Миюки Миябэ 9 страница

Тикако ничуть не удивилась: у ее молодого напарника была привычка сказать какую‑ нибудь гадость под видом шутки, а потом первому и посмеяться, чтобы его не упрекнули в грубости. Впрочем, не он один отличается такими манерами, это вообще свойственно молодежи, включая ее собственного сына.

Макихара смотрел вдаль и не участвовал в разговоре. Рядом с Симидзу он снова выглядел старше своих лет.

Тикако продолжила свой рассказ:

– В нашем отделении в Маруноути начальником тогда был некий Танака, и он любил раз в месяц устраивать для нас лекции. Темы были самые разные, и он обычно приглашал специалистов. – Она принялась загибать пальцы. – Например, «Как защитить жителей квартала от преступности», «Профилактика преступности в многоквартирных домах», «Предотвращение распространения наркомании среди школьников». Среди лекторов попадались очень сильные. Мой отдел отвечал за организацию, а остальные офицеры нашего отделения обязаны были их посещать. Где‑ то на пятый месяц была лекция на тему «Психологические травмы у потерпевших».

При этих словах Макихара поднял брови и обернулся.

– Лекцию пришел читать специалист по посттравматическим нарушениям психики. Разумеется, теперь, после землетрясения в Кобе и распыления зарина в метро, нам все об этом известно, но тогда это было открытием.

– Ну‑ ка еще раз, как это называется? Посттравматические нарушения психики? – Симидзу попытался вспомнить, что он знает об этом. – Это как люди себя чувствуют, пережив катастрофу или став жертвами преступления, когда они не могут преодолеть стресса?

– Совершенно верно. И переживают это не только жертвы, но и их родные и близкие.

– На что нам забивать этим голову? – возмутился напарник. – Пускай этим занимаются врачи и всякие консультанты! Нам приходится иметь дело с такими случаями, когда муж, который горше всех плачет на похоронах собственной жены, на самом деле оказывается ее убийцей. Мы не распутаем ни одного сложного дела, если будем отвлекаться на такие мелочи, как психическое состояние жертв и выживших в катастрофе.

Слов у Кунихико хватало, но не хватало опыта, чтобы вести спор. Спроси его, что означает выражение «сложное дело», он вряд ли сумел бы объяснить. Тикако только покривилась. Симидзу сегодня превзошел самого себя, проявляя полнейшую неопытность.

Ровным голосом Макихара возразил:

– Бывают случаи, когда надо принимать во внимание психическое состояние жертвы даже на начальной стадии расследования.

– Например? – Парень покосился на Макихару.

– Изнасилование, например.

Раунд остался за Макихарой, но Симидзу не желал признавать этого. Он попытался сохранить лицо, бормоча, что не силен в этом вопросе, поскольку ему не доводилось опрашивать жертв насилия, но Макихара не позволил ему увильнуть:

– Понятно. Ну да, отдел расследования поджогов не занимается такого рода делами.

Кунихико бросил на него гневный взгляд. За ходом его мыслей следить было легче, чем за шариком в пинболе: никогда не угадаешь, в какое отверстие упадет шарик, но мысли Симидзу, по крайней мере для Тикако, были предсказуемы на девяносто девять процентов.

– Районные отделения имеют ограниченные полномочия в расследовании дел.

– Это правда, – равнодушно ответил Макихара.

Кунихико ничего не оставалось, кроме как вести машину в молчании.

Тикако попыталась направить беседу в более мирное русло.

– Надо сказать, лекция прошла с огромным успехом, – продолжила она. – Помню даже, что мы не уложились в отведенное время: тема нас увлекла. Мы даже пригласили другого лектора на ту же тему. На сей раз это был психиатр, и он предложил нам выслушать непосредственно самих жертв и их родственников. Разумеется, вначале надо было получить их согласие на то, чтобы с ними беседовала группа полицейских.

– И они пришли? – нетерпеливо спросил Макихара.

– Да, пришли. У этого психиатра было несколько пациентов, которых он консультировал. Все они горели желанием помочь другим людям с травмированной психикой. Они уверяли, что готовы обсуждать это где угодно, если это поможет полиции или суду понять, что переживают такие люди.

