ЧАСТЬ ВТОРАЯ 5 страница

«Я ничего ему не давала! » – воскликнула я.

«Это твоя работа – следить за ним. Если бы ты следила за ним, в доме не было бы спиртного. Почему ты не следишь за ним? »

«Я слежу за ним. »

«Если бы ты следила, он бы не напился в студии. Ты меня удивляешь. Я не думала, что ты халатно относишься к своим обязанностям. »

Что бы я ни говорила, ничто не могло разубедить Йоко от того, чтобы винить меня за проступок Джона. На все у нее был свой ответ. И, в конце концов, в раздражении, я передала трубку Джону.

«Я в порядке, я в порядке», – сказал он ей. Потом он сказал: «Я сам знаю об этом». Когда Джон отошел от телефона, он как – то трусливо посмотрел на меня. – «Йоко предостерегла меня насчет Фила», – тихо сказал он.

Весь день Йоко звонила и звонила. С каждым разом ее озабоченность росла. Она беспокоилась, в какой форме Джон, как я слежу за ним и что его альбом отражал тот факт, что они со Спектором оба неуправляемы.

Между ее звонками были также звонки от других. Джон отвечал сам и убеждал звонивших, что чувствует себя отлично. Это был дурной сон, который прошел, сказал он.

Когда мы готовились к очередной записи в тот вечер, Джон сказал, что как только он выпьет сколько – нибудь спиртного, в его теле происходит химическое изменение. После пары стаканов он обычно впадает в буйство и потом ничего не помнит, что было. Джон высказал предположение, что все те психологические наркотики, которые он принимал в 60–е годы, расшатали его нервную систему.

«Ты говоришь, что пьешь потому, что нервничаешь, – ответила я спокойно. – Из – за выпивки твое озлобление выходит наружу. Когда ты трезв, ты всегда избегаешь конфликтов. Ты ко всему подходишь однобоко. Джон, я помогу тебе. Давай относиться к вещам так, как есть. »

Он наклонил голову, немного подумал, но не ответил. «Пора идти» – резко сказал он.

Когда Джон входил в студию, все музыканты уставились на него. Они все уже знали о том, что произошло, и с любопытством ждали, как Джон поведет себя со Спектором. Когда Спектор прибыл, у него был огромный синяк под глазом. Джон очень извинялся. Спектор все время возился со своим синяком и напоминал Джону, что это его рук дело. Он еще некоторое время продолжал свой розыгрыш, а потом сказал нам, что нанял одного из лучших голливудских гримеров, чтобы сделать этот синяк. Джон расхохотался, и запись, хоть и лихорадочно, прошла без инцидентов.

* * *

На октябрь были запланированы еще четыре записи. На первой из них Спектор появился в фирменной одежде каратиста. Когда он вошел, музыканты разразились хохотом и аплодисментами. Спектор достал бутылку бренди и сделал большой глоток, запись началась.

Когда объявлялся перерыв, все ломились в контрольную кабину. Там они поочередно прикладывались к спиртному, и в конце перерыва студийному ассистенту приходилось вытирать пролитую на аппаратуру выпивку. По Голливуду ходила молва, что эти записи – лучшие вечеринки в городе. В Лос – Анджелесе обычно все закрывается к полуночи, и после полуночи знаменитости, скучающие от безделья, всегда не прочь отправиться в какое – нибудь местечко. Наши записи стали этим местом. На первую из четырех явилась Джони Митчел на руках с Джеком Николсоном.

«У Джони трофей», – шепнул мне Джон, когда она вошла.

На второй вечер Джони пришла снова, а позже неожиданно явился Мик Джэггер. Он просто вошел в студию и тихо встал в стороне. Когда Джон заметил его, он подошел поздороваться. Давние приятели, они встретились очень тепло и свободно. В отличие от своего публичного имиджа Мик, как и Джон, казался весьма стеснительным и непретенциозным.

