Мамонтова Екатерина Андреевна: О.В. Соколов. Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти 10 страница

Награждение было назначено на 11 ноября. Этот день мало, что говорящий большинству русских, во Франции очень важная дата, 11 ноября 1918 г в вагончике маршала Фоша представители германского военного командования подписали акт о " перемирии", как это дипломатично называется, но фактически о капитуляции Кайзеровской Германии. Тем самым победоносно была закончена самая кровопролитная война в истории Франции.

Церемония была обставлена очень торжественно. Я пригласил моих друзей " офицеров" реконструкции " русских" и " французских", почетный караул из солдат 18-го линейного полка под командованием батальонного командира Жерара (в повседневной жизни подполковника Сергея Беляева), прибыли естественно все офицеры французской военной миссии вместе с генералом командующим миссией, но что особенно трогательно, пришли последние оставшиеся в живых ветераны эскадрильи " Нормандия-Неман", русские механики, обслуживавшие самолеты французских летчиков. Было необычайно волнительно получать поздравления от этих людей, которые рука об руку с французскими боевыми товарищами прошли самую страшную войну в истории, некоторые из них удостоились французских Военных крестов, но по статусу они уступают Ордену Почетного Легиона, основанного в мае 1802 г Наполеоном Бонапартом как главная награда Франции, которая равным образом призвана вознаграждать военные и гражданские заслуги людей, совершивших из ряда вон выходящие поступки во имя Франции.

Орден вручил мне посол г-н Жан Каде, и произнес речь о том, что я внес большой вклад в развитие русско-французских отношений и русско-французской дружбы, как за счет важнейших научных исследований, так и счет организации грандиозных мероприятий военно-исторической реконструкции, которые способствовали развитию добрых взаимоотношений между русским и французским народами. Для меня это был один из самых важных моментов в жизни и не раз после, когда я думал об этом, я вспоминал слова моего друга Лассаля: " Сир, значит наша жизнь не прошла зря! "

Глава 15

Испанские поля битв и английские джентльмены.

Если первые устные поздравления с награждением меня орденом Почётного легиона я получил от своего старого друга Лассаля, то первое письменное поздравление, написанное в самой изысканной форме, мне пришла от лорда и леди Бригхаус. Да, да, от самого настоящего лорда из древней аристократической семьи, предки которого вели происхождение от рыцарей Ричарда Львиное Сердце и оказались в числе тех немногих представителей древних родов английского королевства, которые сохранились несмотря на страшные потери британской знати в войнах " Алой и белой розы" в конце XVв.

Естественный вопрос, откуда эти люди знали меня и что нас связывало? А сблизила нас история Испанского похода Наполеона, где как известно французам пришлось сражаться не только с остатками испанской регулярной армии, ополченцами, партизанами, частями португальских войск, но и великолепными полками британской армии. Война в Испании 1808-1813 гг. с самого начала моих занятий наполеоновской истории привлекла меня своей мрачной романтикой. Это самая продолжительная, самая кровопролитная и самая неизвестная война наполеоновской империи. По жестокой иронии судьбы истории этой войны суждено будет сыграть огромную роль и в моей последней трагической любви... но об этом позже, а сейчас поговорим о самой Испанской кампании.

Когда человек чего-то очень сильно желает, к чему-то очень сильно стремится, он обычно так или иначе столкнётся с объектом своей страсти. Так вышло и у меня. В самом начале 1999 года я получил письмо из Испании из города Ла-Корунья от некого Мануэля Аренаса, известного книготорговца и председателя исторического общества, поставившего перед собой цель провести первое крупное мероприятие исторической реконструкции на территории Испании.

Нужно сказать, что до этого о военно-исторической реконструкции в этой стране не было слышно вообще. Первая группа реконструкторов в Испании возникла лишь в конце девяностых годов под руководством упомянутого Мануэля Аренаса. Их было человек 15-20 в мундирах королевской испанской артиллерии. Удалось Мануэлю изготовить и две пушки наполеоновской эпохи, и он со своей группой устраивал небольшие показательные выступления в своем родном городе Корунья и в соседнем Ферроле, где хорошо сохранилась старинная крепость. Но Мануэль мечтал дать толчок для рождения многочисленных реконструкций наполеоновской эпохи в Испании Как известный богатый предприниматель он был вхож в кабинеты многих чиновников и был знаком с сенатором-мэром Коруньи. И Мануэль добился выделения крупных финансовых средств на проведение 190-летнего юбилея битвы, которая произошла 16-го января 1809 года рядом с этим городом.

