ОТ АВТОРА 10 страница

– Моя рука. Смотри, это моя рука. Выходит, это я столкнула ее с крыши? Я убила ее? Я и есть тот бродяга?

Ответа не было. Ее рука тянулась и тянулась к розовому пуховику. Сулис боялась, что Кейтлин обернется, и она снова увидит ее лицо после всех этих лет. Но рука словно по собственной воле дюйм за дюймом тянулась к блестящей ткани и худой детской лопатке.

Саймон распахнул дверь и выпалил:

– Сью, как ты?

ЗАК

Интересно, что я ожидал увидеть?

Людей в друидских одеждах? Зловещие и нечестивые обряды? Деревенскую девочку, принесенную в жертву позолоченным серпом?

Возможно, нечто подобное тут и происходило, в дыму от свечей было не разглядеть, но люди, кем бы они ни были, уже покинули это место, обратившись в тени, в ничто.

Остался один Форрест.

Он сидел у источника, плащ топорщился сзади.

– Зак, Сильвия, заходите.

На мгновение меня охватило сильное желание броситься назад, притвориться, будто меня здесь нет. Но Сильвия бесстрашно шагнула вперед, ее платье прошелестело мимо, и мне пришлось последовать за ней, сгорая от стыда.

Форрест зажег свечи по кругу, их дым постепенно заволакивал комнату.

В слабом свете я разглядел источник, окруженный вторым кругом из коричневых яйцеобразных предметов. Что‑ то хрустнуло под ногой. Я нагнулся.

Желуди, круг из желудей.

– Боюсь, ты прозевал нашу маленькую церемонию, Зак.

Я видел, мастер вне себя от злости. Его словно придавила к земле непосильная тяжесть, да только была ли это и впрямь ярость, или, быть может, печаль?

Рядом со мной стояла дрожащая Сильвия.

– Сэр, нас…

– Обуяло любопытство?

– Да.

Он рассмеялся, сухо, невесело.

– Во мне нет ничего любопытного, но я надеялся, что заслуживаю лучшего отношения.

Поначалу я его не понял. Затем он поднял свечу и переставил ближе к себе. Свет упал на расстеленный на земле чертеж, прижатый по краям камнями.

– Кто автор этого посмешища, Зак? – спросил Форрест, буравя меня взглядом.

В голове у меня все перемешалось, затем я услышал слабый вздох. Звук исходил от Сильвии. И, словно вспышка света, в мозгу блеснула догадка. Перед Форрестом лежал мой чертеж, искаженная копия его работы. Настоящий чертеж Сильвия отдала Комптону.

Оцепенев, я посмотрел на нее – хватило беглого взгляда. Сильвия не сводила с меня глаз, а лицо побелело как полотно.

В мгновение ока передо мной промелькнуло мое будущее: позорное изгнание, дома, которые я никогда не построю. И ее скитания по грязным лондонским улицам в поисках подаяния. Сильвия предала нас обоих. Чего ради мне ее выгораживать?

Я выпрямился, поправил манжеты и ничего не сказал.

Форрест показал на чертеж.

– Где оригинал?

– Продан, – прошептал я.

– Комптону?

Я кивнул – перехватило горло.

Форрест покачал головой, словно не мог говорить.

– Ты проиграл ему в карты? – наконец спросил он с горечью.

– Мастер Аллин вам рассказал?

– Намекнул. Почему ты не пришел ко мне, Зак, почему? – Он вскочил на ноги и выпалил: – Неужели я был таким плохим учителем? Разве я это заслужил?

Сильвия стояла рядом со мной, безмолвная, словно призрак, не смея поднять глаз. Во мне вспыхнула ярость. Мне хотелось крикнуть: «Это она, она! Эта лгунья меня подставила! »

Но я только покачал головой.

Тогда Форрест схватил чертеж и швырнул его мне в лицо.

