Кейт Мортон 28 страница

У Ханны по спине побежали мурашки.

— Это та старая мрачная крепость? — широко улыбнулась Дебора. — В жизни не видела ничего тоскливее.

— Да что вы, — возразил Робби. — Она замечательная. Волшебная. Попадаешь в какой-то другой мир.

— В какой?

Робби помолчал, пытаясь подобрать слова.

— Время от времени мне казалось, что я вот-вот окажусь в прошлом. Вечерами, когда я оставался один, мне слышался шепот давно умерших людей. Рядом кружили древние тайны.

— Кошмар какой, — передернулась Дебора.

— Почему же вы оттуда уехали? — спросила Ханна.

— Да, мистер Хантер, — подхватил Тедди — что привело вас обратно в Лондон?

Робби посмотрел на Ханну. Улыбнулся ей и ответил Тедди:

— Думаю, судьба.

— Вы все время путешествуете, — кокетливо заметила Дебора. — В вас, наверное, есть цыганская кровь.

Робби улыбнулся и не ответил.

— Или неспокойная совесть? — игриво допытывалась Дебора. — А, мистер Хантер? Признайтесь, от кого вы бежите?

— Разве что от себя, мисс Лакстон.

— Рано или поздно вы все равно осядете, — сказал Тедди. — Как только повзрослеете. Я тоже любил постранствовать, когда был помоложе. Хотелось посмотреть мир — новые впечатление, то да се. — Он поставил ладони по обе стороны от тарелки, и Ханна поняла, что муж собирается прочесть гостю лекцию. — Любой человек с возрастом становится более ответственным. Устойчивым. Разнообразие, которое раньше развлекало, начинает раздражать. Возьмите, к примеру Париж. Я обожал Париж, но что там творится сейчас, уму непостижимо. Никакого уважения к традициям. А женщины? Одеваются просто безобразно!

— Тиддлз, дурачок! — хохотнула Дебора. — Это же мода такая!

— Я знаю, что ты без ума от французов и их нарядов, — не обиделся Тедди, — и тебе, незамужней девушке, они, может быть, и подходят. Но моя, к примеру, жена ни за что на свете не станет шататься по городу в таком виде!

Ханна опустила глаза, чтобы не глядеть на Робби. Покопалась в тарелке, отложила вилку.

— Во время путешествий знакомишься с людьми самых разных культур, — сообщил Робби. — Я знаю одно племя на востоке — так там мужья вырезают на лицах жен красивые узоры.

— Ножом?! — ахнула Эммелин.

Тедди от изумления проглотил кусок мяса.

— И для чего это?

— Жена для них — просто красивая вещь, — объяснил Робби. — Муж считает себя в полном праве украшать ее, как его душе заблагорассудится.

— Варвары, — покачивая головой, сказал Тедди и сделал Бойли знак долить вина в его бокал. — И еще недовольны, что мы несем им цивилизацию.

* * *

После первого визита Робби пропал на несколько недель. Ханна думала, что он забыл о своем предложении подарить ей сборник стихов. Очень в его стиле — думала она — появиться, всех очаровать, надавать пустых обещаний и испариться, даже не собираясь их исполнять. Она даже не обиделась, просто посмеялась над собственной доверчивостью и обо всем забыла.

И все-таки через пару недель, когда Ханна зашла в книжный магазин на Друри-лейн и обнаружила там первую книгу Роберта Хантера, она ее купила. В конце концов, поэзия Робби понравилась Ханне задолго до того, как она поняла, что он — ее не самый любезный знакомый.

