Чудинов В.А. - Священные камни и языческие храмы славян. Опыт эпиграфического исследования 1 страница

Чудинов В. А. - Священные камни и языческие храмы славян. Опыт эпиграфического исследования

Исследование доктора философских наук, профессора, академика РАЕН В. А. Чудинова посвящено дешифровке надписей на языческих священных камнях, стенах святилищ, святилищам и изображениям древних славянских богов. Изучая многочисленные культовые объекты, автор обнаруживает " данные о присутствии славянской культуры в пространстве (от берегов Португалии до зауральского Аркаима) и во времени (от неолита до первой половины XVII века)" и таким образом приходит к сенсационным выводам: евразийская культура - это культура славян, а Евразия - это Русь.

Для широкого круга читателей.

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ВВЕДЕНИЕ

КУЛЬТОВЫЕ КАМНИ

Предварительные сведения

Камни Бориса и Рогволода

Камни Макоши

Камни Велеса

Камни Перуна

Прочие камни

Распределение камней

Общий итог

СВЯТИЛИЩА И ХРАМЫ

Крытые храмы

Эволюция крытых языческих храмов и проблема истории христианской архитектуры

Пещерные храмы и храмы-хенджи

Открытые и горные святилища

Малые святилища и переходные формы

Общий итог

ЛИКИ СЛАВЯНСКИХ БОГОВ

Переход от лежней к ликам

Стоячие камни

Проблема Столпа

Антропоморфные лики

Общий итог

НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ ЯЗЫЧЕСКОЙ РЕЛИГИИ СЛАВЯН

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая книга является очередным вкладом серии " Славяне, письмо имя". Первая монография этой серии вышла в 2000-м году, вобрав в себя представления об истории поисков и обретений славянского слогового письма руницы, сосуществовавшего с кириллицей и глаголицей, но возникшего в крайне отдаленную эпоху1. Продолжением стала другая монография, показывающая, как можно дешифровать славянское слоговое письмо и демонстрирующая, какие надписи (чисто слоговые и смешанные) как можно прочитать2. Выпуску монографий предшествовала публикация трех брошюр - одной по очень древним славянским надписям, начиная с палеолита3, другой - по реабилитации славнских надписей и их источников, которые в силу гиперкритицизма исследователей были объявлены поддельными4, и третьей - по русскому корнеслову, то есть по объяснению многих, преимущественно древних и мифологических названий из анализа русских корней5. Разумеется, данным книгам и брошюрам была предпослана целая серия статей, заметок и рецензий общим числом порядка 150, которые публиковались в самых разных периодических изданиях и сборниках, начиная с 1994 года6. Особый интерес к проблеме славянских азбук и текстов вызвала моя книга " Загадки славянской письменности" 2002 года7; после нее я написал (в настоящий момент издательство проводит ее редактирование) книгу о бытовых надписях средневековья8.

Таким образом, и данная книга была задумана как эпиграфическая, анализирующая надписи на языческих священных камнях. Собственно говоря, раздел о камнях должен был открывать более обширное исследование других языческих святынь - иконок, змеевиков, оберегов, скульптурок. Однако по мере рассмотрения самих камней их оказалось очень много; к тому же в моих руках оказалась специально подобранная за два года литература, а я сам за это время научился исследовать фотографии и рисунки более детально - и раздел занял чуть ли не треть книги. А в его конце неожиданно для меня самого возникла проблема славянского святилища как груды священных камней; но чтобы рассмотреть открытое, то есть без стен, славянское языческое святилище, я решил поинтересоваться, были ли славянские закрытые святилища. Сначала сведения об этом оказались довольно смутными, но постепенно проблема стала проясняться и в конце концов оказалось, что только закрытых святилищ, преобразованных позже в христианские церкви, существует довольно много, несколько десятков. Материал, что называется, " пошел". Когда же выяснилось, что и открытых святилищ существует несколько типов, а кроме того, существуют пещерные и катакомбные храмы, раздел по святилищам и храмам оказался самым крупным, и после него пришлось уже думать о завершении всего исследования еще одним разделом, теперь уже о славянских каменных и антропоморфных ликах. Так что первоначальный замысел пришлось изменить, проанализировав только часть задуманного, ибо эта часть оказалась очень крупной.

