Мамонтова Екатерина Андреевна: О.В. Соколов. Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти 12 страница

" Oh, Albuera! Glorious field of grief... " - писал Байрон об этом поле сражения, и эта строка из стихов знаменитого поэта украшает панно на въезде в этот небольшой испанский городок рядом с которым, маршал Сульт, пытаясь прорваться к осаждённому Бадахосу, сошелся в отчаянной схватке с англо-португальской армией Бересфорда.

Эта битва была отмечена удивительным эпизодом. Пользуюсь густым туманом, три эскадрона польских Вислинских улан стремительно обогнули правый фланг линии английской пехоты и внезапной бешеной атакой просто уничтожили три батальона англичан бригады Колборна, а четвёртый, разбитый вдребезги бежал с поля боя.

Потери английской пехоты были чудовищными, пять английских знамён были захвачены храбрыми поляками, а один из улан в отчаянном порыве доскакал почти до самого главнокомандующего союзной армией Бересфорда, и был убит всего в нескольких шагах от него! После этого эпизода англичане не брали в плен поляков и добивали раненых на месте.

Мы с Веславом и двумя уланами поехали на рекогносцировку поля сражения, подобно тому, как это мы делали в Какабеллосе или Медина де Риосеко. Мы нашли то место, где произошла легендарная атака Вислинцев и здесь Веслав показал мне приемы с пикой на коне, в частности знаменитые " мулинэ".

Как известно пика - это оружие очень опасное... для самого его владельца, если он не обучен владеть ей в совершенстве. Она длинная, и любой опытный гусар или драгун мог без особого труда отклонить пику движением сабли, и дальше без труда расправиться с уланом.

Но совсем другое дело, когда пика в руках мастера. Гусар видит, как скачет на него улан, держа пику наперевес и готовиться отбить её в сторону саблей, как вдруг конец пики уходит вниз. Кавалерист с саблей не понимает, что происходит, как вдруг пика, совершив стремительное вращательное движение в вертикальной плоскости, возвращается сверху, и её острие вонзается в грудь гусара или в его голову.

Веслав показал мне этот и другие приемы на шаге, на рыси и потом на галопе. Мы скакали с таким порывом, что я, взяв пику у одного из улан, стал на галопе вращать её как учил Веслав. Мне показалось, что кровь одного из моих предков словно вскипела у меня в жилах.

Дело в том, что мой дед по отцовской линии был русским инженером Матвеем Соколовым, но женился он на девушке из старинного польского рода Зайончковских, единственной наследницей земель и поместья Витебской губернии. Это семья вполне вписалась в элиту Российской империи. Один из дальних родственников бабки был знаменитым генералом российской императорской армии Зайончковским, героем Брусиловского прорыва. Но один из моих предков был молодым офицером польских улан на службе Наполеона. Видимо он был восторженно предан Императору, как и многие представители польских дворянских родов, сражавшихся за Наполеона на всех полях Европы и особенно в ходе Испанской кампании, где покрыли себя славой польские Гвардейский шеволежеры под Сомо-Сьеррой, Вислинские уланы под Альбуэрой, а польская пехота под Фуэнгиролой, где был разбит и взят в плен английский генерал Блэйни...

Так что на поле боя под Альбуэрой меня словно охватили какие-то невидимые силы, какие-то флюиды, исходившие от этого поля славы польских солдат Наполеона.

Неудивительно, что благодаря Веславу во всех испанских походох меня сопровождал эскорт из крепких парней Вислинских улан, и польским уланам предстоит под Аустерлицем в 2005 году спасти меня уже от настоящей смертельный опасности, но об этом чуть позже.

В Испании со мной почти всегда были и польские пехотинцы под командованием известного военного историка Анжея Жолковского и они отчаянно рвались в бой с англичанами, хоть по-игровому, хоть по-настоящему.

Наконец моими адъютантами стали известны польские мастера исторического фехтования Томаш Абрамский и Януш Сенявский. Если Томаш служил под моим командованием всего лишь несколько лет, то Януш был моим адъютантом вплоть до рокового года.

О нём я должен сказать особо. Он происходит из стариннейшего дворянского рода, и его прабабка владела знаменитым дворцом Лазенки рядом с Варшавой.

