ОТ АВТОРА 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 12Следующая ⇒

Грейе неуклюже спускался по лестнице, но Комптон не спешил.

– Полагаю, с Форрестом уживаться нелегко, – холодно заметил он.

Желание проткнуть его шпагой вернулось.

Комптон усмехнулся, вытащил что‑ то из кармана и протянул мне.

– Приходите вечером, в десять. Надеюсь, мое предложение заинтересует юношу с амбициями.

Я взял карточку. Это было ошибкой.

– Какое предложение?

Комптон не ответил, лишь улыбнулся. Мы стояли лицом к лицу, одного возраста и роста, и, если бы мой отец не промотал состояние, оба были бы богаты. На деле у него денег куры не клюют, а я – жалкий подмастерье у безумца. Его светлость спустился с лестницы и вальяжной походкой удалился.

Я закрыл дверь и, стоя в темной передней, прочел карточку:

«„У Гибсона“. Забавы и напитки для взыскательной публики. Улица Горячих источников, Акве Сулис».

Я задумчиво поскреб щеку. Место, откуда сбежала Сильвия, игорный дом. Что мне там искать? Впрочем, все лучше, чем этот бедлам.

Я слышал, как в мастерской Форрест сетует на судьбу.

– …невежественные высокомерные тупицы, но без их грязных денег у нас ничего не выйдет!

Уж лучше бы направил свой гнев на себя самого! На свою одержимость друидами и детское простодушие. Я прислонился к двери и прислушался. До меня долетел спокойный голос Ральфа Аллина:

– Они передумают. Успокойся, Джон, все образуется.

Форрест хрипло рассмеялся:

– Что бы я без тебя делал, друг мой!

– Нас ждет успех, Джон. Мы построим больницу, и даже бедняки в этом городе будут жить в достойных домах. Это не пустая мечта, и именно тебе предстоит ее осуществить.

Аллин говорил искренне и с чувством. Я раздраженно отвернулся, а когда поднял глаза, на верхней ступеньке лестницы сидела девушка в бледно‑ сером платье.

– Подслушиваешь, мастер Павлин? Не боишься услышать правду о себе?

– А ты?

Она дерзко ухмыльнулась.

– Мне ни к чему, я все про себя знаю, только тебе не скажу.

– А ведь ты не впервые видишь этого богатенького юнца. Признавайся, зачем ты здесь, Сильвия?

С минуту она молчала, потом скользнула в гостиную, на прощание грохнув дверью.

Можете не трудиться изображать передо мной невинную овечку, мисс Сильвия. Я не Форрест, меня не проведешь.

БЛАДУД

Не помню, сколько времени я прожил у воды.

Ее тепло было чудом, словно солнце тайком нырнуло под землю. От ямы, в которой я спал, шел пар, и летние цветы благоухали посреди зимы в пропитанной влагой земле, а снег таял, не долетая до земли.

Я пил, мылся, скреб в воде свою грубую шкуру.

Вода заменила мне все, что я утратил. Человеческое тепло. Звук человеческого голоса.

Я чувствовал, как она струится между пальцев, скользит в ладонях. Словно живое существо. Словно девушка.

Иногда в полубреду или спросонья мне казалось, будто я вижу ее – дух источника. Она склонялась надо мной, облаченная в зеленые водоросли. Волосы ее были словно морские травы, лицо смеялось, угловатое и таинственное.

Прошли недели, прежде чем я разогнул спину и встал с четверенек.

Я питался растениями и лесным зверьем. А однажды днем, когда солнце ярко сияло на небесах, я содрал с себя водоросли и лишайники. Склонившись над водой, я разглядывал на пузырящейся поверхности свое лицо.

Долго смотрел я на него.

Слезы текли по гладкой коже и капали в воду. И не было больше нарывов и гнойников, не было сочащихся ран. Я излечился, и силы вернулись в мои мышцы.

А надо мною стояла она, и ее темная тень падала на поверхность воды.

