Комментарии 2 страница

Гэри вернулся от стойки с очередной пинтой, хотя я просил только половину, и посеревшими от времени маринованными яйцами в качестве закуски – наверное, больше у них ничего не осталось. Мне невыносимо хотелось задать один вопрос, и, пока Гэри топтался у стойки, я не мог оторвать глаз от светлого кольца на своём пальце. Но я был слишком на взводе, чтобы приступить к этому вопросу. Если у меня есть жена, я бы хотел для начала понять контекст, сопровождавший наше знакомство. Хотел узнать, кем я был, когда женился.

– Так ты чего, вообще не помнишь этот паб? – И Гэри упал на стул.

– Нет. А что? Мы бывали тут раньше?

– Ага… ты здесь крэком приторговывал, пока не началась вся эта заварушка с русской мафией…

– Ах, ну да, конечно, русская мафия. Они ещё подбросили мне в постель кровавую свеколину, да? – И я горделиво приосанился, вызвав у Гэри довольный смешок. – Это бред. Понятия не имею, кто я такой и чем занимался. Но точно знаю, что не был наркодилером.

– Точняк, тяжёлые наркотики – не твой профиль. Ты вечно переживал, можно ли дать детям «Терафлю».

Вот так я и узнал, что я, оказывается, отец. «Детям», – сказал Гэри. Во множественном числе. У меня есть дети.

– Да, точно – твои малютки! – подтвердил Гэри, когда я потребовал развёрнутой информации. – У тебя пара сорванцов. Мальчик и девочка. Джейми, ну ему пятнадцать или двенадцать, где‑ то типа того. И ещё Дилли, она помладше, лет десяти, наверное. Хотя, пожалуй, уже одиннадцать. Оба ходят в школу. Но не в твою.

– Что значит «моя школа»?

– Школа, в которой ты горбатишься.

– Так я учитель? Погоди минутку, дай мне переварить. Вот поэтому я и хотел, чтобы ты рассказывал по порядку. Давай сначала о детях. – Я отогнал странное видение: облачённый в мантию, я стою у старомодной грифельной доски.

– Ну, дети как дети. Милые. Я даже крёстный отец Джейми. Или Дилли? Не помню, но точно у одного из них я был крёстным. Да нет, классные ребятишки. Ты можешь ими гордиться.

Но я не мог гордиться. Изо всех сил хотел, но не мог – они были для меня всего лишь абстрактным историческим фактом.

– Не возражаете, если мы тут присядем? – И, не дожидаясь ответа, какая‑ то дама с охапкой магазинных пакетов плюхнулась на свободный стул за нашим столиком. – Мег, давай сюда! Здесь есть два места!

Я – отец двух незнакомцев. Ничего примечательного, я ведь не моряк, у которого в каждом порту отпрыски, о которых он и не ведает. Эти дети меня прекрасно знают, надеюсь, даже любят.

– Меню захвати! – приказала тетка своей спутнице, вероятно дочери. – Я без очков не могу прочесть, что там на доске, а они вечно забывают положить меню на столик.

Лицо этой женщины я уже успел запомнить, но по‑ прежнему не представлял, как выглядят мои собственные дети.

– Какие они?

– В каком смысле?

– Мои дети, на кого они похожи?

Дамочка старательно притворялась, что не подслушивает.

– Ну, Джейми похож на тебя, бедолага. Весь такой из себя замкнутый и угрюмый, но, возможно, просто возраст виноват.

Я кивнул, но внутри всё содрогнулось. Я отец и учитель – без всякого опыта общения с детьми.

– Он здорово вымахал в последнеё время, стильный такой, в музыке рубит. Кажется, девушки у него пока нет, но, может, он просто скрывает.

– А моя дочь, Дилли? Это её настоящеё имя или какое‑ то сокращение? Или вообще семейное прозвище?

– Не знаю… ты всегда называл её просто Дилли.

– Может, это от Дайли, – предположила соседка по столику.

– Простите?

