ОТ АВТОРА 4 страница

После заката ветер задул с удвоенной силой. По небу плыли сизые облака.

– Пора уходить, надвигается ураган, – с опаской промолвил я, собирая инструменты.

– Еще немного, Зак, – пробормотал мастер, ковыряясь в грязи мастерком.

Обхватив себя руками, я принялся ходить туда‑ сюда вдоль поля, пытаясь разогреть онемевшие ноги. Затем подошел к одному из малых кругов. Из десяти валунов осталось девять. Я взобрался на поваленный камень, ощущая подошвой неровную поверхность, заросшую лишайником. Рядом возвышался древний дуб. Бронзовые листья кружились под порывами ветра. Я подобрал с земли желудь и сжал в ладони, удивляясь, что каждое дерево не похоже на другое.

– Размышляешь о природе времени, Зак? – спросил Форрест.

Я сунул желудь в карман.

– Если вы о том, что пора ужинать, то да.

– Прости меня, Зак, – печально промолвил он, – я слишком увлекся. Подобные места имеют надо мной странную власть. А это дерево здесь как нельзя кстати – дуб у друидов почитается священным. Впрочем, кажется, накрапывает дождь, да и ты, я гляжу, совсем продрог. Идем, таверна ждет нас.

Я уныло потащился за ним. Куда больше, чем желудь, меня поражал этот безумец, находящий прелесть в грязном, Богом забытом поле. Навьючив на плечо тяжелую сумку с инструментами, я ощутил жалость к себе. Не люблю растравлять старые раны, предаваясь бесплодным сожалениям, но в них заключена своеобразная сладость. Я думал о матушкиной комнате: сестры сидят у теплого очага, поглощенные чтением, рукоделием или иным, не менее бессмысленным занятием, на которые так падки девицы.

У окна кабинета стоит отец и смотрит на залитый дождем парк. Вероятно, в руке он сжимает бокал с вином, а мысли вертятся вокруг проданных картин и заложенных лошадей. И сына, вынужденного обучаться низкому ремеслу.

Сыновьям негоже презирать отцов. Возможно, в моей душе, несмотря ни на что, сохранились теплые чувства к батюшке. Вот только благодаря Форресту моя печаль кажется еще горше, а его безумные идеи о совершенном городе не позволяют забыть то, что меня гложет.

От вида постоялого двора настроение совсем испортилось. Я ожидал, по крайней мере, почтовой станции, но местное питейное заведение больше походило на свиной хлев: с крыши свисала солома, а внутри воняло протухшим элем, а то и чем похуже. Впрочем, очаг горел весело и ярко, и я бросился к нему.

Форрест стащил перчатки и плащ.

– Эй, хозяйка, гости оголодали! – воскликнул он.

Из дверей кухни показалась толстуха. Всплеснув перепачканными в жире руками, она с радостным воплем припала к груди Форреста, изрядно того озадачив.

– Мастер Форрест, отлично выглядите! А это не сынок ли ваш? Похож как две капли воды!

Не знаю, кто из нас оскорбился сильнее. Видимо, я, потому что мастер добродушно рассмеялся.

– Нет, Люси, Джек за границей, изучает архитектуру в Италии. А это господин Стоук, мой помощник.

Я поклонился.

– Сразу видать, из благородных, – сказала хозяйка, без смущения меня разглядывая.

– Нам нужны комнаты, Люси, – улыбнулся Форрест, – и горячий ужин.

Он отвел хозяйку в сторону, а я отвернулся к огню.

Я по‑ прежнему с трудом понимал речь этих людей, но мне вполне хватило увиденного. Я всегда буду для них чужаком, впрочем, уж это я переживу.

Я поднялся наверх, чтобы привести себя в порядок. Комната оказалась пустым чердаком с тремя кроватями. Надеюсь, хозяйке хватит ума не подселять к нам чужих. Еще одного храпуна я не переживу, а приличных постояльцев тут отродясь не бывало. Я кое‑ как отмыл грязь холодной водой и надел чистую рубашку. Я бы не отказался сменить сапоги, но сгодятся и эти. Теперь, по крайней мере, я отличаюсь от здешних обитателей.