И тогда я спросил: «Какую плату потребует от меня Сулис? »

И услышал бульканье из самых глубин земли: «Огороди меня. Заключи в круг из камней».

СУЛИС

Она разглядывала себя в зеркале. Простая униформа: черные брюки, черная толстовка с нашивкой «Музей римских терм» и изображением головы Горгоны – знаменитой скульптуры, изображение которой музей сделал своим логотипом.

Сулис нравилось, что униформа не бросается в глаза. Она бы не отказалась от фирменной бейсболки. Надвинула бы ее на глаза, и плевать, как это выглядит со стороны.

Стоя в холодной подсобке для персонала, Сулис гадала, всегда ли работа достается так легко. Выходило, на этом построен мир: ты знаешь кого‑ то, этот кто‑ то знает кого‑ то еще. Собеседование не заняло и десяти минут. Задерганная и усталая Рут задала несколько вопросов: имя, возраст, документы.

– Чем скорее вы приступите, тем лучше. Как насчет завтрашнего дня?

– Лучше с понедельника, – ответила Сулис.

– Прекрасно. Начинаем в половине восьмого, не опаздывайте. Я попрошу кого‑ нибудь провести вас по музею.

Сулис хотела использовать выходные, чтобы последить за тем мужчиной в кафе. Когда она вышла из музея в пятницу, за уличным столиком было пусто. Смешавшись с толпой туристов, Сулис долго петляла по узким улочкам и мощеным переулкам, прежде чем вернуться домой.

Дома, пригнувшись и обняв подножие каменного желудя, она целых полчаса следила с крыши за Кругом, не пропустив ни пешехода, ни автомобиля, пока не вернулась Ханна.

– Сью? Ты дома? – крикнула та, войдя в квартиру. Только тогда Сулис поняла, как холодно наверху и как занемело плечо. Зато очистилась голова.

Никаких подозрительных гуляк. Ничего необычного.

Ни в субботу, ни в воскресенье.

Наверное, она просто утратила бдительность. Саймон настоял на короткой субботней прогулке – он назвал ее семейным выходом. Прогулка вылилась в посещение загородного дома, который Саймон давно хотел осмотреть. Тем не менее Сулис пришлись по душе и просторные зеленые лужайки, и осенний лес, и чай с булочками в кондитерской на обратном пути.

Открывая дверь в гулкий музейный вестибюль, она убеждала себя, что пристальный взгляд мужчины за столиком – плод ее воображения. Однако затаенные страхи не отпускали. Сулис болтала, смеялась и ничем себя выдавала, но стоило ей остаться одной, разговору стихнуть, а телепередаче прерваться на рекламу – и они снова выползали на свет.

– Ты Сулис?

Это был тот самый юноша с бейджем.

– Я Джош. Мне велели провести тебя по музею.

Было видно, что поручение тяготит юношу.

– Хорошо, – сказала она как можно холоднее, – веди.

Джош оказался не самым хорошим экскурсоводом. Он шагал слишком быстро, объяснял сбивчиво, словно думал о другом.

Они спустились по коридору и вышли на открытую каменную террасу.

– Пришли, – буркнул Джош.

У Сулис захватило дух. Перед ней лежал прямоугольный бассейн с горячей водой. От поверхности воды в прохладном осеннем воздухе поднимался пар. Бассейн казался глубоким, впрочем, судить было трудно из‑ за воды цвета бледного изумруда. То там, то тут на поверхности бурлили пузырьки.

Сулис окинула взглядом мощеные края бассейна, классические колонны, статуи и спросила:

– Это все римское?

– Первый среди дурацких вопросов, которые задают туристы. – Джош оперся о перила. – Римский только бассейн, остальное более позднего периода.

– А откуда берется вода? И почему она такая горячая?

Сулис пожалела, что так мало знает о местных чудесах, того похода в шеффилдскую библиотеку явно не хватило.