Януш вплоть до недавнего времени был каскадёром-фехтовальщиком в театрах и на съемках исторических фильмов (последние заметная роль унтер-офицера, задиры и дуэлянта в фильме Ежи Гофмана " Варшавское битва, 1920г. " ) пока не основал свою школу и фехтования. С помощью своих сыновей, отчаянных бойцов на холодном оружии, он воссоздал, опираясь на старинные тексты и гравюры, древнюю польскую традицию сабельного боя, так называемую " Крестовую школу" боя, принципиально отличавшуюся от ставшего классическим в XVII-XIX веках французского фехтования на саблях. Польская школа более жёсткая и агрессивная, больше предназначенная не для сражений в строю регулярной кавалерии, а для кровавых схваток с татарами в " Диком поле".

Недавно Януш снял свой первый фильм об этой фехтовальной традиции, я помог сделать субтитры для этого кино на русском языке. Увы, я не успел увидеть этот фильм с переводом, но думаю его легко найти на YouTube. Посматрите, фильм просто замечательный, а заодно познакомитесь с моим бывшим адъютантом.

Имея за плечами таких друзей, настоящих рыцарей, можно было смело идти не только в символическое сражение военно-исторической реконструкции, но и в настоящий смертельный бой!

Эти годы были для меня поистине временем счастья, когда в окружении преданных друзей Монтегю, Веслава, Януша, я прошел по полям Испанской войны с людьми сильными, отважными, преданными, по-воински красивыми, сидящих на конях как влитые, друзей с твёрдыми руками, горячими сердцами, поистине рыцарями, о которых я мечтал в детстве.

Глава 17. Батурин

Пришел 2004 г, в который отмечалось 200-летие коронации Императора Наполеона. Я готовил проект огромного торжества в Париже по этому поводу, но, увы, требовались очень большие деньги, а достаточно щедрых спонсоров для этого найти не удалось, точнее удалось, когда было уже поздно.

В начале 2005 г. ко мне в Петербург приехал один из секретарей известного тогда бизнесмена " олигарха" Виктора Николаевича Батурина, брата жены мэра Москвы Лужкова. Тогда Батурин был на подъеме, его личное состояние измерялось сотнями миллионов долларов, а влияние за счет его сестры в Москве было огромным. Через своего представителя он предлагал мне встречу в Москве для обсуждения возможных совместных проектов. Я приехал в столицу и был принят Батуриным в шикарном офисе кампании " Интеко", вице- президентом которой он являлся, а президентом была его сестра.

Прежде всего Батурин высказал мне свою высокую оценку моей книги " Армия Наполеона", заявив, что считает меня в этом вопросе крупнейшим специалистом в России. На этом в основном деловой разговор и закончился, мы поговорили на ряд отвлеченных тем, и наша встреча завершилась. Однако я прекрасно понимал, что он пригласил меня не ради общей беседы, и очевидно встреча будет иметь продолжение.

Действительно, через некоторое время Батурин снова пригласил меня в Москву и на этот раз речь пошла на более конкретные темы. Он предложил мне возглавить крупный фонд, который Батурин обязался обеспечивать средствами, и эта организация по его замыслу должна была заниматься крупными культурно-историческими проектами.

- Какими? - естественно поинтересовался я

- Ну, какими Вы сами пожелаете, - был неожиданный ответ, - Мы будем решать с Вами вместе.

Он также заявил, что в моем распоряжении будет большой особняк в центре Москвы, где он желал бы на основе своей коллекции, которую он тогда усиленно собирал, создать музей наполеоновский эпохи.

И добавил:

- Ну а в остальном делайте, что посчитаете нужным, Вы ведь специалист в этом вопросе...

Было бы абсурдно отказываться от такого предложения. Я согласился, хотя конкретных дат и этапов реализации не было намечено. Я пригласил Виктора Николаевича с супругой посетить наше мероприятие на Бородинском поле в начале сентября 2005 г. Он прибыл, но с огромным опозданием, и битвы не видел. Мы просто поехали с ним после окончания мероприятия в шикарный ресторан где-то в Подмосковье и провели еще раз беседу о наших планах и перспективах.

На этот раз со мной была жена Анна (мы официально расписались вскоре после этой встречи) и в присутствии тогдашней супруги Батурина ныне весьма известной госпожи Яны Рудковской. Опять разговор был довольно общим, но все же очевидное желание работать вместе было намечено.

