Глава 33. Эпилог 2 страница

***

Некоторое время назад Гарри подошел к Снейпу:
- Вы не могли бы научить меня летать, сэр?
Вопрос был задан в лоб. Зельевар отложил книгу, которую читал, демонстративно вскинул брови и уставился на Поттера, как на умалишенного.
Гарри поперхнулся, но не отступил:
- Я знаю, вы умеете перемещаться по воздуху без всякого транспорта, и я прошу вас: не могли бы вы мне уделить немного времени и научить этому мастерству?
- Поттер, я шесть лет имел сомнительную честь быть вашим преподавателем, и могу сказать только одно: отстаньте от меня!
С этими словами Снейп вновь уткнулся в фолиант. Гарри спокойно присел рядом на лавочку, птицы громко пели, наполняя щебетом парк Малфой-мэнора.
- В Аврорате этого никто не умеет, а ведь возможно это умение может спасти кому-то жизнь, - тихий голос.
- Поттер, не давите на меня.
- Я буду примерным учеником.
Очень долгое молчание, а потом Снейп поднял усталый взгляд:
- Вы ведь не отвяжетесь, не так ли?
Гарри с улыбкой помотал головой, Северус вздохнул:
- Вы ведь знаете, что это умел лишь Тёмный Лорд, и я научился этому у него?
Поттер кивнул.
- Вас это не смущает?
Гарри улыбнулся и прикрыл глаза.
- В таком случае слушайте. Десять раз объяснять не стану. Слава Мерлину я больше не в школе! Вспомните, что говорил вам на первом курсе профессор Флитвик?
Гарри замялся, Снейп закатил глаза – всё это когда-то уже было. Но тут Поттер выпалил:
- Что левитация – это одно из простейших магических искусств, да?!
- Верно, - Снейп скорчил такую кислую мину, что Гарри едва удержался, чтобы не рассмеяться.
Всё было и впрямь, как в школе, только теперь он не особо боялся грозного зельевара, зато внимательно его слушал.
- Так вот, могу сказать больше: как правило, первые стихийные всплески магии у детей связаны с левитацией: полёты игрушек, парение над кроваткой и так далее. Это доказывает, что левитация принадлежит к первейшим и простейшим магическим явлением, простейшим, НО отнюдь не примитивным.
Северус не заметил, как встал и начал по-учительски расхаживать по парковой аллее.
- Что мы знаем о таких явлениях? Они инстинктивны, изначальны и очень сильны. Многое зависит от магической силы волшебника, но тут думаю, у вас проблем не возникнет. Главное – вы должны отринуть мысль о метле, аппарации и прочих приспособлениях и заклятиях, вызвать чистую магию!
Наполненный эмоциями голос Снейпа пробрал Гарри до костей.
- Все дети-волшебники способны к стихийной магии, но возможность существования осознанной беспалочковой магии вообще ставится учеными под сомнение. Колдуны привязаны к своим инструментам: палочкам, метлам, амулетам. Вот почему, Поттер, из наших современников искусством перемещаться по воздуху без транспорта владели только Темный Лорд и Альбус Дамблдор, ведь оба пошли дальше привычных рамок.
Гарри поспешно захлопнул рот, услышав это, не хотелось выглядеть идиотом перед Снейпом. Но потом всё же спросил:
- А вы?
Губы мага на секунду дрогнули, но он сухо ответил:
- Дальше, чем хотелось и следовало…. Ладно, приступим к практике.
Отказаться от метлы было тяжело, но когда зельевар в сороковой раз обозвал его «бездарным болваном», Гарри сорвался, как мальчишка, расколотил стихийным выбросом пару ваз и неожиданно для себя выпустил магию. Поттер тренировался, но никогда не думал, что это умение понадобится так скоро.