– Имя вашей дочки, Дилли может быть сокращением от Дайли. Или ещё есть имя Диллвин. Валлийское, кажется. Вы не валлиец, нет?

– Не знаю. Я валлиец?

– He‑ а, не думаю.

– Ну, я так, просто предположила.

– Спасибо. Вы очень помогли.

Известие об отцовстве внезапно представило ситуацию в гораздо более серьёзном свете. Теперь моя личная ментальная катастрофа касалась не только меня, но целого семейства.

– Итак, что ещё ты хочешь о них узнать? – Гэри, конечно же, обращался ко мне, но дамочка, видимо, решила, что спрашивает он и её.

– Э‑ э, да ладно, – пробормотал я. – Это может подождать.

– В тюрьме сидели, да? – невозмутимо поинтересовалась соседка.

– Вроде того, – криво усмехнулся я.

– Он убийца.

Если Гэри надеялся отпугнуть даму, то ошибся – она лишь ещё больше заинтересовалась.

– Мой муж бросил нас, когда Мег было два годика. И с тех пор мы о нём не слыхали. Если встретит на улице, он её даже не узнает.

– Да уж…

– Ну, так что тебе ещё рассказать? – вопросил Гэри. – Тори опять у власти. У всех есть мобильные телефоны и домашние компьютеры, «Вулворт» вышли из игры, и, это, Элтон Джон во всём признался; вот это был шок, скажу я тебе…

– Да, да, я в курсе. Я забыл исключительно то, что касается моей личной жизни. Помню, кто выигрывал Кубок по футболу в восьмидесятые и девяностые, знаю победителей рождественских хит‑ парадов. Но не помню ни одного имени своих близких, вообще ничего о них не знаю.

– Ха! Как всё мужики, – констатировала со вздохом дамочка.

Дальнейшую беседу мы вели шёпотом, а Гэри пришлось хотя бы частично систематизировать информацию. Мы отказались от идеи выстроить события моей жизни в хронологическом порядке, и я перешёл к вопросу, который терзал меня с того момента, как мозг впервые нажал кнопку перезагрузки.

– Слушай, Гэри, если я отец двоих детей, – прошептал я, – то расскажи мне об их матери.

Последовала пауза, в течение которой слышно было только, что посетители заказывают у барной стойки.

– Э‑ э… она клёвая, да. Господи, ну до чего мерзкие яйца! Надо было взять что‑ нибудь другое. Интересно, тут есть копченые колбаски…

– Нет, нет, погоди. Я хочу разобраться. Давай начнем с начала. Как её зовут?

– Зовут как? Мэдди.

– Мэдди?

– Ну да, Мадлен.

– Мою жену зовут Мадлен! Красивое имя, правда? Мадлен и Воган! – Я будто пробовал имя на вкус, наслаждаясь, как оно подходит к моему. – Воган и Мэдди.

Вы ведь знаете Вогана, мужа Мадлен?

Даже такой маленькой детали оказалось достаточно, чтобы вселить надежду: этот факт станет краеугольным камнем, на котором я воссоздам свою жизнь.

– А где я с ней познакомился? И не говори, что заказал по почте из Таиланда.

– Вы встретились в университете, на первом курсе, не помнишь? История типа «Пока, мамочка, привет, женушка! ». Сечёшь, о чём я?

– Нет.

– Ну, вы были настолько поглощены друг другом, что всех остальных это несколько раздражало.

– Спасибо.

– Короче, после колледжа вы оба пару лет болтались без дела. И поскольку у вас не было ни малейшей идеи, чем бы заняться в жизни, то решили податься в преподы.

– Ух, я всё‑ таки учитель! Но это ведь не просто работа, да? Это призвание! Учитель… – Я пригладил бородку, воображая себя Робином Уильямсом в «Обществе мертвых поэтов» или Сидни Пуатье в фильме «Учителю с любовью».

