Благодарности 2 страница

Нам было сложно оставаться спокойными, когда Пол и Лекс продавали компанию. Это было действительно поразительным достижением, заставляющим их волноваться и переживать. Как бы вы себя чувствовали, если бы ваши мечты осуществились, а вам нет еще и сорока лет?

Мир, в который вошел Пол, космополитичен, задает быстрый темп, он чарующий и безрассудный. Мой муж руководит пятьюдесятью пятью людьми по последним подсчетам, большинство из них составляют женщины моложе, умнее и красивее меня. Не думайте, что я сожалею о том, что мне не повезло родиться красивой, или переоцениваю конкуренцию; жизнь была для меня такой всегда, я ничем не примечательна и ничем не выделяюсь – я такая же, как вы. У меня каштановые волосы средней длины, ни прямые и ни кудрявые, карие выразительные глаза и добрая улыбка. Мужчины обычно обращают внимание на девушек вроде Джесси, с высокой грудью и осветленными волосами, ярких и с кучей забавных историй; тем не менее это именно я выиграла главный приз у всех своих ровесниц – замужество и жизнь с Полом. Мне это удалось, потому что я целенаправленная. Если я верю, что это правильно, а у нас с Полом так оно и было, то ничто не может меня остановить. Я всегда старалась ставить его потребности выше собственных, все время жила в его тени. Я сделала так, что он просто не может жить без меня. Конечно, я никому об этом не говорю, иначе может показаться, что я иду у него на поводу, а это не так. Но после десяти лет и двух детей я чувствую сдвиг. Пришло время, и я вышла из тени. Мой мужчина, рыдающий на полу и бормочущий что‑ то об убийстве кого бы то ни было, – с этим я не смирюсь. Рано или поздно я выясню, что произошло той ночью, и приложу усилия, чтобы все уладить.

Глава 6

Гламур, на котором держится телевидение, прямо противоположен грязи в офисах, где готовят «Криминальное время». По пути на работу я съеживаюсь от несущихся в центр Лондона грузовиков, из которых высыпаются крупы, а когда приезжаю, то не задерживаюсь долго на оббитом крыльце, построенном еще в 60‑ х, – такое чувство, что какое‑ то дикое животное очень уж приноровилось к городской среде и начало ее есть. Внутри не лучше; края ковра под моим столом заворачиваются вверх, как несвежие сэндвичи, обнажая на полу пятна, похожие на кровь.

Я включаю компьютер и машу рукой Шаине, моей подруге, исследователю, которая сидит напротив. Мы шутим, что наши позорные окрестности отражают то, с чем мы имеем дело каждый день. К моему столу тянется мусорный пакет. Прежде чем я успеваю спросить, что это, Шаина наклоняется вперед и шепчет:

– Надвигается Черная Туча.

Я сажусь и поворачиваюсь так, чтобы видеть Ливви, нашего продюсера. Она кивает кому‑ то по мобильному телефону и обходит стулья, чтобы подойти к нам. Я еще недостаточно долго работаю в «Криминальном времени», чтобы узнать всех, но Ливви определенно произвела на меня впечатление. Она заканчивает разговор, бросает телефон на мой стол и раздраженно вздыхает.

– Не самый лучший день, как я понимаю?

Ливви фыркает.

– Все кретины и болваны.

Я замечаю, что Шаина сдерживает улыбку. Мы называем Ливви Черной Тучей, потому что она вечная пессимистка и везде видит скрытые напасти.

– Я думала, что количество зрителей увеличилось.

Ливви не улыбается. Она сидит на моем столе и размахивает своими длинными волосами, собранными в хвост.

– Так и есть.

Подобных хороших новостей для Ливви недостаточно – они просто означают, что потом все станет хуже. Она еще больше хмурит брови.

