Келли Китон 13 страница

– Спасибо.

Крохотные ноздри на клюве гарпии раздувались. Она быстро повернула голову и замерла, остановив взгляд на Афине. Затем я разглядела и Арахну. Та расшвыривала врагов направо и налево, пролагая дорогу к богине, так надолго лишившей ее свободы.

Оттолкнувшись мускулистыми лапами, Мапсора оторвалась от земли, взвилась вверх и, на миг пропав в тумане, тут же ринулась вниз, метя прямо в Афину. Арахна, разметав противников, тоже устремилась к своей обидчице, и обе твари нанесли удар одновременно.

Но не зря Афина прозывалась богиней войны. Она выставила вперед оба меча и, поймав нападавших на клинки, с силой отшвырнула их назад. Гарпия кувырком отлетела прочь и проскребла по земле огромными когтями, оставив позади себя грязную борозду. Она развернула свои необъятные крылья и издала душераздирающий клекочущий вопль, громкостью соперничающий с боевым кличем самой Афины. Богиня обернулась на крик, и в этот момент Себастьян с Мишелем, сблизив ладони, метнули удар молнии прямо Афине в грудь. Я растерянно заморгала, но решила отложить на попозже раздумья о необычных способностях своего друга.

Магический удар отбросил Афину назад. Гарпия тем временем снова поднялась в воздух, а Арахна лежала без движения, но богиня, видимо, быстренько сообразила, что ее войско вот‑ вот капитулирует перед Новемом, что ее могущество в Новом‑ 2 ослабло и ей, того и гляди, грозит поражение.

– Отступаем! – приказала Афина своей армии и взглянула на небо.

И как раз вовремя: сверху, сложив крылья, на нее камнем падала гарпия. Афина сию же минуту растворилась в воздухе. Мапсора вытаращилась на пустое место, но успела развернуть крылья за две секунды до приземления. Заваливаясь на один бок, она задела оперением влажную почву и, едва не увязнув в ней, отчаянно захлопала крыльями, а затем взлетела на крышу одной из гробниц. Из‑ под ее цепких когтей посыпались черепичные осколки.

Воины Афины один за другим пропали в тумане, и все вокруг окутала тишина, нарушаемая лишь монотонным шумом дождя. Земля была усеяна поверженными участниками сражения. Их призывы и стоны оглашали жутковатое кладбищенское безмолвие.

Я направилась к Себастьяну и Мишелю, туда, где на крыше склепа сидела Мапсора, но на пути наткнулась на чье‑ то растерзанное тело и споткнулась от неожиданности. Господи, да это же Дэниел! Я поспешно присела возле него. Из его разорванного горла толчками изливалась кровь, глаза беспрерывно моргали, а губы шевелились, силясь что‑ то произнести, но не издавали ни звука.

– Боже мой, Дэниел! – прошептала я, опускаясь на колени, но не зная, чем здесь можно помочь.

Рядом оказалась Жозефина, и я с надеждой спросила:

– Он ведь выживет, правда? Он же вампир. Он должен выжить.

Следом подоспели двое ее помощников, очевидно тоже вампиров, и подняли Дэниела. Его голова, державшаяся на тоненькой полоске кожи, отделилась от тела и осталась лежать на земле. Почувствовав дурноту, я с размаху шлепнулась на мох.

– Он уже мертв, – совершенно равнодушным голосом откликнулась Жозефина и отошла.

Два вампира тут же бросили тело ее бездыханного секретаря, и оно застыло бесформенной кучей, которая на глазах стала оседать и вскоре превратилась в кучку пепла.

Я срыгнула ядовитой желчью, но заставила себя проглотить ее и, пошатываясь, побрела прочь от этого места. Ступая наугад меж могилами, я мельком уловила, как Виолетта спускается с дерева.

Себастьян, заприметив меня издали, обернулся, и наши взгляды встретились. Я хотела было заговорить с ним, но затылок вдруг защипало от нехорошего предчувствия, а волоски на руках поднялись дыбом.

Сзади неизвестно как очутилась Афина. Она обвила меня руками за талию, скользнув губами вдоль уха.

– Знаешь, что скажу? – Она понизила голос до зловещего шепота. – Если я тебя не заполучу, то другие и подавно. А перед тем, как убить тебя, – произнесла она уже во всеуслышание, – я хочу поблагодарить тебя за то, что ты оставила своего отца в темнице, хотя всех остальных освободила!

