ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА 4 страница

--------------------------------

< *> Ранее (§ 10 настоящего Постановления) он характеризовался как двустраничный (прим. переводчика).

108. Наконец, заявитель отмечал, что российское законодательство не предусматривает индивидуализированного подхода к отпуску по уходу за ребенком в армии. Обстоятельства настоящего дела подтверждают это. Действительно, после того, как заявителю был предоставлен отпуск по уходу за ребенком ввиду сложной семейной ситуации, национальные суды признали данную меру незаконной. Заявитель утверждал, что приемлемым индивидуальным подходом было бы предоставлять отпуск по уходу за ребенком в зависимости от армейской должности лица, а не от пола. В частности, следовало учитывать, принимает ли войсковая часть участие в активных военных действиях или готовится ли она к таким действиям, а также положение лица в этой части. По мнению заявителя, не являлось логичным, что военнослужащая, занимающая важное должностное положение в части, имела право на автоматический отпуск по уходу за ребенком, тогда как военнослужащий, занимающий относительно незначительное военное положение, не имел такого права.

3. Доводы властей Российской Федерации

109. В своем ходатайстве о передаче дела власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не мог ссылаться на статью 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Статья 8 Конвенции не гарантирует права на отпуск по уходу за ребенком или пособий в связи с отпуском по уходу за ребенком. Оно по своей природе является социально-экономическим правом, предусмотренным Европейской социальной хартией, и не защищено Конвенцией. Соответственно, статья 14 Конвенции, которая не имеет самостоятельного значения, неприменима.

110. Власти Российской Федерации признали, что заявитель находился в аналогичном положении со всеми другими родителями, а именно военнослужащими-женщинами и гражданскими мужчинами и женщинами. Поскольку ему был предоставлен отпуск по уходу за ребенком, он не подвергался иному обращению по сравнению с ними.

111. Кроме того, власти Российской Федерации указывали, что военный персонал имел особый статус по причине поставленных перед ним задач по обеспечению обороны страны и безопасности государства. В связи с этим государство имело право установить ограничения их гражданских прав и свобод и вменить им особые обязанности. Выбор военной карьеры является добровольным, и, принимая присягу, военнослужащие соглашаются с системой военной дисциплины, которая по своей природе предполагает возможность применения ограничений, которые не применяются к гражданским лицам (они ссылались на Постановление Европейского Суда от 1 июля 1997 г. по делу " Калач против Турции" (Kalac v. Turkey), § 28, Reports 1997-IV). Власти Российской Федерации также ссылались в этой связи на Решение Комиссии по правам человека от 19 июля 1968 г. по делу " W., X., Y. и Z. против Соединенного Королевства" (W., X., Y. and Z. v. United Kingdom) (жалобы N 3435/67, 3436/67, 3437/67 и 3438/67, Yearbook of the European Convention on Human Rights, том 11 (1968), с. 598), в котором Комиссия указала, что " понятие " уважения семейной жизни" (не может) разумно допускать широкого толкования, позволяющего лицу - даже несовершеннолетнему < *> - освободиться от обязанностей по долгосрочному служебному соглашению, которое им добровольно заключено и предусматривает отделение от семьи за исключением периода отпуска".

--------------------------------

< *> Некоторые заявители по цитируемому делу поступили на службу в военный флот в 15-летнем возрасте, и правительство с согласия Комиссии пыталось удерживать их на службе, несмотря на тяжелые заболевания родственников и попытки самоубийств. Жалоба была признана неприемлемой (прим. переводчика).

