ОТ АВТОРА 8 страница

– Но…

– Идем посмотрим. – Джош с сомнением посмотрел на нее. – Ты ведь не боишься?

– Нет, только…

Джош сжал ее руку и медленно повел по музейным залам, светя фонарем во все углы. Под конец он просто тащил ее за собой. Сулис выдернула руку.

– Ты мне не веришь! Ты думаешь, здесь никого не было!

Джош обернулся, его тень плясала на стене.

– Не было. Никого. Я все записал.

– Нет, не все! Он был у источника. Там нет камер!

– Хорошо, не все. Вестибюль, залы, термы. Там никого не было, кроме тебя.

Она молча смотрела на Джоша, затем развернулась и побежала: мимо пустых комнат, по ступенькам, к открытому бассейну, чьи волшебные воды дымились в холодном ночном воздухе.

Внутри колоннады было темно, скульптуры римских императоров смотрели на нее сверху вниз. Она услышала шаги Джоша.

– Сулис, не расстраивайся…

– Я не расстраиваюсь, с чего ты взял?

Ее трясло. По треснувшим плитам пола, через служебную дверь она выскочила в мраморное великолепие вестибюля.

Марта, дежурный администратор, еще не ушла.

– Скажите, вы видели мужчину? Отсюда кто‑ нибудь выходил? – задыхаясь, спросила Сулис.

Марта, поглощенная подсчетами, рассеянно ответила:

– Нет, кажется, нет. А как он выглядел?

Сулис нахмурилась. Она знала, что Джош за спиной слушает их разговор.

– Высокий, темноволосый. Худой. Лицо в оспинах…

Марта собрала монеты, выключила калькулятор.

– Нет, никого похожего. Последней вышла пожилая пара с внуками, примерно час назад. Никаких высоких темноволосых незнакомцев, Сулис. Думаешь, я бы такого пропустила?

Сулис отвернулась и, оттолкнув Джоша с дороги, зашагала к комнате охраны, прямиком к мониторам.

Джош подошел сзади.

– Я покажу.

Это заняло не более получаса. Джош прокручивал записи на удвоенной, утроенной скорости. Посетители мелькали, словно привидения, застигнутые врасплох в странных позах. Пустые залы, меркнущий свет, прыгающие стрелки часов. Сулис видела себя: вот она стоит, вот села, разговаривает с посетителями, бродит по залам в одиночестве. Его нигде не было.

– А вот последняя, у источника, – сказал Джош, отводя глаза. – Камера висит под углом, но лучше смотри сама…

Темная тень нависла над бурлящей водой. Затем наклонилась и бросила что‑ то вниз. Джош замедлил изображение. Сулис увидела рукав, профиль.

Она смотрела, как девушка обернулась и спросила: «Кто ты? »

Но на мониторе была лишь темнота, неразрешимая загадка.

– Останови!

Джош нажал на паузу. Она пристально вглядывались в зернистый экран, затем подошла ближе, ее дыхание затуманило стекло.

– Здесь! – Она ткнула пальцем в экран. – Видишь? Рукав пальто? В самом углу?

Сулис посмотрела на Джоша. Он сидел на столе, сжимая пульт.

– Сулис, давай смотреть правде в глаза. Его там нет. Никого там нет. – Джош строго посмотрел на нее. – Не пойму, кого ты обманываешь: меня или себя, но знаешь, что я теперь думаю? Его и раньше не было.

КРУГ

Что может точнее олицетворять величественный образ Солнца, чем круглая стена на вершине холма под его сияющими лучами?

ЗАК

Ужин в тот вечер прошел тихо и грустно.

Форрест сидел во главе стола и быстро ел. Он был на диво непривередлив в еде. Миссис Холл могла бы подать сырого каплуна с морковкой прямо из земли – Форрест съел бы, не поперхнувшись, а наутро удивлялся бы, отчего разболелся живот. Сильвия ковыряла вилкой в тарелке, то и дело поглядывая на меня через стол. Я старательно отводил глаза.

