Annotation 23 страница

Когда девушки добежали до «Галереи», Мину совсем изнемогла, ей казалось, будто в бок вставили раскаленный прут. Она часто и мелко дышала, но вдохнуть воздух полной грудью не получалось. Мину остановилась и, согнувшись пополам, уперлась руками в колени. — Что мы тут делаем? — спросила Ванесса. — «Хрустальный грот» откроется только в двенадцать. — Я думала, мы туда идем, — сказала Линнея, указывая на кафе «Sture & Co». Мину посмотрела на затемненную стеклянную дверь кафе. Вспомнила разговоры о торговле наркотиками и поножовщине. Вспомнила, какие сомнительные личности вываливаются отсюда ближе к вечеру. В «Ётвендарен» таким дорога закрыта, но и до скамейки в Стурвальском парке они еще не докатились. И тут же Мину стало страшно: вдруг Линнея прочитала ее мысли? — Можем пока пойти ко мне, — предложила Мину. — Нет, это слишком опасно, — возразила Линнея. — Ты что, думаешь, они придут с вилами и факелами? — спросила Ванесса. — Я и этого не исключаю, — серьезно сказала Линнея, подошла к двери «Sture & Co» и постучала. Худой человек с большим сизым носом открыл дверь и улыбнулся, узнав Линнею. — Я знаю, что вы еще закрыты, — сказала Линнея, — но можно нам у вас посидеть? — Конечно. — Он впустил их внутрь. Мину входит внутрь и оглядывается. Стены покрыты зеркалами и тканевыми обоями цвета сырого мяса. От ковролина пахнет застарелым дымом. Грязные шторы в желтую клетку наглухо задернуты. Линнея ведет их в конец зала, туда, где находятся небольшие ниши со столами темного дерева, исписанными граффити и изрезанными ножом. Мину забирается в одну из ниш и двигается поближе к окну, скрипя виниловой обивкой дивана. — У кого-нибудь есть деньги? — спрашивает Линнея. — Надо хоть что-то заказать. Они выгребают из карманов мелочь, потом Мину осторожно отводит занавеску. Окна кафе выходят на «Галерею», и отсюда хорошо видно «Хрустальный грот». Линнея возвращается с подносом, на котором стоят пять чашек чая. — Стюре сказал, что мы можем сидеть, сколько захотим, — сообщает Линнея и протискивается на диван рядом с Идой. Все молча смотрят друг на друга. Серьезность утренних событий начинает потихоньку доходить до их сознания. — Что они собирались с нами сделать? — спрашивает Мину у Линнеи. — Ты что-нибудь про это слышала? — Думаю, они и сами не знали. Им еще не дали команды. На затылке у Мину зашевелились волосы. — Похоже, это из-за подвесок. Все они были как будто подключены друг к другу. Если кто-то один нас видел, об этом моментально узнавали все. — Как вы думаете, сколько человек из школы сегодня пойдут на Праздник Весны? — спрашивает Ванесса. — Человек сто, — предполагает Мину. — Скорее двести, — поправляет Линнея. — Если у них у всех есть амулеты, у Кристера и Хелены есть четыре сотни глаз, которые будут следить за нашими действиями, — подводит итог Ванесса. — И нам нигде не спрятаться, — глухо и безнадежно говорит Ида. Мину думает про Густава. Он обещал ей не надевать кулон. А вдруг он его все-таки надел, чтобы сойти за «своего»? — А Совет? — вдруг сказала Ванесса. — У нас два врага — Совет и «ПЭ». Может, напустить их друг на друга? Хелена и Кристер нарушили все магические законы. Если заявить об этом, например, … Виктору, Совет захочет их остановить. Может, попробовать использовать Совет? — Сразу после процесса это делать опасно, — возразила Линнея. — Вдруг им недостаточно того, что они отняли у нас звание Избранных, и они захотят засадить нас в тюрьму? Вы сами прекрасно знаете, что полученную информацию Совет использует как ему заблагорассудится. Рассчитывать можно только на себя. Как нам с самого начала и говорила Матильда. — Плохо без Николауса, — сказала Анна-Карин. — Вот бы он был здесь. Мину кивает. Вынимает из кармана мобильный. Связи так и нет. — Ваши телефоны работают? — спрашивает она. Все качают головой. Мину кладет мобильный на стол. Надо бы позвонить папе и предупредить его. Но о