Осенью 2005г., кажется, в октябре, я снова встретился с Батуриным в Москве. Опять был очень общий разговор, и я, чтобы привести его к большей конкретности, дабы мой собеседник мог лучше понять размах и значение, которое может иметь реконстукция, пригласил его посетить огромную " баталию", которая намечалась в Чехии в честь 200-летия битвы при Аустерлице, которая имела место 2 декабря 1805 г. (теперь Аустерлиц называется по-чешски - Славков, а бывший Брюнн, большой город рядом, это современный Брно).

В этой " битве" я был, во-первых, сценаристом, а во-вторых на поле боя я должен был командовать главными силами французской армии.

Батурин как ни странно легко согласился, не стал строить из себя недоступного олигарха, но как заядлый коллекционер решил внести в наше " сражение" весьма неожиданный вклад. Узнав, что на поле боя я буду исполнять роль маршала Сульта (разумеется, не как актер, а как командир " корпуса" ), он предложил дать мне на мероприятие подлинную саблю, принадлежавшую Сульту, и показал ее фотографию. Возможно это и была подлинная сабля маршала, но видимо он носил ее на походе, а не в генеральном сражении. Она выглядела так скромно, что моя сабля-муляж была более нарядной, и кроме того сабля Сульта была саблей восточного типа, а мне такие не нравятся, и кроме того, казалась ветхой. Я вежливо отказался, но Батурину явно хотелось сделать что-нибудь, чтобы отметить свое участие в юбилее, и он сказал:

- А эту хотите?

И показал мне роскошную подлинную саблю Жерома Бонапарта, младшего брата Наполеона. Видя, что Виктор Николаевич предлагает ее искренне, с удовольствием, я, придя в восторг от шикарной ампирной сабли, с благодарностью согласился.

Я был уверен, что Батурин прилетит по крайней мере за день до " баталии", и я смогу надеть эту саблю для официальных церемоний накануне реконструкции. Но каково было мое удивление, когда я, прибыв за несколько дней до начала всех мероприятий в Брно, узнал, что Батурин прилетит на личном (точнее арендованном) самолете прямо утром в день битвы.

В этот день, целиком занятый подготовкой реконструкции, я послал на машине своего самого надежного " офицера штаба", мою жену Анну, чтобы она встретила самолет Батурина и его помощников и привезла их на VIP трибуны, где им приготовили места. О сабле я позабыл, да и теперь она была ни к чему, зачем таскать драгоценный антиквариат на поле, где возможно придется этой саблей сражаться?

Батурин приехал часа за три до начала сражения, может чуть раньше, я как раз стоял у края поля боя и заводил туда батальоны для подготовительных маневров. Увидев Батурина со свитой, я спрыгнул с коня, поприветствовал его и собирался снова сесть в седло, чтобы отправиться вслед за войсками. Как вдруг к моему огромному удивлению по знаку Батурина один из его помощников поднес мне скромную саблю Сульта и драгоценную саблю Жерома, на выбор!

Я был в легком шоке. Отказаться от такого щедрого подарка - значило бы обидеть человека, который явно хотел сделать мне приятное. Принять - очень рисковать. Что касается сабли Сульта, было совершенно очевидно, что она, как я и полагал, находится в совсем ветхом состоянии. Чего доброго, развалится.

Сабля принца Жерома была не только роскошной, но и показалась мне более прочной. Я поблагодарил Виктора Николаевича, отстегнул свою надежную саблю, предназначенную для фехтования (она специально была сделана польским мастером оружейником для этой цели, была очень прочной, и также имела тупое лезвие, что и требуется для постановочного " боя" ) и нацепил драгоценную саблю брата Наполеона, стоившую целое состояние.

Самое забавное, что тут как из-под земли появился принц Шарль Наполеон, прямой потомок Жерома (! ), официальный глава современного, " императорского дома" Франции. Мы поздоровались, и я, вытащив из ножен саблю с золочением на клинке, произнес:

- Вот, иду в бой с саблей Вашего прадеда!

Принц не поверил было, но посмотрев на саблю, пришел в недоумение - ничего себе, с каким оружием, стоимостью в несколько " Мерседесов" идут на поле реконструкторы!

Но долго вести светский разговор было некогда, надо было заниматься войсками, готовить их к сражениям. Я вскочил на коня и помчался к своим батальонам в окружении адъютантов и эскорта из семи польских улан.