Подойдя к окну, я распахнул ставни.

Ветер клонил верхушки деревьев, по саду бродили гуси. И снова эти отвратительные валуны! Три камня стояли как раз под окном. Мне стало интересно, имеют ли они отношение к валунам на поле, но усталость пересилила, и я ничком повалился на вонючую кровать. Дождь барабанил по соломе. Можно ли пасть ниже?

К мастеру меня пристроил друг отца, единственный, кто остался верен ему в несчастье. Поступив к Форресту подмастерьем, я должен был начать новую жизнь, вернуть состояние, которое мы потеряли. Разговоры о гении Форреста разожгли мое тщеславие, однако встреча с ним обернулась разочарованием. А теперь, когда мастер привел в дом проститутку, теперь, когда лучшие люди города отвернулись от него, я начал жалеть, что согласился. Возможно, мне стоит написать домой? Возможно, отец передумает? Понятия не имею, сколько он платит Форресту, но в любом случае этим деньгам можно найти лучшее применение. Все равно архитектора из меня не выйдет.

Меня захлестнули печальные мысли. На мгновение я почувствовал себя изгоем, прокаженным королем среди свиней, ищущим волшебный источник, чтобы исцелиться.

Снизу раздался голос Форреста:

– Зак, ужин готов!

К моему удивлению, еда оказалась на редкость недурна. Поджаристое мясо, пюре из брюквы и репы и безымянное обжигающее питье, отдававшее сливками, прогнали дрожь из моего тела.

Довольный, я откинулся на спинку стула, потягивая пиво.

– Итак, Зак, – Форрест пристально смотрел на меня, – теперь ты видишь связь между этими кругами и моим чертежом?

Я пожал плечами.

– Круг друидов…

– Их тридцать, тридцать камней. – Он вскочил с места. – Осталось двадцать семь, но поначалу их было тридцать во внешнем круге, как в Стонхендже. Словно именно в этом числе заключена магия, гармония и геометрическая красота. Возможно, у них было тридцать богов, тридцать предков или тридцать дней в месяце? Соответственно, тринадцать месяцев в году…

Я с трудом подавил зевок.

– Или тридцать домов внутри круга.

– И три дороги, ведущие в его центр. Они образуют равносторонний треугольник. В каждом доме по три этажа, фронтон украшен кругом из желудей – плодов дуба. Венцом Бладуда. Вот в чем состоит мой замысел, Зак. Повторить деяние древних. Построить мой собственный круг из камней.

Я пригубил пиво.

– Но Грейе считает, что шум и дурной запах…

– Глупости! – Форрест сверкнул глазами. – И ты поверил в эту чушь?

Чушь? А сам толкует о прокаженных друидах! Кухарка сказала, что валуны в саду – гости на свадьбе, окаменевшие в танце, и Форрест смеялся.

– Люди не жалуют новое. Возможно, вам стоит подумать об обычных домах, расположенных террасами. Вы получите хорошую прибыль, и…

Мастер взглянул на меня так, словно я пырнул его ножом.

– Ступай в кровать, – сказал он, опустив кружку. – Я отлучусь на часок. Не жди меня. Утром выедем спозаранку.

Форрест вышел, хлопнув дверью. Я изумленно смотрел ему вслед. Какие дела могут быть в свинарнике? Внезапно мне пришло в голову, что эта прогулка на ночь глядя – и есть истинная цель нашего путешествия. Я вспомнил о змее, кусающей свой хвост, схватил плащ и выбежал вслед за ним.

Над холмами бушевал ливень. Трещали ветки в саду. Форрест ушел недалеко; он стоял в тени валунов, держа в поводу лошадь – видно, велел оседлать ее заранее.

Я чертыхнулся.

Моя расседланная лошадь преспокойно дремала в стойле.

