Сара Дессен 8 страница

Я обернулась к маме и, убедившись, что она следит за моим взглядом, снова взглянула на молодого аспиранта за забором.

– Верно, у каждого свой скелет, – с нажимом повторила я.

Мама стойко держалась, стараясь не выдать беспокойства, но все‑ таки пару раз тревожно моргнула, а значит, намек достиг цели. Только кому от этого стало легче на душе? Внутри – сплошная пустота.

– Ну ладно, – через секунду произнесла мама. – Тебе, наверное, пора возвращаться на работу.

Она опять говорила тем же тоном, которым обсуждала папину книгу, словно сомневалась в существовании оной.

Мама склонилась, подставляя щеку для поцелуя, но я даже с места не сдвинулась.

– Дорогая, не обижайся, – снова улыбнулась она. – Обида – первый признак слабости духа.

Я плотно сжала губы, развернулась и, не сказав ни слова на прощание, ушла прочь. Предварительно спрятала кулаки поглубже в карманы, иначе разорвала бы розовую куртку в клочья. В глубине души еще теплилась надежда, что окликнут и вернут назад, но обманывать себя не хочется: мама никогда не пойдет на это. Решающее слово в споре, да еще такое веское, значит для нее больше, чем обида дочери.

В «Клементину» я брела, понурив голову, пыталась сглотнуть противный ком, застрявший в горле. Надо же, как моя попытка защитить Хайди вывела маму из равновесия! Прозвучало одно‑ единственное замечание, что мачеха не такая легкомысленная, да пара комплиментов ее деловитости, и мама уже причисляет меня в ряды приверженцев розового цвета. Получается, если я не соглашаюсь с мамой безоговорочно, значит, перешла на сторону Хайди. Третьего не дано.

Со слезами на глазах я вошла в магазин. На мое счастье, вокруг Мэгги опять вились Лиа и Эстер, как обычно, бурно обсуждая планы на вечер. Никто из них не обратил внимания на мое неожиданное возвращение. Я проскользнула в кабинет и села за стол с надеждой продолжить прерванные подсчеты, но как ни утирала горючие слезы, они снова накатывались на глаза и текли по щекам. Через двадцать минут мучительных попыток расправиться с расплывающимися перед глазами цифрами я решила, что на сегодня рабочий день закончен.

Перед уходом я собрала волосы в хвостик и постаралась придать лицу спокойное выражение, а потом, сделав пару глубоких вдохов, вышла в зал.

– Вся беда в том, – сокрушенно жаловалась Лиа, когда я показалась в дверях, – что я никогда не встречу стоящего парня в кафе.

– С чего ты так решила? – удивилась Эстер.

– Здравый смысл подсказывает, что стоящие горячие парни там не появляются.

– А как насчет сентиментального ценителя искусства? Они ведь там только и пасутся.

– Только сентиментальные ценители никогда не бывают горячими штучками, – сморщилась Лиа.

– Конечно, куда им! Тебе ведь больше по нраву студенты с засаленными волосами, – усмехнулась Эстер.

– О нет, засаленные волосы – по твоей части. Это же твои любимые сентиментальные художники забывают помыться в творческом порыве.

Господи! Пусть подружки болтают о чем угодно, только бы проскользнуть мимо них незаметно… Эх, не повезло. Стоило появиться в торговом зале, как все внимание переключилось на меня.

– Мне надо уйти, – сообщила я, стараясь говорить обычным голосом. – Ведомости уже закрыла, а завтра доделаю платежки.

– Хорошо, – согласилась Мэгги. – А как ты прогулялась со своей…

– Послушай, – вдруг перебила ее Эстер, обиженно обращаясь к Лии. – Почему это немытые парни – по моей части? Я никогда не бегала на свидания к таким засаленным ребятам, как твой летчик. Помнишь, тот, с которым ты прошлым летом зависала?

– Его волосы вовсе не были грязными. – Вынув сотовый телефон, Лиа уткнулась в экран. – Он пользовался гелем для фиксации волос.

