Часть вторая 7 страница

Перед женщиной стоял нетронутый бокал с соком. Опытный взгляд Шейна скользнул по китаянке. Приехала попытать счастья в большом городе, где навалом всякого дерьма.

«А разве я явился сюда не за этим? » – меланхолично подумал Шейн.

Он подсел к женщине с сумочкой. Когда китаянка допила свой сок, он заказал ей еще. Она говорила на фуцзяньском диалекте, которого Шейн не понимал. К счастью, она могла объясняться и на мандаринском. Шейн узнал, что она недавно приехала из Фучжоу и что ее жилье находится совсем рядом с пабом. Остальное он понял без слов: китаянка заинтересовалась им как потенциальным бойфрендом.

Последнее не слишком привлекало австралийца. Флирт с этой женщиной он затеял с единственной целью – досадить Росалите. Пусть посмотрит. Но когда он повернул голову, чтобы полюбоваться произведенным впечатлением, Росалита выходила из паба, покачивая круглым филиппинским задом. За нею семенил один из португальцев.

Шейну стало совсем паршиво. Он накачивался терпким «Чинтао», а его робкая, едва знакомая спутница пила исключительно клюквенный сок. Потом австралийца потянуло петь песни, которые звучали сегодня в пабе… Когда Шейну надоело петь, а китаянке – пить клюквенный сок, они решили покинуть заведение. Шейн уже настолько захмелел, что едва не забыл на столике свой ноутбук. Трудно даже вообразить, какие беды сулила бы ему потеря компьютера со всей документацией. К счастью, инстинкт заставил его оглянуться и схватить ноут.

Возле входной двери китаянка шепотом потребовала, чтобы он разулся и молчал, пока они не окажутся в ее комнатке. Шейн не спорил. Он улегся в тесноватую односпальную кровать и смотрел, как женщина раздевается. Он думал о том, что женщин вредно баловать излишним вниманием. Прояви чуть больше внимания, и тебя бесцеремонно отвергнут, как та же Росалита. Когда слишком много заботишься о женщине, она становится сильнее и ведет себя независимее. Так что не надо баловать эту китаянку.

Утром, пока женщина из Фучжоу спала, убаюканная парой «инъекций» от «доктора любви», Шейн выбрался из постели. Совершенно голый, позевывая и почесывая мошонку, он побрел на кухню. Там он застыл с раскрытым ртом: за столом чинно завтракала китайская семья. Они, не веря своим глазам, в ужасе воззрились на голого западного мужчину. С ложек, не донесенных до рта, падали кукурузные хлопья, размоченные в рисовом отваре.

Главой семьи был мужчина средних лет, скорее всего конторский служащий. Рядом сидела его жена – пухленькая китаянка с неудачно сделанной завивкой. На ногах у нее красовались смешные гольфы, которые носили многие шанхайские женщины. Их сын – коренастый мальчик лет одиннадцати – особого интереса к голому иностранцу не проявил. Зато длинноволосая девочка, двумя‑ тремя годами старше брата, вовсю глазела на Шейна, уронив ложку.

Австралиец инстинктивно схватил со стола пакет с апельсиновым соком, дабы прикрыть свое мужское достоинство. Вторую картонку – с сухим завтраком – схватила мамаша, заслонив ею глаза дочери.

В это мгновение Шейн отчетливо понял две вещи. Женщина из Фучжоу служила в этой семье домработницей и грубо нарушила правила найма. Второе откровение касалось его самого: ему пора завязывать с приключениями и остепеняться.

Плевать его старику на все китайские достопримечательности! Билл мог бы догадаться об этом, еще когда они ехали из аэропорта. Он наблюдал за отцом из окна. Уильям Холден‑ старший стоял во дворе «Райского квартала» и курил. Он не признавал фабричных сигарет и сам скручивал их из табачных листьев. Билл понимал, что отцу не нужны ни Великая Стена, ни Запретный город, ни шанхайские красоты. Старик счастлив тем, что может часами возиться с внучкой.