Пока я размышлял, далеко ли до конюшни, Форрест вскочил в седло. Вдали замелькали огни. Я отступил назад и вжался в стену.

В темноте показались всадники. Десять, четырнадцать, больше, еще больше. Они приближались медленно, лишь звенела сбруя, стучали копыта да ветер раздувал черные плащи.

Подъезжая к Форресту, каждый из всадников что‑ то говорил и получал ответ, но из‑ за грохота я не слышал слов. Подкравшись ближе, я припал к валуну.

– Уроборос.

Сомнений не было – говоривший напрягал голос, стараясь перекричать бурю.

Вот всадники развернулись, готовые ускакать, забрав с собой Форреста.

Я прижался лицом к холодному камню.

Откуда‑ то снизу раздалось шипение.

Я отпрянул от валуна, сердце ушло в пятки. Гуси! Вытянув шеи, расправив крылья, на меня надвигались три злобных призрака в белых перьях.

Форрест обернулся. Сквозь пелену дождя его глаза встретились с моими.

– Нас выследили! – крикнул кто‑ то.

Сейчас они обнаружат меня и выволокут из‑ за валуна! В темноте блеснула сталь.

– Это всего лишь гуси. Мы испугали их, – спокойно сказал Форрест и отвернулся.

– Вы уверены? – спросил один из всадников.

– Абсолютно. Нам пора.

Я вжался в камень, пока кавалькада теней скользила мимо меня посреди бушующего ливня. Когда последний исчез из виду, а дождь все не утихал, мне ничего не оставалось, как вернуться в таверну.

Дверь была открыта. На пороге стояла толстуха с фонарем.

– А ночка‑ то не для прогулок, господин хороший. Особенно туда, куда вас не звали, – хмыкнула она.

Я молча протиснулся в дверь.

От толстухи воняло. Она расхохоталась мне вслед.

БЛАДУД

И я начал строить. Прежде следовало очистить площадку. Я копал и ровнял почву под безжалостным солнцем.

Двигал камни, корчевал ежевику, камыши и тростник. Утки, крякая, разлетались в стороны при моем приближении.

Я действовал с осторожностью. Эта земля, а равно ее обитатели, была священна.

А когда горячая струя ударила вверх, жар опалил мои пальцы и я задохнулся от боли.

Если под колдовством понимают неведомое, то это и было колдовство.

Я отворил жар земель, что лежат глубоко под нами, земель, о которых люди грезят во сне, ворочаясь с бока на бок и просыпаясь с криком.

И ничего человеческого не было в том жаре.

Однажды, подняв голову от работы, я заметил у края леса юношу. Он долго наблюдал за мной, а когда я устал и присел отдохнуть, занял мое место, принявшись орудовать в канаве оленьим рогом.

– Мастер, – сказал юноша, – друиду не пристало копать.

Я устало улыбнулся.

Назавтра пришли люди, мой народ. Они захватили с собой кирки, ломы и веревки. Принесли в дар источнику песни, цветы, фрукты и черепа.

Вода стекала в чашу, а ее края выложили камнями. Тридцать камней отныне заключали источник в круг.

Мои люди отступили назад и замерли в ожидании.

По краю круга я посадил желуди. Ее корону.

ОСНОВЫ

Архитектура есть термин, включающий себя основы и правила возведения зданий.

СУЛИС

– Все хорошо?

– Да, спасибо, – ответила она, резко обернувшись.

– Мне показалось, ты немного…

– Что?

Джош пожал плечами.

– Напугана.

На Сулис было пальто, шарф и вязаная шапочка, которую она низко надвинула на глаза. Шел дождь, ветер гулял по площади, столики кафе, составленные один на один, высились сбоку шаткими горками. Туристов и след простыл.

– Не болтай глупостей, – раздраженно бросила она.

– Как скажешь. Пока.

Он пошел через гулкий мраморный вестибюль к двери, но она шагнула за ним.