чем? Надо позвонить Густаву и попросить его не ходить на праздник. Надо позвонить маме, чтобы просто услышать ее голос. Время тянется невыносимо медленно. Наконец стрелка часов подползает к двенадцати, но Мона в магазине не появляется. Мину сидит как на иголках. Они не могут так бездарно терять время. Но что можно сделать? В час дня девушки все так же сидят в кафе и едят с большой тарелки картофель-фри, которым их угостил Стюре. В половине четвертого Мину готова расплакаться. Она уже всю голову сломала, пытаясь что-то придумать. Анна-Карин сидит молча и следит за входом в «Хрустальный грот». Ида заснула, уронив голову на руки. Но вдруг она садится, сонно оглядывается вокруг и вытирает слюну в уголке губ. — Она там, — говорит Ида. — Кто? — не понимает Мину. — Где? — Мона, — объясняет Ида. — Это она. — Но в магазин никто не входил, — удивляется Анна-Карин. — Возможно, есть еще один вход, — предполагает Ванесса. — Тогда мне многое становится понятно. Мину смотрит в окно и видит, как в «Хрустальном гроте» зажигается свет. — Там кто-то есть, — говорит она. Все одновременно встают и выбегают из кафе, мимоходом говоря Стюре слова благодарности. Лишь только Мину входит в магазин, в нос ударяет душный запах благовоний и сигаретного дыма, от которого начинает кружиться голова. «Хрустальный грот» похож на магазин подарков. Полки ломятся под тяжестью фарфоровых фигурок и пирамидок. За кассой стоит женщина с копной желтых обесцвеченных волос. Ярко-розовые губы сжимают сигарету, в руках пачка чеков. Теперь Мину понимает, почему Мона для прикрытия выбрала себе такую работу. Глядя на нее в этом магазине, ни за что не подумаешь, что она — ведьма. — В чем дело? — спрашивает Мона, поднимая на них глаза. Ванесса запирает дверь и вешает табличку «Закрыто». — Что вы себе позволяете? — возмущается Мона. — Нам нужна помощь, — говорит Ванесса. Мину достает из кармана рюкзака кулон и показывает его Моне. Мона раздраженно берет у нее из рук кулон. Держит его перед собой. — Это амулет, — говорит она. — Вы и сами это видите. Она бросает амулет Иде, та ловит его одной рукой, секунду разглядывает и засовывает в карман. — Это вы его продали? — спрашивает Ванесса. — Первый раз вижу, — отвечает Мона. — Мона лжет, — говорит Линнея. — Она продала этот кулон Хелене и Кристеру. — Нечего лезть ко мне в голову! — фыркает Мона и, не удержав сигарету, роняет ее на прилавок. Мона в сердцах поднимает ее, снова кладет в рот и затягивается. — Вон отсюда! — Она поворачивается к Ванессе. — Мона зря не распускает язык, — говорит она. — Ты это знаешь. Когда Ванесса рассказывала про Мону, Мину думала, что она преувеличивает, но теперь поняла, преувеличениями здесь и не пахнет. — Видимо, вы плохо знаете, что происходит в городе. — Мину старалась говорить вежливо. — И для чего используются эти амулеты. — Мне все равно, что клиенты делают с купленным у меня товаром. Для меня важно, чтобы оплата поступила вовремя. Продавца машин ведь, черт возьми, не сажают за решетку, если какой-то идиот сел за руль пьяным! — Мы вас не обвиняем, — говорит Мину. — Но Кристер и Хелена при помощи амулетов управляют другими людьми. Они зомбировали почти всю школу. — И убили четырех человек. Один из них Свенссон. Помните его? Он приходил к вам погадать. Вы увидели, что его ждет смерть. И оказались правы. Он стал их третьей жертвой. Мона отвернулась. В голове Мину раздается голос Линнеи. Я больше не слышу ее мысли. Она от меня закрылась. Может, Анна-Карин заставит ее говорить? Мину качает головой, и Анна-Карин кидает на нее благодарный взгляд. — Мы знаем, что Кристер и Хелена получили силу от демонов, а демоны делают все возможное, чтобы ускорить апокалипсис, — говорит Мину. — Вы не можете не видеть того, что происходит, — вставляет Ванесса. — И если случится апокалипсис, у вас не останется ни одного клиента. Мона сердито зыркает на них. Делает глубокую затяжку, конец