– Глубоко из‑ под земли. Там и нагревается. Земная кора ведь горячая.

Неожиданно Джош подбоченился, сделал умное лицо и заговорил в напыщенной манере экскурсоводов:

– Королевский источник имеет естественное происхождение и берет начало из резервуара пресной воды, залегающего глубоко под городом. Ежедневно из него вытекает треть миллиона галлонов. Из истории нам известно, что источник никогда не пересыхал.

Сулис хихикнула.

– Тише там, в задних рядах! Температура воды постоянна и равна сорока девяти градусам Цельсия. Вода, на которую вы смотрите, древнего происхождения. Эта жидкость выпала в виде дождя над холмами Мендип шесть тысяч лет назад и…

– Да ну!

– Так говорят экскурсоводы, – сказал Джош обычным голосом, развернулся и пошел назад.

– А ты экскурсовод?

– Нет, но хочу стать. Им больше платят, плюс чаевые.

– Я бы никогда не заучила эту белиберду.

Джош пожал плечами, но было видно, что он польщен.

– Повторила бы раз десять на дню, запомнила бы как миленькая. А сейчас вниз.

Теперь они были под землей. Сулис шла за Джошем мимо музейных залов: керамика, могильные плиты и алтари, макеты и панорамы – все, что осталось от жизни древних купальщиков.

– Не надоело? – оглянулся Джош.

– Вовсе нет, мне нравится.

– Мы прямо под площадью. Все эти туристы, жонглеры и музыканты в десяти метрах над нами. Подожди, я сейчас.

Оставшись в одиночестве, Сулис вспомнила об уличном кафе и темных глазах того мужчины. Ей показалось, что он и сейчас на нее смотрит. Сулис огляделась по сторонам – никого, лишь тишина и полумрак. Между витринами что‑ то щелкнуло.

– Джош?

Кто‑ то смотрел на нее. Сулис чувствовала чей‑ то пристальный взгляд. Пальцы до боли вцепились в край стенда.

– Кто здесь? – прошептала она.

Кубки и античные камеи под стеклом, мощеный коридор, уходящий во тьму.

Подняв голову, она увидела глаза.

Они были вырезаны из камня и смотрели на нее с хмурого бородатого лица, окруженного венцом из языков пламени. Или шевелящихся змей? В темноте было трудно разглядеть. Внезапно – словно Джош включил свет – картинка обрела резкость, и теперь Сулис отчетливо видела лицо на разрушенном фронтоне. Сзади смутно виднелись два огромных крыла.

В голове зашевелились обрывочные воспоминания. Сулис поежилась и обхватила себя руками. Хотелось кричать. Вместо этого она еле слышно прошелестела – слабый шепот прозвучал жалко в тишине каменного подвала:

– Я знаю, это ты. Ты сказал Кейтлин, что она может летать. Зачем ты это сделал? Она была моей подругой, а ты убил ее.

Свет.

Музыка.

– Добро пожаловать в музей римских терм! Отсюда начинается наше интерактивное путешествие…

– Сулис!

Джош выступил из‑ за угла и с недоумением уставился на нее.

Резкий толчок – и настоящее вернулось. Сулис перевела дыхание.

– Я уронила часы. Кажется, целы. – Она сделала вид, будто застегивает ремешок, пальцы уже не тряслись.

Джош недоверчиво смотрел на нее, затем сказал:

– В темноте это место кого хочешь испугает.

– Неужели?

Возможно, ответ прозвучал слишком холодно, и ей показалось, что Джош обиделся.

– Пошли, – буркнул он. – Открываемся через десять минут.

Джош показал Сулис остальные залы, но ее внимание привлекла лишь массивная арка водостока, за которой ревела и бурлила вода. Сулис дотронулась до решетки, прижалась лбом к горячим прутьям.

– Смотри, там монетки!

– Туристы загадывают желания, – усмехнулся Джош. – В конце сезона мы выгребаем добычу и делим между собой. Там хватает и мусора: иностранных монет, пуговиц. Похоже, они не слишком почитают богиню источника.