***

Гарри летел над океаном, и соленые брызги целовали полы его развевающейся мантии. От воды ткань тяжелела, но сильный ветер без труда трепал её, хлестал мага по щекам. Поттер был спокоен и мрачен. Тучи клубились тёмным паром над островом, словно над котлом с кипящим зельем. От больших потерь магии сердце билось быстро и неровно, скакало в костяной грудной клетке. Гарри миновал охранные плоты и сквозь зачарованные очки увидел каменистый берег.
Два высоких столба стояли жутковатыми стражами, на них висели два распятых человека. Поттер резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, когда узнал своих авроров. Светлые длинные волосы одного из распятых сверкнули золотом во внезапной вспышке молнии. Лоуренс! Брат покойного Дэвида. Красавчик Лоуренс – герой Аврората, любимец женщин и мужчин, блестящий волшебник и верный друг, распят на столбе.
Поттер, мягко спружинив, ступил на берег. Камни – это хорошо, на песке бы остались следы. Гарри не знал: живы ли ещё распятые авроры, но он не мог к ним подойти, не выдав себя. Без магии не справиться, а волшебство могли заметить. Мужчина накинул мантию-невидимку и легко запрыгал по камням, не оглядываясь назад – распятые фигуры укоризненно темнели за спиной.
Вскоре Поттер заметил размытую тень часового, медленно прохаживавшегося вдоль правой скалы. Аврор, чувствуя под подошвами старых кроссовок каждый камень, мягко подошёл сзади к бойцу и снял его ласковым Ступефаем. Для надежности зафиксировал Инкарцеро, та же участь постигла и второго часового, выглянувшего из-за угла.
- «Темного Лорда, гоняющегося за вами по всем лесам Британии, на вас нет, - мысленно усмехнулся Поттер, - полежите немного».
Это было усовершенствованное Инкарцеро, снять его не под силу простому магу. Правда, суставы от заклятья ещё год у захваченных будут болеть, но Гарри это волновало в последнюю очередь.

Темный домик, спрятавшийся на склоне горы, больше походил на маленький коровник, но кто бы ни трансфигурировал его из камней, это был сильный маг. Поттер аккуратно прощупал стену на предмет защитных заклинаний, больше полагаясь на неуязвимую мантию Игнотуса, чем на свои способности. Склизкие камни пачкали руки. На дверь у трансфигуратора сил не хватило, и он просто оставил небольшой проём – на счастье Гарри. Поттер усмехнулся, он всегда был удачлив, так или иначе.
Старая мантия защитила аврора и он без труда прошел сквозь пелену заклятия, защищавшего проем от вторжения.
Крик резанул по ушам. Внутри стояли несколько фигур в длинных плащах, а у ног высокой светловолосой женщины под Круциатусом корчился Симус. Гарри был близорук, но зачарованные очки позволили ему разглядеть и полопавшиеся сосуды, окрасившие алым белки глаз Финнигана, и не разгибающиеся, скрюченные в судороге пальцы рук, и синеву у ногтей. Поттер понял, что этот Круциатус для Симуса далеко не первый. Ярость, захлестнувшая Гарри, когда он увидел распятых соратников, сменилась холодной ненавистью:
- «Подохнут! – решил он. – Все подохнут. Повезет тем, кто погибнет сейчас, дементоры ведь по-прежнему царствуют в Азкабане, и это не последняя страшная тайна старой тюрьмы».
Женщина опустила палочку. Симус скрючился на камнях. Преступница напомнила Поттеру кого-то, но он не смог вспомнить, где видел такие же крупные, словно стеклянные, голубые глаза.
- Давай второго, - приказала женщина.
И низенький толстяк в грязной мантии поспешно левитировал в круг ещё одного аврора, совсем юного. Третий вероятно был убит – лежал тёмной кучей в углу.
- Поосторожней с мальчишкой, Мелисса, - сказал мужской голос.
Говорил третий преступник, он стоял вдалеке, тщательно скрывая лицо капюшоном.
- Нам нужны заложники, - все также тихо и бесцветно заметил он.
- Какого дьявола, Поттер не отдает Янга?! Зачем главному аврору эта тварь?! Для возмездия? О, у нас он получит такое наказание, какое Аврорату и не снилось! – выкрикнула женщина.
- Сообщи об это Поттеру, Мелисса, - прошелестела темная фигура, которую Гарри определил, как наиболее опасную, - и возможно глава Аврората с радостью подарит тебе Янга.
Толстяк хихикнул, но подавился смешком под тяжёлым взглядом Мелиссы. Эта парочка напомнила Гарри Беллатрису Лестрейндж и Питера Петтигрю.
«Штампует их Сатана, что ли? » – с раздражением подумал Поттер.
Молоденький аврор снова закричал и выгнулся от боли, но Гарри не шелохнулся. Он должен был продумать свою атаку, одно неверное движение – и на камнях будет лежать куда больше трупов.
- Я отдала Янгу свою дочь! – рявкнула Мелисса. – А он попался, как гном в зубы крапа.
Гарри внезапно понял, кого напомнила ему Мелисса – Риту Мейсон!
- И сына тоже отдала, - прошелестел мужчина в капюшоне, - оставь парнишку, дорогая, а то боюсь, аврорыш не выдержит твоих игр.
От стены отделилась тень – ещё один преступник.
Поттера насторожило, что у этого террориста не было в руках волшебной палочки, зато костлявая ладонь с кажущейся лёгкостью сжимала длинный нож.
Гарри тихо достал вторую палочку. Беда в том, что возможность одновременно творить два заклинания уменьшала силу этих заклинаний вдвое, но выбора у главного аврора не было. Поттер сконцентрировался и бросил невербальные щитовые чары, отделившие Мелиссу и мужчину в капюшоне от двух других преступников. А из левой палочки выпустил красный луч Ступефая в сторону толстяка, но промахнулся. Преступники вздрогнули и вскинули палочки.
Пока Мелисса и «серый» безуспешно пытались пробить щит, толстяк рванул к молоденькому аврору, желая прикрыться им, но Авада Поттера навсегда успокоила «второго Петтигрю». Другого преступника, отчего-то так и не доставшего палочку, Гарри просто отшвырнул на камни. Мелисса наконец разбила его «стену», и они обменивались проклятьями. Мантия больше не делала Гарри невидимкой, но она надежно прикрывала его спину (слава Игнотусу! ).
Воздух искрился от заклятий. Колдун в капюшоне скользнул длинными пальцами по своему плащу. Сжимая в левой руке вторую палочку, Поттер не был уверен, что сумеет отбить атаку двух сильных магов, но человек в капюшоне не стал вступать в бой, он крутнулся на пятке и вопреки наложенному преступниками антиаппарационному куполу исчез с негромким хлопком.

