Миюки Миябэ 8 страница

– Трудный день, госпожа?

Тикако вздрогнула и вернулась к действительности:

– У кого? У меня? – Она увидела в зеркальце заднего вида, как таксист улыбается ей.

– Вы ведь едете в полицейский участок? Вряд ли с добрыми вестями, разве не так? Сын что‑ нибудь натворил? В наши дни молодежь совсем распустилась.

Водитель был полный, небольшого роста мужчина примерно ее возраста, с плешью на макушке. Удивленная Тикако подумала, что именно как ровесник он и заговорил с ней столь непосредственно. Такое уже бывало, когда она моталась от участка к участку или ехала в следственный отдел. Водители явно не распознавали в Тикако полицейского, да еще в звании детектива. Однако впервые ее приняли за несчастную мамашу малолетнего правонарушителя, которую вызвали в полицию, чтобы она забрала сына. Это скорее позабавило, чем рассердило ее. По крайней мере, он проявил воображение – а может, у него были неприятности с какими‑ нибудь местными хулиганами? Мало ли чем вызвано его замечание. Тикако решила слегка подбодрить его. Она прибегла к проверенным клише:

– Да, с детьми трудно управляться в наше время. Они и пошустрее, и покрупнее нас, взрослых. Но дети есть дети, и они отнюдь не так умны, как о себе думают.

Водитель кивнул в знак согласия и посмотрел на Тикако в зеркальце маленькими беспокойными глазами:

– Прошлой ночью меня такие детки чуть не угробили.

Тикако поздравила себя с тем, что ее предположения оправдались. Она поддержала разговор:

– То есть на вас напали?

– Вот именно. Трое сели ко мне в такси. Так, мелкая шпана. Волосы дикого цвета, штаны с напуском.

– Где вы их посадили?

– Неподалеку от пивной в Синтоми. Знаете, где это?

– Приблизительно. В позднее время?

– Да не очень. По‑ моему, еще одиннадцати не было. Они велели мне ехать в Синдзюку, и я, помню, подумал, что у них явно водятся деньги, если они берут такси, когда еще ходят поезда.

Водитель описал, как парни, дав ему указания, куда ехать, принялись громко болтать между собой. У него создалось впечатление, что они все жили в районе Синтоми и решили поехать куда‑ нибудь подальше, чтобы немного развлечься. Он посетовал на их беспечных родителей:

– Я бы своему сыну не позволил болтаться на улице после одиннадцати, если бы он еще учился в школе. Уж отлупцевал бы его как следует, если бы он ослушался.

– И это правильно, – согласилась Тикако.

– Да еще в будний день! Но они, может, и не учатся в школе. – Водитель заводился все больше и больше. – Манеры у них отвратительные! Они задрали ноги – прямо в ботинках! – на спинку переднего сиденья! Когда я остановился на красный свет перед светофором, рядом стояло такси, и там сидела женщина. Так они открыли окно и принялись орать дурными голосами, приставая к ней. Они употребляли такие слова, какие и от бандитов‑ якудза не услышишь. Прямо уши вянут.

– Пьяные?

– В том‑ то и дело, что нет. От этого просто жуть брала. От трезвого человека такого никак не ожидаешь. Я сто раз пожалел, что посадил их. Мне хотелось прекратить все это и вышвырнуть вон, но их было трое. И я понял, что лучше промолчать. И вот когда мы доехали до перекрестка возле станции Кудансита… – Водитель рассказал, что они остановились рядом с такси, в котором ехала молодая девушка с двумя пожилыми мужчинами. – Когда эти недоумки увидели их, они просто спятили. Они заявили, что разделаются с этими старикашками, открыли окно и подняли крик. Пассажиры в соседнем такси, люди вполне приличные, явно испугались. Когда загорелся зеленый, такси рвануло с места, стараясь оторваться от нас. Тогда эти бездельники велели мне преследовать их. – Потрясенный таксист объяснял Тикако, что молодчики просто из себя выходили от желания догнать тех людей. – Они заявили, что их прикончить мало. Невероятно! Больше я не мог этого переносить и попросил их покинуть такси. Я заявил, что не намерен гнаться за теми людьми. Тогда они принялись за меня: «Кто он такой? Какой‑ то вшивый водила пытается нам приказывать? » Я посоветовал им следить за своей речью. Тогда эти трое с хохотом начали говорить о том, знает ли он, то есть я, с кем имеет дело. При этом в их лицах было больше от животного, чем от человека.

