Сара Дессен 4 страница

Ряды с джинсами заслоняли мне полный обзор магазина, поэтому, обернувшись на голоса, я увидела только Мэгги. А Рамона – вот кому больше всех повезло – уж и след простыл.

– По какому случаю праздник? – продолжала удивляться Мэгги.

Подружки хранили подозрительное молчание, а я снова вернулась к выбранному купальнику. Вдруг одна из пришедших девушек не выдержала:

– Понимаешь, мы пришли сообщить тебе одну новость…

– Новость? – переспросила крайне заинтригованная Мэгги.

– Так и есть, – поддержала вторая подруга, а после непродолжительной паузы добавила: – Но прежде чем мы расскажем правду, пойми одно, это все ради твоей же пользы!

– Да ладно вам, – заподозрила неладное Мэгги. – Что‑ то мне не нравится…

– Джейк вчера кадрил новую девчонку! – выпалила первая девушка. – Там, на Мысу.

«Вот черт! » – охнула я про себя.

– Что?! – изумленно воскликнула Мэгги.

– Господи, Лиа! – возмутилась первая девушка. – Мы же договорились, что будем вести себя деликатно.

– Деликатничать собиралась ты, – парировала Лиа. – Я предлагала сразу рассказать правду!

– Не может быть! – ошарашенно пролепетала Мэгги, а я буквально слилась со стендом, подумывая о спасительном бегстве через заднюю дверь. – Откуда вы знаете? Кто она? Как она…

– Все произошло на наших глазах, – сухо ответила Лиа. – Та девушка появилась невесть откуда. Джейк с ней поболтал, а потом они ушли гулять в дюны.

– Почему вы не остановили их? – возмутилась Мэгги.

– Нет, так не пойдет, – встряла другая девушка. – Давай сначала успокойся, ладно?

– Даже не проси, Эстер, и отстань от меня, понятно? Лучше ответь: с кем гулял Джейк?

Снова в ответ тишина. Проклиная последними словами Хайди и злосчастную чековую книжку, я благоразумно укрылась за рядами с одеждой.

– Да не знаем мы ее! – с досадой произнесла Лиа. – Наверное, из приезжих.

– Как она выглядит? – потребовала ответа Мэгги.

– Тебя серьезно волнует ее внешность? – удивилась Эстер.

– Конечно! Это важно!

– Не так уж и важно, – печально вздохнула Лиа.

– Она красивее меня, да? – забеспокоилась Мэгги. – Выше? Спорю, она блондинка с ногами от ушей. Голубоглазая блондинка, верно?

Тишина. Я осторожно выглянула из‑ за рядов с одеждой – что ж, ничего удивительного. Возле Мэгги стояли вчерашние девушки, рыжеволосая и та, что с косичками. Не везет – так не везет!

Подружки переглянулись, а потом Эстер попыталась описать меня:

– Жгучая брюнетка с бледной кожей, чуть выше тебя, тощая, как жердь, кожа да кости!

– К тому же страшно прыщавая! – добавила рыжая, судя по голосу, Лиа.

Что?! Меня даже передернуло от нарисованного портрета. Во‑ первых, я не тощая, а стройная, и уж совсем не костлявая. А прыщи? Их раз‑ два и обчелся! И потом, это ведь временное явление. В конце концов, с какой стати эти девицы решили, что могут…

Вдруг купальники на стенде расступились, словно море перед иудеями, и под шум падающих вешалок я столкнулась нос к носу с Мэгги.

– Похожа на нее? – подозрительно прищурилась девица.

– Черт подери! – воскликнула пораженная Лиа, а Эстер удивленно зажала ладошкой рот.

– Ну, знаешь ли! Уму непостижимо! – ахнула Мэгги, пока я боролась с соблазном схватить ближайший купальник, чтобы в случае чего им и защититься. – Так это ты вчера зависала с Джейком?

Я нервно сглотнула подступивший к горлу ком. В тишине звук прозвучал громче выстрела. Господи, помоги!

