ХОЛОДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ 8 страница

– Она заслуживала лучшего, – сказал он. – Кого‑ то, кто лучше, чем я. – Отвернувшись, Даниэл вновь принялся смотреть в окно, целиком отдавшись своему горю.

Джейн снова потянула к нему руку, но Габриэль остановил ее.

– Оставь его, – прошептал он.

И Риццоли послушалась. Она оставила Брофи наедине с его переживаниями и села поближе к своему мужу, по другую сторону от прохода. Сансоне тоже пересел, но на задний ряд – погрузился в свои невеселые мысли. После этого они так и сидели врозь и молчали, пока самолет с телом Мауры мчался над облаками на восток, к Бостону.

«Ох, Маура, если бы ты только все это видела! »

Джейн стояла перед входом в епископальную церковь «Эммануил» и смотрела на непрерывный поток людей, пришедших отдать последние почести доктору Мауре Айлз. Вся эта суета удивила бы Мауру и даже, наверное, слегка смутила. Она не любила быть в центре внимания. Джейн многих узнавала в толпе, потому что они принадлежали ее миру – ее и Мауры – миру, где все вращалось вокруг смерти. Она заметила доктора Бристола и доктора Костаса из бюро судмедэкспертизы, тихо поприветствовала секретаршу Мауры Луизу и Йошиму – ассистента Мауры. Были здесь и полицейские – напарник Джейн Барри Фрост и еще куча парней из отдела убийств. Все они хорошо знали женщину, которую прозвали Королевой мертвых. Королеву, которая теперь стала частью своего королевства.

Но тот, кого Маура любила больше всех, не пришел, и Джейн ничуть не удивилась. Даниэл Брофи отдалился от мира и не придет на заупокойную службу. Он уже попрощался с Маурой наедине, и было по меньшей мере нелепо требовать от него, чтобы он демонстрировал свое горе прилюдно.

– Пошли сядем, – тихо предложил Габриэль. – Начинают.

Вслед за мужем Джейн прошла по проходу к скамье в первом ряду. Закрытый гроб возвышался прямо перед ней в обрамлении огромных ваз с лилиями. Энтони Сансоне не пожалел денег: гроб из красного дерева был отполирован до зеркального блеска, так что Джейн могла видеть свое отражение.

Вошел священнослужитель. Это был не Брофи, а преподобная Гейл Харриман из епископальной церкви. Мауре бы понравилось, что заупокойную службу по ней читает женщина. И церковь ей тоже понравилась бы – здесь всем были рады, кто бы ни заглянул под эти своды. Маура не верила в Бога, но верила в чувство общности и наверняка одобрила бы все это.

Преподобная Харриман начала речь, и Габриэль взял Джейн за руку. К горлу подступил горький ком, на глаза навернулись слезы. Следующие сорок минут, пока звучали гимны и люди делились воспоминаниями, Джейн, стиснув зубы, сидела на жесткой церковной скамье и изо всех сил пыталась не расплакаться. Когда служба наконец закончилась, ее глаза оставались сухими, но каждая мышца тела болела, как после тяжелого рукопашного боя.

Габриэль, Сансоне и еще четверо мужчин подхватили гроб, и траурная процессия медленно направилась к ожидающему снаружи катафалку. Церковь почти опустела, но Джейн осталась сидеть на скамье, пытаясь мысленно представить последнее путешествие Мауры: мрачный катафалк по дороге в крематорий, а затем – всепожирающее пламя, которое превратит кости в пепел.

«Не могу поверить, что больше никогда тебя не увижу», – стучало у нее в голове.

Вдруг ожил ее мобильный. Джейн отключила звук на время службы, оставив лишь вибровызов, и теперь неожиданная дрожь у ремня вдруг напомнила ей о служебных обязанностях.

Звонили из Вайоминга.

– Детектив Риццоли слушает, – тихо произнесла она.

Она узнала голос Куинана.

– Вам что‑ нибудь говорит имя Элейн Сэлинджер?

– А должно?

– То есть вы его впервые слышите.

