На Брянщине

16 июля. Накануне перехода в Брянские леса все отряды соединения были сконцентрированы в одном месте — в урочище Кочубеевщина. В ночь с 14 на 15 июля отряды вышли на север. Утром остановились на дневку в лесу возле села Дубовичи Глуховского района. Конная группа партизан с марша ворвалась в село и атаковала вражеский гарнизон. Бой длился полчаса. Некоторым гитлеровцам удалось удрать в Глухов. Они доложили командованию, что на них напал небольшой партизанский отряд, поскольку о подходе соединения не знали. Поэтому гитлеровцы бросили против нас сравнительно небольшой сводный карательный отряд — около двухсот солдат и офицеров.

Каратели, даже не разведав наших сил и оборону, построились в боевые порядки и во весь рост пошли в наступление.

Находясь в обороне, партизаны, как всегда в таких случаях, не отвечали на беспорядочную стрельбу, пока враг не подошел почти вплотную. И тут на фашистов мы обрушили шквал огня. Кульбака и Кочемазов подняли бойцов в контратаку. Сорок минут длился этот бой. Поле было усеяно трупами врагов. Мы насчитали их свыше ста семидесяти. Вооружение отрядов пополнилось пятнадцатью трофейными пулеметами, винтовками, автоматами. Есть потери с нашей стороны. Смертью храбрых погибли Андрей и Даниил Черняковы, Иван Воронин, Иван Гузеев и другие. Обоз с ранеными увеличился.

В тот же день в. районе Ворожбы шалыгинцы пустили под откос вражеский эшелон из сорока вагонов с боеприпасами и живой силой.

24 июля. В течение всей истекшей недели соединение совершало марш. Иногда приходилось на ходу изменять намеченный маршрут, чтобы избежать столкновения с противником в не выгодных для нас условиях. По пути следования очищали села от полицейских. Сегодня прошли населенные пункты Поделы, Степановка, Улица. Остановились у южной окраины Брянских лесов, в шести километрах восточнее станции Знобь. Наш приход на Брянщину совпал с началом очередной крупной карательной экспедиции врага против партизан. На южной оконечности леса оборону заняли партизанские отряды, отошедшие из Хинельских лесов, Ямпольского и других районов Украины. Тут же находятся отряды имени 24-й годовщины РККА и донбасских шахтеров.

25 июля. В 6 часов утра вражеская артиллерия обстреляла заставы Хильчанского отряда со стороны Знобь-Трубчевского. К лесу подошли пехота, танки и конница. Заставы хильчанцев вынуждены были отойти. Тесня их, фашисты углублялись в лес, рассчитывая соединиться со своей второй группировкой, которая продвигалась с противоположной стороны. Она захватила село Улицу и выбила оттуда застану Ямпольского партизанского отряда. Создалась серьезная угроза прорыва на участках обороны отрядов имени 24-й годовщины РККА, Хильчанского, Середино-Будского, Ямпольского и шахтеров Донбасса.

Наше соединение, несмотря на измотанность двухмесячными боями и длительным маршем, вынуждено было сразу же вступить в боевые действия и взять на себя руководство всей операцией. Силами Глуховского и Шалыгинского отрядов, пятой и восьмой оперативных групп Путивльского отряда мы заняли оборону на участке от западной окраины села Улицы до станции Знобь.

Отступив из села Улицы, Ямпольский отряд тем самым открыл наш левый фланг. Командиру отряда Гнибеде было предложено восстановить положение, но ямпольцы не сумели вернуть село. На место выехал Руднев, взяв с собой из резерва четвертую оперативную группу. Совместными усилиями они отбили село у противника, и отряд вновь занял недавно утраченные позиции.

Тяжелый бой разгорелся за районный центр Знобь-Новгородское. Там создалось настолько сложное положение, что командир Шалыгинского отряда Саганюк вынужден был оставить на поле боя пушку. Пришлось принять срочные меры. К вечеру пушку отбили, а противника отбросили на исходные позиции. На этом завершился первый этап боя по разгрому наступавшей вражеской группировки. И сразу же приступили к осуществлению второй части плана — к полному уничтожению отдельных подразделений врага, которые расположились в селах Голубовка, Старая Гута и Новая Погощь.

28 июля. Выполняя боевой приказ, оперативные группы нашего соединения и Середино-Будский отряд (командир Федоров) в ночь с 27 на 28 июля заняли исходные рубежи. В 2. 30 начали наступление. Все свое внимание противник сосредоточил на участке группы Карпенко. К 4 часам утра две группы партизан скрытно обошли оборону гитлеровцев и ударили им в тыл и фланг. Враг пытался отбиться, но не выдержал стремительного натиска партизан и бежал, бросая оружие. К 7 часам утра намеченные приказом населенные пункты были очищены от противника. Середино-Будский отряд расположился в хуторе Васильевский, а отряды нашего соединения — в Новой Гуте, Кролевецкий и Шалыгинский — в Старой Гуте, Путивльский — в Голубовке, Конотопский — в лесу, в трех километрах севернее хутора Васильевский.

