Кирилл Казанцев 11 страница

– Что вы там про скотч? – объявился в проеме Коптелый. Он что‑ то волок, пытаясь пристроить за спину. – Нет, ребята, скотча нет, только текила. Я тут рюкзачок надыбал, загрузил в него немного провизии… ну, и всего такого. Возьму с собой. Веселее будет воевать. У вас ведь наполеоновские планы или я что‑ то напутал?

– Да, у нас сегодня встреча с крупным бизнесом, – проворчал Корчагин и смерил оценивающим взглядом зыбкую фигуру вернувшегося к жизни друга. – Знаешь, Шура, я не хочу сказать ничего такого, чтобы тебя обидеть, но чтобы идти с нами…

– Нужно собрать пакет документов? – удивился Коптелый. – Ладно, Леха, не грузись, я в норме. Не пропил еще силушку молодецкую. Ты, главное, следи за мной, чтобы похмелье не началось – тогда точно труба… И слушайте, ребята, – замялся Коптелый, – вы бы хоть рассказали, что тут у вас происходит, а? Да, согласен, ты настоящий Леха, хотя, по идее, должен сидеть… Что за хрень вокруг, а? А то я, понимаешь ли, немного отсутствовал…

Объясняться пришлось уже в пути, когда они крались по пустырю к конюшням. Шура недоверчиво похмыкивал, а когда Алексей закончил, протянул:

– Ну и сказочка… И кто тут пьяный, Леха? Это что же получается… – в отягощенной водкой голове забрезжили лучики света. – Выходит, это другая баба в печке уснула, не твоя?

– Щас как тресну, – разозлился Алексей. – Не посмотрю, что друг. В общем, так, Шура, – он схватил свою команду за локти, заставил присесть, – мы с Татьяной двигаем к конюшням, запрягаем нужное количество лошадок – надеюсь, с конным снаряжением там по‑ прежнему порядок, а ты разберись со сторожем, но только тихо. Сможешь? Если их двое, все равно разберись. Рожу не показывай. И не дыши на них, пожалей мужиков… Потом бегом к нам. И умоляю, не пей пока. Разбегаемся, ребята. Надеюсь, все еще помнят, как ездить верхом?

– А ты сам‑ то помнишь? – хрюкнул Коптелый и отвалил во фланг, оставляя за собой благоухание сивушных масел.

Ночь уже вступала в права, приветливо моргали звезды, вставал месяц, когда из конюшни выехали три всадника на гнедых конях. Алексей прекрасно помнил, что если идешь на дело, то твой товарищ – только гнедой. Еще двух лошадей, полностью запряженных, оснащенных «брутальными» техасскими седлами, они вели за собой на поводьях. И снова едва не попались! Полицейская сирена разрывала сонную тишину, бесились красно‑ синие мигалки – из Аргабаша на приличной скорости к конюшням неслись два полицейских автомобиля! Видимо, сработала тревога, слишком долго засада не выходила на связь!

– За угол! – сдавленно выкрикнул Корчагин и резко поволок удила. Мускулистое животное, всхрапнув, послушно повиновалось. Кавалькада из нескольких всадников подалась за конюшню и вскоре исчезла с открытого пространства. Люди и кони неслись через пустырь, мимо домика Алексея, мимо сараев и заброшенных построек, переправились через дорогу и вскоре пропали за островком ельника, примыкающего к дороге. Возможно, их не заметили, но через минуту копы будут на месте, все поймут, и начнется реакция – все «войска» в ружье, перекроют дороги, заблокируют проезд к особняку Рудницкого у Белой сопки, разбудят и усилят охрану… Они ведь не могут исключать, что этот безбашенный зэк собирается прорваться в святая святых!

Но Алексей учел, казалось бы, всё. Белая сопка – на севере, а он повел отряд на юг – по пустынной объездной дороге вокруг Аргабаша. Сделать петлю, одолеть пару верст мимо западных предместий, а там уйти от посторонних взоров за Малый хребет, отпочковавшийся от Турочанского кряжа. Он в детстве и юности изъездил верхом всю округу, знал наизусть каждую козью тропку, мог ориентироваться с закрытыми глазами. Вряд ли за девять лет тут что‑ то изменилось. По тем местам автомобильный транспорт уже не проедет, проберется только конный, и то зачастую придется спешиваться…

– Мать моя женщина… – стонал Коптелый, подскакивая в седле. – Больно, зараза, непривычно, отощала моя задница…

– Ага, я тоже отвыкла… – соглашалась Татьяна. Она неловко мостилась в седле, прижималась к гриве, нога то и дело выскальзывала из стремени.