сигареты раскаляется. Потом вылетает облако дыма, от которого у Мину начинает щипать глаза. «Как я могла курить, да еще с удовольствием? » — думает она. — От чего они загнулись? — спрашивает Мона. — Те четверо, про кого вы говорите. — Полиция придумала версию про неисправную электропроводку, — говорит Мину. — Но мы знаем, что это магические убийства. Мона садится на высокую табуретку за прилавком. — Олрайт, так и быть, сделаю для вас исключение, — произносит она, прожигая Мину взглядом. — Но не потому, что вы такие особенные, Избранные, или как там вас называют, а потому, что, на мой взгляд, дело зашло слишком далеко. «Откуда в человеке такая комбинация цинизма и недружелюбия? » — думает Мину. — Нам плевать, почему вы это делаете, — говорит Линнея. — А мелким жуликам и воровкам лучше помолчать, — фыркает Мона. — Хелена и Кристер приходили сюда летом — просили большую партию амулетов, которые подчиняются ведьме металла. Такого количества у меня не было, и они купили столько, сколько было на складе. — Сколько? — Дюжину. Потом я всю осень заказывала из Китая дополнительные партии амулетов. — То есть вы поставили продажу зомбирующих амулетов на конвейер? — спросила Ванесса. Мона хмыкает и зажигает новую сигарету от старой. — Этот тип амулетов можно использовать для чего угодно. Например, ты можешь зарядить их энергией и пробежать марафонскую дистанцию. — Вы действительно думали, что они их покупали для марафонской дистанции? — спросила Ванесса. — Я ничего не думала. Это не мое дело. Так что ты говорила про школу и амулеты? — Они раздали амулеты всем, кто придет сегодня на Праздник Весны, — сказала Мину. — На тусовку в офисе «ПЭ»? — уточнила Мона. — Нет, в школе будет отдельный праздник. — В школе, — задумчиво проговорила Мона, глядя на поднимающийся вверх столб дыма. — То есть в школе все будут в этих амулетах? — Да, — подтвердила Мину, с трудом скрывая нетерпение. — Нехорошо. В этом месте плохая энергетика. Плюс сегодня день весеннего равноденствия. — И что? — вмешалась Ида. — Почему все без конца твердят про это весеннее равноденствие? — С этим днем связано много баек. Дилетанты ходят в лес и воют на луну. И только люди, которые всерьез занимаются магией, знают, что этот день подходит… — она замолкает и выпускает из ноздрей облако дыма, — для человеческих жертвоприношений. Мину холодеет: — Что вы имеете в виду? — спрашивает она. — Что я могу иметь в виду? — переспрашивает Мона. — В жертву приносят одного человека или целую группу людей. — Но почему? — слабым голосом спрашивает Анна-Карин. — Почему? — говорит Мона. — Потому что каждый человек имеет магический потенциал. Это часть наших жизненных сил. При убийстве человека освобождается магическая энергия. При убийстве нескольких — сами понимаете, целая куча энергии. Если овладеть этой энергией, можно использовать ее по своему усмотрению. Но сделать это может только очень мощная ведьма, имеющая магические свойства от природы. Мину вспоминает рассказ Николауса об убийстве членов Совета. Церковь была деревянная, и она быстро сгорела дотла. Я очертил ее кругами и увеличил свою жизнь за счет тех, кто погиб в огне. — Учитывая количество эктоплазмы, которую я продала в «ПЭ» за последние месяцы начиная с лета, думаю, они планируют нечто подобное, — продолжала Мона. — Они заключили всех учеников школы в единую сеть. Теперь достаточно согнать жертв в комнату, где начерчены круги, и ведьма металла будет вбирать в себя энергию всех, кто находится в школе. — Но что они будут делать с этой энергией? — тихо спросила Мину. — Понятия не имею, — ответила Мона. — Они не сделают этого, — заявила Ванесса. — Как их можно остановить? — Проще пареной репы, — прохрипела Мона. — У ведьмы металла, которая будет всем этим заправлять, тоже должен быть амулет. Сорвите его, в сети произойдет замыкание, все остальные амулеты окажутся безвредными. — Это Хелена или Кристер? — спрашивает