Николай Анатольевич Шпыркович 4 страница

Крысолов коротко свистнул. Перерыв окончился, и они вновь побежали по коридорам, целясь, " стреляя", переговариваясь условными знаками…

Вечером Артем рухнул в койку и провалился в сон, как прошлой весной в полынью на озере: сразу, и с головой, вынырнув лишь к утру.

Второй день тренировок прошел так же напряженно. Крысолов в обед тяжело вздохнул, глядя на уписывающего тушенку Артема:

— Нам бы месячишко, был бы ты совсем справным казаком…. " а где возьмешь? ", говорил, помнится, один политик.

На третий день Крысолов оставил Артема стрелять навскидку из дробовика — Старый швырял всякую хрень в воздух, а Артем стрелял. Ну, это ему вообще легко далось, мало, что ли, он уток пострелял по осени, а гусей — по весне. Сам же Крысолов, истратив часть полученного небольшого задатка, сторговал неплохую " Ниву" по сходной цене, так что после обеда они уже на своих колесах с черного хода подкатили к зданию администрации поселка.

В здании командир пробыл недолго. Вскоре он и Кусок вынесли громадные сумки с основной частью оплаты. Погрузив их в " Ниву", они вдвоем уехали из поселка неприметными улочками. Оставшиеся четверо остались их ждать под ненавязчивым, но очень бдительным присмотром охраны. Поскольку они вдобавок были без оружия, Артем чувствовал себя словно раздетым.

— А, что, ну к примеру, вот, — Артем чтобы хоть как-то отвлечься завел разговор со Старым. — ну, захочет кто-то кинуть заказчика. Вот уедут Крысолов с Куском — и поминай, как звали.

— Тогда нас всех — на цепи, и — " долгий танец". Но при этом хозяева поселка известят об этом всех торгашей, всех вояк, да и просто путешествующих. О том, что случилось, станет известно всем остальным командам, и, поверь, на слово — тем, кто вот так решил быстро обогатиться, лучше самим себе пулю в башку загнать. Команды, скажем так, некоторые специфические способы обращения с людьми, к таким вот сволочам применят не то, что не задумываясь, а и с огромным удовлетворением. А найти — найдут, не такой уж большой стал этот мир после Этого. То же будет, если мы задание не сделаем, а по-тихому свинтим. Все команды, из тех, кто в реальной силе, объединятся и затравят предателей. Наша команда тоже однажды в травле участвовала. Тебе лучше и не знать, что им придумали, когда поймали. И заказчики тоже по-полной получат, попытайся нас они кинуть.

— Тогда зачем вся эта возня с " перепрятушками"?.

— Ну, народ в поселке разный. Те же " крестовые" — администрация к ним отношения не имеет, и вздумай они потом на нас напасть — хозяева ни при чем. На целую команду — пожалуй, не рискнут, а вот на ополовиненную — бывали случаи, нападали шакалы разные. А без денег — на кой мы им? Разве пленных взять, да под пыткой узнать… Но тут уж как судьба. Не хочешь рисковать — в мире полно и других занятий. Только за такое — опять же со всеми командами можно войну заиметь, а команда, даже и ополовиненная — это команда.

Это-то и сам Артем уже успел ощутить, когда перед ним, в общем-то, если быть честным, сопляком, почтительно расступались обвешанные оружием мужики. Он до сих пор не мог поверить своей везухе — так складно сложилась у него судьба… Еще когда в деревне Крысолов сказал, что возьмет его с собой, он посмотрел на батю, не возмутится, не возразит ли тот. Однако батя лишь молча кивнул, и отвернулся к стене. Потом, когда прощались уже, отдал тот самый злополучный трофейный " Ремингтон", и крепко обнял. Крысолов объяснил тогда, что они все еще в первую ночь решили, батя сам предложил его с собой взять — ну, чтобы хотя бы из под ножа Ханова вывести. А уж потом Крысолов начал присматриваться к нему, как к бойцу…

— А команд вообще много?