– Это совсем не то, – дрожащим голосом начала я, потом собралась духом и твердо закончила: – Между нами ничего не было.

– Ничего?! – Мэгги чуть не задохнулась от возмущения. Она медленно разжала руки, и раздвинутые вешалки с купальниками попадали к ее ногам. – Ты гуляла с любовью всей моей жизни, с парнем, за которого я собиралась замуж…

– Ну вот, – беззлобно проворчала Лиа, – завела старую песню.

– …и после этого ты просто говоришь, что ничего не было?! Сама‑ то понимаешь, что городишь?

– Мэгги, перестань сейчас же, – одернула ее Эстер. – Это не ее вина, в конце концов.

– А чья же?

Эстер горько вздохнула:

– Ты знала, что рано или поздно Джейк изменит тебе.

– Ничего подобного, – возмутилась Мэгги. – Не знала и знать не хочу!

– Подумай, кого ты хочешь обмануть? – Эстер обняла ее за плечи, поддерживая и утешая одновременно. – Взгляни правде в лицо. На ее месте могла оказаться любая девушка!

– Любая дурочка, – рассеянно поправила Лиа, начав листать журнал, а потом запоздало покосилась на меня и извинилась: – Без обид! Джейк – настоящий придурок!

– Он не такой! – со слезами на глазах запротестовала Мэгги.

– Да ладно тебе, Мэг! Ты ж его как облупленного знаешь! – Эстер с виноватым видом посмотрела на меня и затем накрыла ладошкой руку Мэгги. – Сейчас тебе представляется прекрасный шанс безболезненно пережить разрыв. Подумай только, как было бы здорово!

– Истинная правда, – поддакнула Лиа, переворачивая очередную страничку журнала.

– С чего вы взяли, что все пройдет безболезненно? – всхлипнула раздосадованная Мэгги, но позволила отвести себя к прилавку и даже покорно приняла стакан кофе из рук Лии.

– Потому что, – спокойно объяснила Эстер, – ты все время мучила себя и ждала, что он вернется к тебе. Сейчас нужно спустить дело на тормозах и забыть о Джейке. Она одолжение тебе сделала, если так понятнее.

Мэгги обернулась и обвела меня с ног до головы таким оценивающим взглядом, что я непроизвольно расправила плечи и втянула живот. Бог ты мой! Я испугалась этой крошечной девчушки, разодетой во все розовое как кукла Барби?! С подобными мыслями я выплыла из‑ за рядов с одеждой и направилась к выходу.

– Подожди секундочку, – попросила она.

Понимаю, что не следовало бы, но я все же остановилась и молча обернулась к Мэгги.

– Ты… – начала она неуверенно, запнулась, а потом закончила, собравшись духом: – Тебе он на самом деле нравится? Ответь честно. Каким бы жалким ни показался вопрос, я должна знать ответ.

Окинув быстрым взглядом компанию подружек, не спускающих с меня глаз, я наконец ответила:

– Он мне безразличен.

Мэгги задержала на мне по‑ прежнему оценивающий взгляд, потом взяла чековую книжку, подошла и отдала со словами:

– Спасибо тебе.

А ведь мы могли бы стать близкими подружками после этой злополучной истории. Несмотря на бросающиеся в глаза различия, между нами много общего, и стоит только сделать шаг навстречу, как… Нет, мне нет места в мире девичьих грез, игр и интриг. Мне неведомы законы этого мира, да и лишний раз вникать не хочется, нет желания даже ненадолго окунуться в него. Я молча забрала чековую книжку, кивнула на прощание подружкам и ушла. Такая уж привычка, всегда ухожу, предоставляя людям возможность перемывать мне косточки.

– Итак, – заявила непреклонным тоном мама, – выкладывай новости.

Время давно перевалило за полдень. После бессонной ночи я крепко‑ накрепко заснула, но сон улетучился под настойчивыми трелями телефонного звонка. Хотите, угадаю, кто звонит, даже не заглядывая в определитель номера? Конечно, мама. Кто ж еще?! Во‑ первых, она обычно обзванивает знакомых заблаговременно до начала литературных вечеринок. Во‑ вторых, кроме мамы больше никто мне и не трезвонит. Хотя иногда, среди ночи, нет‑ нет да раздастся звонок от Холлиса, которому плевать на разницу часовых поясов.