Дела было много: я скакал от батальона к батальону, строил отряды в колонны, развертывал в линии, приказывал строиться в каре и т. д. и т. п. Конечно было не до сабли... Но вот примерно через час-полтора скачки по довольно глубокому снегу (этот декабрь выдался в Чехии холодным и снежным) я потянулся к эфесу сабли, чтобы вынуть ее из ножен и показать очередному батальону направление движения... и я похолодел - рукояти практически не было! Остался только железный " хвост" клинка, а весь пышный ампирный декор вместе с дужкой гарды отвалился, не выдержав долгой скачки в галоп, когда все что есть на всаднике, сотрясается ежесекундно и то что непрочно держится - отваливается.

Я приказал своему эскорту поскакать вокруг и посмотреть отвалившийся эфес... Но это были поиски иголки в стоге сена. Поле боя площадью примерно 40-50 га, было все покрыто толстым слоем снега, истоптанного тысячами солдатских башмаков и сотнями копыт.

Минут через десять, прервав бесполезные поиски, я вылетел с поля будущей битвы и нашел Анну, которая как самый верный и сообразительный помощник, уже спешила ко мне, понимая, что, если я покинул поле - значит, что-то случилось, и может, требуется помощь. Она держала в руках надежную польскую саблю. Я соскочил с коня, быстро перецепил ее на портупею, и отдал Анне саблю Жерома с огрызком эфеса, сказав: " Извинись пожалуйста от моего имени, а мне надо на поле".

Позже, когда мы встретились после " сражения", Анна сказала, что искалеченная сабля, которую она вручила помощнику Батурина, вызвала у того шок, и он побелел от ужаса. Но Батурин был рядом, он взял саблю, посмотрел на нее с некоторым сожалением и спокойно сказал:

- Ну ничего, бывает...

К чести Виктора Николаевича нужно сказать, что ни малейшего замечания по поводу сломанной антикварной сабли, стоившей бешеные деньги, он мне не сделал, и этот эпизод никоим образом не повлиял на наши отношения.

Но раз уж речь зашла о сабле, необходимо отметить, что в битве я был очень рад, что оказался с боевым клинком, а не с хрупким предметом антиквариата.

Дело в том, что на поле Аустерлица мне пришлось защищаться не от игровых ударов. В момент, когда я вел главные силы французской пехоты на центр и в тыл союзникам, внезапно откуда-то справа выехал отряд австрийских кирасир и вдруг устремился бешеным галопом прямо на меня. Так как я был автором сценария, я прекрасно знал, что никаких вражеских кирасир здесь не должно было быть, кроме того, по тому, как скакали эти люди (7-8 чел. ) было видно, что они направляются ко мне вовсе не для того, чтобы изобразить игровой бой, а с какой-то нехорошей целью. И действительно я увидел, что первые, которые скачут, протягивают вперед руки, чтобы выкинуть меня из седла. Я успел выхватить саблю и направил ее так, что им пришлось уклониться от нее, и они пролетели мимо. Но те, которые скакали за ними, налетели на меня и стали рубить палашами на поражение. Рядом со мной был в этот момент только один адъютант, мы как могли отражали удары.

Мой эскорт из польских улан стоял в полусотне шагов, чтобы не мешать мне командовать пехотой, но едва на меня налетели кирасиры, как раздалось могущее " Ура", это уланы галопом влетели в схватку и закипел настоящий отчаянный бой! Это было единственный раз за все долгие годы реконструкции, когда в конном бою мне пришлось сражаться с людьми, которые действительно рубили с целью ранить или искалечить!

Как позже выяснилось, кирасиры были сильно нетрезвыми чешскими каскадерами, которые сидели на хороших конях и решили похулиганить на поле реконструкции.

Это был вовсе не красивый, пусть и несколько рискованный, театральный бой с английскими джентльменами в Какабеллосе или Медина де Риосеко. Но мой эскорт состоял не просто из отважных, сильных польских улан, но почти все они сами были каскадерами и отлично владели саблей и конем. Так, что неприятелю отплатили той же монетой и рубили кирасир от души.