– Но никто не должен задирать нос. – Она указывает на большой черный мусорный пакет. – От зрителей приходит все больше и больше видео. Это просто пример. Вам нужно посмотреть их и найти мегакрутые истории, материал, в котором действительно показаны отвратительные придурки, среди которых мы все живем.

Она многозначительно тычет пальцем куда‑ то через мой компьютер.

– Без проблем, – отвечаю я.

Ливви делает все возможное, чтобы распространить свое плохое настроение вокруг.

– Не слишком радуйся. Это нудная работа.

Что бы я ни сказала, это не сможет убедить Ливви, что мне моя работа действительно нравится. То, что она считает скучной непрекращающейся сортировкой и отбором, я нахожу восхитительным проникновением в драмы, жизни и беды общества. Потом мы можем показать эти видео по телевизору миллионам людей, помочь поймать типов, которые держат в страхе окружающих, и сделать жизнь лучше – за все это я и люблю свою работу.

– И там есть еще. Я покажу, и вы можете притащить это сюда.

– Какие отзывы о шоу? – спрашивает Шаина.

– Марика имеет настоящий успех. По крайней мере, хоть что‑ то идет хорошо.

– А, великолепная Марика Кочран, – не смогла я удержаться от комментария.

– Разве она не лучшая? – Несмотря на плохое настроение, даже Ливви не может отрицать притягательности Марики.

– Это диаметрально противоположно тому танцевальному шоу, что она сначала вела, но у нее такой свежий и подходящий нам взгляд, – добавляю я.

– Господи, сколько труда стоило заполучить ее! Конечно, это была идея Пола!

Я улыбаюсь самой светлой улыбкой, которая порой бывает даже слащавой. Марика – это была моя идея.

Ливви слишком долго была веселой. Ее взгляд становится мрачнее прежнего.

– Да, сейчас в шоу все хорошо, но мне постоянно твердят: «Сделайте дешевле, уменьшите затраты! » Боже, как я скучаю по свободе действий прошлого десятилетия. Посмотрите только на эту конуру в виде офиса!

Мы втроем безнадежно оглядываемся вокруг, и я рискну предположить, что меня наняли в основном потому, что я стоила дешево.

– Почему мы в этом офисе? – спрашивает Шаина.

– Это еще вежливое определение! Какой‑ то идиот из Форвуда забыл уладить вопрос с арендой. – Ливви поднимается, и ее сразу же охватывает паника. – Где мой телефон?

Я протягиваю его ей.

– Кейт, кассеты.

Шаина с жалостью смотрит, как я плетусь за Ливви по узкому коридору. Она толкает тяжелую дверь, и мы попадаем в студию «Криминального времени». Ливви идет мимо огромных декораций гостиной с кожаным креслом и диваном около стеклянного кофейного столика. Здесь Марика приветствует своих гостей, когда снимают «Криминальное время», но сегодня в студии пустынно и тихо. Передача призывает публику помогать раскрыть разные виды преступлений, от убийств до изнасилований и повреждений имущества, и использует телефонное и SMS‑ голосование, чтобы насобирать деньги на полезные для общества вещи: камеру CCTV, поставленную в темном районе, новые замки на дверях пенсионеров… Сбоку от съемочной площадки расставлены столы, за которыми сотрудники принимают звонки, SMS‑ сообщения и электронные письма от зрителей. Оттуда же мы каждую неделю организовываем публичное голосование. Шоу рассчитано на массового зрителя и не стыдится этого.

Ливви протискивается в боковую дверь, а потом в каморку службы доставки и начинает рыться в черных мусорных пакетах возле кучи картонных коробок.

– Понимаю, почему некоторые люди забили на наше шоу, – говорю я.

Ливви ворчит:

– Не представляю, какой идиот убрал их сюда.

Я открываю мешок и вижу сотни конвертов и пакетов, в каждом из которых содержится искреннее письмо, описывающее страхи его автора, которое изредка сопровождается видеокассетой.

– И везде преступления.