– Ну, – ответила я, изо всех сил сдерживая зевок, – здесь довольно‑ таки мило. А вид из окна просто потрясающий.

– Уверена, нет ничего прекрасней, – поддела мама. – К черту местные красоты, рассказывай о главных действующих лицах, да поподробнее. Как поживает отец?

Сглотнув досаду, я бросила взгляд на закрытую дверь, словно сквозь нее, коридор и стены увижу кабинет, а в нем отца. У мамы есть одна отличительная особенность: она всегда умеет найти самую неприятную тему для разговора. По крайней мере, неприятную для собеседника.

Вот уже три дня я живу в доме отца, но видела его часа три, не больше. Он либо работает, либо спит, либо перекусывает в перерыве между работой и сном. Разве я многого прошу? Всего лишь провести пару часов вместе, заказать по порции жареных луковых колец, поболтать о литературных новинках и, возможно, обсудить мое будущее. Вместо этого мы встречаемся мельком на лестнице, обмениваемся ничего не значащими фразами и разбегаемся в разные стороны. Мои робкие попытки проникнуть в кабинет тоже потерпели неудачу. Папа даже глаз не отрывал от экрана монитора, а все мои несмелые реплики тонули без ответа в тоскливой тишине, словно в вязком болоте.

Полное фиаско!

Но есть кое‑ что похуже – Хайди, которая, в отличие от неприступного отца, появляется повсюду, как черт из табакерки. Если я иду на кухню, туда же направляется мачеха, чтобы покормить малышку. Пытаюсь уединиться на веранде, через минуту появляется Хайди с Фисбой в рюкзаке‑ кенгуру и зовет на прогулку по пляжу. Даже в комнате нет покоя. Через тонкие стены в детской слышно любое движение, любой звук из моей спальни, и тотчас на пороге возникает Хайди, возомнившая, что я так же отчаянно нуждаюсь в компании, как и она.

Спорю, Хайди чахнет без общения, но мне‑ то и без него хорошо. Я давно привыкла к одиночеству и получаю удовольствие от тишины. Но тогда почему же папино безразличие огорчает меня? Мне ведь не привыкать? А еще Хайди бесконечно лезет с черничными кексами и дурацкой болтовней! Хоть волком вой!

Рассказать маме? Вот уж кто позлорадствует, снова убедившись в своей правоте. С другой стороны, правдивое признание окажется сродни поражению. А чего я ожидала? Мгновенной победы? Нет, все равно не расскажу!

– Ну, – начала я, – папа работает над романом не покладая рук. Каждый день часами запирается в кабинете и пишет, пишет…

В ответ – молчание. Мама обдумывает услышанное, а потом недоверчиво уточняет:

– Серьезно?

– Серьезнее некуда! Скоро напечатают его очередной шедевр, папе осталось только последние поправки внести.

– Поправки?! Он правит роман по нескольку часов? Каждый день? – деланно удивляется она.

Черт, чуть не проговорилась.

– Хорошо, а как поживает малышка? – продолжает мама после секундной заминки. – Папа помогает Хайди?

– Э‑ э‑ э, – неуверенно мямлю я и тут же жалею о своей нерешительности: сомнение в голосе не ускользнет от проницательной мамочки и поведает ей больше, чем надо. – Он помогает, но знаешь, Хайди его не подпускает к малышке и сама справляться с…

– Глупости, – перебивает мама, а в интонации тотчас проявляются нотки собственного превосходства. – Ни одна мать не откажется от помощи в уходе за новорожденным! А если и отказывается, то из‑ за отсутствия выбора. Ты видела, чтобы отец менял пеленки малышке?

– Он иногда меняет…

– Конечно, иногда меняет. – Полные сарказма слова одно за другим вгоняли меня в угол. – Оден, ты видела это собственными глазами?