Мину. Мона криво улыбается. Мину становится неприятно. Чувствуешь себя полной дурой. — Ни она, ни он не являются ведьмами. По крайней мере, не имеют магических сил от природы. — Это они, — говорит Ванесса. — Я знаю, это они. Мы с Идой их видели. — Они сотрудничают с ведьмой, — говорит Мона. — Но сами не занимаются магией. Это кто-то другой. — Вы знаете, кто это? — спрашивает Мину. — Нет, — лицо Моны вдруг становится серьезным, — к сожалению. — Это должен быть кто-то из фаворитов Хелены, — предполагает Ида. — Когда я почувствовала магию в их офисе, там были только Эрик, Робин, Рикард, Юлия, Фелисия… Хотя, может, и еще кто-то. Я не уверена. «Рикард, — подумала Мину. — А вдруг не им управляют, а он управляет? » — Густав сказал, что Рикард носит амулет с лета, — сказала она вслух. — Но зачем Рикарду мстить за Элиаса? — спрашивает Анна-Карин. — Он что, его знал? — Нет, — сказала Линнея. — Но Хелена могла его убедить и без всякой магии. Мину бросает взгляд на часы с дельфинами. — Нам надо идти, — говорит она. — Праздник начнется через два часа. Что-нибудь еще нам нужно иметь в виду? Мона снова криво улыбается. — Нужно и хочется — разные вещи. Она затягивается и смотрит на Ванессу: — Тебе скоро предстоит проснуться, детка. — Что? — переспрашивает Ванесса, но Мона игнорирует вопрос, ее взгляд скользит дальше, к Линнее. — Люди порой меняются. Мину видит, как напрягаются желваки на лице Линнеи. Мона переводит взгляд на Анну-Карин: — Еще есть время проститься. — Что вы имеете в виду? — в страхе спрашивает Анна-Карин. — Время есть. Цени его. Она смотрит на Иду: — Предстоящий год будет мрачным и трудным. — Как, еще труднее? — восклицает Ида. Мона пожимает плечами: — Но ты получишь обещанное. Иди вперед, и ты будешь вознаграждена. Затем она обращает взгляд к Мину и внимательно смотрит на нее. — У тебя есть изъян, — говорит Мона. — Но ты это и сама знаешь, да? Мину стало больно дышать. — Какой изъян? — Магический. Ты напичкана магией, но я не понимаю, что это за магия. Я такой никогда не встречала. И она, черт побери, мне не нравится. Где-то рядом с «Галереей» завыли сирены. Звук приближался. — Думаю, тебе надо пойти к отцу, — сказала Мона. Мину не размышляла. Она бросилась к двери, отперла замок и выскочила из «Хрустального грота». 68

Мину бежала к выходу из «Галереи». Она слышала сзади шаги, слышала, как Ванесса окликает ее по имени, но не останавливалась. Вот и автоматические двери. Здесь пришлось притормозить, подождать, пока они откроются. Запах дыма доносился даже сюда, сирены завывали все громче, и Мину потеряла от страха голову. Она уже собиралась выбежать наружу, когда кто-то дернул ее за куртку назад, Мину поскользнулась и чуть не упала. Ванесса потащила ее за собой в темный угол «Галереи». И так сильно прижала к стене, что Мину чуть не задохнулась. — Отпусти меня! — сказала она. — Что ты делаешь? — рявкнула Ванесса. Мину пытается освободиться, но Ванесса сильнее. Она держит Мину за руки и прижимает ее к стене. — Отпусти, — просит Мину. — Папа… — Мину, — говорит Ванесса. — Подумай хорошенько! Мину моргает. Разум понемногу возвращается к ней. Еще чуть-чуть, и она бы угодила в руки позитивных энгельсфорсцев, которые как раз ищут себе жертву. — Мне надо узнать, все ли в порядке с папой, — говорит Мину. — Пошли вместе, — предлагает Ванесса и отпускает ее. — Думаю, я могу сделать нас обеих невидимыми. По крайней мере, с Вилле так получилось. Ванесса протягивает руку. Мину берется за нее. Ванесса зажмуривается. Раньше, когда они вместе занимались магией, это у них никогда не получалось, и Мину не знает, каких ощущений ждать. Но ждать не пришлось. По ее телу пробежал странный холодок. Ванесса открывает глаза и встречается взглядом с Мину. Они видят друг друга, как прежде. — Как узнать, получилось или нет? — спрашивает Мину. Ванесса кивает на соседний магазин. Его большая зеркальная витрина отражает пустоту.
