Глава 7. Безотказность

Первое слово, которое я слышу после каждого своего пробуждения, это ненавистное «Айла». Альпин произносит его участливо, но как же это злит меня! Просто невозможно описать, как я злюсь и как тщательно скрываю эту злость.

Альпин будто чувствует, что я пробуждаюсь. Не проходит и нескольких минут, как он заглядывает ко мне в комнату, твердит ненавистное «Айла». Ну и иногда зовет на прогулку. Чаще всего я отказываюсь, но один раз мне все же пришлось согласиться.

Вот и сегодня. Не успела я открыть глаза, как пришел Альпин.

— Айла, — пауза, — я здесь, чтобы сообщить вам замечательную новость.

— Какую? — спросила я хмуро, даже не взглянув на него. — Что-то с моими крыльями? — поняла вдруг.

— Вы, как всегда, проницательна, — я посмотрела на него: Альпин кивнул. — Я пришел, чтобы сообщить результаты последних анализов. Но я не скажу их прежде, чем вы подниметесь с кровати. Так нам будет говорить гораздо приятнее.

— Да.

Я села, откинула за спину спутавшиеся светлые волосы и заметила, что Альпин следит за каждым моим движением, в том числе, и за этим. На секунду поднявшись с кровати, я расправила одеяло и забралась на него сверху.

Альпин приблизился, сел рядом со мной, смущая меня своей близостью, и произнес:

— Итак, дорогая Айла. С вашими крыльями все в порядке. И у нас нет больше оснований задерживать вас здесь больше, чем на два-три дня.

— То есть, — я облизала вмиг пересохшие губы, — я смогу уйти?

— Только по прошествии этих дней, — Альпин все же кивнул. — Но, знаете, дорогая… Вы очень проницательны, вот в чем я точно не могу упрекнуть вас. И поэтому вы должны были догадаться обо всем первее, чем я осмелился об этом сказать. Но, чтобы подтвердить ваши догадки, слушайте…

Я не слушала.

Моя голова была забита совсем иным. Я думала о том, как покину лечебницу, как вернусь в комнату. К себе. И воспоминаниям, причем не только неприятным. Некоторые из этих воспоминаний, наоборот, вызывают в сердце моем теплоту. И я верила, что, как только вернусь к себе, встречусь с Фредериком. И я расскажу ему гораздо больше, чем когда-либо говорила в его присутствии. О своих чувствах, в надежде, что Фредерик признается: эти чувства наши.

Мне очень, очень хотелось вернуться в свою комнату.

— Мне очень интересно услышать, что вы думаете по этому поводу, Айла? — прорезались в сознание слова Альпина.

Я не слышала, о чем он говорит, но о примерном смысле его слов догадывалась.

— Знаете, Альпин, — и глупая улыбка, появившаяся на моем лице, шла в разрез с произнесенными мной словами: — Мне кажется, что ничего не выйдет.

— Почему вы так думаете, Айла? — опешил он. — Вы считаете, что не сможете стать достойной мне женой?

А оно вон как: оказалось гораздо серьезнее, чем я представила.

Мне только что сделали предложение, судя по всему.

То, чего в своей земной жизни я так и не дождалась.

— Да, — я кивнула, наклонив голову. — Так я и считаю.

— Но ведь я сказал вам, что спешить мы не будем. Попробуем войти друг к другу в доверие, и если мы категорически не сможем ужиться, то расстанемся. И все же, Айла, — теперь улыбался Альпин. — Я не услышал от вас четкое «нет». Надеюсь, это значит, что вы подумаете.

— Я…

И замерла, встретившись взглядом с холодными глазами удивительного небесного цвета.

— Обещайте мне, Айла, — прошептал Альпин, склоняясь к моему уху. Легко коснувшись щеки холодными губами, он отклонился и произнес: — Обещайте мне подумать.

Я все давно продумала, пока лежала, разглядывая идеально белый потолок. И в моих планах не было, не было, не было Альпина!

— Эта большая честь, но…

Он коснулся пальцем моих губ и сказал:

— Вы обещали подумать. Я приду к вам чуть позже, Айла. И тогда я надеюсь услышать ответ, который удовлетворит нас обоих.

Альпин поднялся с кровати и удалился, оставив меня в одиночестве.

Все безнадежно, просто безнадежно, и своей безотказностью я подарила Альпину надежду. Надежду на то, что я отвечу: «Да». Зачем надеяться на отрицательный ответ?

Что он нашел во мне? Что?

Я не знала.

Как не знала и то, что делать дальше.

Впервые за все время, проведенное в больнице, я размышляла в движении. Я мчалась — от одной стены комнаты к другой, от угла к углу. Если бы я могла, то коснулась и потолка. Но я не могла. Я металась, как тигрица в клетке, я не знала, не знала, не знала.

Не знала!

А потом дверь распахнулась. Я в тот момент стояла к ней спиной и решила, что это Альпин, и не собиралась поворачиваться. Ни за что. Но прозвучавшее следом «Айла» было не тем, какое я изучала за эти дни.

Оно было гораздо более желанным.

И я бросилась, побежала к двери, чтобы через пару секунд оказаться в объятиях.

Это был Фредерик. Фредерик, мой Фредерик.

Я подняла голову, встретилась взглядом с колдовскими глазами и первая потянулась к его губам. У нас случился поцелуй, и я не совру, если скажу, что он был самым приятным из всех поцелуев, в которых я принимала участие.

Когда воздух закончился, я отклонилась назад.