– Вина, Зак? – спросил Форрест.

Я подставил бокал.

– Эти люди, на площадке…

– Пугливые идиоты, лишенные воображения, – пожал плечами Форрест. – Ничего не поделаешь. Их денег нам не видать.

Снова молчание. Мы знали, и он знал, что дела идут хуже некуда.

Неожиданно Форрест отшвырнул нож и вилку, вскочил с места и принялся расхаживать по комнате.

– Иногда мне кажется, что я совсем один в мире! Что в этом проклятом городе никому нет дела до его будущего. Оглянитесь! Кругом попрошайки и бродячие собаки! Жалкие лачуги – там, где могли бы пролегать широкие прямые улицы. – Он отдернул гардину. Туман за окном окутывал маленькую площадь. – Что это было за место! Средоточие сил и магии! И таким оно будет впредь. Чистые улицы, свежий воздух, просторные дома! Мы должны искоренить в этом городе болезни и бедность!

– Вы верите, что когда‑ то здесь стоял величественный храм? – спокойно спросила Сильвия.

– Разумеется, верю!

Форрест обернулся, его лицо просияло.

– С тех пор, как люди обнаружили источник, это место почиталось священным. Я верю, что было два храма, один – посвященный Солнцу, другой – Луне. Они стояли в нижней части города, неподалеку от терм. – Он снова посмотрел в окно. – Когда я строил Королевскую водную лечебницу, мы находили множество предметов: битый кирпич, резной камень, странные оловянные таблички, даже изразцы! – Форрест вернулся к столу. – Я хотел построить здание в форме круга, однако землевладелец возражал. Кажется, мне суждено вечно носиться с этой идеей, но теперь я осуществлю свой замысел даже ценой разорения.

– Вы не разоритесь. – Сильвия подала ему бокал.

Форрест посмотрел на нее, затем перевел взгляд на меня.

– Надеюсь, что нет. За мной будущее.

Он отпил вина. Воодушевление оставило его, глаза потухли. Если мир вызывает его разочарование, то что он думает обо мне?

– Сэр, могу я спросить?

– Спрашивай, Зак.

– О вашем чертеже. Вы собираетесь замостить центральную площадь?

– Да, собираюсь.

– А что внизу? Что будет под мостовой?

Я почувствовал твердый, словно кремень, взгляд темных глаз Форреста.

– Ничего особенного, Зак.

Он лгал. Лгал мне в лицо. В это мгновение я не думал о его великом строении, а лишь о том, что он мне не доверяет, считает испорченным мальчишкой и ничтожным пустозвоном. Это открытие пронзило меня словно стрела.

Я выдавил улыбку.

Форрест с Сильвией остались, а я вышел в сад и сел на скамейку. На небе зажглись звезды, и сверху Акве Сулис выглядел сгустком тумана в складке земли. Отсюда могло показаться, что внизу раскинулся древний город. Я поежился и, обхватив себя руками за плечи, откинулся на спинку скамьи.

Так вот значит как. В сердце Круга таился секрет. Что‑ то связанное с людьми, с которыми тайно встречался Форрест, обществом Уробороса. Не хочет говорить – и не надо, я сам все выведаю. Я спасу его, себя, Сильвию, даже если они не заслужили моего великодушия. Я холодно улыбнулся. Сами того не желая, они станут моими должниками.

– Снова раздуваешь щеки, Павлин?

Она подкралась так неожиданно!

Я подпрыгнул.

– На себя посмотри!

Сильвия не улыбнулась. Она присела на скамейку рядом со мной, поджав ноги, чтобы не испачкать туфли.

– Прости, Зак. Порой ты выглядишь таким нелюдимым, со своими планами и тайными замыслами. Таким гордым и надменным.

– С чего мне быть надменным, Сильвия? В этом городе я никто. Но я не позволю Комптону собой помыкать.

– Так в чем состоит твой план?