На следующее занятие пришли четверо. Они либо потеряли родственников, ставших жертвами преступления, либо сами стали такими жертвами. Одна пара потеряла дочь‑ школьницу, ставшую жертвой тех самых серийных убийц. Надо сказать, что эта пара проявила наибольшую активность в этой группе. – Тикако пояснила, что именно к этим супругам они и направляются сейчас. – В то время следствие по этим преступлениям еще не закончилось. СМИ начали проявлять интерес к Масаки Когуре и его шайке. Эта пара еще не оправилась от психической травмы, когда они встретились с нами. Их консультант, тот самый психиатр, которого мы пригласили с лекцией, попытался отговорить их, уверяя, что рана еще слишком свежа. Но они настояли на своем. Им хотелось, чтобы их выслушали. Им хотелось, чтобы мы выслушали их точку зрения, пока еще идет следствие и события не стерлись в памяти. Оба они школьные учителя, и они обращались к нам еще и с позиций педагогов.

У Тикако снова заныло сердце при воспоминании о том занятии. Люди эти были сильны духом и изо всех сил крепились, стараясь не плакать и разговаривая спокойным, ровным голосом, но именно поэтому слушать их было мучительно.

– После занятий мы развозили всех гостей по домам. Эти двое жили неподалеку от меня, поэтому мы поехали вместе в одном такси и еще немножко пообщались по дороге. Больше всего мы говорили о том, чем занимается их группа поддержки.

– Похоже, они произвели на вас сильное впечатление, а? – вмешался Симидзу. – Вы ведь вообще такая впечатлительная.

– Ну, мы, можно сказать, подружились, – согласилась Тикако.

Они проехали уже большую часть пути между Кацусикой и Ариаке, вдоль бухты Токио, и заторов на дороге практически не было. Машина бодро неслась по шоссе Мито.

– Раз речь идет об учительской семье, – Макихара зажмурился, стараясь припомнить как можно точнее, – значит, это родители Йоко Сада, она как раз училась в одиннадцатом классе, когда ее убили.

Тикако кивнула:

– Верно. Она стала второй жертвой. Девочка высокого роста, баскетболистка. После убийства первой девочки мать посоветовала Йоко ходить с оглядкой по дороге в школу и обратно, но та только посмеялась и заявила, что к такой великанше, как она, вряд ли кто‑ то будет клеиться.

Для родителей образ Йоко Сада остался неразрывно связан с баскетболом. Они признавались Тикако, что даже мельком увиденная из окна автобуса баскетбольная корзина на корте вызывала у них слезы.

– Ну и что мы будем делать, когда приедем к этим людям? – спросил Симидзу.

По его недовольному виду Тикако поняла, что он не видит смысла в посещении семьи Сада. Забавно, что он спросил «Что мы будем там делать? », подразумевая «Какой в этом смысл? ».

На улице темнело, и повсюду в Токио загорались фонари. Глядя в окно, Тикако неспешно заговорила:

– На начальной стадии расследования событий в Аракава‑ парке кое‑ кто из детективов заметил явную связь между этим происшествием и убийствами девочек. Мне рассказали, что дознаватели даже опрашивали членов семей погибших школьниц на предмет алиби в ночь убийства на берегу Аракавы. Я узнала об этом как раз от семьи Сада.

Вполне логичная версия, учитывая «послужной список» Масаки Когуре.

– Так и было. Мы опрашивали всех, – сказал Макихара. – Мы обошли все семьи и пришли к выводу, что никто из них не вызывает подозрений. К тому же ни один человек из числа опрошенных не имел достаточных знаний и опыта, чтобы совершить такое убийство. Именно тогда следователи решили отвергнуть версию возмездия. Полностью. К ней больше не возвращались. – Макихара выглядел утомленным.

– Так‑ то оно так, но супруги Сада стояли на своем: массовое убийство в Аракава‑ парке – это возмездие, – напомнила Тикако.

Симидзу нервно заморгал от возбуждения:

– То есть они считают, что убийца – один из членов пострадавших семей? А они не думают, что это кто‑ то из их группы? Вы подозреваете, что они могут догадываться, кто это?

– Ну, не совсем.

– Но…

– По словам Сада, это убийство больше похоже на казнь, чем на месть.

– Казнь?

– Именно.

Макихара молчал. Кунихико еще раз искоса взглянул на него. Тикако продолжила объяснение:

– Если рассматривать это как казнь, то убийца Когуре и трех членов его шайки не обязательно связан с семьями погибших девочек. Это мог быть человек, которого возмутило, что Когуре избежал наказания за содеянное им преступление, и который решил, что этот подонок и его соучастники не имеют права на жизнь. Таким человеком может оказаться кто угодно.

