Примечания 8 страница

— Ну а я полечу к своим в Лос‑ Анджелес, — сказала Виктория. Она вдруг подумала, что ведь и ее тоже не жалуют в родной семье. Она для них чужая, неудачный образец, блин комом. Ее габариты, видите ли, их не устраивают, конечно, сами‑ то они вон какие все стройные… Мама, наверное, скорее бы умерла, чем довела себя до размеров Виктории. А отец никак не перестанет подшучивать над ней, ему и в голову не приходит, что он ее обижает. Наверное, он просто привык к такому общению с ней и делает это неосознанно.

— Скучаешь по ним? — спросил Харлан.

— Бывает. Они же мои родные! Больше всего скучаю по сестренке. Она, можно сказать, выросла у меня на руках. — Виктория заулыбалась. Харлан налил себе еще чаю.

— А у меня есть старший брат. Он меня терпеть не может. Наш городок в Миссисипи — не то место, где можно быть геем. Да и теперь там мало что изменилось. Братец с дружками то и дело меня били. Лет до пятнадцати я никак не мог понять, чем я им не угодил. Думал, я просто не такой, как все. А потом все встало на свои места. Едва мне стукнуло восемнадцать, как я уехал. Поступил здесь в колледж. Полагаю, не я один вздохнул с облегчением, у родственничков тоже гора с плеч. Навещаю их от силы раз в несколько лет, когда отговориться не удается.

— Я для своих тоже белая ворона, — призналась она. — Они у меня все красивые, стройные, темноглазые, темноволосые. Отец вечно донимает меня шуточками насчет моей фигуры. А мама подсовывает вырезки с новомодными диетами.

— Ничего себе! — посочувствовал Харлан, хотя от него не укрылась ее привычка заедать неприятности всякими вкусностями. На его взгляд, Виктория была миловидной девушкой, и ноги у нее потрясающие, хотя, пожалуй, талия полновата. Харлан даже удивлялся, почему она ни с кем не встречается. — Иногда родители сами травмируют своих детей, — задумчиво проговорил он. — Вот почему я рад, что у меня не будет детей. Не хотел бы обойтись со своим ребенком так, как со мной отец с матерью. А братец мой — редкостный зануда, он служит в банке. Он женат, у него двое детей. Он считает, гомосексуализм — это вроде болезни. Все надеется, я исправлюсь, вспомню, что я — нормальный, и тогда ему не будет так стыдно. — Харлан пожал плечами. В свои двадцать шесть он принимал себя таким, как есть. Он рассчитывал со временем дослужиться до куратора в музее «Метрополитэн», хотя эта должность и не больно денежная. Но он любил свою работу, как Виктория свою. — А весело небось в Лос‑ Анджелесе на Рождество? — спросил он. Виктория кивнула. Будет весело благодаря Грейси.

— Здорово было, когда сестренка была маленькая и верила в Санта‑ Клауса. Помню, мы оставляли за порогом печенье для него и морковку с солью — для его оленя.

— А на Новый год какие планы? — поинтересовался Харлан, пытаясь представить жизнь в Калифорнии. Виктория мало рассказывала о родителях, все больше о сестре.

— Да никаких. Обычно мы с сестрой встречаем Новый год дома. Вот скоро она совсем вырастет и начнет всерьез встречаться с мальчиками — тогда я взвою.

— А знаешь, что? Если на Новый год мы оба окажемся здесь, давай что‑ нибудь придумаем? — предложил Харлан, и Виктория загорелась. — Можем, например, поехать на Таймс‑ сквер, затесаться в толпу туристов и смотреть, как опускается шар.

— А что? Не исключено, что к Новому году я как раз и вернусь, — проговорила Виктория. — До занятий будет еще несколько дней. Посмотрю, как там все будет дома.

— Сообщи, как будешь развлекаться, — попросил он. Виктория кивнула и убрала посуду.