Но полученные в результате исследования открытия оказались настолько ошеломляющими, что вполне стоили затрачнных усилий. Выяснилось, что славянское язычество вовсе не являлось " природной религией", то есть поклонением камням, деревьям и прочим природным объктам. Иными словами, поклонение перед лицом этих объектов существовало, но только сами объекты были весьма сильно обработаны рукой человека и язык не поворачивался называть их " природными". А поклонение адресовалась не им, а богам, но через этих посредников, подобно тому как Иисусу Христу или его святым молятся, стоя перед иконами - но поклоняются вовсе не краскам, размазанным на доске или стенах храма, не дереву или кирпичу, а Богу. Поэтому первое, что бросется в глаза, это известная аберрация, искажение нашего восприятия при обращении к славянскому язычеству. Подобно Феклуше, персонажу из пьсы " Гроза" Островского, которая считала, что в Турции, где живут " нехристи", под стать всему и суд оказывается неправедным (так, дескать, подданные и просят судью: " Суди меня, судья неправедный" ), и Царь-Салтан Махнут выглядит совершенно неприглядно, то есть вместо реальной Турции она рассказывала простонародный миф о ней, так и при обращении к славянскому язычеству мы до сих пор пребываем в блаженной мифологической истории, где полагаем, что язычники были много ниже христиан. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что корни христианства находятся именно в славянском язычестве, а дева Мария - не просто славянка, на и жрица храма одной из славянски богинь! Более того, на рождение ее сына пришли не просто языческие волхвы, как о том говорится в Новом завете (хотя это с современной точки зрения более чем странно - что им делать при рождении Христа? ), но под видом волхвов, как оказалось - славянские языческие боги! Одни боги пришли приветствовать рождение другого бога - это ли не цепь ученической преемственности, на которой настаивают все религии Востока? Причем это не мои фантазии, каждое такое положение подкреплено документально, и эти документы до сих пор существуют в таких уважаемых христианами местах, как катакомбы Рима или Кёльнский собор Германии. Естественно, что сложившаяся у славянских язычников религиозная практика была перенесена (с некоторыми изменениями) на практику христианскую, точно также как строительство христианских церквей явилось логическим продолжением строительства славянских языческих храмов. Более того, выяснилось, что отношния между ранними христианами и славянскими язычниками были весьма теплыми, и верховный жрец славян (" Царь-жрец", как можно прочитать на надписи) посылал языческие святыни в христианские церкви, а христианские церкви имели помещения для моления языческим богам и их скульптурные лики. В частности, один из них благополучно дожил до наших дней, и я привожу его фотографию и надписи, поясняющие, кем он является.

Так что данная работа не только выявляет сакральный хребет славянского язычества, материализованный в священных камнях, определенной конструкции языческого храма, в весьма своеобразном восьмиконечном языческом кресте, являющимся навершием шпиля или планом строения основного помещения храма, но и происхождение христианства, а также предхристианство. В качестве такогового на основе рассмотренного материала мною предполагается промежуточная между язычеством и христианством вера, которую я назвал мариинством. А именно: культ Девы Марии как с одной стороны, языческой жрицы, а с другой - предтечи христианства. Это помогает объяснить не только прочитанные мной надписи на храмах, но и понять, для чего Деве необходимо было соблюдать девственность, из чего возникло христианское положение о непорочном зачатии. Короче говоря, чтение надписей открыло огромную тайну, о которой я заранее никак не мог подозревать.

Но самое интересное, конечно, это впечатление о могучем присутствии славнской культуры и в пространстве (от берегов Португалии до зауральского Аркаима), и во времени (от неолита до первой половины XVII века), что полностью расходится с современной официальной доктриной о том, что славяне выходят на историческую арену на рубеже V-VI веков н. э. в качестве некого периферийного европейского народа, занимающего весьма скромную территорию (археолог В. В. Седов приводит карту этого компактного проживания) и несколько распространившегося по Европе в эпоху Великого переселения народов исключительно в силу неблагоприятного климата этого времени. По моим иследованиям получается, что великая Евразийская культура — это культура славян, а Евразия — это РУСЬ, и такое слово будет прочитано на камнях многократно.