Их было трое, но я знал, что неподалеку от станции находится полицейский участок, и я не мог позволить им просто так уйти после всего. Я остановился возле участка, вылез наружу и выложил им все, что я о них думаю: «Вы что же о себе возомнили, сосунки? Вообразили себя хозяевами? Жить за счет родителей, швыряться их деньгами, оскорблять людей, которые сами зарабатывают себе на жизнь, сколько вам никогда не заработать? Да вы просто мразь. Вон из машины и валите прочь отсюда, чтобы глаза мои вас не видели! »

Ухмылки у них с физиономий как ветром сдуло. Они просто побелели от ярости. Я двадцать лет работаю водителем и всякое повидал, но такие озверевшие лица видел впервые.

Не говоря ни слова, все трое бросились на него. Он повернулся и кинулся к входу в полицейский участок.

– Один из них увидел, куда я бегу, и велел остальным остановиться. Один остановился, но второй, самый крупный из них, продолжал гнаться за мной. Они вдвоем с трудом удержали его, тогда он подбежал к моей машине и пнул ее изо всех сил.

Водитель забежал в участок, рассказал полицейским о том, что произошло, и оставался там, пока подонки не скрылись.

– На дверце машины оказалась глубокая вмятина. Здоровенный был сукин сын!

Дежурные полицейские пожурили водителя, объясняя ему, что таких отморозков не следует провоцировать.

– Конечно, такие недоумки на все способны. Даже убить человека, чтобы заставить его замолчать. Я сам стал тому свидетелем, так что я обещал полицейским, что теперь буду вести себя осторожно.

Тикако задумалась над тем, что рассказал ей водитель. Этих шпанят, конечно, разозлил выговор водителя, но до белого каления их довело не это. Их достало то, что он говорил правду, и правда эта их пугает.

«Вы что же о себе возомнили, сосунки?.. Да вы просто мразь».

В наше время детей балуют чуть ли не всю жизнь, потакают всем их прихотям. И не в одной‑ единственной семье: так же растут дети соседей и соседей соседей. Всюду одно и то же. Все растут в уверенности, что они особые, лучше всех, и пытаются доказать это самим себе, совершить что‑ нибудь, чтобы оправдать свое право на исключительность.

А если им не удается обрести это «что‑ нибудь»? Тогда у них остается только непомерное самомнение. Они растут, как луковицы цветов на гидропонике, плавая в бесцветной, прозрачной среде нигилизма. Вокруг такой луковицы нет ничего – ничего, что дало бы им ощущение реальности.

Все их материальные потребности удовлетворяются. Они швыряются деньгами и жаждут развлечений. Но, упиваясь развлечениями, они предпочитают забыть о том, что у них за душой нет ничего, кроме непомерно раздутого самомнения. Оно питается соками их искусственного мира, пускает корни, и эти корни разрастаются вглубь и вширь, пока не превращаются в настоящие дикие заросли, где всякий дальнейший рост невозможен. Куда бы ни отправлялись эти юнцы, разросшиеся корни гордыни и тщеславия всюду с ними, занимая несравнимо больше места, чем та луковица, из которой они проросли. Они уже ничего не могут с собой поделать и лениво плывут по течению.

«Правда, это я так думаю», – одернула себя Тикако, возвращаясь от своих размышлений к действительности. Таксист все еще продолжал разговор.

– Что вы об этом думаете, госпожа? – спросил он.

– Да, конечно, я согласна с вами… Разумеется… – ответила Тикако, машинально кивая в знак согласия, и этого оказалось достаточно для водителя.

– Я так и знал, что вы согласитесь со мной. Мы ведь не можем уповать на то, что США станут вечно охранять нас? Нам следует возродить армию и снова ввести призыв на воинскую службу. Это живо приведет таких юнцов в чувство. Иначе что мы будем делать, если вдруг начнется война? Нынешняя молодежь продаст Японию с молотка, если усмотрит в этом выгоду для себя. Стоит их послушать: «Раз мы так далеко зашли, почему бы нам не стать еще одним штатом в составе США? Только представь, какие откроются возможности! Я, например, смогу поехать в Голливуд и стать кинозвездой! »

Пока Тикако думала о своем, водитель явно увлекся побочной темой. Тикако хихикнула про себя. Она уже собиралась перевести разговор на тему дорожных пробок, но в этот момент зазвонил ее мобильник.