— Элитных — пара десятков, это те, кто с самого начала бродит. Еще год назад было штук тридцать. А так — шушеры много, конечно, и каждый год новые приходят. Не живут только долго. Все, что плохо и близко лежало — повыгребли еще в первый, максимум, во второй год. Так что если за чем ценным сходить — это в самое пекло, порой лезть надо. Да и мертвяки другие стали, а про морфов и говорить не приходится. Тот же Самопал, про которого командир говорил — живой, хотя скорее теперь уж мертвый пример — невесело улыбнулся Старый.

Крысолов, Сикока и Кусок появились только спустя несколько часов. " Нива" была забрызгана грязью, бампере висели пучки травы. Так, навскидку — километров за двадцать отсюда ребята отъехали, чтобы захоронку устроить. Переговорив с начальником караула, стороживших заложников, Крысолов подошел к их группе расположившейся неподалеку в тени небольшого сквера.

— Все нормально? — Негромко спросил он Старого.

— Да, вроде, — пожал тот плечами. — А вы справились без проблем?

— Насколько можно было отследить — никого вроде не было. Куска, как всегда на пикете оставили, — пусто, и мы с Сикокой два раза петлю дали — все тихо. Сикока потом по следам посмотрел — мы одни там вертелись, и давно уже. Да, совсем забыл спросить: как молодой отстрелялся? — Крысолов хлопнул Артема по плечу, и тот в который раз удивился: вроде и небольшая ладонь у командира, а все одно как покойный Кузнец своим молотком приложил.

— А неплохо. Пожалуй, дать ему потренироваться — так и тебя за пояс заткнет. — признал Старый.

У Артема от гордости заалели уши.

— Ну, тогда пойдем, дел еще до завтра — уйма.

Они пошли к своему месту обитания, причем охрана из поселковых, особо не светясь, однако все же сопроводила их до самого порога, после чего несколько нарочито пост из двух охранников в серой униформе расположился неподалеку, демонстрируя этакую готовность " доверяя — проверять". Крысолов усмехнулся одним углом рта:

— Охранники, блин. Разжирели они тут, на " нейтральной полосе". Вдвоем выперлись, хоть бы для порядка один другого страховал. С одной очереди весь их пост свалить — как два пальца об асфальт. Сразу видно, не юга тут у вас.

— А на югах что? — осторожно спросил Артем.

— Это ты Куска спроси, — усмехнулся Крысолов. — Он, пока к нам не прибился, целый год там по степям да горам рыскал.

— Хреново на югах, — отозвался Кусок. — Здесь, хоть то хорошо, что зима есть. Передышку сама природа дает — за зиму можно и зомбаков проредить, и морфы более вялые. А вот уже хотя бы Краснодар — там круглый год относительно тепло, ну, по крайней мере, зимой морфы не спят, работать — сильно тяжко. Оружия в самом начале Этого не было, весь регион почти подчистую зомбанулся, и морфы там какие-то, — поморщился он, — поганые, хитрые, сволочи. Ауж к курортной зоне ближе, — он вяло махнул рукой, — там вообще жопа. Ну и, соответственно, такого безобразия как здесь — ткнул он пальцем в сторону сторожевого поста — там и близко нет — попробуй так постой, или сожрут, или пристрелят.

— А вот Кавказ, там же оружия было полно, говорили, что чуть ли не в каждом доме по калашу и гранику стояло? — продолжал допытываться Артем?