Потом пришла весть о смерти отца, и Ханне стало не до Робби и его забытых обещаний. Внезапно она почувствовала себя лодкой, сорванной с якоря и брошенной на милость волн в незнакомых и бурных водах, без руля и ветрил. Глупо, конечно. Она так давно не виделась с Па, ведь он отказался встречаться с ней с тех пор, как она вышла замуж, и Ханна так и не нашла слов, чтобы смягчить его душу. И все-таки, пока Па был жив, она чувствовала, что привязана к чему-то крепкому и надежному. Теперь это чувство исчезло. Ханне казалось, что отец бросил ее: да, они часто ругались — уж такие у них были отношения, но она всегда знала, что Па любит ее больше всех. А теперь он взял и ушел, не сказав ни слова. Ей стали сниться кошмары — черные волны, затонувшие корабли, безбрежные воды океана. А днем вспоминалось предсказание гадалки — о тьме и смерти.

Ей станет легче, когда Эммелин переедет к ней насовсем, уговаривала себя Ханна, Потому что было решено, что после смерти отца Ханна становится для сестры кем-то вроде опекуна. И Тедди сказал: пусть лучше будет на глазах, особенно после той истории с режиссером. Чем больше Ханна думала о приезде Эммелин, тем больше оживлялась. Наконец-то у нее появится союзник в этом доме. Хоть кто-то, кто ее понимает. Вечерами они будут сидеть вместе, болтать и смеяться, делиться секретами — как в детстве.

Вышло, однако, что у Эммелин были другие планы. Они с Лондоном всегда были на «ты», и сразу по приезде она кинулась в самую гущу светской жизни, которую всегда обожала. Каждую ночь новый костюмированный бал — «Белоснежный», «Цирковой», «Подводный» — Ханна сбилась со счета. Днем другое развлечение: охотиться на улицах то за шляпой нищего, то за полицейской каской. Эммелин чересчур много пила и чересчур много курила и считала ночь пропавшей, если на следующий день не находила своего имени в колонке светских сплетен.

Однажды утром Ханна обнаружила Эммелин в гостиной, в компании друзей. Они сдвинули мебель по углам, скатали к камину дорогущий модный ковер. На ковре сидела незнакомая девушка в лимонно-желтом платьице из прозрачного шифона и курила, стряхивая пепел прямо перед собой. Эммелин учила неуклюжего молодого человека с кукольным личиком танцевать фокстрот.

— Нет же, нет! — хохотала она. — На счет четыре, Гарри, золотко! Не на три. Дай руку, я покажу — Она снова завела граммофон. — Готов?

Ханна осторожно по стенке обошла гостиную. Ее так потрясла раскованность, с которой Эммелин и ее друзья распоряжались комнатой (ее, если уж на то пошло, комнатой! ), что она даже забыла, зачем пришла. Притворилась, будто роется в ящиках стола, а Гарри тем временем рухнул на диван с криком:

— Хватит! Ты меня совсем уморила, Эмми!

Эммелин упала рядом и обняла его за плечи.

— Как хочешь, солнышко, но знай: я не стану танцевать с тобой на вечеринке у Клариссы, если ты не выучишь хотя бы основные шаги. Фокстрот — это самый писк, и я собираюсь танцевать его всю ночь.

Всю ночь — это точно, подумала про себя Ханна. Ночи Эммелин все чаще кончались под утро. Не насытившись танцами в «Клариджез», [23] поглощением бренди и коктейля с куантро, буйные компании продолжали веселиться у кого-нибудь дома. Причем все чаще это оказывались дома незнакомцев. Называлось это «вечеринка со взломом» — молодежь шаталась по Мейфэр в вечерних костюмах, пока не находила дом, где веселились гости, и не присоединялась к ним.

Слуги стали судачить. Однажды утром Эммелин ввалилась домой в половине шестого, когда новая горничная уже начала убираться в вестибюле. Хорошо хоть, Тедди не узнал. Ханне пришлось здорово для этого постараться.

— Джейн говорит, что Кларисса не шутит, — сказала лимонно-шифоновая девушка.

— Думаешь, и вправду решится? — не поверил Гарри.

— Вот и увидим, — захохотала Эммелин. — Она обещает постричься уже несколько месяцев. И будет дурой, если решится — с ее-то физиономией! Да она станет похожа на немецкого сержанта!