Пока Холден‑ старший курил, Холли играла со своим любимым бездомным рыжим котенком. Во двор въехала машина, и старик сразу же бросился к внучке, хотя автомобиль находился на приличном расстоянии от девочки.

– Они очень любят друг друга, – сказала Бекка, стискивая руку мужа.

Он растерянно кивнул. Котенок удрал, а Холли уже восседала у деда на плече, надежно удерживаемая руками бывшего строительного рабочего.

«Руки – главное его достояние», – подумал Билл.

Он вспомнил, как однажды отец поделился с ним своей житейской мудростью: объяснил разницу между теми, кто работает руками, а кто – головой. И всякий раз, когда Билл допускал промахи в учебе, Холден‑ старший ему твердил:

– Руки изнашиваются быстрее мозгов. Твой экзамены нужны не нам с матерью и не твоим учителям. Они нужны тебе, чтобы получить образование и не работать руками.

«До чего же мы были бедны! » – вздохнул Билл.

В своей взрослой жизни он встречал совсем других стариков. По сравнению с его отцом они казались обитателями иной планеты. Он видел их в лондонских юридических фирмах и на карибских пляжах. Он видел их и теперь, в шанхайских ресторанах. Эти старики любили голубые рубашки с открытым воротом, чтобы виднелся загар, приобретенный на пляже или лыжном курорте. Они не стеснялись морщинистой шеи, потому что на их шеях не было морщин. Их женам удавалось долго сохранять молодость. Мать Билла была красивой женщиной, однако жизнь быстро состарила ее лицо и тело. Наверное, она даже не представляла, что можно оставаться такой, как те женщины с достатком. Да и его отец ничем не напоминал своих ровесников в голубых рубашках с открытым воротом. Те никогда не перенапрягали свой организм. Они любили физические нагрузки, но для этого существовал спорт, а не физический труд.

Билл спорил с отцом по разным поводам, но житейскую мудрость Холдена‑ старшего не оспаривал. Он был вынужден хорошо учиться. Там, где ему не хватало мозгов, он брал усидчивостью. В старших классах он стал круглым отличником, а это давалось ему нелегко. Но он не имел права понижать планку. Билл знал, что должен получить образование, и тогда он будет работать не руками, а головой и наслаждаться легкой, приятной, настоящей жизнью. Жизнью, совершенно неведомой его отцу.

Холли опять бегала за котенком, а Холден‑ старший крутил себе новую сигарету.

«Как же ты тогда затрахал мне мозги, папа, – подумал Билл. – Работать головой – еще не значит жить настоящей жизнью».

Такие словечки Билл Холден мог произносить только мысленно. Даже сейчас он не решился бы сказать отцу, что тот затрахал ему мозги.

Росалита вышла из дверей «Ни дна ни покрышки», оставив за спиной мир, где пахло пивом, табачным дымом и потом. На улице ее ноздри сразу же уловили запах роз. Их аромат перекрывал вонь выхлопных газов.

Музыканты покинули паб немного раньше. Росалита задержалась, чтобы слегка пококетничать с хозяином. Невинное, ни к чему не обязывающее кокетство. Теперь филиппинцы стояли возле своего микроавтобуса, держа в руках футляры с инструментами. Задняя дверца была открыта. Музыканты смотрели на Росалиту и улыбались.

И тогда до нее дошло. Певица медленно наклонила голову. Она стояла… на розах. Высоченные каблуки ее туфель топтали ароматные лепестки. Рукотворная дорожка из роз тянулась от дверей паба, мимо микроавтобуса филиппинцев и упиралась в черный лимузин. Он выглядел как‑ то смешно, будто в старом голливудском фильме. Задняя дверца машины тоже была распахнута. Внутри сидел Шейн, осторожно придерживая ногами ведерко со льдом, в котором зеленели бутылки шампанского.

Чуть поодаль, в тени, стоял еще один человек. Едва Росалита его заметила, как он громко затянул «О sole mio». Это было так неожиданно, что филиппинка вздрогнула и попятилась.