Денег было много, а вот " солдат" было не просто раздобыть. Тогда никто из реконструкторов ничего не слышал о таких мероприятиях в Испании, и это в понятно, так как их и не было. Пришлось заманивать людей полностью оплаченными дорожными расходами и обещанием шикарного приема. Так удалось добиться согласия на приезд около двухсот великолепно экипированных английских реконструкторов, благо они могли очень удобно и приятно совершить путешествие из Англии на круизном судне. А вот французскую " армию" собирали с миру по нитке. Согласилось приехать несколько десятков реконструкторов из Франции, несколько немцев, итальянцев и англичан во французских мундирах. Наконец сами артиллеристы Мануэля также должны были " сражаться" за Французов, благо и униформа была почти точной копией французской, а испанские пушки были просто напросто сделаны по системе Грибоваля. Так удалось набрать человек 150-200.

Оставалось подобрать командира.

И тут у Мануэля не было вопросов. Ещё в начале девяностых годов он прочитал обо мне несколько статей во французских журналах и видел репортажи по TF1, и как позже он сказал мне, именно мой пример вдохновил его на создание реконструкции в Испании. Поэтому он не представлял себе первую большую " битву" на территории его страны без моего участия.

Я согласился прибыть в Ла-Корунью с тремя моими офицерами, Анной и наемным водителем, который с тысячью приключений довез нас на микроавтобусе из Петербурга в Ла-Корунью, с одного конца европейского континента на другой.

Так летом 1999 года я возглавил в реконструкции сражения при Корунье разноплемённое войско из французов, русских, немцев, англичан, итальянцев и испанцев!

Передо мной была отлично обмундированная и дисциплинированная английская " армия" под командованием сына лорда Бригхауз Рональда Бригхауза (напомню, что сын лорда принимает титул лорда только после смерти отца). Рональд исполнял роль генерала Мура, командовавшего британскими войсками в битве под Коруньей, а я соответственно роль маршала Сульта, который вёл французов. Контраст между " армиями" реконструкции был разительный - со стороны англичан стройный ряды, со стороны " французов" отдельные кучки " солдат" в разномастных мундирах. Но с учётом того, что битва при Корунье в январе 1809г закончилась боевой ничьей (правда со стороны англичан погиб сэр Джон Мур, а его армия после сражения поспешно покинула Испанию на кораблях), сценарий нашего исторического спектакля был соответствующий. Та и другая " армии" должны были изобразить атаки и отходы, и " бой" должен был завершиться возвращением всех на исходные позиции, но после " гибели" по сценарию английского главнокомандующего, руководство британскими отрядами принял некто Алан Ларсен, известный в исторических кругах как яркий английский шовинист и хулиган на поле " боя". С учётом того, что реконструкторы из Великобритании встречались до этого с французами только на поле Ватерлоо, где все кончалось конечно же разгромом французов, видя также очевидный контраст между " армиями", он решил похулиганить, и в конце " битвы" наплевав на все сценарии, повёл красные линии английской пехоты в яростную атаку. Конечно никто никого не убивал, но вид плотно сомкнутых взводов, в которых стояли здоровые агрессивные мужчины, отбрасывавшие тех, кто пытался их остановить ударами корпусом и прикладами, произвели свой эффект. Моё " войско" позорно побежало и побежало не символически " по-театральному", а по-настоящему.

Но увидев это, я закричал на всех европейских языках, которые знаю: " Стоять! Стоять со мной! " и так собрал горсть солдат разных наций. Они, видя мою решимость, собрались вокруг меня и склонили штыки в сторону " врага". Тотчас беглецы, устыдившиеся своей ретирады, стали присоединяться к группе храбрецов, и английские отряды лихо гнавшие до этого моё войско, остановились. Им стало понятно: либо драться по-настоящему и возможно даже с пролитием крови, либо встать на месте. В результате вся английская " армия" остановилась, а все " французы" собрались вокруг меня.