Прежде чем ответить, я набрал побольше воздуха в легкие.

– Сегодня я отправил Комптону письмо. Дурно составленное, с ошибками. Письмо от тебя.

Забыв про грязь, она вскочила.

– Да как ты посмел!

– И подписал письмо твоим именем.

– Ты… ты… не могу поверить, что у тебя хватило наглости…

Я тоже встал.

– Ты уверяла, что ради Форреста готова на все. Я думал, ты не лгала.

Сильвия не сводила с меня пылающего взгляда, но ее ярость меня не трогала. Я схватил ее за руку и поволок в беседку – такую приветливую летом, а сейчас сырую, оплетенную мертвыми сухими лозами. Я боялся, что Форрест из дома нас услышит.

В беседке Сильвия выпалила:

– А ну говори, что ты там написал!

Я выпрямился. Не ей учить меня уму‑ разуму. Впрочем, в глубине души меня грызло раскаяние.

– Я… ты… я написал Комптону, что сделал, как он велел. Завтра в девять вечера ты встретишься с ним у терм и передашь ему чертеж Круга.

Сильвия охнула, а я, не смущаясь, продолжил:

– За это он отдаст тебе мою расписку. Я буду следить за тобой, но Комптон не должен меня увидеть.

– Нет у тебя ни стыда, ни совести! – Сильвия отдернула руку. – Форрест – твой учитель! За что ты его ненавидишь?

– При чем тут ненависть? – Мне не хотелось говорить о Форресте. – Я сделал это ради себя. Должен тебя разочаровать – я вовсе не такой мерзавец, каким ты меня считаешь. Чертеж, который получит Комптон, ненастоящий. Это бесполезная фальшивка.

Сильвия изумленно смотрела на меня.

Я рассказал ей про копию чертежа, про искажения и изъяны, которые я в него внес. Она слушала молча, теребя сухие листья, свисавшие с виноградных лоз.

Когда я закончил, Сильвия долгое время молчала. Меня знобило, по спине катился холодный пот.

– Зачем ты это сделал? – прошептала она наконец.

– Сам не знаю, что‑ то накатило. Иногда кажется, что весь мир ополчился против тебя. Возможно, я хотел унизить Форреста, внести хаос в его гармонию. Стать его Люцифером. Не знаю… Сильвия, ты должна раздобыть расписку! Убедись, что там стоит моя подпись. Иначе я погиб.

– А что будет, когда он узнает? – спросила Сильвия.

– Без расписки он мне не страшен. Я ничего ему не должен.

– Не Комптон, болван! Форрест!

От гнева ее лицо побледнело.

Я вздрогнул.

– Форрест еще будет меня благодарить. Когда Круг построят, а дома продадут, чем Комптон сможет ему навредить? Кому нужен несовершенный чертеж готового здания? Нет, Форрест не станет меня винить.

В саду было тихо, лишь шелестели падающие листья. Пошел дождь, ярко освещенные окна дома подернулись моросью.

– Ты согласна, Сильвия? Пожалуйста, это моя единственная надежда!

Она молча куталась в шаль. Я уже решил, что она откажет, но Сильвия отвернулась, отцепила колючку от подола, а когда подняла лицо, я снова заметил на нем прежнее дерзкое выражение, которое успел забыть.

Она отвела глаза.

– Хорошо, я согласна.

В тот день все валилось из рук. Я ошибался, терял вещи, то и дело впадал в задумчивость и застывал посреди своей душной крохотной каморки. Снаружи кипело строительство. Первый из трех фасадов дорос до второго этажа, но еще чернели пустые дверные проемы, в которые сновали неугомонные галки.

Не знаю, во мне ли было дело, только теперь Форрест не оставлял чертежи без присмотра, а запирал под замок. На столе лежали наброски на каждый день, под ними – его записная книжка.

Я сел и открыл томик в засаленной кожаной обложке.

Метопы.