– Сбавляем ход, – смилостивился Корчагин. – И чаще озираемся, ребята, пасем тылы. Чуть только фары, сразу уходим с дороги…

Но машин в эту глухую ночь не было. Только у конюшен, от которых они уже отдалились, мелькали отблески сирены – работала полиция на месте преступления. Кони семенили по дороге бодрой рысью. Справа в пелене поблескивали редкие огоньки Аргабаша – недобитые фонари, окна в домах полуночников, «круглосуточные» витрины в центре.

– Показываю, как пользоваться автоматом, – объявил Корчагин, вытаскивая из рюкзака, подвешенного к луке седла, портативный «Кедр». – Не хотелось бы, чтобы вы ими воспользовались, но на всякий случай. Предельно просто, всего лишь три доступных действия, – и передернул затвор.

– Да знаю я, – отмахнулся Коптелый. – Эка невидаль. Ведь не в куклы же в детстве играл… О, срань святая… – он снова подскочил в седле. – И почему я не догадался соломки постелить?

– Показывай, – сказала Татьяна, подъезжая поближе. – Мне интересно, я хочу все знать…

Какого лешего он тащит эту девчонку с собой? Вот ведь навязалась. Не хватало, чтобы ее подстрелили… Он исподлобья разглядывал скачущую рядом Татьяну. Она уже приноровилась к езде, держала спину прямо, прижала бедра к крупу гнедой кобылицы. Давно рассыпались заколки в волосах, они развалились, их носило ветром, трепало. Что не так с этой женщиной? Почему он раньше не обращал на нее внимания, ее чувства к нему только злили? А теперь привык к ней, пропади она в один незадачливый момент – и будет на душе серьезный дискомфорт… Но это чушь, он однолюб, ему не нужен кто‑ то еще…

– Коптелый, Татьяна, еще не поздно вернуться… Это не ваша война, топайте домой, а? Здесь по прямой до ваших хат – примерно полверсты…

– Заткнись, а? – попросила Татьяна.

– Да не, здесь клево… – простонал Коптелый. – Кабы только не задница в горле… Всё ништяк, Леха, не парься. Чего я теряю? Живу в квартире эконом‑ класса. – Коптелый скабрезно захихикал. – Разве это жизнь? Родители померли, из друзей – одни собутыльники, из мастерских поперли… У меня же в доме нет ни хрена, все пропил, даже воду в унитазе. Я же ущербный, как эта луна, блин… – он отыскал глазами ядовито‑ желтый месяц и осклабился так, что Алексея передернуло – ну, ей‑ богу, зомби…

Он натянул поводья. На месте стой, раз, два… С левой стороны обочины возвышалась заброшенная ферма – первый объект, у которого кавалькада должна сделать остановку. Остальные тоже затормозили, лошади мотали гривами, били хвостами. А по высокой траве от разрушенного хлева семенили двое – еле различимые в свете ущербной луны. Так называемое подкрепление… И уже через пару минут Дмитрий Иванович Корчагин, одетый в засаленную штормовку, обнимал своего сына – а тот сконфуженно помалкивал, недовольный подобным поворотом.

– Приветствую, сынок, ну, ты и наделал дел в нашем сонном городище… Тут такие слухи по округе ползут…

– Никогда не прислушивайся к слухам, батя, – проворчал Корчагин. – Все нормально, легкий кипиш… Слушай, ты, конечно, настоял, я не спорил, потому что спорить с отцом – дохлый номер, но зря ты это затеял, не в том ты возрасте…

– Заткнись, сынок, я в норме… – бормотал отец, – есть еще силенки в тщедушном организме. Не могу я так, пойми – ты едешь в эту клоаку, а я буду сидеть в землянке, ждать и исходить на дерьмо? Смотри‑ ка, и Татьяна здесь, – подивился Дмитрий Иванович. – Бабье войско, надо же… А это кто такой – что‑ то не пойму своими слезящимися глазами…