В ходе этой операции уничтожено более двухсот солдат и офицеров 3-го батальона 47-го мадьярского полка. Взяты трофеи: 11 пулеметов, 6 минометов, 2 рации, санитарная автомашина, штабные документы и т. д.

29 июля. Утром я отправился посмотреть, как расквартированы бойцы. Возле пожарной вышки — партизаны. Вдруг сверху дозорный докладывает:

— Товарищ командир, в пшенице мадьяры! Разрешите полоснуть из пулемета.

— Подожди, — ответил я и поднялся на вышку. В бинокль хорошо видно, как по бескрайнему полю пшеницы идут к селу мадьяры, держа автоматы и винтовки за спиной. «Идут сдаваться в плен», — мелькнула мысль.

— Связным быстро к заставе, — приказал я. — Первыми огня не открывать. Предупредить всех дозорных, чтобы усилили наблюдение.

Связные с места пустили копей в галоп, только пыль закружилась за ними. Продолжаю наблюдать. Мадьяры подошли к селу еще метров на сто и спрятались в пшенице. Вскоре тридцать солдат с поднятыми руками под командой своего офицера, окруженные партизанским конвоем, подошли к вышке.

Высокий, стройный офицер, чеканя шаг, направился ко мне, вытянулся и доложил:

— Господын-товарищ, командир советски партызант! Трыдцат мадьяр-антыфашыст прышол в плэн. Просыт разрэшыйт воевайт за свободный Венгрия на советски Украина. Старший лейтэнатт Габор.

— Ну что ж, товарищи-антифашисты, правильно сделали, что пришли, давно пора, — сказал я и, обращаясь к Горкунову, отдал распоряжение о снятии конвоя.

Сбежавшиеся к вышке партизаны и колхозники смотрели на пленных с улыбкой. Мадьярские солдаты вначале были угрюмы, молчаливы, очевидно, боялись, как бы наши люди не предъявили им счет за их соплеменников, заливших кровью советскую землю. Но вскоре мадьяры поняли, что бояться им нечего. Вот партизан достает кисет, бумагу и подает венгерскому солдату.

— Кури, камрад, вместе воевать будем — ты за Венгрию, я за Россию и за Украину.

2 августа. В Старой Гуте бойцы нашего соединения встретились со старыми друзьями — колхозниками. Они поведали нам о своем горе: немецко-мадьярские фашисты не дали им собрать урожай. Хлеб гибнет на корню. Партизаны решили оказать помощь населению. На полях села закипела работа. Люди, изголодавшиеся по мирному крестьянскому труду, настолько увлеклись, что даже не проверили, есть ли на полях вражеские мины. В результате произошел страшный случай — погибли два партизана. Пришлось временно приостановить работы, пока минеры не прочесали всю местность.

9 августа. За шесть дней соединение построило надежную оборону, которая гарантирует от неожиданных атак противника.

Каждый отряд выслал по две группы разведчиков: одну — в ближний район, другую — в дальний. У нас стало правилом: как только соединение остановилось хотя бы на кратковременный отдых, немедленно во все концы высылаются разведчики, а в населенные пункты — партизанская агентура. Это дает нам возможность всегда знать, что делает противник не только в непосредственной близости, но за сто и больше километров.

20 августа. Оказывая помощь населению в уборке урожая, партизаны в то же время заготавливали продукты и для себя. Все наши отряды централизованно снабжаются. Раньше хозяйственными делами занимался комендантский взвод, теперь объем работ по заготовкам и распределению продуктов намного возрос, и пришлось создавать хозяйственную часть, по главе которой стал мой помощник—старшин лейтенант Подгорный. Он начал с того, что развернул работы по уборке хлебов и заготовке сена.

Все взрослое население Старой Гуты вместе с партизанами с утра до ночи трудилось в поле. Собранного хлеба хватит на нужды соединения, старогутинцев и беженцев, находящихся на территории расположения наших отрядов. Детей Подгорный привлек для сбора грибов и ягод.

Должен сказать, что Николай Леонтьевич Подгорный проявил себя умелым организатором и хорошим партизанским интендантом. Этих его положительных качеств я сначала не знал. Пришел он к нам в начале марта. Войну начал на границе, отступал со своей частью почти до самого Путивля, здесь попал в окружение. Пробиться на восток к фронту не удалось, вот и пошел в партизаны. Воевать в отряде он начал рядовым. После первых боев был назначен командиром отделения, а затем взвода. После боя в Новослободском лесу принял роту, а теперь — помощник командира партизанского соединения.

21 августа. Получил радиограмму, в которой мне предлагалось явиться в Москву на совещание командиров партизанских отрядов. Прибыть я должен был на аэродром орловских партизан. II день отъезда меня окружили разведчики, минеры, артиллеристы, медработники, стрелки. Все дают письма родным или близким и просят опустить их в почтовый ящик в Москве.