ВВЕДЕНИЕ

В данной книге впервые исследуются славянские священные камни, священные лики (идолы), языческие храмы и святилища как части единого целого, как славянская сакральная система. Книга, вообще говоря, задумывалась иначе, а именно как сопоставление славянского язычества и славянского христианства, и при этом предполагалось, что останется еще достаточно места для рассмотрения светских книг — словом, хотелось создать книгу под названием “Духовность Руси”. Однако, по мере исследования материала уже по первой части, по камням, выяснилось, что просто “камней”, которым, как полагают многие исследователи, поклонялись наши давние предки, не существовало; оказалось, что каждый камень был посвящен своему богу, так что моление камням было не “почитанием природы”, как полагали в XIX веке, а многие полагают и сейчас, но почитанием богов, то есть перед нами раскрылись фрагменты подлинной славянской религии. Далее обнаружилось, что камни располагалисьна святилище не хаотично, не в полном беспорядке, но в строгом и одном и том же порядке, образуя собой “храм”, а пара “храмов” соединялась в святилище. Разобраться в том, каковы славянские святилища, я попытался, опираясь на работы Б. А. Рыбакова, но не смог, поскольку, как выяснилось, он по ряду пунктов ошибался; пришлось проводить большую и во многом рутинную экспертизу известных славянских языческих храмов. Однако по мере анализа данный материал все расширялся и по объему, и по содержанию, но это принесло крайне много интересного и нового. На основе полученных результатов можно было поставить вопрос об отличии просто камня бога от лика того же бога и попытаться дать ответ. Словом, понятия святилища, храма, лика и камня оказались связанными между собой теснейшим образом, и я теперь понимаю, что изучение каждого из этих фрагментов единой картины в отрыве от остальных оказывается довольно бесплодной затеей. Именно поэтому попытки многих исследователей продвинуться на одном из рассмотренных участков заканчивались неудачей.