У меня внутри все сжалось.

– Что?

– Смешно, правда? – расхохоталась Афина. – В твою мать, в горгону, влюбился ловец τ έ ρ α ς! Влюбился в монстра, которого ему велено было уничтожить! При отделении души от тела подумай о нем и о тех наказаниях, которым я подвергла его за предательство: за то, что оставил Елени жизнь, хотя мог запросто прикончить ее. Подумай о пытках, которые ждут его теперь. Прощай же, маленький монстр!

Афина оттолкнула меня, и я рухнула на колени, воспринимая все, словно в замедленной киносъемке: лицо Себастьяна, искаженное ужасом, и Виолетту – неясное пятно, скользящее вниз по стволу дерева. Теперь я знала, что такое шок и что значит «быть в шоке».

Афина замахнулась клинком τ έ ρ α ς, чтобы отсечь мне голову.

Время замедлилось до такой степени, что все происшествия моей жизни хаотичным потоком хлынули в мое сознание. Впрочем, одно из них выделилось и застряло в мозгу: эпизод на балу у Арно, когда я стиснула запястье богини и обратила его в камень.

До превращения в горгону мне оставалось еще три с половиной года, могущество пока дремало во мне, но однажды я все же смогла им воспользоваться. Вот в чем состояла разница: я отличалась от своих предшественниц. Другая эпоха, законы эволюции, отцовские гены. Невзирая на все эти факторы, я твердо знала одно: я из породы богоборцев!

Клинок со свистом рассек воздух, и краем сознания я уловила два вскрика: мужской и детский. Но все это уже не имело значения. События развивались слишком быстро, и никто из моих друзей не успел бы прийти ко мне на помощь. Кровь стучала у меня в ушах, а взглядом я следила, как меч описывает дугу по направлению к моей шее.

Я склонила голову еще ниже и выставила над собой руку, ощущая в ней непривычное колотье. В ладони, развернутой навстречу клинку, я сосредоточила весь свой гнев и все страдания – мои собственные, и материнские, и те, что некогда пришлись на долю Медузы, нашей прародительницы.

Клинок обрушился на мою ладонь.

И разбился о камень.

Оглушительный треск многократным эхом огласил окрестности, вынуждая всех пригнуться к земле, словно под воздействием мощной взрывной волны. Вскинув руку еще выше, я отшвырнула обломанное острие меча и поймала на себе изумленный взгляд богини.

В ушах гулко и медленно бился пульс.

Да, я совершила невозможное. Эта же мысль трепыхалась в ошеломленных глазах Афины. И тем не менее это было явью. Моя рука, побелевшая под стать мрамору, постепенно приобретала обычный телесный оттенок. Я поняла, что могу управлять своей силой и мне вовсе не обязательно принимать некий чудовищный облик, чтобы прибегнуть к ней. Афина все еще не могла опомниться от замешательства, а время уже возвратилось к привычному течению. Неожиданно на Афину сзади прыгнула Виолетта. Она обхватила богиню за шею, вонзила ей в затылок крохотные клычки, тут же занесла ручонку и всадила ей в сердце небольшой кинжал.

Афина захлебнулась визгом.

От потрясения и испуга я опять села на землю. Согласный зов многих голосов, окликнувших Виолетту, разнесся далеко за пределами насквозь промокшего кладбища.

А потом они исчезли.

Пропали за пеленой тумана. Рукоять сломанного меча Афины брякнулась о мраморную плиту, а Виолеттин окровавленный кинжальчик мягко воткнулся во влажный мох.

– Виолетта! – не выдержав, завопила я.

Прошли три дня и три бессонные ночи, наполненные тревогой и кошмарами. Виолетта не вернулась, и никто не знал, как ее вызволить. Афину с тех пор тоже никто не видел и ничего о ней не слышал.

Три дня подряд я ходила на кладбище Лафайет, звала Паскаля, искала его возле гробниц и заглядывала буквально в каждую щель. Я была в долгу перед девочкой и знала, что она одобрила бы мое намерение, поэтому решила не оставлять попыток до тех пор, пока не найду Паскаля.

Последние два дня Себастьян почти не выходил из своей комнаты и с такой яростью лупил по ударным, что хоть беги из дому.