«Привет, Мэй, – любезно сказал он, когда Джон представил нас. – Я рад познакомиться с тобой. » Затем он сказал Джону: «Я не хочу здесь мешаться. Увидимся потом. » Мик вошел в контрольную кабину и тихо осмотрел ее. Ему абсолютно было не нужно давать знать о своем присутствии. Весьма спокойный и уверенный в себе, Джэггер не желал и не требовал, чтобы с ним обращались, как со звездой.

На третий вечер нанес визит Харри Нильсон. «Я же настоящий его поклонник! » – воскликнул Джон, увидев его. – «Мне нравится, как он поет. » Джон и Харри встречались в Англии, и им было приятно встретиться вновь. Харри тоже наблюдал спокойно. Позже в тот вечер явилась Джони Митчел – на этот раз в сопровождении Уорена Битти.

«Еще один трофей Джони», – заметил Джон.

Митчел и Битти вошли в контрольную кабину. В ту ночь Спектор был особенно раздражителен, и вот, когда он как раз собирался дать команду на запись, Митчел спросила: «Фил, ты не разменяешь доллар? »

Спектору только и надо было, чтобы ему помешали. В одно мгновение он вскочил и заметался. «Заприте двери! – кричал он. – Дайте мне ключ! » Ему дали ключ. Он швырнул его в воздух. «Сожрите его! » – заорал он. Спектор бушевал двадцать минут. «Здесь слишком много посторонних, – гремел он. – Одни приводят других. Как они смеют приходить на мои записи? Откуда такая наглость? » Он уставился на Джони Митчел и Уорена Битти, а затем разразился тирадой о том, что его тошнит от всяких шлюх.

Во время этого буйства Спектора Джони Митчел стояла с невозмутимым видом, Битти же выглядел ошеломленным. Вряд ли когда – либо с ним так говорили, подумала я. Джона, который, к счастью, был в норме, явно потрясла выходка Спектора. К чести Джона, он всегда обращался с людьми спокойно и не любил без нужды смущать их, даже если они вмешивались в запись. Он постарался успокоить Спектора, но тот не умолкал.

Джон взял меня за руку. «Я ухожу отсюда». Он подошел к дверям и попробовал открыть их. Они так и не были закрыты.

Мы пошли к машине. «А как же Арлин? » – спросила я. Джон вернулся в студию. «Арлин, пойдем с нами», – крикнул он. Арлин встала и побежала. Когда мы уходили, Спектор все еще кричал, а Джони Митчел и Уорен Битти так и стояли там.

К концу тех вечеров почти все были вдребезги пьяны. В три утра, когда запись заканчивалась, автостоянка студии А и М походила на палату загудевших алкоголиков. В ту ночь инцидент с Митчел и Битти так подействовал на всех, что музыканты напились, как никогда. Один из них вскочил в свою машину и рванул. Утром мы узнали, что он устроил жуткую аварию и попал в больницу.

На следующую запись тот музыкант пришел с перебинтованной головой. Увидев Джона, он сказал: «Старина, мне нужно выпить». Джон не хотел давать ему спиртного, но тот ходил за ним по студии и донимал его. «Я знаю, у тебя есть выпить. У тебя же всегда есть. Ты ведь видишь, мне надо выпить. »

«Иди к Мэй, – сказал Джон. – Она тебе поможет.

«Чего ты отменя хочешь? » – спросила я.

«Дай ему чего – нибудь выпить. Я не выношу, когда у меня выпрашивают. »

Я была поражена тем, какими отвратительными были эти записи. Мне не доводилось раньше видеть, чтобы люди так себя не уважали и оправдывали свои пороки. Моей постоянной заботой было сдерживать Джона. Я понимала, что мне не удержать Джона от выпивки – слишком глубоки были конфликты, в которых он участвовал. Когда он выпивал он не позволял себе терять голову – хотя бы на некоторое время.

Насколько ужасными были наши ночные записи, настолько чудесными оставались наши дни – несмотря на бесконечные звонки Йоко. Каждое утро мы просыпались счастливыми. Мы занимались любовью почти каждое утро, а иногда два раза в день. Лежа в объятиях друг друга, мы чувствовали себя самыми счастливыми.