– Как ты посмел так оскорбить меня, Зак? Я простил бы тебе карточные долги, простил бы твою неверность, но как ты мог допустить, чтобы кто‑ то построил эти уродливые развалины, исказив, уничтожив мой замысел? Не могу поверить! – Форрест стоял напротив меня, от гнева его карие глаза потемнели. – Архитектура – великая магия и высокое искусство, Зак. Нет ничего страшней, чем предать свое призвание.

Сильвия тихонько всхлипнула.

На миг я обрадовался, решив, что сейчас она признается, сейчас она расскажет ему все, но Сильвия молчала. Потом она повернулась и бросилась назад, в темноту коридора.

Форрест отвел волосы с лица.

– Я не желаю вас видеть, сэр. Ступайте прочь. Соберите свои вещи и убирайтесь вон из моего дома. Вы мне больше не ученик.

Я мог бы многое сказать ему в ответ. Лицо горело от стыда, и хотя гордость сжигала меня огнем, я усмирил ее, поднял голову и развернулся на каблуках, стараясь держаться как можно хладнокровнее. И все же стоило мне двинуться к выходу, как меня затопили угрызения совести. Чтобы заставить совесть умолкнуть, мне пришлось бы вернуться и рассказать ему о том, что сделала Сильвия.

Потому что я оставлял ее в доме Форреста, змею, пригревшуюся у него на груди!

Я остановился.

– Сэр, прошу вас, выслушайте…

– Уходи, Зак! – прорычал он со слезами в голосе.

И я ушел.

Снаружи висел промозглый туман. От него на площадке было светлее обычного. Пар от дыхания вырывался изо рта.

Не оглядываясь, я брел мимо груд камней. Что меня ждет? Почему я разрушил свою жизнь ради девчонки, которая совершила то, что совершила? Ради потаскушки, которой я ничем не обязан?

Я остановился. Нет, я должен вернуться и все ему рассказать.

И если он вышвырнет ее на улицу, мне‑ то что задело?

– Зак.

Она стояла в темном дверном проеме.

Я смотрел на нее сквозь туман.

– Что ты сделала, Сильвия? Я доверял тебе, я…

– Ты рассказал ему?

Я покачал головой.

Она тихо застонала.

– Ты должен был ему рассказать. Пойми, должен.

– Нет, – ответил я надменно. Все мои добрые намерения вмиг улетучились, я снова стал собой, Заком Павлином.

Она закрыла лицо руками.

– Тогда я ему расскажу.

– Нет, – я быстро подошел к ней. – Ты кончишь жизнь в канаве.

– Я это заслужила.

Я не собирался ее разубеждать. Просто спросил:

– А как тебя угораздило угодить к нему в сети?

– Так же, как и тебя. – Сильвия покачала головой. – Думаешь, женщины у Гибсона не играют? Я задолжала Комптону больше, чем ты. У меня не было выбора.

Она не плакала, но бледное лицо исказила страдальческая гримаса.

– Нет, был.

– Тебе не понять, Зак, что значит зависеть от кого‑ то. Несколько раз я пыталась сбежать. А теперь предала Форреста. Да знаешь ли ты, что я готова жизнь отдать ради него? И все‑ таки я сделала то, что сделала.

Я молчал.

Вокруг стояла тишина: молчали темные склоны холмов, затих город вдали. Где‑ то залаяла собака, и Сильвия сказала:

– Не уходи от Форреста. А когда он вернется домой, все ему расскажешь.

– А как же ты?

– Забудь обо мне. У меня есть одежда, немного денег. Как‑ нибудь продержусь. – Она невесело рассмеялась. – Найдется другой город. Не такой красивый, как тот, что хочет построить Форрест, но для такой, как я, сойдет и похуже. Прощай, Зак Павлин.

Я не улыбнулся, просто кивнул, хотел сказать что‑ то еще, однако она уже исчезла в проеме двери.