Перед отъездом Виктория оставила каждому из своих соседей по небольшому презенту. Подарки для родителей и Грейси лежали у нее в чемодане. Она радовалась предстоящей поездке, в особенности тому, что опять повидается с сестренкой. Вернувшись домой из аэропорта, они дружно стали украшать елку, а потом пили вкуснейший ромовый пунш. У Виктории к вечеру даже немного кружилась голова. Все‑ таки хорошо быть дома! Грейси юркнула к ней под одеяло, и они долго болтали и хихикали, пока не заснули. Родители тоже находились в приподнятом настроении. Отец похвастался, что нашел нового богатого клиента, а мама только что выиграла турнир по бриджу. Грейси же и вовсе была на седьмом небе оттого, что начались каникулы и приехала сестра. Виктория и сама не могла нарадоваться.

Рождество прошло без эксцессов, подарки всем понравились. От отца Виктория получила длинное золотое ожерелье‑ цепочку — он сказал, что это удобный подарок, потому что не надо гадать, подойдет ли размер. Мама подарила ей кашемировый свитер и две книжки — «Гимнастика для похудения» и «Новейшие диеты». Родители даже не заметили, что за минувший месяц Виктория сбросила вес. Заметила только Грейси и тут же сделала ей комплимент, но никакие ее похвалы не могли перебить критический настрой родителей.

Через два дня после Рождества Грейси получила приглашение встречать Новый год у своей подружки в Беверли‑ Хиллз. Все знакомые разъехались кто куда, а две подруги, которые продолжали жить в Лос‑ Анджелесе, на праздники уехали в горы кататься на лыжах. Компанию Виктории составляла только Грейси. Она и сейчас вызвалась остаться на Новый год дома.

— Не глупи! — возразила Виктория. — Тебе надо быть с друзьями. Я все равно собиралась вернуться в Нью‑ Йорк.

— У тебя свидание?! — оживилась Грейси. Неужели у сестры наконец кто‑ то появился?

— Да нет, мы с соседом по квартире договорились. Я, правда, не знаю, не уехал ли он, но мы собирались на Новый год что‑ нибудь придумать.

— А ты ему нравишься? — лукаво уточнила Грейси, и Виктория засмеялась.

— Не в том смысле, как ты подумала. Он мне просто друг, мне с ним интересно. Он работает в музее «Метрополитэн».

— Вот тоска! — Грейси закатила глаза. Она была разочарована, ведь она уже вообразила себе шикарного кавалера для Виктории. Оказывается, сестра даже не рассматривает своего соседа как вариант.

Кончилось тем, что Виктория вылетела в Нью‑ Йорк утром тридцать первого. Грейси собиралась в гости, отец с матерью тоже были приглашены на ужин. Не сидеть же одной дома. И она решила вернуться. Так или иначе надо было начинать готовиться к новому семестру. Харлану она послала эсэмэску, что возвращается. Хорошо бы он оказался в Нью‑ Йорке! Отец отвез ее в аэропорт, а мама с Грейси остались дома прихорашиваться к вечеру. С ними Виктория простилась дома.

— Ты не думаешь вернуться в Лос‑ Анджелес после окончания учебного года? — спросил отец по дороге в аэропорт.

— Пока не знаю, пап. — Она не стала говорить, что это маловероятно и что в Нью‑ Йорке ей хорошо. У нее пока было немного друзей, зато есть хорошие соседи, прекрасная квартира и замечательная работа.

— Ты бы могла намного большего добиться в любой другой области, — в который раз затянул отец.

— Мне нравится моя работа, — возразила Виктория.

И тут Джим рассмеялся.

— По крайней мере, я спокоен, что с голоду ты не умираешь! — Поразительно, но отцу непременно нужно ее поддеть. Во многом это и определило ее желание жить в Нью‑ Йорке. Виктория ничего не сказала в ответ и всю дорогу просидела молча. Отец выгрузил ее вещи из багажника и подозвал носильщика. Потом повернулся к дочери и обнял ее как ни в чем не бывало. Ему и в голову не приходило, что он ее снова обидел.