Здесь были все они – таинственные символы, которые предстояло высечь в камне, завершая замысел мастера. Какую тайну они скрывали? Подзорная труба. Две руки, сжимающие кольцо. Дерево, а позади него камень. Какая история стояла за этими картинами? Был ли в них смысл? Послание архитектора потомкам или издевка над ними?

Я рассматривал изображение рук. Форрест заключил их в облачко или венок из цветов. Интересно, руки заодно? Или это руки врагов? Моя и его? Моя и Сильвии?

Я перевернул страницу. Дуб, змеи обвились вокруг лопаты, зеркало, серп. Лошадиный череп, украшенный цветами или, возможно, колокольчиками. Если я сумею проникнуть в его замыслы, то пойму…

– Мастер, нужна ваша помощь.

Рабочий с любопытством рассматривал рисунок из‑ за моего плеча. Я резко захлопнул книжку.

– Что случилось?

– Там, внизу…

– Где?

Я сердито заворочался в кресле.

– Где внизу?

Можно сколько угодно демонстрировать свое раздражение – этих людей ничем не пронять.

– Мастер Форрест нужен в тайной комнате. – Рабочий лукаво ухмыльнулся. – Сами знаете где.

Я понятия не имел, о чем он говорит.

– А, в той самой, – протянул я.

– Да, за подвалами. Там, где работают мои парни.

Я встал.

– Что случилось?

– Мы не понимаем, сэр, что‑ то в грунте. Только если мастер не вернулся из каменоломен, лучше дождаться…

Я вскочил, сердце забилось.

– Отведи меня туда.

Старшего над строителями звали Фишером. Я часто видел, как они с Форрестом увлеченно беседуют. Его доверенное лицо, не иначе. Фишер повел меня в недостроенный подвал. Я, спотыкаясь, ковылял за ним по грязи, старательно делая вид, что знаю дорогу. Мысли неслись, опережая шаги. Так вот что Форрест скрывает от меня! Тайную комнату!

Я карабкался по грудам необработанных валунов. Деревянные краны раскачивали над моей головой блоки тесаного камня.

Фишер привел меня в подвал под крышей. Пол усеивала каменная пыль, золотистые, недавно обработанные своды блестели. В дальнем углу высилась груда деревянных бревен, укрытых от непогоды. Вероятно, они предназначались для строительных лесов.

Я остановился, но Фишер обернулся, давая мне проход.

– Дальше, сэр.

Надеюсь, я себя не выдал. Надменно кивнув, я обогнул Фишера. За бревнами в кирпичной стене зиял недостроенный дверной проем, замковые камни лежали на полу, словно детали детской головоломки.

За аркой обнаружился коридор, который привел нас в комнату.

– Вот там, сэр, сочится вода.

Фишер указал в центр комнаты, где лежала лопата. Я шагнул вперед, щебень и обломки кирпича хрустнули под ногами. Комната оказалась круглой, иначе и быть не могло. Потолок имел форму купола. Стены из золотистого камня изгибались до самого пола. Верхняя точка терялась во мгле, но оттуда тянуло свежестью. Должно быть, там была прорублена вентиляционная шахта.

Фишер внимательно следил за мной. Сердце выпрыгивало из груди, я боялся, что его неистовый стук слышен моему спутнику.

Я был в самом сердце Круга.

– Видите?

– Вижу.

Вода просачивалась из‑ под земли, собираясь в лужицу.

– Вы уверены, что это не с потолка?

Фишер хмыкнул.

– Она горячая, сэр.

Я опустил пальцы в воду. Тепло. Пузырьки ласкали кожу. В воздух поднимался пар.

– Еще один источник?

– Вряд ли. Слишком высоко.

Я совершенно в этом не разбирался. Определенно внизу, в долине, были другие горячие источники. Я выпрямился, гадая, знал ли Форрест? При помощи какого волшебства разведал он про это место? До сей минуты я думал, что участок для строительства выбран им из‑ за удачного расположения над городом и радушия владельца.