Я ждал, но Сильвия не возвращалась. Я отвернулся и не сразу сообразил, где нахожусь. Привычный хаос, царивший на площадке, теперь сбивал с толку, со всех сторон надо мной нависали массивные фасады, словно тридцать домов Круга по прихоти воображения обратились камнями величественной изгороди, свидетелями моей глупости. Я воображал высокие деревья, что вырастут тут когда‑ нибудь: пять мощных стволов в сердце Круга, пышными кронами закрывающие луну. Откуда‑ то выпорхнула птица, я поднял голову и увидел Сильвию.

По лестницам и неразобранным лесам она взобралась на крышу и теперь стояла у парапета. Ее платье мерцало в лунном свете, руки вцепились в край плиты. Она смотрела вниз на площадку.

У меня перехватило дыхание.

Форрест вышел из подвала.

– Мастер! – крикнул я.

Он обернулся. Мы оба замерли, а опомнившись, бросились к ней. Форрест стоял ближе и оказался проворнее. Я слышал, как он, оступаясь, с грохотом карабкается вверх по лестницам.

Я, пыхтя, лез вслед за ним. Потные ладони скользили, облака золотистой пыли оседали на плечах, словно морось. Перила закончились на полпути, и мне пришлось вцепиться в кольца и подтянуться на руках. Дыхание замерло, сердце выпрыгивало из груди.

На самом верху перед глазами поплыли круги. Шатаясь, я выбрался на крышу.

– Сильви, – сказал Форрест откуда‑ то из темноты. Его голос походил на хриплое карканье. – Сильви, прошу тебя, не делай этого.

Я встал позади него.

Она сидела на самом краю, свесив ноги над бездной. Местами крыша представляла собой голые стропила, и в просветы между ними ничего не стоило провалиться. Ровный ряд каменных колонн высился снизу, ожидая кровельщиков.

Форрест дышал с трудом, я слышал, как клокочет у него в груди.

Ее голос донесся откуда‑ то издалека.

– Не вините Зака, это сделала я.

Мастер судорожно ловил воздух ртом. Я собирался шагнуть к нему, но места на узком помосте не осталось.

– Комптон хотел заполучить чертеж. Велел мне принести его. Я задолжала ему, и… были другие причины. Я познакомилась с ним у Гибсона.

– Ты любишь его? – прошептал Форрест.

Сильвия повернула к нам лицо. Глаза темнели на мертвенно‑ бледном лице.

– Любила, наверное, давно. Он был так красив, так деликатен, говорил так учтиво и любезно… впрочем, я быстро поняла, что он негодяй, увидела его жестокость, высокомерие. Но так и не смогла избавиться от него.

Она вздрогнула, сломленная отчаянием.

– Ненавижу его и не могу забыть. Словно он имеет надо мной власть, и, что бы он ни попросил, я все для него сделаю.

Невидящими глазами Сильвия смотрела сквозь туман.

– Зак хотел отдать ему фальшивый чертеж, но я знала, Комптон догадается о подделке, и тогда мне несдобровать. Ему доставляет удовольствие мучить меня. Поэтому я и обманула вас обоих.

– Теперь это не имеет значения, – сказал Форрест.

– Нет, имеет! – взорвалась Сильвия. – Вы дали мне все, а я предала вас!

– Пусть так, – хрипло прорычал Форрест, – но если ты прыгнешь, ты предашь меня снова, и уже ничего нельзя будет исправить. Нам с Заком предстоит всю жизнь прожить с этой тяжестью, всю жизнь видеть во сне, как ты падаешь в бездну. – Он подобрался к ней ближе. – А моя работа, мое здание! Ты навеки разрушишь его.

Заметил ли он в темноте, что Сильвия улыбнулась? Потому что она и впрямь улыбалась сквозь слезы.

– Вы только о нем и думаете.

– О нем, как же иначе?

Форрест встал на колено и протянул к ней руки. Стропила под ним затрещали.

Сильвия заметила меня за его спиной.

– Разве я уже не разрушила его?