112. Власти Российской Федерации также утверждали, что государства имеют широкие пределы усмотрения в вопросах национальной безопасности, так же как в отношении общих мер экономической и социальной стратегии (они ссылались на Постановление Европейского Суда от 21 февраля 1986 г. по делу " Джеймс и другие против Соединенного Королевства" (James and Others v. United Kingdom), § 46, Series A, N 98, и Постановление Европейского Суда от 23 октября 1997 г. по делу " Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", " Лидс перманент билдинг сосайети" и " Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства" (National & Provincial Building Society, Leeds Permanent Building Society and Yorkshire Building Society v. United Kingdom), § 80, Reports 1997-VII). По причине непосредственного знания интересов общества и его потребностей национальные власти находятся в лучшем положении, чем международный суд, для оценки того, что отвечает " публичному интересу". Европейский Суд должен уважать выбор политики законодателем, если он не является " явно необоснованным".

113. Власти Российской Федерации ссылались на постановление Конституционного Суда, который установил, что военная служба предъявляет специфические требования к лицам, поскольку требует непрерывного исполнения обязанностей военнослужащими и, соответственно, использование военнослужащими отпуска по уходу за ребенком в широких масштабах оказало бы отрицательное влияние на боеспособность и оперативную эффективность вооруженных сил. Этот вывод имел объективное и разумное оправдание по следующим причинам. Во-первых, как утверждали английские власти в деле W., X., Y. и Z. (упоминавшемся выше), " органы управления вооруженных сил (от которых зависит безопасность государства) (должны) обеспечить постоянное и эффективное комплектование таких сил для исполнения ими своих обязанностей". Во-вторых, с 1 января 2011 г. общая численность военнослужащих по контракту составляла 216 600 человек. На ту же дату сотрудники военного и административного персонала имели 50 519 детей в возрасте до трех лет. Власти Российской Федерации признавали, что не могут представить дополнительную статистику. В частности, отсутствовала статистика о численности военнослужащих, имеющих детей в возрасте до трех лет. Однако поскольку все военнослужащие относятся к " детородному" возрасту, эта численность может быть значительной.

114. Власти Российской Федерации признали, что не могут предоставить документов, относящихся к парламентским дебатам по вопросу об отпуске по уходу за ребенком для военнослужащих-мужчин. Ввиду того, что закон " О статусе военнослужащих" был принят за 13 лет до этого, то есть до ратификации Конвенции Россией, российский парламент не был обязан рассматривать с точки зрения Конвенции вопрос об оправданности различия в обращении, и Европейский Суд не обладает юрисдикцией ratione temporis < *> для рассмотрения вопросов, относящихся к парламентским дебатам, предшествовавшим принятию данного закона.

--------------------------------

< *> Ratione temporis (лат. ) - " ввиду обстоятельств, связанных с временем", критерий времени, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).

115. Кроме того, власти Российской Федерации отмечали, что в ряде государств-участников Совета Европы военнослужащим-мужчинам не предоставлялся отпуск по уходу за ребенком. К числу таких стран относились Швейцария, Турция, Польша и Чехия. Кроме того, во многих странах отпуск по уходу за ребенком является намного менее продолжительным, чем в России. Поскольку в России длительность отпуска по уходу за ребенком составляла три года, подобное длительное отсутствие на службе оказывало бы отрицательное влияние на профессиональные навыки военнослужащих, часто связанных со сложным высокотехнологичным военным оборудованием, и по возвращении им бы потребовалась дорогостоящая переподготовка. При таких обстоятельствах являлось разумным использование отпуска по уходу за ребенком женами военнослужащих, чье отсутствие на работе имело бы не такие отрицательные последствия для общества. В частности, заявитель служил оператором радиоразведки в части, которая должна находиться в состоянии постоянной боевой готовности. В то же время национальные власти признавали, что должность заявителя могла быть занята женщиной, имевшей право на отпуск по уходу за ребенком.