— Спасибо за все, пап.

— Береги себя! — прочувствованно сказал Джим.

— Ты тоже. — Виктория обняла отца и направилась к стойке регистрации. Уже в самолете она увидела, что ей пришло сообщение от Харлана.

«Прибываю в Нью‑ Йорк в шесть часов», — писал он. Виктория прилетала в девять вечера.

«В десять буду дома», — ответила она.

«Как насчет Таймс‑ сквер? »

«Идет».

«Считай, что свидание назначено».

Виктория улыбнулась и выключила телефон. Слава богу, есть как развлечься в новогоднюю ночь, причем не одной. В самолете она поела, посмотрела фильм и пару часов поспала. Когда самолет приземлился в Нью‑ Йорке, пошел снег. Виктория ехала в такси и любовалась легкими белыми вихрями, делавшими город похожим на рождественскую открытку. Несмотря на грусть от расставания с Грейси, встреча с Нью‑ Йорком привела ее в радостное возбуждение. Виктория обещала сестре пригласить ее к себе на весенние каникулы. Правда, отец с матерью тоже собирались приехать, но Виктория надеялась, что до этого не дойдет.

Дома ее уже ждал Харлан, загорелый и посвежевший — только что из Майами. Жизнь тамошнего гей‑ сообщества ему не понравилась, какая‑ то она показушная и неестественная, так что он тоже был рад вернуться.

— А как в Лос‑ Анджелесе? — поинтересовался он, едва Виктория переступила порог.

— Все в порядке. С удовольствием пообщалась с сестренкой.

Харлан открыл шампанское и протянул ей бокал.

— Родители себя хорошо вели?

— Да все как обычно. С сестрой было хорошо, но, знаешь, я рада, что вернулась.

— Я тоже. — Он усмехнулся и пригубил шампанское. — На Таймс‑ сквер советую надеть сапоги.

— Так мы идем? — За окном кружила метель, но снег был мягкий и пушистый, такой, который долго кружит, прежде чем упасть на землю.

— Конечно! Разве можно это пропустить? Надо непременно посмотреть, как серебряный шар будет опускаться. Потом вернемся домой и согреемся.

Виктория со смехом осушила бокал.

В половине двенадцатого они на такси отправились в центр и были на Таймс‑ сквер без десяти двенадцать. Там уже собралась огромная толпа, все смотрели на гигантский серебристо‑ зеркальный шар, а Виктория улыбнулась Харлану. На ресницах и волосах у них лежал снег. Классическая новогодняя ночь! Потом раздался бой часов, зеркальный шар рухнул вниз, и все восторженно завопили. Они стояли в толпе, смеялись, обнимались, и Харлан поцеловал ее в щеку.

— С Новым годом, Виктория! — прокричал он. Ему было с ней хорошо.

— С Новым годом! — отозвалась она. Обнявшись, как дети, они стояли и смотрели, как с неба на город падает снег. Это было похоже на театральную декорацию. Обоим было очень хорошо. Они были молоды и встречали Новый год в Нью‑ Йорке. О большем нельзя было и мечтать, по крайней мере на данный момент. И оба были рады, что встречают праздник не в одиночестве. Так они и стояли, пока их пальто и головы не побелели от снега, а потом пешком прошли несколько кварталов среди ярких огней и толп гуляющего народа. Затем остановили такси и поехали домой. Это была чудесная ночь.

