Annotation 2 страница

 — Господи, ну сколько можно?! — думает Ида, открывая крышку тюбика и выдавливая на ладонь крем для загара. Мазать все тело кремом — ужасно нудно и долго. Причем после каждого купания процедуру приходится повторять. А если не купаться — потеешь, и крем все равно сходит. Вот бы подул ветер, набежали облака и пошел дождь! В душном неподвижном воздухе висят звуки. Крики детей, играющих в озере. Болтовня Юлии и Фелисии. Дурацкий хип-хоп, который Робин и Эрик включили через раздолбанный усилитель. Ида берет защитную помаду. И, нанося на губы белую густую массу, вспоминает эктоплазму, которая появляется у нее на губах в состоянии транса. Раздраженно отогнав эту мысль, Ида ложится на полотенце и пытается расслабиться. Но скользкое от крема тело зудит, хочется умыться. А тут еще Эрик придвигается ближе и прижимается к ней потными ляжками. — Отвянь, чего пристал?! — рявкает Ида. Юлия и Фелисия замолкают, и Ида, даже не глядя на них, знает, что они сейчас испуганно переглядываются. — У тебя что — месячные? — бурчит Эрик, однако отодвигается в сторону. Юлия и Фелисия возобновляют прерванный разговор: сегодня последний день каникул, как жалко, и как бесчеловечно заставлять детей ходить в школу в такую жару. Потом Юлия говорит, что видела, как директриса, Адриана Лопес, заходила в «Галерее» в один прикольный магазин. Ида старается не слушать. Не думать про директрису с ужасным шрамом во всю грудь. Сев на полотенце, Ида тянется за бутылкой, липкими от крема руками откручивает крышку и пьет. Вода согрелась и на вкус отдает пластмассой. Господи, как всё противно! Она украдкой разглядывает своих друзей. Юлия говорит без умолку, то и дело поправляя футболку, одетую поверх купальника. Фелисия вроде слушает подругу, но на самом деле думает о Робине, который об этом и не подозревает. Он, похоже, единственный не знает, что Фелисия к нему не равнодушна. — Интересно, сколько психов покончат с собой в этом году, — говорит он, остальные смеются. Фелисия громче всех. Ида подносит ко рту бутылку, чтобы скрыть гримасу. Она старается не думать о так называемых самоубийствах Элиаса и Ребекки. А ей без конца напоминают про ее принадлежность к Избранным и про всё, что случилось в прошлом году! — Скоро в гимназии учеников не останется! — говорит Фелисия Робину, но он ее не слышит. Он резко бьет Эрика в грудь. Эрик вскакивает: — Ты чего?! И замолкает, увидев то же, что и Робин. Иде не нужно оглядываться, она и так знает: на пляже появилась Ванесса Даль. Ее мощная энергетика, так хорошо знакомая Иде по их совместным магическим опытам, ощущается даже на расстоянии, и, будь Ида менее рассеянна, она бы и раньше заметила приближение Ванессы. Ида обернулась. Ванесса появилась в сопровождении своей странной компании. — Говорят, она трахается с ними по очереди. И с этим жирным тоже. Ида и Юлия фыркают. Но парни их не поддерживают. Они во все глаза смотрят на Ванессу, пока та, нагнувшись, расстилает на песке полотенце. У Ванессы тонюсенькое бикини. И потрясающий загар, какого никогда не добиться Иде. — Классный причесон, — говорит Ида Ванессе, указывая на ее растрепанные мелированные волосы с отросшими каштановыми корнями. Сказав это, Ида убирает за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос натурального золотистого цвета и чувствует себя уже гораздо лучше. Ванесса оборачивается, как будто чтобы поздороваться с Идой. Но ничего не говорит. А просто ложится на полотенце. Ида облегченно переводит дыхание. Пяти Избранницам больше не нужно скрывать, что они знакомы друг с другом. Демоны и так знают их имена. Но если бы знакомые в Энгельсфорсе узнали, что у Иды и Ванессы есть что-то общее, Ида сгорела бы со стыда. Парень, с которым пришла Ванесса, ложится рядом с ней на полотенце, и уже через полсекунды они начинают друг друга лапать. Ида косится на Эрика. Ей хочется крикнуть, чтобы он перестал таращиться на Ванессу, но сделать это — значит проявить слабость. Вместо этого Ида, склонив голову набок, неотрывно смотрит на темную макушку Эрика, пока тот наконец не замечает ее взгляда. — Ты чего? — раздраженно спрашивает он. Похоже, ему нисколечко не стыдно того, что он так пялится на Ванессу. Ида старается говорить как можно спокойнее: — Странно, как я этого раньше не замечала, — говорит она. — Чего? — Да так, пустяки, — отвечает Ида и отворачивается. — Нет уж, говори, раз начала! Ида снова поворачивается к нему. Улыбается: — Ничего, просто на солнце хорошо видно, что ты начинаешь лысеть. Робин начинает ржать, Юлия и Фелисия тоже заходятся смехом. — Не ври, — говорит Эрик, и его глаза темнеют. — Да ладно, не расстраивайся. Лысина появится не сразу, через несколько лет. Пока это видно только при ярком свете. Робин хватает Эрика за волосы: — Давай проверим, хорошо держатся? Эрик бьет Робина по руке и со злостью смотрит на Иду. Она удивленно поднимает брови: — Ты что — рассердился? Я тут ни при чем, ты сам спросил. Тут Иде приходит эсэмэска, одновременно слышится звяканье