Связав побежденную Мелиссу Инкарцеро, Гарри, морщась от боли в плече – обжигающее заклятье ведьмы всё же достало его, пошел к выходу. Одну палочку аврор спрятал в карман, другой хотел привести в сознание своих ребят…. Летящий нож он скорее почувствовал, чем увидел. Прыжок и левая ладонь Поттера ударила вперед, разворачиваясь ребром, противный хруст и тот четвертый рухнул на камни – уже не встанет. Поттер не спеша вытер вымазанную кровью и ещё чем-то руку о его мантию, волшебная палочка так и осталась в правой ладони главного аврора. Порой на магию нужно слишком много времени, кулаками быстрее и навсегда, особенно коли умеючи.
В голове каменной тяжестью поселилась усталость, надо было как можно скорее снять антиаппарационные чары и доставить ребят в больницу, а руки можно и потом помыть.

***

Выпитый Огневиски не уменьшал тяжести в голове, только добавлял странного шума. Поттер сидел, запершись, в своем кабинете. Раненые – в Мунго, трупы – в морге, Мелисса – в следственном изоляторе, а Гарри приканчивал бутылку. Руки мыл он уже дважды, ещё бы это помогло.
Поттер встал и покачнулся, ухватился за стол. Медленно пошёл к камину. Гарри хотел отправиться в их с Гермионой дом, но, уже занося ногу, вспомнил, что они с подругой устроили там ремонт, пока пользовались гостеприимством Малфой-Мэнора. Выругавшись, главный аврор отправился туда.