Джейн вздохнула.

– Только что закончилась заупокойная служба. Извините. Но мне сейчас трудно сосредоточиться, и я не очень понимаю смысл вашего звонка.

– Женщину по имени Элейн Сэлинджер только что объявили в розыск. Вчера она должна была выйти на работу в Сан‑ Диего, но, похоже, не вернулась из отпуска. И ее не было среди пассажиров обратного рейса из Джексон‑ Хоула.

«Сан‑ Диего, – вспомнила Джейн. – Дуглас Комли тоже из Сан‑ Диего».

– Похоже, они были знакомы, – продолжал Куинан. – Элейн Сэлинджер, Арло Зелински и Дуглас Комли дружили. Все трое заказали обратные билеты на один и тот же день.

У Джейн забилось сердце. Этот звук гулко отдавался в висках. Она вспомнила про обрывок посадочного талона, который подобрала в овраге. На клочке бумаги осталась часть фамилии пассажира: «…инджер».

Сэлинджер.

– Как она выглядела? – спросила Джейн. – Возраст, рост?

– Это я и выяснял последний час. Элейн Сэлинджер было тридцать девять лет. Рост – метр семьдесят. Вес – пятьдесят пять килограммов. Брюнетка.

Джейн вскочила и бросилась к выходу. Еще не все скорбящие покинули церковь, и ей пришлось на бегу расталкивать локтями замешкавшихся, но, выскочив на улицу, Джейн увидела лишь отъезжающий катафалк.

– Остановите его! – крикнула Риццоли.

Габриэль обернулся к ней.

– Что с тобой, Джейн?

– Кто‑ нибудь знает, как называется похоронное бюро?

Сансоне посмотрел на нее с удивлением.

– С ними договаривался я. В чем дело, детектив?

– Позвоните им немедленно. Скажите, что тело нельзя кремировать.

– Почему?

– Нужно доставить его на экспертизу.

Доктор Эйб Бристол пристально глядел на закутанное тело, но даже не попытался развернуть его. И это было странно, учитывая, что он целыми днями только и делал, что вскрывал трупы. Многие из присутствующих были привычны к виду смерти, но теперь боялись увидеть то, что лежало под слоем ткани. До этого труп видел только Йошима, когда делал рентгеновские снимки. А сейчас он попятился от стола, давая понять, что и одного раза ему хватит на всю жизнь.

– Верите ли, первый раз в жизни мне совершенно не хочется проводить вскрытие, – сказал Бристол.

– Но кто‑ то должен взглянуть на тело. Чтобы мы знали наверняка.

– Вообще‑ то я не уверен, что ответ вам понравится.

– Но вы еще даже не смотрели на нее.

– Я видел рентген. – Бристол указал на снимки черепа, позвоночника и таза, которые Йошима прикрепил на негатоскоп. – Могу сказать, что рост и возраст этой женщины полностью соответствуют росту и возрасту Мауры. А эти переломы – именно такие должны остаться от травм, полученных пассажиром, который не пристегнулся.

– Маура всегда пристегивалась ремнем безопасности, – ответила Джейн. – У нее был такой пунктик. Вы же помните, какая она была.

«Была, – ужаснулась про себя Джейн. – Я уже привыкла говорить о ней в прошедшем времени. Видимо, не верю, что экспертиза что‑ то изменит».

– Действительно, – согласился Бристол, – не застегнуть ремень безопасности – это на нее не похоже.

Он надел хирургические перчатки и неохотно приподнял простыню.

Еще даже не увидев тела, Джейн отшатнулась и прикрыла рукой нос – так силен был запах горелой плоти. Пытаясь подавить тошноту, она отвернулась и увидела лицо Габриэля. Он держался стойко, но по глазам было видно, насколько он потрясен. Джейн заставила себя вновь повернуться к столу, чтобы посмотреть на труп, который, как они думали, был телом Мауры.