– Прости, Джош, я не хотела тебя обидеть.

Он обернулся. Джош был выше Сулис и очень худой – кожа да кости, торчащие мослы да резкие скулы. Словно недоедал. Сулис подумала, что очень мало о нем знает, хотя за неделю в музее он единственный, кого она подпустила к себе близко.

К тому же Джош был прав. Она напугана.

– Знаешь что, сейчас я схожу за деньгами, а потом выпьем кофе, и я провожу тебя домой.

Такой вариант совершенно не устраивал Сулис, но она ответила:

– Ладно.

Когда Джош ушел, она выглянула в окно. Вечер выдался дождливый, настоящее осеннее ненастье. Высокие здания вокруг нависали мрачными тенями, их проемы и оконные переплеты затянула морось, видимая в свете уличных фонарей. Припозднившиеся служащие спешили домой, укрывшись под зонтами. Сулис пристально вглядывалась в силуэты.

Работа оказалась не такой уж легкой. Поначалу ее забавляла болтовня с иностранцами, но вскоре страх вернулся. Незнакомая женщина задержала на ней взгляд, мужчина улыбнулся ей, а Сулис всякий раз пробирала дрожь. Он по‑ прежнему был где‑ то рядом.

Вернулся Джош.

– Готова?

– Да.

Они подошли к дверям вестибюля. Том, ночной сторож, буркнул, обращаясь к Сулис:

– Я гляжу, малый времени не теряет.

Она рассмеялась, но Джош насупился и быстро зашагал через площадь.

Сулис поспешила за ним.

– Он пошутил.

– Да он зануда! Ты просто с ним не работала. Куда хочешь?

– На холм.

– Идет. Мне нужно заскочить в книжный.

– Ты читаешь?

– Нет, картинки просматриваю, – отшутился Джош.

Они шли мимо дверей магазинов и хлопающих на ветру парусиновых палаток. Дождь барабанил по пленке, прикрывающей сувенирные открытки, по лицу Горгоны стекали капли.

Джош молчал. А ведь мы совсем друг друга не знаем, подумала Сулис, мучительно подыскивая тему для разговора. Джош шагал быстро, всегда немного впереди.

– Далеко вы забрались… – сказал он.

– Далеко?

– Ну, Шеффилд не чета нашему городку…

– Кто тебе сказал? – Она остановилась.

– Рут.

– Зря она. – Сулис догнала Джоша. – Вы говорили про меня?

– У нас все болтают обо всех, не бери в голову, – рассмеялся он.

Дождь стекал по пальцам, она сунула руки в карманы.

– Просто это так…

– Да ладно тебе, мы ничего плохого не говорили, – сказал Джош уже менее уверенно.

– Ты не проболтаешься? – спросила она минуту спустя.

– О чем?

– О том, откуда я приехала. Не говори никому.

Джош пожал плечами.

У дверей книжного он сказал:

– Подожди, я скоро.

– Не спеши.

Сулис растворилась в потоках тепла, шедшего от входа.

– Это наверху.

Джош заскользил между витрин с бестселлерами. Сулис смотрела ему вслед. Упоминание о Шеффилде беспокоило, словно заноза, но тревога оказалась ложной. Здесь ей нечего опасаться.

Покупатели листали книги. Она внимательно оглядела каждого – того мужчины среди них не было.

Сулис медленно двинулась вдоль полки с детективами, проводя рукой по корешкам томов Агаты Кристи. Она видела по телевизору экранизации. Трупы в библиотеке, убийство в Восточном экспрессе. Она равнодушно пролистала один из томов. Да что они знают? Кто из этих писак был свидетелем настоящего убийства? Видел, как маленькая девочка с криком падает в пустоту, раскинув руки?

Сулис остановилась перед зеркалом.

Взгляд упал на отражение за спиной. Фотография.

Она остолбенела. Испуганные глаза маленькой девочки встретились с ее глазами.

Сулис обернулась и схватила книжку с полки. Она называлась «Странные и удивительные убийства».