Я сдала экзамены на водителя, получила лицензию, и мы взяли на прокат автомобиль, делали длительные поездки по побережью, проводили дни в прогулках по пустынным пляжам. Мы навестили Лу Адлера в Малибу и, загостившись допоздна, посмотрели восхитительный закат на Тихом океане. Мы также съездили за покупками на Родео Драйв в Биверли Хиллз. Точнее будет сказать, что по причине ограниченных финансов мы больше рассматривали витрины. Мы приезжали к самым дорогим магазинам одежды и прилипали носами к витринам, как дети возле кондитерского магазина, влюбленно глазеющие на обилие конфет, и почти ничего не покупая. Мы, шутя, рассуждали о том, что купим себе, если альбом Спектора станет хитом. Иногда мы не могли удержаться от покупки какой – нибудь одежды. Джон был очень худощав, и мы оба носили один размер. Нам нравилось покупать одинаковую одежду и одеваться, как двойняшки. Джон купил мне кожаные штаны, которые он тоже любил носить. Когда мы проходили мимо отдела фотоаппаратов, я остановилась посмотреть на камеру Х‑ 70 Поларойд, которая была у Джона. Эту камеру он неожиданно подарил мне на день рождения, и я сразу стала делать снимки нашей совместной жизни.

Как – то ночью, после нескольких рюмок, Тони Кинг сказал нам, что сделал запись, где он подражает английской королеве. Он проиграл нам эту запись на магнитофоне. Было очень смешно. Они с Джоном решили снять рекламный ролик с " ", где Тони будет наряжен в королеву. Тони попросил у Джона разрешение на то, чтобы привести на съемки Элтона Джона. Съемки были запланированы на 24 октября – день, когда мне исполнялось двадцать три года.

* * *

24–го утром Джон поднялся раньше меня. «С днем рождения», – сказал он, когда я проснулась. Он крепко поцеловал меня, а затем вручил мне пару ключей от машины. «Иди, спустись в гараж», – сказал он с хитрой ухмылкой на лице. Я выскочила во двор. Возле гаража стоял плимут – барракуда, 1968 года, цвета ржавчины. Джон вышел на крыльцо. «Теперь у нас своя машина, – закричал он. – С Эллиотом Минцем покончено. » Я подбежала и обхватила его руками.

«Какая она красивая! » – воскликнула я.

«Я знаю, что тебе нужна машина, – сказал Джон. – Практикуйся теперь на этой. »

Автомобиль стоил 800 долларов, и я была очень горда этим. На других это, похоже, не произвело впечатления. В Лос – Анджелесе о тебе судят по тому, сколько ты тратишь. Сколько стоит твоя машина? Сколько в твоем доме комнат? Сколько ты потратил на шмотки? Этих людей просто шокировало, что такой богач, как Джон, покупает мне подержанную машину, а потом наслаждается поездками в ней. Они не могли понять, что для нас было совсем не важно иметь новую, дорогую машину. Джон сделал мне благоразумный подарок, подарок, который он мог себе позволить, основываясь на обязательстве жить экономно. Мне и не хотелось практиковаться на новейшем мерседесе – бенце. Как и Джон, я хотела, чтобы те 10000 долларов были нашим последним займом.

Позже в то утро мы поехали в телестудию посмотреть съемки рекламного ролика. Когда мы вошли, Тони уже был одет, как королева. Он поздоровался с Джоном, а потом представил Элтона Джона. Они пожали друг другу руки. Не знаю, как протекала бы эта встреча в более формальных обстоятельствах, но балдежный наряд Тони сломал лед. Джон и Элтон были оба остряками, и они начали подшучивать над Тони – над его скипетром, короной, платьем. Оба старались превзойти друг друга, подкалывая «королеву». Почти час они ржали и острили и под конец стали друзьями. Затем у них завязался серьезный разговор о музыке и о том, как трудно быть знаменитостью.

«Знаешь, у меня сейчас свой битловский период, – сказал Элтон Джон. – Не знаю, что я буду делать, когда он кончится. Ты замер на верхней точке, Джон. Ты никогда не скатываешься вниз. »

«Ну, по крайней мере ты знаешь, что у тебя будет пик. Это случится, и я советую тебе приготовиться. Мне этого никто не советовал», – ответил Джон.

