Первый рейд

Каратели отступили на свои исходные рубежи — в села, окружающие Спадщанский лес. Их части, как доложила наша разведка, готовятся к новому штурму партизанской обороны. По дорогам из Путивля, Глухова, Кролевца и Конотопа беспрерывным потоком идут свежие подкрепления противника. Очевидно, утром враг предпримет новое наступление. А как же быть с боеприпасами? У бойцов осталось всего по нескольку патронов, за день боя все они были израсходованы. Пришлось спешно готовиться к уходу из Спадщанского леса.

В боевом приказе указывалось: «Дабы сохранить людской состав отряда для дальнейшей борьбы с немецкими захватчиками, считать целесообразным 1. Х11 1941 года в 24. 00 оставить Спадщанский лес п выйти в направлении Брянских лесов».

Все, что невозможно унести с собой, зарыли в землю. Танк заминировали, пулемет сняли. Небольшое количество имевшихся сухарей и варенья выдали бойцам.

Чтобы сковать маневренность партизан и не дать нам вырваться из железного кольца окружения, противник надежно перекрыл заслонами и заставами все пути выхода из Спадщанского леса. Оставался лишь один путь — через болото Жилень и реку Клевень. К нашему счастью, ночью ударил тридцатиградусный мороз. Река и болото покрылись тонким льдом. Отряд организованно двинулся по зыбкому ледяному насту. По Клевени мы добрались почти до села Щербиновка, а дальше уже пошли по снежной целине. Колонна часто останавливалась, люди выбивались из сил. Очень тяжело было бойцам, измотанным напряженным дневным боем и ночным маршем. И все же их приходилось торопить. Семен Васильевич Руднев, подбадривая партизан, напоминал им, что промедление смерти подобно, что если не успеем оторваться от противника, будем раздавлены.

Ночная тьма помогла отряду, как говорится, проползти ужом между вражескими заслонами и пройти незамеченным буквально в нескольких десятках метров от хуторов и сел, занятых немцами. Впереди отряда шел партизан Коренев, который в этих местах провел большую часть своей жизни и прекрасно знал дорогу.

2 декабря. К середине дня мы отошли от Спадщанского леса на добрых двадцать километров и остановились на днёвку в хуторе Окоп. Догнавшие отряд разведчики рассказали, что на рассвете немцы обрушили на покинутый нами лагерь всю свою огневую мощь и с воплями пошли в атаку на... пустые землянки.

Путь на север оказался свободным. Чтобы подтянуть к Спадщанскому лесу почти три тысячи карателей, фашистское командование вынуждено было уменьшить гарнизоны в райцентрах.

5 декабря. Третий день продвигаемся в направлении Хинельских лесов. При подходе к селу Ястребщине Эсманского района местные полицаи попытались оказать сопротивление, но наша разведка их быстро уничтожила.

В селе Коронок комиссар Руднев провел собрание колхозников, на котором присутствовало свыше двухсот человек. Семен Васильевич рассказал о том, что советский народ активно поднимается на борьбу с оккупантами и что местным жителям нужно также саботировать и срывать выполнение приказов фашистов. После собрания партизаны срубили установленную оккупантами в центре села виселицу.

6 декабря. Остановились в селе Хвощовке. Оно находится на опушке Хинельских лесов к югу от Хутора-Михайловского.. Хинельские леса представляют собой как бы южную оконечность Брянских лесов. Тянутся они широкой полосой от Новгорода-Северского к Северу, далее большими перелесками на север, северо-запад и северо-восток. Места эти для стоянки отряда особенно выгодны тем, что, во-первых, мы не отрывались от своих районов и могли постоянно поддерживать с ними связь, имея возможность в любое время туда вернуться, во-вторых, обеспечивался надежный тыл — Хинельские и Брянские леса. К тому же хорошей базой для отряда в Хинельских лесах могут служить лесокомбинат и его поселок, расположенные в тридцать пятом квадрате лесного массива.

7 декабря. С целью разведки местности в тридцать пятый квадрат была послана небольшая группа партизан во главе с Дедом Морозом. Вернувшись, Алексей Ильич рассказал, что в поселке лесокомбината проживают какие-то странные люди. Они выдают себя за сапожников, но это, очевидно, не так. К незнакомым они относятся с большим подозрением. Нам не поверили, что мы партизаны.