Симидзу вполголоса заметил:

– Тогда это что‑ то вроде линчевания.

– Вот именно.

– Но ведь не доказано, что девочек убил именно Когуре. Может статься, он и не виновен вовсе. Его же не арестовали и не предъявили официального обвинения, потому что не было прямых улик.

Макихара вздохнул:

– Если это убийство являлось карой, исполнителям наказания не нужны были улики: достаточно было убеждения в том, что именно Когуре убил девочек.

Симидзу показалось, что Макихара вздохнул, потому что не согласен с его точкой зрения.

– Но я точно знаю! – фыркнул он.

– Ну, раз точно, тогда да, – отозвался Макихара.

– Что вы имеете в виду?

– Это я так извиняюсь.

Тикако, посмеиваясь, вмешалась в перепалку:

– Так или иначе, Масаки Когуре был осужден, приговорен и казнен кем‑ то, кто считал, что именно он стоит за убийствами школьниц. Члены шайки, бывшие с ним в тот момент, были безжалостно казнены вместе с ним. Именно так, по‑ моему, и можно объяснить это событие, и супруги Сада тоже так считают. Но я еще не все вам рассказала.

– Есть что‑ то еще? – сердито спросил ее напарник.

– Если это казнь, то палач рано или поздно должен сообщить членам пострадавших семей, что покарал преступников за убийство их дочерей: так сказать, явился карающей десницей правосудия. Сада убеждены в этом.

Короткое молчание ощущалось словно прохладный ветерок. Машина остановилась на красный сигнал светофора, и Симидзу, сняв руки с руля, поскреб в затылке.

– Ну не знаю, как‑ то это все… – с коротким смешком произнес он. – Похоже на какой‑ то детективный фильм.

– Не согласен, – возразил Макихара. – Идея вполне здравая. И я бы сказал, что эта казнь была сигналом, адресованным не только родителям девочек. Это выглядит как своего рода послание СМИ: демонстрация не преступления, а наказания.

– Но ничего подобного не было.

– Не было до поры до времени. Однако мы ведь не знаем, что произошло на самом деле. Мы знаем лишь, что Когуре подозревался в том, что был вожаком шайки, убивавшей девочек. Кое‑ кто из членов этой шайки, тоже принимавших участие в убийствах, жив и здоров до сих пор. Может быть, палач намерен выступить с заявлением, когда разделается со всеми.

– Но разве может человек в одиночку разыскать всех соучастников без поддержки какой‑ нибудь организации или следственного аппарата?

– Мы и этого не знаем. Может, каратель и принадлежит к какой‑ нибудь организации или группировке, а вовсе не действует в одиночку.

Атмосфера на переднем сиденье снова начала накаляться, и Тикако поспешила отвлечь внимание спорщиков:

– Симидзу, поверни налево, пожалуйста.

Кунихико поспешно включил сигнал поворота. В бытность свою патрульной на дороге, Тикако за такую манеру езды непременно остановила бы его и влепила предупреждение.

Как только машина вписалась в поток транспорта, Симидзу вновь заговорил:

– Вся эта организация карателей, по‑ моему, полный бред. Мы ведь полицейские, а не какие‑ нибудь писатели‑ сценаристы. Давайте придерживаться фактов.

Макихара снова красноречиво вздохнул.

Тикако перевела его вздох примерно как «Никто и не утверждает, что все эти серийные убийства осуществляются организацией карателей».

Она невольно рассмеялась:

– Разумеется, мы всего лишь выдвигаем версию. Но, по словам Сада, – тут она взглянула на надувшегося напарника и продолжила: – на случай, если она окажется верной, их группа поддержки была бы весьма полезна для сбора данных. Они имеют в виду, что если эти серийные убийства действительно казнь и дело рук некой организации, то представители ее наверняка захотят послать сообщение семьям погибших, и тогда важно, чтобы это сообщение дошло до адресата. Родственники погибших даже хотят сами попросить эту третью силу прислать им такое сообщение.

– Понял, – кивнул Макихара.

– Ну и как они могут сделать такой запрос?

– Через журналы или газеты.

– По‑ моему, на СМИ нельзя полагаться.