Он пригласил Элтона на запись, и тот обещал прийти. Потом оба они сказали, что очень понравились друг другу. Тони объяснил мне, что поскольку они оба были англичане, Джон и Элтон смогли сразу составить мнение друг о друге. Им были хорошо понятны их «корни», и они могли говорить друг с другом прямо и откровенно, как старые, близкие друзья, несмотря на то, что раньше никогда не встречались.

Затем Эллиот Минц сказал нам, что Дейвид Кассиди, который находился в зените своей славы как один из главных героев в фильме «Семья Партридж» и был хорошим другом Эллиота, хочет познакомиться с Джоном. Джон был в таком хорошем настроении, что против обыкновения согласился пообедать с ним. Назначили дату. Эллиот с Дейвидом должны были приехать за нами около полудня и взять Джона, Арлин и меня в ближайший ресторан. я напомнила, что в тот вечер у нас была запись, но Джон болезненно воспринял мысль о том, чтобы отложить встречу. Он не хотел, чтобы Кассиди подумал, что он недружелюбен, и не смотря на запись решил пойти.

За полчаса до их приезда позвонила Йоко. В тот вечер у нее была премьера в Кенниз Каставейз, и она хотела обсудить с Джоном ряд вопросов. Они разговаривали очень долго. Убежденная, что в прессе о ней будет много отзывов, Йоко вновь и вновь напоминала Джону, что если ее спросят, почему она выступает без него, она скажет, что выкинула его.

Мне стало не по себе, и мы с Арлин вышли прогуляться. В это время подъехал автомобиль, из которого вышел Эллиот, за ним – Дейвид Кассиди. Мы познакомились, и я повела Дейвида в дом к Джону. Как только тот увидел Кассиди, он сразу принял облик «публичного Джона» и обрушил на эту телезвезду каскад остроумия и мудрости.

Немного поболтав, мы отправились в итальянский ресторан на бульваре Сансет. В течение всего обеда разговор не умолкал, за исключением одного момента, когда к столу подошла женщина и попросила у Кассиди автограф. Джона, похоже, это не задело.

***

После обеда Эллиот пригласил нас к себе домой на вершине Лорел Каньон. Дом Эллиота стоял на опорах, и с него открывался захватывающий вид на Лос – Анджелес, который просто очаровывал нас с Джоном. Джон растянулся на кушетке и стал рассматривать город. Арлин занялась изучением голливудских холмов через телескоп Эллиота. Я же продолжала болтать с Эллиотом и Дейвидом Кассиди. Всем было хорошо и спокойно. Вдруг Джон встал и вышел из комнаты. Я последовала за ним. «Тебе плохо? » – спросила я.

Мысли Джона были где – то далеко. Что – то беспокоило его, и он не хотел говорить. «Я хочу домой», – резко сказал он. По дороге домой Джон молчал, а потом до самого вечера игнорировал меня. Он то и дело разговаривал с Йоко, которая все время повторяла ему, как она волнуется.

По дороге в студию Джон по – прежнему оставался замкнутым. Он пару раз выпил и немного ожил, лишь когда неожиданно пришел Элтон Джон. У них завязалась оживленная беседа. Элтон немного посмотрел и ушел. Через несколько минут в студию вошел Харри Нильсон, а затем приехала Шер. Спектор работал над песней " Love Comes Knocking " (Любовь Стучится ко мне). Пока все ждали, Шер сидела рядом со Спектором, вспоминая те дни, когда она пела в его вокальной группе. Шер захотела спеть на этой новой пластинке, но Спектор отказался. «Я могу это петь, Фил, ты же знаешь», – просила она.

«Нет! » – отвечал продюсер.

«Пожалуйста, позволь мне спеть. »

«Нет! » – снова обрубил Спектор.

Их разговор так раздражал, что я вышла из студии и посидела некоторое время в другой комнате. Когда вернулась, Джона не было.

«Куда ушел Джон? » – спросила я Спектора.