Пел толстый молодой итальянский инженер. Шейн познакомился с ним в караоке‑ баре все на той же улице Тун‑ Жэнь, где итальянец воспроизводил репертуар Элвиса Пресли. Сейчас инженер пел, положив руку на сердце, словно умоляя поверить в искренность намерений Шейна, нанявшего его на час.

Музыканты едва сдерживались, чтобы не расхохотаться во все горло. Своей нарочитой сентиментальностью эта сцена и впрямь напоминала старые голливудские фильмы. Росалита тоже засмеялась, хотя чувствовалось, что она польщена и тронута. Шейн застенчиво улыбался, глядя то на Росалиту, то на музыкантов.

Потом барабанщик что‑ то сердито бросил ей на филиппинском. Росалита ответила ему в том же тоне. Дальнейшее развитие событий становилось непредсказуемым. Все зависело от выбора Росалиты – сесть в микроавтобус или поехать с тем, кто бросил ей под ноги розы.

И она пошла по тропинке из «цветков любви», словно иного выбора и быть не могло. Высокие каблуки пронзали нежные лепестки. В лунном свете ее белозубая улыбка была еще очаровательнее.

– Дай‑ ка я тебе помогу, – предложил Билл.

Он встал на колено перед дочерью и застегнул серебристую пряжку на ее ботинке с роликовым коньком. Холли держала ногу, словно принцесса, которой примеряли хрустальный башмачок. Она наслаждалась многообразием звуков скейтинг‑ ринга. Дед с восторгом глядел на внучку, для верности держась за поручень. Холден‑ старший уже успел нацепить пару допотопных роликовых коньков.

– Вы как хотите, а я поехал, – сказал старик.

Оттолкнувшись, он покатил туда, где двигалась пестрая толпа китайских подростков. Он несколько раз взмахнул руками, удерживая равновесие, а потом вдруг поехал ровно и даже с некоторым изяществом.

«Роликовые коньки в Китае», – думал Билл, прислушиваясь к металлическому бряканью колесиков по деревянному покрытию.

Роликовые коньки в их классическом варианте. До сих пор Биллу казалось, что увлечение роликовыми коньками закончилось еще до его рождения. Но в Шанхае, невзирая на всю его современность и динамику, еще оставались уголки стародавних развлечений.

– А теперь второй конек! – потребовала Холли. – Принцессы никогда не надевают коньки сами.

Билл улыбнулся серьезности ее тона. Дочери не терпелось поскорее отправиться туда, где катался ее дед и ребята постарше. Его обдало теплой волной нежности.

Иногда он чувствовал, что Холли – в большей степени ребенок Бекки, чем его. Мамина дочка. Билл сражался с этим чувством, но не мог его побороть. Но когда они проводили время вместе, равновесие возвращалось, и тогда он понимал, что Холли – не мамина и не папина, а их общий ребенок.

– Папа, гляди! Здесь наша знакомая.

Билл поднял голову и увидел Цзинь‑ Цзинь Ли (так звали высокую китаянку). Она весело смеялась, двигаясь во главе стайки детей. Чувствовалось, что она любит и умеет кататься на роликовых коньках. Худенькие руки китаянки двигались плавно и изящно, напоминая то руки канатоходца, то крылья. Мальчишкам и девчонкам, что ехали за ней, было лет десять‑ двенадцать. Похоже, Цзинь‑ Цзинь и дети играли в какую‑ то игру. Билл впервые слышал, чтобы она смеялась так беззаботно. Волосы китаянки, откинутые назад, позволяли лучше рассмотреть ее лицо.

Холли махнула китаянке. Цзинь‑ Цзинь заметила их, удивленно округлила глаза, затем направилась туда, где стояли Билл и Холли. Билл почувствовал, что сейчас опрокинется на спину, и схватился за поручень.

– А ты, оказывается, любишь кататься на роликовых коньках? – спросила Цзинь‑ Цзинь, подъезжая к девочке.

Несколько китайских детей последовали за ней, но остановились поодаль. Смех их поутих. Они с любопытством и некоторым смущением разглядывали маленькую иностранную девочку и ее отца.