116. В этой связи власти Российской Федерации указывали, что военнослужащим-женщинам в виде исключения предоставлено право на отпуск по уходу за ребенком ввиду следующих соображений. Во-первых, согласно современным научным исследованиям существуют особые биологические и психологические связи между матерью и новорожденным ребенком. Присутствие и уход матери в течение первого года жизни ребенка имеют особенное значение. Таким образом, интересам ребенка отвечает использование матерью отпуска по уходу за ребенком. Во-вторых, с учетом немногочисленности женщин в армии их отсутствие на службе не оказывало бы влияния на боеготовность. Действительно, 1 января 2011 г. в российской армии служили только 1 948 военнослужащих-женщин. Соответственно, в 2011 году женщины составляли только 0, 8% военного персонала (10% в 2008 году). Кроме того, большинство из них служили на должностях, непосредственно не связанных с воинской службой, таких как должности в медицинской, финансовой службах и войсках связи. С учетом вышеизложенного настоящее дело составляло оправданную позитивную дискриминацию женщин.

117. Власти Российской Федерации также утверждали, что российское законодательство предусматривает исключения из правил о том, что военнослужащие-мужчины не имели права на отпуск по уходу за ребенком. В частности, в соответствии с пунктом 7 статьи 32 Положения о порядке прохождения военной службы (см. § 48 настоящего Постановления) военнослужащий по контракту имел право на такой отпуск в следующих случаях: (a) в случае смерти жены при родах, а также (b) если он воспитывает одного или нескольких детей в возрасте до 14 лет (детей-инвалидов в возрасте до 16 лет) без матери (в случае ее смерти или гибели, лишения ее родительских прав, длительного ее пребывания в лечебном учреждении и в других случаях отсутствия материнского попечения о детях). Перечень исключений не являлся исчерпывающим. Власти Российской Федерации также ссылались на пункт 9 статьи 10 Федерального закона " О статусе военнослужащих" (см. § 47 настоящего Постановления), согласно которому военнослужащие, воспитывающие детей без отца (матери), пользуются социальными гарантиями и компенсациями в соответствии с федеральными законами и иными нормативными правовыми актами об охране семьи, материнства и детства. Власти Российской Федерации представили документы, содержащие статистику отпусков по уходу за ребенком военнослужащих и сотрудников милиции. Из статистической информации следовало, что был только один случай в 2007 году, когда военнослужащему был предоставлен отпуск по уходу за ребенком в течение полутора лет в связи с серьезным заболеванием его жены. В 2010 году другому военнослужащему был предоставлен трехмесячный отпуск, поскольку его сын остался без материнского попечения. Власти Российской Федерации также указали на 21 случай предоставления трехлетнего отпуска по уходу за ребенком сотрудникам милиции мужского пола. Основной критерий предоставления отпуска заключался в том, что дети военнослужащих остались без материнского попечения. Однако этот факт должен быть доказан. Поскольку заявитель не доказал, что его дети воспитываются без матери, его заявление об отпуске было отклонено. В то же время ему в конце концов был предоставлен отпуск по уходу за ребенком ввиду сложной семейной ситуации.

118. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что Палата вышла за пределы своей компетенции, когда обязала российские власти в соответствии со статьей 46 Конвенции изменить соответствующее законодательство. По их мнению, это был единичный случай, который не раскрывает системной проблемы в соответствии с Конвенцией. В задачу Европейского Суда входит оценка абстрактной проблемы совместимости национального законодательства с Конвенцией, а не отмена или дача указаний об отмене правовых норм, оспариваемых заявителем.