«Он смотался. »

Я села в барракуду и поехала вслед за ним. К моему приходу домой Джон уже успел напиться.

«Джон, скажи мне, пожалуйста, в чем дело? » – попросила я сразу.

Он не ответил и злобно посмотрел на меня. Я подошла к нему и попыталась обнять, но он оттолкнул меня.

«Что я сделала? » – спросила я, снова приблизившись к нему. Он еще сильнее оттолкнул меня. Затем он схватил меня за волосы и так рванул, что моя голова запрокинулась.

«Джон! – закричала я – За что? »

Он отпустил мои волосы и начал ходить взад и вперед. Потом остановился и посмотрел на меня. Его взгляд был полон злобы. Я знала, что он может взорваться в любую секунду. казалось, он может даже ударить меня.

«Ты сама знаешь! » – наконец выпалил он.

«Не знаю! Не знаю! » – выкрикнула я.

Джон сделал большой глоток водки. «Ты флиртовала с Дейвидом Кассиди. »

Я была поражена. «О чем ты говоришь? »

Джон начал ходить вокруг меня кругами. «Ты сегодня ждала его во дворе, когда он пришел к нам. Потом в ресторане ты заказала то же, что и он. »

«И что это значит? »

«Это значит, что я всегда знал, что ты будешь обманывать меня, теперь у меня есть доказательство! – крикнул он. – Ты флиртовала с Дейвидом Кассиди. »

«У тебя разгулялось воображение, Джон, я люблю тебя. Мне не нужен Дейвид Кассиди. »

«Не ври мне. Я не выношу, когда мне врут! »

«Я не вру», – ответила я.

«Ты – лгунья! – крикнул он. – Ты что не знаешь, кто я? Я – Джон Леннон». Тут Джон взорвался. Он схватил мои очки, швырнул их на пол и растоптал их. На кофейном столике лежала камера, которую он купил мне, и Джон со злостью врезал ей по столу. Он заметался по дому, громя все, что было на пути. Вазы и лампы летали по комнате. Он набрасывался на мебель, переворачивал столы. Ломал стулья. Я стояла в оцепенении и в ужасе от всего этого. »

Вдруг позвонили в дверь. «Скажи Арлин, чтобы она ушла, – закричал Джон. – Я хочу быть с тобой наедине. »

«Я не могу прогнать ее, она здесь живет. »

«Прогони ее! Я хочу, чтобы в доме кроме нас никого не было. »

Джон подбежал ко мне, снял с моего плеча сумку, выпотрошил содержимое на пол и отыскал там ключи от машины. «Пусть она уедет, а то я разобью машину. Скажи Арлин, чтобы она уехала на машине, а то я…» Я подошла к входной двери, открыла ее. «Я услышала, что здесь творится, и побоялась открыть своим ключом, сказала Арлин, увидев меня. – С тобой все в порядке? »

На мгновение мне захотелось уехать вместе с ней, но я знала, что должна остаться с Джоном и как – нибудь успокоить его. Уехать значило бы только убедить его, что я флиртовала с Дейвидом и что мне действительно наплевать на него. Хоть я и была напугана, я знала, что, если останусь, у меня будет шанс, которым можно воспользоваться. Я сунула Арлин ключи от машины. «Покатайся немного, – сказала я ей. – Переночуй у кого – нибудь. »

«У него зловещий голос. Ты уверена, что тебе не нужна помощь? » «Арлин, уходи, пожалуйста. »

Мы молча посмотрели друг на друга. Я знала, что Арлин хочет, чтобы я ушла с ней. Но я так же знала, что она понимает, что я не пойду.

«Я позвоню тебе», – сказала она и ушла.

Когда я вернулась в гостиную, Джон был у телефона. «Я звоню Йоко! – закричал он. – Я все ей расскажу. »

Джон нашел Йоко за кулисами в Кенниз Каставейз, когда оставалась минута до начала премьеры ее шоу. Когда она подошла к телефону, он закричал: «Йоко, ты была права. Ты была права. » Затем он приказал мне взять трубку параллельного аппарата в другом конце гостиной.