В столице я не был с 1931 года, когда учился на высших курсах командного состава Красной Армии «Выстрел». Никогда не думал, что сейчас, в разгар тяжелой войны, мне придется оставить на время своих боевых друзей и лететь в Москву. На орловском аэродроме я встретил много знакомых по совместным боям командиров партизанских отрядов и соединений. Здесь были Гудзенко, Дука, Покровский, Кошелев, Сабуров, Ромашин, Емлютин и другие.

Линию фронта пересекли ночью на высоте около трех тысяч метров. Вражеские зенитки все время вели огонь по самолету. Несколько раз машина попадала в лучи прожекторов, но летчик, умело маневрируя, неизменно уходил из полосы ослепляющего света.

24 августа. Прибыли в Москву. С аэродрома нас сразу же отвели в штаб К. К. Рокоссовского, где состоялась теплая, обстоятельная беседа. Командующий интересовался партизанской тактикой, условиями борьбы по ту сторону фронта, состоянием вражеского тыла, коммуникациями и передвижением по ним фашистских войск и т. д.

26 августа. Всех нас пригласили в Центральный штаб партизанского движения. Здесь также состоялась обстоятельная беседа.

31 августа. Утром по телефону нас предупредили, чтобы мы никуда не отлучались и ждали вызова в Кремль. Вскоре этот вызов последовал. Когда вошли в Кремль, товарищи предложили мне идти впереди всех. Ты, мол, самый старший по партизанскому стажу, вот и будь направляющим. До этого в Кремле я не бывал и, признаться, немного волновался.

На приеме в Ставке Верховного Главнокомандования было человек двадцать командиров партизанских соединений и отрядов. Когда все расселись за длинным столом, я осмотрелся по сторонам. Вижу, на столе лежит карта походов нашего Сумского соединения, которую Войцехович составлял в Старой Гуте. Тогда ее отправили самолетом в Центральный штаб партизанского движения, а теперь она здесь, в Кремле. Что бы это могло значить?

Прием был продолжительным. Нас подробно расспрашивали о боевых делах отрядов, быте, связях с народом, вооружении, обмундировании. Когда спросили об источниках пополнения боеприпасами, я ответил, что источник один — трофеи.

— А почему ваши отряды стали рейдирующими? — спрашивали меня.

Я рассказал, что мы вынуждены были уйти 1 декабря 1941 года из Спадщанского леса, как дважды уходили из Хинеля и Старой Гуты рейдами на Путивль, и на опыте убедились в преимуществе маневренных действий. Тут же мне задали вопрос: может ли наше соединение совершить рейд на правый берег Днепра?

Мысль о выходе на Правобережную Украину у нас никогда раньше не возникала. До этого мы совершали рейды из одного района в другой, по знакомым нам местам. Выходили за пределы Путивльского района, рейдировали по всей северной части Сум-

ской области, иногда даже переходили границы Украины, Курской и Орловской областей Российской Федерации. Это были не простые передвижения с одного места на другое под натиском превосходящих сил противника. Нет. В процессе переходов соединение наносило врагу удары в самые больные места. Но ходить все время по одним и тем же районам не было смысла. Обстановка требовала, чтобы соединение действовало на Правобережье. Теперь нам предстояло пройти по территории нескольких областей, форсировать Десну, Днепр. А пройти туда мы, безусловно, сумеем, ведь там и земля, и люди такие же советские, как на Сумщи-не или в районах Брянских лесов. Хорошенько поразмыслив, я сказал, что выйти на правый берег Днепра мы сможем.

Напротив меня сидел Александр Николаевич Сабуров. Еще до вылета в Москву, в Старой Гуте, у нас был разговор о совместном рейде на Сумщину. Он поднялся и заявил, что тоже хотел бы со своими отрядами двинуться на правый берег Днепра. Согласие было дано. Нам предложили составить заявку на все, что потребуется для рейда на Правобережье.

Выйдя из Кремля, мы еще не осознали в полной мере всю важность этого совещания. Лишь потом, в гостинице, поняли глубокий смысл совещания, па котором пас, партизан, называли вторым фронтом. На союзников, значит, рассчитывать не приходится. Американцы и англичане саботируют открытие второго фронта в Европе. Ну что же, мы сами его создадим. Один фронт у нас на Волге, а второй будет партизанский, в тылу врага за Днепром.

На другой день меня и Сабурова снова вызвали в Кремль. Речь шла о предстоящих делах на территории Правобережной Украины. Нашему соединению было предложено отправиться в Киевскую область, а Сабурову — в Житомирскую. Эти районы с разветвленной сетью железных и шоссейных дорог, многочисленными переправами через реки являлись важнейшими стратегическими узлами.