– Ага, в какой‑ то муниципальной школе, – буркнул он. – Ты говорил как‑ то, что твоя школа специализируется на бизнесе и предпринимательстве, так что наркоманов ты на путь истинный не направляешь… твои ученики, скорее, рулят финансовыми потоками в наркоторговле…

– Учитель. Мне нравится. А что я преподаю? Но только, пожалуйста, не слесарное дело.

– Ты преподаешь историю и ещё иногда «обществознание», что бы эта штука ни означала.

– Учитель истории? Вот это да! Историк без собственной истории.

– Да, пожалуй, в этом есть некоторая ирония. Ты не только ничего не знаешь о прошлом, так ещё и не помнишь собственных учеников, что, впрочем, неудивительно…

Раздался очередной призыв от барной стойки, и Гэри потерянно оглянулся на посетителя, нёсшего тарелку с «фиш‑ энд‑ чипс».

– Погоди, мы не закончили про Мадлен и детей. Нужно ведь сообщить им, что со мной всё в порядке? Меня же не было целую неделю. Они беспокоились?

– Не знаю, приятель. Я с ней не разговаривал.

– Я отсутствовал в течение недели, а она даже не позвонила тебе?

– Ну, это не совсем так… Не хочешь порцию картошки или ещё чего?

– Не совсем – как? Мадлен уехала, или больна, или… В чём вообще дело?

– Может, съесть пакетик кетчупа, чтобы избавиться от этого мерзкого яичного привкуса? – Он принялся дёргать упаковку, безуспешно пытаясь отодрать кончик. – Я разговаривал с твоей докторшей по телефону, и она спросила, не было ли у тебя в последнеё время стресса, не дергался ли эмоционально, и я сказал: «А то, он же разводится с женой».

Пакетик с кетчупом неожиданно поддался, и красная жижа забрызгала и меня, и мамашу, и мамашину дочку. Наши соседки дружно отпрыгнули и разразились чудовищными проклятиями, а я пытался переварить травмирующую новость: жена, о которой я и узнал‑ то всего несколько секунд назад, разводится со мной. Это был, наверное, самый короткий брак в истории.

– О, простите. – В голосе Гэри, впрочем, не слышалось и тени сожаления. – Вот, возьмите салфетки. Или можете слизнуть его с блузки. Неплохой кетчуп, кстати…

– Это вы должны…

– Я не могу слизывать кетчуп с вашей одежды, дорогая… это переходит всё границы. Воган, дружище, у тебя капля на рубашке…

– Гэри, – прошептал я. – Кажется, я хочу обратно в больницу.

После грязного темного паба яркое солнце слепило глаза. Гэри зажег сигарету, протянул мне.

– Не надо, благодарю.

– Не надо? Да ты, бывало, смолил как старый шкипер.

– Правда?

– Ну да, ты всё перепробовал, чтобы бросить, – жвачку, пластыри, книжки, которые пишут эти самодовольные уроды, но тщетно: ты оставался безнадежно зависимым.

– Понятно, – кивнул я, наблюдая, как смачно он затягивается, но не испытывая при этом ни малейшего желания присоединиться. – Пока не забыл, что я курильщик.

До настоящего момента Гэри успел поведать мне, что я – запойно курящий учитель, работающий в отстойной школе, и мой брак распался. В обычных условиях человек идёт к подобному знанию десятилетиями.

– Ты в порядке, приятель? Выглядишь как‑ то не очень.

– Наверное, мне сейчас лучше вернуться в больницу?

– Слушай, ты же не будешь торчать там вечно. Всегда можно перекантоваться у меня.

Когда на семейном фронте дела пошли неважно, ты жил у меня некоторое время.

– А когда именно дела пошли неважно?

– Эх! – И Гэри скептически хохотнул. – Ты явился ко мне с рукой, обмотанной кровавым бинтом, и объявил, что всё кончено – вы разводитесь.

До меня дошло.

– Ну конечно! – расхохотался я. – Это очередная дурацкая шутка! Мы с Мэдди вовсё не собираемся разводиться, правда ведь?

Гэри глубоко затянулся и сморщился так, словно ему достались самые отвратительные сигареты на свете.