– Мое почтение, Дмитрий Иванович, – хихикнул Коптелый, приподнимая воображаемую шляпу. – Давненько мы с вами не пересекались. Все дела, дела…

– Глазам не верю, – опешил Дмитрий Иванович. – Шура Коптелый. А про тебя говорят, что ты опустился, спился, человеческий облик потерял…

– Временное всплытие, Дмитрий Иванович, – веселился Коптелый, не имеющий привычки обижаться. – Не волнуйтесь, это ненадолго. Может, долбанем за встречу? У меня тут есть.

– Да иди ты, – проворчал отец и представил своего спутника, скоромно мнущегося в сторонке. – Это Лещенко, хороший мужик…

– И с поле‑ ей доносится «нале‑ ей»… – тут же фальшиво затянул Коптелый и смущенно кашлянул. – Споем ли, господа?

– Василий Лещенко, – улыбнулся коренастый суховатый мужик с глубокими залысинами – основательно в годах, но моложе отца. Поправил двуствольное охотничье ружье, висящее за спиной. – Не пел никогда. До 2009 года работал участковым в Айтау. Старший лейтенант милиции. Уволен с треском – избил одного «мажористого» козла, отпрыска чинуши из районной администрации, – он чуть не изнасиловал одну из наших девчонок, я вовремя подскочил.

– Изгнан с волчьим билетом, – добавил отец. – Теперь не может никуда устроиться. То баньки кому‑ то рубит, то подножным кормом питается. Честный мент, вроде того…

– Ого, мы начинаем набирать в войска сказочных персонажей, – шепнула Татьяна на ухо Алексею.

– А ты – одна из них, – огрызнулся Корчагин и пожал шершавую мозолистую ладонь. – Присоединяйся, Василий, к нашему криминальному сообществу – тут люди веселые, тебе понравится. Верхом ездить умеешь?

– А то, – улыбнулся бывший мент. – Дмитрий Иванович, кстати, и научил. У него тогда коневодческое хозяйство было, а ты, Алексей, пешком под стол ходил и вряд ли меня помнишь…

Через несколько минут «усиленный» отряд ушел с дороги и расположился в покатой балке, тянущейся параллельно грунтовке. Впереди уже маячили холмы, громоздились скалы. Вторая остановка – пока все шло по плану. Алексей оставил своих людей и пешком двинулся к дороге. Он разлегся в канаве, изучил поблескивающие в мутном свете стрелки циферблата и приготовил пистолет. С оружием в компании было не особо. На пятерых – три компактных автоматика с небольшим запасом патронов и три «макарова» с шестью обоймами. Плюс двустволка у молчаливого Василия. Не разгуляешься, но могло быть и хуже…

«Клиент» не опаздывал. С южной оконечности Аргабаша, которая отсюда почти не просматривалась, приближалась легковая машина. Водитель не включал ближний свет, как‑ то умудрялся пользоваться подфарниками, из‑ за чего его машина еле плелась. Водитель чего‑ то побаивался, не хотел, чтобы со стороны его могли обнаружить. Остановился почти напротив, выбрался на улицу, стал подпрыгивать от нетерпения, прижимая к груди картонную папочку. Его чуть приступ не одолел, когда из травы на обочине выросло упругое тело с пистолетом! Он отшатнулся, взялся за сердце и вымолвил подпрыгнувшим голосом: «Боже мой».

– Похвальная пунктуальность, Лев Михайлович, – сказал Корчагин, пряча пистолет. – Очень рад, что вы по‑ прежнему с нами. Это дает вам шанс однажды вернуться в компанию людей с чистой совестью. У вас в багажнике не прячется взвод спецназа?

– Издеваетесь? – вспыхнул тщедушный человечек, адвокат Курганов. – Между прочим, Алексей, по твоей милости я рискую жизнью. Если кто‑ то выяснит, что я скопировал этот план в отделе проектной документации…

– Не успеют вас убить, не волнуйтесь, – успокоил Алексей. – Мы сами всех убьем. Под моим началом два десятка отъявленных головорезов, так что все закончится сегодня или завтра. Показывайте, что там у вас.