– Да, конечно. У группы есть свой веб‑ сайт. Конечно, они не собираются напрямую обращаться к этому, согласно их гипотезе, судье‑ палачу. Они всего лишь собирают сведения об убийствах девочек и приглашают другие пострадавшие семьи присоединиться к ним.

Симидзу явно через силу, но все же кое‑ как примирился с идеей:

– Значит, мы едем к этим Сада узнавать, нет ли у них чего нового.

Тикако указала на многоэтажный жилой дом, который высился перед ними в ночи:

– Вот этот дом. Я им позвоню. – Она вынула мобильник и набрала номер Сада.

Через два звонка на том конце ответили:

– О, детектив Исидзу! – Это оказалась госпожа Сада. Она была явно взволнована. – Наконец‑ то! А мы до вас тщетно дозванивались весь вечер.

Супруги Сада проживали на одиннадцатом этаже высотного здания, расположенного в сверхсовременном квартале Одайба, с видом на море. Небольшая квартирка, заставленная мебелью, в целом создавала скорее ощущение уюта, чем тесноты.

Семейный алтарь, где покоилась душа их единственного ребенка, занимал центральное место в доме, напротив окна в гостиной.

– Йо‑ тян, у нас в гостях детектив Исидзу! – Госпожа Сада обратилась к алтарю радостным голосом и зажгла перед ним свечу.

Тикако подошла к алтарю и поглядела на маленькую фотографию девочки в школьной форме. Даже на черно‑ белом снимке на лице девочки‑ спортсменки выделялся здоровый загар. Тикако зажгла ароматическую палочку и сложила руки молитвенным жестом.

Оба детектива последовали ее примеру. Макихара долго простоял в молитвенной позе, а потом вопросительно глянул на госпожу Сада:

– Я смотрю, на именной табличке, вопреки буддистскому обычаю, нет посмертного имени.

На табличке стояло только имя «Йоко», данное девочке при рождении.

Госпожа Сада кивнула, не сводя глаз с алтаря:

– Мы решили, что ей будет приятнее, если мы будем по‑ прежнему называть ее Йоко вместо какого‑ нибудь неудобопроизносимого посмертного имени.

Они уселись на диван с яркой обивкой, и Тикако представила хозяевам своих коллег. Услышав, что Макихара участвовал в расследовании дела в Аракава‑ парке, супруги переглянулись.

– Мы общались со многими следователями по этому делу, но, по‑ моему, с вами раньше не встречались, – заметила госпожа Сада.

– Да, нас в то время частенько навещали сотрудники полиции, – добавил ее муж.

Макихара бросил взгляд на именную табличку Йоко и только потом ответил:

– Верно, тогда члены следственной бригады действительно опрашивали родственников погибших школьниц.

– Собственно говоря, мы поэтому к вам и пришли, – пояснила Тикако. – Но прежде всего хотелось бы послушать вас, ведь вы собирались что‑ то сообщить. Что случилось?

– Для начала я хочу вам кое‑ что показать. – Госпожа Сада моментально скрылась в соседней комнате и быстро вернулась с пачкой распечаток в руке. – Мы распечатали все письма электронной почты, полученные после выпуска новостей, где сообщалось об убийстве на фабрике в Таяме.

Тикако приняла у нее из рук пачку листов и бегло просмотрела их. Большинство писем были краткими, не больше десяти строк, но некоторые занимали целую страницу.

– Все члены нашей группы поддержки указывают вместе с именами пользователей свои настоящие имена, но имен тех, кто заходит на наш сайт, мы не знаем. Там около половины анонимов.

Кивая в знак согласия, Тикако оторвалась от чтения:

– Вы обнаружили среди этих писем что‑ то необычное?

Господин Сада привычным учительским жестом протянул руку:

– Посмотрите на третьей странице, верхнее письмо.

Письмо было подписано именем Ханако. Тикако прочитала его вслух для своих коллег:

– «Здравствуйте. В последние полгода я иногда захожу на ваш сайт. Этим утром в новостях сообщили о новом странном убийстве – не правда ли, похожем на дело в Аракава‑ парке? По правде сказать, я жила неподалеку от места происшествия в Аракава‑ парке. Когда все это случилось, я еще училась в школе, и ходили слухи, что это все бандитские разборки, а вожак шайки, совершивший все это, тоже учится в нашей школе, на два‑ три класса старше меня. Понятия не имею, где он сейчас и чем занимается. Но вы можете проверить».