— Оружия там, действительно, хватало, — кивнул коротко стриженой головой Кусок, — только тут такое дело: вон во всяких там Урюпинсках и Мухосрансках его и вполовину столько не было, а городки уцелели — сосед соседа защищал, да и вообще… А на Кавказе, как Херня Эта случилась, первым делом вспомнили, кто какой национальности. Вместо того, чтобы по зомбям вместе стрелять, грузины осетин принялись резать, осетины — ингушей, те, вместе с абхазцами — грузин… Чехи на всех оттянулись, соответственно — им тоже перепало от всех. Все всё резко вспомнили — и реальные обиды и вымышленные. В общем, не успели оглянуться — как весь Кавказ, вместе с предгорьями превратился в мертвую пустыню. Кто мог — оттуда сбежал, конечно, остальные по горным башням да аулам сидят, и, что интересно, заразы — даже сейчас с упоением друг с другом воюют, и им такая жизнь — даже нравится! Где уж там до зачисток и борьбы с морфами, когда более насущные проблемы перед тобой — у тебя сосед кумык, или наоборот — балкарец, — едко проговорил он. — что интересно — как зомбаками станут — все эти проблемы исчезают, сам видел, как в Карабахе армянин и азербайджанец, которые только что друг друга застрелили вполне себе мирно кем-то третьим обедали, уж не знаю, какой нации…

— А дальше, что, за Кавказом? — увлекшись, продолжал спрашивать Артем. — Серега-торгаш приносил с собой новости, когда появлялся в деревне, но вот насколько им можно было верить — Артем не знал. Вот говорил Серега, что Китай сильно пострадал, настолько сильно, что не до России ему теперь. И уж тем паче, не до мирового лидерства. Тем не менее. Крысолов эти сведения подтвердил.

— Северный Китай Южный и до Херни не сильно-то любил, а уж как Это случилось — так сразу и вспомнили, за чей счет ВВП Поднебесной рос, как на дрожжах. Деревня, опять же, с городом зацепилась. А при их скученности… — Крысолов скривился. — Только хреновее всего пришлось еще южнее — Бангладеш там, Филиппины. Индия еще. Там, говорят, на сотни километров вообще живых людей нет. Оттуда морфы только выбегают. Целыми стаями, питерский Хэллоуин перед этим — утренник в детском саду. Китай, кстати еще и поэтому никак в себя не придет — мало ему своих полутора миллиардов зомби, так еще и соседи подбрасывают. Австралийцы, говорят, туда разведывательных экспедиций несколько штук посылали, причем одна круче другой — хрен кто вернулся. Вот Австралия — более-менее, по слухам, как-то уцелела — только закрылась наглухо, никого к себе не пускает, а после этих разведок — и оттуда никого нет. Опять же, по слухам — им в спасении как-то местные аборигены помогли. Хрен его знает как, хрен его знает когда — но они уже сталкивались с подобной напастью, в меньших, правда, масштабах, у них и легенды об этом были. Так что когда Песец пришел — они, в общем-то, и не удивились. То ли бумерангами они всех зомбаков перебили, то ли мишек коала на них натравили, по типу твоих " санитаров" — но в Австралии все было тише, чем везде. Может, и не зря тот поляк так туда хотел, еще в начале самом… Кто еще там? Америка, Европа — там почти, как и у нас, где-то лучше, где-то — полная задница. Про Африку вообще никто ничего не знает…

Пока так вот разговаривали — и оружие почистили, и снарягу подогнали. Банан свои любимые металки наточил, хоть они и так у него в бетонную стену втыкались. Да и остальные — что у кого было, проверили и перепроверили. Ну, Артему к сборам на охоту не привыкать было, хоть на такую охоту ходить еще не приходилось. Хорошо, хоть, про готовку думать не надо было — хозяева кормили знатно, не жалея ни мяса, ни свежих огурцов с помидорами. Торговое место, чего там…

После ужина Крысолов достал лист бумаги и начертил схему, на которой, с привязками и ориентирами, было указано, где спрятана основная часть оплаты, после чего каждый выучил ее наизусть и сам по памяти начертил такую же. Вот это Артема как-то сильно напрягло — просто вот дошло до сознания, что с завода может вернуться — и один кто-то. А может — и никто не придет… Только про такое думать не хотелось — вон, даже из Самопаловой команды двое возвратились, а Крысолов сам сказал — не из элитных они.