– Все равно засаленные.

– А вот и нет!

– Не думаешь ли ты, что…

Разразившийся спор позволил сделать вид, что я не расслышала вопроса Мэгги, и выскользнуть беспрепятственно в дверь. Впрочем, вряд ли девочки заметили мой маневр: когда я обернулась, Мэгги хохотала над очередной умопомрачительной тирадой Лиа, а Эстер со страдальческим видом закатывала глаза. Жизнь идет своим чередом для трех подружек из безопасного розового мирка, а до остальных им и дела нет.

Я заскочила в маленькую забегаловку в паре павильонов от «Клементины», купила огромный стакан кофе, а потом отыскала укромное место на пляже и стала пить обжигающий напиток в лучах заходящего солнца. Сделав последний глоток, я решительно вынула телефон и выбрала единственный номер, сохраненный в быстром наборе.

– Доктор Виктория Уэст слушает, – послышался ответ.

– Привет, мама. Это я.

– Оден, я так и думала, что ты еще позвонишь, – через пару секунд уверенно сказала мама.

Не лучшее начало для разговора, но отступать поздно.

– Мама, может, мы вместе позавтракаем утром?

– Дорогая, – тяжело вздохнула она. – С удовольствием бы с тобой позавтракала, но завтра рано утром я уже отправляюсь домой. Честно говоря, поездка к океану себя не оправдала. Я совсем забыла, как ненавижу пляжи, песок и ветер. Все вокруг такое…

На миг мама запнулась, и я застыла, с замиранием сердца ожидая, какое слово она выберет для описания городка, а может, и нашей встречи. Но она так и не докончила фразу, видимо, решив пощадить и побережье, и мой слух.

– Во всяком случае, – добавила она после затянувшейся паузы, – была рада повидаться с тобой. Звони почаще и рассказывай, как проводишь каникулы. Хочу знать все, слышишь, все.

Те же слова мама повторяла в день моего неожиданного отъезда к отцу. Мы обе понимали, что кроется за ними. Мама ожидала услышать от меня пикантные подробности из жизни отца с Хайди. Только она – да и моя дурная голова, чего греха таить, – не учла, что я стану частью этой жизни, буду носить розовые куртки и выступать в защиту мачехи.

– Позвоню, – быстро пообещала я. – Счастливого пути, мама.

– Спасибо. Пока, солнышко.

Я выключила телефон. Противный комок снова подступал к горлу. Как бы не разреветься на пляже у всех на виду!

Почему мама так несправедливо обращается со мной? До самозабвения отдается работе, общается с коллегами, студентами и даже с сыном, а мне приходится бороться за каждый миг ее внимания. Нелепо, скажете вы? Да, верно. Но знаете, что страшней? Как подсказывает моя интуиция, внимание мамы завоевать трудно, а потерять – ничего не стоит.

Время шло, а я не уходила с пляжа, наблюдая, как прогуливаются вдоль берега счастливые семьи. Дети играли в догонялки, увертываясь от набегающих волн. Влюбленные парочки, держащиеся за руки, компании молодых девушек и парней бродили по набережной. Вдали на волнах мелькали припозднившиеся любители серфинга…

С наступлением темноты пляж обезлюдел, на пирсе и в домах за моей спиной зажглись яркие огни. Ночь только начинается, а значит, придется опять без дела маяться до утра. При мысли о подобной участи на меня накатила страшная усталость.

– Оден? Это ты?

Я вздрогнула, услышав свое имя, обернулась и увидела Мэгги. Ее роскошные волосы развевал вечерний бриз, с плеча свешивалась легкая сумочка, а за спиной мелькала яркими огнями набережная.

– Что‑ то случилось? – спросила она и добавила, не дождавшись ответа: – Ты ушла из магазина такая грустная.