– Мир полон лжецов и мошенников, – с удовольствием подтверждает Ливви. – Давай же, ты берешь одну сторону, я вторую.

– Знаешь, на курсе по технике опроса…

– Где?

Ливви с удивленным видом поворачивается ко мне, и я с досадой понимаю, что она не читала мое резюме при приеме на работу. Уже не в первый раз я замечаю, что положение жены Пола во многом облегчает жизнь.

– Это курс лекций о том, как опрашивать подозреваемых, определять, лгут ли они, ну и все в таком роде. Там были я и куча полицейских (так совпало, что они все были мужчинами), и еще очень упитанные частные детективы.

– Какого хрена?

– Когда я работала исследователем товарного рынка…

Ливви выглядит смущенной.

– Прежде чем попасть на телевидение, я изучала конъюнктуру рынка. Я придумывала анкеты и беседовала с людьми, чтобы проверить их реакцию на товары потребления – шоколад, стиральный порошок и так далее. Проблема в том, что результаты не очень помогали, потому что, как мне казалось, респонденты врали. Классический случай: вы спрашиваете домохозяйку, сколько часов в день она смотрит телевизор. Как правило, она заявляет, что ни одного, но если вы спросите ее мнение о Джереми Кайле, она раскритикует почти каждую его утреннюю программу. Именно поэтому я убедила своего начальника отправить меня на курсы, обучающие проведению опроса. Ну, что‑ то вроде курса «Врет ли этот человек? », чтобы понять, можно ли в коммерческих целях использовать полицейские приемы. И за меня заплатили, чтобы я посещала некоторые лекции.

Мы беремся за мешок с двух сторон и направляемся назад через студию.

– И что, можно?

– Думаю, да. Я до сих пор не совсем уверена, или, возможно, у меня просто не получалось хорошо читать людей.

Ливви кивает.

– Но я таки узнала много интересного. Ты знала, что семьдесят процентов главных подозреваемых в конце концов признают свою вину? Если люди в этих письмах и электронной почте, – я киваю на груду конвертов, – считают, что их партнер или сосед не совсем хорош, то это потому, что он или она наверняка такой и есть.

Ливви снова кивает.

– Прямо как мой бывший парень дебил, – с горечью добавляет она.

Мы бросаем мешок рядом с таким же возле моего стола. Ливви секунду задумчиво смотрит вдаль.

– Что ж, думаю, исследования рынка говорят, что моя любовь к этому «Твиксу», – она указывает на десерт, который я принесла себе на обед, – от того, что мой парень не любил меня в достаточной мере?

– Нет. Просто потому, что ты любишь шоколад.

Ливви в прямом смысле ржет. Это такой поразительный звук, что секунду спустя мы обе хохочем. Шаина возвращается из туалета и стоит с раскрытым ртом.

– Если серьезно, то за все время тех вечерних занятий я выучила одну вещь: оказывается, преступники еще те тупицы. Умные попадаются очень редко.

– Или они не попадаются.

– Возможно. И может быть, это одна из причин, почему так на удивление легко управлять толпой. Людьми легко манипулировать, но мы все думаем, что мы невосприимчивы или достаточно осведомлены, чтобы понять это.

В глазах Ливви появляется огонек.

– Профессиональный преступник… Я бы хотела поймать такого.

– Я тоже.

Она понятия не имеет, насколько я серьезна.

Внезапное хорошее настроение Ливви обрывает мелодия.

– Где мой телефон?

Она с тревогой шарит по карманам. Я беру телефон со своего стола и протягиваю ей. Секунду она молча слушает, потом снова хмурится.

– Скажи, что какой бы осел это ни сделал, пусть положит обратно на счет.

Она взмахивает волосами и уходит.

– Неужели я вижу у этой тучи светлое пятнышко? – спрашивает Шаина.

Глава 7

В среду вечером праздничный деловой ужин, очередное общественное мероприятие от Форвуд ТВ.