Схватка была поистине бешеной! Кони вставали на дыбы, звенели клинки. Если бы мы были в пешем строю и дрались бы с таким же ожесточением, уверен, что мало кто вышел бы из этой схватки целым и невредимым. Но конный бой - другое дело. Современные лошади, даже побывавшие в " баталиях", нехотя идут навстречу и уклоняются от столкновения. У меня же был прекрасный польский белый конь, участвовавший в съемках батальных эпизодов, благодаря ему я и остался в седле. Он вставал на дыбы, разгоняя вражеских лошадей. Кирасиры поняли, что не на тех напали, и также внезапно исчезли, как и появились.

Со стороны видимо наша схватка смотрелась как настоящий смертельный бой. И она почти что таковым и была. Едва она закончилась, как ко мне подошел один пехотный офицер, стоявший в рядах ближайшего батальона и недоуменно спросил:

- Сир, что это было?

- Я сам не знаю, - ответил я, - но нам пришлось сражаться по-настоящему. Слава Богу, кажется никто не ранен.

В остальном Аустерлицкая реконструкция прошла великолепно... по крайней мере для участников. Анна, сидевшая на VIP-трибуне, рассказала мне, что едва начали бить пушки (а их было штук 30, кажется), все заволокло дымом, и были видны только какие-то массы войск, был виден огонь, слышен грохот, но понять, что и как происходит, было невозможно.

Но Батурин, кажется, пришел в восторг от этого зрелища и улетев в тот же день на самолете, обещал скоро встретиться с конкретными предложениями.

И вот в середине декабря 2005 г мы снова встретились с Батуриным в ходе его деловой поездки в Калининградскую область, где у него были поистине грандиозные планы, и в общем идея примерно оформилась. Во-первых, предполагалось создание музея, о чем мы уже говорили. Кроме того, я должен был возглавить фонд, который призван поддерживать интересные исторические проекты и оказывать мощную поддержку военно-исторической реконструкции, которую предполагалось вывести на совершенно другой уровень. Для этого я должен был оставить свою работу в Петербургском университете и переехать в Москву, чтобы полностью посвятить себя этой деятельности. Очень не хотелось покидать университет, но соблазн был слишком велик. Тогда я сказал, что в принципе согласен, но мне нужна большая зарплата, машина с шофером и достойная квартира в Москве, арендовать которую должен был Батурин. Он на все это согласился без малейших замечаний. Пути отступления не было.

Должен сделать здесь небольшую ремарку. В первом семестре 2006 я еще продолжал работать в университете, у меня было не очень много занятий, и я летал на них из Москвы на самолете и обратно. Однажды Батурин послал меня по делу во Францию в небольшой городок неподалеку от Гренобля. Я был там днем, а на следующий день у меня была лекция. Чтобы на нее попасть, нужно было из этого маленького городка мчаться, заплатив кучу денег на такси в Гренобль, так как только оттуда шел скорый поезд на Париж. В последний момент я успел на поезд из Гренобля, потом на поезде понесся в Париж. В Париже добрался до аэропорта и сел на ночной самолет в Москву, там забрал конспекты, необходимые мне для лекции, а потом на другом самолете прилетел в Петербург и на такси примчался вовремя на лекцию! Дорога на лекцию обошлась в безумные деньги, устал, конечно смертельно, а вечером надо было возвращаться в Москву! Конечно, так я смог продержаться только один семестр, пришлось подавать заявление об уходе по собственному желанию, это было очень тяжело расставаться с " alma mater", но иного решения не было.

Батурин хотел, чтобы я переехал в особняк на Рублевку, располагавшийся поблизости от его дома. Арендовал он этот особняк специально для меня, или так, на всякий случай для гостей, не знаю. Ему очень хотелось, чтобы новый 2006 год мы встретили вместе, и чтобы я приехал в этот шикарный дом 31 декабря. Я согласился, но просил, чтобы для переезда он направил за мной какую-нибудь солидную машину, ведь хоть и не для окончательного, настоящего переезда, но вещей надо было взять немало, хотя бы одежду, какие-то особо важные для меня книги, бумаги...

Батурин сказал: " Все будет". На этом собственно разговор и окончился. Время шло, а его секретари так и не могли сказать, ни какая машина за мной приедет, ни когда точно. Было уже 30 декабря, вечер. Я окончательно решил, что переезд откладывается, ведь не может за один день 31 декабря машина выехать из Москвы и вернуться до Нового Года.