Перед глазами всплыл образ мамы. Каким снисходительным взглядом она смерила Мэгги с ног до головы, как пренебрежительно разглядывала вызывающего цвета бикини и духи с двусмысленным названием, а с какой легкостью отфутболила меня! Ведь для мамы я теперь в одной компании с Мэгги и ненавистным ей образом жизни. Все время, пытаясь не попасть ненароком в необъятный, как этот пляж, список маминых антипатий, я даже не представляла, что такая компания придется мне по душе!

Поэтому, наверное, я поспешила успокоить Мэгги:

– Все хорошо! Честно!

Не знаю, что я ожидала услышать в ответ, – с этой минуты мне открывался новый мир с неизвестными законами и правилами. А вот Мэгги было не впервой. Она спокойно скинула сумку с плеча на песок и через секунду сама уселась рядом. Нет, она не сжала меня в крепких дружеских объятиях и не говорила ненужных слов утешения, от которых я бы сбежала прочь, не раздумывая ни минуты. Вместо этого Мэгги просто сидела рядом, составляя мне компанию. Как только она догадалась, что всю жизнь я нуждалась в нормальном человеческом общении!

– Я давно поняла, – глубокомысленно произносит Мэгги, – что одной жевательной резинкой желудок не обмануть. Поэтому приходится каждый раз тратиться еще и на другие, более питательные продукты.

– Твоя правда! – шутливо соглашается Эстер.

– В придачу к жвачке всегда докупаешь либо чипсы, либо булочки, а то и все сразу. Поешь сначала, как человек, а потом появляется прекрасный предлог освежить дыхание.

– А стоит ли? – качает головой Лиа. – Можно купить «Тик‑ так». Драже похоже на жвачку, к тому же ими можно перекусить вместо обеда.

– Вот именно, перекусить, – замечает Эстер. – Организм усваивает драже полностью, а жвачку одалживает на время.

– Поразительная теория! – улыбается Мэгги, оборачиваясь к подруге.

– Спасибо на добром слове! – благодарит Эстер. – «Газ энд Гроу» меня всегда вдохновляет на новые идеи!

Меня, как ни странно, в магазине ничто не вдохновляет, как не впечатляет и теория об отличии драже от жвачки. Откровенно говоря, мне не по себе. Чувствую себя первопроходцем в неизведанных землях. Всего лишь пару минут назад сидела одиноко на пляже, а теперь в окружении девчонок превращаюсь в заядлую покупательницу шоколадок и жвачек…

Когда Мэгги с такой легкостью уселась рядом со мной на пляже, я не задумывалась, что произойдет дальше. Не скажу, что у меня не было подруг в многочисленных школах, которые довелось посещать за время обучения. Однако наше общение обычно не выходило за круг обсуждения тем, связанных с учебой и основанных на общности взглядов. Никаких девичьих посиделок, забав и интриг! Мои познания о среднестатистических женщинах строятся на основании телепередач, где дамы либо напиваются, либо распевают зажигательные песни, танцуя диско, либо проделывают все перечисленное одновременно. Но в реальной жизни все оказалось по‑ другому. Даже находясь в подавленном настроении, я с волнением ожидала, что скажет Мэгги, и она в который раз поразила до глубины души своей незаурядной проницательностью.

– Значит, твоя мама – та еще задница!

Я удивленно обернулась к Мэгги. Она сидела, подтянув колени к груди и устремив задумчивый взгляд на темнеющий горизонт. Шаловливый бриз растрепал ее длинные волосы и теперь лениво перебирал локоны.

– Пожалуй, так и есть, – согласилась я.

Мэгги расплылась в улыбке, дотянулась до сброшенной на песок сумки и плюхнула ее между нами. Потом стала рыться в ней и через минуту вынула какой‑ то журнал. Я содрогнулась от мысли, что придется читать глянцевое издание о жизни знаменитостей, но каково же было мое удивление, когда журнал оказался университетским рекламным каталогом. Мэгги положила его на колени и стала перелистывать страницы, пока не нашла одну с загнутым уголком, и протянула мне.

«Факультет словесности приглашает вас! » – гласило название рекламной статьи. Буквы с трудом различались при свете, падающем из соседних домов. А вот фотографию мамы, читающей лекцию с кафедры – прямая спина, строгий взгляд, в руках очки, – я узнала бы при любом освещении.