И тогда Алан Ларсен, подскакав к нам с перекошенным от злобы лицом, закричал (конечно по-английски) чтобы мы убирались с поля. Увидев подобную наглость, я не стал даже пытаться что-либо объяснить ему на своем далёком от идеала английском языке, а просто отправил Алана с его войском куда подальше крепкими русскими выражениями. Конечно мой оппонент не понял значения слов, зато уловил интонацию безошибочно. Более того сам факт того, что человек отвечает ему не на английском, единственным, по его мнению, языком " не дикарей" привёл Алана в ярость. Будучи прекрасным наездником, он поскакал прямо на меня и попытался рубануть саблей, конечно не с целью убить или ранить, но стукнуть чувствительно. Но я в юности серьезно занимался фехтованием и без труда отразил удар. Тогда Алан, выкрикивая ругательства, стал ставить своего коня на дыбы, чтобы сдвинуть меня с места и испугать. Я сделал тоже самое, отвечая принципиально только по-русски. В результате поняв, что запугать меня и моих " солдат" не удалось, Алан, покраснев от гнева, приказал своим отойти чуть назад. " Битва" окончилась...

Так состоялась моё первое знакомство с англичанами. Как ни странно, английские реконструкторы не только не стали меня осуждать за этот эпизод, но наоборот прониклись уважением, а Алан Ларсен если и не стал другом, то по крайней мере вёл себя по отношению ко мне на наших мероприятиях, как хороший товарищ. По иронии судьбы Алан станет одним из первых, кто после произошедшей в ноябре страшный трагедии, передал мне слова поддержки.

Что же касается Рональда Бригхауза, то в течение нескольких лет мы работали с ним в Испании в идеальных партнёрских взаимоотношениях, а на одном из мероприятий я имел честь познакомиться с его родителями лордом и леди Бригхауз.

Битва при Корунье стала для Испании примерно тем же, чем для российской реконструкции поход 1988г. Власти Короньи под руководством мэра Васкеса Васкеса (я не ошибся, имя и фамилия этого человека звучат одинаково! ) постарались " придать баталии" максимальный резонанс в СМИ, а приём участников был проведён на высочайшем уровне. Для " командующих" войсками был дан торжественный ужин в роскошном дворце, который представляет собой мэрия этого богатого города. На ужине присутствовали 12 человек: сенатор-мэр Васкес Васкес, английский принц член королевской семьи (не помню какой именно), посол Великобритании, какой-то представитель испанской королевской семьи, министр культуры Испании, автор этой книги, Рональд Бригхауз, Мануэль Аренас и ещё четверо человек - генералы современной испанской армии и высокопоставленные чиновники. По списку приглашенных понятно, как отнеслись к этой первой масштабной реконструкции в Испании власти Коруньи... а у меня в памяти от ужина осталось то, что никогда в жизни, даже в Бургундии (! ), я не пил такого восхитительного вина.

Но если серьезно, после " битвы" в Корунье повсюду в Испании стали возникать одна за другой группы военной реконструкции, и соответственно скоро " баталии" на испанской земле посыпались как из рога изобилия, благо испанская кампания длилась шесть лет, прокатилась война по всей стране и повсюду на территории Испании есть места, связанные с событиями 1808-1813 годов. Так я стал чуть ли не профессиональным маршалом Сультом, ибо меня в первые годы испанской реконструкции приглашали на все битвы на роль главнокомандующего. Корунья, Альбуэра, Медина де Риосеко, Касталья, Какабеллос, Виттория, Бургос... Во многих этих сражениях командовал маршал Сульт. Дело дошло до того, что в Корунье вышла книга о боевых действиях французов в Галисии (северо-запад Испании), где на обложке вместо портрета Сульта, командовавшего здесь корпусом, было помещено моё фото, конечно в мундире французского генерала (отличить мундир дивизионного генерала, который я всегда носил, от мундира маршала может только хороший специалист). Так с подачи моего знакомого Мануэля Аренаса я стал " крёстным отцом" испанской реконструкции. Особенностью мероприятий в Испании, которые устраивал Мануэль с моей помощью было то, что часто они проходили в местах, где великолепно сохранились исторические пейзажи поля сражений такими, какими они были два века назад. А лучше всего смотреть поля битв с седла боевого коня. Он пройдёт и поднимется на холм, проскачет по топкому полю, взберётся на откос, где не пройдёт ни одна машина, а с лошадьми, как мог понять читатель из главы 9 на " битвах" в Испании дела обстояло очень неплохо.