Глава 11

В январе ученики двенадцатых классов трудились особенно напряженно. До подачи вступительных работ в колледжи оставалось всего две недели, а многие еще даже не приступали к ним и теперь нуждались в помощи. Каждый день Виктория задерживалась после уроков и помогала ребятам писать эссе, и те были ей благодарны за дельные наставления и советы. Это еще больше сблизило ее с учениками, и теперь они охотно делились с ней планами и надеждами, рассказывали о своих близких и о жизни в семье, а порой и о самых сокровенных мечтах. Даже Бекки Адамс обращалась к ней, но в основном ее помощь была нужна юношам. Некоторые ребята рассчитывали на стипендию, но большинство учащихся школы Мэдисон финансовый вопрос не волновал. Закончив и разослав необходимые для поступления работы, все вздохнули с облегчением. Ответ придет только в марте или апреле, а пока от них требуется одно — добросовестно доучиться до конца года, постараться не завалить экзамены и не угодить в какую‑ нибудь неприятную историю.

Два последних январских дня Виктория с несколькими коллегами провела на учительской конференции в Джевис‑ центре. Им была предоставлена возможность участвовать в работе нескольких секций и в пленарных дискуссиях, а также послушать лекции известных педагогов. Было очень интересно, и Виктория не переставала радоваться, что школа дала ей возможность участвовать в конференции. Она выходила с лекции одного детского психиатра, посвященной проблемам ранней самоидентификации и первым симптомам подростковой суицидальности, когда налетела на незнакомца, настолько погруженного в себя, что он, кажется, ничего и никого не видел вокруг. Виктория едва удержалась на ногах. Мужчина рассыпался в извинениях и кинулся подбирать выпавшие у нее из рук брошюры и буклеты, а когда он выпрямился, Виктория увидела, что он очень хорош собой.

— Простите, случайно вышло, — смутился он, ослепив ее улыбкой. На такого красавца трудно было не заглядеться, Виктория заметила, что женщины на него так и оборачиваются. — Великолепная была лекция, не находите? — спросил он, одарив ее улыбкой. Да, лекция действительно открыла ей глаза на многие вещи. Виктории и в голову не приходило, что ее ученики могут подумывать о самоубийстве или переживать душевный кризис, но теперь она поняла, что это не надуманная проблема.

— Да, замечательная! — согласилась она.

— Я веду одиннадцатые и двенадцатые классы. Похоже, они больше других попадают в группу риска.

— Да? Я тоже, — обрадовалась Виктория. Они, не сговариваясь, направились к буфету.

— Вы где работаете? — поинтересовался незнакомец. Он, казалось, не испытывал неловкости от общения с малознакомой девушкой и был настроен продолжать их непринужденную беседу. Они встали в очередь в буфет.

— В школе Мэдисон, — не без гордости отвечала Виктория.

— Слышал, слышал. Богатые детки, да? Ну а я — в государственной школе. Совсем другой мир.

Они еще немного поговорили, потом он представил Викторию подошедшей к ним коллеге по имени Ардит Лукас, а потом пригласил Викторию сесть с ними за один столик. До начала следующей лекции оставалось не так много времени, и участники конференции искали свободные места в буфете. Тут же стояли и несколько столов с брошюрами и книгами, распространявшимися как бесплатно, так и за деньги. У нового знакомого портфель был уже набит литературой по специальности, Виктория тоже успела набрать целую пачку заинтересовавших ее методических пособий — тех, что он помогал ей собирать несколько минут назад, когда вышиб их у нее из рук. Звали его Джон Келли, на вид он был похож на ровесника Виктории. Его коллега Ардит была намного старше и уже мечтала о пенсии. Она рассказала, что проработала в школе больше сорока лет и ей не терпится «на волю». А Виктория с Джоном еще только начинали свой профессиональный путь.

Весь перерыв они так и проговорили втроем. Джон был не только ослепительно красив, но и оказался необычайно милым и умным собеседником. Прощаясь, он записал для Виктории номер своего телефона и адрес электронной почты и сказал, что с удовольствием пообщался бы снова. Это не было намеком на свидание, а просто предложением дружбы. И вообще ей показалось, что он голубой. Она тоже дала ему свои координаты, не думая, что когда‑ либо еще увидит Джона, Виктория постаралась не тешить себя напрасной надеждой на новую встречу и была очень удивлена, когда спустя неделю он позвонил и пригласил ее в субботу вместе пообедать.