– Смотрите… – зашептал адвокат, открывая на капоте папку. Он развернул сложенный вчетверо лист. Алексей включил фонарь. – Это план особняка у Белой сопки, здесь указаны все помещения, лестницы, шахты вентиляции и канализация… Штурмовать в лоб бессмысленно, там повсюду заграждения, много людей и собак. Смотрите, – он ткнул в отдаленную выносную точку на севере от поместья. – Это забетонированная площадка за Гремучей скалой, здесь будка воздухозабора, от нее вентилируются подвалы – а они в особняке огромные, там целая галерея – и северное крыло. Местечко нелюдимое, можно взломать решетку и проползти в особняк. Путь неблизкий, но он наиболее безопасный. Я понятия не имею, что у Рудницкого в подвалах, никогда там не был… А пройдете через подвал – вот тут будет лестница…

Несколько минут он водил огрызком карандаша по схеме, а Корчагин лихорадочно запоминал. Можно и не брать с собой этот план, он намертво вклеился в память. И все же Алексей сложил хрустящую кальку, сунул в карман.

– Большое спасибо, Лев Михайлович. Склоняюсь перед вашим мужеством. Надеюсь, вы понимаете, что если все подстроено и в особняке нас уже ждут, то до утра вы не доживете?

– Да иди ты к черту, Алексей… – зашипел разозлившийся адвокат. – Откуда я знаю, ждут вас в особняке или нет! Держу пари, что ждут! Но я‑ то тут при чем? Вы снова учинили тарарам, по Аргабашу рыщут полицейские машины, на твоей бывшей ферме их целая прорва… Разумеется, Рудницкий усилит охрану особняка… А я, между прочим, жизнью рискую ради вас! А у меня жена, дети…

– Теперь уже и внуки, – улыбнулся Алексей. – Я помню. Не обижайтесь, Лев Михайлович. Кстати, не припомните, Рудницкий женат?

– Странно вы как‑ то меняете тему, – проворчал адвокат. – Понятия не имею, женат ли он официально, но какая‑ то постоянная женщина у него есть.

– Что значит, «какая‑ то»?

– А вот то и значит. Несколько раз я приезжал к нему домой, но ни разу ее не встречал. Законспирированная она какая‑ то. Лично мне он ее не показывал, может быть, другим… Или стеснительная шибко дамочка. Но кто‑ то у него определенно имеется, люди говорят. Причем особа бескомпромиссная, ее побаиваются. Лично мне плевать… А с чего вдруг такой интерес?

И снова помутилось в голове. Лучше и не думать…

– Информация к размышлению, Лев Михайлович. Лида Холодова не лежит в больнице на улице Ольховской. Вместо нее в отдельной палате пребывает гражданка Алла Шевцова, пропавшая в Горно‑ Алтайске девять лет назад. Громкие события, о которых мы помним, – подстава и ловкая фальсификация ВСЕГО. Лида Холодова жива и здорова, она была похищена и спрятана Рудницким. А в дальнейшем – подвергнута психологической обработке. Имеется информация, что Рудницкий и Лида Холодова – это одна банда, в которой каждый органично дополняет другого. Лично я в это не верю и в ближайшее время собираюсь этот тезис опровергнуть. Но вероятность того, что это правда, сохраняется. Если я не вернусь сегодня ночью… и все мои люди не вернутся… надеюсь, у вас еще осталась совесть, чтобы правильно распорядиться этой информацией. Во всяком случае, родственники Аллы Шевцовой должны знать, что она жива. До новых встреч, Лев Михайлович.

Корчагин развернулся и зашагал прочь, а потрясенный адвокат, впавший в ступор, смотрел ему вслед…

Остался за спиной полуторачасовой переход по горам и перевалам – когда группа несколько раз меняла направление, спешивалась, забираясь вместе с лошадьми на громоздкие кручи, а потом спускалась по обрывистым террасам. Свалился с лошади Коптелый, сбил с обрыва осыпь! Люди и кони успели разбежаться, а Шура потом оправдывался, что он не виноват, виновата проклятая трезвость, в которой он сам не свой! Но все осталось позади, в три часа ночи, когда небо на востоке стало явственно намекать, что ночь не вечна, отряд приблизился к обрыву, под которым раскинулась узкая долина. Хорошо просматривалась Белая сопка и разбросанные по гектарам крылья особняка. Это был практически вид в плане – гора Кудлатая, которую они оседлали, возвышалась над местностью. Внизу наблюдалась активность: горели фонари, работала пара прожекторов, освещая подступы к зданию. В отблесках света сновали крохотные фигурки. На территорию поместья въехала машина, высаживались люди. Буквально тут же распахнулись ворота, выехал фургон.