За руку девушки выбегают из «Галереи». Впереди поднимается столб дыма и растворяется среди низких дождевых облаков. Сирены замолчали, но по мере приближения к площади Стурвальсторгет запах гари становился все сильнее. «Он в порядке, с ним ничего не случилось», — уговаривает себя Мину. Девушки выходят на площадь, и Мину видит темно-серые клубы дыма, выбивающиеся из окон редакции «Энгельсфорсбладет». Она крепче сжимает руку Ванессы. Приблизившись к группе собравшихся на площади людей, девушки замедлили шаг. Мину смотрит на пожарных, на машины с выключенными сиренами и синими спецсигналами. Полиция и «Скорая помощь». «Скорая помощь». Мину чуть не выпустила руку Ванессы. Но потом увидела, что на носилках никого нет, санитары стоят рядом. «Это хорошо или плохо? — думает Мину. — Никто не пострадал или они приехали слишком поздно…» Мину не успевает додумать мысль до конца. Группа женщин в желтых толстовках с надписью «ПЭ» идет через площадь и с любопытством смотрит на горящий дом. — Нехорошо, конечно, говорить, что они получили по заслугам… — произносит одна из них таким тоном, что не остается никаких сомнений: именно это она и имеет в виду. — Вот результат негативного мышления, — соглашается другая, и все кивают. Мину смотрит им вслед. До чего может довести людей ненависть к тому, кто на тебя не похож. Мину и Ванесса пробираются вперед, осторожно лавируя между жителями окрестных домов, которые вышли поглазеть и посплетничать. Даже Лейф оставил свой киоск и теперь стоит, потягивая кофе из бумажного стаканчика. Как будто происходящее — это спектакль, захватывающая пьеса. Они были уже у линии оцепления, когда Мину увидела двух репортеров из вечерней газеты и Кима с рецепции. Но папы нигде не было видно. Дым щиплет нос, горло саднит. В старших классах к ним с лекцией приходили пожарные и рассказывали, что убивает чаще всего именно дым. Мину думает про электроприборы, которых в редакции целая куча, про линолеум, который не меняли с семидесятых годов прошлого века, о ядовитых газах, которые неминуемо образуются… — Вот он! — показывает пальцем Ванесса. Мину чувствует такое облегчение, что едва может устоять на ногах. Папа. Целый и невредимый, одетый в свою старую зимнюю куртку. Он громко доказывает что-то Никке, до Мину доносятся обрывки фраз. — …Совершено преступление… надо расследовать. Мину тащит за собой Ванессу поближе к ним. — Сначала нужно потушить огонь, — говорит Никке назидательным тоном, словно разговаривая с тупым учеником или двухлетним ребенком. — Затем мы будем изучать причины возгорания. — Причины возгорания празднуют за углом, — сказал папа. — Это «Позитивный Энгельсфорс»! Они угрожали мне с осени, а вы не реагировали! — Давайте успокоимся, — предложил Никке. — Успокоиться? — крикнул папа. — Как я, черт возьми, могу успокоиться?! Мину с беспокойством смотрит на папу. Она нисколько не сомневается, что поджог — дело «ПЭ». Но когда папа теряет контроль над собой, он выглядит как настоящий параноик. — У меня есть дела, — сказал Никке и отошел. Папа остался стоять. Гнев понемногу проходил, уступая место отчаянию. Окончив Высшую школу журналистики, он сразу получил работу в одной из центральных газет. Сделал карьеру. Однако решил вернуться в родной Энгельсфорс главным редактором местной газеты. Не потому, что работа была престижной, а как раз потому, что она престижной не была. Энгельсфорс был городом без будущего. Без надежды. Городом, где процветали страх и ограниченность. Он отдал этому городу лучшие годы своей жизни. И теперь город отнял у него все. Мину хочется к нему подойти. Но она видит в толпе желтые толстовки. Вряд ли у них есть амулеты, но все-таки. К тому же папа в безопасности, а сотни людей в школе находятся под угрозой смерти. — Пойдем, — говорит она Ванессе. — Надо идти. — Все-таки Никке идиот, — отвечает Ванесса, поворачивая в сторону «Галереи». — Тупее всех тупых. — Не понимаю, как он и твоя мама жили вместе, — качает головой Мину. — Она такая славная. — Именно это привлекает к ней всяких лузеров. Автоматические двери не открываются перед невидимыми девушками, и, открыв их вручную, Мину