В музее «Метрополитэн» как раз открылась выставка импрессионистов, на которую оба хотели сходить. Они встретились в вестибюле, с интересом осмотрели экспозицию, после чего отправились в кафетерий. Виктория с удовольствием общалась с новым другом, рассказала о своем соседе, работающем в Институте костюма, и вспомнила, что как раз сегодня Харлан должен монтировать у себя очередную выставку. Они решили заглянуть к нему. Увидев Викторию, Харлан удивился, а ее новый знакомый, что сразу было заметно, произвел на него сильное впечатление. Невозможно было не заметить броской внешности Джона и его атлетического телосложения, и сейчас, глядя, какие взгляды они с Харланом бросают друг на друга, Виктория укрепилась в своем первоначальном подозрении. Мужчин явно тянуло друг к другу как магнитом. Харлан устроил им персональную экскурсию по Институту костюма, а когда они уходили, было видно, что Джону совсем не хочется прощаться. Спускаясь по парадной лестнице к выходу из музея, он заметил, какой потрясающий парень Харлан, и Виктория поддакнула. Она словно почувствовала себя Купидоном, познакомив их. Неожиданно для себя она пригласила Джона поужинать завтра в их компании. Джон сел на автобус и поехал к себе в центр, а Виктория пешком вернулась домой.

Харлан закончил монтаж выставки и вернулся домой только в восемь. Он сразу заглянул в комнату Виктории. Она лежала на кровати и смотрела телевизор.

— Что это за красавца ты сегодня приводила? Красив как бог! Я чуть в обморок не упал. Откуда ты его знаешь?

Викторию рассмешило выражение его лица.

— Познакомились на прошлой неделе на учительской конференции. Если говорить точнее, он чуть не сбил меня с ног.

— Повезло! Мне показалось, он отличный парень.

— Я тоже так думаю, — улыбнулась она. — И еще мне кажется, он из ваших.

— Тогда почему он позвал тебя на свидание? — недоверчиво спросил Харлан, втайне надеясь, что Виктория не ошиблась.

— Наверное, хочет со мной дружить. Поверь мне, на тебя он смотрел совсем иными глазами, чем на меня. — На нее вообще до сих пор ни один мужчина так не смотрел. — А кстати, я позвала его завтра к нам на ужин. — Виктория взглянула на Харлана и снова расхохоталась. У него было такое лицо, как будто она сообщила ему о выигрыше в лотерею.

— И он придет?

— Да. Советую тебе постоять у плиты. Если готовкой займусь я, все сляжем с отравлением. Или в конце концов придется заказать пиццу.

— Я с удовольствием! — обрадовался Харлан и удалился к себе. Такого красивого мужчины, как Джон, ему еще встречать не приходилось. Да и сам Харлан, на взгляд Виктории, был хорош собой. Может, они нашли друг друга? Виктория подумала, уж не провидение ли толкнуло ее познакомить их друг с другом. В тот момент с ее стороны это был просто порыв, но теперь казалось, что ею руководили высшие силы. И Харлан, похоже, того же мнения.

Превосходный кулинар, Харлан все воскресенье потратил на приготовление ужина. С утра он отправился в соседний магазин и купил баранью ногу, картошку и зеленую фасоль, а на десерт взял шоколадный торт, после чего уже не выходил из кухни. К вечеру оттуда доносились такие ароматы, что у Виктории слюнки текли. Джон Келли явился точно в назначенное время с букетом цветов и бутылкой красного вина. Цветы он вручил Виктории, а вино — Харлану, который тут же его откупорил и налил всем по бокалу, после чего они втроем устроились в гостиной. Мужчины мгновенно нашли общий язык. Они проговорили добрый час, пока не настало время ужина. Харлан красиво накрыл стол в столовой, с льняными салфетками и свечами. Он превзошел самого себя. К концу застолья у Виктории появилось ощущение третьего лишнего на чужом свидании, и она оставила молодых людей вдвоем, отговорившись тем, что ей еще надо проверять тетради. Только шепнула Харлану, что потом поможет ему убрать со стола, тихонько прикрыла за собой дверь, включила телевизор и улеглась в постель. Когда постучал Джон, чтобы поблагодарить за приглашение и попрощаться, она уже дремала. Услышав, как за ним захлопнулась дверь, Виктория поднялась и пошла помогать Харлану с уборкой.