– Муравейник какой‑ то… – зачарованно прошептала Татьяна, перегибаясь через обрыв. – Ну ты и отмочил, Лешенька, это ведь все из‑ за тебя…

– С парашютами будем прыгать? – устало осведомился Коптелый, падая под ноги своей кобылицы.

– Здесь есть тропа на север, – задумчиво вымолвил бывший участковый Василий. – Можно провести лошадей, и минут через двадцать мы будем в долине – метрах в трехстах к северу от поместья.

– Надеюсь, что мой сын знает, что он делает, – вздохнул Дмитрий Иванович. – Это он тут рожает инновационные идеи…

– Василий прав, – кивнул Алексей. – Именно этой тропой мы и воспользуемся. Если верить плану, она приведет нас к тому месту, где находится шахта водозабора. Все вперед. Проявляем максимум осторожности при спуске. Коптелый, тебе особое приглашение?

И снова вереница людей и животных ползла по петляющему склону, а у Алексея по мере приближения к объекту учащалось сердцебиение и подкашивались ноги. Он должен был скорее расставить все точки, узнать, есть ли в этой жизни смысл… И покатилась чехарда событий. Ровная площадка, прикрытая от долины гранитным бруствером – на высоте примерно третьего этажа. Идеальная «парковка»…

– Все, хватит, – рычал Алексей, впадая в командирский раж. – Это вам не прогулки под луной, я не могу рисковать вашими жизнями… Отец, остаешься с лошадьми – это приказ, ты старый, больной, руина ходячая, будешь нас только тормозить, и в итоге мы погибнем по твоей милости. Чего смотришь? Обида берет? Ради бога. Посмотри на себя – ты же еле дышишь! Татьяна – тоже остаешься… Остальные – как хотите, неволить никого не буду…

Разгорелась маленькая война, по итогам которой возмущенная Татьяна примкнула к группе «диверсантов», а отец остался – Дмитрию Ивановичу пришлось признать, что боец из него средненький. Алексей насилу оторвал его от себя! Отцу вечно мерещится что‑ то дурное… Четыре человека крались вниз, перебегали между камнями – и по одному вываливались в долину. Горы в этой части ущелья съезжались, ширина распадка была не больше семидесяти метров. Все пустое пространство было завалено булыжниками. Особняк остался на юге, с данной точки не просматривался, его загораживал мощный монолит, возвышающийся посреди распадка. Люди по одному перебегали к изъеденной трещинами Гремучей скале – несуразному недоразумению, напоминающему по форме деформированную лопату. Не соврал Лев Михайлович – цементная заливка, квадратное возвышение из бетонных плит, четыре решетки… Алексей и примкнувший к нему Василий сбивали камнями сварку, а остальные залегли поодаль, всматривались в ночную серость. Здесь птицы не поют, деревья не растут… Со скрежетом оттащили стальную решетку, полезли внутрь, вооружившись фонарями…

На плане все представлялось иначе. Но на бумаге всегда гладко… Вертикальная шахта, разболтанные скобы. Чем ниже, тем страшнее, и постоянно кто‑ то норовит заехать тебе каблуком! Алексей спешил, терпение трещало по швам. Он понятия не имел, как вести себя в особняке – имеющийся план подразумевал лишь проникновение внутрь – но был уверен, что что‑ нибудь придумает. За вертикальной шахтой был долгий горизонтальный короб, по которому гуляли пронизывающие сквозняки, и ширина была такой, что с трудом удавалось протолкнуть плечи. Люди ползли по застывшей грязи, цепляясь за сварочные швы, скрепляющие фрагменты короба.