– Никаких шуток, парень. Вы с Мэдди больше не в силах выносить друг друга. И в этом ещё одна причина, почему тебе нельзя задерживаться в больнице. В четверг у вас развод.

– Я развожусь с ней в четверг?!

– Погоди‑ ка, нет, я ошибся…

– Что? Это шутка такая?

– Не в четверг. В пятницу. Когда у нас второе ноября, в пятницу? Значит, твой развод в пятницу. Слушай, в больнице есть какой‑ нибудь автомат с харчем?

Глава 4

Если верить Гуглу, в мире существует больше одной личности по имени Мадлен Воган. Теперь ясно, почему у нас ничего не вышло. Либо ей девять лет от роду, либо она щенок лабрадора, либо очень загорелая порноактриса.

Вечером я поднялся наверх, к компьютерному терминалу – подарок от «Друзей Тедди» – и на какой‑ то безумный миг почувствовал себя героем телешоу для дошкольников. Спокойно посидеть за компьютером можно было только ночью, но это лишь добавляло таинственности, я ведь и так ощущал себя немножко шпионом. «Возможно, моя жена сохранила девичью фамилию», – думал я. В таком случае пришлось бы перебрать всё картинки в Интернете, так или иначе связанные с её именем, и проверить, не покажется ли одно из лиц знакомым.

Собрать сведения о себе самом оказалось не легче. В Фейсбук войти не удалось – похоже, там действительно высокий уровень требований к безопасности, необходима тьма личных данных. А я, растяпа, даже не спросил у Гэри, как же меня зовут. Но, вооружившись минимумом известных фактов и проделав небольшую исследовательскую работу, я всё же напал на след человека, который, по всей видимости, являлся мной. Я нашел школу в районе, обозначенном Гэри, и там в списке сотрудников «Академии Уэндл» значился «Джек Воган – История». Либо необычная двойная фамилия как подтверждение сферы моих интересов, либо описание личного статуса.

Не задерживаясь на ощущениях от собственного полного имени, я продолжил исследование, добавив параметры «учитель» и «Британия», и нашел ещё пару упоминаний «Джек Воган» – на конференции в Кеттеринге, где я год назад выступал с докладом. На школьном сайте посмотрел фотографии учеников и коллег – я, должно быть, знаком со всеми этими людьми. И на каком‑ то групповом фото довольно низкого качества наконец отыскал себя, глупо скалящегося в объектив. Я действительно существовал до 22 октября! Я неловко поёрзал на стуле. Странное чувство: будто какой‑ то самозванец, похитивший моё имя, прикидывается мной – преподаёт историю, выступает на конференциях, отвергает мою жену.

На исходе ночи я усилием воли заставил себя прервать расследование. Утро прошло в бесплодных попытках всё‑ таки немного поспать под назойливый шепот Бернарда: «Воган, а Воган? Из‑ за своих проблем с памятью ты, видать, забыл, что очень невежливо не отдёргивать шторку всё утро напролет». Позже выяснилось, что это были мои последние часы в больнице.

Внезапно занавеска отодвинулась; за ней стоял Гэри, а с ним – стильно одетая блондинка, определённо моложе нас.

– Та‑ да‑ ам! – торжественно пропел Гэри. – Воган, познакомься с миссис!

Женщина нервно улыбнулась, по‑ детски помахала ладошкой:

– Привет, Воган. Помнишь меня?

– A‑ а… нет, простите. Вы Мэдди? Мадлен?

Голос мой дрожал, уж слишком неожиданным стало её появление. Но если я и злился на неё до 22 октября, эта эмоция не возродилась с первого взгляда. Моя жена была для меня совершенно чужим человеком – женщиной, к которой я не испытывал ни неприязни, ни, разумеется, влечения.

– Не твоя миссис, слабоумный ублюдок, а моя! Это Линда!

Я уронил голову обратно на подушку.

– Вот видишь, – обернулся к жене Гэри, – я же тебе говорил. Он забыл, к чёртовой матери, всё. И значит, не вспомнит о той неловкости, которая случилась с вами обоими на Лансароте.