Основной упор делался па то, чтобы наши соединения подняли там народ на вооруженную борьбу с оккупантами, развернули диверсионную работу, срывали подвоз из Германии резервов и техники к Волге и предгорьям Кавказа. Нашему соединению, кроме того, было приказано разведать укрепления на правобережье Днепра и Припяти и обо всем донести в Ставку Верховного Главнокомандования.

Мы понимали, что наш партизанский рейд связывается с подготовкой больших операций Красной Армии, что вскоре надо ждать радостных событий с фронта. Все было оговорено и учтено вплоть до установления надежной радиосвязи.

Возвращаясь из Кремля, Сабуров был очень задумчив.

— О чем ты, Александр Николаевич? — спросил я его.

— Вот думаю о сложности задания.

— Понимаю. Конечно, вначале твоим людям будет трудно. Рейды они не совершали, да и обозы не подготовлены. Но не горюй, поможем...

— Спасибо, Сидор Артемович, это я учту.

— А что думаешь делать с запасами продовольствия? Ведь у тебя их до нового урожая хватит.

— Это верно. Но и с собой всего не возьмешь. Раздадим населению.

До вылета оставалось дней восемь. Много было разных хлопот. Несмотря на большую занятость, мы нашли время, чтобы побывать в госпиталях Москвы и Тамбова, где находились на излечении наши товарищи-партизаны. Сколько радостных, волнующих минут пережили мы от встреч с боевыми друзьями! Буквально не успевали отвечать на нескончаемые вопросы о делах и людях соединений на Малой земле.

12 сентября. Вернувшись в Старую Гуту, я обо всем рассказал Семену Васильевичу Рудневу. Только комиссару можно было сообщить полностью содержание секретного приказа. Мы заперлись с ним в трофейной венгерской санитарной машине, служившей нам штаб-квартирой.

— Мы с тобой все время смотрели на район междуречья Волги и Дона, а вот куда нацелили нас в Кремле, — и я очертил пальцем районы Правобережной Украины.

— Ты хочешь сказать, что мы идем на правый берег Днепра?

— Да. Но туда идут пока только два соединения: наше и Сабурова.

Значение слова «пока» Семен Васильевич понял сразу. Жизнь научила нас понимать друг друга с полуслова, с одного взгляда. В первый период пребывания в тылу врага у нас не было постоянной связи с командованием Красной Армии. Разрабатывая те или иные операции, мы с Рудневым часто тревожились: правильно ли направляем свои удары? Позже, когда была установлена радиосвязь, стали действовать увереннее, как бы по общему плану. И вот теперь, советуясь о предстоящем походе, о выполнении задания Ставки Верховного Главнокомандования, мы оба чувствовали, что наша дружба поможет нам с честью его выполнить.

Потом Семен Васильевич Руднев доложил о работе, проведенной за время моего отсутствия. Все дни личный состав соединения занимался повышением боеспособности и укреплением линии обороны районов расположения наших отрядов. Воспользовавшись временной передышкой, многое сделали по усилению воспитательной работы среди партизан, поднятию авторитета младших и средних командиров.

Немного помолчав, он сообщил о результатах разведки. Наша дальняя разведка побывала под Киевом, выяснила обстановку в Белополье, Путивле, Конотопе, Короле, а ближняя разведка изучила положение дел в Хинельских лесах и Ямполе.

Особенно ценные сведения о дислокации частей противника и количестве переброшенных им войск по железнодорожной магистрали Ворожба — Курск принесли из-под Путивля разведчики Бардаков, Жуков и Фирсов.

Минеры-разведчики Черемушкин, Мычко, Аксенов и Ташланов подорвали два эшелона противника на перегоне Конотоп — Бурынь, уничтожили один паровоз, 20 вагонов и 10 цистерн с горючим. Подрывники и минеры Боженко, Афанасенко, Сидоров, Трифонов, Торгашев, Григорьев, Кожевников, Казимиров пустили под откос два эшелона противника: один с живой силой и техникой на перегоне Ямполь — Маково, другой с боеприпасами и продовольствием на перегоне Ямполь — Хутор-Михайловский. Шалыгинские партизаны Галеев, Лепешкин, Морозов, Баклач и Обертинов уничтожили воинский состав с живой силой и боеприпасами на перегоне Волфино — Глушково.

15 сентября. Я с головой окунулся в работу по подготовке к новому большому и ответственному рейду. Очень много хозяйственных дел. Из Москвы самолетами то и дело доставляют вооружение и боеприпасы. В обратный путь мы отправляем раненых, больных, семьи некоторых командиров и партизан, детей и подростков.

Отправил свою семью и Семен Васильевич. Старший сын Радик остался с ним. Он очень возмужал, стал настоящим бойцом-партизаном.

Невольно вспоминается прожитый год. Ведь в начале зарождения наш Путивльский отряд состоял всего из нескольких человек. И вот прошел тяжелый, полный лишений год, и отряд вырос в большое боевое соединение, способное драться не только с отдельными карательными отрядами, но и с крупными воинскими частями противника.