– Ох, как тесно… – постанывал вечно недовольный Коптелый. – Нет, дамы и господа, довольно, я должен выпить… – и завозился, умудряясь выудить из рюкзака бутылку со спасительной текилой.

– А ну, отставить пьянку… – кряхтел и возмущался Алексей. – Коптелый, ты чего творишь? Это что тебе, вечеринка?

– А ну, не ущемлять мои права… – сипел Шура и делал лихорадочные глотки, пока не отобрали. – Вы, граждане трезвенники, элементарных вещей не понимаете…

– Господи, ну что же с ним делать? – сокрушалась Татьяна, ползущая за Корчагиным.

– Ну, хочешь, по алгебре подтяни, – хихикал получивший жизненный заряд Коптелый. – А лучше посопи в тряпочку, Татьяна…

– Да уж, парень, перебрал ты свою норму трезвости… – ворочался в арьергарде Василий. – А что мы, кстати, потребляем нынче?

– Текилу… Уж извиняй, мужик, чем богаты, как говорится…

– Ну и дрянь же… Ладно, давай, дерну чуток.

– Вот это дело, – обрадовался Коптелый, обнаружив родственную душу, и начал извиваться, чтобы передать сосуд за спину.

Ладно, хуже уже не будет… Он бы и сам с удовольствием приложился. Завершалась бесконечная труба – он поставил в известность жгучим шепотом этих собутыльников, к которым, судя по странным звукам, примкнула и Татьяна! Всем вперед, никому не расслабляться. При малейшей опасности уползаем этой же норой… Довольно низкое сумрачное помещение, вытянутое с севера на юг, редкие лампы в плоских плафонах, квадратные колонны, убегающие в бесконечность в четыре ряда. Где‑ то лестница – в конце бесконечности. Странное дело, но данная часть подвала не использовалась, здесь было шаром покати. Шевельнулось что‑ то по курсу, когда он выбирался из промозглой ниши, и дорогу заступило расплывчатое тело – рослое, особо крупных размеров… Автомат на шее… Бугай его не видел, стоял спиной, значит, все в порядке, просто подвал охраняет минимум один лоб. Ситуация штатная, учитывая линии коммуникаций, сходящиеся в подвале. Остальные его не видели, шаркнула подошвой Татьяна. Этот тип на слух не жаловался – резко повернулся. Алексей уже летел, прыжок, с разворотом локтем в челюсть! Посыпалось зубное крошево, ахнул отбитый локтевой сустав. Не такой уж непробиваемой оказалась туша, зашаталась, подломились нижние конечности – не хватило их количества, чтобы удержаться вертикально, и здоровяк повалился набок. Тут же подскочили Коптелый с Василием, схватили громилу за шиворот, поволокли с глаз долой в пасмурную зону. А здоровяк уже стонал, брыкался, ему не терпелось исполнить свою служебную надобность. Шура бросил свою тяжкую ношу, рухнул на колени.

– Тихо, падла, а то ремешок накину… Сразу предупреждаю, приятель, это больно…

Его отстранил Василий, вознес приклад двустволки и по простоте душевной врезал по виску, погрузив противника в долгий «летаргический» сон.

– Ну, можно и так, – согласился Коптелый, одобрительно похлопав Лещенко по плечу.

– Тихо вы там… – шипел Корчагин.

– Все пучком, командир, – спохватился Коптелый, понижая голос. – Уже встаем на боевое дежурство…

– Татьяна, ты что делаешь? – шептал Корчагин, вглядываясь в полумглу.

– Крючком вяжу, блин… – сдавленно бормотала Татьяна, выкатываясь из‑ за соседней колонны. – Алексей, сюда идут еще двое. Они, кажется, слышали шум…

– А ну, пошли все на хрен отсюда… – Алексей отчаянно замахал руками и пустился в обход колонн…

Двое в черном, стриженные под ноль, нерешительно осваивали полумрак, звали пропавшего товарища. Алексей атаковал их сзади, чего ждать? Главное, не дать заорать или выстрелить… Парализующий удар в позвоночник – и обмякшее тело подхватил вынырнувший из мрака Коптелый, принялся крушить ему череп бутылкой из‑ под мексиканского народного напитка! Второй обернулся, и это правильно, можно и в селезенку – загнулся боец, начал что‑ то шамкать, а подоспевший Василий схватил его за шиворот и швырнул лбом об колонну, да с такой силой, что чуть ее не повалил…

– А у вас слаженно получается, – похвалила Татьяна, сдерживая рвотные позывы. – Ой, пойдемте отсюда, а?