В этом небольшом разделе я сразу же привожу всю минимально необходимую для понимания проблемы литературу в библиогафии (в действительности же работ, видимо, раза в два больше), помечая ее верхними индексами; литература выстроена по алфавиту, а работы одного автора — по хронологии. Получился массив примерно в 250 работ1-250. Из них больше половины — это описания камней краеведами, опубликованные в периферийных, изредка центральных газетах, краеведческих альманахах, журналах типа “Турист” и так далее. Я тоже больше половины книги посвящаю сакральным камням. Поэтому в данном очерке приведу небольшую историю данного вопроса. Так, А. С. Попов в своих “заметках краеведа” Время собирать камни, пишет: Люди знали о существованиии камней со знакми много веков назад. Едва ли не первыми из исследователей, обратившим внимание на высеченные на камнях следы, был “отец истории Геродот” (V век до н. э. ), который в своих заметках о Скифии писал: “На берегу Тирасы (Днестра — А. П. ) показывают ступню Геракла в скале, похожую на след человека, но в два локтя длины (72-92 см — А. П. ). ” Что же касается изучения камней со знаками у нас в России, то ими заинтересовались хначительно позже, с начала XIX века. И первыми, кто занялся поисками этих камней, были не профессиональные ученые, а любители и энтузиасты, как, например, декабрист и поэт Федор Николаевич Глинка. Именно с него и можно начинать отсчет того времени, с которого на северо-зараде России и наинается систематический поиск памятных камней 251. Эти строки весьма интересны тем, что они одновременно и верны, и неверны, и понимать их можно по-разному. С одной стороны, названы древние греки с их V веком до н. э. и Россия с ее интересом в XIXвеке; все как обычно в культуре: древние греки — первопроходцы, славяне вообще и русские в частности — гораздо более поздние народы, и интересы у них запоздалые; шутка ли — спохватились только спустя 24 века! Но здесь упускается из виду то, что как раз тогда, когда Геродот удивлялся наличию стопы Геракла на скале Днестра, обитавшие там славяне не только поклонялись в лице этого камня своим богам (отнюдь не Гераклу), читая на них кучу надписей, но и изготавливали массу таких же камней в новых местах. Иными словами то, что представляло собой диковинку для заезжего грека, являлось частью повседневной реальности для славян, фрагментом их веры. И это знание и умение славяне вообще, но гораздо в большей мере русские в частности, как будет видно из результатов данного исследования, сохранили до начала XVII века. Сохранили бы и по сей день, если бы не реформа Никона. За XVIII век языческие реликвии были выброшены из христианских церквей, камни святилищ — раскиданы по полям и лугам, языческая вера была предана анафеме, а в любознательном XIX веке, всего через 120-150 лет энтузиасты-дворяне стали удивляться собственным религиозным реликвиям, словно были не русскими, а греками. Двумя веками раньше сбор священных камней был бы воспринять местной языческой общиной как святотатство! Это все равно, как сейчас заняться “сбором” и “коллекционированием” церковной утвари, “сбором” паникадил, алтарных распятий и иконостасов — нынче это даже атеистами признается за воровство, а уж верующими — за надругательство над святынями. Просто “очистившись от скверны” язычества и пройдя “просвещенную” стадию XVIII века, то есть потеряв напрочь всю языческую культуру, и даже не потеряв, а истребив ее собственными руками, дворянство через какое-то время проявило интерес к этим “диковинкам”, уже забыв, что они из области язычества — подобно тому, как Петра I заинтересовали всякие там двухголовые существа и прочие “игры природы”, забавы ради. Поначалу это было так; но очень скоро собранный материал сам заставил обратить на себя внимание. Конечно же, Федор Николаевич Глинка имел более глубокие цели. К счастью, я имел удовольствие познакомиться с его деятельностью в процессе работы над одной из монографий, посвященных чтению “загадочных надписей”, которые оказались русской руницей, и поэтому могу дать о деятельности этого исследователя более подробное заключение. Из сказанного вовсе не следует, будто я занимаюсь недооценкой первых собирателей крупиц язычества — мифов, сказок, песен, образков, свщенных кмней; они славня именно тем, что донесли до нас эту “живую старину”; гораздо хуже то, что их прадеды спокойно отнеслись к полному уничтожению на их глазах многотысячелетней славянской веры примерно так, как испанские конкистадоры, не моргнув глазом, смотрели как горят брошенные их рукой в костер рукописи многих краснокожих народов Америки. Никому в то время не пришло в голову сохранить какие-то книги, какие-то ценные камни, или хотя бы записать значение многих реликвий еще при жизни тех, кто знал их прямое назначние. Независимо от религиозной направленности данной мифологической системы, она существовала на Руси огромный период, и ее утрату я, как культуролог, считаю огромной духовной потерей. Ведь можно было сберечь хоть что-то из этого богатейшего духовного наследия! Но парадокс истории состоит в том, что мы хорошо помним имя Герострата, можем даже упомнить имя человека, который нашел какие-то уцелевшие фрагменты от сгоревшего храма, но не знаем имен архитеторов и мастеров, создавших сам храм! Таково свойство человеческой памяти. Но теперьперед нами стоит другая задача — реконструкция погибшего, и потому, разумеется, следует отдать дань должного уважения к тем людям, которые начали собирать эти драгоценные крупицы нашей древнейшей культуры.

Что и как читает современная эпиграфика. Современная славянская эпиграфика, представленная очень небольшим числом специалистов, весьма неплохо справляется со своей задачей, читая надписи на различных материалах, в том числе и на камнях или каменных крестах, если эти надписи нанесены кириллицей, глаголицей или германскими рунами. Кириллицу хорошо читал Б. А. Рыбаков, сейчас читает В. Л. Янин, оба типа письма читают С. А. Высоцкий (в Киеве), Рождественская Т. В. (Санкт-Петербург), Медынцева А. А. (Москва); по германским рунам специализируются М. А. Тиханова, Е. А. Мельникова и некоторые эпиграфисты Санкт-Петербурга; а вот, к примеру, тюркские руны (кроме енисейско-орхонских) пока не читает никто. Однако даже то, что читают, не всегда читают верно с первого раза; а плохо написанные кирилловские надписи не читают и вовсе. В этом смысле отечественная эпиграфика не хуже, но и не лучше зарубежной, и в этой части к ней претензий нет.