– Откуда это у тебя? – удивилась я.

– Из университета прислали в ответ на мое заявление о поступлении. Я хотела туда поступить только из‑ за факультета словесности.

– Ты собираешься в университет?!

Мэгги покачала головой, а я смутилась от собственной бестактности. Отказ в поступлении всегда остается больной темой для любого выпускника школы.

– Знаешь, я тщательно проштудировала каталог. Еще в магазине твоя мама показалась мне знакомой – я только вспомнить не могла, откуда ее знаю. А потом пришла домой и нашла статью.

Я перевела взгляд на мамину фотографию и медленно закрыла каталог.

– У мамы… тяжелый характер, и порой трудно оставаться ее послушной дочерью.

– Мне кажется, любой дочери нелегко вне зависимости от положения, которое занимает ее мать.

Я согласно кивнула и отдала каталог, и Мэгги тут же спрятала его в сумку. Некоторое время мы сидели в тишине, наблюдая за набегающими на берег волнами. Вот уж никогда не думала, что наше знакомство с Мэгги может перерасти в дружбу. Мне всегда казалось, что из всех обитателей Колби она подходит на роль подруги меньше всех. И вдруг на память пришел еще один человек.

– Мэгги, – наконец решилась я, – то свидание с Джейком для меня ничего не значит. Сама не понимаю, зачем пошла с ним на эту дурацкую прогулку.

Она понимающе кивнула:

– Джейк умеет запудрить мозги девушке.

– Серьезно… Если бы повернуть время вспять, – со вздохом призналась я, – никогда не повторила бы своей ошибки.

– Тебе еще повезло, ты провела с ним всего один вечер. – Мэгги с наслаждением вытянула затекшие ноги. – Представь, потеряла бы впустую два года, как я.

Лично мне такое представить трудно. У меня ведь никогда и парня не было, даже самого завалящего.

– Ты его сильно любила?

– Да. – Она призналась так легко и просто, что сомнений в ее искренности не оставалось. – Каждый хоть раз переживает это.

– Переживает что?

– Первую любовь. И первое разочарование, которое разбивает сердце. Просто я испытала и то и другое одновременно. Но теперь‑ то опыта у меня хоть отбавляй, верно? – Мэгги опять подтянула сумку, покопалась в ней и, вытащив упаковку жевательной резинки, стала открывать ее. Потом огорченно вздохнула: – Вот тебе на! Пустая. Что ж, пора отправляться в «Газ энд Гроу».

Она резво вскочила на ноги, отряхнула песок и подняла сумку.

– Мэгги, – окликнула я. – Спасибо, что посидела со мной.

– А ты разве не пойдешь? – удивилась она.

– Куда? В магазин?

– А хоть и туда! – Мэгги повесила сумку на плечо. – Нет, конечно, при желании можешь остаться на пляже. Только в это время здесь скучно и тоскливо. Особенно когда на душе кошки скребут.

Я с минуту думала, не сводя с нее нерешительного взгляда. Надо честно признаться, что одиночество отнюдь не тяготит меня, даже если на душе скверно, в такие моменты, наоборот, предпочтительней уединиться. Но вдруг нахлынули грустные воспоминания: вот я сижу на пляже одна‑ одинешенька, смотрю на горизонт, и невеселые мысли не дают покоя. Неужели мама каменной стеной отгородилась от своей дочери и всего, что с ней связано? Возможно, да, а может быть, и нет. Кто знает? Иногда многое решается в один краткий миг, но все же лучше не рубить сплеча, а действовать наверняка и сделать то, что на данный момент не вызывает сомнений.

– Пожалуй, я не прочь выпить еще чашечку кофе.

Я встала, выбросила пустую кружку из‑ под кофе в ближайшую урну и зашагала рядом с Мэгги к набережной. Мы шли мимо собравшихся в группы туристов и запоздалых прохожих и наконец‑ то добрались до «Газ энд Гроу». Возле магазина, сидя на бампере старенькой, видавшей лучшие времена «джетты», нас дожидались Лиа и Эстер.