Сулис огляделась: никого.

Пухлая книжка в мягком переплете. Лицо девочки на черно‑ белом снимке отливало неестественной белизной, а ее ладошка, сжимавшая руку женщины‑ полицейского, была бледна, как у призрака.

Сулис провела по обложке пальцами – теми же пальцами, что на снимке, – и крепко вцепилась в корешок. Ей захотелось сунуть книжку в сумку, все равно никто не заметит. Сулис прошиб холодный пот – книжка казалась гранатой, и случайная детонация могла разорвать ее жизнь в клочья. Она осторожно поставила увесистый том обратно на полку.

Захватывающий рассказ о нераскрытых преступлениях…

Глаза скользили по обложке.

Летающая девочка, или Загадочная история Кейтлин Морган и М…

– Не знал, что ты любишь такое, – раздался голос Джоша.

Книжка выпала из рук. Джош нагнулся и поднял ее с пола.

Сердце выскакивало из груди.

Джош перевернул томик, всмотрелся в снимок.

Сулис показалось, что шум в магазине стих, а вся вселенная сфокусировалась в его взгляде, устремленном на ненавистную фотографию.

Сейчас он узнает ее.

И совершенный город расколется, словно треснувшее стекло.

– Ого, да тут кошмары! Убийства! – воскликнул Джош.

– Я случайно ее задела, просто обронила, я не думала… – Сулис облизала сухие губы, сознавая, что несет чушь. – Я не собиралась ее читать. Стой, да ты прикалываешься!

Джош что‑ то промычал, не сводя глаз с девочки на обложке.

– Ты нашел свою книжку? – в отчаянии спросила Сулис.

– Нашел.

Джош потряс пластиковым пакетом и медленно поставил книжку на полку.

– Тут наверху есть кафе. Можем посидеть у окна, поглазеть на улицу.

– Пошли.

Куда угодно, только подальше отсюда. Сулис взбежала по ступенькам, сердце выпрыгивало из груди, в ушах стоял гул, словно в голове взорвалась невидимая бомба. Узнал ли он ее?

Они заказали горячий шоколад, причем Джош добавил еще ложку сахара. Сулис поморщилась. Потом они сели за столик у окна и принялись рассматривать блестящие от дождя зонты и капоты машин. Шоколад обжигал язык.

Телефон Джоша затрещал, он прочел сообщение, выключил аппарат и спросил:

– Полегчало?

– Что?

– Ну, здесь тихо, и мы одни.

Сулис посмотрела на девушку за прилавком, которая читала журнал.

– И что?

– Рассказывай, вот что.

Она холодно смотрела на него.

Джош нетерпеливо передернул плечами.

– Ладно тебе, Сулис, кого ты хочешь обмануть! Ты побледнела как простыня и бросилась наверх, словно ошпаренная кошка. А в музее ты порой такая…

– Какая такая? – со злостью выпалила Сулис.

Джош потер пальцем край стола.

– Напряженная. Я следил за тобой. Ты вечно изучаешь посетителей, словно боишься встретить кого‑ то.

– Верно, – хмыкнула она. – И что с того? Может быть, это мой бывший парень. Или одноклассник, который меня преследует.

– Или извращенец.

– Извращенец? – отозвалась Сулис внезапно севшим голосом.

Джош поставил чашку. Он избегал ее взгляда.

– Я видел, как ты влетела в тот магазинчик. Подумал, что ты прячешься от меня, и решил послоняться вокруг, чтобы тебя подразнить. Но я ждал тебя не один. Там ошивался еще какой‑ то высокий малый в темном пальто. Он заметил, что я за ним наблюдаю, и смылся. Но я видел его после, у музея. Он читал газеты, сидел в кафе, а однажды зашел внутрь вместе с группой.

У Сулис похолодели руки. Она со стуком опустила горячую чашку на блюдце.