– Я тут в первый раз, – призналась Холли.

– Ты быстро научишься, – ободрил ее Билл.

Он даже не подозревал, что его отец умеет так здорово кататься. Когда Холден‑ старший изящно подкатил к поручню, Билл сказал:

– Папа, познакомься. Это наша соседка Цзинь‑ Цзинь.

– Хорошо, что вы заботитесь о своем отце, – улыбнулась она, пожимая руку старика.

– Он заботится обо мне? – Холден‑ старший криво усмехнулся. – Пока что, милая, я в состоянии сам о себе позаботиться.

– А вот мои дети, – Цзинь‑ Цзинь указала на притихших ребятишек.

– И когда вы только успели? – удивился отец Билла.

– Когда преподавала им. Я – их бывшая учительница.

Билл еще не видел ее такой счастливой. Раскрасневшаяся, весело смеющаяся – здесь она была совсем иной, чем во дворе «Райского квартала».

– Я привожу их сюда раз в месяц. – Она замолчала, подыскивая правильную формулировку. – Мы сохраняем контакты.

– Так вы работали учительницей? – спросил изумленный Билл.

– Да, в шанхайской средней школе номер двести пятьдесят один, – сообщила Цзинь‑ Цзинь, как будто он собирался это проверять.

Она потрепала волосы мальчику, который, похоже, был самым старшим из детей. Мальчишка густо покраснел.

Возникла пауза.

– Мы поехали дальше, – сказала Цзинь‑ Цзинь, отталкиваясь от поручней барьера.

– Конечно. Приятного вам катания, – пожелал Билл.

– Была рада с вами познакомиться. – Китаянка одарила старика улыбкой.

– Я тоже, – буркнул Холден‑ старший.

Никто в англоязычном мире не говорил на таком чрезмерно правильном английском. Значит, она преподавала в школе английский язык.

Цзинь‑ Цзинь улыбнулась и Холли. Эта улыбка почему‑ то вышла глуповатой, но Билл все равно был тронут.

– Вам надоело преподавать? – не удержавшись, спросил он.

– Что вы! Я очень любила свою работу, – ответила китаянка и скрылась в толпе катающихся.

Обрадованные дети с шумом двинулись за ней.

Хорошо, что у него хватило ума не спросить, почему она бросила любимую работу. Ответ был очевиден.

– Ты так и будешь толкаться у поручней? – недовольно бросил Биллу отец. – А мы поехали.

Старик поставил внучку впереди себя и, крепко держа ее за руки, медленно поехал по деревянному настилу. Холли захлебывалась от восторга. Дед не уступал ей и тоже громко смеялся.

Наконец Билл оттолкнулся от барьера и неуклюже поехал. Он весь напрягся, стараясь не потерять равновесие. Вскоре он понял, что роликовые коньки – не его вид спорта.

Глава 9

– Можно начинать процедуру, – сказал Билл, хлопая в ладоши.

Его отец, в футболке и плавках, лежал на койке и следил за движениями иглотерапевта. Койка занимала почти все пространство комнатенки, и Билл прижался к стене, чтобы не мешать китайскому врачу. Вид у отца был недоверчивый и настороженный, и Билла это забавляло.

– Что‑ то я не верю в эту затею, – признался Холден‑ старший.

Первую иглу врач ввел ему в большой палец ноги, и старик дернулся.

– Да ты расслабься, папа, – посоветовал Билл. – Китайцы занимаются иглотерапией уже несколько тысяч лет.

Врач быстро всадил иглы в икру, бедро, руку. Казалось, он просто прикладывает иглу, даже не протыкая ею кожу.

– Между прочим, китайцы считают, что поедание яичек тигра усиливает мужскую потенцию.

Холден‑ старший недоверчиво поглядел на сына, и Билл засмеялся.