4. Доводы третьей стороны

119. Центр прав человека Гентского университета указывал на опасность гендерных стереотипов. Данные стереотипы ограничивают жизненный выбор лиц и служат закреплению неравенства и соподчинения полов. Они в то же время являются причиной и проявлением дискриминационного обращения. Стереотипное отношение к мужчинам и женщинам и принуждение их к исполнению определенных гендерных ролей, в частности, влекут лишение поддержки этих лиц, как мужчин, так и женщин, не исполняющих традиционных ролей. Подобное отсутствие поддержки могло проявляться, например, в отказе в предоставлении им социальных благ. Гендерные стереотипы также рассматривались как оправдание для различия в обращении между мужчинами и женщинами. Однако Европейский Суд неоднократно указывал, что предрассудки и стереотипы не являются достаточным оправданием для дискриминационного обращения (третья сторона ссылалась на Постановление Европейского Суда по делу " Зарб Адами против Мальты" (Zarb Adami v. Malta), жалоба N 17209/02, § 81 и 82, ECHR 2006-VIII, Постановление Европейского Суда по делу " L. и V. против Австрии" (L. and V. v. Austria), жалобы N 39392/98 и 39829/98, § 52, ECHR 2003-I, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Лустиг-Прин и Беккет против Соединенного Королевства", § 90, и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1987 г. по делу " Инце против Австрии" (Inze v. Austria), § 44, Series A, N 126). Два стереотипа, лежащие в основе настоящего дела, заключались, во-первых, в традиционной идее о том, что женщины несут ответственность за домашнее хозяйство и детей, тогда как мужчины зарабатывают за пределами дома, и, во-вторых, в идее о том, что боевая и военная служба больше подходит для мужчин, чем для женщин.

120. Третья сторона также ссылалась на Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, в частности, на ее статью 5 (см. § 49 настоящего Постановления), которая возлагает на государств-участников обязанность изменить социальные и культурные модели поведения мужчин и женщин с целью достижения искоренения предрассудков и отмены обычаев и всей иной практики, которые основаны на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипности роли мужчин и женщин. Третья сторона утверждала, что, хотя настоящее дело затрагивает дискриминацию мужчины, CEDAW применима, поскольку Комитет CEDAW толкует ее как применимую ко " всем человеческим существам независимо от пола" и поскольку мужские стереотипы вредны не только для мужчин, но и для женщин. Стереотипы гендерных ролей заключают женщин в жилище, а мужчин вне его, тем самым создавая неудобства для обоих полов. Комитет CEDAW подчеркивает важность более чем формального равенства и стремится преодолевать структурные случаи дискриминации. Гендерные стереотипы и, в частности, глубоко укоренившийся стереотип женщины, занятой детьми, и мужчины-кормильца является одним из них.

121. Третья сторона также ссылалась на заключительные замечания по поводу периодических докладов, представленных Российской Федерацией, принятые 30 июля 2010 г. Комитетом CEDAW (см. § 51 настоящего Постановления). Комитет CEDAW, в частности, указал на свою озабоченность " по поводу сохранения практики, обычаев, патриархального отношения и укоренившихся стереотипов относительно роли женщин и мужчин во всех сферах жизни", а также по поводу того, что " государство-участник систематически подчеркивает роль женщин как матерей и лиц, осуществляющих уход". Комитет выразил мнение о том, что " требуется изменение подхода к женщинам, прежде всего, как к женам и матерям и отношения к ним как к индивидуальностям и личностям, равным мужчинам в обществе... ".

122. Наконец, третья сторона утверждала, что настоящее дело касалось так называемой межсекционной дискриминации, то есть дискриминации по нескольким признакам, которые взаимодействуют между собой и порождают специфические виды дискриминации. По ее мнению, различие в обращении, на которое жалуется заявитель, не может быть сведено только к статусу военнослужащего или полу, но является следствием сочетания этих признаков. Если дискриминация по признаку пола и дискриминация по признаку статуса военнослужащего анализировались отдельно, стереотипы относительно военнослужащих-женщин отступили бы на задний план. Если один набор сравнений касается мужчин и женщин в целом, а другой - солдат и гражданских лиц, в этом уравнении не учитывались бы проблемы военнослужащих, а тем более военнослужащих-женщин.

123. В заключение третья сторона указывала на важность выявления гендерных стереотипов и признания их вредности. Государства должны нести ответственность за дискриминацию по признаку пола и закрепление неравенства полов на основании гендерных стереотипов.

5. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

124. Как уже устанавливал Европейский Суд, статья 14 Конвенции только дополняет другие материально-правовые нормы Конвенции и Протоколов к ней. Она не имеет самостоятельного применения, поскольку действует только в отношении " пользования правами и свободами", которые признаны этими положениями. Хотя применение статьи 14 Конвенции не обязательно предполагает нарушение этих положений - в этом смысле она является автономной, - она не может применяться, если факты дела не относятся к сфере действия одной или нескольких статей Конвенции или Протоколов к ней. Запрещение дискриминации предусмотрено статьей 14 Конвенции и, таким образом, применимо ко всем правам и свободам, которые в соответствии с Конвенцией и Протоколами к ней обязано обеспечивать каждое государство-ответчик. Оно применимо также к тем дополнительным правам, вытекающим из общего смысла любой статьи Конвенции, которую государство-ответчик добровольно обязалось соблюдать. Данный принцип закрепился в прецедентной практике Европейского Суда (см., в частности, Постановление Большой Палаты от 22 января 2008 г. по делу " E. B. против Франции" (E. B. v. France), жалоба N 43546/02, § 47 - 48).

125. Европейский Суд также отмечал, что не каждое различие в обращении составляет нарушение статьи 14 Конвенции. Должно быть установлено, что другие лица в аналогичной или достаточно сходной ситуации имеют преимущество и что это различие в обращении является дискриминационным (см. Постановление Европейского Суда по делу " Юнал Текели против Турции" (Unal Tekeli v. Turkey), жалоба N 29865/96, § 49, ECHR 2004-X (извлечения)). Различие в обращении является дискриминационным, если нет никаких объективных или обоснованных причин для этого, иными словами, если это обращение не преследует законную цель или если отсутствует разумное отношение пропорциональности между применяемыми средствами и целью, которую необходимо достичь (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу " Стек против Соединенного Королевства", § 51).

126. Государство-участник пользуется определенными пределами усмотрения при оценке того, оправдывают ли различия ситуаций, которые в остальном являются аналогичными, различие обращения, и если да, в какой степени (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу " Гайгусуз против Австрии" (Gaygusuz v. Austria), § 42, Reports 1996-IV). Объем этих пределов колеблется в зависимости от обстоятельств, предмета и сопутствующей ситуации (см. Постановление Европейского Суда от 28 ноября 1984 г. по делу " Расмуссен против Дании" (Rasmussen v. Denmark), § 40, Series A, N 87, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Инце против Австрии", § 41), однако окончательное решение, что касается требований Конвенции, остается за Европейским Судом. Поскольку Конвенция является главной и передовой системой защиты прав человека, Европейский Суд должен, тем не менее, учитывать изменяющиеся условия в государствах-участниках и реагировать, например, на любой возникающий консенсус, чтобы были соблюдены стандарты (см. Постановление Европейского Суда от 31 марта 2009 г. по делу " Веллер против Венгрии" (Weller v. Hungary), жалоба N 44399/05, § 28, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу " Стек против Соединенного Королевства", § 63 и 64, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Юнал Текели против Турции", § 54, и с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты по делу " Стаффорд против Соединенного Королевства" (Stafford v. United Kingdom), жалоба N 46295/99, § 68, ECHR 2002-IV).

127. Европейский Суд также напоминает, что достижение гендерного равенства в настоящее время является главной целью государств - участников Совета Европы, и только особо важные причины могут послужить тому, чтобы различие в обращении могло считаться совместимым с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда от 22 февраля 1994 г. по делу " Бургхарц против Швейцарии" (Burghartz v. Switzerland), § 27, Series A, N 280-B, и Постановление Европейского Суда от 24 июня 1993 г. по делу " Шулер-Зграгген против Швейцарии" (Schuler-Zgraggen v. Switzerland), § 67, Series A, N 263). В частности, ссылки на традиции, общие правила или преобладающее общественное мнение в отдельной стране являются недостаточными для оправдания различия в обращении по признаку пола. Например, государствам-участникам запрещено поощрять традиции, которые отводят мужчинам главенствующую, а женщине второстепенную роль в семье (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Юнал Текели против Турции", § 63).