— Еще: о заказе нашем я сказал — командир перечислил имена торгашей и коротко упомянул, откуда они, — в случае чего, обещали известия о нас донести. Не за так, конечно. Только нам выйти оттуда надо — по-любому. Особенно тебе, Артем. — обернулся он к нему. А теперь — спать всем. Сегодня нас, хоть и хреново — но охранять будут. А завтра день непростой.

Утро, как назло, было по-летнему солнечным и ярким. Оно бы ничего, если на Симонихе купаться. Или хотя бы сено сушить. А вот вход на завод был расположен как раз с восточной стороны, так что надо было входить прямо под солнце, которое слепило глаза. Банан даже очки солнцезащитные одел. Ну, Банан — тот еще пижон. Лучше всех, наверное, Сикоке было — ему и щуриться не надо.

— Ну, пошли, сталкеры. — негромко обронил Крысолов, и вся группа медленно пошла к воротам проходной, растягиваясь в цепь

За воротами стояла тишина. Она наступила как-то резко, словно отсеченная бетонным забором, только негромко скрипел песок под ботинками. Полную, снарягу для Артема Крысолов тоже из хозяев выбил — и не в счет оплаты, кстати. (" Ага, ты поторгуйся с ним, — заметил на удивленный восторг Артема Кусок, — он для команды, если надо что — из горла выгрызет. Не хуже морфа. " ). Подогнанная форма ладно обнимала тело. Да и к разгрузке потихоньку он уже привык — зря, что ли последние два дня, только что не спал он в ней? А вот ботинки он старые одел — новые пока разносишь, а тут уже нога привыкла Провожать их никто не пришел, если не считать конечно, охраны поселка, которая, опять же ненавязчиво, но показательно терпеливо ждала. Пока их команда не пройдет за ворота завода. Наверное, и дальше будут ждать — пока они не выйдут или… " Выйдем! " — успокоил себя Артем.

Тем временем Крысолов показал вперед двумя пальцами, и Банан, кивнув, перехватил свой " Вал" и переместился вдоль длинного проезда, присел возле бетонного блока, предназначенного, по-видимому, перегораживать, в случае чего, въезд на территорию и стал контролировать крыши невысоких кирпичных построек расположенных рядом. Артем с Сикокой и Старым начали подходить поближе, когда Крысолов негромко произнес:

— Банан, слева — низ — одиннадцать.

Артем, осторожно скосил глаза, не забывая контролировать свой сектор, и увидел вышедшего, по-видимому, на звук шагов, зомбака. Он вырулил своей знакомой походкой из-за угла впереди стоящего дома, на секунду задержался, слегка разведя руки, будто удивившись, точь-в — точь, как этот…о! — Вицин перед горшками в той старой комедии, и бодро заковылял к ним, шаркая по земле. Голова у него была наклонена набок, будто он к чему-то все время прислушивался. Большой опасности он не представлял, и Банан, с некоторой даже ленцой, всадил ему нож шагов с шести прямо в лобешник. Тот повалился, даже не вздрогнув.

…Еще когда пошли первые известия, о том, что по городам стали ходить какие-то…не смейтесь… ну… неживые… не пьяный я! … и убить их можно выстрелом, или сильным ударом в голову, короче, повредив головной мозг, перед уцелевшим человечеством стал ряд вопросов, ответы на которые стали важны ж и з н е н н о, а именно:

1. Только ли при поврежеднии головного мозга возможно упокоение зомби?

Ответ: да. Все, кто пробовал поражать что-то еще, либо быстро присоединились к огромной массе нежити, либо быстренько начали осваивать навыки стрельбы по круглым предметам. Впрочем, поясную фигуру, тоже забыть не пришлось — на фоне всеобщего хаоса, людишки, будто имеющихся в наличии нескольких миллиардов трупов им было мало, с упоением продолжали убивать. Убивать и убивать. Немного передохнув — снова убивать. А потом удивляться: а чего же кругом так херово?