Оружия становилось больше. И снова мчались мимо них колонны, нетерпение давило на мозг. Какие силы охраняют особняк, где расположены, какой получили приказ? Дьявол! Он чуть не выругался. Могли ведь допросить одного из парней, чай, не на пожар спешат. Но нет, он очень спешил! Половину подвала уже освоили, когда за спиной прозвучал испуганный крик! Встали как вкопанные – урод какой‑ то с фонарем! Откуда они берутся в этом подвале? Видимо, этот охранник наткнулся на тела коллег и что‑ то подсказало, что они не просто так уснули. Он отступил, юркнул за колонну и ударил рассыпчатой очередью! Да чтоб ты провалился! Пищала Татьяна, откатываясь за колонну, тащила его за рукав. Кувыркался Коптелый, матерясь и визжа. Припал к колонне Василий Лещенко – дважды жахнуло охотничье ружье. Кажется, он попал, вскрикнул раненый! Люди оглохли, выстрелы в пустом пространстве были сродни гаубичным залпам!

– Что делать, Леха?! – орал Коптелый, передергивая затвор.

Алексей в отчаянии кусал губы. Сейчас примчится вся рать. Продолжать движение в таких условиях – тупо лезть в капкан. Врагов – в разы больше!

– Отступаем! – проорал он. – Все обратно – в шахту! Первый блин комом, ребята!

И отряд покатился обратно, чертыхаясь и сбивая ноги. Поздно. На выстрелы, от которых подпрыгнул дом, уже неслись готовые к бою люди! Алексей не успел перепрыгнуть через бесчувственное тело, как по фронту разгорелась стрельба! Хорошо, что подвернулись эти двое. Люди падали за тела, сплющивались, закрывали головы. Жалобно скулила Татьяна. Василий Лещенко невозмутимо перезаряжал двустволку. Алексей откатился к колонне, осторожно выглянул, привстав. Стреляли из темноты – со стороны ниши, которая их выплюнула после освоения шахты. Значит, там есть другие проходы в подвал и слышимость приличная. Судя по вспышкам, автоматчиков было трое. Он высунул «Кедр», опустошил магазин. Выстрелы прекратились. Кто‑ то перебежал – ахнула двустволка из обоих стволов – и еще один раненый, визжа, как поросенок, покатился за колонну.

– Молодец, товарищ Василий! – радостно загоготал Коптелый и выплюнул наугад короткую очередь. В ответ открыли беспорядочный огонь. Пули кромсали их товарищей, за которыми укрылся маленький отряд. Охранники еще стонали, бились в конвульсиях, но вряд ли уже могли выжить.

Имело смысл прорваться, пока не подошли основные силы. И хорошо, что Алексей спохватился. Отличная идея, мать ее! Заткнут «бутылочное горлышко» с одного конца, заткнут с другого и будут спокойно, потирая ладошки, выкуривать из шахты угодивших в капкан… Только вперед, брать штурмом особняк, теперь уж точно выбора нет! Но не успел он поднять свое войско, как пальба разгорелась уже с другой стороны! И прятаться за мертвыми телами стало бессмысленно! Он что‑ то орал, кусая губы, призывал людей уходить за колонны, отступать к стене – во фланг. Выскочил в проход с двумя карликовыми автоматами, стал строчить и вперед, и назад. Отпрыгнул за колонну, когда помчались с обеих сторон рассерженные свинцовые рои. Вновь заголосил подстреленный. В общем‑ то, неплохо, теперь оба вражеских отряда расстреливали друг друга. Все бы ничего, не окажись между ними кучки охваченных страхом людей! Гавкала двустволка – Василий из‑ за колонны все еще продолжал отстреливаться. Сжалась Татьяна, заткнула уши. С истошным истерическим воплем вдруг подпрыгнул Коптелый – и плюясь матерками, хохотом, начал поливать, не целясь, из своего «Кедра»! Стало страшно за этого придурка! Думает, что пьяный, так все прокатит?! Корчагин оттолкнулся от колонны, схватил его за шиворот, забросил в темноту.