128. Учитывая специфические особенности вооруженных сил, Европейский Суд отмечает, что в ходе подготовки и последующего заключения Конвенции подавляющее большинство государств-участников имели вооруженные силы и, следовательно, систему военной дисциплины, предполагавшую возможность устанавливать для определенных прав и свобод военнослужащих ограничения, которые нельзя применять к гражданским лицам. Существование такой системы, которую государства-участники сохранили, не противоречит само по себе их обязательствам, налагаемым Конвенцией (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Энгел и другие против Нидерландов", § 57). Из этого следует, что каждое государство-участник вправе организовать свою собственную систему воинской дисциплины и в этом отношении пользуется пределами усмотрения. Надлежащее функционирование армии трудно представить без правовых норм, созданных для того, чтобы не допустить дестабилизирующей деятельности со стороны военнослужащих. Однако национальные власти не могут ссылаться на такие нормы, чтобы воспрепятствовать осуществлению отдельными военнослужащими права на уважение их личной жизни, поскольку это право применимо к военнослужащим, как и к остальным гражданам государства-участника (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Смит и Грейди против Соединенного Королевства", § 89, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Лустиг-Прин и Беккет против Соединенного Королевства", § 82).

(b) Применение этих принципов в настоящем деле

(i) Применима ли статья 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

129. Европейский Суд должен прежде всего определить, относятся ли факты дела к сфере действия статьи 8 Конвенции и, следовательно, статьи 14 Конвенции. Он последовательно указывал, что статья 14 Конвенции применима, если " предмет неблагоприятного положения... составляет одну из форм осуществления гарантированного права... " или если оспариваемые меры " связаны с осуществлением гарантированного права... ". Для применения статьи 14 Конвенции достаточно, чтобы факты дела относились к сфере действия одного или нескольких положений Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу " Тлимменос против Греции" (Thlimmenos v. Greece), жалоба N 34369/97, § 40, ECHR 2000-IV, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу " E. B. против Франции", § 47 - 48, и Постановление Европейского Суда по делу " Фретте против Франции" (FrettE v. France), жалоба N 36515/97, § 31, ECHR 2002-I, с дополнительными отсылками).

130. Действительно, статья 8 Конвенции не предусматривает права на отпуск по уходу за ребенком и не возлагает на государство позитивное обязательство по обеспечению пособий в связи с отпуском по уходу за ребенком. В то же время разрешение одному из родителей находиться дома для ухода за детьми, отпуск по уходу за ребенком и связанные с ним пособия содействуют семейной жизни и непременно затрагивают способ ее организации. Отпуск по уходу за ребенком и родительские пособия, таким образом, относятся к сфере действия статьи 8 Конвенции. Отсюда следует, что статья 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции является применимой. Соответственно, если государство решает установить систему отпусков по уходу за ребенком, оно должно сделать это способом, совместимым со статьей 14 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Петровиц против Австрии", § 26 - 29).

(ii) Имело ли место нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

131. Европейский Суд отмечает, что заявитель как военнослужащий не имел предусмотренного законом права на трехлетний отпуск по уходу за ребенком, тогда как военнослужащие-женщины были наделены этим правом. Следовательно, необходимо вначале рассмотреть вопрос, находился ли заявитель в аналогичном положении по отношению к женщинам-военнослужащим.