…И вот теперь я вместе с девчонками в магазине, наблюдаю, как Мэгги выбирает пакетик с булочками и упаковку жевательной резинки. Ее рука на мгновение замирает над шоколадным батончиком, борясь с соблазном, брать или нет. Рядом стоит Эстер и изучает этикетку на пакете семечек.

– Я всю ночь из‑ за них не спала, – вдруг заявляет Эстер. – До сих пор не знаю, сказываются ли они на фигуре…

– Семечки? – не поняла я.

– Так в семечках калорий больше, чем в вяленом мясе, – объясняет Мэгги, пока Лиа хватает коробочку «Тик‑ так» и с довольным лицом машет рукой Эстер. – Зато в семечках почти нет холестерина, а в вяленом мясе – куча.

– Откровенно говоря, никогда не разбиралась в таких тонкостях, – признаюсь я.

– В каких тонкостях? – удивляется Лиа.

– Зачем ходить в магазин, делать абсолютно ненужные покупки, потом их анализировать и обсуждать парней?! – перечисляю я. – Для чего?

Подружки только недоуменно переглядываются, и слово берет Эстер:

– Даже не знаю, как объяснить‑ то толком. Ну, например, мы куда‑ нибудь собираемся пойти. А поскольку не имеем понятия, как сложатся обстоятельства, заглядываем в магазин и закупаем на всякий случай еду.

– Сначала закупки в магазине, – добавляет Мэгги, – а потом приключения!

Закончив на этом объяснения, подружки направляются к кассе. Задумавшись, беру кружку, наполняю горячим кофе. Мне больше ничего не понадобится – я‑ то знаю. Однако почему‑ то, неожидан но для себя, по дороге к кассе прихватываю парочку кексов. Кексы ужасно калорийные, это пустая трата денег… но мне вдруг хочется на себе испытать то, о чем говорят девочки. Может, действительно, отправляясь неизвестно куда, неплохо иметь пару сдобных кексов про запас?!

– Господи! Опять, – простонала Эстер. – Будто никогда раньше здесь не бывали.

Мы стояли на подъездной дорожке к огромному дому прямо на берегу океана. Повсюду толпились молодые девушки и ребята: они обступили крыльцо, мелькали тенями в ярко освещенных окнах, заполонили оба балкона, даже перед домом на площадке устроилась веселая компания. То и дело подъезжали все новые и новые лица, паркуя автомобили как попало, за теми, кто приехал раньше, и загораживая узенькую дорожку. За две минуты, что мы осматривались, мимо нас к дому прошло не менее пятнадцати человек.

– А если мы бывали здесь сто раз, – продолжила свою мысль Эстер, подскакивая от оглушительной музыки, рвущейся наружу из объезжающей нас машины, – предлагаю убраться подобру‑ поздорову, пока не утратили честь и достоинство.

– Поверь, я сегодня не собираюсь хулиганить и непристойно себя вести, – с иронией в голосе успокоила Лиа, открывая коробочку «Тик‑ так» и забрасывая драже в рот. – Просто хочу оторваться на всю катушку.

– А это не одно и то же?

– Ради бога, Эстер, – возмутилась Лиа. – Хоть раз в жизни можешь не брюзжать и расслабиться вместе со всеми? Вдруг понравится?

– Как же, понравится! – саркастически хмыкнула Эстер. – Ну, если хочется, чтобы окатили пивом с ног до головы или чтобы какой‑ нибудь толстяк при всем народе хватал за задницу в коридоре, то вперед. Подобные штучки ведь в твоем вкусе, Лиа, а?

Лиа вздохнула, сдувая упавшие на лицо локоны:

– Прошлым вечером я пошла с вами в клуб «Карамель» и высидела все десять песен о коммунизме. Певичка орала их противным голосом под аккомпанемент ксилофона. Я хоть раз пожаловалась?