– Исидзу слушает.

Краем глаза она заметила, что водитель вопросительно смотрит на нее в зеркало заднего вида. Тикако отвела взгляд.

Звонил Симидзу из отдела расследования поджогов. Явно торопясь куда‑ то, он поинтересовался, где она сейчас находится. Она объяснила, что едет в такси на полдороге к отделению полиции Аракавы. Симидзу закричал в трубку:

– Здорово! Поезжайте к перекрестку возле станции Аото – знаете, где это, в районе Кацусика?

– Да, знаю. Что там такое?

– Снова обгоревшие трупы.

– Что? – Тикако подняла голову и заметила, как насторожился водитель.

– Кафе «Курант» неподалеку от станции. Три трупа. Точь‑ в‑ точь как на фабрике в Таяме – сломанные шеи и тяжелые ожоги.

– Но каким образом?.. – Тикако не сомневалась, что за убийствами в Таяме и Аракава‑ парке стоит один и тот же серийный убийца, но чтобы проделать все это с такой скоростью?.. – Еду, – коротко сказала она.

– Я тоже, – сказал Симидзу. – Встретимся на месте.

Тикако попросила водителя изменить направление. Они остановились на красный сигнал, и в этот момент ее осенило.

– Подождите, пожалуйста, не поворачивайте.

Она позвонила в участок в Аракаве и подождала, пока ее не соединили с детективом Макихарой. Пока она ожидала соединения, сигналы светофора успели смениться дважды.

– Макихара. Слушаю вас.

Она удивилась, услышав тихий, мягкий голос. Голос молодого человека. И тут же вспомнила, как Кинугаса мимоходом упомянул, что он «очень компетентен для своего возраста». Тикако поспешила представиться и вкратце обрисовала положение дел, а затем спросила, не присоединится ли он к ней на месте происшествия возле станции Аото.

– Я на такси, недалеко от вас. Мы могли бы сделать крюк и заехать за вами.

– Уже выхожу, – ответил Макихара. – Где вы находитесь, какие‑ нибудь приметы?

Тикако прочитала название ближайшей станции на дорожном указателе.

– Понял, – сказал Макихара. – Я подойду туда. Так выйдет скорее всего.

– Я буду стоять возле машины – «Такси Токио». Желтое с двумя красными полосами.

– Я правильно расслышал – вас зовут Исидзу?

– Верно. Я низенькая и толстая, так что вы меня сразу узнаете! – Тикако хихикнула, но Макихара не поддержал шутки.

– Через пять минут буду.

Тикако отключилась и заметила, что водитель внимательно разглядывает ее.

– Так вы служите в полиции!

– На самом деле да.

Водитель хлопнул себя по лбу рукой в белой перчатке:

– И у вас такое высокое звание, госпожа?

Тикако даже рассмеялась.

Детектив Макихара уложился точно в пять минут. Тикако увидела, как у перехода на противоположной стороне дороги остановился высокий, худой мужчина с необычайно длинными руками. Когда он подошел поближе, Тикако подумала, что если это и есть Макихара, то у нее с сержантом Кинугасой явно лет на десять расходятся представления о «молодом возрасте». Мужчина двигался как‑ то вяло, полы длинного черного пальто болтались вокруг худых ног. Его походка не отличалась ни живостью, ни энергией.

«Ему, должно быть, около сорока», – решила Тикако. А потом задумалась над тем, насколько старой Кинугаса считает ее саму, – наверняка она выглядит гораздо старше своих лет. Может, именно поэтому он и представил Макихару как «молодого человека».

Она живо вообразила, как смеялись бы коллеги, узнай они, о чем она думает: только женщина может размышлять о таких пустяках! Тем временем мужчина, ожидая зеленого сигнала на переходе, заметил ее возле такси и коротко кивнул в знак приветствия. Тикако кивнула в ответ.

Макихара кинулся через дорогу, как только загорелся зеленый свет. Тикако глянула на часы: ровно пять минут.

– Детектив Исидзу?

– Так точно. – Тикако ответила в несколько непривычной для себя официальной манере. – Детектив Макихара? Приятно познакомиться.

Она не стала спрашивать о его должности, поскольку он не спросил ее. Они сели в такси.

– Пожалуйста, на перекресток у станции Аото, – попросила Тикако таксиста.