и Ванесса проскальзывают в «Галерею». Остальные Избранницы ждут их возле «Хрустального грота». Но они не одни. — Черт! — ругается Ванесса, и Мину вполне с ней согласна. Рядом с девушками стоит Виктор. Он напряженно смотрит туда, откуда появились Мину и Ванесса, и неуверенно поднимает руку для приветствия. Ванесса отпускает руку Мину, и по телу Мину опять пробегает холодок. — Твой папа в порядке? — спрашивает Анна-Карин, когда Мину и Ванесса подходят ближе. — Да, — говорит Мину. — Но «ПЭ» сжег редакцию. Она смотрит на Виктора. Впечатление такое, будто он не спал всю ночь. Рубашка, выглядывающая из-под расстегнутого пальто, помята. Мину почти уверена, что это вчерашняя рубашка. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает она Виктора. — Совет решил завершить Энгельсфорский процесс быстрее и казнить Адриану сегодня вечером. Во сколько точно, не знаю. Взгляд у него страдающий и почти искренний, но Мину ему не верит. Она уверена, что Виктор никогда ничего не делает искренне. Мятая рубашка и красные глаза вполне могут быть маской для следующего представления. — Зачем ты нам это рассказываешь? — спрашивает она. — Чтобы мы побежали ее спасать и угодили в ловушку? А вы с Александром арестуете нас за новое преступление? — Я понимаю, ты мне не веришь, — устало говорит Виктор. — Но я говорю правду. И очень хочу, чтобы вы спасли Адриану. — Почему мы должны тебе верить? — спрашивает Ванесса. — Вчера ты сделал все, чтобы ее засудили. Виктор отворачивается, стараясь не смотреть Ванессе в глаза. — Я знаю, вы думаете, что Александр — монстр, — говорит он. — Но это не так. Он тоже не хочет, чтобы Адриана погибла. Она его сестра. — Видно, он ее очень сильно любит, — вставляет Линнея. — Особенно это было заметно, когда он ее пытал на допросе. — Он не думал, что Совет так строго ее накажет, — сказал Виктор. Мину вспоминает лицо Александра в тот момент, когда зачитали приговор. Он был в смятении. Но она также помнит, как хладнокровно он откручивал шею ворону Адрианы. — Александр знает, что ты здесь? — спрашивает Мину. — Нет, — говорит Виктор. Мину слышит голос Линнеи у себя в голове. Самое прикольное, что он, похоже, говорит правду. Он дает мне читать свои мысли. — Они могут казнить ее в любой момент. Пожалуйста, поторопитесь! — взмолился Виктор. Его слова начинают доходить до девушек. Адриану могут казнить. Сегодня. И в то же самое время Хелена и Кристер планируют магическое жертвоприношение в спортивном зале гимназии. — Она находится под домашним арестом, — продолжает Виктор. — Я могу помочь к ней проникнуть, но больше я ничего сделать не могу. — То есть мы должны ее выкрасть? — спросила Ванесса. — А куда нам потом ее спрятать от Совета, ты не думал? — Адриана не может бежать, — сказал Виктор. — Они тут же ее найдут. Ее связывает с Советом особо прочная связь. — Эту связь можно как-то разорвать? — спросила Анна-Карин. Виктор покачал головой: — Есть только один способ ее спасти. Снять с нее вину. — Что это значит? — спросила Мину. — Адриана предала интересы Совета в ранней молодости, после этого она отличалась образцовым поведением, и Совет считал, что она полностью реабилитирована. Но с ее приездом сюда все пошло наперекосяк. Вот если бы можно было повернуть время вспять и сделать Адриану такой, какой она была до приезда в Энгельсфорс… — Супер! — фыркнула Ида. — И как ты предлагаешь это сделать? — Мы были в больнице у Макса, — говорит Виктор, не сводя глаз с Мину. И она начинает понимать, чего он хочет. И не хочет слушать дальше. — Мы поняли: кто-то вторгался в его сознание. Эта магия нам неизвестна. Человек, обладающий такой силой, может делать вещи, которые считаются невозможными. Мину с сомнением качает головой. — То есть ты думаешь, если кто-то сотрет в памяти Адрианы события, происшедшие за время ее жизни в Энгельсфорсе, то Совет ее простит? Просто раз — и всё? — спрашивает Ванесса, прищелкнув пальцами. — Я почти уверен в этом, — говорит Виктор. — Я уже сказал: Александр не хочет смерти Адрианы. Если есть шанс ее спасти и снять с нее вину, он будет только рад. У него хорошие связи в Совете, и он