– Не совсем, – бормочу я.

– Ага! Что я говорила! – восклицает довольная мама. Судя по голосу, она в этот момент ехидно улыбается. – Приятно порой узнать, что в мире есть место постоянству.

Интересно, радовалась бы она так сильно своему открытию, будь в нем заранее уверена? Я не стала уточнять, а просто перевела разговор на более безопасную тему:

– Как дела у тебя?

– У меня? – тяжело вздохнула мама. – По‑ старому. Вот недавно попросили возглавить комитет по планированию курсов английской литературы на будущий год, со всеми вытекающими последствиями в виде собраний, лекций и курирования. Надо закончить несколько статей для пары журналов. Не за горами командировка в Стратфорд, а на кафедре куча диссертаций, которые ждут своей очереди на проверку.

– Получается, дел хватит на все лето, – констатирую я, открывая окно.

– И не говори! Надоели вечные аспиранты – не поверишь, их так много, и каждому надо помочь, объяснить и подсказать. – Мама снова вздыхает, на этот раз устало, а в моей памяти всплывает картина с очками в темной оправе на кухонной стойке. – Вот брошу все дела и сбегу к океану, за тобою вслед! Проведу лето на пляже, и пусть весь мир катится к чертям!

Я выглянула в окно, окинула взглядом бескрайние просторы океана с полоской песчаного пляжа и виднеющимся вдали Мысом. Так захотелось соврать и сказать маме, что отдыхаю на всю катушку. Просто красота!

– Что слышно о Холлисе? – интересуюсь я, отметая невеселые мысли.

– Он звонил позавчера ночью, – оживляется мама и весело смеется: – На днях Холлис познакомился с парой норвежских предпринимателей, ехавших в Амстердам на какой‑ то съезд интернет‑ провайдеров, и так очаровал их, что они готовы взять его в бизнес и сделать своим представителем в Америке. Говорят, у него отличная деловая хватка. А сам Холлис надеется, что на этот раз ему повезет…

Я страдальчески закатила глаза. Посудите сами! Мои мысли и поступки – как на ладони, а Холлис отправляется в Амстердам со случайными попутчиками, чтобы начать карьеру в сомнительном бизнесе, и мама спокойно воспринимает его очередную выходку. Не правда ли, прелестно?

В дверь постучали. Открыв ее, я застыла от изумления: на пороге стоял папа.

– Привет! – улыбнулся он. – Мы собираемся поужинать в кафе. Хочешь пойти с нами?

– Конечно, – беззвучно шевельнула я губами, надеясь, что на другом конце линии мама, рассказывающая об очередной проделке Холлиса, ничего не услышит.

И не надейтесь, расслышала!

– Оден? – тут же забеспокоилась мама, а папа скривился, услышав знакомый голос, доносящийся из трубки. – Оден, куда ты пропала?

– Я здесь. Папа приглашает меня на ужин, так что мне пора идти.

– А‑ а‑ а, – протянула она скептически. – Значит, он уже выполнил план работы на сегодня?

– Потом перезвоню, позже, – торопливо проговорила я и выключила телефон.

– Как дела у мамы? – со вздохом поинтересовался папа.

– Отлично. Ну что, пойдем?

Внизу нас уже ждала сестричка, пристегнутая страховочными ремнями к коляске, и Хайди с телефоном у уха. Папа распахнул входную дверь, и мачеха, не прерывая разговора, выкатила коляску с малышкой на крыльцо.

– Но это бессмысленно, – сказала она своей собеседнице. – Я ведь сама составляла платежную ведомость, да и в кассе должно быть достаточно наличности. Это просто… ну конечно. Понятное дело, что в банке все поймут. Извини, пожалуйста, Эстер, мне так неловко. Послушай, мы сейчас идем в сторону магазина. Я по дороге сниму деньги в банкомате, а в понедельник лично проверю платежки, хорошо?

Выйдя на крыльцо, отец глубоко вдохнул:

– Обожаю соленый запах океана! – Папа с наслаждением похлопал себя по груди. – Нет ничего полезнее для здоровья.