– И не раз! – в унисон воскликнули Мэгги с Эстер, а потом Эстер добавила: – Причем очень громко!

– Но я ведь согласилась пойти! – проигнорировала их замечания Лиа. – Сегодня моя очередь выбирать, где веселиться. И я выбираю эту вечеринку. Все, разговор окончен! Ноги в руки и вперед!

Не дожидаясь согласия подружек, она сунула коробочку «Тик‑ так» в карман и широкими уверенными шагами направилась к дому. Эстер последовала за ней, правда, без особого энтузиазма, а Мэгги обернулась ко мне:

– Все не так уж плохо. Обычная домашняя вечеринка. Ну, сама понимаешь!

Совсем не понимаю, потому что ни разу не присутствовала на такой вечеринке, но признаваться в этом не собираюсь. Я молча пошла за Мэгги по дорожке, осторожно переступая через разбросанные по асфальту и крыльцу пивные банки.

Внутри дома, подпирая стены, толпилась молодежь. В кишащем людьми коридоре приходилось проталкиваться через специально оставленный узенький проход. В воздухе стоял смешанный запах туалетной воды, пота и пива, усилившийся по мере продвижения в глубь дома. Я старалась смотреть прямо перед собой, но не удержалась и скосила глаза в сторону. Тут же парень с намокшим от пота лицом встретился со мной взглядом и крикнул что‑ то вроде: «Привет, крошка! Как дела? » А может, он вовсе не ко мне обращался? Не знаю, останавливаться и выяснять не стала.

Наконец мы протолкались к гостиной. Здесь дышалось легче, но народу также собралось видимо‑ невидимо. Из стереосистемы гремела оглушительная музыка, под которую небольшая группка девушек под довольными взглядами парней устроила зажигательные танцы. Справа от меня, на кухне, я заметила огромную пивную бочку, а стол возле раковины был уставлен несметным количеством бутылок из‑ под коктейлей, виски и джина. На другом столе лежало два гигантских подноса: на одном громоздились глазированные кексы, украшенные розочками, а на другом – печенья с лимоном, шоколадной крошкой и малиной, заботливо разложенные в маленькие салфеточки.

Заметив мой взгляд, Мэгги жестом попросила придвинуться ближе, а потом сказала прямо в ухо:

– Родители Белиссы держат кондитерскую «Маленький сластена». Это ее дом.

Она кивнула в сторону мелированной брюнетки с длинными волосами в белом коротеньком топике и облегающих джинсах. Та танцевала вместе с подругами в центре гостиной. Откинув назад голову, Белисса громко смеялась, а на ее губах поблескивала светло‑ алая помада в тон крохотным розочкам на глазированных кексах.

– А не выпить ли нам пива? – предложила Лиа, выглядывая из‑ за спины Мэгги. Она уже достала где‑ то пару красных стаканчиков и протянула их мне со словами: – Налей‑ ка. Тебе ближе.

Я растерянно взглянула на стаканы, потом на бочку с пивом. Лиа и Мэгги переговаривались друг с другом – Эстер исчезла куда‑ то еще раньше, – так что никто не заметил моего замешательства. Наконец я повернулась к бочке, из которой и предполагалось налить пива. Ну что ж, легче легкого! Вынув пробку, повернула кран… Пиво литься не желало.

Я огляделась по сторонам. Лиа и Мэгги увлеклись бурным обсуждением какой‑ то животрепещущей темы. Поблизости оказалась только парочка за холодильником, да и то они целовались с таким самозабвением, что не обращали внимания не только на меня, но и на все происходящее вокруг. Я снова покрутила кран в бочке – ничего не изменилось. Краска стыда бросилась в лицо. Мне никогда не приходилось звать на помощь, тем более признаваться в своем бессилии. Я много знаю и умею, но идиотская бочка пива встретилась на пути впервые.

Собравшись с духом, я предприняла еще одну попытку сразиться с ненавистной бочкой, но вдруг чья‑ то рука опустилась рядом с моей и надавила на кран. В подставленные стаканы потекло янтарное пиво.