Но вдруг раздался звонок, и секретарь лаконично заявил: " Ваш самолет будет подан завтра в 10. 00". Сначала я вообще ничего не понял, я никак не собирался с грудой вещей лететь на самолете, но только через мгновение, переспросив секретаря, понял, что речь идет о персональном самолете, который Батурин высылает за мной, и что если я хочу, я могу взять с собой и жену, и хоть кучу багажа, а если надо, то и родителей в придачу.

не знала, как нам угодить, подавая самые вкусные деликатесы и наливая самые дорогие вина и коньяки. Конечно, когда арендуют самолет, это уже рассматривается как копеечные расходы по сравнению со стоимостью самой аренды самолета для полета из Москвы в Петербург и обратно. Думаю, хороший автомобиль стоит дешевле. Подобный жест был вполне в стиле Батурина, который любил удивлять свих деловых партнеров. * Конечно родителей мне с собой брать было не надо, и в назначенное время самолет для меня был подан, вещи в него загружены, и мы с Анной оказались в роскошном салоне, где очаровательная стюардесса в течение более двух часов

Новый год, как и предполагал Батурин, мы провели вместе. Он был необычайно любезен и весел. В гостях у него было, по меркам праздников миллионеров, немного людей, но все чем-либо известные.

В частности, я познакомился со знаменитым доктором Рошалем и другими интересными людьми. Почти все это были умные, достойные люди, которым Батурин щедро помогал, давая деньги на многие добрые, гуманные проекты.

После пира я разместился в шикарном особняке с огромной гостиной, библиотекой, бильярдным залом, наверно шестью спальнями на выбор, спортзалом, сауной, бассейном. Шофера с машиной я себе нашел... Но эта роскошь длилась очень недолго. Если я не ошибаюсь, в феврале 2006г. Батурин насмерть рассорился со своей сестрой, благодаря которой в основном, как я полагаю, и шло финансирование его роскошной жизни.

Визуально факт ссоры я увидел уже буквально на следующий день. До этого Батурин ездил на огромном бронированном лимузине в сопровождении машины с вооруженной милицейской охраной. Сразу после разрыва с сестрой бронированный лимузин превратился просто в обычную дорогую машину, а милицейская охрана исчезла.

Наше сотрудничество началось, к сожалению, не в самый удачный момент. Конфликт Батурина с его сестрой, а, следовательно, и с мэром Москвы Лужковым сразу внес не просто коррективы, а можно сказать, перечеркнул все его грандиозные планы.

Теперь на Виктора Николаевича обрушились многочисленные судебные дела, инспирированные его врагами. Было теперь не до проектов " для души", а надо было выживать в жестокой борьбе за сохранение хоть какой-то части его бизнеса.

Из роскошного особняка на Рублевке я переехал в квартиру, которую пришлось снимать уже не на специально выделенные для этого деньги, а на свою, пусть и очень большую зарплату, шоферу также нужно было платить самому.

Вместо предполагаемого роскошного особняка штаб-квартира Батурина переехала в скромный офис рядом со станцией метро Киевская, правда, располагался этот офис в дорогом отеле.

Но, тем не менее, Батурин был человеком упорным, и я бы даже сказал упрямым. Сказал что-то, значит, должен это сделать, и, хотя видно было, что с огромными трудностями, он спонсировал ряд наших интересных проектов, продолжал закупать предметы для своей коллекции, для будущего предполагаемого музея. Ездил во Францию на самые престижные аукционы и скупал оружие, картины, книги, рукописи, представляющие огромную историческую ценность. Потом он стал посылать меня для этой цели, зная, что я хорошо разбираюсь в предметах эпохи Империи, и я старательно пополнял его прекрасную коллекцию. На нее он денег не жалел даже в трудное время.

Но как я уже сказал, все шло рывками. То у него появлялась наличность, и мы срочно начинали что-то делать, то не было денег для оплаты даже его личного персонала, который находился в этом смысле в привилегированном положении. В результате атмосфера в его окружении была сложная, нервозная, трудная.

Один из его главных проектов, мечту о котором он долго лелеял, была реконструкция города Правдинска (бывший Фридланд) в Калининградской области, где произошла решительная битва 14 июня 1807 г. Исторический центр города сохранился неплохо, при мощном финансовом вливании его можно было бы отреставрировать и превратить в интереснейший музейный комплекс. Но едва мы только приступили к разработке этого поистине " фараонического" проекта, быстро стало ясно, что денег на такое огромное предприятие не будет.