Визит к иглотерапевту затеяла Бекка. Да, отец Билла оставался еще достаточно сильным и крепким, но его организм был изношен годами тяжелого физического труда. Спина, колени, суставы на руках. Бекка видела, как старик морщился от боли, играя с Холли. Он поднимал внучку над головой и сжимал зубы, чтобы не застонать. То же самое происходило, когда он наклонялся. Бекка чувствовала, что Холден‑ старший просто махнул на себя рукой, считая боль неизбежным спутником старости.

Но здесь, в Шанхае, были опытные иглотерапевты. Во всяком случае один из них полностью избавил Дорис от ревматоидного артрита. Так Холден‑ старший оказался в центре акупунктуры, помещавшемся во Французском квартале. Билл остался с отцом, а Бекка с Холли отправились за покупками на рынок Сяньян.

Последнюю иглу китаец ввел старику в голову. Холден‑ старший вскрикнул.

– Больно, между прочим, – буркнул он иглотерапевту.

Китаец вежливо кивал. Билл вспомнил уверения Дорис, что иглотерапия вызывает только приятные ощущения. Судя по отцу, тот чувствовал себя так, будто ему без анестезии пломбировали зубной канал.

– А вы могли бы описать свои болевые ощущения? – на прекрасном английском спросил иглотерапевт.

– Чего тут описывать? Больно, и все тут. Кому не будет больно, если ему иголку в голову воткнуть? – Он покрутил шеей, глядя на собственное тело, щедро утыканное китайскими иглами. – Вы только не забудьте их вытащить, – проворчал старик.

– Обязательно. Через полчаса не останется ни одной, – улыбнулся китаец, подкручивая некоторые иголки.

– Иначе я превращусь в живой приемник, настроенный на «Радио‑ 2». [37]

Билла разбирал смех. Отец напоминал не то ежа, не то дикобраза. Иглотерапевт ушел, оставив иглы преобразовывать течение энергии в линиях старческого тела. Сквозь тонкую стену комнатки было слышно, как врач разговаривает по‑ китайски с другим пациентом. Билл глядел на крепкое, исполосованное шрамами тело отца, и его улыбка постепенно гасла. Он мысленно молился о том, чтобы в этом городе, где полно фальшивых ценностей, хотя бы этот медицинский центр оказался настоящим.

Холли сказала, что они давно не смотрели на невест в парке.

В первый раз они любовались этим зрелищем со смотровой площадки «Восточной жемчужины». Теперь Холдены отправились в парк и вскоре очутились в окружении множества невест и женихов. Выяснилось, что далеко не все невесты – юные худенькие девушки. Кое‑ кому было за тридцать и даже за сорок, чьи‑ то фигуры имели непривычные для китаянок округлости, а у некоторых – явный признак беременности – выпирал живот. Кто‑ то из невест весело смеялся и громко разговаривал, иные держались робко и молчали. И кто внушил европейцам мысль, будто все китайцы – на одно лицо?

Билл с Беккой шли, держась за руки, улыбаясь друг другу и новобрачным. В воздух взлетали горсти разноцветного рыбьего корма. Женихи в новеньких костюмах держали своих невест за руку, а те, приподнимая край белых платьев, бросали угощение карпам.

Холли, естественно, взирала на все это с дедовского плеча. Наверное, Холден‑ старший вспоминал сейчас те далекие времена, когда мать Билла еще была его невестой. Холли завороженно глядела на десятки нарядных женщин, казавшихся ей ожившими принцессами из диснеевских мультфильмов. Все трудности и опасности позади, а впереди принцесс ждет долгая счастливая жизнь.

Они все‑ таки устроили отцу Билла небольшую экскурсию по Бунду и завели в тот магазин, где продавались копии картин. Они провели замечательный день. Бекка глядела на доставленные полотна с «Подсолнухами» и радовалась, вспоминая его. Снова они играли в «Раз‑ два‑ три», и Холли взлетала в воздух, заливисто смеясь, а дед притворно ворчал: «Что люди подумают? » Но люди улыбались, глядя на дружную семью.