Свой первый объезд поля битвы и его окрестностей я совершил в 2001году в горах под Какабеллосом. Было интереснейшее приключение, о котором я не могу не рассказать, настолько оно походило на путешествие во времени.

Для начала отмечу, что Какабеллос - это прекрасно сохранившийся старинный городок на дороге паломничества в Сантьяго де Компостелла. Уже в Средневековье он процветал за счёт бесчисленных странников, идущих поклониться мощам святого Якова. В центре города сохранилось масса домов XVI-XVIII веков, здесь нет никакой промышленности, город живёт только туризмом и виноделием, так что пейзажи вокруг Какабеллоса словно сошли с картин старых мастеров.

Так как наши основные мероприятия происходит обычно в субботу и воскресенье, лошадей привезли в пятницу утром. Их выгрузили и привязали к коновязи. Со своим старым другом, в реконструкции лейтенантом драгунского полка Жаном Ланном, (в современной жизни архитектором Ильей Соколовым), тем самым, который чуть не замёрз в " отступлении из России" (смотри главу 13), я подошел к коневладельцу, поздоровался с ним, обменялся парой слов, а потом спросил:

- Нельзя ли было бы нам испробовать сейчас наших коней, ведь нам выступать на них сегодня вечером?

Владелец лошадей любезно ответил:

- Сеньоры, кони привезены для вас. Берите, когда вам нужно.

Такое в России нечасто можно было бы услышать от поставщиков лошадей для наших мероприятий.

- А если мы с моим адьютантом немного покатаемся за городом?

- Ну конечно, я же сказал, что лошади привезены для вас.

Тогда, не долго думая, мы с Жаном вскочили на коней и поехали по старой грунтовой дороге. Скоро мы оказались в невысоких, но необычайно живописных горах. И вот, проехав примерно полтора часа, мы увидели где-то в паре километров впереди в глубине долины деревушку, которая с такого расстояния показалось словно сошедшей с картины XVIII века, настолько она не имела ничего общего с современными населёнными пунктами.

Я предложил моему другу доехать до неё, и он с готовностью согласился. Спустившись по горным тропинкам, мы въехали в деревню. Ощущение было такое, что мы через какой-то невидимый портал переместились на 200 лет назад...

Старинные дома, булыжная мостовая, ничего современного и полная тишина... Ничего, ни людей, ни тем более машин. Был слышен только стук подков наших коней. Мы с недоуменным восторгом смотрели по сторонам, не так часто совершаешь путешествие во времени!

Но вот нам попался на глаза единственной житель. Это был почтенного вида сеньор, который задумчиво курил сигару, и увидев нас невозмутимо поздоровался. Мы ответили тем же. Тогда испанец спросил, а не мог бы он пригласить нас к себе в гости на бокал вина?

Мы ясное дело не стали отказываться от приглашения, тем более хотелось немного передохнуть после скачки по горам. Мы спрыгнули на землю, привязали наших коней и каким-то старинным железным кольцам и вошли в дом.

И здесь мы снова все также были в начале XIX века. Интерьер, обстановка, посуда - все было из " нашей" эпохи... Мы поговорили с нашим новым знакомым и узнали от него " тайну" деревни. Дело в том, что Сан-Клементе, как она называлась, была деревней виноделов, а так как дело было где-то в середине сентября, во всю шёл сбор винограда. Это для виноделов время священное. Все от мала до велика уходили собирать виноград с рассветом, а возвращались лишь с закатом, ведь виноград должен был быть собран вовремя.