– А сегодня он объявился снова. – Теперь Джош смотрел прямо на Сулис. – Стоял у входа в Аббатство. Поэтому я и предложил проводить тебя до дому. – Джош помолчал. – Вообще‑ то это не мое дело, но если тот парень тебя достает…

– Нет, – выпалила Сулис.

Девушка за прилавком удивленно подняла глаза от журнала.

Джош насупился и принялся молча потягивать обжигающий шоколад.

Сулис мутило. Она ощущала себя птичкой в клетке, и всюду, куда ни глянь, крепкие прутья. Вошла женщина, заказала эспрессо. Кофемашина зашипела, выпустив струю пара.

– Ладно, ты прав. – Сулис выпрямилась и посмотрела Джошу в глаза. – Ты узнал меня? На той обложке?

Джош спокойно прихлебывал шоколад.

– Ты не слишком изменилась, – ответил он.

Неужели узнал? Или пытается скрыть удивление?

– Джош, я все расскажу, но мне нужна твоя помощь. Спустись вниз и купи эту книгу.

Он поднял глаза от чашки.

– Слишком дорого для меня.

– Купи ее мне.

Сулис вытащила из сумки кошелек и протянула купюру через стол.

– Не хочу, чтобы все на нее глазели.

Джош опустил ложечку. Выражение лица Сулис его испугало.

– Не хочешь, чтобы он ее видел?

– Да кто угодно!

– А если он из газеты? Или полицейский?

– Я же обещала, что все тебе расскажу! А сейчас иди, ну пожалуйста, Джош! Просто сними ее с полки и заплати!

Сулис понимала, что ведет себя как истеричка.

Джош встал.

– Точно расскажешь?

– Да, да! Иди же!

– Ладно, жди меня здесь и никуда не уходи.

– Никуда я не уйду.

Когда Джош ушел, Сулис отодвинула поднос и задумалась. А что, если книжку успели купить? Возможно, она тут давно, несколько дней или недель. А сколько таких же лежат в других магазинах по всей стране? Сотни? И со всех на покупателей смотрит ее лицо.

Сулис осознала, что тихонько раскачивается на стуле. Она обещала все рассказать Джошу. А значит, теперь про нее и Кейтлин будет знать посторонний. Если только она не сбежит. Прямо сейчас. Бросит работу, исчезнет, растворится в толпе.

Она встала, накинула пальто, но Джош уже шел ей навстречу, сжимая в руке пластиковый пакет. Сулис убрала пакет в сумку, даже не заглянув внутрь.

– Вот сдача.

– Оставь себе. Мне пора идти.

– Пошли.

– Джош…

– Пошли. Ты должна мне рассказать, Сулис. Не забывай, мы заключили сделку.

У нее не осталось сил спорить. Вместе они вышли из магазина и молча поднялись на холм под широким зонтом Джоша. При виде Круга его глаза расширились.

– Ты что, живешь здесь?

Сулис пожала плечами.

– У нас тут квартира. Слушай, я не приглашаю тебя в гости, как‑ нибудь в другой раз…

Джош восхищенно рассматривал величественный каменный круг и венец из желудей – его корону.

– Ладно, – сказал он после паузы. – Я позвоню завтра, сходим куда‑ нибудь. В десять пойдет?

– Куда? – спросила она, заметив Ханну, которая наблюдала из‑ за занавески.

Джош развернулся и пошел вдоль мостовой, с зонта ручьями текла дождевая вода.

– Завтра и решим.

Сулис подождала, пока он завернет за угол, поднялась по ступеням, нащупала в кармане ключ. Вставив его в замок, она подняла глаза на резной орнамент над дверью. Две руки сжимали кольцо. Змея кусала себя за хвост.

ЗАК

Да, я нарочно замешкался на пороге, и не зря – мой полосатый жилет привлек немало восхищенных взглядов.

Я тщеславен, что скрывать. Признаю за собой эту слабость. А насмешки Сильвии выводят меня из себя! Я думал проскользнуть мимо хозяйского кабинета незамеченным, но она была тут как тут. Сидела на ступеньках и ехидно улыбалась.