На краю поселка Алексей Ильич обнаружил пустые недавно построенные землянки. «Сапожники» говорили, что в них раньше находились партизаны, по они куда-то ушли. В одном из домов нашим разведчикам показалась подозрительной дверь, ведущая в чулан. Потребовали ее открыть, но хозяйка долго упиралась, говоря, что там никого нет.

Алексей Ильич распахнул дверь и увидел неизвестного человека, изрядно заросшего. В руке незнакомца блеснула вороненая сталь пистолета. Но властный окрик «Свои, не стреляй! » предотвратил несчастье. Начались переговоры. Долго прощупывали друг друга. В конце концов нашли общий язык. Незнакомцем оказался командир Севского партизанского отряда Хохлов. Отряд он распустил, и люди разошлись по домам. «В здешних краях, — объяснял Алексей Ильич, — взяла верх «тактика сохранения сил».

8 декабря. Утром Путивльский объединенный отряд построился в походную колонну и, соблюдая все меры предосторожности, двинулся к лесокомбинату. Заняв поселок, мы собрали «сапожников». Все они оказались бойцами и командирами Красной Армии. Настроение у них крайне подавленное. Воины поодиночке и группами выходили из окружения, пробирались к фронту, но помешали сильные морозы. Вот и застряли в относительно безопасном месте, каким был лесокомбинат, расположенный среди дремучего леса. О положении на фронтах и что делать дальше они не знали.

Со слезами на глазах слушали они наши рассказы о героическом сопротивлении Красной Армии, о битвах под Москвой.

9 декабря. В поселке и его окрестностях мы обнаружили немецкие продовольственные склады, где находилось 25 тонн зерна. На конеферме было 40 лошадей с упряжью и санями. 20 тонн зерна раздали населению, остальное взяли для нужд отряда.

С приходом отряда настроение у жителей поселка да и у «сапожников» заметно поднялось. В штаб приходят местные коммунисты. Командиру Севского отряда Хохлову и двум его товарищам Пронину и Астахову поручили в течение двух дней собрать б поселке комбината местный партизанский отряд.

10 декабря. Поздно вечером в штаб явилась оперативная группа Кочемазова, которая еще перед боем в Спадщанском лесу была послана в Конотопскип район для проведения глубокой разведки и взрыва мостов. Все эти дни мы ничего не знали о ней, много волновались, думали, что больше не придется увидеть боевых друзей. Но хлопцы пришли.

Кочемазов и его товарищи подробно доложили о своем походе. В Конотопском районе они обосновались в лесу возле села Козацкого. Совершили несколько диверсий. В одной из подбитых немецких машин нашли солдатский ранец. В нем были «Коммунистический манифест» на немецком и русском языках, вырезки из «Правды» и новая красивая трубка, которую партизаны торжественно преподнесли мне, как одному из самых заядлых курильщиков. Хозяином ранца, видимо, был немецкий коммунист.

Весть о бое 1 декабря и выходе нашего отряда из Спадщанского леса принесли конотопской группе наши связные — разведчики Петр Соколовский и Александр Ленкин. Командир группы Василий Порфирьевич Кочемазов и политрук Федор Ермолаевич Кана-вец решили догнать отряд. Взяв продовольствие и боеприпасы, на четырех санях они двинулись в путь, На второй день, па рассвете, подошли к хутору Ретик, расположенному в лесу в десяти километрах от Кролевца.

Длительный переход и страшный мороз изрядно утомили бойцов. Маленький лесной хуторок, состоящий примерно из тридцати дворов, манил к себе. Шесть человек с лошадьми остались на опушке, а Канавец и Ленкин подошли к крайней хате. Постучались. Хозяева открыли дверь, встретили приветливо. Впечатление у хлопцев создалось такое, что здесь можно будет хорошо обогреться и отдохнуть. Дали знак остальным. Хозяин на вид угрюмый, с бегающими глазками, проворно и суетливо размещал гостей. Вскоре жена подала пищу и куда-то исчезла.

Сытный завтрак, тепло и домашний уют разморили людей. Все заснули. Не спалось одному Бойко. Подойдя случайно к окну, он увидел, что хату окружают какие-то вооруженные люди. Один из них, очевидно старший, судя по его повелительным жестам, подошел к двери. Разбуженные Бойко партизаны встали с автоматами возле окон, а Канавец с гранатой в руке распахнул входную дверь. Стоявший на крыльце вооруженный человек не успел и глазом моргнуть, как оказался втянутым в хату. Начался допрос. Незнакомец утверждал, что они вышли из окружения, организовались в отряд, установили связь с кролевецким подпольем. Но все подпольщики недавно были арестованы и расстреляны гитлеровцами. В подтверждение своих слов он назвал несколько фамилий погибших.