Это был не первый обугленный мертвец в жизни Джейн. Однажды она присутствовала на вскрытии трех жертв поджога – матери и двух маленьких детей. Она помнила, как эти три тела лежали на столах: конечности скрючены, руки вскинуты, как у боксеров на ринге. Женщина, на которую она сейчас смотрела, застыла в той же бойцовской позе – ее сухожилия ссохлись от сильного жара.

Джейн подошла на шаг ближе и перевела взгляд на то место, где полагалось быть лицу. Она надеялась увидеть хоть что‑ нибудь – что угодно – знакомое, но видела лишь неопознаваемую обугленную маску.

Сзади кто‑ то робко кашлянул. Джейн обернулась и увидела в дверях Луизу, секретаршу Мауры. Луиза не часто отваживалась заходить в секционный зал, и ее появление здесь стало для Джейн неожиданностью, тем более что рабочий день уже закончился. Секретарша была в зимнем пальто, снежинки сверкали бисеринками в растрепанных седых волосах.

– Думаю, вам не стоит приближаться, Луиза, – заметил Бристол.

Но было поздно. Луиза успела бросить беглый взгляд на труп и застыла в дверях как вкопанная.

– Доктор… Доктор Бристол…

– В чем дело?

– Вы спрашивали про стоматолога, к которому ходила доктор Айлз. Я вдруг вспомнила, что она просила меня записать ее к зубному. Я проверила по календарю: это было примерно полгода назад.

– Вы нашли фамилию стоматолога?

– Даже лучше. – Луиза показала коричневый конверт. – Здесь снимки доктора Айлз. Когда я объяснила, зачем они нужны, врач сказал, что можно приехать и забрать их.

Бристол бросился к ней и выхватил из ее рук конверт. Йошима уже снимал с негатоскопа рентгеновские снимки черепа. Пленки в его руках неуклюже стукались друг о друга, когда он в спешке срывал их с прищепок, чтобы освободить место.

Бристол достал из конверта снимки зубов. Это были не посмертные панорамные снимки, а маленькие черные квадратики, казавшиеся совсем крохотными в мясистых руках Бристола. Когда он закрепил их на негатоскопе, Джейн заметила на бирке имя пациентки.

АЙЛЗ, МАУРА

– Это снимки за последние три года, – заметил Бристол. – Для установления личности нам этого хватит. Золотые коронки на нижних левом и правом моляре. И еще вот тут старый корневой канал…

– Я сделал панорамные снимки этого тела, – доложил Йошима. – Он порылся в рентгенограммах. – Вот. – И закрепил свои снимки рядом с теми, что предоставил стоматолог.

Все столпились около негатоскопа. С минуту все молчали, вглядываясь то в одну, то в другую группу снимков. Затем Бристол сказал:

– Думаю, тут все достаточно ясно. – Он повернулся к Джейн: – Тело на столе – не Маура.

Джейн ахнула. Йошима оперся руками о стол, как будто у него вдруг ослабли ноги.

– Если это тело Элейн Сэлинджер, – заметил Габриэль, – то вопрос остается открытым. Где Маура?

Джейн достала мобильный и набрала номер.

После трех гудков в трубке ответили:

– Детектив Куинан.

– Маура Айлз по‑ прежнему остается пропавшей без вести. Мы возвращаемся в Вайоминг.

Проснувшись, Маура услышала потрескивание дров, сквозь сомкнутые ресницы увидела отсветы пламени, уловила сладковатый запах черной патоки и бекона – варева из фасоли и свинины, побулькивающего на огне. Хотя она лежала очень тихо, похититель догадался, что она уже не спит. Он подошел ближе, шаркая сапогами, и склонился над ней – его тень заслонила костер.

– Поешьте лучше, – проворчал он и сунул ей под нос ложку фасоли со свининой.

От запаха еды Мауру затошнило, и она отвернулась.

– Зачем вы это делаете? – прошептала она.

– Чтобы сохранить вам жизнь.

– Там в поселке человеку плохо, ему нужно в больницу. Я должна помочь ему.

– Нет.

– Развяжите меня. Пожалуйста.