– Нет, замысел принадлежит мне. Пусть Комптон построит Круг, пусть прославится. Это неважно. – Мастер зашелся хриплым смехом. – Главное, что здание будет стоять. Я построил его для нас. Мы трое – вершины треугольника.

Форрест закашлялся. Тело судорожно дернулось, рот перекосился. Я склонился над ним, вмиг догадавшись, что в этом заключается его план. Сильвия не сможет остаться в стороне, бросится на помощь.

– Вот увидите, сейчас она будет здесь, – прошептал я ему на ухо.

И не ошибся. Сильвия кинулась к нам, платье зацепилось за дерево, и она со злостью рванула тонкую ткань. Голова Форреста запрокинулась, он судорожно ловил ртом воздух, пальцы царапали о дерево. Грудь напряглась, и он, обессилев, привалился к моему плечу.

Я поднял глаза на Сильвию, охваченный ужасом.

– Он не притворяется!

Вдвоем нам удалось посадить его. Форрест сражался за каждый вдох, словно внутри него сидел демон, словно сам воздух был его врагом. Лицо горело, а глаза всматривались во тьму, которой нам не дано было узреть. Мастер был прав: до конца жизни мне предстояло просыпаться в холодном поту, вспоминая во сне, как он сражался за жизнь, его хриплое, свистящее дыхание, то, как он до последнего сжимал мою руку, ногтями царапая ладонь.

Внезапно хватка его пальцев ослабла.

Наступила тишина.

Я обнимал мастера, пока не убедился, что его сражение завершено, а натруженное сердце больше не бьется. Сильвия рыдала, а я не мог плакать, на душе было пусто. Я осторожно опустил его на стропила, чувствуя, что вместе с тяжестью силы оставляют меня.

Меня шатало, но я протянул ей руку, и она взяла ее.

Птица над нами взмыла в ночное небо.

БЛАДУД

Как поведать об экстазе полета?

Рассказать, что значит освободиться от пут земли, безмятежно парить в голубом небе, не боясь упасть!

Обо мне будут говорить разное. Те, кто любит страшные истории, скажут, что я рухнул вниз, вдребезги разбившись о камни. Словно Икар, взлетевший слишком высоко. Или Люцифер, возомнивший о себе слишком много.

Но мечтатели и поэты будут уверять, что я улетел в неизведанные земли, обратился птицей и иногда наведываюсь в город, принимая человеческое обличье.

Решайте сами, какое объяснение кажется вам наиболее правдоподобным и что для вас правда.

За пределами круга – небеса, и звезды, и тайны, что ведомы только друидам.

Дальше пути нет. Вы должны остановиться, оглянуться и постараться понять.

Круг поможет вам.

Круг – древнейшая магия.

СУЛИС

За рулем сидел Саймон, Ханна устроилась рядом, в косынке и солнцезащитных очках, словно героиня из фильма пятидесятых годов. Они выбрались из города, и теперь мимо скользили холмы, солнце сияло в голубом небе, деревья сбрасывали последние листья.

Сулис и Джош сидели на заднем сиденье, слушали болтовню Ханны и время от времени поглядывали на зеленые поля за окнами, а порой – друг на друга.

– Что‑ то вы притихли, – заметила Ханна.

– У нас все хорошо, – ответил Джош.

И это было правдой.

Сулис смотрела на свое отражение в стекле. Краска почти смылась с волос, обнажив рыжие корни. Она больше не выпрямляла их, и теперь они лежали мягкой волной, совершенно изменяя ее облик.

На ней была прикольная сине‑ зеленая майка и новая куртка – подарок Ханны. Сулис ощущала себя оборотнем.

– Теперь уже близко. – Саймон переключил скорость и свернул с шоссе. – Я расскажу, вам понравится. Очень странное место. Форрест собственноручно измерил его.

– А если не понравится, – улыбнулась Ханна, – переместимся в ближайший паб.

– Хорошая мысль, – одобрил Джош.

Узкая дорога вилась вдоль изгородей. Галки галдели в ветвях вязов.