Недавно вышла в эфир одна из программ компании (придуманная и запущенная, понятно, Полом), которая вызвала огромный интерес. «Взгляд изнутри» – это реалити‑ шоу в документальном стиле, рассказывающее о Джерри Бонакорси, который тридцать лет назад задушил жену из‑ за того, что она, предположительно, «ходила налево». О Бонакорси никто бы и не вспомнил, если бы не тот факт, что он не испытывал никаких угрызений совести за свое преступление, поэтому так и не был освобожден, вследствие чего получил статус самого долго сидящего преступника Британии, приговоренного к пожизненному заключению. Сейчас ему семьдесят лет, и программа «Взгляд изнутри» договорилась с комиссией по условно‑ досрочному освобождению снимать их заседания, а также поставить камеры в тюрьме, где отбывал срок Бонакорси, чтобы показать, как принимаются решения, освобождать или нет арестантов вроде него. В начале этого цикла передач мы не знали, выпустят ли его. Месяц назад он таки вышел на свободу. По моему мнению, он должен гнить в тюрьме до самой смерти, но я, видите ли, всего лишь жена и ничем не примечательный человек, поэтому кто я такая, чтобы что‑ то говорить? По словам Пола, у меня очень таблоидный взгляд на жизнь, к чему я могу добавить, что ни у кого не бывает предрассудков, пока они не станут жертвой жестокого преступления.

Итак, сегодняшний вечер посвящен убийцам и мохито – не знаю, хорошо ли они все это перемешали. Личный ассистент Пола, Сергей, подыскал новое оживленное местечко в пригороде и организовал ужин приблизительно на сто пятьдесят человек. Это отличный способ для служащих полизать задницу, посплетничать и напиться за чужой счет. Этот вечер важен, потому что основатель CPTV, Раиф Спенсер, придет с другими большими шишками, а Пол очень хочет произвести на них впечатление. Я купила новое платье и сделала укладку, так что мои волосы блестят и красиво переливаются волнами, когда я поворачиваю голову.

– Ну, что скажете?

Я взмахиваю длинной юбкой и проплываю перед Авой и ее няней Луциной. Ава сидит на коленях у Луцины, пока та заплетает ей волосы. Они хихикают и о чем‑ то перешептываются. Луцина бразильянка, живущая по обмену в семье наших друзей, в свободное время она подрабатывает няней. Эта девушка просто обожает Аву и часами играет с ней в куклы и в «школу», а в это время Джош может беспрепятственно смотреть телевизор.

– Ах, мамочка выглядит потрясающе, правда? – говорит Луцина, глядя на Аву.

– Ты выглядишь смешно, – говорит Ава.

– Забавно, и это говорит девочка, одетая в желто‑ красно‑ розовое, – отвечаю я.

Ава опускает взгляд на свой костюм Алисы в Стране чудес и смотрит на меня широко открытыми глазами, в то время как ее голова покачивается вслед за движениями гребня. А Джош даже не отрывается от экрана.

– Отличный цвет, – говорит Луцина. – Пол должен гордиться, что он с вами в этот вечер.

– Ого! – немного смущенно смеюсь я.

Луцина скрещивает худые руки на груди.

– Пол сексуальный мужчина. Вы должны быть красивой всегда, иначе… – Она замолкает и выразительно вздыхает. Затем грозит мне пальцем. – Иначе… все мужчины одинаковы.

В свои двадцать Луцина мудра не по годам. Я не могу понять, как такая молоденькая и красивая девушка может быть настолько цинична по отношению к мужчинам.

– Ты все правильно говоришь, Луцина… как мне кажется. – Я улыбаюсь. – Берите все, что есть в холодильнике, и не разрешай им поздно ложиться спать.

Луцина кивает. Я повторяю эти слова каждый раз, когда ухожу из дома. Звонит мой мобильник, это подъехало такси.

– Ну, я ухожу, увидимся позже.