Мы поблагодарили нашего любезного хозяина за прием, сели на коней и вернулись в Какабеллос, где как и принято в Испании все торжества начались вечером. После парада, во время ужина, который как и положено был очень поздно, я рассказал всем кавалеристом, французским и английским об удивительном путешествии в прошлое, которое мы совершили с Жаном и предложил назавтра утром всем отправиться в это удивительное место. Все кавалеристы с энтузиазмом согласились. И вот в субботу рано утром отряд из двух десятков всадников во французских и английских мундирах направился в Сан-Клименте. Зная дорогу, мы добрались до цели нашего путешествия сравнительно быстро и снова оказались в деревне, где никого не было. Удивление французов и англичан было искренним, никто не предполагал увидеть такое!

Но оказавшись в деревне " нашего времени", мы решили использовать это по " полной программе". Устроили игровой бой для себя, скакали по старинным улочкам, сходились в сабельных сшибах, палили из карабинов и пистолетов. Думаю, что если бы мы устроили такое где-нибудь в Германии или во Франции, то оказались бы в полиции. Но здесь не было ни души, только ставня одного из окон приоткрылась и снова закрылась, но никто не сказал нам ни слова.

" Бой" завершился, мы вдоволь насладились путешествием по прекрасному Сан-Клементе. Я построила отряд в колонну по два, и мы собирались уже выехать в Какабеллос, как вдруг появился вчерашний испанец со своей неизменной сигарой в зубах и поздоровавшись со мной сказал:

- Сеньор, у Вас сегодня много друзей, столько много, что я не смогу вас всех принять у себя дома, но не угостить вас я не могу...

Из с этими словами он выкатил бочонок вина! Ведь деревня была деревней виноделов. Отряд спешился, мы привязали лошадей к каким-то деревянным балкам и с огромным удовольствием выпили великолепного терпкого темно-темно красного густого вина за здоровье хозяина и за гостеприимную и Испанию.

Но вот мы вернулись в город. Вечером мы должны были реконструировать уличный бой в Какабеллосе, который происходил в январе 1809 г. На средневековых улочках это смотрелось просто грандиозно! Грохот ружейных выстрелов, дым, скачущие кони и схватки на саблях... А вот и показалась наша артиллерия, два 12-ти фунтовых орудия системы Грибоваля. Я приказал развернуть батарею прямо на улице и дать зал по отступающим англичанам. Раздался ужасающий грохот двух тяжелых пушек, а вслед за звуком выстрела звенели разбитые окна и посыпалось стекло от витрины небольшого магазинчика. Я остановился в нерешительности, но тут ко мне подбежал какой-то испанец в мундире ополченца и сказал, что нет ничего страшного, это даже очень эффектно, и мэр за все платит: " Бейте, так, чтобы все гремело! "

Уговаривать нас было не надо. Продвигаясь по узкой улице вслед отступающему неприятелю, наша батарея грохотала без перерыва, и с каждым залпом сыпались со звоном разбитые стекла окон и витрин!.. Оказалось, что мэр города, он же самый крупный бизнесмен Какабеллоса, главный устроитель и спонсор этой " баталии" был фанатиком наполеоновской эпохи и платил за все расходы.

Но вот пройдя по длинной улице почти километр, мы вышли на центральную площадь, поистине шедевр архитектуры. Здесь стоял старинный собор и дома XVI-XVII веков. И здесь закипел отчаянный " бой" с испанским ополчением. Мы пошли в конную атаку, как вдруг какой-то испанец бросился на меня, и схватив стальной хваткой за мою правую руку, державшую саблю, замахнулся навахой, чтобы всадить мне её в бок, полагаю символически, и сбросить с коня уже вполне реально.

Этот человек был явно вдохновлён картиной Гойи " 2 мая 1808г", где изображено как испанцы нападают на конных мамелюков на службе Наполеона, стаскивают их с коней и режут навахами.

Я опешил, так как моя правая рука с саблей была парализована могучей дланью испанца, а левой я держал поводья горячего коня, и бросить их было крайне опасно. Я уже начал валится из седла, как вдруг сверкнул клинок палаша я обрушился на голову испанского " партизана", упавшего тотчас под копыта наших коней. Это Жан, скакавший следом за мной, рубанул своим палашом испанца по голове, не острием конечно, но так убедительно, что " партизан" был опрокинут наземь.