За год борьбы в тылу врага проведено более двадцати крупных наступательных и оборонительных боев, не считая бесчисленных мелких стычек. Убито свыше четырех тысяч гитлеровцев, разгромлено до десятка батальонов регулярных войск противника. Мы же не имели ни одного поражения.

Радостно сознавать, что бойцы соединения под влиянием коммунистов и комсомольцев крепко сплотились, закалились в боях и теперь способны решать серьезные боевые задачи.

4 октября. От соседей — орловских партизан и разведчиков всех наших пяти отрядов поступили тревожные сведения. Каратели в составе 38-го полка 108-й мадьярской пехотной дивизии, украинских националистов и немецкого батальона ведут наступление против Навльских партизанских отрядов с рубежей Сине-озерка — Гололюбово — Вигоничи. Свыше полка мадьяр действует против партизан южной части Брянских лесов. Очевидно, фашисты поставили перед собой цель парализовать деятельность партизан на важнейших железнодорожных магистралях Орловской области.

Учитывая сложность обстановки, представители всех партизанских отрядов, групп и соединений зоны Брянских лесов решили организовать совместную операцию по разгрому вражеских гарнизонов в Суземке, Середина-Буде, Голубовке, Лукашенковском, Жихове, Знобь-Новгородском, о чем и доложили командованию Брянского фронта. Руководство этой операцией было возложено на члена Военного совета Брянского фронта генерала Матвеева.

Удар по противнику на главных направлениях был назначен на час ночи 5 октября 1942 года. По разработанному плану Сумскому соединению предписывалось уничтожить группировку противника в Голубовке, Великой Березке и хуторе Лукашенковском, затем выйти в район Жихова и Пигаревки, разгромить там вражеские гарнизоны и через село Чернацкое продолжить наступление на районный центр Середина-Буду.

До совместной атаки на Середина-Буду отряды, подчиненные Гудзенко, должны покончить с противником в Подлесном, Горожанке и Зеленом Гаю.

Справа от нас будет действовать группа партизанских отрядов под командой Сабурова. Ей ставится задача — овладеть райцентром Знобь-Новгородское и селами Холмачи, Уралово, Рудня.

Исходя из боевого задания, я поставил перед командирами такие задачи: Шалыгинскому отряду взять Гаврилову Слободу и пенькозавод на хуторе Ишуткин, выставить заслон со стороны Чернацкого и к 24. 00 сосредоточиться на исходном рубеже на юго-восточной и южной окраинах хутора Обиход для наступления на Лукашенковский.

Вторая, седьмая оперативные группы выступают из Старой Гуты на Лесное, Мотых, Луг, Борок и к 20. 00 должны занять исходное положение в километре от Лукашенковского на станции Победа, предварительно выставив заслон со стороны Пигаревки.

Девятой группе совместно со взводом бронебойщиков захватить станцию Победа, дождаться подхода второй, седьмой и восьмой групп и вместе с ними атаковать хутор Лукашенковский с запада через село Красичку, где выставить заслон со стороны Жихова.

Эти четыре боевых отряда составляют одну ударную группу под общим командованием моего помощника Павловского. Глуховский отряд выступает по маршруту Шалыгинского отряда и наносит удар по Великой Березке с юга, через Промаховку, дальше выходит к Голубовке и поступает в распоряжение командира четвертой оперативной группы Пятышкина.

После взятия Голубовки Глуховский отряд, четвертая, пятая и десятая оперативные группы должны форсированным маршем пройти через Промаховку и Березку и с северо-запада ударить по Чернацкому.

Конотопский отряд и батарея минометов выступают на Грузское, Новую Гуту, хутор Троицкий и сосредоточиваются на опушке леса у дороги Старая Гута — Голубовка. Своим маневром они должны сковать противника в Голубовке и Великой Березке и содействовать его уничтожению Глуховским отрядом в Великой Березке, а группой Путивльского отряда — в Голубовке.

Кролевецкий отряд выставит заслон на кладбище Гавриловой Слободы и блокирует противника со стороны Чернацкого. В резерве остаются третья оперативная группа, кавэскадрон, две группы разведчиков и автоматчиков.

5 октября. Движение отрядов и наступление на все указанные в боевом приказе населенные пункты начались точно в назначенное время. Но вскоре от командиров групп и отрядов начали поступать сведения о трудности продвижения. Противник, видимо, был предупрежден о нашем контрнаступлении и заблаговременно подготовился. Вечером 4 октября он подтянул свежие резервы. Во всех населенных пунктах и па дорогах, по которым мы должны были наступать, враг организовал оборону с системой опорных пунктов, дзотов и других фортификационных сооружений. Подступы к населенным пунктам, занимаемым противником, были тщательно пристреляны и заминированы.