– Сегодня ты в настроении, – обрадовалась я.

Хайди, не отрываясь от телефона, осторожно скатила коляску вниз по ступеням крылечка, и мы все вместе вышли на улицу.

– Передышка в работе творит настоящие чудеса! – весело отозвался папа и перехватил у Хайди ручку коляски, вызвав благодарную улыбку. Отец с гордостью повез коляску по ровной дороге, продолжая разглагольствовать: – Одна глава в середине романа никак не хотела вписаться в общее повествование, я все не мог поймать нужный ритм. А сегодня на меня внезапно снизошло озарение… Щелчок! Вот так! – Он восторженно щелкнул пальцами. – Дальше все пойдет как по маслу!

Я покосилась на Хайди, которая с треногой на лице говорила что‑ то о банковских депозитах, и поинтересовалась у отца:

– Ты же говорил, осталось совсем немного.

– Что? – рассеянно переспросил он, кивая идущему навстречу мужчине с телефоном в руках. – А, да, конечно. Нужно внести пару поправок и собрать главы воедино. Роман будет готов самое позднее к середине лета, если удастся работать каждый день так же продуктивно, как сегодня.

– Вот это да! – сделанным удивлением воскликнула я.

Наконец‑ то Хайди выключила телефон и с задумчивым видом поправила прическу, проведя рукой по волосам. Папа тут же обнял жену за талию, притянул к себе и поцеловал в щечку.

– Что может быть прекраснее?! – с довольной улыбкой произнес он. – Иду с женой и двумя красавицами дочерьми в кафе. Заметьте, первый выход Фисбы в свет, то есть в кафе «Последний шанс».

– Просто превосходно, – согласилась Хайди. – Но по пути мне придется заглянуть в магазин. Возникли небольшие проблемы с платежками и…

– Дорогая, какая работа в пятницу вечером?! – возмутился папа. – Мы идем вместе в кафе, а дела подождут до понедельника.

– Да, но… – начала Хайди, и тут снова зазвонил телефон. Прежде чем ответить, она посмотрела на определитель номера. – Алло? Да, Лиа, что… Нет, я об этом не знала. Ты идешь в магазин? Отлично, там и встретимся. Я исправлю ошибки, заодно и поговорим.

– Ох уж эти ее девчонки‑ продавщицы! – кивнул отец в сторону Хайди. – Как и у всех подростков, у них постоянно случаются неприятности и возникают проблемы на пустом месте!

Я с готовностью поддакнула, будто сама не отношусь к той же категории. Вернее, папа не видит во мне подростка с теми же проблемами и неприятностями…

– В платежках ошибка, и девочкам не начисляют зарплату, – объяснила Хайди отцу.

– Так позвони своему бухгалтеру, пусть он разберется, – посоветовал папа, с умильным выражением лица склоняясь над засыпающей Фисбой. – У нас семейный выход в свет, в конце концов.

– Бухгалтер не занимается платежками, их обычно делаю я, – напомнила Хайди.

– Тогда пусть ждут, пока мы не поужинаем.

– Я не могу так несправедливо поступить с ними, Роберт. Они заслуживают своевременной оплаты труда и…

– Постой, – раздраженно перебил тираду папа. – Кто изо дня вдень повторяет, что я провожу мало времени с тобой, Фисбой и Оден? Кто, в конце концов, настоял на том, чтобы сегодня я прервал работу пораньше и отправился с вами на семейный ужин в кафе?

– Да, я говорила…

Хайди хотела что‑ то объяснить, но опять затрезвонил телефон.

– Я оторвался от увлекательного процесса. Заметь, сегодня на меня нашло небывалое вдохновение, – вещал папа, сворачивая на набережную. – Теперь ты сама не желаешь последовать моему примеру.

– Роберт, это мой бизнес!

– А я писатель, и мой бизнес – литература!