Водитель утратил всю свою словоохотливость. Он коротко кивнул и только изредка посматривал на них в зеркальце.

– Кто порекомендовал меня вам? – спросил Макихара, усевшись в такси. Голос его звучал так же тихо, как по телефону.

– Сержант Кинугаса, – ответила Тикако.

Макихара удивленно поднял брови:

– Вот как? Удивлен.

Тикако поглядела на него внимательнее, пытаясь угадать возраст. Теперь, при близком рассмотрении, видно было, что действительно еще молод – ни мешков под глазами, ни морщин вокруг рта. Скорее всего, слегка за тридцать. Тогда почему он на расстоянии производит впечатление старого, побитого жизнью человека? Должно быть, дело в неправильной осанке.

Макихара поднял глаза на Тикако, и они оказались на удивление ясными и довольно привлекательными.

– Что вам сказал обо мне Кинугаса?

– Он сказал, что, если мне нужно побольше узнать об этом деле в парке Аракава, вы могли бы мне помочь.

– Так и сказал? – Полицейский все еще недоумевал.

– Он еще сказал, что вы сыщик молодой, но способный.

В серьезных глазах Макихары мелькнуло что‑ то похожее на улыбку, и Тикако показалось, что он вот‑ вот рассмеется.

Но он не рассмеялся.

– Разве Кинугаса не сообщил, что направил меня к вам?

– Нет, ничего подобного.

– Значит, я слишком быстро добралась до вас.

– Кинугаса назвал меня способным сыщиком? – Макихара смотрел прямо перед собой.

– Так точно.

– И не сказал, что я чудак или что‑ то в этом роде?

Тикако посмотрела на него с удивлением:

– Нет, ничего такого он не говорил.

– Правда? – Полицейский коротко хмыкнул. Легкая улыбка придала его лицу что‑ то детское. – Вот уж поистине чудно!

Отпустив это ироническое замечание, он замолчал. Тикако тоже не продолжила разговор, и они ехали дальше в молчании. Наконец Макихара повернулся к ней – на лице у него все еще читалось удивление.

– Пирокинез, – внезапно произнес он. Слово прозвучало как заклинание.

Тикако озадаченно уставилась на него:

– Что, простите?

– Способность вызывать огонь и управлять им силой воли, – пояснил Макихара, уставившись своими ясными глазами на Тикако. – Именно эту версию я выдвинул при расследовании дела в Аракава‑ парке. Я сказал, что надо бы побольше узнать о пирокинезе, чтобы следствие сдвинулось с места. – Он снова озорно усмехнулся. – Правда, чудная версия?

Симидзу объяснил ей, что ехать надо к станции Аото и оттуда дойти до кафе «Курант». Он также сообщил, что вывеска и козырек над входом не пострадали от огня, что весьма странно для пожара, в котором погибли три человека. Все оказалось точно так, как описал напарник: оранжевого цвета вывеска ничуть не пострадала, и у входа топтались и глазели на нее несколько зевак. Перед домом стояли две патрульные машины.

Тикако объяснила патрульным у входа, зачем они пришли, и их подвели к инспектору. Ей был знаком этот офицер, он работал в другом отделе. Обстоятельно описав им все, что они успели обнаружить, он ушел от ответа на вопрос, намерены ли они официально обратиться за помощью в отдел расследования поджогов.

Тем не менее он позволил им войти внутрь. Входная дверь была сорвана с петель, и во внутренней части помещения место преступления было обнесено желтой лентой. Едва войдя, они уловили сладковато‑ кислый запах горелой фанеры и синтетики.

Все это время Макихара хранил молчание. Тикако пришлось представить его следователю, потому что он, похоже, не в состоянии был сам это сделать. Он послушно и молча плелся за ней. Чем‑ то он напомнил Тикако колли, которого они держали раньше. Когда хозяйка была дома, колли не отходил от нее ни на шаг. Он двигался так бесшумно, что она вообще о нем забывала: могла зачитаться каким‑ нибудь журналом, сидя на диване, и вдруг с удивлением обнаруживала его преданную морду у своих коленей.

«И давно ты тут сидишь? » – спрашивала Тикако. Она чесала его за ушами, а пес жмурился от удовольствия. Когда она занималась прополкой в саду, он пристраивался где‑ нибудь поблизости. Когда она мыла машину, он обязательно торчал в гараже, словно тихо ждал чего‑ то. Если она сажала тюльпаны и, увлекшись, забывала об окружающем, а кто‑ то подходил к двери, колли начинал крутиться возле нее, привлекая внимание. Именно так и вел себя сейчас Макихара.