Что не читает современная эпиграфика. Современная славянская эпиграфика, под которой я понимаю, разумеется, прежде всего как научные коллективы РАН, так и перечисленных выше специалистов, не читает даже кириллицу хорошего написания, если она нанесена очень крупно или очень мелко, очень бледно, или инверсно, то есть светлыми знаками на темном фоне. Это мне вначале, когда я это обнаружил, показалось и странным и забавным одновременно, но это так. Затем я выяснил, что современная славянская эпиграфика не читает славянское слоговое письмо руницу, которую я вот уже с 1997 года преподаю в Государственной академии славянской культуры в курсе славянской палеографии. Это мне показалось уже менее забавным, а еще менее забавными показались мне поистине анекдотические случаи германского чтения славянких надписей на монетах, которые я опубликовал в своей предыдущей книжке о рунице и тайнах археологии Руси. Наконец, совсем не забавным выглядело признание анекдотичных и фантастических чтений от имени РАН достоверными, а моих — вполне понятных, естественных и действительно дающих информацию об исследуемых объектах — непригодными. При этом мои оппоненты уверяли меня, что они якобы говорят от лица науки, тогда как я — будучи доктором наук, профессором (более 14 лет), академиком РАЕН (и ряда других АН), председателем комиссии по истории культуры древней и средневековой Руси Научного совета по истории мировой культуры РАН (до меня это место занимал академик Б. А. Рыбаков), преподавая в ряде ведущих вузов Москвы — вроде бы просто сотрясаю воздух. Мне-то это вполне понятно: кто же любит более удачливого конкурента? Однако непризнание моих работ по большому счету лично меня вполне устраивает, поскольку обрекает моих оппонентов на отставание. Но для науки это потеря.

Как можно прочитать нечитаемое ? Вначале я полагал, что некоторые надписи эпиграфисты не читают только потому, что они начертаны руницей или представляют собой смешение руницы с вириллицей. Позже обнаружил, что надписи типа детских каракулей эпиграфисты тоже не читают, полагая, видимо, что в средние века люди должны были писать только идеально, и что уровень письменной подготовки у всех должен был быть одинаковым. Поэтому я стал пытаться читать не толко надписи руницей и смешанные, но и некрасивые надписи кириллицей. А далее выяснилось, что даже в средние века писали не только мелко, но микроскопически мелко (пока я себе не представляю, как они сами видели результаты такого письма до изобретения очков и других оптических приборов). Это непонимание, однако, следует оставить при себе до той поры, пока эта проблема не разъяснится сама собой (а я уверен, что такое разъяснение рано или поздно наступит). Так вот, первым новшеством, которое я стал применять, стало увеличение размеров изображения, то есть я перешел к микрографии. С помощью современных компьютеров с высоким разрешением сканера этосделать несложно — ручной сканер сам по себе дает увеличение примерно в 4 раза, и этого хватает для того, чтобы разглядеть детали. Затем я понял, что частно наши предки писали буквы не в разрядку, а в виде лигатур; такое изредко встречалось и на текстах, прочитанных другими эпиграфистами, но такого количества наложений букв на букву, которое встретилось мне, я прежде не видел. Получались какие-то комки сплошных написей, из которых нужно было формировать привычные нам слова. Иногда от букв оказывались видны только верхушки или только низы. Однако, поскольку силуэты букв нам хорошо известны, даже в таких случаях надпись можно восстановить. Затем пришлось примириться с разной толщиной, размерами и наклоном букв. Получается нелегкая работа по синтезу слов, но она себя оправдала.