— Ну, как прошло? — с улыбкой спросила Виктория.

— О‑ го‑ го! — просиял Харлан. — Никогда такого классного мужика не встречал! — В свои двадцать восемь лет Джон производил впечатление серьезного, крепко стоящего на ногах и ответственного человека, и в то же время он был занимательным собеседником. Харлан сказал, что чудесно провел время.

— Ты ему тоже понравился, — сказала Виктория, вытирая тарелки, которые подавал ей Харлан.

— Откуда знаешь?

— Невооруженным взглядом видно, — заверила она. — У него прямо глаза загорелись при виде тебя.

— Я бы мог с ним до утра проговорить… — мечтательно произнес Харлан.

— Он не предложил встретиться еще? — поинтересовалась Виктория. Здорово все‑ таки, что она их познакомила!

— Пока нет. Сказал, завтра позвонит. Только бы позвонил!

— Не волнуйся, позвонит.

— Представляешь, мы родились в один день! — сообщил Харлан, и Виктория рассмеялась.

— Это знак! Что ж, с тебя причитается. Если у вас сложится, вы должны будете назвать в мою честь улицу, на меньшее я не согласна!

— Если у нас сложится, я отдам тебе всю свою детскую бейсбольную коллекцию с автографами. И фамильное серебро!

— Харлан, я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — ответила Виктория.

— Спасибо тебе, Виктория! Мне кажется, он потрясающий парень.

— Ты тоже, — прибавила она.

— На свой счет у меня иное мнение. Мне вечно кажется, что все вокруг намного лучше меня — умнее, милее, симпатичнее, круче. — Он был взволнован.

— У меня ровно такое же ощущение, — поддакнула Виктория.

Это было хорошо знакомое чувство, и причина тоже была известна. Ведь ей столько лет твердили, что она какая‑ то не такая, а отец до сих пор при каждом удобном случае прохаживается по поводу ее внешности и габаритов. У нее с детства подорвана вера в себя и занижена самооценка. И вот она всю жизнь несет этот крест. В глубине души Виктория и сама не сомневалась, что отец прав.

— Думаю, родители сами делают нас такими, с раннего возраста, — негромко проговорил Харлан. — Джону, как я понял, тоже пришлось нелегко. Когда он был маленький, его мать покончила с собой, а потом отец от него отрекся, узнав, что он голубой. И несмотря на это, он производит впечатление душевно здорового и совершенно нормального человека. Он только что расстался с парнем, с которым прожил целых пять лет. Тот ему изменил, и они разбежались. — Харлан еще раз от души поблагодарил ее, после чего они разошлись по своим комнатам. Вечер прошел чудесно, да и ужин был великолепен. И общаться с этими ребятами Виктории было легко и приятно.

Назавтра Виктория рано ушла в школу и целый день с Харланом не виделась. Не пересеклись они и на следующий день. Только в среду она столкнулась с ним на кухне, когда вечером пришла с работы. Виктория решила пока не спрашивать про Джона, вдруг тот не позвонил. Харлан сам заговорил об этом.

— А мы вчера с Джоном ходили в ресторан! — сияя, объявил он.

— И как?

— Потрясающе! Конечно, рано еще говорить, но я, кажется, влюбился.

— Не торопи события. Отдайся течению и гляди, куда вынесет.

Харлан кивнул, но видно было, что последовать совету у него вряд ли получится.