Она хихикнула, игриво шлепнув его по руке:

– Ну тебя, Гэри! Не переживай, Воган, ничего у нас не было! Я… э‑ э… как бы… Линда. Жена… Гэри. – Она произносила слова медленно, словно разговаривала с иностранцем в коме.

Наклонилась было поцеловать меня, но, заметив удивление в моих глазах, ограничилась рукопожатием. – Гэри объяснил, что произошло, и мы собираемся забрать тебя домой, мы позаботимся о тебе, верно, Гэс?

Линда уже звонила с утра в больницу, и, вероятно, здесь с восторгом встретили предложение о возвращении меня к нормальной жизни. Да, это было грандиозное решение. Многочисленные медики, наблюдавшие меня, представили свои столь же многочисленные профессиональные соображения относительно неустойчивости моего психологического состояния, а также высказали опасения, не усугубит ли смена местопребывания состояние пациента. Но затем на другую чашу весов поместили шанс получить ещё одно свободное койко‑ место, и немедленно прозвучал вопрос: «Когда вы можете его забрать? »

Гэри и его супруга сумели убедить персонал больницы в том, что действительно являются моими ближайшими друзьями и подходящими опекунами, а доктор Левингтон напутствовала меня своеобразным прощальным гостинцем:

– Боюсь, нет никаких гарантий, что ваша память в один прекрасный момент не сотрётся вновь, и вы рискуете ещё раз оказаться в такой же ситуации. Так что советую постоянно носить бейджик со всеми необходимыми данными о себе.

– Металлический, – добавил Гэри. – Чтобы в случае, если твоё тело сожгут в целях сокрытия улик, мы всё равно смогли тебя опознать.

Мне назначили даты следующих посещений врача, довольно бестактно порекомендовав не забывать, а потом позволили собрать свои пожитки. Кроме одежды, в которой я поступил, нашлось ещё полпачки бумажных носовых платков, несколько мятных пастилок и Бернардова книжка «Как улучшить память».

– Заскакивай иногда, когда будешь приходить на приём, – печально сказал Бернард.

– Ну конечно, Бернард. Если тебя к тому времени не выпишут!

– У тебя такой же диагноз, как у нашего мистера Дырявая Память? – поинтересовался Гэри.

– Нет, у меня опухоль мозга! – радостно сообщил Бернард.

– Ой, – вздохнула Линда. – Какая жалость.

– Да ничего, я не позволю какой‑ то жалкой старой опухоли угробить меня. Я так считаю – всё, что рифмуется с «выхухоль», не может быть опасно.

– Точняк, – подтвердил Гэри. – А вообще неплохой способ оценить диагноз. Мне сразу легче, как только вспомню, что «алкоголь» отлично рифмуется с «боль».

Линда опять хихикнула и ещё раз шлепнула его по руке.

Никогда бы не подумал, что у Гэри такая жена. Возьми он на себя труд упомянуть, что женат, я бы ожидал увидеть рядом с ним девицу‑ панка с немыслимой прической и пирсингом в самых невообразимых местах, а то и старую хиппи с крашенными хной волосами, в мешковатой бархатной юбке. Линда же оказалась не только совсем обыкновенной, но и удивительно молодой и симпатичной; она просто сияла здоровьем и уверенностью в себе, свойственными поколению органического питания и горнолыжных каникул.

– А ещё у нас есть для тебя грандиозная новость, – уже у лифта объявила Линда, многозначительно улыбаясь мужу, который при этих словах слегка нахмурился. – Как тебе известно, мы очень хотели ребенка…

– Нет, не известно.

– Ах да, конечно, но это неважно. Итак, чудесная новость – свершилось! Скоро мы станем настоящей семьёй!