Забавно, что этот колючий молодой человек почему‑ то напомнил Тикако о старом добром колли. Впервые за много лет она вспомнила о нем и едва не рассмеялась. Интересно, как он воспринял бы, если бы она ему сказала: «Вы напоминаете мне пса, который когда‑ то жил у нас»?

– У меня что, лицо испачкано? – спросил он.

Тикако тут же одернула себя, возвращаясь к действительности. Макихара стоял у опрокинутого холодильника на кухне и смотрел на нее.

– Нет‑ нет, ничего подобного, – сказала она, подтвердив слова отрицательным жестом, стиснула губы, сдерживая улыбку, и перенесла внимание на место происшествия.

Контуры тел жертв были обведены лентой. На ненатертом полу кафе лежали два мужских трупа, а за стойкой бара находилось тело официантки. Согласно полицейскому протоколу, оба мужчины и женщина имели следы тяжелых ожогов, но сама площадь ожогов была сравнительно небольшой, а смерть наступила от перелома шейных позвонков. Один из мужских трупов лежал на животе со свернутой головой, и сразу было ясно, что у него сломана шея. У другого, когда его уносили, голова болталась, как у сломанной куклы.

Оружием послужил огонь, сопровождаемый сильной ударной волной: та же картина, что и в прочих убийствах. Но что же это было за оружие?

Осмотр помещения говорил о том, что пожар был незначительный. Однако было заметно, что пламя распределялось неравномерно: где‑ то сильнее, где‑ то слабее. Пол был сильно выжжен, но занавески ничуть не пострадали от огня. Виниловая обивка на стуле рядом с трупом, лежавшим ничком, полностью расплавилась и превратилась в мелкие капли, но ножки стола остались в целости и сохранности. На столе стоял стаканчик с бумажными салфетками: ни стаканчик, ни салфетки не несли никаких следов пламени.

Тикако принюхалась. Только тот кисловато‑ сладкий запах, что встретил их при входе, и все. Никаких катализаторов. Конечно, газохроматограф сможет дать какие‑ то результаты, но она готова голову дать на отсечение, что никаких горючих веществ здесь не применялось. Хотя, одернула себя Тикако, не использовалось ничего из того, что им известно. Если для поджога применялось какое‑ нибудь неизвестное вещество, понадобятся крупные образцы, чтобы провести анализ.

Тикако сложила руки на груди и принялась вглядываться в контур одного из тел. Его еще не опознали, но ей сказали, что это был рабочий, лет около семидесяти. Другому мужчине было за сорок; он был без галстука и с толстой золотой цепочкой на шее. Его лицо сильно пострадало от огня, но на голове даже сохранилась укладка.

Кафе было явно не из тех, куда заходят в обеденный перерыв приличные люди. Тикако опасалась, что потребуется много времени на опознание погибших. Трудно даже представить, что послужило мотивом для убийцы и кто именно из погибших был изначально намеченной жертвой.

– Вы еще долго? – спросил их инспектор.

Тикако направилась к выходу, но Макихара все еще сновал по кухне; однако не успела она отдышаться на свежем воздухе, как он вышел из кафе и присоединился к ней. По его лицу невозможно было что‑ либо определить.

Тикако поблагодарила инспектора и выразила готовность сотрудничать, если это понадобится. Он вежливо поклонился, но, судя по всему, рад был от них обоих избавиться. Официального распоряжения на передачу дела в отдел расследования поджогов он не получал. Тикако влезла в расследование под предлогом того, что «здесь возможна связь с другим делом, по которому ведется следствие», да еще надолго задержалась здесь, что не вызвало у него особого энтузиазма. Мало того, она не только сама пришла, но и привела с собой детектива вообще из другого подразделения.

– Пора идти, – обратилась Тикако к Макихаре, посмотрев на часы. «Что могло задержать Симидзу? »

По дороге к станции Аото Макихара снова послушно брел за ней, как собачонка.

– Что вы искали там, на месте происшествия? – вдруг спросил он.

– Ну, я просто хотела еще раз убедиться в том, что это не заурядный поджог. – Тикако отвечала искренне. Если бы она уловила запах горючего вещества или увидела, что пол под трупами выгорел дотла, она была бы жестоко разочарована.