Миновав мост и сторожку, они въехали в крохотную деревушку и припарковались на стоянке.

Когда мотор заглох, тишина стала осязаемой.

Ханна опустила стекло.

– Только прислушайтесь.

Овцы блеяли и щипали траву. Сулис открыла дверцу и вышла наружу.

– Куда идти?

– Вперед.

Саймон вытащил из багажника фотоаппарат. А еще коробки, штатив, книги и плед.

Сулис и Ханна переглянулись.

– Вы двое шагайте вперед, а я помогу ему тащить весь этот хлам, – сказала Ханна. – Видимо, он решил, что нам предстоит экспедиция в Сахару, а не прогулка в Стентон‑ Дрю.

Джош открыл воротца, и они с Сулис вышли в поле. Сулис перелезла через изгородь, а Джош остановился, чтобы выудить из ящика буклет.

Усевшись на изгороди, Сулис смотрела на круги.

Они выглядели невероятно древними. Великий круг опоясывал поле, между камней бродили овцы. Поначалу Сулис показалось, будто камни расставлены в произвольном порядке, но когда она слезла с изгороди и спустилась вниз по склону, то разглядела закономерность. Камни окружили ее, огромные валуны и массивные глыбы, они стояли, лежали, некоторые завалились на бок, кое‑ где в стройном ряду зияли просветы.

– На самом деле круг не один, – прочел Джош в буклете. – Их три, один внутри другого. Наружу ведут каменные просеки. Говорят…

– Хватит читать, лучше смотри!

Круг лежал в низине, опоясанный холмами и долинами.

Джош сунул буклет в карман, и они принялись бродить между камнями. Не переставая жевать, овцы настороженно поглядывали на них.

Сулис уселась на поваленный валун самого маленького круга. Джош уперся ногой в камень, засунул руки в карманы и огляделся.

– Ну и что тут особенного?

– Спроси у Саймона. – Сулис усмехнулась. – Он говорит, мне полезны прогулки на свежем воздухе.

Джош кивнул. Они смотрели, как Саймон и Ханна внесли фотоаппарат на поле и вернулись к машине за остальным.

– Ты ведь не собиралась прыгать с крыши? – спросил Джош.

– Конечно, нет.

Сулис натянула шерстяные перчатки.

– Тогда зачем…

– Птица залетела в комнату. Я пыталась прогнать ее.

Сулис еще не была готова обсуждать это с Джошем. Чем больше она думала о том, что случилось на крыше, чем более расплывчатыми становились воспоминания. Она действительно слышала голос незнакомца? Не был ли он и девочка‑ призрак ее фантазиями? Одно Сулис знала твердо: отныне она свободна. Впервые с тех пор, как Кейтлин упала с башни.

– Что за птица?

Сулис не ответила.

– Джош, я вспомнила.

Он ждал продолжения.

– Ты оказался прав. Никакого убийцы не было. Теперь я это понимаю. Не знаю, почему я раньше думала иначе. Это словно шрам на ране, я боялась его касаться, боялась боли.

– Теперь шрам рассосался?

– Надеюсь. Я вспомнила, что на самом деле случилось с Кейтлин.

Саймон устанавливал камеру на противоположном краю поля.

– Она не была твоей подругой? – спросил Джош.

Сулис удивленно уставилась на него.

– Как ты догадался? Кейтлин была грубой маленькой задирой, а я ей во всем потакала. – Она замолчала и посмотрела на камни. – После ее смерти мне не хотелось вспоминать о ней плохо, вот я и придумала новую Кейтлин: умницу и заводилу.

– Сью, но если не было убийцы…

– Что случилось на башне? Я и это придумала, а правду похоронила глубоко внутри. Теперь я знаю. – Она глубоко вдохнула, каждое слово давалось с трудом. – Мы залезли на башню, потому что так решила Кейтлин. Половину пути она силком тащила меня по ступенькам, а я упиралась и плакала. Мне хотелось домой, но вторую половину пути я шла сама, потому что она мне велела. Звучит глупо, и все‑ таки…

– Нет, совсем не глупо.