может устроить еще один допрос, после которого ее объявят невиновной и помилуют. Совету это тоже на руку. Лучше иметь в своем составе живого послушного члена, чем убитого бунтаря с репутацией мученика. «В этом есть резон, — думает Мину. — Хоть они и осудили Адриану, но ее пример показывает остальным, что Совет можно обмануть». — Мину, — говорит Виктор. — То, что случилось с Максом, — это ведь ты сделала, да? Значит, только ты можешь спасти Адриану. Мину переводит взгляд на «Хрустальный грот». В магазине свет погашен, и Мину видит только собственное отражение в витрине. У тебя есть изъян. Но ты это и сама знаешь, да? — Я понимаю, вам нужно посоветоваться, — говорит Виктор. — Я подожду снаружи. Перед тем как уйти, он снова смотрит на Мину. Девушки молчат, дожидаясь, пока Виктор выйдет на улицу. — Похоже на ловушку, — говорит Ванесса. — Не думаю, — возражает Линнея. — Неважно, что это, — говорит Мину. — Я этим заниматься не буду. Когда я освобождала души Элиаса и Ребекки, мысли Макса вылетели вслед за ними. Я не забирала их у него, я их просто случайно увидела. И почувствовала, что если я продолжу, то вытяну из него все мысли, а за ними следом вылетит душа. Я могла ее как бы… удалить. А это уже все равно что операция на мозге… — С тех пор мы научились лучше пользоваться магией. Это ведь единственный шанс Адрианы, — вставляет Анна-Карин. — Вы, конечно, опять скажете, что я бесчувственная, — говорит Ида, — но у нас вроде были другие планы на сегодняшний вечер. В школе сотни людей. А Адриана одна. Анна-Карин покраснела от гнева. — Как ты можешь так говорить! — возмутилась она. — Адриана — наш друг! — Я знаю, — сказала Ида. — Я бы тоже хотела ее спасти. Я не виновата, что ее казнь совпадает с массовым жертвоприношением в «ПЭ». А если Мину понадобится нам в школе? Представь, она пойдет с Виктором, а сотни людей в школе умрут только потому, что Мину с нами не будет! И еще не известно, сможет ли она спасти Адриану. Она и сама не уверена. Разговор принимал оборот философской дискуссии: надо ли спасать одного, если на карту поставлена жизнь сотен людей? На эту тему легко рассуждать, сидя в классе. В тот раз Мину получила за дискуссию «пятерку», но в реальной жизни дилемма оказалась гораздо сложнее. — Ты права, — сказала Линнея. — Мы не знаем, что будет вечером. Мы не знаем, что планирует «ПЭ». Мы не знаем, обойдемся ли без помощи Мину. — Линнея обводит Избранниц взглядом. — Мы не можем заранее сказать, какая стратегия даст результат. Но мы можем решить, что, по нашему мнению, правильно, а что — нет. Мы не можем дать Адриане умереть. Надо попытаться и ее спасти, и не дать осуществиться планам «ПЭ» в школе. — Я не верю Виктору, — говорит Ванесса. — Я тоже, — соглашается Линнея и смотрит на Мину. — Но у нас нет выбора. И Мину знает, что Линнея права. Она смотрит на Избранниц. Ей так многое хочется им сказать. Но суеверие останавливает ее. Нельзя вести себя так, будто это их последняя встреча, а то так и будет. «Я думаю, как какой-нибудь позитивный энгельсфорсец, — тут же одергивает она себя. — Мои мысли не могут повлиять на то, что с нами случится. Дела да, а мысли — нет». Но слова не идут с языка. Кажутся слишком пафосными. — Я приду в школу, как только смогу, — говорит она. — Будьте осторожны. — У тебя получится, — говорит Линнея, крепко обнимая ее. На глаза Мину наворачиваются слезы. — У тебя тоже, — отвечает она. Она прощается с Ванессой, обнимает и не сразу отпускает от себя Анну-Карин. Потом поворачивается к Иде: — Я просила Густава не надевать подвеску. Он обещал, но… Ида серьезно кивает. И Мину чувствует, что они прекрасно понимают друг друга. Когда Мину выходит на улицу, Виктор стоит у дверей, глубоко засунув руки в карманы пальто. — Я не думал, что ты пойдешь, — говорит он. — Спасибо. — Я делаю это не ради тебя, а ради Адрианы. 69