– Вы убежите. – Он оставил попытки покормить ее и сам съел варево с ложки.

Лицо похитителя, обращенное к ней, было в тени костра, и Маура не могла его толком рассмотреть. Видела только очертания головы, пугающе огромной в капюшоне с мехом. Где‑ то в темноте скулила и скреблась собака. Животное приблизилось. Маура почувствовала горячее дыхание, и мокрый собачий язык коснулся ее лица. Большой лохматый пес был очень похож на волка, и, хотя он казался дружелюбным, Маура отпрянула.

– Вы Волку понравились. Обычно он не любит людей.

– Может, он хочет сказать, что со мной все хорошо, и вы должны меня отпустить?

– Рано.

Незнакомец отошел от Мауры, подсел к огню и принялся есть прямо из котелка, жадно, как будто сто лет голодал. В дыму костра он был похож на первобытного человека, греющегося у доисторического костра.

– Что значит «рано»? – спросила она.

Незнакомец продолжал есть, чавкая и хлюпая, он всецело отдался поглощению пищи. Это был зверь, провонявший потом и дымом, человеческого в нем было не больше, чем в этой собаке. Запястья у Мауры саднило от веревки, в грязных спутанных волосах кишели блохи. От едкого дыма, висевшего густой пеленой, у нее слезились глаза, она днем и ночью кашляла. Она тут задыхается, а этот грязный дикарь спокойно сидит и набивает живот, и ему все равно, жива она или мертва.

– Будь ты проклят! – крикнула она. – Отпусти меня!

Собака зарычала и встала рядом с хозяином. Тот медленно обернулся к пленнице, и, хотя Маура по‑ прежнему не видела его лица, ее воображение живо дорисовало жуткую картину: искаженные злобой черты злодея. Незнакомец молча полез в рюкзак. Она оцепенела от ужаса, когда увидела, что он достал оттуда. Блики огня плясали на лезвии и волнами пробегали по зазубренному краю. Охотничий нож. Производя вскрытие, она видела, что такой нож может сделать с человеческой плотью. Она брала пробы с порезов, линейкой измеряла раны от ударов, рассекавших надвое мышцы, сухожилия, а иногда и кости. Сейчас Маура смотрела на нож, зависший над ней, и вся сжалась, когда он начал его опускать.

Быстрым взмахом он перерезал веревки, стягивавшие ее запястья, затем рассек путы на ногах. К ладоням прилила кровь. Маура отползла в темный угол и съежилась там, тяжело дыша. Сердце ухало, как после бега. Много дней она провела в неподвижности, ей разрешалось встать, только чтобы дойти до отхожего ведра. Сейчас она чувствовала слабость. Голова кружилась, а стены лачуги качались, словно корабль в бурю.

Похититель приближался к ней, пока не остановился почти вплотную, и Маура уловила тошнотворный запах мокрой шерсти. До сих пор его лицо всегда оставалось в тени. Теперь она наконец смогла разглядеть измазанные сажей впалые щеки, гладкий подбородок, голодные, глубоко посаженные глаза. Маура смотрела на это худое лицо и вдруг поняла, что перед ней паренек лет шестнадцати, может, чуть старше. Однако у мальчишки достаточно сил, чтобы убить ее одним ударом ножа.

Собака подошла ближе к хозяину, и он погладил ее по голове. Пес и человек рассматривали Мауру, словно случайно пойманного диковинного зверька.

– Тебе придется отпустить меня, – сказала Маура. – Меня будут искать.

– Больше не будут.

Мальчик сунул нож за пояс и вернулся к костру. Тот почти погас, снаружи повеяло холодом. Незнакомец подбросил в костер еще одно полено, и пламя снова заплясало в круге, выложенном из камней. Когда огонь разгорелся, Маура смогла лучше рассмотреть помещение, в котором была пленницей. «Сколько дней я здесь? » – задумалась она. Но ответа Маура не знала. В помещении без окон было непонятно, ночь снаружи или день. Стенами служили грубо обтесанные бревна, скрепленные глиной. Вместо постели – вязанка хвороста, на которую сверху набросали одеял. У огня стоял котелок, а рядом – сложенные пирамидой консервные банки. Маура заметила знакомую банку арахисового масла – ту самую, что лежала у нее в рюкзаке.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она. – Что тебе от меня нужно?