Боясь демаскировать себя, гитлеровцы впервые за все время боев не стреляют трассирующими пулями. Чтобы партизаны не смогли скрытно проникнуть в расположение обороны, фашисты освещают местность, жгут крайние дома колхозников и колхозные постройки. Дзоты и огневые точки противника имеют взаимную огневую связь на сто восемьдесят градусов, а артиллерия одного населенного пункта обстреливает подходы к соседнему пункту, расположенному в пяти-шести километрах. И тем не менее в ряде мест партизаны сумели почти пилотную подойти к вражеским опорным пунктам.

Бойцы и командиры оперативных групп и отрядов, действуя исключительно смело и используя складки местности, выбили фашистов из Голубовки, Лукашенковского и Великой Березки. Однако спустя некоторое время под давлением превосходящих сил противника партизаны вынуждены были оставить их. Немцы и мадьяры пытались преследовать наши подразделения, выходившие из боя, но, попав под огонь заслонов партизан и группы антифашистов Габора, отказались от этой затеи.

В целом операция, безусловно, была очень удачной. Мы разгромили штаб батальона противника, уничтожили около пятисот вражеских солдат и офицеров, сожгли пять воинских складов с оружием, продовольствием и обмундированием, разрушили тридцать дзотов.

В этом бою мы тоже понесли большие потери: убито 37, ранено 59. Погибли очень смелые и преданные Родине люди: командир 2-й оперативной группы Иван Иванович Замула и политрук Рудь, командир взвода Тураев, командир отделения минометчиков Кислов, политрук десятой группы Картошкин, помощник командира седьмой группы Ермолаев, медсестра Нина Ляпина и другие.

Голубоглазый смельчак лейтенант Александр Тураев и круглолицая красавица-волжанка Нина Ляпина с первых дней войны были на фронте.

После окончания медицинского техникума в 1941 году Ляпину направили в действующую армию. В сентябре 1941 года 275-й стрелковый полк в районе Ямполя попал в окружение. Воины должны были идти на прорыв, а двенадцать тяжелораненых красноармейцев оставили на молодого военфельдшера. С помощью подпольщика агронома колхоза имени Ленина Никиты Ивановича Дарико Нина укрыла их у надежных людей в окрестных селах и лечила, как могла.

В Турановке прятать и лечить раненых Нине помогла старушка Акулина Авдеевна Осенко, в Окопе — Федора Григорьевна Кравченко, в Олине — Василий Никитич Пушко. Раненые выздоравливали. Десятеро из них ушли к линии фронта. Собиралась уходить и Нина. О ней каким-то образом пронюхали оккупанты.

Ямпольская подпольная партийная организация решила спасти «маленького доктора» — так любовно называли Нину местные жители. Но план операции выдал провокатор. Последовал новый провал. Дорогой ценой подпольщикам удалось спасти Нину. Но погибли Дарико, звеньевая Вера Вовк, секретарь комсомольской организации Марина Штанюк, и старый колхозник Хабако.

У нас Нина первые два месяца работала в лесном госпитале. Потом пришла ко мне с просьбой перевести ее в оперативную группу. Отказал, но не помогло. Очень уж настойчивая была, убеждала: «Из-за меня люди хорошие погибли, а я в госпитале отсиживаться буду». Пришлось согласиться.

Тураев на первых порах воевал рядовым. Затем, учитывая его отвагу, смелость, смекалку, военную подготовку, назначили командиром взвода. Он был комендантом при взятии Путивля. Взвод Тураева был одним из лучших в соединении. Его любили и уважали бойцы.

Познакомились Нина и Саша на тернистых дорогах партизанских походов. Помню, как робко и застенчиво принимали они поздравления друзей на своей свадьбе в лесу. И вот в бою за Голубовку они пали смертью храбрых.

А произошло это так. Взвод Тураева штурмовал вражеский дзот. Бойцы подошли вплотную к проволочному заграждению и залегли. Вражеский пулемет, бивший из дзота, не давал оторваться от земли. Нина оказалась несколько впереди цепи партизан. Начинало светать.

Вдруг послышался голос Нины:

— Товарищи! Долго ли мы фашистам в ноги кланяться будем! Она поднялась с возгласом:

— Вперед, за Родину! Ура!

За ней поднялись все. Пробежав несколько шагов, она вдруг упала. Бойцы устремились вперед, бросая на проволоку шинели и куртки. Под пулями брали проволочные заграждения.

Саша подбежал к Нине, поднял ее на руки. Она вскрикнула и тут же потеряла сознание. Пулеметная очередь раздробила ей обе бедренные кости. Саша осторожно опустил ее на землю и бросился на штурм дзота. Но не успел он пробежать и трех метров, как его большое тело безжизненно повисло на колючей проволоке. Вскоре бойцы взяли дзот и прорвали линию обороны.

В разгромленном штабе противника партизаны обнаружили много важных документов. Среди них приказ № 27 СС от 26 августа 1942 года по восточно-венгерской оккупационной армии и приложенная к нему инструкция № 555 от 20 сентября 1942 года командира 108-й венгерской дивизии. В этих документах действия советских партизан классифицируются как «малая война», в ведении которой партизаны постоянно используют фактор внезапности нападения, располагают точной информацией о силах и намерениях своего противника, умело осуществляют диверсии, ведут наступательные операции ночью и в любую погоду. В силу этого, как писали гитлеровские генералы, «между солдатами распространено мнение о своей боевой малоценности».