— Ты что берешь? Джин? — спросил Гарри.

— Или джин, или вино, — пожала плечами Эммелин. — Кларисса все равно грозится смешать все вместе, чтобы каждый зачерпывал своим стаканом.

Вечеринка «со своей бутылкой», поняла Ханна. Она уже слышала о таких. Тедди любил зачитывать ей отрывки из газет за завтраком. Опускал газету, недовольно тряс головой и ворчал:

— Только послушай! Опять эти вечеринки в Мэйфэр!

И читал вслух, смакуя, как казалось Ханне, каждое слово — о неприглашенных гостях, о вульгарных украшениях, о полицейских облавах.

— И почему молодежь не может развлекаться прилично, как мы в свое время? Устраивать нормальные балы — с ужином, прислугой, танцами и картами?

Ханну потрясли слова Тедди о том, что она, оказывается, уже не молода. И хоть сама она тоже считала, что сестра ходит по лезвию ножа, Ханна ни разу не сказала ей ни слова.

И по-прежнему прилагала все усилия, чтобы Тедди не узнал, что Эммелин бегает на скандальные вечеринки. И уж тем более — устраивает их сама. Научилась придумывать ночным отлучкам сестры блестящие оправдания.

Однако в ту ночь, когда Ханна поднялась по лестнице, чтобы скормить мужу очередную полуправду о визите Эммелин к подруге — леди Клариссе, она услышала в его кабинете голоса. Тедди был не один. С Саймионом.

Ханна повернулась было, чтобы уйти и вернуться еще раз, попозже, как вдруг услышала имя отца. Затаила дыхание и подкралась к двери.

— Жаль его, что ни говори, — говорил Тедди. — Глупо погибнуть вот так, на охоте, от случайного выстрела, тем более, вырос он в сельской местности.

Саймион откашлялся.

— Знаешь, Тедди, только между нами. Говорят, выстрел-то был не случайный.

Многозначительная пауза.

Шепот, который Ханна не смогла разобрать.

— Самоубийство? — ахнул Тедди.

«Вранье! — часто дыша, думала Ханна. — Наглое вранье! »

— Похоже, не случайный, — повторил Саймион. — Лорд Гиффорд рассказал мне, что старый дворецкий, Гамильтон, нашел хозяина в лесу. Прислуга, разумеется, пыталась все скрыть — я всегда говорил: нет слуги верней, чем английский слуга, — но лорд Гиффорд напомнил им, что беречь репутацию семейства, его прямая обязанность, поэтому он должен знать правду.

Ханна услышала, как стекло звякнуло о стекло, забулькал херес.

— И что говорит Гиффорд? — спросил Тедди. — Почему он решил, что выстрел не был случайным?

Саймион философски вздохнул.

— Бедняга уже давно был не в себе. Не все выживают в жестоком мире большого бизнеса. Стал нелюдимым, все время возился с оружием. Слуги даже стали тайком следить за ним, когда он выходил из дома — на всякий случай. — Чиркнула спичка, до Ханны донесся слабый запах дыма. — В общем, все давно ожидали чего-то подобного.

Наступила тишина. Ханна насторожилась, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги.

Однако, выдержав приличествующую случаю паузу, Саймион заговорил с новыми силами:

— Лорд Гиффорд, однако, сделал невозможное — никто ничего не узнал и не узнает, поэтому нам сейчас самое время схватить удачу за хвост. — Скрипнуло кресло, Саймион уселся поудобнее. — Думаю, тебе стоит снова попробовать себя в политике. Бизнес у нас налажен, ты чист со всех сторон, и репутацию у консерваторов заработал — лучше некуда. Почему бы тебе не выдвинуться кандидатом от Саффрона?

— Думаешь, стоит переехать в Ривертон? — с надеждой встрепенулся Тедди.