Сулис кивнула.

– На крыше она встала на самом краю. Она любила рисоваться, испытывать судьбу. Кейтлин и меня заставила встать рядом. А потом она покачнулась, я отдернула руку…

Она замолчала.

– Ты столкнула ее? – прошептал Джош.

Столкнула? На миг старые страхи вернулись, однако Сулис уверенно покачала головой.

– Нет. Там, на крыше, мне было очень страшно. Я плакала, боялась, что мы упадем. Пыталась выдернуть руку, но я ее не толкала! Теперь я знаю точно, хотя многие годы я… я сомневалась. Потому и придумала того незнакомца. Чтобы он взял вину на себя.

– Неужели все эти города и приемные семьи…

– Джош, как ты не понимаешь, я верила в него! Я на самом деле боялась, что он меня найдет!

Они молча сидели и смотрели на поле. Сулис гадала, что Джош думает о ней, но облегчение было так велико, что даже это мало заботило. Саймон на другой стороне поля снимал камни с разных точек: на фоне горизонта, на фоне деревьев.

– Эй, вы, встаньте рядом! Сулис, улыбнись!

Сулис замялась. До сих пор существовал лишь один ее снимок – девочки, сжавшейся под вспышками фотокамер. Джош, недолго думая, схватил ее за руку, они вскочили, приняли неловкую позу, Саймон щелкнул затвором, и они расхохотались.

Рассматривая картинку на экране, Сулис не узнавала себя – на нее смотрела спокойная взрослая девушка. Рядом гримасничал Джош, сзади высились древние валуны.

Саймон распаковал инвентарь: ленты, рулетки, ноутбук и теодолит.

– Пора приниматься за работу. Давайте руки.

Чтобы измерить поле, им потребовался час. Поначалу они хихикали, путались в лентах, потом Сулис надоело. Впрочем, как и Ханне. Они расстелили плед и устроились на краю поля.

– Посмотри, – Ханна погладила массивный ствол упавшего дуба, на котором они расположились, – какое огромное было дерево. И очень старое.

Сулис, усевшись между сучьев, жевала бутерброд. Над ней раскинулось голубое безоблачное небо.

– Теперь все в порядке, Сью? – спросила Ханна.

– Теперь да.

– Может быть, ты останешься с нами?

Сулис повернулась к ней.

– Зачем?

– Я просто подумала… университет и все такое. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть…

Сулис улыбнулась, вспомнив письмо Ханны, и твердо сказала:

– Я очень хочу остаться с вами. Мне нравится жить в Круге. Честно.

– Теперь мы станем настоящей семьей! – обрадовалась Ханна.

Сулис рассмеялась и улеглась на плед, глядя на устало бредущих через поле Саймона и Джоша.

Саймон упал рядом с ней и воскликнул:

– Какое удивительное место! Только посмотрите. – Он развернул к ним ноутбук. – Точность измерений Джонатана Форреста превосходит современную. Погрешность составляет три сантиметра! Этот человек – гений!

– Ты бы поел. – Ханна подвинула мужу пакет. – Там яйца и сыр. Хумус – для меня, не трогай.

Позже, когда Ханна с Саймоном, взявшись за руки, отправились побродить, Джош, сжимая банку колы, рассеянно заметил:

– Знаешь, кажется, я возвращаюсь в университет.

Сулис потрясенно уставилась на него.

– Правда?

– Ты не рада?

– Конечно, рада, болван. Но я думала…

– Саймон все устроил. Он классный. Мне дадут грант, нужно только заполнить форму. Саймон уверяет, что все получится. Не слишком большие деньги, но на жизнь должно хватить. Может быть, мне разрешат остаться в термах на неполный день. – Джош присел на корточки и посмотрел на поле. – В девяностых тут проводили съемку георадаром и обнаружили массу интересных вещей. Ямы для столбов, целых четыре сотни. Вероятно, когда‑ то здесь стояло громадное деревянное здание с дырой посередине крыши.