Первое, что он увидел, когда пляска разноцветных кругов перед глазами и алкоголя в желудке успокоилась, был сидящий в кресле Драко Малфой. Блондин был мрачен. Тонкие пальцы скребли по журнальному столику, ворот белой, полурастегнутой рубашки торчал почему-то из-под халата. Гарри, не говоря ни слова, мутным взглядом окинул гостиную и не спеша пошел к выходу.
- Разумеется, сообщать близким о том, где ты и жив ли, - это дело простых смертных, а не великого Поттера, - донесся, будто бы сквозь вату, голос Малфоя.
Драко встал и вышел за любовником в парадный холл к лестнице.
- Хотя нет, слово «близкие» здесь, наверное, не уместно, не так ли?
Его голос был наполнен горечью и обидой.
Усталость и отчаяние оглушали Поттера, на рубашке Малфоя ему вдруг привиделась кровь. Но не было жалости, была только бесконечная, всепоглощающая усталость, Гарри с трудом разлепил губы:
- Не сейчас. Не устраивай сцен.
Поттер всего лишь хотел попасть в свою комнату, именно в свою, которую хозяева выделили ему из чувства приличия, хотя ночевал он всегда в спальне у Драко.
- Ну, конечно! - задохнулся Малфой, его пальцы скомкали ворот халата. – Это достойное завершение сегодняшнего дня. Свинья ты, Поттер! Убирайся, куда хочешь и побыстрее, а то ещё ковер мне тут на парадной лестнице заблюешь.
- Ковер? – прошептал Гарри, боль ворочалась в груди, раздирая легкие. – Ковёр?!
Эхо его голоса разнеслось по огромному холлу, Драко невольно вздрогнул, а любовник внезапно оказался рядом с ним: лицом к лицу.
- Значит, ковер? – Поттер был страшен.
Меловые губы дрожали, щёки напротив – горели, капли пота выступили на лбу, взгляд тяжелый и пустой.
- Не дыши на меня перегаром, - брезгливо протянул Малфой, стиснув руки под мантией в крепкий «замок» так, что заломило пальцы, - убирайся!
Кулак Поттера неожиданно ударил ему прямо в лицо и разбил нос. Драко на секунду закрылся ладонью, кровь потекла ему на губы, он не видел секундного ужаса в глазах Гарри. А потом Малфой толкнул любовника в ответ, надеясь повалить, пусть будет драка. Но Поттер неловко оступился, покачнулся и полетел вниз с парадной лестницы. Драко замер, глядя вниз. Секунды остановились.

Глава 20

Драко не бежал – летел по мраморным ступеням. Поттер лежал на сверкающих плитах и не вставал. Малфой упал на колени рядом с ним и дрожащими руками коснулся его лица. Гарри медленно повернул голову. Скулы была сбита, подбородок стёсан.
- Ты как? – выдохнул Малфой.
Поттер приподнялся, прижал пальцы к вискам, а потом его вырвало.
Драко схватил его за плечи.
- Я… - Гарри сипло откашлялся, тошнило неимоверно, - вроде нормально.
Потом утерся грязным рукавом и добавил:
- Надо было меньше пить.
Малфой вздрогнул:
- Я идиот!
- Я? – переспросил Гарри, пытаясь встать на ноги.
- Нет, я! – рявкнул Драко. – Я чуть не угробил неубиваемого героя.
Поттер хотел что-то сказать, но от боли мутило, поэтому он молча стоял, вцепившись рукой в перила.
Драко внезапно вытер полою своей рубашки губы любовника. Гарри покачнулся и прошептал:
- Не стоит. Потом же носить её не сможешь.
Неожиданно Малфой резко прижал его к себе:
- Не смей! Слышишь? Не смей это говорить. Может я сволочь, трус и эгоист. Но запомни: ты мой! Ты мой, чёртов Поттер, со всеми твоими выходками, комплексами и тёмными пятнами, и ты не обязан всегда быть героем… во всяком случае со мной не обязан…

***

На улице хлещет дождь. Хотя, нет, какой там дождь – ураган, злобный и мощный, как дюжина горных великанов. Гермиона сжимает в ладонях чашку с горячим чаем, греет озябшие пальцы, но они не согреваются. Через два часа должно состояться заседание Совета Магов по поводу принятия законопроекта об отмене квоты Чистокровных в Визенгамоте, а по сути дела заседание по вопросу: быть или не быть Грейнджер Министром. Кажется всё подготовлено, паутина интриг сплетена, а Гермиона – без сомнения один из главных пауков, и всё же сердце колотится, как когда-то (не в этой жизни) перед экзаменами. В Министерство отправляться рано – незачем маячить на глазах у всех. Вот Грейнджер и сидит в этом якобы магловском офисе.
На улице дико холодно, какое к чертям лето?! Ветер бьется в окна, безуспешно пытаясь одолеть преграду в виде стекла и чар, яростный и все же бессильный ветер. Гермиона горько усмехается: в сейфе спрятана бесценная контрабанда от Гарри с новыми зельями для Малфоя, хотя Поттер уже знает, что те не помогут. Гермиона усмехается: решаются судьбы стран в её кабинете, вот только в её спальне никогда не будет того недостижимого запаха горьких трав. Гермиона усмехается: не умеют плакать бессильные мира сего.