— Теперь он твой, а сельские жители всегда любили своих господ.

— Отец, — сдавленным голосом проговорил Тедди. — Да ты гений! Я немедленно звоню лорду Гиффорду. Он наверняка знает, с кем об этом лучше переговорить. — Щелкнул рычаг телефона. — Сейчас не слишком поздно?

— Для бизнеса и политики, — ответил Саймион, — никогда не поздно.

Ханна тихонько отошла от двери. Она уже все услышала.

В тот вечер она так и не поговорила с Тедди. В любом случае, Эммелин явилась домой относительно рано — в два. Ханна не спала, пока в вестибюле не застучали каблучки сестры. Тогда она повернулась набок, зажмурила глаза и попыталась не думать о словах Саймиона, о Па, о его смерти. О том, как он был одинок. Как несчастен. Как жил — словно в непроглядном мраке. И о тех письмах со словами раскаяния, которые она так и не смогла дописать.

И в одиночестве своей спальни, слушая доносящийся через стенку мирный храп Тедди и шум ночного Лондона за окном, она погрузилась в странные сны о черной воде, затонувших кораблях и сирене на маяке, тоскливо воющей в тумане.

И все-таки Робби пришел. Он даже не стал ничего объяснять — просто сел в кресло Тедди, будто встал из него только вчера, и протянул Ханне сборник своих стихов. Только она хотела сказать ему, что уже приобрела точно такой же, как он достал из кармана еще одну книгу. Маленькую, в зеленой обложке.

— Это вам.

У Ханны екнуло сердце. «Улисс» Джеймса Джойса. Запрещенный везде, где только можно.

— Как вам удалось?

— Друг в Париже.

Ханна обвела пальцем буквы: У л и с с. Она читала — верней, Тедди читал ей вслух — отрывки из газетных статей. Он называл книгу грязной, она согласно кивала. На самом деле в глубине души Ханна находила ее странно притягательной. Но прекрасно понимала, что скажет на это Тедди. Решит, что она больна и пошлет к доктору. И может быть, будет прав.

Вот и сейчас, обрадовавшись возможности прочесть роман, она не знала, как отнестись к такому подарку. Думает ли Робби, что она из тех женщин, для которых такого рода чтение обычная вещь? Или просто решил над ней подшутить? Считает ее ханжой? Она уже готова была спросить, как вдруг он произнес просто и мягко:

— Мне жаль вашего отца.

И тут Ханна расплакалась.

* * *

Никто не видел в визитах Робби ничего особенного. Сначала. Никому и в голову не приходило, что между ним и Ханной может что-то случиться. Ханна первая отвергла бы подобные мысли. Все знали, что Робби — друг ее покойного брата и был с ним до самого конца. Даже то, что он казался немного необычным, как сформулировал Бойли — непочтенным, тоже легко объяснялось войной.

Робби являлся, когда хотел, и никогда не сообщал о своих приходах заранее, но Ханна незаметно привыкла к ним и стала ждать его с нетерпением. Иногда они сидели вдвоем, иногда в комнате оказывались Эммелин или Дебора — ей было все равно. Робби стал для Ханны окном в другую жизнь: они говорили о книгах и путешествиях. Дальних странах и старинных легендах. Он, казалось, знал про нее все. Почти как Дэвид. Ханна начала скучать без него. Когда Робби долго не появлялся, она маялась ожиданием, все валилось у нее из рук.

Если бы Ханна вынырнула на миг из собственных мыслей, она бы заметила, что визиты Робби интересны не только ей. Что Дебора стала чаще бывать дома. Но Ханна не обращала внимания на такие пустяки.

Поэтому, когда однажды утром Дебора отложила кроссворд и пропела: «На следующей неделе, мистер Хантер, я устраиваю небольшое суаре в честь выпуска нового аромата от «Шанель». И знаете что? Я так заработалась, что у меня совсем не осталось времени подыскать себе партнера», — ее слова явились для Ханны полной неожиданностью.