– И что вы об этом думаете, детектив Исидзу?

– Ничего не думаю. Что я могу думать, если все в этом деле выглядит так странно, – засмеялась Тикако.

– Странно?

Макихара остановился. В это время из‑ за угла на большой скорости вылетела машина и затормозила возле Тикако. С водительского места выскочил Кунихико Симидзу.

– Вы как раз вовремя, – небрежно заметила Тикако, но, взглянув на него, замолчала.

– Еще одно происшествие! – Симидзу тяжело дышал. – На сей раз в винном магазине в районе Йойоги Уехара. Что за чертовщина кругом творится?

Кунихико был настолько взвинчен, что даже не заметил Макихару. Он подошел поближе и продолжал отрывисто выкрикивать:

– Тот же почерк! Двое мужчин и одна женщина обгорели до смерти. Кроме того, застрелены молодой человек и девушка. Магазин трехэтажный, и трупы с огнестрельными ранениями обнаружены на крыше.

Тикако внимательно прислушивалась к словам напарника, но про себя поражалась, с какой яростью он рассказывал обо всем.

– Ладно, я все поняла. Но что вы так дергаетесь?

Симидзу смутился и пробормотал:

– Вовсе я не дергаюсь.

– По‑ моему, что‑ то явно вывело вас из себя. В чем дело?

Кунихико огляделся по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их, и тут впервые заметил Макихару. Он кивнул в его сторону:

– Кто это?

Тикако лаконично представила Макихару, а тот, в свою очередь, молча поклонился.

– Вам лучше держаться подальше. – Симидзу сказал ей это вполголоса, почти шепотом.

– А что такое?

– Я имею в виду… В общем, когда мне доложили об этом деле в районе Йойоги Уехара, мне почти сразу позвонил капитан Ито. Он сказал, что от высокого начальства получено распоряжение отделу расследования поджогов не лезть в эти дела.

– От высокого начальства?

– Да, капитан тоже обозлился из‑ за этого. С другой стороны, в этих убийствах, строго говоря, поджог не просматривается. Тут использованы пистолеты, а причиной смерти является в основном перелом шеи. Нам велено не вмешиваться, пока нас не попросят установить связь между подозрительными возгораниями и ожогами на трупах.

Внезапно в разговор хладнокровно вмешался Макихара:

– Но ожоги‑ то не посмертные. Данные показывают, что ожоги получены еще при жизни жертв, одновременно с переломом шеи.

Напарник Тикако оторопел и перевел взгляд на Макихару, для чего ему пришлось поднять голову: говоривший был значительно выше.

– Надо же вычислить оружие – как‑ то связать между собой непосредственную причину смерти, локальные возгорания и ожоги. Огонь тут играет важную роль, и было бы ошибкой смотреть на это дело иначе.

– Вот и скажите это сами капитану Ито из Управления ГПТ! – Симидзу был исполнен негодования и неспроста упомянул высокую инстанцию. – Может, лучше подать письменный рапорт?

Тикако больше не могла сдерживаться – ее разбирал смех. Теперь Макихара напоминал ей не столько колли, сколько ее сына в юном возрасте. Ей казалось, что в этой перебранке участвуют двое подростков: один милый, хотя и чудаковатый, а другой – деловой, но несколько вздорный.

– Над чем это вы смеетесь? – сердито спросил Симидзу.

– Да так, ерунда. – Тикако постаралась взять себя в руки и обратила внимание на машину, в которой подъехал напарник. – Кстати, вы что, прикатили сюда на машине просто для того, чтобы увезти меня? Ведь передать распоряжение можно было и по мобильнику.

Кунихико откашлялся и попробовал изобразить дружескую заботу о ней:

– Я ведь вас хорошо знаю – как‑ то неловко было просто позвонить и велеть возвращаться в отделение.

– Значит, мы можем воспользоваться машиной?

– В общем, да, но… А что вы хотите предпринять?

– Да мне бы надо кое с кем встретиться. Если вам не хочется возвращаться одному, почему бы не поехать вместе с нами?

Макихара соображал быстрее, чем Симидзу:

– С кем мы встречаемся?

– Эти люди не имеют никакого отношения к данным преступлениям. Если и имеют, то весьма отдаленное. Может, мне просто кажется. Но эта связь такая смутная, что мы нисколько не нарушим приказ капитана Ито.

– Не очень мне это нравится. – Напарник посмотрел на нее с подозрением.