«Мэй, ты слушаешь? » – спросила она.

«Да. »

«Слушай, Мэй, я же говорила тебе не давать ему спиртного. Ты теперь знаешь, что происходит, когда он пьет. »

«Ты была права, Йоко» – снова сказал Джон.

«Джон, – ответила Йоко – ты пьян. Тебе нужно успокоиться. Сейчас тебе нужно успокоиться. Мне надо выступать. Я позвоню тебе позже. » Она повесила трубку.

Следующие полчаса Джон продолжал обливать меня потоком оскорблений и обвинений. «Тебя интересуют только мои деньги, – сказал он. – Ты знала, что в тот день, когда ты уехала в Лос – Анджелес, Йоко заморозила твою зарплату? У тебя нет денег Что ты об этом думаешь? »

«Я люблю тебя, Джон. Вот почему я здесь. Разве я не помогала тебе экономить деньги? »

«Когда я уезжал, Йоко сказала, чтобы истратил на тебя не более одной тысячи долларов. Она была права. Ты охотишься за богачами, вот и все. »

Я встала, и начала ходить по комнате. Джон стал ходить за мной следом, пиная на своем пути валявшиеся предметы и повторяя все, что говорил раньше.

«Откуда у тебя эти бешеные идеи? »

Джон не останавливался, и казалось, что ему доставляет удовольствие свой собственный гнев, как будто это наполняло его силой. Он снова был жертвой, но на этот раз считал себя моей жертвой. Чем более беспомощным он себя чувствовал, тем в большую ярость он впадал.

Наконец зазвонил телефон. Это была Йоко. Она только что завершила свое выступление. «Возьми другую трубку» – крикнул он.

«Йоко, скажи ей, что ты говорила мне, что она будет обманывать меня. » Йоко молчала.

«Скажи ей, что ты говорила мне, что она со мной только потому, что я знаменит! » Йоко не отвечала.

«Ты была права, Йоко – она обращается со мной как со звездой. Скажи ей, что ты говорила мне, что она охотится за богачами, и со мной она только из – за моих денег. »

Она нервно хихикнула. я не знала, что делать. Мне было известно, что Джон запутался в себе и страдает паранойей. Я также знала, какой непредсказуемой могла быть Йоко. Я не подходила ни одному из них. Йоко навешивала Джону всякие вещи, чтобы сохранять свое превосходство над ним. Мне, наверное, следовало догадаться, что она будет наговаривать ему обо мне неправду, которой Джон будет верить, чтобы не подрывать свой идеализированный образ Йоко. Я знала, что Джон должен был считать Йоко совершенством. Таким образом он пребывал в уверенности, что у него всегда есть надежная защита с помощью при необходимости. Однако Йоко пришлось удалить от себя Джона. Манипулируя им таким образом, после того, как она выкинула его, Йоко подвергала меня опасности. Я была так поражена ее действиями, что мне стало дурно.

«Скажи ей, что ты мне сказала, что ей нужны только мои деньги. » Йоко хихикнула снова.

«Мэй, ты знаешь, как люди болтают, когда напьются, скажи. »

«Она хочет использовать меня. »

«Видишь, что происходить, когда ты поишь его водярой. »

«Йоко, ты наверное его не видела таким. А если видела – звала кого – нибудь на помощь. Я здесь одна, ты знаешь, что Джон может стать опасностью. Он может сделать что – нибудь со мной или с собой. сейчас не время обвинять меня в том, чего я, как ты знаешь не делала» – спокойно ответила я.

«Скажи ей, что она будет обманывать» – убеждал Джон.

«Ты врала мне, Йоко, про Мэй! » – крикнул Джон и бросил трубку. Через несколько минут зазвонил телефон. Джон схватил его.

«Ты врала мне», – и он снова бросил трубку.

Телефон все звонил и звонил.

«Пусть звонит», – крикнул он. Потом он посмотрел на телефон и пнул его. «Вот, сука! »

Джону не сиделось. Он ходил по комнате и шумел на меня.