— Это будет нетрудно, — отозвался Робби. — Стаи молодых людей будут счастливы броситься вместе с вами в пену высшего общества.

— Ну разумеется, — согласилась Дебора, не уловив в его словах иронии. — И все-таки я спохватилась поздновато.

— Лорд Вудалл наверняка сможет, — подсказала Ханна.

— Лорд Вудалл за границей, — быстро ответила Дебора и улыбнулась Робби. — Ведь не могу же я пойти одна!

— Эммелин говорит: ходить в одиночку — самое то, — вспомнила Ханна.

Дебора притворилась, что не слышит. Кокетливо захлопала ресницами.

— Если только… Нет, — она с фальшивым смущением замотала головой. — Конечно же нет.

Робби молчал. Пришлось Деборе договаривать самой.

— Если только вы не составите мне компанию, мистер Хантер…

Ханна затаила дыхание.

— Я? — засмеялся Робби. — Да нет, не думаю.

— Почему же? Мы бы отлично провели время.

— Я не умею вести себя в обществе. Задыхаюсь, как рыба без воды.

— Зато я прекрасно плаваю, — настаивала Дебора. — Я вас поддержу.

— И все-таки нет, — твердо отказался Робби. Ханна быстро перевела дух. Иногда ей казалось, что Робби не имеет понятия о приличиях. При этом в нем не было нарочитой вульгарности друзей Эммелин. Просто он не боялся быть слишком искренним, почти бестактным.

— Подумайте хорошенько, — не унималась Дебора, уже с раздражением в голосе. — Там будут самые известные люди.

— Я не люблю высшее общество, — прямо сказал Робби. Ему уже надоел этот разговор. — Чересчур много людей тратит чересчур много денег, чтобы впечатлить тех, кому на это наплевать.

Дебора открыла рот и… закрыла его снова. Ханна едва сдержала смех.

— Ну, если вы твердо решили… — пробормотала Дебора.

— Твердо, — беспечно подтвердил Робби. — В любом случае — спасибо за приглашение.

Дебора зашуршала газетой и притворилась, что занята кроссвордом. Робби вытаращил глаза, втянул щеки и стал похож на рыбу. Ханна не выдержала и рассмеялась.

Дебора со злостью глянула на них. Ханна узнала этот взгляд: Дебора унаследовала его от отца вместе с жаждой власти. Горечь проигрыша заставила ее сжать губы в узкую полоску.

— Вы у нас писатель, мистер Хантер, — холодно сказала она. — Что за слово из шести букв, начинается на «о» и означает неправильность в суждении?

Дебора все-таки отомстила Робби через несколько дней.

— Я вижу, мистер Хантер снова к нам заходил, — сказала она за обедом, выбирая на блюде булочку.

— Да, он принес мне книгу. Ему кажется, она придется мне по душе, — ответила Ханна.

Дебора поглядела на Тедди, который сидел во главе стола, поглощая рыбу.

— Я просто опасаюсь, что слуги начнут болтать. Он слишком часто у нас бывает.

Ханна отложила вилку.

— Не понимаю, почему визиты мистера Хантера должны привлечь внимание слуг?

— Вот именно! — чеканя каждое слово заговорила Дебора. — Я и гляжу, что совсем не понимаешь. А ведь ты ведешь себя безответственно. Слуги — те же самые дети. Им нужна твердая рука, иначе они вообще разболтаются. И роль этой руки должны играть мы, их господа. А у нас что? Мистер Хантер является без приглашения. Он понятия не имеет, как вести себя в обществе. Даже по телефону не позвонит, прежде чем заглянуть. Миссис Тиббит сбивается с ног — готовит чай для тебя одной, а приходится подавать на двоих. Это просто непорядочно по отношению к ней. Как ты считаешь, Тедди?

— Что? — Тедди поднял голову от тарелки с рыбой.