– Что дальше, сэр? Мастер Форрест не дал никаких указаний, а сегодня мы должны закончить работу.

– Что он велел вам сделать?

– Убраться в комнате и запереть ее. – На грубоватом лице появилась лукавая ухмылка. – Для завтрашнего вечера.

Я бросил на него сердитый взгляд.

– Что ты об этом знаешь? Мастеру Форресту не понравится, что о его секретах болтают в городе.

– Я знаю лишь то, что они соберутся завтра, а тут эта вода…

Вероятно, Фишер говорил об обществе Уробороса. Я сгорал от желания расспросить его, но тогда я бы себя выдал. Пришлось изображать осведомленность.

– Хорошо, – сказал я. – Пусть твои люди построят для воды небольшую запруду. Вряд ли напор усилится. Маленькая круглая чаша не испортит… церемонии.

Фишер молча смотрел на меня в темноте.

– Хорошо, сэр.

Я отвернулся и пошел к выходу, пытаясь разглядеть как можно больше, но не заметил ничего необычного. Уже в подвале я остановился.

– Еще кое‑ что, Фишер. Я не скажу мастеру, что ты привел меня сюда. Он может рассердиться. Если спросит, ответь, что сам додумался насчет бассейна.

Фишер прищурился. Сообразительный малый, должно быть, он давно раскусил мою уловку. Впрочем, он только поклонился и сказал:

– Мое почтение, сэр.

От волнения я не мог усидеть на месте. Схватив шляпу и трость, я бросился вниз с холма и долго бродил по городским улочкам. Заказав в кофейне чашку шоколада, я задумчиво сидел над остывающим напитком. Размышлял, строил планы. Решил, что дождусь ухода Форреста, тайком последую за ним и спрячусь за бревнами. И стану наконец свидетелем тайной мистерии Уробороса!

И, возможно, пойму, для чего предназначен каменный круг.

БЛАДУД

Чего желать, когда достигаешь совершенства? Куда направиться после?

Я построил мой город, и он заключил меня в свои пределы. Камень и небо стали моим наваждением.

И слова, которые я похоронил глубоко в сердце, эхом отдавались в голове: «Расправь свои крылья, король».

Слышал ли я их на самом деле или воображал, будто слышу? Я начал размышлять и строить.

Я испробовал разные породы дерева, пока не нашел самую легкую и податливую. Я сделал крылья, взобрался на вершину холма и попросил птиц поделиться со мной своим умением. При помощи колдовства я призвал их, и они уселись на мои руки: орел, воробей, ворон и зимородок. И каждый дал мне в дар свое перо. Я связал их в пучки, склеил смолой, прошил костяной иглой.

Двадцать лет был я королем, и не осталось деяний, которых бы я не совершил. Но только небо не знает пределов, и я воспарю в небо.

Я стану первым из людей, проникшим за пределы.

Никто мне не верил. Они называли меня безумцем, издевались над моими трудами. Иногда, темной безлунной ночью, на меня накатывал холодный ужас, и я понимал, что и впрямь безумен.

Однажды я пришел к бассейну с горячей водой и склонился над поверхностью. Оттуда на меня смотрело ее лицо. И ее губы прошептали: «Отсюда нет выхода, король. Если ты не умеешь летать».

СУЛИС

В комнате было темно. Она сама так захотела.

Стук в дверь. Снова Ханна, в четвертый раз.

– Ты уверена, что не хочешь завтракать?

– Уверена.

– Надо съесть хоть что‑ нибудь, Сулис.

Она не ответила.

– Поговори со мной. – Голос звучал совсем близко. – Я не вынесу, если…

– Нет, все хорошо. Уходи.

Ханна помедлила. Сулис ощущала ее замешательство через дверь. Шепот в трубку телефона, шаги, входная дверь открылась и снова закрылась.