Джош не отвечает, телевизор включен на всю громкость. Я снова проверяю содержимое сумочки и рассматриваю зубы в зеркале в коридоре, они все свои. Из‑ за высоких каблуков сегодня я позволяю себе роскошь поехать в город на такси. Мы плавно двигаемся мимо магазинов и домов. Я вижу старушку, переходящую дорогу, она еле несет тяжелую сумку с продуктами. Я чувствую вину за то, что стала настолько избалованной и что судьба улыбнулась мне. Неужели я стала принимать это как должное? Я пытаюсь решить, плохо ли это, но слышу вибрацию своего мобильного. Пришло сообщение от Джесси.

«Только что у меня был лучший секс за всю жизнь! Позвони мне. Чмок».

Я кладу телефон в сумочку и откидываюсь на спинку сиденья. У меня, наверное, уже собралось сотни сообщений подобного рода от Джесси. Она в высшей степени последовательна. «Пол должен гордиться вами». Это приятно слышать. И я горжусь им, разве нет? Мне снова вспомнились его рыдания в понедельник. Сиденье автомобиля неожиданно становится липким, а задувающий в мое окно ветер – холодным. Почему‑ то я не могу успокоиться, неприятные мысли просто не выходят у меня из головы. Нам с Полом необходимо поговорить. Мне нужно внести ясность и вернуться к своей тихой, мирной жизни.

Такси плавно тормозит, и я щипаю себя за ладонь, чтобы собраться. Я жена руководителя, мне нужно играть свою роль, и я хочу сыграть ее хорошо.

Глава 8

Мы с Полом встречаемся внутри, потому что у него перед этим должно было быть совещание, которое могло затянуться. Обычно это не имеет никакого значения, но сегодня мне действительно нужна рука, на которую можно опереться, – я хотела бы спрятаться за ним. Я одиноко стою в очереди перед дверью, и охранник просит меня назвать свое имя. В баре шумная толпа людей, которых я совсем не знаю. Я стою на входе и чувствую себя очень одиноко.

– Кейт, как хорошо, что я тебя встретил!

Меня спасает Сергей, серьезный русский парень, которому нет еще и тридцати. Он одет в черный костюм и черную рубашку с черным галстуком. Сергей любит черный цвет. Он отлично справляется со своими обязанностями и охраняет Пола, как питбуль наркоторговца с восточной части Лондона. Он церемонно целует меня в обе щеки и спрашивает о детях, называя их по именам. Потом к нам подходит Астрид.

– Привет! Ты жена Пола?

Я киваю и улыбаюсь. Подобный светский разговор мы вели с Астрид уже дважды.

У Лекса две ассистентки, и Астрид одна из них. Мы с Полом часто шутим, что Лекс имеет двух секретарш, потому что ни одна из них не справляется с работой самостоятельно. Лекс же заявляет, что во всем этом есть логика: он нанимает амбициозных девиц, которые хотят попасть на телевидение. А еще он утверждает, что частенько лучшие идеи поступают к нему от «спутниковых тарелок».

– Меня зовут Кейт, – улыбнувшись, говорю я.

– Вот черт, никогда не запоминаю имена!

Астрид австралийка. Она игриво шлепает Сергея по накачанному прессу. Ее серебристый топ с открытой спиной буквально кричит, что она достаточно молода и еще может ходить без бюстгальтера.

– Дай я тебя обниму!

Она крепко сжимает меня в объятиях, прижимаясь своей пухленькой благоухающей щечкой, потом хватает меня за руку, и мы все вместе идем в основную часть здания.

Особенности Пола и Лекса четко проявляются в их ассистентах. Пол нанял Сергея, потому что не хотел сборища безмозглых красоток.

– Я должен поломать эти штампы, – говорит Пол. – Кому это нужно – ходить на работу и отвлекаться на желание трахнуть свою секретаршу?

Моему отцу, вот кому, но хватит об этом.