Бекка сохранила этот день в памяти, поместив на самое почетное место в галерее своей души… Чудаковатый дед, самозабвенно любящий внучку. Элегантный, заботливый и внимательный муж. Красивая жена. И конечно же, всеми обожаемый ребенок, жизнь которого во многом напоминала мультик Уолта Диснея. Как давно она мечтала об этой картине.

Из другой спальни доносились голоса Билла и Холдена‑ старшего. Боже, они не спорили и не переругивались! Отец и сын просто разговаривали. Бекка сама ощущала себя маленькой девчонкой, замирающей от счастья, потому что у нее есть дружная семья.

Пока Дорис готовила Холли ко сну, Бекка медленно обходила преобразившуюся гостиную. С каждой стены на нее смотрели золотисто‑ желтые пятна подсолнухов. Потом в ее душу закралось сомнение: а не слишком ли много репродукций для одной комнаты? Не отдает ли все это старомодной манерностью? Откуда‑ то всплыло позабытое словечко «прикольно». В юности они лепили его ко всему. Бекка вдруг представила, как спрашивает у мужа: «Дорогой, а правда они здесь прикольно смотрятся? »

Она тряхнула головой, отгоняя сомнения. С «Подсолнухами» гостиная стала теплее и уютнее. Четвертое полотно вместе с «Сеятелем» украсило спальню Билла. «Звездная ночь» обосновалась в большой спальне. Теперь эта картина будет напоминать ей о сегодняшнем дне.

Картины доставили тщательно упакованными в толстые картонные коробки, а «Звездную ночь» даже привезли в ящике из фанерных дощечек. С помощью Дорис Бекка запихнула упаковку в два больших зеленых мусорных мешка.

– Мэм, я сейчас их вынесу, – пообещала Дорис.

Бекка покачала головой.

– Спасибо, Дорис. Они не тяжелые. Я сама справлюсь.

Ей не хотелось подражать европейским женщинам, которые превращали своих нянь и горничных во вьючных животных.

– Вы побудьте с Холли, пока она не заснет. Это буквально несколько минут.

Держа в каждой руке по мешку, Бекка вошла в лифт и спустилась в подвальный этаж. Там находился подземный гараж. Отъезжавшая машина ослепила Бекку светом фар. Она бросила мешки и инстинктивно прикрыла глаза. Машина уехала. В подвале стало пусто и тихо. Бекка пошла мимо длинной цепочки черных пластмассовых контейнеров для мусора.

Найдя свободный контейнер, она бросила туда один мешок и уже собиралась бросить второй, как вдруг услышала тоненькое мяуканье. Бекка улыбнулась. Так вот где обитает любимый рыжий котенок Холли!

Котенок мяукал где‑ то рядом, но не показывался.

– Прости, киска, на этот раз молока тебе не будет, – сказала Бекка.

Эхо вернуло ее голос из разных углов подвала.

Бекка подняла второй мешок и… застыла на месте. Звук, который она приняла за мяуканье, был плачем новорожденного младенца. И ребенок находился в одном из черных контейнеров!

Отшвырнув мешок, Бекка метнулась на звук. Здесь? Она прислушалась. Нет. Похоже, что в соседнем.

Контейнер был достаточно высоким. Судя по месту, откуда доносился плач, ребенок находился почти на самом дне. Бекка опрокинула контейнер и принялась выгребать оттуда его содержимое. Она ломала ногти, вытаскивая мешки и свертки. В ноздри ей ударял запах сгнившей пищи, руки утопали в тряпках, бумагах и комьях полиэтиленовой пленки. Битым стеклом Бекка порезала ладонь. Наконец она извлекла последний мешок и увидела крохотную голую девочку.

Подхватив ребенка, Бекка стала шарить по карманам. К счастью, она догадалась взять с собой мобильник. Теперь она знала номера, по которым надо звонить в чрезвычайных ситуациях. Три главных шанхайских номера: 110 – полиция, 119 – пожарная команда и 120 – «скорая помощь».

Она торопливо набрала 120.

– Вэй? – раздался женский голос.

Стараясь говорить медленно, Бекка объяснила случившееся и так же медленно стала диктовать свой адрес.