– Когда?

– В эпоху неолита. Это сейчас здесь все заброшено.

– Из тебя выйдет великий археолог, Джош.

– А из тебя – архитектор.

Они прыснули.

– Сулис, пора! – Ханна шла к ним через поле.

Спихнув Джоша на мокрый дерн, Сулис скатала плед. Джош поднял что‑ то с обглоданной овцами травы и запустил в нее.

– Что это?

Сулис поймала желудь.

– Но дерево мертво уже лет сто!

Желудь был живым и зеленым.

– Давайте посадим его, – сказала Ханна. – Кто знает, может, и вырастет.

Джош недоверчиво хмыкнул, но Сулис расковыряла ямку в земле, положила желудь в мягкую почву и сказала:

– Расти.

На обратном пути Саймон тихо похрапывал на переднем сиденье, Ханна, ведя машину, подпевала радиоприемнику, а Джош листал растрепанный буклет.

Сулис смотрела в окно на город, освещенный огнями фонарей, на улицы, окружающие священный источник, словно стражники.

Ей было жаль Кейтлин, но отныне она не станет оглядываться назад.

А когда‑ нибудь, возможно, шепнет Джошу свое настоящее имя.

ЗАК

Похороны учителя состоялись промозглым ветреным днем, в церкви, где он когда‑ то венчался.

Служба была торжественной и пышной. Все городские сановники прислали соболезнования, некоторые явились сами. Все устроил Ральф Аллин. Никогда не видел его таким подавленным, он даже постарел от горя. Владелец каменоломен тихо сидел, глубоко уйдя в воспоминания. Церковь заполнили разодетые дамы и влиятельные господа. Сидя на жесткой скамье, я проклинал их всех и каждого в отдельности. Творения Форреста принесли их городу славу и деньги, а они лишь презирали мастера.

Сильвия не пришла, хотя миссис Холл купила ей черное платье. Я боялся, что ночью Сильвия уйдет, замученная раскаянием.

Я знал, о чем она думает. Сильвия винила себя в смерти мастера, вбила себе в голову, будто Форреста убила ее опрометчивость.

Глупость, конечно. Мастер каждый день поднимался на леса, а приступы астмы постепенно расшатывали его здоровье. Но я понимал ее чувства – Сильвия очень его любила, любила так, как я никогда никого не любил.

Меня же терзали гнев и стыд. Я ведь и сам презирал учителя, а теперь, после его смерти, мог думать лишь о его доброте, горячности и одержимости. Неужели ему нужно было умереть, чтобы я осознал, как он мне дорог? Неужели я так глуп, что не понимал этого раньше?

Я должен был кое‑ что сделать, и я трудился всю ночь, разложив на рабочем столе мастера чертеж.

Осторожно, штрих за штрихом, я убирал искажения, все глупые изменения, которые сам же в него внес. Постепенно чертеж приобретал прежний вид. На стол падал свет от лампы, дом спал. Наверху, в комнате Сильвии, скрипнула половица, словно она беспокойно ходила из угла в угол.

Должно быть, я так и уснул за столом.

Кто‑ то тормошил меня за плечо.

– Зак, просыпайся!

Солнце уже взошло. По стеклу струились капли дождя. Шея занемела, я спал, положив голову на руки поверх чертежа.

– Который час? – простонал я.

– Семь. Миссис Холл скоро встанет. Попробуй.

Она поставила на стол дымящуюся чашку шоколада. Я сделал глоток, и обжигающая сладость напитка мгновенно прогнала остатки сна. Пока я пил, она рассматривала чертеж.

– Закончил?

– Да, – кивнул я, вытирая губы. – Откуда ты узнала, что я здесь?

Она выдавила улыбку, слабую тень ее прежней нахальной гримаски.