" Бой" продолжался ещё полчаса, уже на пространстве за площадью. Все закончилось прекрасно, публика была в восторге... Мы спешились и направились отдохнуть после горячей реконструкции, если так можно назвать опасный спектакль, участниками которого мы стали, как вдруг ко мне подошел Лани и сказал обречённо:

- Сир, дела плохо... Нам теперь наверняка не оплатят наши дорожные расходы и билеты на самолёт. Человек, которого я зарубил - это мэр города.

- Жаль, -ответил я, положив руку на плечо друга, -Но ты сделал всё верно. Не мог же ты дать сбросить с коня твоего командира!

Разговаривая так, мы шли к месту, где намечался пир после битвы, как вдруг мы увидели плотно сбитого мужчину лет 45-50 с перевязанной головой, одетого в мундир ополченца.

Этот человек, увидев нас, неожиданно издал радостный возглас и бросился к нам на встречу. Заходясь от восторга, он принялся нас обнимать и пожимать нам руки. Он говорил, что он просто на вершине счастья, ибо ему показалось, что он побывал в настоящем бою Испанской кампании! Оказалось, что это был " зарубленный" мэр. Так мы с Жаном стали самыми почётными гостями. Естественно, что в все расходы нам с избытком возместили, поблагодарили за великолепно проведённую реконструкцию и подарили кучу подарков! Вот какие мэры бывают в испанских городах!

Но основным нашим " неприятелем" в Испанской кампании были конечно не " ополченцы", а английские реконструкторы. Должен признать, что несмотря на всю спесь представителей этой нации, по отношению к тем, кого они уважают, они в большинстве случаев ведут себя как джентльмены.

Так с " лёгкими драгунами" 15-го полка, с которыми я сражался на улицах Какабеллоса и позднее в других " баталиях", мы не были друзьями, и даже вне игрового поля боя держали дистанцию. Но тем не менее со стороны этих людей я чувствовал уважение и со своей стороны уважал и как честного от важного врага.

Так, например, в конных сшибах на улицах города, о которых я писал, английские всадники рубились со всей силы, наотмашь... Но это было " театральное" фехтование, били не с целью поразить человека, а стремились нанести сильный удар по оружию, по уже поставленной в защиту сабле. Со стороны казалось, что мы убиваем друг друга, звенели сабли, летели искры от клинков, бешено ржали кони, но это было только внешним эффектом. Ни разу я не получил от английских драгун никакого подлого удара, ни тем более толчка, чтобы вышибить из седла. Конечно это было суровая мужская " игра", ведь кто-то мог, получив сильный удар даже " по защите", не удержаться в седле и рухнуть наземь, а тем более на булыжники, и получите тяжелое ранение, а то и просто разбиться. Так известный польский генерал на службе Наполеона, Винценты Красинский прошел десятки сражений эпохи Империи, сотни раз был под пулями и под ядрами, но погиб вовсе не в бою. Будучи уже генералом на русской службе по дороге на парад в Варшаве, его сбросил конь на булыжную мостовую, и Красинский разбился насмерть!

Так что наши игры были не лишены опасностей, и мы с моими английскими противниками прониклись друг к другу большим уважением. Что уже говорить о шотландцах! Среди них был старый волынщик, настоящий шотландский горец и соответственно человек не слишком симпатизирующий англичанам. Как-то после очередного " боя" в Испании он подошёл ко мне и с чувством крепко пожимая мою руку, он на английском языке с сильным шотландским акцентом, сказал:

- Ты огненный человек! Мы уважаем тебя! Очень уважаем... Зачем вот только ты носишь этот синий мундир! - он тыкнул пальцем в мой мундир французского генерала, - Сними его и надень шотландский плед! Мы примем тебя, как своего командира!

Конечно это было сказано под наплывом тёплых чувств, возникающих, когда воин видит нечто заслуживающее уважения, но всё-таки слова эти были сказаны не просто так.

В 2002 году мне позвонил на домашний телефон из заграницы. Человек говорил по-французски, но с явным английским акцентом. Он сказал, что английские реконструкторы приглашают меня на огромный военно-исторический фестиваль, который должен состояться если не ошибаюсь в мае, километрах в ста к северу от Лондона. Фестиваль по всем эпохам от Древнего Рима до Второй мировой войны. Будет до трёх тысяч человек, из них около 600-700 занимающихся наполеоновской эпохой. Причём, как позже выяснилось, я был единственным приглашенным не англичанином (не по униформе, а по паспорту)!