***

Кингсли начал заседание Совета бодрой вступительной речью. Маги в парадных мантиях и при парадных улыбках сидели в пафосных креслах, обитых алым бархатом.
Гермиона чувствовала ладонью мягкость подлокотника. К этому дню она шла несколько лет. Всё ради благой цели! Как когда-то двое талантливых юношей, играючи, бросили свои и чужие жизни на алтарь «Общего блага», и оба заплатили за свои победы сполна. Вот только оказалось, что Благо было у каждого своё…
- Господа, вы знаете, что мы собрались здесь, чтобы принять закон, который может изменить внутреннюю политику Магической Британии на долгие годы. Это закон затронет судьбу каждого английского мага, поэтому сегодня вы, как представители нашего народа, от его имени должны принять решение, - Кингсли говорил спокойно, его широкое улыбчивое лицо не выражало ничего, кроме искренней доброжелательности по отношению к присутствующим. – И я приглашаю на трибуну инициатора данного законопроекта – члена Совета Магов, главу Социалистической Демократической партии «Новая Британия», героиню войны Гермиону Грейнджер.
Под вежливые аплодисменты Гермиона поднялась на место Кингсли. «Навсегда ли? » - этот вопрос волновал всех присутствующих.
- Добрый день, господа! С момента окончания войны не было для меня дня важнее этого. Вы все, конечно, знаете, какой законопроект я предлагаю, знаете и мои аргументы. И все же я отниму у вас немного времени и скажу. На страшном опыте военных лет мы убедились, что неравенство и косность взглядов порождает нетерпимость, нетерпимость – ненависть, а ненависть – войну, разрушения и смерть. Порою я думаю, скольких жертв можно было бы избежать, если бы не закрывали тогда глаза, не прятались в ворох устоявшихся и «безопасных» убеждений, я думаю – и мне становится стыдно.
Гермиона обвела взглядом магов. В её глазах явно читалось: «Это ВЫ допустили войну, это МЫ её выиграли».
- Я не призываю ломать традиции, я всего лишь призываю к разумности. Визенгамот – это орган судебной власти, это орган, служащий справедливости. Существование квоты чистокровных приводит к вовлечению в судебную систему людей неподготовленных и нередко не желающих брать на себя это тяжелое бремя. И снова жертвы.
Грейнджер отлично понимала, что каждый уже решил, каждый в этом зале разыгрывает свою партию, и всё же она говорила. Ей хотелось крикнуть в лица этим власть имущим: «Да, мы все в грязи политики! Да, мы все, прикрывшись благородными масками, грыземся здесь за власть! Но есть вещи, которые выше наших мелких желаний и целей…» Сейчас, пройдя через гущу политических интриг, ломку собственных моральных принципов, облекшись в стальной каркас равнодушия и целеустремленности, Гермиона как никогда чувствовала в себе тот юношеский огонь идеализма, мечтаний о справедливости, огонь, который помог им выжить на войне.
- И мне осталось только сказать: я верю! И надеюсь, что вы поверите тоже. Спасибо.
Вот и всё. Спинка кресла за спиной. Наступает апофеоз.