Влажный жар коснулся кожи и губ. Словно в сауне.

– Рут сказала, что ты студентка, – сказал Джош на обратном пути.

– Занятия начнутся в октябре, – осторожно ответила Сулис, внутренне сжавшись.

– Здесь?

– Да.

– Многие отсюда уезжают.

– Но мы только что приехали.

– С севера? Я понял по акценту.

– Такой явный? – натянуто улыбнулась она.

– Ну да, по сравнению с местным выговором.

Решив быть вежливой, Сулис спросила:

– А ты учишься?

Джош не ответил.

– Нет, – сказал он после паузы, – ищу работу.

Сулис безошибочно распознала в его тоне предостережение: этот разговор мне неприятен, не расспрашивай меня. Она отлично понимала Джоша.

– Удачи, – буркнул он, направляясь к двери, а Сулис встала за прилавком сувенирного киоска.

Работа оказалась несложной. К обеденному перерыву она усвоила, где что лежит: канцелярские принадлежности, полотенца, дорогущие копии римских статуй, бижутерия. Рут велела ей изучить ассортимент и цены, пообещав вскоре показать, как обращаться с кассовым аппаратом. А пока Сулис велели поддерживать порядок на витрине и приглядывать за школьниками, которые расхватывали карандаши, ластики и фигурки римских легионеров, словно горячие пирожки.

В обед Сулис захотелось выйти подышать. Развернув бутерброд, она уселась на скамье перед музеем. Здесь было полно туристов, любующихся величественными зданиями. Саймон называл Площадь королевы первым из великих творений Джонатана Форреста.

– Он построил ее до Круга. Невероятной красоты место!

Сулис сидела в пальто на скамейке и смотрела, как листья, кружась, падают с деревьев. Ей нравилось работать в музее, нравилось наблюдать за туристами со всего света, которые лихорадочно листали свои разговорники в поисках нужных фраз. А еще ее манила тайна горячих ключей. Впрочем, недавно что‑ то ее расстроило. Ах да, каменный лик. Сулис опустила глаза на музейный логотип. Так что взволновало ее там, внизу? Теперь это казалось неважным. Отбросив мысль о каменном лике, она подумала, что нужно купить в ларьке увлажняющий крем, и тут увидела его.

Тело словно окаменело.

Он стоял на противоположной стороне площади, спиной к ней, но Сулис узнала пальто, длинное темное пальто ниже колен. Он смотрел на очередную свинью, на сей раз из прозрачного, почти невидимого плексигласа.

Сулис вскочила, схватила сумку, сунула в нее недоеденный бутерброд. Жестянка с колой упала на землю и покатилась.

Он стоял неподвижно. Затем Сулис увидела, как он провел рукой по бокам свиньи. На миг она словно ощутила ладонью прикосновение холодного, слегка влажного плексигласа. Он поднял руку, словно в жесте приветствия.

Он видел ее отражение в прозрачном пластике!

Сулис обернулась и побежала, расталкивая туристов, на красный свет, не обращая внимания на рассерженные гудки. Завернув за угол, она миновала двор старинной богадельни и выскочила на улицу, где торговали подержанными вещами. Вбежав в первый попавшийся благотворительный магазинчик, она схватила юбку и, крикнув: «Я примерю? » – с такой силой дернула занавеску примерочной кабинки, что чуть ее не оторвала.

Сердце выскакивало из груди. Прижавшись спиной к зеркалу, Сулис ждала. Прошла минута. Сулис немного сдвинула занавеску и выглянула наружу. Несколько покупателей, пустой дверной проем.

Глупости. Совсем голову потеряла.

Сулис представила, как перепуганная Ханна выскакивает из машины и вбегает в магазинчик, а покупатели…

Нет, не будет этого. Нужно взять себя в руки.