– Забил на жизнь, кретин?! – и сам по инерции подался в ту же сторону, едва не докатившись до стены. И вдруг увидел в рябящем полумраке, как открывается дверь в стене. Она не просматривалась, будучи закрытой! И кто‑ то образуется в проеме! Он вскинул автомат, но лишь безрезультатно давил на спусковой крючок – пусто в магазине! А силуэт отшатнулся, но быстро оправился. Он не стал стрелять в ответ! Стал жестикулировать и при этом сдавленно выводил:

– Сюда давайте, сюда… Ну что ты пялишься, идиот? Тащи свою банду…

Что‑ то щелкнуло под черепной коробкой. Не может быть! Заманивает в ловушку? Но они и так в ловушке! И вдруг сообразил, что это неспроста, ветер засвистел в голове! Он пополз к Татьяне, схватил ее за руку, поволок, что‑ то хрипел, собирая остальных. Люди ломанулись к спасительной двери. Человек в проеме посторонился, первой влетела Татьяна, пущенная «дружеской» ногой. За ней кувыркнулся Коптелый – не пропил еще акробатическое мастерство… Василия пришлось буквально впихивать – он еще не настрелялся. Алексей влетел последним, его оттолкнули, и «приглашающий» задвинул массивный засов.

– Бегите прямо, потом налево, в коридор… Пока еще эти черти сообразят, куда вы делись, здесь несколько дверей…

Светили какие‑ то лампочки, но было очень узко. Длинный коридор, отворот… Люди вываливались в освещенный единственной лампой коридор, задыхались. Татьяна хваталась за сердце, с ужасом смотрела на своих товарищей (сегодня точно был не Татьянин день). Надрываясь, кашлял Коптелый, потом заявил:

– Не, блин, не мое, уж лучше я в запой, там спокойнее… – и стал сползать по стеночке.

Только Василий чувствовал себя нормально. Он раскраснелся, шумно дышал, но вновь хладнокровно перезаряжал двустволку. Слава богу, все живы, никого не зацепило! Последним в коридор ввалился… Антон Вертковский! Раскрасневшийся, в приличном пиджаке, с огромной «береттой» наперевес! С него ручьями лился пот, упитанные щеки тряслись от страха. Он глубоко вздохнул, прижался затылком к стене, закрыл глаза – а когда открыл, на него пристально смотрели четверо, и, по крайней мере, у троих накопилось много вопросов.

– Фу, успел… – выдохнул Антон. – Как чувствовал, что это вы там беспорядок наводите…

– Прости, – сглотнул Алексей, – я мог тебя убить. Тебе повезло, что в автомате не осталось патронов.

– Но не убил же. Ладно… Черт, вы все тут… – Щеки у Антона стали покрываться стыдливой краской. – Слушай, Леха, я все понимаю… – забормотал он, – сейчас не время оправдываться, но так уж вышло… Я, конечно, сволочь, но пока еще не последняя… В общем, простите, если можете, просто жизнь так завернула…

– Ладно, не грузись, – Коптелый тоже смутился. – Ты как‑ нибудь забегай, посидим… Только с собой приноси, а то у меня шаром покати…

– Забегу, обязательно забегу, – закивал Антон.

– Кстати, здравствуй, Антоша, – сказала Татьяна.

– Привет, Тань…

– Где Лида? – спросил Алексей.

– Блин, ты уже знаешь… – Антон подобрался. – В общем, так, Леха. Такое ощущение, что тебя сегодня ждали, здесь целая дивизия. Но не подумали, что вы из подвала полезете. Рудницкий с группой в девять рыл окопался в южном крыле, это далеко, вам не пробиться. С Лидой шестеро… – Антон сглотнул. – Это туда, – кивнул он подбородком в глубину коридора. – Три поворота, лестница наверх, там у Леонида Константиновича что‑ то вроде банкетного зала… Во всяком случае, пять минут назад они все были там… Остальные разбросаны вдоль особняка, наготове несколько джипов, чтобы броситься в погоню…

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 101112 13 Следующая ⇒