Она произнесла это так, словно ожидала, что я взвизгну от восторга, и, когда я всего лишь вежливо поздравил, выглядела огорчённой. И тут же принялась рассказывать всякие смешные случаи из прошлого, как бы подтверждая, что мы действительно близкие друзья. Я был шафером Гэри на свадьбе; каждый вторник мы с ним играли в футбол; мы даже ездили вместе отдыхать. На этом месте встрял сам Гэри с подробностями того, как я свалился за борт лодки, когда он, Гэри, вытаскивал огромного тунца.

– Вообще‑ то рыбину вытянул не Гэри. А тот дядька, владелец лодки, которого мы наняли, но всё равно было очень весело, – уточнила Линда.

– Неправда, поймал рыбу я, – возразил Гэри с некоторым раздражением.

– Ну да, ты подцепил её на крючок, но дядька выволок её на палубу, а эта громадина начала так биться, что ты прыгнул в море. Представляешь, Воган, – ужасно смешно!

– Да нет же, ты всё перепутала, – настаивал Гэри. – Мужик помогал той американке, а свою рыбу я вытащил сам – подтверди, Воган, – о, ты же не помнишь, да?

– Но ведь это неважно, даже если он немножко помог Гэри… – не унималась Линда.

– Хотя он ничуть не помог…

– Главное, что ты шлепнулся в море и тебя пришлось вытаскивать всем вместе.

– В отличие от рыбины, которую я выволок в одиночку.

– Простите, ребята, ничего не помню, – пробормотал я. – Наверное, кажусь вам ужасно невоспитанным, да? Вроде был шафером на вашей свадьбе, а сейчас даже не представляю, что нас с Гэри связывает. Я и вообразить не могу, о чём мы обычно беседовали.

Они задумались.

– Думаю, вы вообще никогда не беседовали – в нормальном понимании этого слова, – проговорила Линда. – Разве что обсуждали приложения на своих айфонах.

На заднем сиденье семейного автомобиля Гэри и Линды красовалось новёхонькое детское кресло.

– Так когда точно срок?

– Ещё около девяти месяцев, – вздохнул Гэри.

– Чуть‑ чуть поменьше, – поправила Линда. – Но мы хотим, чтобы у нашего Дитя всё было идеальным.

– Нашего ребёнка, – уточнил Гэри.

– Сиденье продавалось со скидкой, и это одна из самых безопасных моделей для Дитя.

– Ребёнка…

Солнечным ветреным днём мы покинули парковку больницы. Листья, ещё остававшиеся на деревьях, определённо долго не продержатся. Я думал, что мы поедем прямо к Гэри и Линде, но у них явно были другие планы.

– Итак, господа, приветствуем вас на борту и готовимся совершить знаменитое Волшебное Таинственное Путешествие с Гэри и Линдой! – громко объявил водитель, замечательно имитируя акцент немецких гидов или, возможно, голландских ведущих MTV – В нашей вечерней экскурсии мы осмотрим наиболее примечательные места, оставившие след в жизни Вогана, это ведь забавно, а?

Линда заливисто хохотала над среднеатлантическим, швейцарско‑ скандинавско‑ американским акцентом мужа, а Гэри продолжал:

– О некоторых из очаровательных местечек, которые будем проезжать, мы расскажем вам любопытные истории. – Сейчас его голос напоминал голос Йоды из «Звездных войн».

Мы не добрались пока до самых важных объектов, но Гэри уже показал паб, в который мы заскакивали лет десять назад, потом ещё спортивный магазин, где он купил себе удачные кроссовки, – хотя, впрочем, меня в тот момент рядом не было. Дурацкий акцент ему надоел, но от идеи экскурсии «по местам боевой славы» Гэри не отказался.

– Взглянув налево, вы увидите один из сегментов выдающейся ресторанной сети «Макдоналдс», где, по мнению ваших родителей и наставников, вы могли работать, если бы полностью реализовали свой недюжинный потенциал. Но, увы, вместо этого вы стали учителем истории. А вот как раз справа первая из школ, где вы преподавали! Ну как – не сверкнула искра воспоминаний?

Я разглядывал викторианские здания, не так давно снабжённые фонтанами, воротами с электроприводом и видеокамерами.