Докатились, подумала я с тоской. Замените пару слов – профессорские лекции на бизнес, а постоянные собрания кафедры на проблемы с продавщицами – и поймете, о чем так яростно спорили папа с мамой много лет назад. И вот снова приходится наблюдать до боли привычную картину с бесконечными ссорами и скандалами!

Впереди показался оранжевый навес над «Клементиной», у входа в которую уже стояли Эстер и Лиа.

– Послушайте, – напряженно предложила Хайди, – почему бы вам с Оден не взять с собой Фисбу и не выбрать столик в кафе, пока я занимаюсь делами? А я подойду чуть позже. Договорились? Всего несколько минут.

– Ну ладно, так и быть, – нехотя согласился папа.

В нашей компании он оказался не единственным недовольным жизнью. Минут через двадцать, когда мы выбирали столик в кафе, проснулась Фисба. Сначала она хныкала тихонько, но постепенно перешла на требовательный рев. Официантке даже пришлось повысить голос, чтобы перекричать малышку и принять у нас заказ.

– Как неприятно – бормотал папа под нос, пытаясь укачать Фисбу в коляске, а потом уже громче обратился ко мне: – Оден, ты не попробуешь…

Он не договорил, а я не поняла, чего от меня хотят, так как Фисба завопила с такой оглушительной силой, что все внимание посетителей сосредоточилось исключительно на наших персонах. По папиному паническому взгляду я наконец‑ то догадалась, что от меня ждут помощи. Смех, да и только! Кто из нас, в конце концов, вырастил двоих детей?! Но беспомощность отца все‑ таки подтолкнула меня к решительным действиям.

– Пойду прогуляюсь с Фисбой, – предложила я и, перехватив у него ручку коляски, развернула ее к выходу. – Может, ты…

– Подожду вас здесь и закажу ужин, – с явным облегчением в голосе докончил фразу папа. – Возвращайся, как только малышка успокоится, хорошо?

Конечно, вернусь. Должна ведь она когда‑ нибудь заснуть.

Я выкатила коляску на набережную. По крайней мере, детский плач здесь не казался таким оглушительным, как в закрытом помещении. Найдя свободную скамейку, я села и стала с беспокойством разглядывать сморщенное личико сестрички, покрасневшее от натуги, а потом перевела взгляд в сторону кафе. Сразу за барменской стойкой в длинном узком проходе был виден столик, накрытый на четыре персоны. За столом с безмятежным видом приступал к ужину папа. Я сглотнула подступивший к горлу ком, со вздохом закрыла глаза и устало провела ладонью по лицу, пытаясь согнать остатки обиды.

Люди не меняются, предупреждала мама и в очередной раз оказалась права. Папа всегда был безнадежным эгоистом, таким и останется. Другое дело, что я не желаю замечать его недостатки, даже если они всем бросаются в глаза. А может, это злая шутка судьбы и нам каждый раз суждено повторять собственные ошибки, не извлекая уроков из прошлого?!

В коляске заходилась в реве Фисба. Вот бы поплакать вместе с ней, откинуться на спинку скамейки и выплеснуть наружу годы разочарований, обид и тоски, чтобы избавиться от пережитых напастей раз и навсегда… Само собой разумеется, я не поддалась соблазну выплакаться у всех на виду и просто сидела с закрытыми глазами, пока вдруг не почувствовала на себе чей‑ то заинтересованный взгляд.

Я тотчас открыла глаза и увидела рядом с колесами коляски потрепанные кроссовки вкупе с выцветшими джинсами, композицию довершала застиранная футболка с глупой надписью о любовных страстях. Подняв голову, я разглядела и самого обладателя поношенного гардероба – им оказался давешний парень с Мыса, ну, тот, с которым мы еще столкнулись на набережной во время предрассветной прогулки. Странно, он словно из‑ под земли вырос и вот, пожалуйста, стоит и разглядывает нашу парочку, а вернее, Фисбу в коляске.