2. Насколько тяжелым должно быть повреждение головного мозга, дабы нежить сдохла окончательно и бесповоротно?

Вот тут возникали проблемы. Конечно, когда заряд картечи смахивал полголовы, особых вопросов не возникало, равно, как и при попадании в эту самую голову чего-нибудь калашниковского — мосинского. Ну, или браунинговского, в зависимости от того, на чьей территории дело присходило. Топор еще хорош был, и прочие-разные глефы-алебарды. А вот с какой силой надо было просто стукнуть мертвеца по башке, дабы он вырубился навсегда? Не один лихой каратюга нарвался на ба-альшие неприятности, лупя очередного зомбака пяткой в лоб, или того пуще — в переносицу — дабы" …вбить кости носа в мозг…", как это усиленно рекомендовали многочисленные детективы. К великому удивлению последователей Брюса Ли — зомби не спешили падать замертво, а мотнув качнувшейся от кого-нибудь маваши башкой, торопились вцепиться зубами в каратистскую пятку, и разве что набитые на ней мозоли да быстрота реакции могли тогда спасти бедолагу. И это при том, что живого человека д е й с т в и т е л ь н о можно было убить сильным ударом в голову, даже в ту же пресловутую переносицу.

И вот тут вставал главный вопрос:

3. А чего вообще умирают от повреждения мозга живые люди, и каким образом упокаиваются зомби?

Тут вся штука в том, что мозг жизни — и не-жизни, при всей своей внешней схожести, управляли телом совершенно по разным принципам, как по разным принципам летают птицы и насекомые, хоть крылья и у тех и у тех одинаково зовутся. У живого человека кора головного мозга представляла сложную сеть из миллиардов нервных клеток-нейронов, причем каждый из нейронов был вполне себе самостоятельной клеткой. Живой человек мог запросто позволить себе потерять дюжину-другую миллионов нейронов после ха-р-рошего застолья (".. прикинь: нажрались так — ни хрена не помню!.. " ), мог и больше — при инсульте или несмертельной черепно-мозговой травме. Мог в конце-концов, практически всей коры лишиться — при том же утоплении, к примеру, или отравлении угарным газом. При этом он все — таки жил — хоть часто и жизнью " растения". В то же время, достаточно было часто хорошенько врезать человеку по голове, дабы у него развился общий отек мозга, иногда в считанные минуты приводящий к остановке сердечной деятельности — достаточно было отеку распространиться на продолговатый мозг — тот самый отдел, который, собственно, за сердечную деятельность и отвечал. Равным образом " работала" и гематома — скопление крови в головном мозге, часто после того же удара: сдавление мозга — отек — смерть. И когда человек без кислорода в вакууме или петле задыхался, тот же отек мозга в смертельной партии главную скрипку играл, на двух нотах наяривая — отек-смерть. И пока " шестерка" не начала свое победное шествие по планете, на этом все и кончалось. С приходом же Песца, п о с л е т о г о, к а к — следовало продолжение.