– Хочу помочь.

– Поэтому поймал и не отпускаешь? – Маура не могла удержаться от смеха. – Что ты несешь? Ты что, псих?

Мальчик прищурился. От этого пристального взгляда Мауре стало не по себе, и она подумала, что, пожалуй, перегнула палку.

– Я спас вам жизнь, – возразил он.

– Меня будут искать. И не успокоятся, пока не найдут. Если ты меня не отпустишь…

– Никто вас не ищет, мэм. Потому что вы умерли.

Он сказал это так спокойно, что у нее мурашки по коже побежали. «Вы умерли». На одно безумное мгновение Мауре показалось, что это правда, что она действительно умерла. Ей почудилось, что она в аду, и таково ее наказание: теперь она навеки заперта в созданном ею самой холодном и бесприютном мире, со странным товарищем, не то мальчиком, не то мужчиной.

Похититель видел ее смятение, но молчал.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Маура.

– Они нашли ваше тело.

– Но я же здесь. Я жива!

– По радио говорили другое.

Мальчик подбросил в костер еще одно полено. Пламя взметнулось, наполняя все углы дымом, от которого у Мауры защипало в глазах и запершило в горле. Потом он отошел в угол и склонился над кучей одежды и рюкзаков. Порывшись в вещах, он извлек маленький радиоприемник и включил его. Сквозь помехи звучала музыка. Кантри. Женщина пела под гитару что‑ то о любви и об измене. Мальчик протянул ей приемник.

– Подождите, сейчас будут новости.

Но Маура смотрела как зачарованная на кучу вещей, сваленную в углу. Там был рюкзак, который она взяла с собой, покидая долину. Но было там и еще нечто, сильно поразившее ее.

– Ты взял сумочку Элейн, – поняла Маура. – Украл.

– Я хотел узнать, кто в поселке.

– Значит, это ты был на снегоступах. Ты следил за нами!

– Ждал, когда они вернутся. Увидел свет в доме.

– А не мог просто подойти и спросить? Зачем прятаться?

– Я думал, это кто‑ то из его людей. Из этих.

– Из кого?!

– Из Собрания, – тихо ответил мальчик.

Маура вспомнила слова, тисненые золотом на кожаной обложке книги. «Слово нашего Пророка. Мудрость Собрания». А еще она вспомнила портреты, которые висели в каждом доме. Кто‑ то из его людей, сказал мальчик. Людей пророка.

Певица с гитарой умолкла. Они оба обернулись к приемнику, когда раздался голос диджея.

– Только что стали известны новые подробности страшной аварии на горной трассе Скайвью. Неделю назад четверо туристов погибли – их машина вылетела с дороги и упала в овраг. После падения с пятнадцатиметровой высоты автомобиль загорелся. Стали известны имена жертв автокатастрофы. Это Арло Зелински и доктор Дуглас Комли из Сан‑ Диего, а также тринадцатилетняя дочь доктора Комли Грейс. Четвертая жертва – доктор Маура Айлз из Бостона. Доктор Айлз и доктор Комли прибыли в город для участия в конференции. Гололед и плохая видимость из‑ за сильного снегопада, пик которого пришелся на субботу, могли стать причиной аварии.

Мальчик выключил радио.

– Это вы, верно? Вы доктор из Бостона. – Он открыл ее рюкзак и вытащил бумажник. – Я нашел ваши права.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Маура. – Это какая‑ то ужасная ошибка. Они не могли умереть. Они были живы, когда я уходила. Грейс, Элейн, Арло – они были живы.

– Они подумали, что это вы. – Мальчик указал на сумочку Элейн.

– Не было никакой аварии. А Дуг ушел на лыжах несколько дней назад.

– Он не дошел.