Канавец и Кочемазов знали о несчастье, постигшем кролевецких товарищей, и потому рассказ незнакомца показался им правдоподобным. Ему поверили и велели выйти на крыльцо, чтобы позвать своих людей. По одному они заходили в хату. Партизаны на всякий случай обезоружили их. После недолгой мирной беседы предложили им вместе догонять Путивльский отряд. Те охотно согласились. Нужно было раздобыть лошадей. Обратились к ретикским колхозникам, которые дали две упряжки и попросили пойти выбрать коней на конюшне. Колхозный конюх, выводя из стойла гнедого мерина, тихо спросил у Канавца:

— Так вы кто же будете: партизаны или господа полицейские?

— Что ты, батя, разве не видишь красных звезд на шапках?

— Звезды-то звездами, да только чудно получается... Называете себя партизанами, а дружбу заводите с самим начальником кролевецкой полиции... Даже ехать вместе куда-то собираетесь...

Мигом выскочили партизаны во двор, но уже было поздно: полицаев и след простыл.

Случай с конотопцами, которые так легко доверились леснику и его «друзьям», был хорошей наукой дли всего личного состава отряда. Он наглядно показывал, насколько трусливы, ничтожны и в то же время коварны изменники Родины, продавшие свою честь и совесть фашистам. Позже выяснилось, что немцы заподозрили своих подручных в сговоре с партизанами и расстреляли их.

12 декабря. Отдан приказ о приведении к присяге всех бойцов и командиров отряда. К этому мы готовились давно. Писали ее коллективно, обдумывая каждое слово. Принятие присяги явилось очень большим событием в жизни отряда: оно вселило в сердца людей безграничную веру в победу нашего правого дела, в то, что фашизм будет разбит, что невозможно победить свободный советский народ. И это событие было важным не столько для людей нашего отряда, уже закаленного в боях, сколько для местных жителей и севских партизан. Ведь мы обязаны были поднять их на активную борьбу с врагом, а наш отряд для них должен быть примером самоотверженной борьбы в тяжелых условиях оккупации, строгой воинской дисциплины. Ровно в 12 часов дня у штаба выстроился весь личный состав Путивльского объединенного отряда в полном вооружении.

Хозяйственный двор лесничества со всех сторон окружен вековыми соснами, поднявшими свои заснеженные зеленые кроны далеко ввысь. Они особенно отчетливо выделяются на фоне бирюзового безоблачного неба. А рядом темно-зеленые ели с белыми хлопьями на ветках. Одноэтажные бревенчатые домики по окна занесены снегом. Снег кругом — на деревьях, кустарниках и дорогах. Ослепительная белизна подчеркивает чарующую прелесть картины русской зимы в лесу.

У штаба, на вытоптанной небольшой площадке, поставили стол, накрыли его красным полотнищем. Шагах в десяти — стройные ряды партизан. Одеты они по-разному: в красноармейских буденовках, крестьянских треухах, ватниках и шинелях, гражданских пальто. На ногах сапоги, ботинки, валенки... Но все выбриты, подтянуты, снаряжение подогнано, равнение рядов безукоризненное. Лица строгие, торжественные. Смотришь на них и как-то не замечаешь разношерстности партизанского обмундирования. В строю весь личный состав, даже раненный в последнем спадщанском бою путивльский связист Петр Горбовцов и тот стоит, слегка опираясь на плечо друга.

Несколько поодаль группы местных жителей — старики и женщины с детьми. Между семьями рабочих лесокомбината мелькают сутулящиеся фигуры «сапожников», бородатых, угрюмых. Старики степенно беседуют между собой. Вездесущие ребятишки заняли «господствующие высоты» — заборы, деревья. «Сапожники» усиленно курят толстые самокрутки из вонючего самосада.

Раздалась команда начальника штаба Базымы:

— Смирно! Равнение на знамя!

Знаменосцы пронесли перед строем боевое знамя отряда и остановились у стола.