В конце концов он поднялся наверх и плюхнулся на кровать. В доме вдруг стало тихо. Я попыталась осмыслить случившееся. Как могло что – то столь обещающее и прекрасное обернуться ночным кошмаром. До самого утра я так и сидела, тихо плача. По крайней мере, когда Джон проснется, он все забудет.

Через час проснулся Джон. Он спустился по лестнице и со злостью посмотрел на меня. «Мы возвращаемся в Нью – Йорк. »

Я попыталась заговорить, но он не дал мне и рта раскрыть.

«Все кончено», – крикнул он.

«Джон…»

Я заказала авиабилеты по телефону. Потом я сообщила Арлин, что мы возвращаемся. По моему голосу Арлин могла понять, в каком отчаянии я была. «Я быстро», – сказала она. Я доложила Джону и заплакала.

Через час приехала Арлин и Джимми. По дороге в аэропорт все были чрезвычайно натянуты. Мы с Джоном молчали. Джимми неудачно шутил, но никто не смеялся. Полет также был напряженным. В аэропорту нас ждали Синтия и Ричард Росс – владелец ресторана «Дом», мой друг, которому симпатизировал Джон.

Джон уехал в Дакоту, а меня отвезли в Стэнхолл.

Я осталась с Синтией, которая выслушала меня. Потом позвонила Йоко: «Все нормально, он дома – спит. Успокойся, я не собираюсь ебаться с ним. Утром Джон тебе позвонит. »

Утром позвонил Джон и мы спокойно поговорили. «Не знаю, что на меня нашло, – мягко сказал он. – Ты не поехала бы со мной в Калифорнию? » «Я еду, потому что я люблю тебя. »

В начале ноября у нас были еще две записи, каждая из которых была такой же дикой, как и раньше. Затем все вдруг отложили, потому что Фил и Джон не знали, что же они хотят записывать.

Следующие две недели мы отдыхали и встречались с друзьями. Несколько раз у нас был Спектор, и они с Джоном начали писать вместе, а Джон сочинил несколько своих собственных вещей. Он также много встречался со своими адвокатами, которые хотели подготовить его к процессу по разделу компании Эппл. Мы также более успешно противостояли звонкам Йоко. Я стала отключать параллельный телефон в спальне, так что, когда внизу раздавался звонок, мы наверху его не слышали.

Как – то вечером мы решили сходить в Рокси. Когда мы ждали у входа в этот клуб, к нам подошел мужчина с приятной внешностью «Привет, Джон. Как дела? » – сказал он.

«Отлично. »

Этот мужчина был доктор Артур Янов. Янов был психологом, открывшим примальную терапию и опробовавшим ее на Джоне и Йоко. Джон поболтал с ним несколько минут, а потом, улыбнувшись, сказал: «А Йоко побила тебя, не так ли? Она выиграла. »

Когда мы вошли в клуб, Джон объяснил мне, что во время лечения Йоко все спорила с Яновым, что лучше для Джона. «Янов вел себя очень круто, – отметил Джон, – но он не мог тягаться с Йоко. Она наблюдала за всеми его действиями, проанализировала их и нашла, что можно сделать лучше. »

Я вспомнила, что сказала мне Йоко, когда я впервые пришла работать в Дакоту, и от этого воспоминания мне стало дурно.

Через несколько дней Йоко вдруг объявила, что немедленно вылетает в Лос – Анджелес посмотреть, как у нас идут дела. И не успели мы узнать об этом, как уже ехали в ее дорогое бунгало в отеле Беверли Хиллз, чтобы пообедать с ней. Мне было неспокойно: что еще могло стрястись?

Йоко выразила неподдельное удивление, увидев Арлин, которую мы попросили присоединиться к нам. Тут она впервые узнала, что мы нарушили ее указ жить в изоляции. Однако Йоко промолчала. Позже она сказала нам, что все наши проблемы из – за того, что мы позволили Арлин жить с нами. При постороннем, сказала она, мы не можем стать более близкими друг другу.

За обедом, однако, Йоко сказала мне: «Я рада видеть, что он успокоился, и у вас все нормально. » В тот вечер Джон навестил ее в отеле и провел с ней один или два часа. Вернулся он в приподнятом настроении потому что Йоко была довольна всем. Через несколько дней она улетала назад в Нью – Йорк.