Но далее выяснилось, что очень часто наносятся светлые надписи на темном фоне, что хорошо видно на ровном фоне, но совершенно незаметно на фоне переменном, особенно на фоне многих темных букв. Но против этого нашлось замечательное средство на компьютере, а именно “обращение цветов”, когда позитив превращается в негатив, и тогда весь набор уже полученных навыков переносится на негативное изображение. Следующей технической новинкой стало использование повышенного контраста, что сразу показало наличие надписей на тех предметах, на которых прежде они не были заметгы. Наконец, совсем недавно в моем арсенале появилось еще одно средство: увеличение чувствительности сканера, что дает возможность на почти сплошной светлой поверхности замечать практически незаметные глазом затемнения. Комбинация этих средств, давно известная в физике (а я как раз по образованию физик), но почему-то неиспользуемая ни археологами, ни краеведами, и позволила “разговорить” камни.

Критерии славянской принадлежности камней. В начале данного введения я обещал дать тот критерий археологам, по которому можно будет отличить славянские, а также сакральные памятники, от неславянских и несакральных. Этот критерий очень прост: наличие славянских (точнее русских) надписей (то есть кирилловских букв или знаков руницы) для славянских памятников, и наличие имен языческих богов для памятников культовых. А если я вижу надписи типа ПЕРУН, ВОЛОС, ЖИВА, РОД, то я считаю, что передо мной памятник сразу и славянский, и культовый. И тогда снимаются все проблемы: краеведы приносят фотографии камней, я читаю надписи на них и определяю божество, которому они посвящены; сами божества и служат типологией камней — можно выделить камни типа Перуна, Волоса, Живы, Рода; по названиям камней можно определить тип святилища и, кроме того, камни могут дать очень много дополнительной информации, полезной и краеведам, и археологам.

Описание камней как комплексная задача. Все это написано не для того, чтобы противопоставить разные направления науки. Напротив, только в их взаимодействии можно выявить истину. Туристы сообщают о случайных находках краеведам, те фотографируют камни и публикуют их описания вместе с местными легендами, этнографы ищут исторические детали и этнографические параллели, эпиграфисты читают надписи, определяют принадлежность камней к тем или иным богам и дают массу другой полезной информации, вычитанной с самого камня, археологи определяют возраст камней и их связь с сопутствующим подъемным материалом, а все вместе позволяет начать осваивать ту поистине уникальную литотеку, которую оставили нам в наследие наши мудрые предки. В данной работе я попытаюсь сделать первые шаги по чтению этой каменной энциклопедии, донесшей до нас имена наших богов и конструкцию языческих святилищ.

Культовые камни

Под культовыми камнями я понимаю валуны, пользующиеся почитанием у верующих. От них я отличаю идолы — такие же валуны, но поставленные вертикально и имеющие либо моделированные тела целиком, либо моделировку только головы, либо намеки на подобную моделировку. Идолам у меня посвящена отдельная глава. Что же касается обычных культовых камней, то они имеют естественное расположение на местности, то есть лежат, однако тоже иногда обладают искусственным рельефом, а именно различного рода углублениями естественного или искусственного происхождения; иногда эти углубления напоминают следы копыт или очертания человеческих стоп и кистей, в таком случае они называются следовиками.

О почитании славянами священных камней и о надписях на них. Энциклопедический словарь славянской мифологии дает такую справку о камнях: Камень — в народной традиции объект почитания. У восточных славян широко известно почитание священных камней, особенно характерное для Белоруссии и Русского Севера. Почитаемые камни часто находятся рядом с остатками языческих святилищ. Например, у городища-святилища Кулишевка сохранился камень-следовик с двумя овальными углублениями, которые местные жители называют “божьи ноги”. Священными камнями, как правило, были необработанные валуны, часто большиз размеров и причудливой формы. Расположенные на берегу озера, реки или у источника, среди деревьев, священные камни составляли единый комплекс со своим природным окружением. Люди приходили к камню со всей округи, молились, купались в местном водоеме, вешали ленточки, полотенца или предметы одежды на деревья, пили воду из углублений камня и обливались ею для исцеления от болезней. В Дмитровском районе Московской области до недавнего времени пользовался почитанием большой камень-валун, который лежит в болотистой местности, в нескольких шагах от реки Кимерши. К нему приносили тяжелобольных детей, обливали камень водой из ручья, потом собирали ее в особую посудинку и обмывали ребенка. После этого на наго надевали новое белье, а старое развешивали на окружающих деревьях. Считалось, что если ребенку суждено жить, он сразу после омовения пойдет на поправку, а если суждено умереть, то быстро зачахнет. Согласно легенде, камень сам приплыл по реке Кимерше в день Ивана Купалы и выбрал место, где ему лежать. Один из священных камней Ярославского Поволжья, называемый местными жителями синей или каменной бабой, находился в Берендеевом болоте. Еще в начале ХХ века к нему приносили ягоды и хлеб; чтобы не заблудиться, бабы клали перед камнем ягоды и, выворотив наизнанку платье, уходили от него, пятясь...