Что ж, пока новый знакомый занят малышкой, рассмотрю его поближе. У парня удивительные зеленые глаза, выделяющиеся на смуглом лице. Темные волосы до плеч небрежно стянуты резинкой, а от запястья до самого локтя, словно река на карте, ветвится бросающийся в глаза бугристый шрам…

Интересно, что его сюда привело, особенно если учесть, как он отшил меня памятным утром почти на этом же месте? Решать головоломку не было ни сил, ни желания.

– Опять ревет, – пояснила я без затей.

Парень молча кивнул. По непонятной причине его упорное молчание лишь подстегивало меня к разговору.

– Вообще‑ то она все время плачет, – призналась я. – У нее колики или просто… Уж не знаю, как и успокоить.

Он опять промолчал, как было на Мысу и тогда на набережной. Я нутром понимала тщетность жалких попыток разговорить его и тем не менее продолжала обращаться к странному молчуну. С чего бы я так расчирикалась?! Ведь никогда не относила себя к компанейским девчонкам, способным поддержать любой разговор и…

– Ну, во‑ первых, – неожиданно произнес парень, удивив меня до глубины души, – можно воспользоваться «лифтом».

– Лифтом?

Кажется, моему изумлению сегодня не будет конца.

Оставив вопрос без ответа, парень наклонился над коляской, расстегнул ремни и, прежде чем я успела остановить его, поднял Фисбу на руки. Вот чего совсем не ожидала, так это помощи. Лишь потом с запозданием обратила внимание, как естественно смотрится незнакомый парень с ребенком на руках. Со мной не сравнится – да что там со мной – даже с Хайди и отцом, вместе взятыми!

– Смотри, вот это называется «лифт», – сказал он и повернул ко мне личиком отчаянно ревущую, сучащую в воздухе ножками Фисбу. Затем осторожно взял малышку под мышки, чуть присел и тут же резко выпрямился, и так несколько раз подряд. На четвертый заход Фисба замолчала, на ее личике даже появилось подобие улыбки.

Я просто остолбенела, наблюдая за ними. Да кто же он такой? Угрюмый незнакомец, лихой велосипедист‑ трюкач или многоопытный укротитель младенцев? А может, он…

– Илай! – Из‑ за его спины показалась Хайди с сияющим лицом. – Так и думала, что это ты!

Увидев ее, Илай слегка смутился и даже – ей‑ богу, не вру – на секунду покраснел.

– Здравствуйте, – поприветствовал он Хайди, прервав упражнение «лифт».

Фисба непонимающе заморгала и тут же снова разревелась.

– Маленькая моя! – Протянув руки, Хайди забрала ребенка у Илая, после чего повернулась ко мне. – Где твой отец?

– В кафе, – ответила я. – Мы только выбрали столик, и тут Фисба проснулась.

– Бедная моя девочка, наверное, проголодалась, – предположила Хайди, кинув быстрый взгляд на часы. Прижатая к материнской груди Фисба вновь перешла на пронзительный вопль, а я искоса поглядывала на Илая, пытаясь понять, что он за птица.

– Что за денек выдался сегодня! – пожаловалась Хайди. – Пришлось пересмотреть в магазине кучу платежек. Чековая книжка в беспорядке, один чек затерялся неизвестно где. Видимо, я его и не учла при расчетах. К счастью, девочки с пониманием отнеслись к проблеме. Понятно, не миллионы зарабатывают, но такие старательные и аккуратные…

Кажется, у меня поднялась температура. По крайней мере, щеки горели огнем во время монолога мачехи, прерываемого детским плачем и понимающими кивками Илая. Ну почему она всегда раздувает из мухи слона? Тем более в его присутствии?!

– Мне пора возвращаться в магазин, – произнес Илай, а потом добавил: – Хайди, поздравляю вас с рождением ребенка!

– Ой, Илай, спасибо! Ты такой славный! – радостно воскликнула мачеха, укачивая на руках малышку. – Знаешь, я рада, что вы с Оден уже познакомились. Она впервые в наших краях и совершенно никого здесь не знает. Вот здорово, если бы кто‑ нибудь взялся показать ей наш городок.