Сулис лежала на кровати, зарывшись в одеяло с головой. Внутри было тихо, тепло и никто не лез в душу. Она прислушалась: гудел холодильник, щелкала отопительная система. За окном ворковали голуби. Фургончик мороженщика выводил развеселую песенку. Этот звук напомнил ей о детстве, когда лежишь под одеялом с больным горлом и никто не заставляет идти в школу. А скоро придет мама с подносом, уставленным вкусностями, и спросит: «Ну, как ты? »

Она перевернулась на спину, сдернула одеяло с лица и глубоко вдохнула.

Вверху белел потолок. По нему ползли отсветы фар.

На ум пришли слова Джоша, так ее ранившие. Однако сейчас, спустя несколько дней, они уже не казались ей такими обидными.

А что, если он прав?

Поначалу она очень разозлилась, но время шло, и Сулис начала задумываться над тем, что он сказал.

Мужчина на скамейке, другой за столиком кафе, еще один в автобусе. Смутные, нечеткие образы, темное пальто, газета.

И наконец, тот, в музее. Сулис могла поклясться, что видела его и разговаривала с ним.

Она встала с кровати, накинула халат и вышла из комнаты. В гостиной везде валялись книги Саймона. Она посмотрела на них без интереса, прошла на кухню и сыпанула хлопья в чашку. Сулис ненавидела соевое молоко – единственное, которое признавала Ханна, но безропотно налила его поверх хлопьев и села на диван.

Ханна собиралась в спешке. Вокруг валялись ее бумаги и косметика – вероятно, Ханна искала ключи. Эти двое были самой чокнутой семейкой из всех, с кем Сулис пришлось иметь дело.

Поедая хлопья, она заметила на полу, почти под диваном, уголок конверта. Перевернув конверт ногой, Сулис прочитала адрес и имя.

Миссис Элисон Уэст. Социальная служба Шеффилда.

Она заставила себя доесть хлопья, облизала ложку и только потом отставила чашку и подняла конверт.

Помедлив, Сулис встала и поднялась к себе. Она открыла окно, и в комнату ворвался холодный осенний ветер, затем села на кровать и провела пальцем под клеевым краем.

Бумага треснула.

Внутри оказался исписанный листок и заполненная анкета.

Конфиденциально. Психологический портрет.

Пожалуйста, заполните любые поля, какие сочтете нужными. Информация не подлежит разглашению. Субъект…

Дальше стояло ее имя.

Сулис сжала губы. Она знала, что им приходится заполнять подобные формы. Некоторые из ее приемных родителей порой жаловались на бумажную рутину. Эта форма походила на остальные: поведение, интересы, социальные навыки… знай ставь галочки. Бывают ли у нее кошмары, завела ли она друзей…

Но письмо – это что‑ то новенькое. Сулис дрожащими руками развернула листок, и чувство вины сменилось гневом.

Почерк Ханны вполне соответствовал ее темпераменту: порывистому и изменчивому.

«Дорогая Элисон, хочу добавить кое‑ что к нашему вчерашнему разговору по телефону, ну, ты помнишь. Не знаю, как это вышло, но кажется ее бойфренд Джош каким‑ то образом разузнал о прошлом Сью. В последнее время она ведет себя очень странно. Стала мрачнее обычного, на вопросы не отвечает. Все время подходит к окну, порой раз семь или восемь за вечер. Короче, делает все то, о чем ты нас предупреждала. Судя по некоторым ее репликам, Сью рассказала Джошу о Шеффилде, и возможно поэтому он ушел. Нет никаких сомнений, что они расстались. Она перестала ходить на работу, почти не ест. Это продолжается уже три дня. Откровенно говоря, я в панике».

Сулис не верила своим глазам.

Что за ерунда? Это она‑ то стала мрачнее обычного? Внезапно ей стало страшно: а что, если она и впрямь не сознает, что делает. Словно Сулис, которую знала она, и Сулис, которую видели остальные, – разные люди.

Стук в окно. Она обернулась. Сердце упало, но это была всего лишь галка. Птица сидела на раме открытого окна. Сулис махнула рукой, и галка вспорхнула, оставив перышко, которое закружил ветер.