– Кейт, ты знала, что это здание раньше было скотобойней? – спрашивает Сергей.

– Так мне сказали. Это удивительное место.

Мы пристально рассматриваем красивый сводчатый деревянный потолок.

– Похоже на кафедральный собор, – произносит мужской голос позади нас.

Я поворачиваюсь и вижу Джона с запрокинутой назад головой, его кадык отбрасывает на шею острую тень.

– Привет, Джон, – говорю я. – Все хорошо? Ты выглядишь просто отлично.

Я целую его впалую щеку и смотрю на серый цвет его кожи.

Джон грустно кивает и натянуто улыбается мне. Потом высоко поднимает свой стакан с соком.

– Глянь‑ ка, над баром еще остались крюки для мясных туш.

Астрид издает противный звук. На протяжении многих лет Пол говорил мне, как тяжело было его брату воздерживаться от спиртного, ежедневно бороться со своими демонами и пристрастиями. Я слышала о его железной воле и решительности. Я уважаю Джона, но не уверена, что он мне нравится. Словно существует какой‑ то барьер между ним и мной, между ним и всем миром. Пол не спорит – все же это его семья, а этим все сказано. Джон отвечает за юридические вопросы в Форвуд ТВ. Пол отыскал его на помойке, вытащил, высушил и отучил от пьянства. Немногие смогли бы так поступить, еще меньше пошли бы на подобный риск или тратили на это свое время, но на то Пол и не такой, как все. Он нанял своего старшего брата и при этом не оговорил, что тот не должен уходить в запой или просто перекладывать бумажки с места на место. Наоборот, он поручает ему важные текущие контракты.

– Возложи на человека ответственность, и он поймет, что не имеет права быть жалким, – говорит Пол.

Стыдно признаться, но я была абсолютно не согласна с ним и четко давала понять, что в результате может произойти непоправимое, что это риск для всей компании, но Пол не слушал. Два года спустя я поняла, что ошиблась. Кутежи с виски и кокаином ушли в прошлое вместе с его женой, его удачей, его предыдущей карьерой юриста в сфере рекламы и его чувством юмора, а на их место пришли еженедельные встречи в группе анонимных наркоманов и алкоголиков, спортзал и сигареты.

Я разглядываю крюки для мясных туш, которые блестят в свете сотен больших и маленьких лампочек, и вдруг замечаю внимательный взгляд Джона. Пол уверяет, что никогда не говорил брату о моем отношении к нему, но когда тот вот так смотрит, у меня создается впечатление, что все‑ таки говорил. Кровь не вода.

– Похоже, это подходящее место, чтобы продемонстрировать успех Форвуда, – говорит Сергей.

– Ну, вы точно заслужили это после «Взгляда изнутри». Отклик на эту программу просто феноменальный.

– Да ерунда! – смеется Астрид.

Ее смех заразителен, и мы все начинаем улыбаться.

– Ты не знаешь, где Пол? – спрашиваю я у Сергея.

– Он оставил вас? – оглядывается он по сторонам.

– Нет. Мы приехали отдельно. У него было собрание, которое затянулось, поэтому я приехала сама.

Я замечаю тень, пробежавшую по лицу Сергея.

– А‑ а… – Он какое‑ то время молчит. – Ну что ж, попытаемся найти и доставить его сюда. Я видел его минут пять назад. Он был с какими‑ то шишками из CPTV.

– Да вот он! – восклицает Астрид.

Она высокая, с ногами от шеи, поэтому смотрит поверх голов. Астрид улыбается и машет рукой. Пол подходит и целует меня в щеку.

– Моя жена! – Он обнимает меня за талию, словно не хочет – или не должен – отпускать меня. – Где твой коктейль? Так, шампанского для Кейт!