Голос Кингсли словно доносится издалека:
- Начнем голосование.
По левую и по правую руку Министра опускаются две огромные хрустальные, абсолютно прозрачные амфоры. Кингсли в соответствие с традициями начинает зачитывать имена советников по кругу:
- Вирджиния Аманда Боунс.
- Я голосую за.
Алый камешек падает в правую амфору.
- Гарри Джеймс Поттер.
- За.
- Фицуильям Александр Селвин.
- Против, - спокойно цедит старый аристократ.
Чёрный камешек в левую амфору, усталый взгляд на Гермиону – ничего личного.
- Августа Анна Лонгботтом.
- Голосую за.
Гермиона знает весь расклад наизусть. Восемнадцать голосов выборных членов у них есть, а каждую искру сомнения в чьих-то глазах Грейнджер «убивает» мрачным взором, пусть не наживают себе врагов.
- Ральф Остен.
- За.
Совиные глаза соперника, не мигая, смотрят на Гермиону. Официально Остен также поддерживает этот законопроект, но кто знает, какую свинью он может подложить своей главной конкурентке.
- Изольда Катрин Паркинсон.
- Против.
Эта дамочка заломила слишком высокую цену за свой голос. «Ты столько не стоишь, - с брезгливостью подумала Гермиона, - а из Министерства ты скоро вылетишь. Уж я позабочусь».
Восемнадцать выборных, надо ещё шесть чистокровных. Августа, Артур Уизли и Ксенофилиус Лавгуд уже с чистым сердцем проголосовали за.
- Люциус Абраксас Малфой.
Сколько снисходительной надменности в его улыбке, холеные пальцы ласкают драгоценную рукоять трости:
- Я голосую за.
Если бы Гермиона знала его хуже, она могла бы поклясться, что сиятельный лорд Малфой ей подмигнул.
Пока всё шло по плану. Чистокровные, разумеется, голосовали против, но это было не смертельно. Хорошо, что они подстраховались, припрятали козырь – Забини. Блейз скривился, но всё же выплюнул заветное: «за». Его мать была под домашним арестом, обвинения с «чёрной вдовы» пока не снимали – на всякий случай.
- Амос Диггори.

***

- Против.
«Что?! » - она не ослышалась? Он не мог этого сказать! Не показывать чувств! Ледяная маска.
Снейп был бы ею доволен: её лицо абсолютно спокойно, впрочем, лица Кингсли и Малфоя тоже. Но каждый понимает, что сейчас весы качнулись. В душе у Гермионы бушует ярость, самое страстное желание – это засунуть чёрный камень из амфоры Диггори в глотку, чтобы эта политическая шлюха подавилась им! А ведь Люциус предупреждал. Но они и так зажали Диггори со всех сторон и всё же он выскользнул. Мразь!
Гермиона слышит свой глухой, до отвращения спокойный голос:
- Голосую за.
Какое это теперь имеет значение, даже завершающий голос Министра их не спасет. Только чудо.
- Теодор Эдвард Нотт.
- Согласно бумагам я его представитель, - полный мужчина в дорогой мантии, церемонно называет своё имя.
Гермиона знает, что Теодор уже почти месяц как во Франции – идут суды о его праве воспитывать своего сына. А клан Ноттов – он за чистокровных.
- Хорошо, - Кингсли кивает, - мы предупреждены.
- От имени рода Ноттов голосую…
- Прошу прощения! – в дверях стоит Теодор.
Он бледный и измученный, его дорожная мантия вся в потеках грязи.
- Я отказываюсь от представителя.
Кажется, кто-то пытается возразить.
- Господа, мистер Нотт в своем праве, он действует в соответствии с законами, - Кингсли обрывает разговоры.
Тео опускается в кресло, Гермиона замечает, что колени мужчины дрожат.
- Я голосую за.
О Мерлин! Грейнджер уже слышит голос Министра, сообщающего о новом законе, принятом ровно двумя третями голосов, закона, который сделал Магический мир чуть справедливее.

***

Гермиона дала указание прижать Диггори.
- Только без грубого насилия, ладно? Сделайте поизящнее? – добавила она к своему приказу.
Кроме того Кингсли обещал пробить по своим каналам: кто все-таки стоял за попыткой срыва принятия закона, и вряд ли это была одна политическая сила. Но самое удивительное, что к Теодору Нотту после заседания подошел сам Селвин и перебросился с ним парой фраз. А, заметив взгляд Грейнджер, лидер консерваторов неожиданно отвесил ей легкий поклон.
- Что он сказал? – спросила Гермиона у Тео.
- Что я вовремя оказался здесь и ещё, что времена меняются.
Да – похоже, они рановато-то списали Фицуильяма Селвина со счетов.