7 октября. Получили приказ Украинского штаба партизанского движения о передаче Конотопского отряда в подчинение оперативной группы штаба Сумской области. Приказ есть приказ, его надо выполнять. Ведь в штабе лучше знают, кого и куда необходимо посылать для выполнения боевого задания. И все же тяжело расставаться с конотопцами. Это один из лучших отрядов нашего соединения.

9 октября. Утром противник силой до пятисот человек и двумя бронемашинами повел наступление со стороны Великой Березки, Дубровки и хутора Поделы на село Голубовку. Первая немецкая колонна, двигавшаяся от Великой Березки па Промаховку, была рассеяна огнем нашей 76-миллиметровой пушки. Вторая вражеская колонна, поддерживаемая бронемашинами и танками, продолжала развивать наступление от хутора Васильевский. Упорно продвигалась вперед и третья фашистская группа со стороны Дубровки и Великой Березки.

Конотопский отряд и оперативная группа Путивльского отряда под напором превосходящих сил врага оставили Голубовку и отошли к северной опушке леса. Создалась угроза прорыва обороны всей южной зоны партизанских отрядов, групп и соединений, расположенных в Брянском лесу. Нужно было во что бы то ни стало восстановить положение. Верхом на лошадях я и мой ординарец галопом прискакали к расстроенным цепям наших бойцов и с призывом «Вперед, за Родину! » увлекли их за собой. Партизаны дружно перешли в контратаку. Враг не выдержал нашего стремительного натиска. Голубовка вновь освобождена.

10 октября. Боевые операции, проведенные нашими партизанами в районе Великой Березки, Лукашенковского, Голубовки, свидетельствовали о том, что противник располагает кое-какими данными о дислокации наших частей, их численности и вооружении. Изменников в наших рядах не было. Источник осведомленности противника мог быть один — болтливость отдельных партизан. Пришлось еще раз провести большую разъяснительную работу. Во всех подразделениях состоялись беседы, собрания.

Политруки и командиры рассказали людям о необходимости строго соблюдать тайну. Кроме того, по соединению был издан приказ, которым запрещалось называть командиров групп и подразделений по фамилии, а обращаться только по воинскому званию или занимаемой должности. Этим же приказом все отряды были переименованы в номерные подразделения. Путивльский отряд назван первым батальоном, Глуховский — вторым, Шалыгинский — третьим, Кролевецкий — отдельной ротой. Шосткинский отряд вливается в состав второго батальона.

Несчастье постигло соединение. Вечером минеры, возвратившиеся с задания принесли изуродованное тело всеми уважаемого партизана — помощника командира Путивльского отряда и политрука первой оперативной группы, члена партбюро Георгия Андреевича Юхновца. С группой подрывников он минировал дороги, по которым ожидался подход противника. Произошла ошибка, и последовал взрыв. Вот уж поистине правда, что минер ошибается один раз в жизни. Жаль, очень жаль этого смелого и мужественного партизана. Пришел он в отряд в момент его организации, вместе со мной выходил из Путивля. Проклятая война вырвала из наших рядов еще одного замечательного советского человека.

13 октября. В соединение прибыла присланная Украинским штабом партизанского движения группа в составе одиннадцати человек. Временно, до их выхода на Черниговщину, где они должны действовать, мы выделили прибывших бойцов в самостоятельную оперативную группу под номером одиннадцать. Командиром назначен лейтенант Сарапулов, политруком старший политрук Яровой.

В тот же день из Москвы прилетела группа, состоявшая из десяти человек. Ее также зачислили в отряд.

21 октября. Проводили последнюю партию раненых и больных на аэродром орловских партизан. Ответственным назначили Панина, который с присущей ему добросовестностью благополучно доставил их на место и погрузил в самолеты.

О раненых и о медико-санитарной службе мы с Рудневым всегда стараемся заботиться. В соединении существует неписаный закон: все лучшее — раненым. Наш лесной госпиталь обеспечен всем, что только можно достать. На маршах подводы с ранеными и штабом всегда находятся под надежной охраной, на стоянках лучшие хаты отводим под госпиталь. Сестры, фельдшера и санитарки, эти славные герои, ни на минуту не отходят от своих подопечных. Самым тяжелым преступлением считается у нас бросить раненого товарища на произвол судьбы. И каким бы жестоким ни был бой, как бы нам ни приходилось туго, мы не только раненых, но и тела убитых товарищей никогда не оставляем на поругание врагу.

Гитлеровцы обычно недоумевают: на поле боя остаются сотни их трупов, а убитых партизан нет. Наши агентурные разведчики передавали, что, находясь на отдыхе в селах, после боев с нашими партизанами немцы и мадьяры не раз говорили, что, мол, партизаны завороженные: их ни пули, ни снаряды не берут.