Особую группу камней составляют так называемые следовики — валуны с углублениями, напоминающими отпечаток ступни. Некоторые из этих “следов” имеют естественное происхождение, иные представляют собой древние наскальные изображения. Часто они отличаются большими размерами, что как бы свидетельствует о том, что их оставили великаны, герои, святые и т. д. Отпечатки следов на камне приписывали Христу, Богородице или святым (Александру Невскому, Зосиме, Кириллу Белозерскому, Александру Ошевенскому и др. ), иногда и нечистой силе (сравни урочище “Бесовы следки” у города Беломорска). Связанные с камнями легенды объясняли их появление в данной местности, особенности формы, нанесенные на них знаки. Например, близ Каргополя пользовался почитанием небольшой гранитный валун с углублением на вершине в виде отпечатка босой человеческой стопы. По преданию, святой Макарий Желтоводский присел отдохнуть на камне, но местные крестьяне прогнали старца. У другого священного камня на Каргополье на вершине была трещина серповидной формы, в которой скапливалась дождевая влага. Легенда рассказывает, что Иисус Христос предложил местным жителям провести тут реку, а когда они отказались, наступил в гневе на камень и ударил по нему 1.

Близким термином к выражению “культовый камень” является понятие “сейд”. Исследователь культовых камней И. Д. Маланин так определяет этот последний термин: СЕЙД (от лопарского СЕЙТА, перевод на русский язык затруднителен) — отдельный валун или различные конфигурации из них как естественного, так и искусственного происхождения, имеющие культовое значение у саамов или лопарей, проживающих в северных районах Кольского полуострова, на севере Норвегии, Финляндии, Швеции. Интересно, что название сейд подразумевает не только священные камни, но и некоторые деревянные сооружения (Харузин, 1890). Немецкий путушественник И. Шеффер считал сейд как “всякого рода божественность”, а отечественный ученый И. М. Мулло под саамским сейдом понимает покровителя, владыку рода, дающего промысловое счастье приносящему жертву (Титов, 1976) 2. Ссылки на литературу, которые дает И. Д. Маланин, я приводить не буду, отсылая читателя к его работе, весьма богатой библиографией. Тот же Маланин определяет и понятие “следовик”: СЛЕДОВИК — отдельный камень с изображением в виде следа человека, пяты, колена, ноги, руки, ладони или копыта, лапы, ноги какого-либо животного, птицы, а также подковы, каблука или подошвы обуви и т. п. Термин предложен действительным членом Географичекого общества СССР, известным краеведом С. Н. Ильиным (1899-1991). Указанные изображения на валунах могут быть единичными и групповыми, иметь различные сочетания (скажем, стопа человека и след лапы зверя и так далее). При этом рисунки на следоваках тоже могут быть искусственными и естественными. Чаще всего эти камни являются легендарными или культовыми, хронология их самая разная. Встречаются следовики во многих странах мира (Baruch, 1907)3 4.

Новгородский исследователь М. В. Шорин отмечает: Своеобразие этой категории древностей, ценность связанных с ними материалов определяются включением культа камней в религиозные системы различных эпох. Почитание камней, как и других природных объектов, зародилось в глубокой древности и имеет многотысячелетнюю традицию. Естественно, за столь длительный срок часть их утратила свое культовое значение, но некоторые из них как объекты почитания сохранились вплоть до настоящего времени. Народное воображение связало с ними различные легенды, предания, поверья, которые представляют интерес сами по себе и помогают понять смысл обрядов, чаще всего дошедших обрывках 5. Нас прежде всего будет интересовать не современный, а древний, языческий пласт преданий, связанных с культовыми камнями.

12 3 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