Стремясь сохранить носителя любой ценой, " шестерка" рвала границы между отдельными нейронами, выстраивая новую, единую структуру. Больше всего набухшую, отечную кору можно было сравнить со своеобразным жидким кристаллом. В управлении мертвым телом было больше, пожалуй, от электрического, чем от биологического. При этом " новой" коре было плевать на отек — все и так давно отекло по самое не могу. Гематом у зомби не бывало, по причине отсутствия кровообращения, а и образовалась бы каким то образом гематома в мертвом мозгу, хоть бы и в результате эксперимента — вреда она не причинила бы нежити никакого. Но как не бывает идеального щита — всегда найдется меч или копье прочнее, так и " новая" кора обладала уязвимым местом. Подобно тому, как любой пробой в конденсаторе приводит к моментальной потере всей накопленной энергии, так и любой пробой в коре приводил к моментальной потере управлением мертвым телом — " жидкий мозгокристалл — конденсатор" разом " разряжался" и труп окончательно упокаивался. Это-то и объясняло, почему живые могли перенести и пулю в голове и удар топором в пьяной драке, а вот зомбак, бывало, упокаивался одной удачно пущенной дробиной или даже такой плевой штукой, как травмат. Даже незначительный, с точки зрения, живого, перелом, если он нарушал целостность коры, мог упокоить неприлично живое умертвие. Если бы " шестерке" эволюция позволила развиваться еще пару сотен миллионов лет, и эта проблема могла бы быть решена — хотя бы, разделением мозга на отдельные участки — вроде долек апельсина, этаким дублированием. Пока же проблему приходилось решать более простым способом- наращивать толщину черепной коробки для лучшей защиты уязвимого места. Примитивно, но достаточно эффективно. Точно так же зомби достаточно неплохо упокаивались при хорошем воздействии взрывной волны — зато если не упокаивались сразу — контуженных среди них не было. Ну, и старый добрый огонь — универсальное оружие человека против всего, работало и здесь, причем даже по двум направлениеям — скрюченные в огне мышцы хоть и были мертво-живыми, однако белок — даже мертвый- все же белок, денатурировал он по тем же законам, что и раньше, а значит скрюченный пожарными контрактурами зомбак был гораздо менее опасен, разве что какой любопытный сунулся бы посмотреть и неосторожно подошел бы поближе. Точно так же и мозги в черепной коробке закипали, как и раньше. Вот только стереотип — штука живучая. И, если раньше, для того чтобы ж и в о й получил смертельные ожоги, ну, либо начисто вышел из строя, как боец, достаточно было просто поджечь на нем одежду, то для зомби этого было все же маловато, а потому дурни делавшие из зомбака живой факел, и ожидавшие, что вот сейчас он, на манер танкиста из подбитой самоходки будет кататься по земле — ошибались. Часто — последний раз в жизни. Ну, в этом и классики виноваты. С чего Ромеро решил, что покойник, по-прежнему состоящий из воды на 80 %, будет так запросто гореть?

…А при правильном ударе в переносицу происходит перелом основания черепа с последующим кровоизлиянием и той же гематомой, от чего человек и загибается. А загнать те две малюпасеньких косточки, что есть в носу у каждого, " в мозг", если ваш противник, конечно, не сын Буратино — не получится….

…- Подходим, смотрим — все так же негромко скомандовал Крысолов. Остальные члены команды подтянулись поближе, не забывая про свои зоны, и следя, чтобы не перекрыть один одному сектора. В отличие от обычной операции обычного спецназа в дохеренные времена, когда при изучении убитого противника бойцов интересовало: во что тот одет, чем вооружен, что при себе имеет — дабы сложилось представление о действующем противнике, все это интересовало нынешние команды постольку-поскольку. Одет — в промасленный комбинезон. Оружие? Оружия зомбаки, по крайней мере, не продвинутые, не носили, он и сам по себе — оружие неплохое. А и будет носить — так палку или трубу железную, что ее изучать. Документы? И так ясно, что из пропавших рабочих завода.

Вот то, что обычный спецназ изучал не шибко внимательно — так это причину смерти врага — ну, разве что, из спортивного любопытства — точно ли Бурый прямо в сердце ему пулю со ста метров послал, или заливает, босота?

Сейчас же это становилось объектом пристальнейшего изучения, так как позволяло составить представление об объекте предстоящей охоты — его размеры, силу, скорость, тип — все то, короче, что позволило бы одержать победу в предстоящей схватке.