Улизнув наконец-то от любезных членов Совета и оставив в вазе огромный букет роз, преподнесенный Гермионе в честь победы Чарльзом Смитом – четвертым кандидатом. Грейнджер, Кингсли, Поттер и Нотт остались одни.
Маги со звоном чокнулись кубками:
- За победу!
- Дай Мерлин, не последнюю.
- За Гермиону!
- Теодор, спасибо тебе, - Гермиона сжала в своей руке ладонь мужчины, - спасибо.
- И как вы все-таки оказались в Британии? – спросил Кингсли.
- Цепь аппараций.
- Из Франции? – Гарри вскинул брови.
Поттер не был уверен, что смог бы это повторить.
- Я должен был уплатить свой долг, - Теодор чуть улыбнулся и поспешно глотнул из своего кубка укрепляющего зелья. – Как только суд закончился, поспешил в Англию. И я прошу прощения за свой неподобающий вид.
Маги хмыкнули, а Гарри сказал:
- Уверен: твоё эффектное появление в Совете останется в истории, впрочем, оно и впрямь было судьбоносным.
- Теперь вы с нами, Теодор, - спокойно и властно сказал Кингсли.
Нотт кивнул:
- Я знаю. Времена меняются, и взгляды меняются тоже. Это я понял на собственном опыте.
Они ещё долго говорили о выборах, о перспективах, о сыне Теодора, которого должны были завтра доставить в Лондон маги из посольства, и о многом другом.

***

Уже поздно вечером, когда густая и звездная ночь опустилась на город, Гермиона и Тео наконец-то отправились домой. Они шли неторопливо по широкой улице, и ветер шуршал в листве, рассказывая ей на ушко секреты.
- Моя экономка сообщила мне по камину, что после заседания мой дом завалили письмами, - сказал Теодор.
- Ты становишься популярным, - усмехнулась Гермиона и поймала ответную усмешку мужчины.
Они шли под руку, и Грейнджер было спокойно.
- Ты – очень интересная фигура, может когда-нибудь ты уравновесишь консерваторов и социал-демократов.
- Вот как? То есть ты не уверена в своей победе? – взгляд Нотта невозможно было прочитать, как и невозможно было понять: искренен ли он.
- Я не столь наивна. Вскоре волны левой политики улягутся, нам придется снова искать равновесия. Кроме того, Селвин меня сегодня удивил. Кстати он тоже видит в тебе потенциал.
- Тебе бы не помешала консервативная поддержка, - вскользь заметил Теодор.
- Ты так думаешь? – негромко спросила Гермиона.
Это бы разговор всего лишь двух приятелей, могущий перерасти во что-то очень значительное.
- А ты разве нет? – ответил вопросом на вопрос Нотт.
Они остановились под фонарем, который обливал их темные фигуры своим светом, словно растопленным маслом. Их взгляды встретились, повисло молчание, но потом Тео все же сделал первый шаг:
- У меня к тебе есть предложение
- Я слушаю.
- Брак.
Она думала об этом и что греха таить – рассчитывала на это предложение. Превосходный нерушимый союз. Поддержка чистокровного рода придется ей очень кстати, а фамилию менять не обязательно. Теодор – великолепный соратник, что он сегодня и доказал. Их тандем ждет большое будущее. И всё же Гермиона молчала.
- Хочешь подумать? – спокойно, хотя и чуть удивленно спросил Нотт.
Мерлин! Что же так тяжело?! Так тяжело не было с войны. Она думала: будет легче. Отрава уже заползла в душу. И от неё не спасали ни грандиозность планов, ни поганая мыслишка: «Ты НЕ нужна зельевару! »
- Я не знаю, - наконец, выдавила Гермиона.
Нотт недоуменно молчал.
- Давай обсудим это попозже, - она судорожно подбирала слова, - сейчас не самое подходящее время.
«Дура! – вопил разум. – Как раз сейчас – самое время! »
Так или иначе, но Теодор кивнул и они расстались.
Аппарировав в свой разгромленный ремонтом дом, Грейнджер рассеянно остановилась посреди наполовину переделанной гостиной.
Гермиона только что совершила один из самых идиотских, проигрышных и нелогичных поступков за всю свою жизнь, и причиной этому был Северус Снейп.