– Дай‑ ка сам догадаюсь! – произнес над ухом знакомый невозмутимый голос. – Пиво из бочек тоже относится к уличным играм?

Я обернулась. Позади стоял Илай в джинсах и том же синем балахоне, в котором щеголял при нашей первой встрече. Пребывая в расстроенных чувствах из‑ за собственного бессилия, я раздраженно спросила:

– Разве мы сейчас на улице?

– Вроде нет, – оглянулся он по сторонам, словно для подтверждения своих слов.

– Тогда зачем спрашиваешь? – Я снова переключила внимание на бочку.

Илай убрал руку с крана и, наблюдая, как я наполняю другой стакан, с задумчивым видом поинтересовался:

– Ты всегда такая ершистая? Чуть что, сразу занимаешь оборону?

– А ты всегда такой въедливый? Чуть что, сразу кидаешься на людей?

– А! До сих пор расстроена из‑ за той истории с велосипедами?

– Я умею ездить на велосипедах!

– А с бочонком пива справиться не в силах!

– А тебе‑ то что? – вздохнула я.

– Здесь без этого не обойтись, – пожал плечами Илай. – И в магазине приходится покупать не только один кофе!

Приятно, конечно, что он помнит фразу о магазинах из нашей прошлой беседы в велопарке, но зачем напоминать о ней и лишний раз смущать? Я решила не отвечать на его выпад и повернулась к Мэгги с Лиа, чтобы отдать стаканчики с пивом. Странно, но девчонки смотрели на меня широко раскрытыми от удивления глазами. К чему бы это?

– Что‑ то не так? – спросила я, но они молча забрали стаканчики, отступили на шаги переглянулись друг с другом, отпивая по глоточку пива.

Я подошла к бочонку с очередным стаканчиком и уже без труда налила пиво. Девчонки по‑ прежнему не спускали с меня изумленных глаз, а с их лиц не сходило странное выражение. Ну и ладно, решила я, пробуя пиво. На вкус оно оказалось теплым и противным. Что ж, не пила раньше – не много и потеряла.

Рядом Илай косился на выпечку, разложенную на подносах. А не слишком ли грубо я с ним обошлась? Делая первый шаг к примирению, я как бы между прочим заметила:

– Кажется, у хозяев дома собственная кондитерская. Ну или что‑ то в этом роде.

– Кондитерская? – переспросил он, поглядывая на меня с интересом.

Я отпила глоточек отвратительного пива, сама толком не знаю зачем, и добавила:

– Вон хозяйка дома, в белом топике, с красной помадой на губах.

Он обернулся в ту сторону, куда я махнула рукой, и с минуту разглядывал танцующие парочки.

– Ага, вижу.

Мелированная брюнетка танцевала в паре с накачанным парнем. Она изящно покачивала бедрами в такт музыке, роскошные волосы струились по плечам, а ее кавалер с прилизанной гелем (фу, какая гадость! ) прической прижимался к девушке со спины.

– Ух ты! – не удержалась я. – Вот это да!

– Ты о чем? – спросил Илай.

Я неуверенно пожала плечами, и тут девушка повернулась к нам и встретилась со мной взглядом. Отпив пиво, я прокомментировала:

– Просто… иногда лучше меньше, да лучше.

Илай улыбнулся, будто услышал нечто остроумное, что повергло меня в полное уныние. В паре шагов на нас по‑ прежнему таращились Мэгги и Лиа.

– Но это вовсе не значит, – продолжила я, обращаясь к Илаю, – что ты не должен попробовать угощение. Кексы на вид такие аппетитные.

– Нет, спасибо. Я не любитель.

– Если не знаешь, как приличные люди едят кексы, не стоит этого стыдиться.

– Я знаю, как обращаться с кексами, – хитро улыбнулся он.

– Не верю!

– Знаю, просто сейчас нет аппетита на глазированные кексы.