Я поблагодарил, но ответил, что это конечно замечательно, но я ношу мундир генерала, зачем им нужен генерал без войск? Человек на другом конце провода ответил что-то невнятное. Я только понял, что со мной свяжутся позже.

Действительно, через три дня мне позвонили, и я услышал в трубке тот же голос:

- Мы поговорили с командирами всех английских групп, реконструирующих наполеоновскую армию, и они согласились встать под Ваше начало. Так Вас устроит?

Я ответил, что это большая честь и, конечно, на таких условиях я обязательно приеду. Я получил английскую визу в Санкт-Петербурге, но ехать до Лондона мне было совсем недалеко, так как весной я был приглашен читать курс лекций в Сорбоннском университете в Париже. Так что, взяв билет на скоростной поезд Париж-Лондон, я приехал в английскую столицу на вокзал с не слишком приятным для французского генерала названием Ватерлоо. Здесь меня встретили англичане, по инициативе которых, я был приглашен в Великобританию. Пару дней я жил в английской семье и немного освежил свои знания языка, погулял по Лондону, посмотрел на королевскую гвардию у Букингемского дворца, а в пятницу утром мы поехали на фестиваль. Огромный военно-исторический лагерь расположился у стен старинного замка.

В первый момент после приезда, взглянув на то, что у меня окружало, я сказал себе:

- Ну такой же бардак, как у нас...

По лагерю ходили люди, кто в исторической форме, кто без формы. Кругом ездили и разгружались десятки машин, везде было суета и толчея... Но к вечеру, к моему гигантскому удивлению, в лагере всё изменилось. Не осталось ни одной машины, все они были отогнаны на отдалённую стоянку, а все обитатели лагеря, разделённого по секторам по эпохам, оделись в одежду своего времени: рыцари в средневековые костюмы, пикинёры армии Кромвеля в свои плащи и пурпуэны, солдаты начала XIX века в униформу армий Веллингтона и Наполеона. Кругом были только исторические палатки и шатры, а люди, приехавшие на фестиваль, находились каждый в лагере на свою эпоху. Для тех, кто любил выпить и пошуметь в полукилометре от лагеря в огромном ангаре был устроен бар, где можно было пить и кричать, не мешая другим.

В лагере же запылали костры, вокруг которых сидели " солдаты" и " офицеры", негромко напевая песни своих эпох и пили, много пили... чая с молоком!

О, Боже, никогда бы не подумал, что можно так заваривать чай! Сначала наливают треть чашки холодного(! ) молока, бросают туда чай, и только потом наливают кипяток. Может так делали только на нашем биваке? Не знаю, но думаю, что так делали все.

Я никогда так хорошо не спал в историческом лагере, как в эту ночь под приглушенный разговор солдат, негромкие красивые старинные песни и тихий звон котелков, кружек и ружейных замков...

Рано утром я был, как и положено в палатке английского главнокомандующего, чтобы договориться о наших планах. Сэр, имя которого я не помню, любезно принял меня в огромный палатке, обставленной антиквариатом начала XIX века. Можно было подумать, что как в Сан-Клементе, я на машине времени перенёсся на 200 лет назад. Генерал предложил мне сесть. Я несколько растерялся. Кроме его личного кресла, стояло ещё пара красивых кресел, но на одном лежал мундир и шпага, на другом офицерский пояс-шарф, шляпа и ещё Бог знает, что. И я из скромности решил присесть на, как мне показалось, небольшую " изящную табуреточку". На ней лежала только старинная карта. Я приподнял карту, но едва уселся на " табуреточку", как она с треском разлетелась на кусочки.

- Жаль, - невозмутимо спокойно сказал английский генерал, - Это был столик XVIII века для карт... Но ничего страшного.

Только тут я понял, что значит настоящий джентльмен. На его лице не дрогнул ни один мускул, и он остался таким же спокойно-любезным, как и в начале нашей встречи. Чтобы окончательно развеять все сомнения насчёт того, что это маленькое недоразумение никак не повлияло на наши отношения, он, выглянув из палатки и увидев ненастную погоду, сказал с серьезно видом:

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