Однако неведомая Бекке китаянка снова повторила: «Вэй? » – и, добавив несколько фраз на мандаринском диалекте, отключилась. Тогда Бекка бросилась домой, думая только о том, чтобы не упасть по дороге.

«Какая же я дура! Узнала их номера и обрадовалась, как будто в шанхайских чрезвычайных службах все говорят по‑ английски».

Она давно не держала на руках новорожденных детей и успела забыть, что младенцы пахнут молоком. По сравнению с нынешней Холли ребенок был просто невесомым.

Бекка не помнила, что и как она объясняла Биллу. Из памяти напрочь вылетела их поездка в такси. Осталась лишь сцена: Билл расплачивается с таксистом, а она с ребенком на руках стоит в вестибюле Международного семейного госпиталя. И самым отрадным зрелищем были не бросившиеся к Бекке медсестры, а он – доктор Сарфраз Кхан. Индиец отдавал распоряжения и одновременно расспрашивал Бекку, когда и где она обнаружила ребенка. Затем доктор Кхан скрылся за дверями отделения интенсивной терапии, а они с Биллом остались ждать в холле.

Через час индиец вышел к ним. Бекку вытошнило, и она исторгла из себя весь кофе, который Билл заботливо ей принес. Она не хотела кофе; Билл отправился за ним, чтобы хоть как‑ то поддержать жену. И вытошнило Бекку не столько от кофе, сколько от мысли, что случилось бы с этим младенцем, не спустись она в подвал.

– Девочка совершенно здорова, – объявил доктор Кхан. – Правда, это не моя заслуга, а ваша, миссис Холден.

Бекка покачала головой. Она безумно, чудовищно устала.

– Простите, доктор. Я все время докучаю вам.

– Вовсе нет, – со смехом ответил индиец. – Вы привозите ко мне больных детей, которым требуется помощь. Именно это и есть моя работа.

– Большое вам спасибо, – сказала Бекка, пряча лицо в ладонях. – Я вам так благодарна, Сарфраз.

Она заплакала.

«Какое странное имя – Сарфраз», – подумал Билл, обнимая всхлипывающую жену.

На следующий день после случившегося Холден‑ старший сказал Биллу, что загостился у них и ему пора возвращаться домой.

Оставив Бекку в постели, они пошли в парк, где Холли любила кататься на велосипеде. Прогулка прошла вполне мирно, если не считать небольшого спора. Билл полагал, что с велосипеда пора снимать стабилизирующие колесики. Дед считал, что Холли еще рано ездить на двухколесном велосипеде.

Вскоре после того, как они вернулись с прогулки, из динамика детского монитора донеслись приглушенные голоса. Билл озадаченно почесал затылок. Похоже, вчера они забыли выключить это устройство, когда вернулись из больницы и отпустили заспанную аму. Конечно, забыли, поскольку оба едва держались на ногах и улеглись по обе стороны от мирно посапывающей Холли.

Монитор не был рассчитан на четкую трансляцию голоса, и звуки, раздающиеся из динамика, почему‑ то напомнили Биллу телепередачи его детства о пришельцах из иных миров. Застав его за просмотром, отец всегда сердился: «Парни на этом деньги заколачивают, а ты забиваешь себе голову их стряпней! » Удивительно, но старик ни разу не повысил голос на Холли. Сейчас он терпеливо объяснял внучке, почему он должен вернуться в Лондон.

– Деда Вилл, я не хочу, чтобы ты уезжал! – чуть не плача, твердила Холли.

– Надо, радость моя. Дома дела ждут.

Дорис увела Холли, чтобы «не мешать дедушке собираться». Что нравилось Биллу в дочери – она никогда не капризничала.

«Я бы в свои четыре года наверняка устроил рев на весь дом», – подумал он.