Я обратился к бойцам и командирам с небольшой речью. Говоря об итогах трехмесячной борьбы с врагом, напомнил им о том, что когда мы уходили в партизаны, то каждый из нас поклялся биться с оккупантами до полной победы. Сегодня же мы должны поклясться здесь, перед строем своих товарищей, под развернутым знаменем, па верность матери-Родине, на верность идеям великой партии большевиков. Я первым прочел текст присяги. Вот он:

«Я, партизан Союза Советских Социалистических Республик, добровольно вступаю в партизанский отряд и торжественно клянусь перед всем советским народом, перед партией и правительством, что буду бороться за освобождение моей Родины от ига фашизма до полного его уничтожения. Я клянусь не щадить своей крови, а если нужно, то и жизни в борьбе с фашистами. Я клянусь всеми своими силами и средствами бороться с изменниками Родины, сам избегать трусости и удерживать товарищей. Если по какому-либо злому умыслу я отступлю от своей клятвы, пусть покарает меня рука моих же товарищей».

После меня с краткой речью выступил Руднев. Он призывал партизан на борьбу за свободу и независимость нашей Советской Родины.

Вслед за Рудневым присягали по старшинству все командиры и бойцы отряда. Принятие присяги, торжественность момента, как мы и рассчитывали, произвели огромное впечатление на присутствующих. Народу собралось много. Кроме населения поселка лесокомбината, на церемонии были и севские партизаны.

Спустя несколько часов я проходил по поселку. Решил зайти в дом, где жили «сапожники». Их было человек пятнадцать. Спрашиваю:

— Ну как дела? Не возьметесь ли вы шить сапоги для нашего отряда?

— Нет! — в один голос ответили они. — Довольно «сапожничать», воевать надо.

Вечером в штабе состоялось первое собрание коммунистов, на котором официально была создана партийная организация. Секретарем партийного бюро избрали Якова Григорьевича Панина, человека весьма скромного и рассудительного. В прошлом он каменщик. В годы пятилеток работал на многих стройках. Потом был выдвинут сначала на профсоюзную, а затем на партийную работу. В состав бюро вошли Коренев и Юхновец.

14 декабря. Наша разведка и оперативные группы вот уже три дня подряд изучают новый район Хинельских лесов. Важно было выяснить, где располагается враг, сколько его, какими дорогами в случае необходимости можно перейти в Брянские леса. В этих лесах, судя по отрывочным данным разведки, есть небольшие группы партизан, но все это необходимо еще раз проверить. В глубокую разведку к Брянским лесам послали членов партбюро, самых опытных и уважаемых товарищей — Коренева и Юхновца.

Было установлено, что в зоне Хинельских лесов подразделения вражеских войск находятся только в райцентрах. В некоторых крупных селах стоят небольшие полицейские гарнизоны но главе с двумя-тремя гитлеровцами.

16 декабря. Точные сведения, собранные разведкой, дали возможность провести ряд операций по очистке сел Севского района от немецких фашистов. По разработанному штабом плану оперативные группы разгромили осиные гнезда врага и его приспешников в Лемешовке, Слепухине, Витичах, Высоком, Рыбнице.

Захвачено много оружия, боеприпасов, лошадей, обмундирования и продовольствия. Часть продуктов раздали населению. На паровой мельнице лесокомбината организовали помол зерна, а в пекарне — круглосуточную выпечку хлеба и заготовку сухарей.

17 декабря. Весть о разгроме вражеских гарнизонов быстро распространилась по округе. О наших боевых действиях узнали эс-манские партизаны. От них приехали к нам командир отряда Анисименко, комиссар Лукашов, председатель Эсманского райисполкома Копа и прокурор района Куманек. В их отряде двадцать четыре человека, но боев еще не проводили, занимаются разведкой и изучением противника. Тут же договорились о совместных действиях.

Не успели уехать эсманцы, как в штаб пришел учитель от Хохлова. Назвал себя Ивановым и под большим секретом сообщил, что имеет радиоприемник и регулярно слушает Москву. «В столице все хорошо, — сказал он. — В последнем сообщении

Совинформбюро говорится о провале наступления гитлеровских войск на Москву». Учитель согласился ежедневно записывать для нас сводки Совинформбюро. Он назвал место, где связные будут их находить, и сразу ушел.

В тот же день в условленном месте — в дупле дерева — наш боец обнаружил сводку. Еще не зная ее содержания, мы все были несказанно рады получить первую долгожданную сводку Совинформбюро. Написана она была карандашом на клочке бумаги. Руднев буквально вырвал ее из рук бойца и начал читать вслух, а мы, три деда, как называли партизаны меня, Базыму и Коренева, словно по команде надели очки. Каждому хотелось собственными глазами увидеть, что написано в дорогих весточках из Москвы. Не найду слов, чтобы выразить чувства, охватившие нас при известии о разгроме оккупантов под Москвой, о переходе нашей армии в контрнаступление.