– Откуда ты знаешь?

– Вы же слышали, что сказали по радио. Его поймали прежде, чем он спустился с горы. Никто не ушел живым, кроме вас. И только потому, что вас не было, когда они заявились.

– Но они пришли, чтобы спасти нас! Там был снегоуборщик. Я слышала гул мотора. Как раз перед тем, как ты…

Маура почувствовала внезапное головокружение и качнулась вперед, спрятав лицо в ладонях. «Это неправда, все не так! » – пронеслось у нее в голове. Мальчик лжет. Дурачит ее, нарочно запугивает, чтобы она осталась с ним. Но не могло же радио ошибиться! Разбитый внедорожник и четверо погибших, сказали в новостях.

Одна из жертв – доктор Маура Айлз из Бостона.

В голове пульсировала боль – последствия удара. Мальчишка здорово стукнул ее по голове, заставив замолчать. Последнее, что она успела запомнить, была его рука, закрывающая ей рот, пока она боролась, а ее оттаскивали от дороги в тень деревьев.

Там, среди деревьев, воспоминания обрывались.

Маура прижала ладони к вискам, пытаясь думать, несмотря на боль, пытаясь осознать услышанное. Наверное, у меня галлюцинации, подумала она. Может, он ударил меня слишком сильно и повредил сосуды головного мозга? Может, кровоизлияние медленно разрушает мой мозг? Вот почему все это звучит как бессмыслица. Надо сосредоточиться. Отделить то, что я знаю наверняка, в чем абсолютно уверена. Ну вот, я знаю, что жива. Я знаю, что Элейн и Грейс не погибли в автокатастрофе. Радио ошибается. Мальчик лжет.

Маура попыталась встать – очень медленно. Мальчик и собака наблюдали, как она поднимается на ноги, пошатываясь, словно новорожденный теленок. До грубо сколоченной двери было всего несколько шагов, однако после нескольких дней заточения ноги Мауры были слабыми и плохо слушались. Она знала, что не сможет убежать.

– Вы же не собираетесь удрать, правда? – спросил мальчишка.

– Ты не имеешь права держать меня в плену.

– Если уйдете, они вас найдут.

– Но ты ведь не станешь меня удерживать?

Мальчик вздохнул.

– Я не смогу, мэм. Если вы сами не хотите спастись.

Он поглядел на собаку, словно ища у нее утешения. Почувствовав настроение своего хозяина, пес заскулил и лизнул его руку.

Маура медленно двигалась к двери, отчасти ожидая, что мальчик остановит ее. Он не двинулся с места, даже когда она распахнула дверь и шагнула в черноту ночи. Сделав шаг, Маура провалилась в снег выше колена и чуть не упала. Она огляделась по сторонам. Прямо впереди – сплошная черная стена леса. Позади нее за дверью хижины приветливо мерцал огонек. Мальчик стоял в дверном проеме и смотрел на нее. Пламя костра четко высвечивало контуры его плеч. Маура вновь посмотрела на деревья, сделала два шага и остановилась. «Я не знаю, где я и куда мне идти, – вдруг поняла она. – Я не знаю, что ждет меня там, в лесной чаще». Снаружи не было видно ни дороги, ни машин – ничего, кроме черноты деревьев, смыкающихся вокруг крохотной хижины. Должно быть, до Лучшего Мира отсюда можно дойти пешком. Как далеко этот тощий подросток мог утащить ее, пока она была без сознания?

– До ближайшего города пятьдесят километров, – сказал он.

– Я возвращаюсь в поселок. Меня будут искать именно там.

– Вы заблудитесь и не дойдете.

– Я должна найти друзей.

– В темноте?

Маура бросила взгляд во мрак.

– Где же я, черт возьми? – в сердцах воскликнула она.

– В безопасности, мэм.

Маура обернулась. Немного успокоившись, она подошла к нему, напоминая себе, что перед ней просто мальчик. Теперь он казался ей не таким опасным.

– Кто ты? – спросила она.

Мальчик промолчал.