В проеме двери по‑ прежнему никого не было. Присев на шаткий стул, Сулис ждала. До окончания перерыва осталось десять минут, но ей хватит двух, чтобы добежать до музея.

По радио звучала старая песня Боуи. Сулис попыталась сосредоточиться на музыке, раствориться в ней. Музыка всегда помогала.

Занавеска задергалась. Она подпрыгнула.

– Вы закончили, милая? Тут ждут.

– Извините, уже иду. – Сулис отдернула занавеску. Пожилая продавщица стояла перед кабинкой с такой же пожилой покупательницей. Обе подозрительно рассматривали Сулис. Она заставила себя улыбнуться.

– Не подошло. Извините.

Только сейчас Сулис заметила, какую жуткую тряпку схватила впопыхах. Вешая юбку обратно, она едва не расхохоталась истерическим смехом.

Выйдя на улицу, Сулис налетела на него.

– Что за дурацкий магазин?

– Джош, – выдохнула она, оглядываясь.

Он держал слоеный пирожок с сосиской, завернутый в промасленную бумагу.

– Я не слежу за тобой, если что, – сказал он, откусив кусок.

– Я…

– Шучу.

– Ладно.

– Ты как? – спросил он, пристально изучая ее лицо.

– Нормально. Пора возвращаться.

Они быстро зашагали к музею. Пройдя несколько шагов, Сулис не выдержала и оглянулась. Пока они дошли до площади, она оглядывалась еще дважды, а на площади жадно всматривалась в лица прохожих.

– Тебя кто‑ то преследует? – спросил Джош.

Она промолчала, толкнула тяжелую дверь и скользнула внутрь.

Даже музей меня не защитит, думала Сулис, убирая книгу в сувенирный пакет. Он может зайти в любую минуту, подойти к прилавку, посмотреть на нее сверху вниз. Он такой высокий. Но в те времена и она была ниже.

Он не пришел. Весь вечер Сулис была на взводе и еле дождалась закрытия.

Рут опустила ставни и облегченно вздохнула.

– Господи, ну и денек! Хуже всего школьники. Пора отсюда уезжать. Ну, и как тебе работа, Сулис?

– Отлично, спасибо. – Она выдавила улыбку.

– Что ж, ты справилась лучше многих. До завтра.

Сулис вошла в подсобку, боясь встретить Джоша, но его не было – только экскурсоводы болтали в углу. Натянув пальто, она вышла на пустынную улицу.

Набрав побольше воздуха в легкие, Сулис побежала.

Десять минут быстрого бега по запутанным улочкам – и страх отпустил. В боку закололо, и она остановилась отдышаться.

Внезапно ей захотелось свернуться калачиком на земле, обхватив себя руками, как она делала всегда, вспоминая о нем. И о Кейтлин.

Раньше она любила стягивать одеяло с кровати и часами лежать на полу, считая, мурлыча песенки, чертя на бумаге спирали и круги. Приемные матери и психологи ничего не могли с ней поделать.

– Скажи, на полу тебе спокойнее, милая? Можно я зайду, и мы поговорим об этом?

Она не поддастся. Этому не бывать.

Остаток пути она проделала медленным шагом, не оглядываясь.

Всякий раз, входя в Круг, Сулис замирала от восторга, но сегодня ей не хотелось обходить двор по окружности, и она решительно направилась к двери напрямик через неровный газон.

Он был весь покрыт хрусткими палыми листьями. Ноги утопали в золотисто‑ коричневом ковре. Люк в центре, скрывающий путь к каким‑ то подземным коммуникациям, порос мхом.

– Сулис!

Саймон стоял на крыльце с ключом и продуктовой сумкой в руках.

– Ну и как первый рабочий день? – спросил он, когда она подошла.

– Нормально.

Он посмотрел на нее и открыл дверь, пропуская вперед. Что‑ то хрустнуло под ногой, словно стружка. Ничего особенного: просто листья, которые ветер принес к порогу. Сулис смотрела, как лист, гонимый сквозняком, опустился у подножия лестницы.

