат!
- Я понимаю ваши чувства, - тихо сказал Поттер, его лицо было спокойно и учтиво.
Он понимал, что бурное горе Эдвиж – игра, она понимала, что его сочувствие – игра… и мерцали в оранжевых отсветах огня клетки паркета.
- Возможность растить и воспитывать внука – вот моё единственное желание, - негромко и тяжело завершила свою речь мадам Арнетт.
Гарри кивал даме и судорожно метался в мыслях – цена неоплачиваемая.
- Но чем я могу вам помочь, миледи? Я не адвокат и не судья.
- Вы герой Магической Британии и Глава Аврората, я верю в ваши силы, - любезно улыбнулась царственная старуха.
- А как же отец? – машинально спросил Поттер, пытаясь решить нерешаемую задачу.
- Ах, он так молод, занят карьерой, думаю, у него ещё будут дети и прекрасная семья. А для нас этот мальчик – единственная надежда, - с гордой скорбью произнесла Эдвиж. – Я знаю, мистер Поттер, что вы готовы защищать справедливость даже от закона.
Гарри учтиво поклонился хозяйке замка и запахнул свой плащ:
- Сделаю всё, что в моих силах.
- Благодарю, - Эдвиж протянула ему свою ледяную руку, - мы будем вашими вечными друзьями. А дружба Арнеттов, как и вражда, дорогого стоит.

***

Гермиона стряхивает с мантии маленький желтый листочек, даже комнатные цветы, чувствуя приближающуюся зиму, начинают опадать. Чайник, зачарованный на постоянно горячий чай, печально фыркает, выплевывая немного кипятка и пару чаинок. На столе, среди мешанины бумаг по работе, никак не желает потеряться последнее письмо Невилла. Оно невыносимо раздражает Гермиону – в нём он сообщает, что уехал вслед за Джинни Уизли в Европу.
- Лонгботтом - жена декабриста, драные мерлиновы штаны, - бурчит Грейнджер, вспоминая магловскую историю и заталкивая плотный пергамент в ящик стола.
- Ну, и чего ты бесишься? – Снейп останавливается в дверях комнаты, левитируемые им засушенные травы зависают зеленым букетом.
- Она не заслуживает такой любви! – неожиданно по-детски заявляет Гермиона и трет красные от недосыпа и усталости глаза – до выборов остаётся десять дней.
Снейп хмыкает и небрежно прислоняется плечом к косяку двери:
- А что, по-твоему, вообще есть люди, которые заслуживают любви?
- Не разводи софистику!
- Какая софистика? – Северус усмехается и, оставив повисшие в воздухе травы, заходит за кресло Грейнджер.
Он вообще обожает тихо стоять за чей-то спиной или мягко прохаживаться, едва слышно шелестя мантией и нервируя сидящего – эту его привычку Гермиона заметила ещё в школе.
- Разве достоин любви старый шпион и убийца? – ласково шепчет Снейп, опуская сухие и пахнущие зельями руки Гермионе на плечи. – Или глупый бездарный мальчишка? Или обезумевший фанатик? Или самодовольный павлин? Никого из знакомых не узнаешь?
Чуткие пальцы легонько ласкают уставшую шею.
- Мрр, - невнятно отвечает Гермиона, подставляешь под прикосновения, а потом всё же бормочет, - у тебя все плохие.
- А тебе, мисс Грейнджер, пора засунуть юношеский максимализм куда подальше. Сказать куда?
- Ммм… не надо, - Гермиона трется щекою о теплые ладони.
- Я тоже думаю, ты – умная девочка, сама догадаешься. Иди сюда, - и Снейп легко выдергивает её из кресла.
- Спину сорвешь, - в перерывах между быстрыми обжигающими поцелуями заявляет Грейнджер и пытается найти ногами пол.
- Ты меня совсем за старца держишь? – фыркает Северус и укладывает её на диван.
Её тонкая светлая рука скользит по его спине: Снейп весь – бархат, чистый и подлинный. Бархат под старой, заштопанной рубашкой, бархат под тёмными ресницами, бархат за узкими губами. Это чудно и невероятно, как в старой сказке, когда вдруг неожиданно осознаешь, что за острыми углами худых, пусть и широких, плеч, за обломанными ногтями, усеянных ожогами от зелий, рук, за спутанными, неухоженными патлами скрывается то самое … настоящее… от которого щемит под ребрами и горит между ног. От которого разум пляшет, словно накурившись вейловской травы, и улыбка сама расползается на губах. И эти поцелуи не надо считать, их надо проживать, по каждому поцелую на маленькую жизнь. По каждому оргазму – на солнечный взрыв.
И вдруг всё становится неважно, горячо и неважно. И приходит ошеломляющее осознание давно избитой истины: весь мир есть любовь. И колотится сердце, и рождаются вздохи… по одному – на каждую жизнь.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 121314 15 16 Следующая ⇒