Глава 21

Гарри, застегивая на ходу теплую мантию, быстро шёл по пугающе пустому коридору Больницы Святого Мунго. Лоуренса положили в аврорскую палату и Поттер наконец-то выкроил минутку из своего сумасшедшего графика, чтобы навестить товарища. Гарри покосился на авоську с традиционными апельсинами и усмехнулся. А потом помрачнел: что-то последнее время слишком часто ему приходилось носить своим ребятам в больницу апельсины, а иногда и цветы, но уже – на кладбище.
По привычке проверив защитные чары на палате, Поттер распахнул дверь. Лоуренс лежал на кровати у окна и читал, зависшую перед ним книгу.
- Аврор Митчелл! Почему не приветствуете своего командира?! – внезапно рявкнул Поттер.
Лоуренс дернулся от неожиданности и расхохотался, увидев Гарри:
- Простите, сэр! Шекспир ослабил боевую готовность.
- Шекспир? Ну-ну, - Поттер крепко пожал Митчеллу руку и уселся на предложенный край кровати.
К другому бы так близко не сел, но Лоуренс всегда и у всех вызывал неконтролируемую симпатию и искреннее доверие.
- Как там задержанные, сэр? Раскололись? – Митчелл улыбался радостной, детской улыбкой, словно говорил не о допросах и преступниках, а о квиддиче и сладостях.
- Работаем, - уклончиво ответил главный аврор, трепаться о таких вещах в больнице, даже в вип-палате, не хотелось.
Лоуренс понимающе хмыкнул. И машинально потрогал повязку с лекарством, наложенную на сломанный нос. Красивое лицо Митчелла было все в следах от побоев и пыток, но всё же оставалось красивым.
«Как он похож и одновременно не похож на Дэвида», - пронеслось в голове у Гарри.
И невольно вспомнился сам Дэвид: светловолосый, улыбчивый, обманчиво мягкий и абсолютно несгибаемый. Он был таким добрым, уступчивым и понимающим – истинный хаффлпафец, а за всем этим пряталась железная воля. Какая разница между ним и Малфоем: колючим, язвительным и сломленным в душе! Гарри знал, что нельзя их сравнивать, что это подло и нечестно по отношению к обоим, но всё же ничего не мог с собой поделать.
- Кстати, передайте мои поздравления мисс Грейнджер, - негромкий голос Митчелла выдернул его из паутины собственных мыслей.
Гарри рассеянно моргнул, но потом, тряхнул головой, и поспешно сказал:
- Да, конечно.
Длинные волосы Лоуренса растекались расплавленным золотом по белой подушке, а светлые глаза пытливо смотрели на Поттера. А потом неожиданно у Митчелла вырвались слова:
- Сэр, а вы были пятнадцатого июля на кладбище?
Гарри поджал губы, он всегда ходил туда на годовщину гибели Дэвида, хотя очень не любил кладбищ и старался там появляться, как можно реже, что, к сожалению, не всегда удавалось. Однако в этом году он пришел уже ближе к вечеру, когда все разошлись. Было, как всегда, неуютно, а ещё почему-то очень стыдно стоять перед белым надгробием.
- Да, - наконец глухим голосом ответил Поттер.
- Извините, - тихо сказал Лоуренс, явно жалея, что не сдержался и затронул эту тему.
- Да ничего страшного, - пробормотал Гарри и попытался встать, но рука Митчелла удержала его.
- Не надо, мистер Поттер, не стыдитесь. Мы принадлежим жизни, а они – уже вечности. И ещё неизвестно, кого стоит пожалеть. Дэвид всё говорил о вас…
Гарри замер и снова опустился на край кровати. В горле пересохло:
- Что говорил?
- Что надо жить. Что не надо бояться. Что вы задыхаетесь, бесконечная война душит вас. Она губит того настоящего Гарри Поттера, который знал, что есть любовь…
Пальцы у Лоуренса были горячие, ладони Дэвида когда-то согревали, а руки Драко всегда холоднее льда.
- Дэвид был бы рад. И я рад… несмотря ни на что, - впервые за разговор Митчелл отвел глаза.
- Продолжай, - теперь в голосе Поттера явно звучал приказ.
- Я думал, что смогу заменить вам Дэвида, а теперь понимаю, что нет.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