132. Европейский Суд уже установил, что в отношении отпуска по уходу за ребенком и соответствующих пособий мужчины находятся в аналогичном положении по отношению к женщинам. В отличие от декретного отпуска, который обеспечивает женщине возможность восстановления после родов и вскармливания своего младенца, если она того желает, отпуск по уходу за ребенком и связанные с ним пособия относятся к последующему периоду, имеющему целью обеспечение заинтересованному родителю возможности нахождения дома и личного ухода за ребенком (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Петровиц против Австрии", § 36). Соответственно, Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации относительно особых биологических и психологических связей между матерью и новорожденным ребенком в период после его рождения, которая якобы подтверждается современными научными исследованиями (см. § 116 настоящего Постановления). Сознавая различия, которые могут существовать между матерью и отцом в их отношениях с ребенком, Европейский Суд заключает, что в части функции ухода за ребенком в период, соответствующий отпуску по уходу за ребенком, мужчины и женщины находятся " в сходном положении".

133. Из вышеизложенного следует, что для целей отпуска по уходу за ребенком заявитель как военнослужащий находился в аналогичном положении по отношению к военнослужащим-женщинам. Остается удостовериться, было ли различие в обращении между военнослужащими - мужчинами и женщинами объективно и разумно оправданно с точки зрения статьи 14 Конвенции.

134. В настоящем деле Европейский Суд принимает во внимание особый контекст вооруженных сил. Он является особым, поскольку тесно связан с безопасностью страны, и поэтому имеет важнейшее значение для жизненных интересов государства. Государства пользуются широкими пределами усмотрения в вопросах, относящихся к национальной безопасности в целом и к вооруженным силам, в частности (см. прецедентную практику, процитированную в § 128 настоящего Постановления).

135. Европейский Суд неоднократно признавал, что права военнослужащих, предусмотренные статьями 5, 9, 10 и 11 Конвенции, при определенных обстоятельствах могут быть ограничены в большей степени, чем это допустимо в отношении гражданских лиц. Так, в отношении статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции Европейский Суд указывал, что применение лишения свободы как дисциплинарной санкции, допускаемое для военнослужащих, но не для гражданских лиц, не влечет дискриминации, несовместимой с Конвенцией, поскольку условия и требования военной жизни по своему характеру отличаются от гражданской (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Энгел и другие против Нидерландов", § 73). Кроме того, что касается статьи 9 Конвенции, Европейский Суд отметил, что определенные ограничения поведения и позиций, связанных с религией, допустимы в армии, хотя не могут быть применены к гражданским лицам. Выбирая военную карьеру, военнослужащие добровольно соглашаются с системой военной дисциплины и ограничениями прав и свобод, которые она предполагает (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Калач против Турции", § 28, а также Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1998 г. по делу " Лариссис и другие против Греции" (Larissis and Others v. Greece), § 50 - 51, Reports 1998-I, относительно прозелитизма в армии). Точно так же при рассмотрении дел с точки зрения статьи 10 Конвенции Европейский Суд указывал, что необходимо учитывать особые условия военной жизни и конкретные " обязанности" и ответственность, присущие военному персоналу, поскольку военнослужащие связаны обязанностью осмотрительности в отношении исполнения своих обязанностей (см. Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1992 г. по делу " Хаджианастассиу против Греции" (Hadjianastassiou v. Greece), § 39 и 46, Series A, N 252, и Постановление Европейского Суда от 22 октября 2009 г. по делу " Пасько против Российской Федерации" (Pasko v. Russia), жалоба N 69519/01, § 86 < *>, касавшиеся раскрытия военнослужащим доверенной ему конфиденциальной информации). Европейский Суд также установил, что различия между военнослужащими и гражданскими лицами в сфере свободы выражения мнения являются оправданными с точки зрения статьи 14 Конвенции различиями между условиями военной и гражданской жизни и, конкретно, " обязанностями" и " ответственностью" военнослужащих (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Энгел и другие против Нидерландов", § 103). Наконец, необходимо отметить, что пункт 2 статьи 11 Конвенции прямо указывает, что допускается введение законных ограничений осуществления военнослужащими права на свободу собрания и объединения с другими (см. Постановление Большой Палаты от 12 ноября 2008 г. по делу " Демир и Байкара против Турции" (Demir and Baykara v. Turkey), жалоба N 34503/97, § 119).

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 Следующая ⇒