Опасаясь, что эту бумажку зачитают до дыр и потом ничего не разберешь, комиссар усадил всех присутствующих переписывать сводку Совинформбюро. Писали кто карандашом, кто ручкой на обрывках старых газет и па страничках, вырванных из тетрадей и книг. Панин, словно челнок, сновал между бойцами, собирая написанные листки. Раздавая их агитаторам, он тотчас же направлял их в села. А у штаба уже собрались жители поселка лесокомбината. Им прочитали сводку. Люди слушали и плакали от радости.

Еще три дня назад мы узнали от местных жителей, что в районе Хинельских лесов, возле Ямполя, Севска и Эсмани, крупные танковые и кавалерийские части Красной Армии вели тяжелые оборонительные бои с фашистами. После их отступления колхозники близлежащих сел собрали много различного военного имущества — оружия, снаряжения, обмундирования. Во всем этом мы очень нуждались. Бойцы обносились, ходили в рваной одежде и обуви.

Наши уполномоченные пошли в села. Они обратились к народу с просьбой собирать военное имущество и передавать его партизанам. Колхозники горячо откликнулись на этот призыв. В течение трех дней они привезли столько обмундирования, кавалерийских седел, пистолетов, патронов и другого военного имущества, что нам хватило экипировать всех бойцов.

Конотопцы где-то раздобыли петлицы и эмблемы авиадесантных частей Красной Армии. Ими они поделились с партизанами других отрядов, и стали наши хлопцы похожи на бойцов-десантников регулярной воинской части.

Из Брянских лесов вернулись Алексей Ильич Коренев и Георгий Андреевич Юхновец. Сведения агентурной разведки подтвердились. На Брянщине действительно существует несколько местных партизанских отрядов: Брасовский, Суземский, Трубчевский. Там же находятся харьковские отряды Воронцова и Погорелова, ушедшие месяц назад из Спадщанского леса. На южной опушке леса находится на отдыхе отряд донбасских коммунистов, Шахтеры понесли большие потери в неравных боях с фашистами и вынуждены были перекочевать на север. Держатся они геройски, собираются снова вести боевую работу. Встретились Алексей Ильич и Георгий Андреевич с небольшой партизанской группой, состоявшей из девяти человек. Их командир Сабуров сообщил, что у него рация, он поддерживает постоянную связь с Большой землей и готов в любое время передать командованию Красной Армии наши сведения.

Возможность установления связи с центром нас очень обрадовала.

20 декабря. Большое дело сделали паша партийная организация, политруки и весь агитколлектив, распространяя по селам сообщения Совинформбюро о разгроме гитлеровцев под Москвой. Народ воспрянул духом.

Несмотря на морозное вьюжное время, в Хинельских лесах царит оживление. От добровольцев нет отбоя. Помещений для расквартирования разросшихся оперативных групп не хватает. Решили передислоцироваться в села, расположенные на краю лесного массива.

23 декабря. Вот уже третий день, как подразделения объединенного отряда разместились в селах Сечки, Водянка и Пограничное. Штаб расположился в Ломленке. Здесь осенью шли упорные бои. Местные жители подсказали, что под снегом есть много оружия и боеприпасов. Попробовали разгрести снег в нескольких местах и обнаружили большие россыпи патронов. Тогда за лопаты взялись и колхозники. Ведь патроны в нашем положении ценятся дороже золота. За эти дни мы их столько вырыли из-под снега, что удалось создать необходимый боезапас.

25 декабря. Ночью совместно с Эсманским отрядом разгромили немецкую комендатуру в Эсмани. Две оперативные группы нашего отряда со станковым пулеметом, двумя батальонными минометами и группой эсманцев в составе восемнадцати человек глубокой ночью скрытно подошли к райцентру. Возле села Демьяновки, чтобы обеспечить отход групп после выполнения задания, расположили заставу.

И вот с криками «Ура! » и сильной стрельбой партизаны совершенно неожиданно для противника ворвались на санях в Эсмань. Быстро окружив здание комендатуры, забросали окна гранатами. В течение двадцати минут были уничтожены все оккупанты и их приспешники, сожжен узел связи, захвачено шесть лошадей. С нашей стороны потерь не было. Операция прошла удачно, но начальник штаба Григорий Яковлевич Базыма ею недоволен. По его предположению, в Эсмани на железнодорожной станции можно было раздобыть зерно, а его там, к сожалению, не оказалось.