На панели монитора перемигивались зеленые огоньки индикаторов. Доктор Кхан (Билл узнал его голос) о чем‑ то спрашивал Бекку. Та едва слышно отвечала. Подождав еще немного, Билл направился в спальню. Бекка в спальной пижаме сидела на кровати, однако чувствовалось, что она вот‑ вот погрузится в сон. Билл вздрогнул, увидев в руках индийца одноразовый шприц. Он подбежал к жене, обнял и погладил по волосам. Бекка сонно посмотрела на него. Ее глаза закрывались сами собой.

– Я ввел вашей жене небольшую дозу диазепама, [38] – сказал доктор Кхан. – Это поможет ей уснуть.

– Я все равно не засну, – возразила Бекка и закрыла глаза.

Ее голова упала на подушку, и через минуту она уже спала. Постояв еще немного, Билл с индийцем тихо вышли.

– Когда миссис Холден выспится, привезите ее к нам в больницу, – предложил доктор Кхан. – Пусть посмотрит на спасенную девочку. Это поможет ей окончательно избавиться от шока.

В детской Холли подробно объясняла Дорис какой‑ то замысловатый ритуал из жизни принцесс.

– Откуда взялся этот ребенок? – спросил Билл.

Смысл его вопроса был совсем иным: как такое могло произойти?

Доктор Кхан пожал плечами. Он глядел из окна во двор. Там стояло несколько машин, поджидавших обитательниц «Райского квартала».

– В Шанхае ежегодно делается около трехсот тысяч абортов, – сказал индиец. – Представляете? Сделать аборт проще, чем удалить зуб.

Он шумно выдохнул.

– Вы спросили, откуда этот ребенок. Не знаю. Могу только предполагать. Возможно, в семье ждали сына, а дочь им была не нужна. Здесь такое не редкость. Либо мать этой крошки надеялась, что ее мужчина оставит свою семью и перейдет жить к ней.

Доктор Кхан наверняка многое знал о «Райском квартале» и других подобных местах.

– Иногда эти девушки мечтают о невозможном, – продолжал он. – Верят, что ребенком накрепко привяжут мужчину к себе. А потом, когда мечты разбиваются, случается… вот такое. – Он печально вздохнул. – Скорее всего, мать этой малышки – одна из дагунмэй. Так здесь называют приезжих женщин. Нужда гонит их из провинции в крупные города. Они берутся за любую работу. – Доктор помолчал и кивнул в сторону двора. – Я все‑ таки сомневаюсь, чтобы это сделал кто‑ то из местных женщин. Они грамотнее и сообразительнее, нежели дагунмэй, и не станут донашивать ребенка, который им не нужен.

Во двор въехало потрепанное красное такси. Рядом с роскошными автомобилями оно смотрелось бедным родственником. Из такси вылезла Элис Грин. Доктор Кхан сказал, что ему пора возвращаться в госпиталь. Билл поблагодарил индийца и проводил его до лифта.

Через несколько минут лифт поднялся снова, и оттуда вышла Элис.

Биллу не хотелось впускать ее в квартиру. Во всяком случае, сейчас ей тут делать нечего.

– Это для Бекки, – сказала Элис, подавая Биллу пакет из плотной коричневой бумаги, внутри которого шуршали чайные листья. – «Колодец дракона», знаменитый зеленый чай из Ханчжоу. [39] Сорт Лунцзин. [40]

Билл вертел в руках пакет с чаем. Все эти названия ему ничего не говорили.

– Вы знаете о случившемся? – спросил он Элис.

Журналистка кивнула.

– Бекка позвонила мне, когда вы вернулись из больницы. В Шанхае у нее не так много людей, кому она может позвонить.

Элис немного смутилась, чувствуя, что последние слова Билл может расценить как осуждение.

– Спасибо вам за участие, Элис. Простите, что не могу пригласить вас в квартиру. Бекка совсем недавно заснула.

– Конечно, Билл. Не стоит ее будить.

– Вы намерены написать об этом ребенке?

– Нет. – Улыбка Элис больше походила на гримасу боли. – Брошенный ребенок? Брошенный в буквальном смысле слова? Моя газета не станет это печатать. Подобное в Шанхае не считается сенсацией.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