– Я тебя услышала. Ночью я спускалась и подглядывала за тобой в глазок, но ты так увлекся, что ничего не заметил.

Я поставил чашку на стол.

– Никто ничего не узнает. Когда‑ нибудь чертеж будут выставлять в музее. Чертеж Королевского круга, выполненный Джонатаном Форрестом. Люди будут восхищаться его мастерством и верной рукой. Больше я ничего не могу для него сделать.

– Кто знает.

Скатывая чертеж, я поднял глаза. Черное платье подчеркивало ее бледность, даже волосы, казалось, утратили блеск. Краснота и припухлость вокруг глаз исчезли, но я не сомневался, за последние дни она едва ли притронулась к еде.

– О чем ты?

– Пришло письмо. Сын мистера Форреста возвращается. Его корабль пришвартовался в Бристоле, и сейчас он на пути домой.

Я молча смотрел на нее.

– Он выгонит нас? – спросила Сильвия.

Хотел бы я знать.

– Я ни разу его не видел. Он может отказаться от моих услуг подмастерья, может оставить меня до окончания строительства.

Будущее Сильвии представлялось туманным. Каким бы ни был сын Форреста, он – не сам Форрест.

– Сильвия…

– Мы забыли еще кое‑ что. – Она склонилась над чертежом, закусив губу. – Метопы.

– Метопы? Я понятия не имею, что он…

– Мы должны наметить для них места. Иначе его замысел останется незавершенным.

Я смотрел на тайные знаки, значения которых не понимал. Если это буквы какого‑ то неведомого алфавита, мне их не прочесть.

– Я понятия не имею, что они обозначают, в каком порядке должны…

– Неважно. – Она взяла со стола карандаш. – Пронумеруй их, нанеси на чертеж. Пока кто‑ нибудь не сказал, что они тут лишние или слишком дороги. Если метопы содержат зашифрованное послание, найдется тот, кто сможет его прочесть.

И я сделал, как она велела. И даже пририсовал свою картинку: дерево, разбитое молнией, рядом с ним отломленный сук. Дуб был на гербе Форреста, а теперь он мертв. Как еще я мог увековечить его память?

Не успели мы закончить, как в дверь постучали. Миссис Холл затопала вниз по лестнице. До нас донеслись голоса и радостные возгласы.

– Быстрее, – прошептала Сильвия.

Мы аккуратно свернули чертеж, а я разложил бумаги так, как они лежали при Форресте.

Мы обернулись к двери.

На пороге появился молодой джентльмен.

Мое глупое сердце ухнуло вниз – передо мной стоял Форрест, только на двадцать лет моложе.

Те же темные карие глаза, такой же пристальный, острый взор.

Сильвия низко присела. Я поклонился.

– Вероятно, вы Зак?

– Да, сэр. С благополучным возвращением.

Он кивнул.

– Не таким уж благополучным, как я надеялся. – Он выглядел усталым, и все время оглядывал кабинет, словно ожидал увидеть отца, затем улыбнулся Сильвии.

– Отец писал мне о вас.

И в то же мгновение я понял, что Сильвии больше нечего бояться.

– Мастер Форрест был самым добрым человеком из всех, кого я знала.

Джек Форрест‑ младший печально улыбнулся.

– Да, разумеется, нам повезло, что судьба свела нас с ним.

Он был молод, Джек Форрест‑ младший, но в работе не знал устали. В течение следующих дней Форрест переговорил со всеми нужными людьми в городе, встретился с Ральфом Аллином, успокоил подрядчиков. Строительные работы не прекращались: золотистый камень резали и обтесывали, а дома поднимались все выше. Я работал с ним вместе, скинув сюртук, закатав рукава и не узнавая сам себя. И каждый вечер Сильвия и миссис Холл устраивали для нас настоящий пир.

Я трудился не покладая рук, трудился как вол, не думая, не рассуждая. Потому что стоило мне отвлечься, и я вспоминал о Форресте.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 101112 Следующая ⇒