– Да я бывала у них и раньше. Они не слишком удивятся. Ну что, едем вместе?

Симидзу явно все еще сомневался, но всем своим видом показывал, что готов сотрудничать:

– Ну ладно, поехали. Я за рулем.

Тикако не сомневалась, что он решил не спускать с нее глаз – на всякий случай. Они с Кунихико направились к машине, но Макихара не двинулся с места. Он стоял с хмурым видом, сунув руки в карманы пальто.

Тикако остановилась и оглянулась на него:

– Вы едете с нами или нет?

Полицейский посмотрел на небо с задумчивым видом, потом повернулся к Тикако и спросил:

– Поскольку вы предполагаете, что я пойду с вами, я делаю вывод, что вы направляетесь к кому‑ то, кто связан с убийством в Аракава‑ парке?

– Верно.

– Но это не родственники жертв. Я прав?

Тикако не ответила, но про себя порадовалась, что у Макихары такая потрясающая интуиция.

– Один из четырех погибших, по‑ моему, проходил подозреваемым по делу о похищении и убийстве школьниц. Его звали Масаки Когуре, и было ему в то время семнадцать лет.

– Вы опять угадали.

– И вы хотите поговорить с родственниками одной из девочек, убитых Когуре. Я прав?

Тикако была поражена, но довольна.

– Я в восхищении! – сказала она.

– Я просто вспоминал. – Макихара подошел к машине. – Я ведь тоже встречался с родственниками погибших девочек после этих событий в Аракава‑ парке. Пытался разговорить их. Я подозревал, что эти убийства в Аракава‑ парке являются актом возмездия – мести Когуре. Однако следственная бригада не приняла эту версию.

Значит, Макихара тоже считал, что это может быть убийство из мести. Тикако про себя поблагодарила Кинугасу за рекомендацию.

– Я попытался настаивать, но все сказали, что это неприемлемая версия: ведь не было доказано, что за убийствами девочек стоял Когуре, как же можно предполагать, что ему отомстили за них? Я сделал все, что было в моих силах, но вынужден был отступиться. Правда, до меня дошли слухи, что в отделе расследования поджогов Управления ГПТ один из детективов тоже считал, что массовое убийство в Аракава‑ парке – это акт возмездия за убийство девочек. Однако этот детектив не участвовал в расследовании того дела.

Макихара говорил чистую правду. В то время Тикако только что была зачислена в отдел расследования поджогов; она‑ то и была тем самым детективом, о котором говорил Макихара. Она поделилась своими соображениями с работниками отдела, но дальше этого в то время дело не пошло.

Макихара открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и, слегка улыбаясь, посмотрел Тикако прямо в глаза:

– Значит, это были вы, детектив Исидзу? – Теперь он уже откровенно улыбался, довольный своим открытием. – Значит, вы тоже из породы чудаков, как и я?

Один Симидзу чувствовал себя неуютно:

– Ну, так куда мы едем?

– Поезжайте в сторону Одайбы. – Тикако взглянула на часы. – Они должны быть уже дома. И даже уже пообедали.

Кунихико уселся на водительское сиденье, а Макихара устроился рядом. Тикако села сзади, но подалась вперед, ближе к коллегам:

– Макихара прав. Я заинтересовалась происшествием в Аракава‑ парке, и у меня была своя версия по этому делу, но я не принимала непосредственного участия в расследовании. Я тогда только что появилась в отделе. Но до того я имела отношение к расследованию дела о похищении и убийстве девочек, что и обусловило мой интерес к событиям в Аракава‑ парке.

В то время, когда расследовалось дело о школьницах, Тикако служила в районном отделении полиции Маруноути. Ей поручали в основном канцелярскую работу: регистрацию пропаж и находок, отчетность по дорожно‑ транспортным происшествиям и т. п.

– Сказать по правде, непосредственно в расследовании убийств девочек я не участвовала, но… – Прежде чем Тикако успела продолжить, вмешался Симидзу и ехидно заметил:

– Подумать только, и оттуда вы попали прямиком в уголовный розыск ГПТ! Везет женщинам в наше время!

– Может, с вашей точки зрения, это простое везение, но на самом деле за этим стоял тяжкий труд, – добродушно огрызнулась Тикако.

Напарник недоверчиво покрутил головой.

– На самом деле это все политкорректность, если угодно, – проворчал он, криво ухмыляясь.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