Для спасения моего отца Мишель выслал к плантаторскому особняку у реки небольшой вооруженный отряд, но, как мы и ожидали, никакой тюрьмы там не оказалось, как будто никогда и не было. Впрочем, даже на это Мишель согласился далеко не сразу. Мой отец убил во имя Афины множество ни в чем не повинных людей и τ έ ρ α ς. Но любовь к моей матери преобразила его и дала силы выступить против богини, за что он и расплачивался все эти годы. А теперь – по моей вине – ему предстояло страдать неизмеримо дольше.

Я вновь и вновь воскрешала в памяти тот момент, когда собиралась выпустить его из темницы. Все‑ таки я была права! Нужно было тогда прислушаться к себе – воспользоваться счастливой возможностью. Я ведь могла потребовать, чтобы Мишель отдал мне ключи. Я должна была воспротивиться, не уходить, пока все узники не выйдут на свободу!

Сожаление и чувство вины ядовитыми шипами вонзались мне в сердце. Мне любой ценой необходимо было разыскать отца, поэтому я с явным облегчением влезла в кабину фургончика Крэнк и покинула Новый‑ 2, избавляясь на время от тягостных воспоминаний. Мы снова переправились через озеро Понтчартрейн и вскоре прибыли в приграничный городок Ковингтон, где нас уже поджидали Брюс и Кейзи.

– Ты и вправду решилась? – крепко обняв меня, спросила моя опекунша.

Я воспользовалась случаем и пристально вгляделась в ее круглое доброе лицо с ярко‑ синими глазами, всегда такими искренними. Теперь в них стояли слезы. Приемным родителям я сообщила только, что мне удалось раздобыть очень важные сведения о моем отце и что нельзя медлить, иначе следы могут опять затеряться.

– Конечно решилась. Я должна найти его.

Затем подошла очередь Брюса. Он заключил меня в медвежьи объятия, обдавая крепким ароматом лосьона после бритья. Я с удовольствием вдохнула знакомую пряную смесь и прижалась к мягкой фланели его рубашки.

– Ну, будь по‑ твоему, – пробормотал он, – Не забывай наших уроков. Мы будем часто тебя навещать.

Я кивнула.

– Бумажная волокита займет еще месяца два, – сказала Кейзи, – но у Новема, как видно, есть связи, и они явно ими воспользовались, потому что чертовски быстро добились разрешения на передачу опеки. Когда оформят все документы, мы дадим тебе знать.

– Спасибо.

Мишель Ламарльер в скором времени должен был стать моим законным опекуном, по крайней мере на ближайшие полгода, до моего восемнадцатилетия.

Сандерсоны помогли мне перенести из своего внедорожника в фургон мои пожитки, надо сказать, очень скудные: всего‑ то две дорожные сумки, набитые шмотками и обувкой, да еще пара коробок с книжками и разной мелочевкой, собранной мною за время отрочества.

– В одну из коробок я положила фотоальбом, – глотая слезы, добавила Кейзи.

Брюс захлопнул задние створки фургона и незаметно шепнул мне на ухо:

– Там есть кое‑ что и от меня. – (По его голосу я догадалась, что речь идет об одном из средств самозащиты. ) – Мы любим тебя, малышка.

– Взаимно, – сквозь ком в горле ответила я.

Потом они еще раз обняли меня напоследок и распрощались. Для меня настал самый тяжелый момент. Фургон тронулся с места, но я справилась с собой и проглотила набежавшие слезы. Лишь после того как Крэнк выгрузила на почте привезенные мешки, забрала корреспонденцию для Нового‑ 2 и мы отправились в обратный путь по разбитому шоссе, я украдкой вытерла глаза.

Лучи закатного солнца отражались от озерной глади, превращая ее в зеркало, сияющее всеми оттенками синевы, пурпура и золота. На горизонте проступали контуры Нового‑ 2, напоминая мне ту ночь, когда я вместе с Крэнк впервые ехала по мосту через озеро в Город‑ Полумесяц. Только теперь наш путь лежал не в ГД. На этот раз мы направлялись во Французский квартал.

Фургон нарушил правила, въехал на пешеходную улицу и медленно покатил по Ройял‑ стрит, старательно объезжая людей и конные экипажи. Сгущались сумерки, предвещая очередное карнавальное шествие и праздничный бал – действа, мне теперь малоинтересные. Крэнк припарковала фургон возле Кабильдо.