— Я говорю, — повторила Дебора, — нехорошо раздражать прислугу.

— Раздражать прислугу? — испугался Тедди. Как и отец, он все время боялся бунта.

— Я поговорю с мистером Хантером, — торопливо пообещала Ханна. — И попрошу его звонить перед приходом.

Дебора сделала вид, что задумалась.

— Нет, — сказала она наконец, покачивая головой. — Боюсь, уже слишком поздно, этого мало. Думаю, мистеру Хантеру вообще пора забыть дорогу к нашему дому.

— Ну это уж чересчур, Деб, — удивился Тедди, и Ханна почувствовала всплеск благодарности к мужу. — Мистер Хантер вполне безобиден. Поэт, конечно, богема, но не более. Если он действительно будет звонить, я думаю, слуги…

— Тут еще в чем дело, Тедди, — перебила брата Дебора. — Мы же не хотим, чтобы пошли всякие ненужные слухи?

— Ненужные слухи? — не понял Тедди и вдруг рассмеялся. — Да ты что, Деб, ты боишься, что кто-нибудь решит, что Ханна и мистер Хантер?.. Что моя жена и подобный тип?..

Ханна прикрыла глаза.

— Я ничего не боюсь, — злобно ответила Дебора. — Но люди любят трепать языками, а сплетни не лучшие помощники бизнесу. И политике.

— Политике? — задумался Тедди.

— Мама сказала, что ты решил предпринять еще одну попытку. Так как же избиратели поверят, что ты сможешь управлять народом, если они заподозрят, что ты не можешь управлять собственной женой? — Дебора с торжеством отправила в рот полную вилку, стараясь не задеть ярко накрашенные губы.

— Я об этом не думал, — озадаченно признался Тедди.

— И не думай, — тихо посоветовала Ханна. — Мистер Хантер — друг моего погибшего брата. Он приходит поговорить о Дэвиде.

— Да я знаю, старушка, — с виноватой улыбкой ответил Тедди и беспомощно пожал плечами. — И все-таки Деб права. Понимаешь? Мы не можем давать повода для сплетен.

После этого разговора Дебора ходила за Ханной, как привязанная. Глубоко оскорбленная отказом Робби, она жаждала своими глазами увидеть его изгнание, более того — хотела, чтобы он понял, по чьей милости ему отказали от дома. И когда Робби наконец появился в доме номер семнадцать, Дебора уже сидела на диване рядом с Ханной.

— Доброе утро, мистер Хантер, — радостно улыбаясь, поздоровалась Дебора. Ее пальцы нетерпеливо пощипывали мех лежащего у нее на коленях Банти. — Как приятно снова вас увидеть. У вас все в порядке?

Робби кивнул.

— А у вас?

— Лучше некуда, — уверила Дебора.

— Ну как? — улыбнулся Робби, глядя на Ханну. Сжав губы, та протянула ему «Бесплодную землю» Элиота.

— Мне очень понравилось, мистер Хантер. Запало в душу.

Ханна неуверенно взглянула на Дебору, та смотрела на нее в ожидании.

— Мистер Хантер, — собравшись с духом, начала Ханна. — Я вынуждена кое-что с вами обсудить. — Она указала ему на кресло Тедди.

Робби поглядел на нее внимательными темными глазами и послушно сел.

— Мой супруг… — сказала Ханна и замолчала, не зная, как продолжить. — Мой супруг…

Она обернулась к Деборе, но та притворилась, что целиком занята расчесыванием пушистого Банти. Ханна молча смотрела на ее длинные, тонкие пальцы, острые ногти…

Робби посмотрел туда же.

— Ваш супруг, миссис Лакстон… — подсказал он.

— Мой супруг, — тихо договорила Ханна, — предпочел бы, чтобы вы больше не появлялись в нашем доме без особой надобности.

Дебора спихнула Банти с колен и одернула платье.

— Вы все поняли, не так ли, мистер Хантер?