В выходные Джон опять был у них в гостях. Они с Харланом вместе готовили ужин, для чего Джон принес свой вок, который решил оставить у них. Они пригласили Викторию поужинать с ними, но та сказала, что у нее есть планы на вечер, и в одиночестве отправилась в кино, чтобы не мешать молодым людям побыть вдвоем. Когда она вернулась, их не было дома. Куда они отправились, она не знала, да и зачем ей знать! Теперь это уже их дело и их жизнь. С этой мыслью Виктория пошла в свою комнату. Как всегда в выходные, никого из соседей не было. А вот Виктория дома — она за это время даже ни на одно свидание не ходила. После Лос‑ Анджелеса ее никто никуда не приглашал, а ведь прошло уже больше, чем полгода!

Она не бывала в тех местах, где можно было познакомиться с мужчиной, если не считать той самой учительской конференции, где Виктория встретила Джона. Она не ходит в спортзал и не является членом какого‑ нибудь клуба. В барах она тоже не бывает. А в школе ни одного нормального мужчины среди преподавателей нет — чтобы был холостой, традиционной ориентации и приемлемого возраста. Пока же вся ее жизнь — это работа. Вот и сейчас — счастье улыбнулось Харлану и Джону, а она опять одна. Но ей так хотелось верить, что рано или поздно кто‑ то встретится и на ее пути. Ей ведь только двадцать два, о том, что ей придется куковать одной до конца дней, пока не стоит задумываться, и дело не в ее лишнем весе, чем ее так любит пугать отец. Припомнилось любимое выражение ее бабушки: на всякий товар есть покупатель. Виктория подумала, что Харлан своего «покупателя» нашел. И ей тоже когда‑ нибудь улыбнется счастье.

Глава 12

В марте у Грейси были весенние каникулы, и она вместе с родителями приехала в Нью‑ Йорк к Виктории. Они пробыли там неделю, сестры почти не разлучались, а Джим с Кристиной встречались с друзьями и ходили в гости к знакомым. Несколько раз они все вместе ужинали в ресторанах. Для этих случаев Виктория из принесенного справочника выбирала рестораны, и всякий раз удачно. Грейси была в восторге от Нью‑ Йорка. Она остановилась у сестры, а родители сняли номер в «Карлайле», неподалеку от школы, где работала Виктория. В школе Мэдисон тоже были каникулы, так что у Виктории было много свободного времени. Несколько раз отец с матерью приходили к ней домой и перезнакомились с ее соседями. Джиму понравился Билл, Банни он счел настоящей красоткой, а вот к Харлану родители отнеслись неодобрительно. Как‑ то за ужином отец резко высказался насчет его сексуальной ориентации, и Виктория кинулась на защиту друга.

К моменту отъезда Грейси уже решила, что тоже будет жить в Нью‑ Йорке и даже учиться здесь в колледже, если ее примут. Оценки у нее были похуже, чем у старшей сестры, и Виктория сначала усомнилась, что она попадет в Нью‑ Йоркский университет или в колледж Барнард, но в Нью‑ Йорке же есть и другие достойные учебные заведения. После чудесной недели Виктория с грустью прощалась с сестрой.

Миновало полмесяца после каникул, когда Викторию вызвал директор школы Уокер. Она ощутила себя нашкодившим ребенком, неужели кто‑ то на нее нажаловался? Может, родители ребят чем‑ то недовольны? Она знала, что кое‑ кому из них не нравится, что она много задает, некоторые даже приходили к ней с претензиями. Но Виктория была непреклонна: учащиеся обязаны выполнять все требования учителя. Она хорошо усвоила уроки Хелен и следовала ее совету «быть построже». Конечно, до Хелен в этом смысле ей было далеко, но Виктория добилась дисциплины в своих классах, и это лишь укрепило уважение к молодой учительнице. У нее больше ни с кем не возникало проблем. Спасибо мудрой Хелен!