Они едут по Энгельсфорсу, и Мину украдкой изучает Виктора. Она смотрит на его профиль, длинные густые ресницы, слегка крючковатый нос, резко очерченную линию подбородка, короткую щетину на щеках. Виктор Эреншёльд. Высокомерный чужак. Родственная душа в литературном мире, человек, как и она, ненавидящий спорт. Враг. Ловкий шпион. Несчастный сирота. Правая рука Александра. Спаситель Линнеи. Обвинитель Адрианы. Предатель интересов Совета. «Я совершенно его не знаю», — думает Мину. — Я до сих пор не понимаю, зачем ты это делаешь, — говорит она вслух. — Я думала, ты лоялен по отношению к Совету. — Я лоялен по отношению к Александру, — сказал Виктор. — Разве это не одно и то же? Виктор свернул в квартал Малая Тишина и уже был недалеко от дома Адрианы. По стеклам начал барабанить мелкий дождь. — В восемнадцать лет члены Совета должны сделать выбор, остаться в Совете или покинуть его, — продолжал Виктор. — Если они решают остаться, они приносят присягу. Обещают выполнять приказы без размышлений. Я не приносил этой клятвы. Мину поднимает на него глаза: — Почему же они тебя не выгнали? — У них мало ведьм, имеющих магические силы от природы. Я слишком ценный для них человек, — отвечает он так спокойно, что это не кажется хвастовством. — Для меня сделали исключение. Вот и сгоревший дом. Мину вспоминает ночь, когда Избранницы тайно забрались к Адриане, думая, что она их враг. Теперь Мину рискует собственной жизнью, чтобы спасти Адриану. — Но если ты лоялен по отношению к Александру, почему ты действуешь за его спиной? — Я делаю это ради него. Он никогда не будет знать покоя, если Адриану казнят по его вине. Я уверен в этом. Он сказал, что склоняется перед решением Совета и принимает его, но я чувствую, что он лжет. Виктор бросает на Мину быстрый взгляд. — Ты ведь знаешь, в таких вещах я не ошибаюсь. — Почему ты не сказал ему, как можно решить проблему? — Он поклялся в верности Совету. И ему опять придется делать выбор между Советом и Адрианой. Они свернули на улицу, где жила Адриана, и припарковались на некотором расстоянии от ее дома. Виктор вытащил ключ зажигания. Мотор затих. — Я делаю это не только ради него, — добавил Виктор. — Я считаю, что казнить Адриану — неправильно. — Я думала, Совет принимает только правильные решения, — заметила Мину. — Нет, — сказал Виктор, глядя в глаза Мину. — Я никогда не говорил этого вслух, но сейчас скажу. Нет. Совет не всегда прав. Они часто принимают неверные решения и тратят силы на их отстаивание. Но они все равно нужны. Без них в мире воцарится хаос. Те, кто владеет магией, начнут подавлять тех, кто магией не владеет. Так что как бы ты к Совету ни относилась, от них тоже есть польза. — Почему ты не принес им присягу? — Потому что тогда я был бы лишен возможности их изменить. Я хочу усовершенствовать Совет. А чтобы этого добиться, я должен работать для них, но вне Системы. Оказывается, у Виктора есть еще одно качество. О котором Мину не подозревала. Он идеалист. — До сих пор мне это как-то удавалось. Но как выкручусь на этот раз, не знаю. Не факт, что Александр сможет меня выручить. Самопожертвование? Виктор — герой? Мину перестала что-нибудь понимать. Дождь усилился. Виктор достал из багажника зонт и раскрыл над ними обоими. Они шли рядом, ее плечо вплотную прижато к его руке. Мину вспомнила Густава. Сейчас он, скорее всего, в школе. Один среди сотен зомби, а может, даже один из них. Мину не знает, что хуже. Она вспомнила, как накануне Густав взял ее за руку. Мину нельзя в него влюбляться. Он — парень Ребекки. Для Мину он всегда будет парнем Ребекки, хотя сама Ребекка умерла. Белый дом четко вырисовывается на фоне темного неба. С каждым шагом страх Мину усиливается. Пройдя вдоль белого деревянного забора, они подходят к калитке. — Боюсь, у меня ничего не получится, — говорит Мину. — Думай позитивно, — улыбается он. — Очень смешно. Он открывает калитку, и по каменным плиткам они идут через сад, мимо клумб, на которых кое-где проклюнулись подснежники. Перед дверью Виктор достает из кармана связку ключей. — Здесь есть охрана? — спрашивает Мину. — Она не нужна, — отвечает Виктор, вставляя ключ в замок. Он отпирает дверь и делает приглашающий жест рукой. Мину почему-то вспоминаются слова Линнеи. Входи в дом страха. — Что такое? — спрашивает Виктор. — Ничего, просто случилось дежавю. * * *

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