– Я подожду тебя здесь.

Я кивнула, выдохнула и, напустив на себя серьезность, выпрыгнула из кабины.

Подковки черных ботинок клацнули о камни мостовой. Сбоку бились о джинсы новенькие ножны с клинком τ έ ρ α ς. Я шла изъявить свою волю, поэтому нарочно выставила его напоказ. Еще одни маленькие ножны с острым кинжалом Виолетты были заткнуты за отворот ботинка и спрятаны под штаниной. Волосы я заплела у висков в косички, собрала и стянула на затылке тугим узлом.

Открыв тяжелую дубовую створку, я надула пузырь из жвачки и решительно вошла в здание.

Совет Девяти уже собрался.

Поднявшись на третий этаж и не удостоив секретаря даже взглядом, я быстро прошла по овеянным историей коридорам Кабильдо и рывком распахнула дверь в зал собрания. Руку я на всякий случай держала на эфесе клинка.

На меня устремились девять пар глаз. Лица семерых членов совета были для меня новыми, но по отрывочным сведениям, добытым от Генри, Себастьяна и прочих, мне не составило особого труда угадать, кто есть кто. Ни один из них, впрочем, не удивился моему появлению.

Глубокий вдох.

Стоило мне, однако, представить себе Виолетту и тот момент, когда мы с ней в масках и бальных платьях бежали по Ферст‑ стрит, припомнить ее голос и заверения, что я просто красавица, увидеть будто воочию, как она прыгнула на Афину и поразила ведьму в самое сердце, у меня сразу прибавилось сил. Я схватила стоявший в углу стул и нарочно протащила его по паркету, надеясь, что от дикого скрежета у членов Новема по спине побегут мурашки. Развернув стул у большого овального стола заседаний, я села и медленно обвела взглядом присутствующих. В зале собрались главы всех девяти кланов: чародеи Кромли, Хоторн и Ламарльер, вампиры Арно, Мандевиль и Батиста, а также трое оборотней‑ полубогов Рамси, Дешанель и Синклер.

Я снова набрала в грудь воздуха, надула пузырь из жвачки и сказала:

– Я хочу записаться в пресвитерию.

Жозефина в дорогом костюме кремового цвета принужденно хохотнула, но ее смех никто не поддержал. Мишель первым нарушил молчание:

– Думаю, к этому нет никаких препятствий.

– Еще бы ты думал иначе, Мишель! Скажи нам, Ари, почему ты изъявила желание посещать школу Новема?

– Ну, я собираюсь здесь остаться, и вообще‑ то мне кажется, что я вам нужна. Вам всем потребуется моя помощь. В Новый‑ два скоро придет война.

– Но у нас хватит сил, – возразил Сорен Мандевиль. – Их вполне достаточно, чтобы защитить город и жителей.

– Когда‑ то, может, и хватало, но теперь у вас нет ничего и никого, – сказала я, устремив испепеляющий взор на Жозефину и давая понять, что поквитаюсь с ней за ее предательство, за то, что выдала отца Афине, когда он искал защиты у Новема, – чтобы выторговать себе перемирие.

– У нас есть ты, – не моргнув глазом, ответила Жозефина.

– Жозефина, прошу тебя, – вмешался Роуэн Хоторн. – Мы же договорились о том, что обеспечим мисс Селкирк неприкосновенность. И мы сами сражались с Афиной – нашу роль в схватке никто не умаляет. А грозить юной барышне… это уже чересчур.

– Ты хочешь сражаться, вступить в войну, а взамен просишь лишь прибежища и обучения? – с подозрением поглядел на меня Брэн Рамси.

– Мне нужны знания, – Я подалась вперед и оперлась локтями о стол, ощутив, как часто забилось от волнения в груди сердце, – Я все хочу узнать и об Афине, и о других богах, о далеком прошлом – обо всем, что имеет отношение к моему проклятию. И мне известно, что в пресвитерии есть потайная библиотека, о которой студенты колледжа даже не подозревают. Так вот, мне и туда нужен доступ.

Все молчали, лишь несколько человек ахнули от изумления.

– Ты просишь слишком многого, – заметил Брэн.

Тогда заговорила Нелл Кромли, и, глядя на нее, я поневоле задалась вопросом: неужели эта темноволосая синеглазая ведьма – кровная родня Алисе Кромли, кости которой обрели приют в моих легких?