– Здесь всё вопиет – Роскошное Жилище.

– Ага, школу закрыли сразу же, как ты устроился, помнишь?

– О, Гэри, каким же ты бываешь грубым! Воган, ты совсем не виноват в том, что школу закрыли. Это было как‑ то связано с сокращением расходов на образование. Но я лично против подобных мер, потому что считаю: дети – наше будущее.

Мы переехали реку, и Гэри показал ещё пару пабов, куда мы с ним частенько заскакивали. Церкви, спортивные центры и магазины здорового питания миновали без всяких комментариев. Гэри и Линда удивлялись, что некоторые улицы я узнаю, а некоторые – нет; похоже, общее представление о Лондоне, его главных магистралях и мостах в моей памяти сохранилось – кроме всего, что касалось моего личного опыта. Закончились живописные бульвары и раскрашенные граффити тоннели, и мы подъехали к огромному современному зданию школы.

– Я здесь преподаю?

– Ура – сработало! Ты вспомнил, смышлёный ублюдок!

– Да нет, просто ты говорил, что моя школа расположена в Уэндсворте, и я нашёл в Интернете «Академию Уэндл».

– А, ну ладно. Так вот, именно здесь ты и работаешь! Не какой‑ нибудь жалкий Хогвартс, верно?

Бетонное сооружение выглядело убого и уныло, от него веяло обреченностью. У входа всё усеяно мусором, и, словно символизируя развитие молодых умов, две молоденькие голубые ели, высаженные у входа, были надломлены, толком не начав расти.

Я уже сообразил, что грубые шутки Гэри по поводу моей работы и школы, скорее всего, скрывают глубочайшеё внутреннеё уважение – мы, должно быть, общались в подобной манере друг с другом, так что, пожалуй, мне стоит заново освоить этот стиль.

– Так я тут классный руководитель?! Или заведую кафедрой или ещё кто, а, урод?

– Чего? – Гэри обалдело и явно обиженно уставился на меня.

– У меня есть какая‑ то должность?

– Нет, а с чего это ты обозвал меня уродом?

– Э‑ э… прости. Я просто подумал, что мы с тобой всегда так разговаривали.

– Нельзя называть окружающих уродами, ты, тупой урод! Теперь ты член общества, ты один из нас, парень.

Линда же снизошла до объяснения, что в школе меня повысили до «заведующего кафедрой гуманных наук».

– Может, гуманитарных?

– Да, точно! Я тоже подумала, что это чересчур – назначать одного человека ответственным за гуманизм…

– И давно я тут работаю?

– Да целую вечность. Точно больше десяти лет, – сообщила Линда.

Меня скрутило при мысли, что придётся оказаться по ту сторону ворот, лицом к лицу с целыми классами сорванцов, недоумевающих, что это случилось с мистером Воганом.

– Мои дети тоже здесь учатся?

– Не смеши меня! Мэдди прекрасно знает, какие там учителя!

– Они ходят в школу неподалеку от вашего дома, – пояснила Линда. – Дилли только закончила начальную. Мы хотим, чтобы наше Дитя тоже там училось, да, Гэри?

– Наш ребёнок.

Я, конечно, ничего не помнил ни о своих друзьях, ни об их характерах или событиях жизни, но не забыл всё же правил этикета.

– Ну а вы… чем вы занимаетесь?

– В каком смысле? По вечерам, по праздникам или как?

– Ну, не знаю… просто неловко – мы всё обо мне да обо мне. Не хочу показаться эгоистичным и всё такое… Первое впечатление, вы понимаете…

– Второе, – уточнила Линда.

– Да, конечно, второе. Для вас, по крайней мере.

– Тысяча второе, – поправил Гэри.

– Ладно. Что ж, я… бред какой‑ то… я занимаюсь подбором персонала, – начала Линда. – А Гэри – компьютерщик, Интернет и всё такое.

– Ясно, – кивнул я. – Не восстановление данных, случайно?