– Не хочешь сказать, как тебя зовут?

– Это не важно.

– А что ты тут делаешь один? Где твои родные?

– Хотел бы я знать, где они, – сказал он и тяжело вздохнул.

Ветер бросил ей в лицо горсть снежинок, и Маура на мгновение зажмурилась. Она смотрела на начинающийся снегопад. Снежинки падали, как легкие хлопья пепла. Их прикосновения к коже напоминали уколы ледяных игл. Пес выбежал из домика и лизнул ее руку. Кожу в этом месте стало пощипывать на морозе. Кажется, собака просила, чтобы ее погладили, и Маура положила руку на мохнатую спину животного.

– Если желаете замерзнуть до смерти, я не буду мешать, – сказал мальчик. – Но я пошел внутрь. – Он взглянул на собаку. – Пойдем, Волк.

Пес замер, словно к месту прирос. Маура почувствовала, как шерсть у него на загривке встала дыбом, каждая мышца напряглась. Повернув морду к лесу, пес угрожающе зарычал – от этого звука у Мауры мурашки по спине побежали.

– Волк!.. – позвал мальчик.

– Что случилось? Что с ним? – спросила Маура.

– Не знаю.

Они оба смотрели в ночь, пытаясь увидеть то, что насторожило пса. Но слышали лишь шум ветра и шелест ветвей – больше ничего.

Мальчик надел снегоступы.

– Идите внутрь, – велел он и исчез в лесу вместе с собакой.

Маура раздумывала лишь пару секунд, но если бы помедлила еще немного, она бы окончательно потеряла мальчишку из виду. С бешено колотящимся сердцем она бросилась за ним вдогонку.

Сперва она его не видела, слышала только скрип снега под снегоступами и хруст веток – это пес продирался через подлесок. Вскоре ее глаза привыкли к темноте, и Маура начала что‑ то различать – сперва неясные контуры сосновых стволов, затем два силуэта. Мальчик шагал легко и уверенно, собака двигалась прыжками по глубокому снегу. За деревьями далеко впереди она увидела кое‑ что еще: слабые отсветы, которые казались бледно‑ оранжевыми сквозь пелену падающих снежинок.

Она почувствовала запах дыма.

Ноги у нее дрожали от напряжения, но она не сбавляла шага, понимая: если отстанет, то заблудится одна в этом лесу. Мальчик и собака двигались вперед, не зная усталости, и, когда Маура упала в снег, пространство, разделяющее их, показалось ей бесконечным. Но теперь она не боялась потеряться, потому что видела, куда они направляются. Они шли к этому рыжеватому свечению.

Когда Маура нагнала их, мальчик стоял к ней спиной, молча глядя вниз на долину.

Далеко под ними полыхал пожар. Лучший Мир был объят пламенем.

– О боже, – прошептала Маура. – Что случилось?

– Они вернулись. Я знал, что они вернутся.

Маура смотрела на двойной ряд костров, аккуратных, как на армейских учениях. Это не случайность, догадалась она. Огонь не перекидывался от крыши к крыше. Кто‑ то специально поджег все дома в деревне.

Мальчик подошел к самому краю скалистого обрыва, так близко к краю пропасти, что в какой‑ то момент Маура с испугом подумала, что он сейчас спрыгнет вниз. Он стоял и смотрел не в силах отвести глаз, как рушится Лучший Мир. И она тоже смотрела на пожар, как завороженная. Маура живо представила, как трепещущие языки пламени лижут стены дома, служившего ей укрытием, превращая его в пепел. Падал снег, снежинки таяли у нее на щеках и смешивались со слезами. Она оплакивала Дуга и Арло, Элейн и Грейс. Только теперь, глядя на бушующее пламя, Маура поняла, что их уже нет в живых.

– Зачем было их убивать? – прошептала она. – Грейс всего тринадцать, она еще ребенок! Зачем?!

– Они делают все, что он скажет.

– Кто скажет?

– Иеремия. Пророк. – В устах мальчика это имя прозвучало как проклятие.

– Человек с картины, – прошептала она.