Пол подзывает официанта и берет с подноса фужер. На нем вечерний костюм, он излучает здоровье, выглядит свежим и энергичным, его темные глаза сияют. Он похлопывает по плечу какого‑ то парня, потом его поздравляет с чем‑ то другой. Пол представляет меня некоторым важным в его сфере людям, и я прикладываю максимум усилия и внимания, чтобы они чувствовали себя комфортно. Очевидно, это у меня получается неплохо. По крайней мере, мне часто об этом говорят. Хотя я не думаю, что так уж в этом преуспела. Пока мы пробираемся к нашим местам, Пол постоянно находится в центре внимания. Он главный человек, вокруг которого вращается это мероприятие, эта толпа людей и их карьеры.

Полтора часа спустя мы садимся за стол. Я оказываюсь рядом со всеми этими важными людьми, правда, чувствую себя здесь такой же необходимой, как третье колесо велосипеду. Пол представляет меня Раифу Спенсеру. На протяжении многих лет я столько слышала о нем, что он кажется мне знакомым, хотя я встречаю его впервые.

– Это большая честь, – говорю я более напыщенно, чем следовало, и пожимаю ему руку.

– К концу ужина вы, наверное, уже проклинаете эти слова, – отвечает он, улыбаясь и прищурив голубые глаза.

Его лицо усеяно большими родинками – это избыток карибского или средиземноморского солнца, и он оказывается ниже ростом и худее, чем выглядит на экране.

– У вас было время посмотреть «Взгляд изнутри»? – вежливо спрашиваю я.

– Да, я специально выделил время на это, – отвечает Раиф. – Знаете, мы с Джерри учились в одной школе, правда, он был немного старше меня. Мне кажется, это потрясающая передача.

– А мне кажется потрясающим то, как жизни двух людей из одного и того же района могут пойти по столь разным стезям.

Раиф слегка улыбается.

– Думаю, справедливо будет сказать, что мы оба, Пол и я, являемся самыми известными выходцами из этого района Донегола за несколько поколений.

Раиф излучает обаяние и некую грацию, что так расходится с его репутацией велоцираптора[2] в мире бизнеса. Он отодвигает мой стул, а Пол улыбается мне.

– Скорее печально известные, чем выдающиеся, правда?

Карьера Раифа от сына ирландского мясника до звезды программы «Новичок»[3] – это история, которая пересказана много раз.

– Вы имеете в виду Джерри и меня или только меня?

Я улыбаюсь.

– Не уверена, что здесь есть большая разница. Впрочем, было бы гораздо забавнее оказаться печально известным, не правда ли? Звучит более интригующе.

Раиф обдумывает услышанное дольше, чем я ожидала. Он явно размышляет над своим ответом.

– У меня в жизни подобных волнений было более чем достаточно. Думаю, еще немного и мой бедный маятник перестанет двигаться. – Он застегивает прекрасно скроенный пиджак и закатывает глаза. – Я оставлю ребятам из Форвуда решать сложную задачу, как стать печально известным.

Лекс присоединяется к концу нашей беседы.

– Превратить убийцу в знаменитость было моей самой сложной задачей, – говорит он.

– Камера любит его, не отрицайте, – добавляет Пол. – Он буквально пристрастил к себе зрителей. Ведь он очень отличался от того, что ожидали увидеть люди, а это имеет огромное значение для большого телевидения.

– За большое телевидение! – говорит Лекс, поднимая свой бокал.

Мы все поддерживаем этот тост:

– За большое телевидение!

Сергей прекрасно всех разместил. Я ем и слушаю крупного мужчину по имени Джетро, рассказывающего занимательную историю о том, как фотографировать горностаев. Женщина рядом с ним повторяет очень нескромные слухи об одном рок‑ музыканте, которого она подобрала в видеомонтажной. Постепенно поднимается гул. Я пытаюсь заговорить с мрачным боссом, сидящим через два человека от меня, когда замечаю, что Лекс пробирается между столиками к выходу. Наверное, он идет за сигаретами. Я извиняюсь и направляюсь к двери. Когда я выхожу на улицу, он стоит с Астрид и еще с какими‑ то людьми, которых я не знаю. Он смотрит на меня и кивает, чтобы я подошла.