— Что скажешь, Виктория? Как идут дела? — с улыбкой поинтересовался директор. Никакого раздражения или недовольства на его лице не было и в помине, и Виктория немного успокоилась. Учебный год подходит к концу, в июне ее контракт с Мэдисон заканчивается, может быть, директор хочет поговорить об этом?

— Мне кажется, неплохо, — отвечала она. Она искренне так считала и надеялась, что так и есть на самом деле. Не хотелось бы бесславно завершить свою работу в такой школе. Виктория отдавала себе отчет в том, что, если ей не продлят контракт, придется уже в ближайшем будущем подыскивать новое место. Но ей так не хотелось расставаться с этой школой! Это была ее школа, ей нравились ее продвинутые ученики, она дорожила тем взаимопониманием, которого сумела достичь.

— Как тебе известно, осенью Карла Бернини возвращается. — Он продолжал: — Мы будем рады снова видеть ее в наших рядах. Но ты, Виктория, проделала значительную работу. Дети тебя обожают, только и говорят, что о твоих уроках. — Он не сказал, что и родители в большинстве своем ее очень хвалят. — Вообще‑ то, я пригласил тебя, чтобы сообщить о некоторых изменениях в наших планах. От нас на год уходит Фред Форсач, он берет академический отпуск. Решил прослушать спецкурс в Оксфорде и попутешествовать по Европе. Ему нужна замена. — Фред Форсач преподавал испанский язык. — У нас есть Мэг Филипс, у нее в дипломе два языка, и она готова подменить его в следующем году. Но в этом случае у нас возникает дыра с английским. Как ты знаешь, Мэг ведет только двенадцатые классы, а у тебя с ними контакт. Вот я и подумал, может, ты возьмешь ее ребят, пока Фред не вернулся? Тем самым ты еще на год останешься у нас, а там посмотрим. Как тебе такое предложение?

Виктория не верила своим ушам, это была лучшая новость из всех, что она слышала в последнее время.

— Господи! Вы не шутите? Я была бы счастлива! — В этот момент Виктория была так похожа на старшеклассницу, что Уокер рассмеялся.

— Нисколько не шучу, я говорю совершенно серьезно. Я предлагаю тебе работу еще на один год. — Директор был доволен, что Виктория с таким энтузиазмом восприняла предложение, правда, на это он и рассчитывал. Они еще обсудили некоторые детали, а потом Виктория вернулась в преподавательскую и поделилась с коллегами своей радостью.

Чуть позже она встретила Фреда Форсача и на радостях чуть не бросилась его целовать. Она так откровенно ликовала, что Фред даже рассмеялся. Он тоже был рад такому решению — значит, его планы провести год в Европе сбываются. Он уже давно собирался это сделать.

По пути домой Виктория от радости только что не пела, она с нетерпением ждала возвращения с работы своих соседей и немедленно поделилась с ними своими новостями. Все порадовались за нее. Потом она позвонила родителям. Она считала необходимым держать их в курсе перемен в своей жизни, несмотря на то что их реакция была предсказуемой. Не стал исключением и этот раз.

— Не понимаю, Виктория, чему тут радоваться?! Ты будто специально отказываешься искать серьезную работу. Нельзя же всю жизнь жить на эти жалкие гроши! — внушал ей отец. Но ведь она живет! За это время Виктория не попросила у отца ни цента, хотя его подарок — тысяча долларов — ей очень пригодился. Она жила скромно и даже кое‑ что накопила. А невысокая арендная плата позволяла ей разумно распоряжаться своими финансами.

— Пап, но у меня сейчас серьезная работа! — твердила Виктория, понимая, что разубеждать его бесполезно. — Мне нравится моя работа, я люблю детей и эту школу.

— Да в любом здешнем рекламном агентстве или какой другой компании тебе бы платили раза в три‑ четыре больше! — На Джима не произвел никакого впечатления тот факт, что руководство лучшей частной школы Нью‑ Йорка высоко оценило ее работу и даже предложило продлить контракт еще на год.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