«Я очень расстроилась из‑ за работы, мне казалось, ей полезно бывать на людях. Вряд ли они возьмут ее обратно, тем не менее я на всякий случай соврала, что Сью простудилась. На деле это больше похоже на нервный срыв. Она почти не встает с постели. Мы очень волнуемся за нее. Я понимаю, в ее возрасте отношения с парнями никогда не бывают гладкими, но, учитывая прошлое Сью, я беспокоюсь. Есть и еще кое‑ что… Поначалу ей очень понравился город, а чем дальше, тем меньше она стремится выходить из дома. Как ты и предупреждала, стоило ей вообразить, что убийца снова следит за ней, ее поведение изменилось. Тем не менее ручаюсь, никто из окружающих не догадывается о ее прошлом».

Сулис отложила письмо. Читать дальше расхотелось. Вообразить, что убийца следит за ней? Неужели все они – полицейские, социальные работники – всего лишь наблюдали за ней, анализировали ее поведение, расставляли галочки, но не верили ни одному ее слову?

Она подошла к окну и выглянула наружу.

Когда все пошло наперекосяк? Когда ее прекрасный город изменил ей, явив трещины на фасадах, изъяны в пропорциях? Словно проступили незаметные до сих пор дефекты, и оказалось, что чертеж изначально неверен, а мир перевернут с ног на голову.

Она отвернулась от окна, схватила письмо и быстро дочитала остальное.

«…У меня сердце разрывается, когда я гляжу на нее. Она носит все это в себе и не хочет выпустить наружу. Мы решили, что должны вместе поговорить с этим юношей, но думаю, в одиночку Саймон справится лучше. Он больше разбирается в таких вещах. Позвони мне на мобильный, как обычно.

Всегда твоя, Ханна.

P. S. Кстати, психиатр был прав насчет архитектуры».

Сулис сложила листок. Внутри нее словно что‑ то хрустнуло. Саймон собирался поговорить с Джошем? За ее спиной? А что там насчет архитектуры? Это она выбрала Акве Сулис, она сама, а не кто‑ то другой! Неужели она так легко сдастся?

Она аккуратно разорвала письмо на сотню мелких клочков и пустила по ветру. Затем оделась, заправила кровать, взяла сумку и вышла из дома. Говорите, испугана? Посмотрим, кто по‑ настоящему испугается, когда они вернутся, а ее не окажется.

Обойдя Круг, она прошлась по магазинам, прогулялась вдоль Королевского полумесяца, ни разу не оглянувшись. Кругом бродили толпы туристов, они без устали снимали лунный серп, его летящие очертания. Купив сэндвичей, Сулис улеглась животом в теплую траву и принялась наблюдать.

Форрест начал строительство своей мечты, храм Солнца, а кто‑ то – его сын или ученик – завершил. Солнце и Луна, высеченные в камне. Мечты, вросшие в ландшафт, мечты, обретшие плоть, заставлявшие людей двигаться и думать так, как и не мечталось их создателю‑ архитектору.

Неожиданно Сулис поняла, что тоже хочет придумывать и строить здания. Мысль наполнила ее радостью: перевернувшись на спину, она рассмеялась, глядя в голубое небо.

Почему она никогда не задумывалась об этом раньше? Мысль дремала глубоко внутри, но всегда жила в ней, с тех самых пор, как две девочки увлеченно сооружали на полу башни из красных и синих кубиков.

Мечты о будущем были словно теплая волна, захлестнувшая ее изнури. Она провалялась на траве до заката, почти не замечая туристов, птиц и юных футболистов, пока окончательно не продрогла.

Перекатившись на живот, Сулис осмотрелась.

Широкая лужайка была пуста. Никто не смотрел на нее. Она была совершенно одна.