Дубовые листья.

Это показалось ей странным. Внутри Круга не было дубов.

ЗАК

Я давился отвратительной жидкой овсянкой, которую готовила форрестова кухарка, когда на кухню вошел сам хозяин и сказал:

– Оденься потеплее, Зак. Дорога неблизкая.

– На площадку?

Что он собрался там разглядывать? Голое поле? Рабочие, выбиваясь из сил, разравнивали глинистую покатую пустошь над городом, переворачивали груды земли для круглых улиц, задуманных Форрестом. Если когда‑ нибудь им суждено быть проложенными.

– Нет, не туда. – Форрест протянул ладони к огню. По утрам его руки часто бывали холодны, а приступы астмы особенно мучительны. – Мы едем в Стентон‑ Дрю.

– В деревню?

Форрест рассмеялся, за ним кухарка, и даже служанка захихикала. В этом был весь домашний уклад Форреста. Господам не место на кухне, а мы только там и столовались – обеденный стол был вечно завален книгами и чертежами.

– Мы едем не на прогулку, а по делу, – сказал Форрест, – и мне нужен толковый помощник. Это станет для тебя хорошей школой.

Я решил, что мы собираемся осмотреть загородные дома вельмож, и вскочил с места, забыв ложку в остывшей овсянке.

– Прихвати смену белья, – добавил Форрест. – Придется там заночевать.

По пути к своей каморке я гадал, отчего мастер пребывает в таком превосходном расположении духа. Я был уверен, что после стычки с Комптоном он в ярости, однако настроение Форреста менялось, словно ветер.

Я уложил ночную сорочку, белье и немного денег в некогда приличную, а ныне изрядно потертую кожаную сумку. Отец купил ее в молодости, отправляясь в путешествие по Европе. Когда‑ нибудь – если верну проигранные отцом деньги – и я последую по его стопам, увижу Рим и Париж.

При воспоминании о наследстве, которое отец так бездумно растранжирил, я ощутил знакомое стеснение в груди, в котором распознал тяжелый, холодный гнев. Чтобы прогнать досадные мысли, я стал думать о Форресте. Что означает Уроборос? Почему змея кусает себя за хвост? Я решил, что, когда мастер в очередной раз уедет по делам, справлюсь в его друидических книгах и заплесневелых старинных рукописях. Если во всем этом есть некий тайный смысл, я должен знать!

Скрипнула половица.

Я замер, наполовину натянув сапог, затем вскочил и распахнул дверь.

Пусто, лишь в воздухе висел слабый аромат розы.

– Не смей за мной подглядывать! – крикнул я, уверенный, что она меня услышит.

С чердачной лестницы донеслось хихиканье.

Я в сердцах хлопнул дверью. И о чем он только думал, приютив в доме эту чертовку! Город полнился слухами. Решил загубить свое дело, приносящее немалый доход? Впрочем, что мне до его дела? Неожиданно я вспомнил сон, который приснился мне этой ночью: круг из домов под сияющим небом, полный жильцов, зеленая лужайка и пять величественных деревьев посередине. Не стану лукавить, я не отказался бы увидеть Круг воочию!

Мы вышли в десять, взяв с собой двух лошадей. Обернувшись, я заметил на крыльце Сильвию, которая махала нам рукой. На плечи она накинула синюю шаль, на губах нахалки играла хитрая улыбочка. Форрест помахал ей в ответ. Я отвернулся.

И хотя продвигаться по грязным вонючим переулкам старого города верхом было не в пример веселей, чем на своих двоих, мы потеряли уйму времени, пока не выехали на широкие улицы. Я глазел на дам в платьях по последней моде и господ в стремительных экипажах. Мимо нас, прогрохотав по мосту, промчалось роскошное ландо, запряженное парой превосходных вороных жеребцов. Правивший упряжкой господин скосил глаза.