В уютном доме Сада Симидзу, до сих пор соблюдавший этикет, видимо, расслабился, потому что немедленно явил свое истинное лицо, выступив с раздраженным замечанием:

– В чем дело? Это какая‑ то лживая наводка, да и запоздалая к тому же. Начать с того, что Масаки Когуре в школе тогда уже не учился, да и вряд стал бы задираться с местной шпаной.

Тикако посмотрела на супругов Сада, готовая как‑ нибудь сгладить неловкость, но они приветливо улыбались.

– Вы совершенно правы, детектив Симидзу, эти сведения вряд ли достоверны. Но вот что пришло позднее… – Госпожа Сада перешла к следующей странице. – Снова пишет Ханако. Теперь, когда…

Действительно, еще одно письмо от Ханако тем же вечером. Тикако прочитала его вслух:

– «Во время обеденного перерыва я позвонила школьной подруге. Она все еще живет рядом с парком Аракава и помнит об этой трагедии гораздо больше. Она рассказала мне, что примерно с год после убийства на место происшествия часто приходил высокий тощий парень лет тридцати. Она решила, что это полицейский. Но, читая ваш сайт, я узнала, что полицейские на место происшествия обычно приходят группами, так что я решила об этом упомянуть. А вдруг какой высокий худощавый мужчина примерно тридцати лет появится около фабрики в Таяме? »

Тикако закончила читать, и Макихара потянулся к листу с письмом.

– Высокий, худощавый, лет тридцати, а? – повторила вслух Тикако, и Симидзу тут же вмешался:

– Послушайте, Исидзу, да в этом письме не больше толку, чем в предыдущем. Эти убийства в Аракава‑ парке… это же все произошло сто лет назад! И эти сведения о каком‑ то мужчине… Нет, это нельзя принимать всерьез…

Тикако слегка улыбнулась, чтобы утихомирить напарника. Все мамаши в Японии прибегают к этому приему, чтобы прервать крикливых ребятишек на полуслове, – по крайней мере, поколение Тикако умело этим пользоваться.

– По‑ вашему, рассказ об этом человеке наводит на какой‑ то след?

Супруги Сада кивнули в унисон. Госпожа Сада сказала:

– Мы подумали, что это похоже на Таду.

Макихара бросил на них быстрый взгляд, оторвавшись от распечаток:

– Вы имеете в виду Кадзуки Таду? Старшего брата Юки Тада?

Супруги воззрились на него с удивлением:

– Вы его знаете?

– Встречал его имя в списке людей, чье алиби проверялось после событий в Аракава‑ парке. Самого Кадзуки и его отца.

– Мать Тады умерла вскоре после этого. Она долго пролежала в больнице.

– Кто такая Юки Тада?

Тикако повернулась к Симидзу и принялась объяснять:

– Юки Тада – одна из тех убитых школьниц, как и Йоко Сада. Ее старшего брата зовут Кадзуки.

Госпожа Сада подхватила:

– Убийство сестренки Кадзуки погубило мать и разрушило счастье семьи. Организовав нашу скромную группу, мы обратились к Кадзуки и его отцу с предложением присоединиться к нам, но они предпочли переживать свое горе в одиночку. До нас доходили вести о том, что с Кадзуки не все ладно, и мы беспокоились, хотя и не хотели вмешиваться в чужую жизнь, но все‑ таки не оставляли попыток. Но все впустую…

– Вы встречались с ним лично? – встрял Макихара.

– Нет, только говорили по телефону. Кадзуки ушел из родительского дома и жил один. Он работал целыми днями и домой приходил в разное время, поэтому хотя мы и заходили пару раз, но его так и не застали. Но мы все же продолжали оставаться на связи.

– Но почему вы решили, что этот Кадзуки Тада и есть тот парень, о ком идет речь в письме Ханако? – спросил Симидзу. На этот раз его вопрос оказался вполне уместным.

– В этом‑ то все и дело. После убийства сестренки он отказался общаться с нами, но позже все‑ таки обратился к нам сам. Это произошло, когда мы открыли веб‑ сайт, уже после убийств в Аракава‑ парке. Он даже приходил к нам.

– Говорите, он заходил к вам, сюда? – уточнил Макихара.

– Именно так. Но мы так и не поняли его. Он не хотел участвовать в нашей деятельности, не искал сочувствия или совета. Похоже, его потрясло убийство Масаки Когуре.