Другим его проектом, с моей подачи, было создание исторического парка, где были бы созданы сектора по разным историческим эпохам: Древняя Русь, Европейское средневековье, Наполеоновская эпоха... где постоянно происходили бы исторические реконструкции, функционировал бы как живые замки и дворцы, были бы открыты таверны в старинном стиле и т. п. Но едва мы только начали подходить к проекту подобного центра, очень быстро выяснилось, что подобное дело нам явно не по зубам.

Однако какие-то деньги у Виктора Николаевича все-таки были кое-какие интересные идеи мы реализовали. Так летом 2006 г. в Польше собирались отмечать 200-летия сражения при Пултуске. Эта была битва с относительно ничейным результатом, где русская армия под командованием генерала Беннигсена отразила отчаянные атаки корпуса знаменитого маршала Ланна. Правда после битвы русская армия вынуждена была отступить и, как часто бывает в подобных случаях, обе стороны заявили о своей победе - русские потому, что остановили наступление французов, французы - потому что русские в конечном счете ушли с поля боя.

Для Польши, где едва ли бы стали отмечать победу русского оружия, результат идеальный - боевая ничья, все дрались как герои, и для развития туризма событие весьма интересное - ведь Пултуск всего в 60 км от Варшавы, сюда можно было бы по поводу 200-летия привезти кучу народа, только вот денег у польских властей на серьезное мероприятие не было, хотя все группы военно-исторической реконструкции центральной Европы мечтали бы приехать на такой праздник.

Батурин согласился по моей просьбе стать меценатом этого мероприятия, при условии конечно, что " его" человек будет главнокомандующим на поле сражения, главным, кто будет решать вопросы сценария организации этого огромного исторического действия. Переговоры при этом, как ни странно, шли трудно и нервно. Несмотря на то, что деньги давали мы, поляки гнули свою линию, часто отличную от наших идей. Очень неприятным сюрпризом для нас было то, что фактически нам запретили продавать билеты на трибуны, что могло бы вполне окупить мероприятие, как это делается на Ватерлоо в Бельгии. Ссылались на очень сложное польское законодательство в этом вопросе, которое фактически не дает возможности на подобных мероприятиях продавать билеты. Это можно сделать только при условии внесения какой-то космической страховки и. т. д. и т. п.

В общем, мы этого никак понять не могли, и Батурин хотел было уже послать польских чиновников ко всем чертям и плюнуть на это мероприятие, но тут польская сторона проявила смекалку: Батурину позволили за довольно умеренную плату развернуть выставку своей коллекции, и не где бы там, а в самом престижном театре Оперы и балета в Варшаве, где было грандиозное помпезное фойе, а летом театр не работал. В результате фактически только ради этой выставки, по правде говоря, великолепной, но также обошедшейся Виктору Николаевичу в копеечку, он согласился платить и за все остальное. Оформителем декора выставки я уговорил быть известного московского художника-декоратора Левенталя, который создал поистине грандиозную имперскую выставку, получившую название " Наполеон в Варшаве".

В результате Батурин дал деньги на все, что я просил: Во-первых, каждому участнику по окончании мероприятия мы выплатили по 100 евро, как компенсацию транспортных и иных расходов по прибытии на мероприятие. Редко, а почти никогда организаторы этого не делают.

Мы арендовали более сотни прекрасных, можно сказать " боевых коней", т. е. тех, которые уже участвовали во многих реконструкциях съемках фильмов. Кроме того, для их содержания на наши деньги были сооружены специальные боксы для каждой лошади. Мы обеспечили питание участников и мощнейшую пиротехнику.

Но особенно грандиозным было оформление, а точнее сказать, создание поля сражения. Дело в том, что поблизости от города Пултуск не было подходящих полей для реконструкции, где было место, чтобы " разгуляться" сражающимся и какого-либо склона холма или насыпи, чтобы разместить зрителей. Но вот совсем недалеко от замка я нашел такое место. Достаточно просторное и для зрителей словно специально высокая длинная насыпь-плотина против наводнений. На ней можно было устроить VIP-трибуны и удобно разместиться всем остальным многим тысячам зрителей. Но была только одна " маленькая" проблема - это пространство размером, как мне и требовалось, 500 м в длину, 250 м в глубину было не полем, а... лесом. Правда не лесом столетних дубов, а так, редкий лес, мало ценные корявые деревья, кустарник...

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