Ну надо же! По словам Хайди выходит, что мне непременно нужен провожатый?! Я чуть со стыда не сгорела, когда услышала этот вздор, и даже проигнорировала прощальный кивок Илая, а он перешел улицу и, толкнув дверь магазина велосипедов, исчез внутри.

– Фисба, солнышко, сейчас уже идем кушаньки, – защебетала Хайди, укладывая Фисбу в коляску и пристегивая страховочными ремнями. Потом добавила уже для меня: – Как славно, что вы с Илаем подружились!

– Мы с ним даже не знакомы, – раздраженно призналась я.

– Да? – Хайди оглянулась на магазин, словно ища подтверждение моим словам, затем снова перевела взгляд на меня: – Знаешь, он хороший парень. У него есть еще брат Джейк, твой ровесник. Джейк одно время встречался с Мэгги. Правда, теперь они расстались. Бедная Мэгги до сих пор остро переживает разрыв.

Джейк? Его брат? Провалиться мне на этом месте! Вернее, черт побери маленькие городки, где все мало того что друг друга знают, так еще оказываются связанными родственными узами. Хоть бы Хайди замолчала, а то щебечет и щебечет…

– Идем в кафе? – как ни в чем не бывало предложила мачеха. – С другой стороны, может, отвезти Фисбу домой? Что‑ то она сильно раскапризничалась. А ты как думаешь? Я бы, конечно, не отказалась от ужина в кафе, но…

– Мне все равно, слышишь? – зло процедила я. Не стоило, конечно, набрасываться на нее, но и остановиться я уже не могла. – Знать не хочу, что тебе лучше делать! Понятно? Лично я изрядно проголодалась и иду ужинать вместе с папой. Вот так! А ты делай что хочешь!

Хайди изумленно открыла рот, а потом на ее лице появилось виноватое выражение.

– Да‑ да, конечно, – через секунду пролепетала она. – Делай что хочешь.

Думаете, я не знала, что не права? Знала, понимала и все равно оставила их там одних, Хайди и плачущую Фисбу. Молчание мачехи и оглушительный плач ребенка преследовали меня до самого кафе, даже на запруженной гуляками набережной и в переполненном посетителями кафе.

В кафе я подошла к отцу, который доедал ужин, и села за столик. Он бросил на меня быстрый взгляд и бодро посоветовал:

– Выкинь все из головы – сегодня же пятница!

И верно, пятница. Немедленно начинаем расслабляться! Только почему легендарные жареные кольца лука, которые принесли пару минут спустя, показались мне пресными и застревали в горле? Вполне съедобный лук в кляре почему‑ то потерял былое очарование и вкус.

Нет на свете лучшего знатока скандалов и семейных ссор, чем я! С легкостью определю, разгорелся спор совсем недавно или уже вот‑ вот угаснет.

После несостоявшегося семейного ужина я вышла на набережную, чтобы прогуляться по пляжу и вернуться домой длинной дорогой. Во время ходьбы легко думается и важные решения принимаются сами собой. Видимо, я ошиблась в расчетах, потому что, поднявшись на крыльцо веранды, услышала самый настоящий семейный скандал, в котором фигурировало и мое имя.

– …не пойму, что тебе надо? Ты просила, чтобы я прервал работу и повел вас в кафе? Я подчинился, но ты опять недовольна!

– Мы должны были ужинать все вместе!

– И поужинали бы, если бы тебе не взбрело в голову лететь в магазин по делам.

Я проявила малодушие и отпрянула от двери – подальше от огней на крыльце, от раздраженных голосов и ранящих душу слов. Не хватает еще угодить в эпицентр скандала!

– Я всего лишь хотела… – начал Хайди и не договорила.

Наступила гнетущая тишина, которую нарушил папа:

– Чего?

– Не знаю… Просто мне показалось, что ты сам хочешь проводить с нами больше времени…

– Я всегда рядом, Хайди, – сухо напомнил отец.

– В кабинете? Ты все время за работой. Будто нас с Фисбой не существует, никогда не возьмешь ее на руки, не встаешь ночами, если она плачет…

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