— Кусок, Артем: держите периметр — приказал Крысолов. Артем послушно принялся контролировать переднюю полусферу, стараясь смотреть так, как учил его Старый — справа-слева — вверху, справа- слева- снизу. Впереди. Хорошо еще, снизу нападения не ожидалось. Разве что эти… кротоморфы. " А интересно, они через вот такую бетонку прокопаются? Через асфальт же смогли, Банан говорил…" — мелькнула мысль. — " Да какие кротоморфы? С чего им тут взяться…" — обругал Артем сам себя и продолжил шарить глазами по окружающим крышам. За его спиной, тем временем Банан носком ботинка перевернул тело упокоенного рабочего, и скомандовав: " Бойся! ", резко выдернул нож изо лба трупа, наступив тому ботинком на лицо. Все на момент извлечения ножа автоматически отступили на шаг, дабы не попасть под возможную шальную каплю, сорвавшуюся с клинка. Одежда, конечно — защита, а ну как в глаз на слизистую попадет? После того, как Банан вытер нож салфеткой, смоченной раствором антисептика, все снова сомкнулись возле трупа.

— Что скажешь, Старый? — спросил Крысолов, после того, как тот внимательно осмотрел тело.

— Не кусаный — пробормотал тот. — Ни разу. Шея у него сломана, от того и умер.

Может, от морфа бежал, завалился куда? Если и шустер — то совсем немного, скорее всего, за морфом чего-нибудь догрыз.

— Наверное… Оттого и не тронутый — наверное, это один из этих, что в паре пропадали, морф пока первого драл, этот дернул куда подальше, ну и навернулся.

— Сикока, у тебя что? — Крысолов чуть обернулся на маленького следопыта, который внимательно изучал обувь недавнего зомби.

— Говорите, не шустер?

— Ну. Да. — осторожно сказал Крысолов. — сам же видел, как он на нас выходил — не пер ведь, в самом деле, и не стерегся.

— Видел, — буркнул Сикока, — а вот обувка у него не сшарканная. Ну, есть, конечно, характерные потертости, но так, будто он полкилометра, максимум, километр по асфальту ботинками греб. А когда рабочие в паре пропали? С четыре недели назад — ответил он сам себе.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу спросить: какого лешего этот зомбак, накрутил так мало за четыре недели. За такое время он был должен пройти, как минимум, с десяток километров, а то и больше, и только потом уже встать. Был бы он шустером — ладно, те почти как живые ходят, а этот?

— Да, и еще вопрос. — подал голос Старый. Если он, как мы… как я. — поправил он сам себя, — решили, что он свалился и шею сломал — чего его никто раньше не обнаружил, где он сидел? А завод, между прочим, потом еще работал.

— Давай-ка посмотрим, откуда он вырулил, — предложил Крысолов, и вся группа медленно переместилась в сторону здания, из-за которого вышел мертвец. Уходя от мертвеца, Крысолов оглянулся на него и приостановился, будто силясь что-то вспомнить, но потом тряхнул головой и пошел дальше.

— Ну, и что тут? — Крысолов напряженно оглядывался по сторонам. За домом был обычный неухоженный пейзаж любой промзоны — какие-то пустые коробки, разбитые ящики, пара грязных бутылок — наверняка здесь какие-нибудь работяги собирались, дабы раскатить пузырь самопальной водки. Вообще-то, после Херни пьянство сильно пошло на убыль — все, кто имел склонность злоупотреблять — быстро присоединились к армии нежити: кто опившись морем оказавшегося вдруг бесхозным пойла, кто — не сумев на нетрезвых ногах убежать от шустеров и морфов, кто-то сгинул в бандитских и сектантских лагерях. Так что, к концу первого года откровенных " синяков", как-то и не осталось уже. Артем вспомнил, как в Васильевке Сашка Колбаскин, ровесник его отца, в общем-то, по первой зиме, как-то вдруг перестал выходить из своего покосившегося дома, где он жил со своей матерью. Там их и нашли- Сашку, сине-черного — отец сказал потом, от пьянки кто помирает, всегда такой, — и мать его, старуху Петровну, Колбасиху, по-деревенски, с выкушенной шеей. В деревне до этого мало кто помирал, и Артем даже немного испугался, когда увидел, как Сашку, тихо хрипящего, выволокли во двор.