После отъезда Йоко все было спокойно и хорошо, и Джон в последующие десять дней был в отличном настроении. Когда у него было желание, он много читал, и вот Джон решил прочесть все книги в доме. Каждый день мы сидели возле бассейна и тихо читали.

Джона захватили две книги, подаренные ему Тони Кингом: «Страх и ненависть в Лас – Вегасе» Хантера Томпсона и «Портрет супружества» Нигеля Николсона, которая, как сказал Тони напомнит ему его женитьбу на Йоко. Джону очень понравилась книга Томпсона, в которой этот журналист, бывший наркоман, показал теневую сторону американской жизни. Его также захватила мысль сняться в главной роли в фильме по этой книге. С другой стороны, «Портрет супружества» сильно расстроил его. В этой книге анализировалась пятилетняя супружеская жизнь Виты Сэквилл – Вест и Гарольда Николсона. Оба они вели бисексуальную жизнь и изменяли друг другу, но все же смогли развить свои отношения до глубокой и долголетней дружбы, несмотря на несовершенство их брака. Джон был очень потрясен темой сексуальной несовместимости на фоне сильной эмоциональной привлекательности и тем, что, как ни старайся, брак, похоже, всегда остается несовершенным.

Ночные кошмары, которые были в октябре, похоже, прошли. Джон предложил съездить в Сан – Франциско, и мы пригласили Тони Кинга, Майка Хейзелвуда и Арлин присоединиться к нам. Когда Йоко позвонила, Джон рассказал ей об этом плане. Позвонив потом снова, она предложила нам разыскать Джерри Рубина, который был в Сан – Франциско, а также Стива Мариша, молодого медиума, который произвел на нее большое впечатление своими способностями.

Джон пошутил: «Йоко хочет получить от них доносы на нас». Он, кажется, был в отличном настроении и вел себя так, словно его ничто не волновало в этом мире.

За день до нашей поездки в Сан – Франциско Джон, проснувшись утром, сел в постели, посмотрел на меня и нахмурился. Я села на краю кровати и что – то сказала ему, но он молчал. Я поняла, что его что – то беспокоит. «Джон, что мы будем делать сегодня? » – спросила я.

После долгой паузы он сказал: «Я хочу съездить на пляж».

Когда мы одевались, я повернулась к нему и сказала: «Ну ладно, Джон, говори, что такое. »

Он отрешенно посмотрел на меня. Потом сказал: «Я думал, что будет лучше сказать тебе это на пляже. Но, может быть, лучше, если скажу сразу, не откладывая. По – моему, нам пора расстаться. »

Я была поражена. «Почему? – спросила я. – Почему? »

«Мне так кажется. Просто пора. » Он не мог дать никакого другого объяснения.

«Ты уверен? »

«Да. »

Было видно, что он серьезен.

«Когда ты хочешь, чтобы я ушла? »

«Ну, когда соберешься с духом. »

Не было никакого смысла в этом поступке Джона. Мы были счастливы, как никогда. Все шло как никогда гладко. Я чувствовала себя так, как будто мне вмазали по лицу безо всяких причин. Мне хотелось поскорее убраться оттуда. Я достала свой чемодан и стала кидать туда мои вещи. Джон посмотрел на меня молча, и я молчала. Затем он встал и пошел поговорить с Арлин. Он сказал ей, что мы расстались и что он хочет, чтобы она оставалась со мной. Он даже предложил нам съездить в Европу.

Арлин вошла в спальню и обняла меня. «Не беспокойся, я позабочусь о тебе», – мягко сказала она.

Я была в шоке и говорила с трудом. «Я хочу уйти отсюда – сейчас же», – выдавила я.

«Я иду с тобой».

Менее чем через полчаса мы с Арлин уже собрались и были готовы уходить. Мы отнесли чемоданы в машину. Я подошла к Джону. «Вот твой ключ», – сказала я. Вручив ему ключ, я выбежала из дома.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