– Ха! Нет, но я знаю ребят, которые на этом специализируются. Они бы посоветовали сохранять мозг на внешнем носителе. А я работаю сам на себя: дизайн веб‑ сайтов, продвижение новых идей в Интернете, да ты в курсе.

– Ух ты! А что за идеи?

– Слушай, тогда, наверное, следует рассказать тебе о нашем грандиозном проекте.

– Нашем грандиозном проекте?

– Ну да, мы разрабатывали его вместе. Сайт, который произведёт переворот в распространении новостей.

– Как это?

– Это будущеё новостных лент, – с неожиданным энтузиазмом пустился в объяснения Гэри. – Вот гляди, сейчас всё новости размещаются по принципу «сверху вниз». Могучие фашистские корпорации решают, какие события являются самыми важными, дают команду своим лакеям состряпать новость, а потом доверчивой публике скармливают враньё от всяких Мердоков.

Линда согласно кивала.

– Интернет позволяет перевернуть эту модель вверх ногами. Вообрази, миллионы читателей по всему свету пишут о том, чему они стали свидетелями, размещают свои собственные фото, видео и тексты. Другие миллионы читателей, воспользовавшись поисковиком, кликают на те новости, которые лично им интересны, и – вуаля! Самые популярные запросы становятся лидером новостей на самой демократичной и беспристрастной новостной ленте в мире!

– Это так забавно, – поддакнула Линда. – Вчера заглавной новостью был транссексуал, занимавшийся этим с парочкой лилипутов, ха‑ ха‑ ха…

– Да, конечно, надо ещё поработать с фильтрами и прочим. Но будущеё за сайтом «Твои‑ Новости», ты сам так говорил. Поиск можно вести по регионам, темам, протестным движениям – масса вариантов.

– Ты должен посмотреть, – радостно вмешалась Линда. – Я научилась загружать свои сюжеты. Вчера поместила милое видео: очаровательный котёнок испугался часов с кукушкой!

– Линда, это же не новость! Сайт сделан не для этого!

– То есть ни журналистов, ни редакторов? – уточнил я.

– Вот именно! Никаких наёмных писак, требующих оплатить их расходы на путешествия по всему миру ни дорогостоящих студий, ни оборудования, ни медиамагнатов, защищающих интересы своих политических союзников или финансистов.

Я поразмыслил, а потом всё же указал на момент, который во всей этой идеё казался мне сомнительным.

– Но откуда ты узнаешь, что это правда?

– Правда?

– Ну да. Те рассказы, что будут размещать люди. Как можно проверить, не выдуманные ли они?

– Если это выдумка, – решил Гэри, – ты всегда можешь сообщить другим членам сообщества в комментариях, и человек утратит доверие. Или они сами могут исправить свои ошибки. Это как Википедия, но для текущих событий. Тебе нравится эта идея, уж поверь мне! Ты и я – мы перевернем мир!

Ощущения от информации про веб‑ сайт Гэри только углубили беспокойство, которое поселилось во мне с того самого момента, как мой мозг впервые нажал Control+Alt+Delete. Как можно быть уверенным в подлинности сведений? Я постоянно боролся с тоненьким внутренним голоском, вопрошавшим, а точно ли меня зовут Воган, действительно ли я был учителем и на самом ли деле мой брак неудачен.

Наконец мы добрались до того здания, где я жил непосредственно перед амнезией. Я узнал, что после того, как ушёл из дома, и до того, как поселился на четвёртом этаже «Больницы короля Эдуарда», я сменил несколько временных адресов, последним из которых был дом одного богатого семейства, уехавшего в Нью‑ Йорк на три месяца и просившего присмотреть за их жилищем.

– Какой роскошный особняк! И весь в моём распоряжении?

– Ага, но тебе это не нравилось. Тебя напрягала ответственность за всю эту дорогущую мебель и прочую ерунду. Ты вечно нудел: «Гэри, не кури траву в доме! Гэри, прекрати таскать одежду из шкафов! Гэри, не писай на грядки с зеленью! » Короче, был несколько взволнован, так сказать…

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