– Лорд Комптон торопится, – заметил я, вспомнив о карточке, которую дал мне его светлость. Я до сих пор не решил, стоит ли воспользоваться приглашением.

Форрест фыркнул, но ничего не сказал, затаив неприязнь глубоко в сердце.

– Считаете, он вложит деньги? – не утерпел я.

– Даже если не вложит, я все равно построю Круг.

– На свои сбережения? – я удивленно воззрился на мастера.

– Почему бы нет? Продам строительные подряды. Вот увидишь, Зак, моя улица света переживет века! Я раскрою тайны древних. Этот город – смысл моей жизни! И пусть молокосос Комптон не становится у меня на пути!

Я промолчал. Рискованно начинать строительство без вкладчиков. Если Форрест разорится, меня снова ждет бедность. Возможно, мастер угадал, о чем я задумался. Он улыбнулся, что случалось крайне редко, и сказал:

– Ну вот, мы за пределами города. Пришпорим лошадей.

Стоял ясный погожий день. Глаза слезились от холодного ветра, но небо сияло голубизной, а золотые листья кружились под его порывами. Мы взобрались по крутому склону, распугав овец, мирно жующих траву, и зайца, который сиганул нам наперерез. В обрамлении окрестных холмов город был виден как на ладони – клубок крыш и дымоходов вокруг заброшенного горячего ключа.

– Ты слыхал про Бладуда? – спросил Форрест.

– Нет, – отвечал я, поняв, что отвертеться от истории не удастся.

– Он был королем и друидом. Бладуд страдал от ужасной болезни, вероятно, проказы. Его подданные прогнали короля, и он в отчаянии бродил по этим холмам, пася свиней. Но однажды король заметил, что свиньи любят валяться в водах источника, который бил в долине, и что после купания их шкура очищается. Он выманил свиней из источника с помощью желудей, сам вошел в воду…

– И немедленно излечился, – закончил я. Неужели он и впрямь верит в эти россказни?

Форрест недовольно посмотрел на меня, словно мое вмешательство испортило рассказ.

– Да, он излечился, – повторил он и тронул поводья.

– Поэтому источник стал известным местом исцеления, – добавил я, пытаясь загладить оплошность. – Это случилось, когда на острова пришли римляне?

– Раньше, гораздо раньше, – буркнул Форрест, но я видел, что мастер оседлал любимого конька и не намерен дуться. – Место считалось волшебным задолго до римлян. Великое царство друидов. Такова наша теория – и кто знает, что мы найдем ниже источника? А еще мы верим…

– Мы?

Форрест запнулся. Мы подъехали к воротам, и он наклонился, чтобы открыть их, – перчатка скользнула по покрытому инеем дереву.

– Другие антиквары, ученые.

Кажется, он всерьез считал себя ученым. Да, Форрест писал книги, но не удосужился окончить университет, как мой отец и как когда‑ нибудь предстоит мне.

– Вроде мастера Стьюкли? [1] – спросил я из вредности.

– Стьюкли! – взорвался Форрест. – Этот болван не различит настоящей учености, даже если она придавит его, словно упавшее дерево. А его рисунки Стонхенджа! Да младенец и то намалевал бы лучше! Больше не упоминай при мне про этого змея, Зак, ты же знаешь, я его не выношу.

Форрест ехал впереди, и, признаюсь, я ухмыльнулся ему в спину. Этот Стьюкли высмеял книги мастера о друидах, назвав его сочинения «причудами болезненного воображения». А по мне, так оба были не в себе.

Через час мы выбрались на дорогу и скакали между заброшенными изгородями, пока не достигли крошечного домика‑ заставы, где уплатили по фартингу каждый. Дорога привела нас в захудалую деревушку, притулившуюся под холмом. Церковный шпиль возвышался над кронами деревьев, а мелкую речку пересекал шаткий деревянный мостик. Я огляделся в поисках господского дома, но такового не обнаружил. Так я и думал – паршивое место.