– Что, Павлин, решил проветриться? – прошептала нахалка.

Нет на свете создания глупее павлина. Я же, напротив, весьма умен. Пусть не надеется, что ее козни сойдут ей с рук. Я все про нее разузнаю.

Заведение «У Гибсона» оказалось огромным, залитым светом особняком. У входа лакеи грели руки над жаровнями. Нищие приставали к подвыпившим посетителям, которые, шатаясь, вываливались из дверей.

Внутри было не продохнуть от табачной вони и паров спирта. Обстановка показалась мне безвкусной, а от сияния зеркал голова шла кругом. Я испытал облегчение, когда лакей вернулся.

– Лорд Комптон в Позолоченной зале, сэр. Он приглашает вас присоединиться к нему.

Лакей повел меня между столов. Богачи, днем лечившие водами свою подагру, по вечерам проигрывали тут состояния. Они курили, бросали кости, а перед ними на столах возвышались груды монет. Их приживалы и нахлебники уговаривали покровителей делать ставки. Подавальщицы в вызывающих нарядах, таких же, как был на Сильвии, разносили подносы со сластями. Размалеванные потаскушки, они оценивающе оглядывали каждого входящего, прикидывая, сколько наличности у того в кармане.

– Это здесь, сэр. Благодарю, сэр. – Лакей принял мелкую монету и отвесил холодный поклон. Пудра с его парика упала мне на рукав.

– Наконец‑ то, Зак. – Лорд Комптон сидел за столом вместе с тремя другими игроками. Улыбнувшись, он подался вперед. – Я был уверен, что рано или поздно вы придете.

Я поклонился. Наглый щенок обращался ко мне по имени, словно к слуге.

Эта комната была обставлена лучше прочих. Свет десятков свечей преломлялся в хрустале люстры. Буфет заставлен тарелками с холодным мясом и сырами, кувшинами с пивом и графинами превосходного кларета. Я узнал бутыль из отцовского виноградника, из наших разоренных подвалов. Отличный купаж, и цена немалая.

Поверх расстегнутой сорочки Комптон набросил бархатный сюртук. Он пил вино, не пьянея.

– Сыграем, Зак, – махнул рукой его светлость.

Он не спрашивал. Я не двинулся с места.

– Я не играю, милорд.

Ответ прозвучал грубо и неучтиво, даже для моих ушей:

– Неудивительно.

Он пристально смотрел на меня сквозь пламя свечей. Какая‑ то блондинка обошла кресло сзади и обвила руками его шею. Комптон и бровью не повел.

– Мне известно, что ваш отец проиграл состояние.

Изменился ли я в лице? Возможно, рука дрогнула, потому что острие шпаги стукнулось об пол.

– Это не тайна, – заметил я, стараясь не выдать волнения.

– Игра – обоюдоострый меч. – Глаза Комптона сияли незамутненной синевой. – Можно все проиграть, можно вернуть проигранное назад. Время и место благоприятствуют, Зак.

– Я думал, вы предложите мне работу. Если нет, мне придется откланяться.

Я повернул к двери, но Комптон расхохотался мне в спину.

– Вы слишком горды, чтобы довольствоваться положением подмастерья.

Я резко обернулся.

– Или я должен называть вас помощником архитектора? В любом случае, положение незавидное. Быть в услужении у неотесанного болвана вроде Форреста!

– Форрест – гений! – рявкнул я.

К моему удивлению, Комптон кивнул.

– Вероятно, вы правы.

Он уже раздавал, не пропустив и меня; руки уверенно тасовали картонные прямоугольники. Один из его приятелей уронил голову на руки и похрапывал, второй встал и, шатаясь, поплелся вон из комнаты, а третий – пухлый, женоподобный тип – направился к буфету.

– С меня хватит, сэр, – пробормотал он на ходу. – Вы обчистили меня до нитки!