На стоянке в любом селе или хуторе наши медики всегда оказывают необходимую помощь населению.

23 октября. В 14. 00 противник перешел в наступление от Великой Березки через хутор Промаховка на Голубовку. Но, заняв окраину Промаховки, он был остановлен артиллерийским огнем наших батарей и неожиданным фланговым ударом конотопцев и бойцов третьей группы путивлян со стороны хутора Троицкий, а затем отброшен к Великой Березке.

В этой операции был тяжело ранен комиссар Конотопского партизанского отряда Федор Ермолаевич Канавец. Вышел из строя еще один верный боевой товарищ.

В соединение прибыла группа капитана Бережного, выполнявшая специальное задание штаба Брянского фронта. Несколько месяцев назад они были десантированы в тыл врага и колесили по районам Сумской области. Одновременно с ними прибыл подполковник Петр Вершигора с радистами и рацией. Всех их включили в тринадцатую оперативную группу.

24 октября. Завершили подготовку к рейду на правый берег Днепра. Вчера Вася Войцехович возвратился из штаба соединения Сабурова. Вместе с начальником штаба Бородачевым Ильей Ивановичем они разработали маршрут, составление которого задерживалось главным образом из-за отсутствия у сабуровцев разведданных о силах противника за пределами Брянского леса. При этом Войцехович использовал сведения пашей разведки и отрывочные данные об отдельных вражеских гарнизонах, расположенных по направлению к Киеву.

Проверка готовности соединения показала, что все группы хорошо вооружены. Имеется полный комплект боеприпасов. Если раньше у нас на вооружении было только трофейное оружие, то теперь есть отечественные пушки, минометы, противотанковые ружья, автоматы, у подрывников — мины новейших систем. В обозе нет ничего лишнего. Настроение у партизан боевое, они с нетерпением ждут выступления в поход.

Впереди новые бон и трудности. По мы уверены в том, что сумеем выполнить приказ Центрального штаба партизанского движения — создать за Днепром новый партизанский край, поднять народ Правобережья па беспощадную борьбу с оккупантами. Порукой этому — годичный опыт наших рейдов по тылам врага. Ведь соединение — пионер в этом деле. Почти одиннадцать месяцев мы постоянно находимся в походах, наши рейды становятся все более значительными как по масштабу, так и по силе ударов по врагу. Фашистское командование никогда не знало, где мы будем завтра и куда нацеливаем свой удар. Поэтому оно не могло обеспечить достаточную охрану своих объектов и вынуждено бросать на борьбу с нами части, предназначенные для фронта. Несмотря на численный перевес противника, инициатива всегда была в наших руках, ибо мы принимали бой только в условиях, наиболее выгодных для нас и невыгодных для врага.

Рейдовая тактика полностью себя оправдала. Соединение прошло по северу Сумской области, и с выходами боевых групп на операции — 6047 километров. С 6 сентября 1941 по 26 октября 1942 года разгромлено 12 вражеских гарнизонов, убито 4905 солдат и офицеров противника, уничтожено 25 танков и бронемашин, 26 автомашин, взорвано 16 эшелонов, в том числе уничтожено 3 паровоза, 194 вагона и цистерны. У врага захвачено два орудия, 29 минометов, 46 пулеметов, 233 автомата, винтовок и пулеметов, свыше 344 тысячи патронов, а также много другого имущества.

Таков результат борьбы личного состава соединения партизанских отрядов Сумской области и тысяч наших верных помощников — связных, подпольщиков, агентурных разведчиков. Во всех наших успехах главная заслуга прежде всего принадлежит партийной организации, сумевшей сплотить партизан, поднять на борьбу с фашизмом тысячи мирных жителей городов северной части Сумщины.

Во многих городах, селах и поселках нам активно помогали подпольные партийные, комсомольские и патриотические организации. Они направляли к нам бойцов, давали связных, подбирали явочные квартиры, сообщали данные о противнике...

По воле партии и советского народа возник огромный партизанский край в северной части Сумщины и дальше на севере в Брянских лесах, где целые районы стали недоступными для врага. Десятки партизанских соединений, сотни отрядов и групп брянских, орловских, курских партизан вместе с многими отрядами украинских партизан стояли на охране этой советской земли.

Теперь Коммунистическая партия поручила двум нашим соединениям заложить такую же прочную партизанскую основу на правом берегу Днепра. Это почетное задание партии будет с честью выполнено.

С наступлением темноты двинемся в поход на правобережье седого Днепра.

Содержание

От автора – 5

Воспоминания о прошлом – 7

Началась война народная – 29

Первый рейд – 74

Поход на Путивльщину – 80

В Хинельских лесах – 124

Снова рейд на Путивль – 153

Во вражеском кольце – 175

На Брянщине – 200

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 89