– Потрясло? Он злорадствовал? – Макихара удивленно вскинул брови. – Был встревожен?

– Пожалуй, скорее… озадачен. Он зашел к нам, когда все эти убийства только что произошли, и потрясение оказалось очень сильным, так что, по‑ моему, это естественная реакция с его стороны.

– Но непохоже, чтобы он все это натворил, так? – уточнил Симидзу. – Следственная бригада проверила всех родственников, дети которых стали жертвами Когуре, и все оказались вне подозрений.

Да, таков уж ее напарник! По его тону ясно, что он ни на секунду не сомневается в том, что действия полиции не подлежат критике. Тикако подумала, что при такой непоколебимой вере в правоту полиции, к которой принадлежал и он сам, Симидзу должен быть самым счастливым человеком на свете.

– Нет, только не Тада, – согласилась госпожа Сада. – В нем нет такой жестокости. Но сестренку он очень любил и не мог простить ее убийцам, а потому сильно страдал. Если бы он был способен убить Когуре за то, что тот натворил, он бы не мучился так.

«В этом Сада похожи на него», – подумала Тикако.

– А потом что? После этого вы еще виделись с Тадой? – напомнил Макихара.

– Дело в том, что… Не очень‑ то ладно все получилось. Он казался каким‑ то не вполне нормальным… Мы так и не поняли, зачем он пришел и чего хотел от нас. По поводу убийств на берегу Аракавы он сказал, что его не интересуют подробности. Сказал, что Масаки Когуре получил по заслугам и его не волнует, кто именно воздал ему по заслугам, и в полиции Тада сказал то же самое. Ну вот, вроде и все, – сказала госпожа Сада.

– Он, по его словам, определенно не хотел видеть место происшествия, – добавил ее супруг. – Мы‑ то ходили туда. Все не могли успокоиться, пока не увидели место, где погиб Когуре со своими дружками. Но уж цветов мы там не оставляли, это точно.

– Иными словами, Тада проявил упрямство? – спросила Тикако.

– Может, и так. Мы ломали голову, пытаясь понять, зачем он вообще к нам пришел ни с того ни с сего. В конце концов решили, что ему просто было тоскливо и он нуждался в участии, хотел поговорить с тем, кто пережил нечто подобное. Но потом он пропал и больше не появлялся…

Судя по выражению лица, Симидзу уже готовился высказать свое «Ну и что? », но Тикако снова остановила его улыбкой.

Хозяин дома откашлялся и продолжил:

– В общем, мы не сразу поняли, в чем дело, ведь после визита Тады мы встречались со множеством народу, собирали сведения, устраивали встречи, так что прошло примерно полгода, прежде чем мы додумались до этого. Нас просто осенило. Информация – вот что ему было нужно! Когда расследование этого дела прервалось, наш веб‑ сайт оказался единственным местом, где можно было хоть что‑ нибудь узнать. Он был в курсе, что к нам поступают сведения и письма со всей Японии, и хотел получить к ним доступ. Вот и пришел к нам, чтобы лично встретиться. Может, прикидывал, стоит ли иметь с нами дело. Но видимо, раздумал…

– Но для чего ему эта информация? – спросил Кунихико.

– Не знаю, но можно предположить. Может, представив полную картину преступлений и их связь с массовым убийством в Аракава‑ парке, он мог узнать, остался ли кто‑ нибудь из возможных преступников, замешанных в убийствах школьниц, безнаказанным и где он находится, – возможно, именно за этим он к нам и приходил.

– Это дело полиции, – недовольно фыркнул Симидзу.

– Но ведь расследование было прекращено? – возразила госпожа Сада.

Кунихико с видом упрямого ребенка ответил:

– Во всяком случае, мы не знаем, зачем на самом деле приходил Кадзуки Тада. Все это одни домыслы!

– Конечно‑ конечно. – Господин Сада, как учитель, умел говорить невозмутимо, но убедительно. Он словно принял мяч, брошенный Симидзу, и тут же вернул его. – Но электронное письмо, полученное сегодня, все же озадачивает. Кадзуки Тада высокого роста и после гибели сестры сильно похудел. Впоследствии, говорят, он вроде бы слегка поправился, но во время своего визита к нам он выглядел ужасно – кожа да кости. Так что, судя по письму Ханако, можно допустить, что парень, бродивший по берегу Аракавы, скорее всего, был именно Тада.