Лорд Комптон стасовал колоду, с улыбкой посмотрел на них, затем на меня.

– Сыграем, Зак, вам терять нечего.

Кокетливая мушка на гладком красивом лице его светлости, прямо под глазом, раздражала и притягивала меня. Я праздно подумал, во сколько обойдется такое расточительство. Затем стянул перчатки и взял карты.

На удивление хороший расклад.

Комптон изучал мое лицо.

– Приступим. Сегодня мне не слишком везет, впрочем…

Он наклонился над столом и швырнул в центр несколько монет. Дверь за его упитанным приятелем захлопнулась, блондинка, хохоча, удалилась вместе с ним. В тишине слышался лишь храп пьяного игрока да шипение свечей. Я мог уйти, а мог принять вызов. В круге моей жизни возникла трещина, и я еще мог ускользнуть.

Я поднял глаза на Комптона, и его ухмылка решила дело.

Рука сама потянулась к кошельку.

Прошел час. Без сюртука, с всклокоченными волосами, я с отчаянием взирал на четверку валетов в руке, пытаясь сосредоточиться на кучке монет и банкнот передо мной. Сколько я должен? Сколько проиграл?

Карты плыли перед глазами, рубашка прилипла к спине. Я сделал очередной глоток. Сладкий кларет горячил кровь, заставлял забыть страхи.

Комптон равнодушно рассматривал потолок, закинув ногу на подлокотник кресла.

– Ради бога, решайтесь скорее! Пасуете?

Четыре валета. Отличный расклад. Лучший за сегодняшний вечер. Но если я выпишу ему еще вексель, то буду должен…

– Сколько я вам должен? – хрипло пробормотал я.

Комптон пожал плечами.

– Пятьдесят, или вроде того.

Пятьдесят гиней! У меня никогда не было таких денег. И все же я еще мог вернуть все, и с лихвой. И никогда более не поддамся на эту авантюру! Я ненавидел себя, ненавидел всеми фибрами души, и презирал Комптона, его ухмылку, его модный наряд.

Я взял перо. Сто гиней.

– Ваш хозяин за вас поручится?

– Разумеется, – солгал я, и мы оба знали, что я лгу. Я никогда не стану просить у Форреста в долг. Я не переживу его гнева. И его жалости.

Комптон откинулся так далеко назад, что роскошное кресло под ним зашаталось.

– Хорошо. Открываемся. Надеюсь, Зак, у вас есть чем похвастать.

Моя голова гудела, а во рту словно скрипел мел. Я аккуратно выложил на стол четырех валетов и с торжеством уставился на маленькую гордую шеренгу.

– Сомневаюсь, что у вас есть чем крыть, милорд.

Комптон не сводил с меня глаз.

– А если есть?

Он блефовал. Иначе и быть не могло! По спине пробежала холодная дрожь.

– Тогда я погиб.

Его светлость кивнул и осторожно открыл первую карту. Король червей.

– Мне всегда везло в карты, Зак. Я много практиковался.

Он выложил трефового короля.

– В Оксфорде я ничем другим не занимался. Этот курс я закончил с отличием.

Король бубен.

Я замер.

Комптон смотрел на меня через стол. Свечи угасали, капли шипящего воска брызгали на кучу банкнот в центре стола.

– Перевернуть последнюю, Зак? Погубить вас окончательно и бесповоротно? – Он помедлил. – Или пощадить?

– Откуда мне знать, что там?

Теперь его кресло стояло ровно. Мы не сводили друг с друга глаз, одни в круге света, за которым весь мир погрузился во тьму.

Гордость сжигала меня изнутри. Проиграть было погибелью, но принять его жалость означало потерять себя.

– Я вам не верю, – произнес я.

Комптон молчал. Я видел, что разозлил его. Этого я и добивался. Его светлость пожал плечами, перевернул четвертую карту, и я ощутил, как на плечи внезапно навалилась усталость, словно мир сузился до плоского короля пик, сжимавшего свой негнущийся меч.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