– Не угостите сигаретой? Я пытаюсь бросить, но никак не могу.

Вообще‑ то я не курю уже несколько лет.

– Конечно.

Он небрежно протягивает мне зажигалку.

Я не могу точно сказать, за что не люблю Лекса. Вернее, причины очевидны: он высокомерный, самовлюбленный эгоист. Однако это не мешает ему быть весьма популярным, особенно у молоденьких девиц. Я этого не понимаю и часто думаю, не объясняется ли моя тревога страхом – страхом того, что я не согласна с большинством или с Полом либо, возможно, чего‑ то не замечаю. Он самодовольно улыбается и представляет меня окружающим. Я многозначительно говорю:

– Слышала, ты подрался в понедельник ночью.

Он выпускает кольцо дыма и улыбается.

– Наверное, я не имею права все рассказывать, Кейт, это закон дороги.

Из всех выражений, обобщенных телеиндустрией, это я ненавижу больше всего. Негласный уговор между сотрудниками и внештатными работниками, выезжающими на объект, когда они врут своим супругам и партнерам относительно того, что на самом деле произошло в ходе шестинедельных съемок (вернее, шестинедельных тусовок) в том доме на Ибице, или в том отеле в России, или в том фургоне в Ирландии. Судя по рассказам, которые я слышала, бывает работа, требующая тяжелого труда, а бывает просто съемка какого‑ то объекта для телепередачи. Столько секретов я никогда не смогу раскрыть только потому, что я жена?

Кто‑ то громко смеется, и я вздрагиваю. «Возьми себя в руки, Кейт! » – мысленно приказываю я себе. Я обхватываю одной рукой локоть другой и держу сигарету на уровне уха.

– До чего же нудное и избитое выражение! У музыкантов гораздо круче. – Я наклоняюсь вперед и говорю преимущественно для Лекса: – «Искусство ради искусства, а хиты ради бабок».

Лекс смеется, и все расслабляются. От курения мне становится нехорошо.

– О, а я знаю еще! – говорит Астрид, разминая сигарету пальцами. – Знакомая моей знакомой работала в приемной одной музыкальной компании. Однажды к ним зашел Стинг и остановился возле ее стола. Так она ему сказала: «Не стойте так близко ко мне».

Все смеются. Мне тоже было бы смешно, если бы не отчаянное желание узнать правду, ухватиться хоть за какую‑ то соломинку. Но Лекс мне ее не протянет. Как же мне понять, что на самом деле произошло в понедельник? У меня начинает кружиться голова.

После пяти минут напускного добродушия Лекс гасит окурок в водосточном желобе, похлопывает меня по спине и возвращается в зал.

Внутри жарко и душно, а ужин тянется так медленно. Это должен был быть приятный ужин, признание всего, чего достиг Пол, но впервые в жизни я изучаю комнату в поисках женщины, на которую мог бы положить глаз мой муж. Это депрессивное место, и я возвращаюсь к своему вину. Через некоторое время мимо проходит Сергей и успокаивающе похлопывает меня по плечу. Я вспоминаю, как он нахмурил брови и попытался скрыть удивление, когда я сказала, что Пол на собрании. Плохое предчувствие закралось глубоко внутрь меня.

Чье‑ то прикосновение отвлекает меня от неприятных мыслей. Порша Ветерол, генеральный директор CPTV, наклоняется через спинки стульев, чтобы поздороваться, но я так рада, что меня отвлекли, что встаю, протягиваю руки и неловко обнимаю ее.

– О чем задумалась? – спрашивает она.

– Да я просто устала, вот и все. Столько всего накопилось. – Я стучу себя по лбу. – Прости, я знаю, это может показаться тебе странным…

Она сжимает мою руку и несколько раз повторяет: «Вовсе нет».

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