27 декабря. Пора развертывать формирования не только укрупненных отрядов, но и соединений партизан. Ведь даже наш сравнительно крупный отряд может выполнять лишь диверсии, налеты на отдельные гарнизоны противника в селах и т. п. У нас нет необходимых сил, чтобы громить более крупные гарнизоны гитлеровцев в райцентрах, захватывать железнодорожные станции и железнодорожные мосты, охраняемые сильными отрядами врага. Еще слабее другие отряды, да и опыта борьбы с оккупантами у них меньше. В то же время налицо все условия для роста отрядов. Добровольцев, желающих стать партизанами, много. Такой отряд, как наш, вполне можно развернуть в соединение, а слабые местные отряды организовать в подразделения, которые могли бы действовать самостоятельно. В случае необходимости они должны будут объединиться для проведения общих крупных операций. Группы местных партизан уже побывали с нами в боях, ознакомились с партизанской тактикой и явятся хорошим боевым ядром для будущих сильных отрядов и даже соединений.

Первые шаги в этом направлении нами уже сделаны. В Хинельском лесу созданы и организационно оформлены самостоятельные боевые единицы. Это — Севский партизанский отряд в количестве сорока трех человек (командир Хохлов, комиссар Горохов), Хи-нельский лесокомбинатский отряд, состоящий из сорока пяти военнослужащих (командир капитан Гудзенко), оперативная группа Ямпольского района в селе Родионовке (командир Гнибида, комиссар Красняк). При участии и помощи путивлян активизировал свою деятельность Эсманский отряд в Барановских лесах.

Постоянно растет и наш объединенный отряд. Ежедневно пополняются оперативные группы. С помощью ветеранов новички активно включаются в учебу и боевую деятельность. Я верю, что не за горами то время, когда мы будем проводить более значительные операции, чем до сих пор.

28 декабря. Сводки Совинформбюро приносят радостные вести о наступлении Красной Армии и разгроме захватчиков под Москвой. Каждый день наши войска возвращают Родине все новые и новые населенные пункты. Нужно и нам наращивать силу ударов по врагу. В штаб пришли гонцы из Путивльского района. Со слезами на глазах колхозники рассказывают о бесчинствах и зверствах оккупантов. После нашего ухода из Спадщанского леса фашисты объявили, что наш партизанский отряд будто бы полностью уничтожен. Повсюду гитлеровцы вновь расставили свои гарнизоны и еще наглее грабят народ. Фашисты и полицаи, старосты и бургомистры составляют списки сочувствующих партизанам, учиняют зверские расправы над патриотами.

Посоветовавшись с Рудневым и Базымой, я решил предпринять рейд в Путивльский район, чтобы, во-первых, новыми диверсиями и ударами по гарнизонам противника поддержать наступление Красной Армии и, во-вторых, напомнить оккупантам, что наш отряд жив и от него не будет пощады захватчикам на советской земле.

На совещании командиров групп я умышленно не сообщил, куда пойдем, упомянул лишь, что двинемся в южном направлении и ближайшим нашим пунктом будет Крупец. Люди оживились. Все командиры доложили о готовности своих групп выступить в любое время.

Поднялся Руднев.

— Товарищи, хочу обратить ваше внимание на следующее, -сказал он. — Первое — держать железную воинскую дисциплину на марше, в боях и населенных пунктах, через которые мы будем проходить. Дисциплина у наших партизан хорошая, жаловаться пока не приходится. Но ее необходимо закрепить. В отряды ежедневно вливаются новые бойцы. Нужно, чтобы каждый из них буквально с первого дня пребывания в отряде понимал, что без строжайшей дисциплины невозможно успешно действовать в тылу врага. Второе — это наше отношение к населению. Мы — народные мстители, живем для народа и боремся во имя его свободы. Значит, каждый партизан должен относиться к населению с особым вниманием и чуткостью. На марше из строя не выходить, хаты для дневки занимать только те, которые будут отведены квартирьерами. Продуктов у населения не брать, даже если будем голодать. Малейшее своеволие в конфискации продуктов, замене лошадей или другие порочащие партизана проступки будут рассматриваться как мародерство и караться по всей строгости советских законов военного времени.

Затем выступил я и еще раз подтвердил, что основное правило партизана — это тесная связь с народом. Его поддержка — для нас самое главное. Без помощи народа мы ничего не стоим. Так надо объяснить всем бойцам. На этом совещание было закончено.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 Следующая ⇒