Между сараями мы свернули. Грязный сопливый мальчуган выбежал навстречу и уставился на нас с таким видом, словно впервые видел людей.

– Приехали, – сказал Форрест и спешился.

Клянусь, я решил, что он шутит. Заметив презрительную мину на моем лице, Форрест спокойно промолвил:

– Тебе придется иногда слезать с лошади, Зак, если ты намерен со мной работать. Я человек простой, к церемониям не привык.

Я хотел возмутиться, но вовремя прикусил язык и спрыгнул в неописуемую жижу.

– Помнишь меня, малый? – склонился над грязнулей Форрест.

Мальчуган кивнул и осклабился беззубым ртом.

– Тогда ты знаешь, что делать. Отведи лошадей в таверну и возвращайся за честно заработанным пенни. Мы будем ждать у камней.

Форрест взялся за сумку с измерительными инструментами.

Мое сердце упало.

– У камней?

– А ты, небось, вообразил, что мы направляемся во дворец, любезный сэр? – спросил мастер, взглянув на меня искоса. – Что ж, я покажу тебе один.

И я полез вслед за ним через лаз в заборе. Дерево впивалось в кожу, оставляя занозы. Наконец мы оказались на поле, усеянном сухими овечьими лепешками и опавшими листьями. Овцы смотрели на нас с укором, а некоторые, жалобно блея, разбегались. Испуганные галки с галденьем носились над кронами деревьев.

– Пришли, – сказал Форрест. – Чем не дворец, шедевр древнего архитектора?

Поле усеивали валуны: громадные, покосившиеся, а то и вовсе лежащие на боку. Ближайший – красноватого цвета, заросший лишайником – был на голову выше меня. Едва ли мне удалось бы обхватить его руками. Я разглядывал бугристую поверхность, испещренную ямами и рытвинами.

– Древние архитекторы любили грубые камни, – заметил я.

– Верно! – рассмеялся Форрест. – Утонченные леди из Акве Сулис вряд ли оценили бы их труды. Но валуны расположены не хаотично – они образуют круг.

Мы бродили между камнями. Пространство внутри поражало размерами – почти такое же огромное, как Круг на макете. Камни, словно перевернутые кубы, стояли на слегка наклонной поверхности. Я не видел в их расположении никакого смысла. Одно можно было утверждать наверняка – без лебедок, веревок и тягловой скотины не обошлось. И все же Форрест был прав, ибо камни образовывали круг.

– Я уже обследовал это место, – сказал Форрест, ставя сумку с инструментами на траву. – Полагаю, до меня никто всерьез им не занимался. Ныне никому нет дела до этих камней, но когда‑ нибудь они прославятся. Только взгляни, какие совершенные пропорции! Этот круг строили не для того, чтобы жить внутри. Валуны образуют большой круг, назовем его Великим. А вот камни поменьше, я насчитал еще два малых круга. Северо‑ восточный и юго‑ западный. Эта ровная плита похожа на алтарь. Здесь происходили величественные церемонии, собрания мудрецов. Возможно, среди них были женщины! Валуны снаружи круга указывали путь процессиям друидов.

Ну вот, снова он за свое. Между тем я изрядно проголодался.

– А у друидов были таверны? – спросил я легкомысленно.

Форрест обернулся, и я понял, что не на шутку разозлил его. Признаюсь, это меня обрадовало.

– Пора приниматься за работу, – буркнул он.

Зачем измерять то, что, как сам же утверждает, он измерил раньше?

До вечера мы втыкали шесты и растягивали ленты, так что мои сапоги измазались овечьим дерьмом по голенища. Я продрог до костей, а ветер все поднимал полы плаща и норовил задуть за воротник. Поглощенный работой Форрест, казалось, не замечал холода. Он шагал, чертил, а порой просто стоял, положив руку на камень и прислушиваясь, словно там, внутри, что‑ то шевелилось.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