телефона в другой сумке, и Ванесса достает свой мобильный. В животе у Иды холодеет. Это не случайность. Она выхватывает из сумки мобильный. Ее пальцы оставляют на экране жирные белые полосы. Сообщение от Мину. Ида читает его, чувствуя на себе взгляд Ванессы. Ида удаляет сообщение, встает и идет к воде. — Ты купаться? — кричит Фелисия. — А ты как думаешь? Она пробирается среди громко горланящих детей и их не менее громкоголосых, чересчур заботливых родителей. Теплая вода касается ее ног. Ида идет дальше, ныряет и плывет до тех пор, пока не достигает места, где со дна бьют холодные ключи. Она плавает долго, и в голове ее пульсирует одна мысль: Я не хочу. Я не хочу. Я не хочу. Но она знает, что идти надо. И она пойдет ночью на кладбище вместе с остальными девочками. Плевать ей на могилу с именем Николауса, но она должна сдержать слово, данное Книге Узоров.  5
 

 На ужин был салат «Мимоза» и фрикадельки, которые мама Анны-Карин разморозила и разогрела в микроволновке. Поужинали, как обычно, перед телевизором. Мама Анны-Карин пыталась так делать и раньше, когда они жили на ферме. Но дедушка настаивал, что есть нужно за столом. Анна-Карин и мама ели молча. По телевизору рассказывали про миллионера, который долго притворялся бедняком. А потом раскрыл свою тайну и пожертвовал деньги нищим, которые от такого счастья заплакали. Анна-Карин почувствовала, что ее начинает подташнивать. То ли от программы, то ли от салата, которого она съела слишком много, хотя он был совсем невкусным. — Спасибо, — сказала Анна-Карин, вставая с дивана. — На здоровье, — с отсутствующим видом ответила мама и зажгла сигарету. Взгляд ее не отрывался от экрана. Анна-Карин пошла в свою комнату и включила компьютер. Котенок Пеппар нежился у нее на коленях, а она искала в Интернете информацию о мертвых лесах, но не нашла ничего похожего на то, что она видела сегодня. Тогда Анна-Карин переключилась на поиск учебных заведений, в которых можно получить ветеринарное образование. Закончится этот год. Потом еще один. И она уедет из Энгельсфорса. Если до этого не произойдет апокалипсис. Анна-Карин смотрит на часы — пора идти к Николаусу. Она попросила Николауса подвезти ее до кладбища, но на самом деле просто хотела удостовериться, что у него все в порядке и находка Линнеи его не слишком огорчила. Когда Анна-Карин на цыпочках вышла в гостиную, телевизор был все еще включен, мама на боку лежала на диване и тихо похрапывала. Анна-Карин взяла пепельницу, тихо прокралась в кухню и смыла окурки в воду.
 Выйдя из подъезда, Анна-Карин посмотрела на дом напротив, где раньше была библиотека. Теперь библиотеку закрыли, а дом все лето ремонтировали — его большие окна до сих пор затянуты коричневой бумагой, из-под которой на улицу пробивается свет. — Интересно, что там теперь будет? — думает Анна-Карин. И заранее жалеет владельцев. Им не продержаться больше года. Анна-Карин идет по центральным улицам. Поздний вечер понедельника. Город, как обычно, пуст. Кое-где в окнах светится голубой квадрат телевизора. Августовская луна похожа на жирный желтый круг сыра. На улице душно, и неизвестно, когда спадет эта жара. Анна-Карин пересекает площадь и, повернув на улицу Гнейсгатан, останавливается перед трехэтажным домом с зеленым фасадом. Дверь открывается легко, без усилий. Анна-Карин заходит в подъезд, останавливается перед единственной дверью на первом этаже и звонит. — Добрый вечер, — говорит Николаус, открывая. Анна-Карин не видела его уже неделю. За это время он успел загореть. На загорелом лице ярко выделяются васильковые глаза. Николаус одет в брюки и рубашку, но его волосы слегка взъерошены. В общем, выглядит он классно. «Вот бы мама встретила такого, как он», — думает Анна-Карин. — Извините, я не вовремя? — спрашивает она. — Ты всегда вовремя, — отвечает Николаус, пропуская ее в квартиру. Первое, что видит Анна-Карин, это папоротник. За исключением старой карты города и красивого серебряного креста на стене, в квартире Николауса нет никакого убранства. Ни ковров, ни занавесок, ни скатерти на обшарпанном столе, ни книг в шкафу. Но на подоконнике стоит папоротник в пластмассовом горшке. От мысли, что Николаус купил папоротник, чтобы немного скрасить свою жизнь в пустой квартире, у Анны-Карин сжалось сердце. — Симпатичный папоротник, — сказала она. Николаус просиял: — Да, в такую жару приятно видеть зелень. Анна-Карин хотела рассказать ему про лес, но передумала. Николаус и так нервничает, не нужно его еще расстраивать. — Ты чем-то озабочена? — спрашивает он. — Думаю про вас. Что вы думаете про все это. Я имею в виду могилу. Николаус натянуто улыбнулся: — Должен признать, это очень неприятно… Тут в дверь зазвонили, и Николаус пошел открывать. — Здравствуйте, — раздался с лестницы голос Мину. Мину входит в комнату и с удивлением смотрит на Анну-Карин: — Ты тоже?.. — Я попросила Николауса меня подвезти. Девочки смотрят друг на друга. Они здесь оказались по одной и той же причине. Интересно, понял ли это Николаус. * * *