– Мы не зря утаиваем эти знания от чужаков. В стены библиотеки имеем допуск только мы девятеро да еще переводчики. Даже нашим родственникам туда вход заказан. Прости, детка, но ты слишком юна и неопытна, поэтому попросту не постигаешь, чего требуешь от нас. Бремя ответственности за обладание подобными сведениями воистину колоссально.

Если бы она только знала, какое «бремя» отягощает меня буквально с рождения! И мне поперек горла встал ее намек на мою якобы бестолковость и безответственность – да‑ да, поперек горла! Раздражение вконец подточило мое спокойствие, и, оглядев сидевших за столом, я спросила напрямую:

– Кто‑ нибудь из вас способен уничтожить хотя бы одного бога? То есть взять и убить, не сходя с места и ни в кого не превращаясь? – Я многозначительно поглядела на Нелл. – А я однажды смогу. Я даже сейчас почти уже могу, и мне для этого необязательно читать книжки в вашей библиотеке! Вы же сами видели, что я проделала на кладбище! Афина боится меня.

Мишель неприметно улыбнулся, и его глаза решительно заблестели.

– Сомнительно, чтобы Ари намеревалась раструбить наши тайны и нашу историю всему свету. Если Афину в результате и вправду удастся повергнуть, то, допустив Ари в нашу библиотеку, к нашим знаниям, мы только выиграем. Мой сын смог бы ей в этом посодействовать…

– Браво, Мишель! – с издевкой фыркнула Жозефина, – Твой Бастьян – просто силища!

– А как же наши дети? – взвился Сорен, – Ты считаешь, что мы согласимся доверить тайные сведения только твоему сыну?

– Он однажды станет главой нашего рода, – возразил Мишель, – и в любом случае будет обладать ими.

– Oui! – вспылил Сорен, – Когда займет твое место, но никак не раньше! Это общее для нас всех правило.

Другие согласно закивали. Мишель откинулся на спинку кресла и пожал плечами, но своими попытками помочь мне (а также тем, что тайком провел сына в библиотеку и показал ему табличку с историей о Дочери Тьмы, – об этом члены Новема, очевидно, понятия не имели) он так или иначе заслуживал восхищения. Теперь‑ то я поняла, откуда у Себастьяна пренебрежение к авторитетам.

– Я бы, пожалуй, еще подумал, – протянул Николай Дешанель, – при условии, что она будет ходить туда одна, без права выноса чего бы то ни было: артефактов, свитков или книг. И чтобы не делала никаких пометок или записей – только то, что сможет запомнить.

– Я согласна, – поспешно произнесла я.

Память у меня, конечно, далеко не фотографическая, но если бы мне попалась информация, выводящая на Афину с Виолеттой, то я вряд ли позабыла бы ее. К тому же мне не терпелось приступить как можно скорее.

– Итак, каков наш план? Вы записываете меня в школу, даете допуск в библиотеку, и тогда… – многозначительно улыбнулась я, – посмотрим, как справиться с вашей богиней.

За столом раздались смешки.

– Но с чего вдруг? – вмешался еще один старейшина Новема Симон Батист. – Ты вполне толковая девушка и могла бы где‑ нибудь скрыться, исчезнуть из поля зрения Афины. Что понуждает тебя заниматься всем этим – становиться богине поперек дороги, помогать нам защищать город? Чего ты в самом деле добиваешься, а? Богатства, власти, влияния?

Мое сердце екнуло, но я выдержала пристальный взгляд всемогущего вампира. От предвкушения кровь застучала в висках. Моя решимость объяснялась просто.

– Я хочу отомстить.

Мой уверенный голос, окрепнув, раскатами прокатился по залу. Я не спеша откинулась на спинку кресла. Прежнее волнение понемногу улеглось. Месть. Я не успокоюсь, пока не покараю богиню. Я добьюсь, чтобы Виолетта вернулась в Новый‑ 2 живой и невредимой, а мои предки смогли почить в мире. Я обязательно освобожу своего отца. И пока жива Афина, я ни за что не сдамся.

Предаваясь размышлениям, я едва следила за ходом обсуждения и слышала только, что все девять членов совета единогласно произнесли: «Да».

Тогда я поняла, что однажды, рано или поздно, неважно, каким способом, но я совершу свое возмездие.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 11 121314 Следующая ⇒