Покопавшись в сумке, Сулис вытащила мобильный. Одно сообщение, от Ханны: «Сью, где ты? »

Должно быть, сейчас около шести. Синева на западе подернулась оранжевым. Сулис поежилась, и радость, не покидавшая ее весь вечер, куда‑ то улетучилась, словно кто‑ то задул свечу или оборвал мелодию на середине.

Она встала и пошла домой.

Войдя в Круг, она заметила на скамейке под деревьями мужской силуэт. Кто‑ то сидел, откинувшись на спинку, и следил за ее подъездом. Сулис вздрогнула. Темное пальто, остальное терялось в сумерках.

Она едва не повернула обратно, но заставила себя остановиться. Ну, и куда ей идти? Сколько это будет продолжаться?

И тогда Сулис направилась прямо к нему. Вскоре он заметил ее и встал.

Сердце выпрыгивало из груди, и все же она упрямо шагала вперед.

– Я ждал тебя, – сказал Джош.

Задыхаясь, она кивнула.

– Они тебе рассказали?

– Кто?

– Ханна и Саймон.

– Нет.

Джош избегал ее взгляда, но она сразу поверила ему.

– Сулис, насчет той ночи…

– Забудь, позже поговорим. – Она пожала плечами. – Пошли пить чай. То‑ то они удивятся.

Она не ошиблась. Сулис с Джошем делали вид, будто ничего не происходит, и от души веселились, наблюдая за растерянностью Ханны. Саймон молча усмехался. Сулис изо всех сил старалась держаться естественно, но, собрав тарелки со стола, подумала, что, пожалуй, переборщила. Ханна отобрала у нее поднос.

– Ты не… не видела… на диване…

Сулис удивленно подняла брови.

– Не видела чего?

– Да так, пустяки. Как приятно, что Джош снова с нами! Э… Сулис, и все‑ таки…

Сулис широко улыбнулась.

– Нам пора! Саймон раздобыл ключ, и мы наконец‑ то узнаем, что там, в тайной комнате.

Ханна задумчиво крутила прядку волос.

– Кажется, я что‑ то забыла… Ах да, Сулис, недавно я набирала твой номер с рабочего телефона, но звонок заблокировался. Надеюсь, ты не испугалась?

Сулис замерла. Перед глазами стояла картина: мобильный телефон, вибрирующий на краю крыши.

– Когда?

– Точно не помню, несколько дней назад. Ничего ведь не случилось?

– Нет, все хорошо.

Сулис оцепенела. Джош оказался прав. Тот человек, в автобусе, не был убийцей.

В дверях ее настиг голос Ханны.

– Надеюсь, вы раскроете секрет той комнаты.

Сулис оглянулась, ожидая подвоха, но ее приемная мать просто стояла над раковиной на фоне высокого окна, копна кудрявых волос обрамляла лицо.

Они спустились вниз. Саймон взял фонарь и облачился в старое пальто и ботинки.

– Там будет очень грязно, – сказал он.

– Давайте я понесу, – предложил Джош.

– Хорошо, тогда держи запасной фонарик. – Саймон взял фотоаппарат со штативом и направился через вестибюль к выходу и за дверь. Сулис задумчиво шагала за ним. На улице, подняв глаза, она заметила тень Ханны за шторами. Что ж, по крайней мере, то письмо никогда не будет отослано. Наверняка Ханна ее подозревает, впрочем, не все ли равно?

С большим трудом они развернули штатив. Вечер выдался туманный, багровый цвет вечернего неба мешался с искусственным светом фонарей. От стен подвала несло сыростью.

– Сделаю несколько снимков кладки, затем те инициалы. Отойдите в сторону, – попросил Саймон.

Он целую вечность возился с фотоаппаратом. Джош и Сулис молча ждали. Разговаривать не хотелось. Было холодно, и порой Сулис охватывало чувство, что они не одни в этом подвале, что на стенах пляшут странные тени. Наконец фотоаппарат щелкнул в третий раз, и Саймон сказал:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8910 11 12 Следующая ⇒