— Что делать с ним будем, а, Кондрат? — спросил отца Кузнец. — Нахрена ты его сказал живьем брать? Упокоили бы, как Петровну — и всех делов…

— На капкан его посажу, — сказал отец, дрожащими пальцами щелкая зажигалкой. — Есть у меня мысль — как…Заодно и эти — он кивнул головой в сторону малехо напуганных Артема и Васька, — пример иметь будут, чтобы помнить, что пить — шибко вредно. А если правду говорят, что покойники эти не разлагаются — так, может, и внуки их помнить будут.

Так вот Сашка и стал первым их сторожевым зомбаком. Потом еще нашлось несколько — это когда те двое из города приехали, да чего то там не поделили, ну и постреляли друг друга, да из леса пара вышла, парень с девкой. И, что интересно, молодые, глядя, как Сашка бесится на цепи, действительно пить не пробовали. А Петровну тогда похоронили, да…

Артем вспомнил это все, пока их группа осматривала место дислокации зомбака. Сикока и Крысолов искали что-нибудь, что могло бы объяснить странности в поведении покойника. И хотя Сикока был хорошим следопытом, но именно Артем увидел ту кость, завалившуюся между ящиками.

— Эй, гляньте, — он подозвал к себе группу, и очень удивился, когда подошедший Крысолов сильно двинул его под ребра, так что Артем болезненно охнул.

— Заметил что — молодец, — жестко сказал Крысолов. — только твоя задача — крышу контролировать. Раз на землю смотрел — в это время сверху кто-то прыгнуть мог. В другой раз…Артем, не надо другого раза. Ясно? — его серо-голубые глаза сузились, и Артем поспешно сглотнул слюну.

— Ясно, — он хотел добавить " Извините", но поспешно вспомнил, что Крысолов учил: " … на операции — никаких лишних слов. И никаких " Вы" — только " глянь", " иди", " смотри". Это обязательно для всех, независимо от возраста и положения. Если говоришь " идите" — это относится ко всем членам группы, ну, как минимум, к кому-то двум…".

Старый, тем временем, не обратив на воспитательную процедуру никакого внимания, вытащил из-за ящика обглоданную небольшую кость.

— Пяточная… — он повертел кость в затянутой перчатке руке.

— А вон глянь, еще — Сикока — указал пальцем на вторую кость, такую же небольшую, как и первая.

— Эта таранная. Стопу разобрал. — Старый и Сикока склонились над остатками кого-то.

— Вот только то интересно, что вторая кость — здесь два дня уже наверное как лежит, он с нее все дочиста обглодал, она высохла уже. А… пяточная? — так вот эта — свежая. Он ее перед нами грыз, а тут более лакомый кусок увидел.

— Эй. Гляньте ка туда. — Крысолов показал рукой к в сторону низких складов или цехов, куда вела асфальтрованная дорожка. На ней, на расстояниии приблизительно метрах в двадцати друг от друга, лежали кучками несколько костей, виднелись небольшие темные пятна.

— Интересно… — Старый и Сикока по очереди приложились к биноклю, после чего переглянулись.

— Ты о том же думаешь? — тихо спросил Старый.

— Да. Эта сволочь спецом вывела на нас зомбака. Он его типа, как собаку здесь оставил. Не они одни — он криво усмехнулся, кивнув в сторну Артема, — додумались из зомби сторожевиков делать. Он знает, что ночью на него охотиться не будут. Поэтому на день выставлял, а на ночь — уводил. Доберман на даче олигарха наоборот.

— Мало того, — добавил Старый. — Он его специально прикармливал — причем небольшими порциями, старался мышц дать поменьше, чтобы зомбак не морфировал раньше времени, а одни кости глодал, а зомбак привык уже, что здесь, какая-никакая — а еда. Условный рефлекс в чистом виде. И еще — он из ранних морфов. Он знает, что роговица от постоянного наблюдения сохнет, и бережет ее. И насчет шеи — учитывая все это — он повел рукой вокруг, — не исключено, что морф ему ее и сломал.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