– Вот оно что? – Я поставила стакан на стол, порылась в сумке и, отыскав упаковку кексов, купленных в «Газ энд Гроу», положила перед Илаем. – Докажи!

– Тебе действительно необходимы доказательства? – поинтересовался он.

– Здесь без этого не обойтись, – повторила я его же слова. – Как и без велосипедов.

Пару секунд Илай всматривался в мое лицо, потом вскрыл упаковку кексов и вытащил один. Я не сводила с него глаз, спокойно допивая пиво, как вдруг меня кто‑ то схватил за руку.

– Все, хватит, – зашипела в ухо Мэгги, – сейчас же прекращайте этот спектакль.

– Что?.. – удивилась я, но не успела опомниться, как она уже тащила меня под пристальным взглядом жующего Илая к открытой веранде, куда пробивалась через толпу обеспокоенная Лиа.

– Давайте быстрее сюда, – торопила она, оглядываясь через плечо. – Если спустимся по лестнице, скорее всего, успеем выбраться из дома и избежать неприятностей.

– Ага, – кивнула Мэгги, таща меня за собой. – А неприятности нам совершенно не нужны.

– О чем вы толкуете? – спросила наконец я, спускаясь за ними по лестнице на первый этаж, где оказалось не так многолюдно. – О каких неприятностях?

Мэгги остановилась, словно собиралась все объяснить, но не успела и рта открыть, как стеклянная дверь справа медленно скользнула в сторону и прямо перед нами, преграждая путь к отступлению, встала мелированная брюнетка – Мисс Алая Помада, она же Владелица Кексов. В качестве тяжелой артиллерии за ее спиной возникли две девчонки, которые тоже танцевали в гостиной: рыжая в черном платье и невысокая пухленькая блондинка.

– Ну и кто мне объяснит, – гнусавым голосом спросила брюнетка, останавливая нашу процессию, – что произошло в гостиной минуту назад? И кто ты такая, черт возьми?

Вместе с подругами она уставилась на меня хищным взглядом. Спину тут же прошиб холодный пот, о котором мне раньше доводилось лишь читать в книгах. В жизни, мне повезло, ничего подобного до сих пор не случалось. Мэгги отпустила мою руку и примирительным, нарочито спокойным голосом проговорила:

– Белисса, успокойся, ничего особенного не произошло.

– Ничего особенного? – задохнулась от возмущения Белисса, подходя ко мне вплотную, да так, что стали видны поры на ее лице и не самый изящный вздернутый нос. – Как тебя звать, уродина?

– Оден.

– Оден? – переспросила она презрительным тоном, сузив глаза до щелок. – Что это за имя?

– Ну, меня назвали в честь… – пустилась я в объяснения.

– Не столь важно, – перебила Лиа. – Мэгги уже сказала, ничего не было!

– Так это она или не она заигрывала сейчас с Илаем? – потребовала ответа Белисса.

– Она ни с кем не заигрывала, – твердо повторила Лиа, причем таким уверенным голосом, что блондинка и рыжая подруга Белиссы растерянно переглянулись. – Она не здешняя и еще ни с кем не знакома.

– И ничего не знает, – добавила Мэгги, правда, с меньшей уверенностью в голосе. – Ты понимаешь, о чем я говорю, – заявила она Белиссе.

– Я сама видела, как он разговаривал с ней, – не унималась та. Удивительно, как ей удавалось не сводить с меня презрительного взгляда и в то же время говорить так, будто меня вообще не существует на свете. – Господи, он ей улыбался!

– Что, Илаю теперь запрещено улыбаться? – деланно удивилась Лиа.

Мэгги бросила в ее сторону предостерегающий взгляд и быстро добавила:

– Послушай, Белисса, произошло досадное недоразумение, и все. К тому же мы уже уходим.

Не слушая ее, Белисса опять вплотную приблизилась ко мне.

– Не знаю, кто ты такая, – отчеканила она, тыча мне пальцем в грудь. – Да и нет ни малейшего желания узнавать. Но предупреждаю: держись подальше от моего парня, особенно под крышей моего дома! Понятно?

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