– Понятно. – Реакция Макихары была вполне адекватной, но Тикако обратила внимание на то, что он по‑ прежнему всматривается в распечатанную почту.

– По его словам, место убийств на берегу Аракавы ему неинтересно, но на самом деле он бывал там так часто, что на это обратили внимание посторонние люди. Это только подтверждает наши предположения, что Таде нужна информация. Возможно, он предпринимает собственное расследование.

– В таком случае он может появиться там, где произошли новые события, – сказала Тикако. – Раз уж ему нужна информация. Невооруженным глазом видно сходство между убийствами в Аракава‑ парке и нынешней серией преступлений.

– Вот потому мы и решили связаться с вами. Может, на сей раз вы сумеете найти Таду.

Симидзу удивленно заморгал:

– Говоря «найти Таду», вы даете понять, что не знаете, где он?

– Не имеем ни малейшего представления. Вскоре после смерти матери он уволился с работы, выехал из квартиры, где жил до того, и, по словам отца, не появляется дома вот уже два года. Правда, изредка звонит.

Тикако мгновенно сориентировалась:

– Понятно. Буду глядеть в оба и, если встречу его, обязательно передам, что вы о нем беспокоитесь.

Супруги Сада вздохнули с облегчением.

– Ой, как стыдно! Забыла предложить вам выпить!

Госпожа Сада вскочила и, обогнув семейный алтарь, поспешила на кухню. Цветы перед табличкой с именем Йоко затрепетали от ее шагов. Тикако вообразила, будто Йоко улыбается и машет рукой, говоря: «Мамочка такая рассеянная! »

За чашкой замечательного кофе, которым угостила их хозяйка, Тикако рассказала, по какому поводу они пришли. Принимая во внимание только что просмотренные электронные письма, долго объяснять не потребовалось.

Если человека, убившего Масаки Когуре и теперь совершившего целый ряд других убийств, вдохновляла идея возмездия и кары, существует вероятность того, что он как‑ то объявит об этом и, вполне возможно, использует для этого веб‑ сайт супругов Сада. Супруги отнеслись к словам Тикако с должным вниманием.

– Мы теперь еще тщательнее будем смотреть электронную почту. Скорее всего, вы правы.

Тикако постаралась умерить их энтузиазм:

– Прошу вас, не ожидайте от этого слишком многого. Сегодняшние убийства произошли в трех разных районах города. И число убитых вдвое больше, чем в Аракава‑ парке. Правда, способ тот же, но если и исполнитель тот же самый, то совершенно непонятен мотив.

Господин Сада сдвинул брови и с печалью посмотрел на фотографию дочери:

– Пожалуй, вы правы. Что‑ то слишком уж много убитых…

– Погибших опознали? – спросила хозяйка дома.

– Пока нет.

– Когда опознают, может, придется пересмотреть версию. Ведь убитые могут оказаться невинными гражданами, не сделавшими ничего дурного, – заметила госпожа Сада.

Хозяева пригласили полицейских остаться на ужин, но те отказались и откланялись. Симидзу сказал, что ему надо вернуть машину.

– Ладно, поеду‑ ка я домой на монорельсе Юрикамоме, – решила Тикако.

– Вы разве не собираетесь зайти в Управление ГПТ?

– Смысла нет сегодня туда возвращаться. Отделу расследования поджогов предложили не совать свой нос в эти дела. Поеду домой и напишу отчет для капитана Ито.

– Я тоже домой, – сказал Макихара.

Симидзу неприязненно взглянул на него, как бы говоря: «Уж тебя‑ то никто и не спрашивает». Тикако все еще про себя посмеивалась, когда полицейская машина исчезла из виду.

– Ну, вы довольны, что встретились с супругами Сада? – спросила Тикако, обратив внимание на печальное лицо своего спутника.

Сада выдали ему пачку распечаток, и он теперь нес их под мышкой. Холодный зимний ветер трепал листы бумаги и полы его пальто.

Он откликнулся по‑ своему, не отвечая прямо на вопрос Тикако:

– Я думаю о Кадзуки Таде.

– Да, интересно, что он предпримет? Ведь одному ему не разобраться с загадкой Аракава‑ парка.

Тикако направилась к станции. Макихара молча шел на полшага сзади. Тикако решила, что он поедет вместе с ней, но, когда показалась станция Одайба, он прервал молчание:

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