Вошел Бойли с подносом. Поставил его на столик, кивнул Деборе и вышел.

— Вы ведь останетесь на чай, — сладким голоском, от которого у Ханны по спине пошли мурашки, предложила Дебора. — В последний раз?

Под руководством сияющей Деборы они завели неловкий разговор о крушении коалиционного правительства и убийстве Майкла Коллинза. [24] Ханна едва ли слушала. Ей хотелось остаться с Робби наедине — всего на несколько минут, чтобы все ему объяснить. Нет, Дебора ни за что не позволит.

Ханна уже решила, что, наверное, уже никогда не сможет извиниться перед Робби, и ощутила вдруг, как, оказывается, привыкла к его обществу, и тут в дверях возникла Эммелин, обедавшая где-то с друзьями.

В тот день она была на диво хороша — уложила волосы светлыми волнами и накинула новый оранжевый шарф, под которым ее кожа словно светилась. По привычке Эммелин не вошла, а влетела в комнату — Банти шарахнулся под кресло — и, упав на кушетку, сложила руки на груди.

— Ф-ф-у! — выдохнула она, словно не замечая царившего в гостиной напряжения. — Я набита, как рождественский гусь. Никогда больше не буду есть! — Эммелин приподняла голову. — Как делишки, Робби? — Не дожидаясь ответа, она вытаращила глаза и села. — О! Вы никогда не догадаетесь, кого я встретила на приеме у леди Сибил Колефакс! Я сидела там, болтала с душкой лордом Бернерсом — представляете, он установил у себя в роллс-ройсе маленькое пианино! — как вдруг появились никто иное как Ситуэллы! [25] Все трое! Живьем они гораздо интереснее. Милый Сэчевэрел, с его остроумными шутками, Осберт, с его маленькими стишками, как их, когда кончается смешно…

— Эпиграммы, — пробормотал Робби.

— Он почти такой же остроумный, как Оскар Уайльд, — тараторила Эммелин. — А лучше всех была Эдит. Она прочла одно из своих стихотворений, и мы не смогли сдержать слез. Вы знаете леди Колефакс — она с ума сходит по всяким знаменитостям — ну, я и не удержалась, похвасталась, что знакома с Робби. Она чуть не умерла. Мне вообще сначала никто не поверил: все считают меня ужасной выдумщицей — понятия не имею, почему—и теперь, Робби, вы просто обязаны пойти со мной вечером — доказать, что я не вру.

Она передохнула и одним неуловимым движением выхватила из сумки сигарету, сунула в рот и зажгла. Выпустила облачко дыма.

— Скажите, что сходите со мной, Робби! Одно дело, когда не верят твоим выдумкам, и совсем другое — когда не слушают правды.

Робби помолчал, подумал.

— Во сколько мне за вами зайти? — спросил он наконец. Ханна удивленно моргнула. Она-то ждала, что он откажется, как бывало всегда, когда Эммелин тащила его на свои вечеринки. Что он относится к друзьям Эммелин так же, как сама Ханна. Может быть, его неприязнь не распространяется на лорда Бернерса и леди Сибил? Или слава Ситуэллов покоя не дает?

— В шесть! — засияла Эммелин. — Как здорово! Робби прибыл в половине шестого. Забавно, думала Ханна, что человек, прославившийся своей непунктуальностью, является вовремя, чтобы составить компанию еще более безответственной особе.

Пока Эммелин одевалась, Робби подождал ее в гостиной в компании Ханны, и она наконец-то получила возможность рассказать ему про происки Деборы. Робби только отмахнулся и заверил, что он и так обо всем догадался. Потом они заговорили о другом, и время, наверное, полетело очень быстро, потому что в комнату очень скоро впорхнула Эммелин — одетая и готовая идти. Робби попрощался, и они с Эммелин растворились в ночи.

* * *

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 272829 30 31 32 Следующая ⇒