– И соберет он праведных. И поведет их в ад. – Мальчик сбросил меховой капюшон, и Маура увидела в отсветах пожара его лицо. Он стиснул зубы, и от гнева у него желваки на скулах заиграли.

– Чьи это были дома? – спросила она. – Кто жил в Лучшем Мире?

Мальчик опустил голову, скорбя по деревне, которую поглотил огонь.

– Моя мама. Моя сестра, – его голос сорвался. – Избранные.

Когда Джейн, Габриэль и Сансоне прибыли на место аварии, на обочине их уже ждала поисковая группа. Джейн узнала шерифа Фейи и заместителя шерифа Мартино, а также старого чудака Монтгомери Лофтуса, владельца этих земель, который мрачно кивнул новоприбывшим. Слава богу, на этот раз хоть ружьем не размахивал.

– Вещи привезли? – спросил Фейи.

Джейн достала из машины сумку.

– Мы прихватили кое‑ что из ее дома. Тут наволочки и кое‑ какая одежда из бельевой корзины. Этого хватит, чтобы взять след.

– А еще раз можно будет ими воспользоваться?

– Конечно. Храните их у себя. До тех пор, пока мы ее не найдем.

– Логичнее всего начать поиски отсюда. – Фейи передал сумку Мартино. – Если она выжила после аварии и заблудилась, то ее след можно взять внизу.

Джейн и Габриэль подошли к краю дороги и посмотрели с обрыва вниз. Разбитый внедорожник все еще лежал на дне оврага, его черный кузов был почти полностью покрыт снегом. Джейн не верила, что вообще можно было выжить после такой аварии, да еще и самостоятельно уйти с места катастрофы. Но в машине был чемодан Мауры, так что по логике вещей и сама Маура должна была находиться в злополучном внедорожнике, когда тот падал с обрыва. Джейн попыталась представить, как могло произойти это чудесное спасение. Может, Мауру выбросило из машины еще до того, как внедорожник ударился о землю и загорелся? Может, она машинально побрела прочь от горящей машины на дрожащих ногах, потеряв память после аварии? Джейн посмотрела вокруг, на крутые каменистые склоны, расщелины и овраги, и подумала, что у них мало шансов найти Мауру живой. Именно поэтому она ничего не сказала Даниэлу Брофи о своем решении вернуться в Вайоминг. Даже если бы ей удалось пробиться сквозь стену отчуждения, которой он отгородился от мира, ей нечем было его обнадежить: не было ни малейшего шанса, что эти поиски дадут какой‑ то новый результат. Если Маура находилась в этой машине, сейчас она почти наверняка мертва. И все, что им остается, – найти тело.

Люди с поисковыми собаками начали спускаться в овраг. Через каждые несколько метров они останавливались, чтобы животные могли взять след. Сансоне спустился следом, но встал в сторонке, словно подчеркивая, что он тут сам по себе. Неудивительно, что люди сторонились его. Он редко улыбался, был угрюмым и необщительным, – как будто все случившиеся с ним беды окутали его мрачным плащом.

– Тот парень что, тоже священник?

Джейн обернулась и увидела рядом Лофтуса – тот хмуро рассматривал чужаков, вторгшихся на его земли.

– Нет, просто друг, – сказала она.

– Заместитель шерифа Мартино говорил, в прошлый раз вы приезжали со священником. А теперь этот тип. – Лофтус хмыкнул. – Странные у нее были друзья.

– Маура и сама была неординарной личностью.

– Догадываюсь. Но конец для всех один. – Лофтус примял рукой широкополую шляпу, кивнул и пошел назад к своему пикапу, оставив Джейн и Габриэля одних у края дороги.

– Нелегко ему придется, когда найдут ее тело, – сказал Габриэль, глядя на Сансоне.

– Думаешь, она там, внизу?

– Надо готовиться к неизбежному. – Габриэль проследил взглядом за Сансоне, который ходил как неприкаянный внизу, на дне оврага. – Он ведь в нее влюблен, да?

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