Фредерик гладил меня по волосам. Когда у него наконец появилась возможность говорить, он прошептал:

— Я тоже очень скучал по тебе. И все-таки я должен предупредить тебя, Айла: у нас мало времени. Твое убежище охраняет злобный Цербер, но так удачно совпало, что мы с ним хорошие друзья. По дружбе он пропустил меня, но, знаешь, тут есть и другие желающие броситься на твою защиту.

Я рассмеялась.

— Ты теперь все знаешь, так? Знаешь, что у меня растут крылья?

— Знаю, — он кивнул. — Когда-нибудь мы сможем летать вместе.

Вместе?..

Фредерик снова провел ладонью по моим волосам, а потом подтянул меня к себе и вновь поцеловал. Мы целовались жгуче, страстно. В этом поцелуе была тоска, в нем было предвкушение. И все проблемы мигом вылетели из головы.

Я была права.

Ради такого не стыдно будет умереть.

Я не успела осознать, что мы очутились на кровати. На одно лишь мгновение очнулась, когда почувствовала, как горячими руками Фредерик касается моей обнаженной коже. Платье осталось лежать на полу, как и рубашка Фредерика.

Но я не собиралась ничего прерывать.

Я хотела этого. Мне это нравилось. И это могло меня спасти.

Я сама была в огне, и огонь был внутри меня. Это будто предсмертная агония — однажды я уже испытала ее. Но тот раз закончился действительно смертью. Сейчас же — я возрождалась.

Как феникс — из пепла.

Мои глаза — не тучи, пепел. Ведь может быть так?

А потом мы лежали в кровати, такой тесной, не предназначенной для двоих. Жар уменьшился, но не ушел окончательно. Он всегда будет рядом.

Фредерик касался меня, я — его… И внимательно следила за выражением его лица. Он улыбался, когда случилось все то, что… произошло между нами. Но сейчас стал напряженным.

— Что-то не так? — спросила я тихо.

— Все хорошо, — отозвался он. — Сейчас — так хорошо, как никогда не было прежде.

— Тогда скажи мне, чем ты огорчен. Что случилось за то время, что мы не виделись. Фредерик, — он вздрогнул. — Я должна знать, понимаешь?

— Понимаю, — Фредерик кивнул. — Но перед этим тырасскажешь, что произошло у тебя. Кроме крыльев. Когда я вошел в комнату…

— Я была зла. Знаю. — Не в силах устоять, я потянулась губами к его лицу и отпечатала на гладкой щеке след от поцелуя. Это будет моя метка. — Тут, действительно, случилось нечто такое…

— Что?

— Что заставило меня изрядно поволноваться, — я фыркнула. — Мне предложили стать женой. Я не давала на это никакого повода, честное слово! Но предложение все же прозвучало.

— Правда?

Фредерик посмотрел на меня с удивлением.

Его левая рука, скользящая по моей спине, остановилась возле лопаток, осторожно обвела то место, где росли крылья. Это как будто был поцелуй. Касания Фредерика казались мне мягкими-мягкими. Никогда в жизни я не испытывала ничего более прекрасного.

А ещё у него были крылья — пух. Легкие и донельзя приятные на ощупь. Они накрывали нас вместо одеяла.

— Правда, — я кивнула. — Я отказалась, но меня вынудили подумать. Знаешь, Фредерик, я уже все придумала, давным-давно.

Его лицо стало ещё более задумчивым. Переносицу перерезали морщины, и я поспешила провести по ним пальцами, будто могла разгладить.

Несколько секунд мы молчали, а потом я напомнила:

— Ты обещал мне рассказать о своих переживаниях. Взамен.

— Да, — Фредерик вздохнул. — Айла, мне бы так не хотелось нагружать тебя моими проблемами… Но ты хочешь знать, и я не выдержу, если не поделюсь. Я не могу никому доверять, кроме тебя, — сердце затрепетало: слова Фредерика звучали очень искренне. — Поэтому слушай.

Я затаила дыхание.

— Когда я был мальчишкой — земным мальчишкой — то, как и каждый ребенок, мечтал, чтобы мать была рядом. Но она умерла, когда мне исполнилось семь.

— Мне так жаль… — прошептала я.

— И через некоторое время я пришел к ней. Представляешь? Мы не могли встретиться при жизни, зато смогли встретиться после смерти! — он взглянул на меня, ища поддержи, и я снова поцеловала его, на этот раз — в висок. — Мать оказалась там… среди наших. И я сразу ее узнал. У меня вновь была семья. И если все годы жизни я убеждал себя, что семья мне не нужна, то тогда… она появилась. И все убеждения меня покинули. Понимаешь?

Я кивнула.

— А сейчас она заболела. Никогда не думал, что темные могут заболеть. Черт… Она смертельно больна, Айла. И никакое из земных лекарств не может ей помочь. Я узнал об этом пару дней назад, но до сих пор не могу отойти.

— Что я могу сде…

Я замерла, так и не закончив фразу.

Артефакты. Светлые владели артефактами, с помощью которых помогали людям. И я помнила, отлично помнила: среди них имеется тот, что может исцелить любого.

— Арфа жизни, — произнесла я серьезно. — Мы ей владеем.

Вот только она используется очень редко и хранится под замками.

Это — слишком серьезная вещь, чтобы так просто ей разбрасываться.

— Что это? — нахмурился Фредерик.

— Она могла бы излечить твою мать. Я знаю… Но я не знаю, смогу ли ее достать.

В глазах Фредерика на секунду вспыхнула надежда, и я четко поняла, что смогу все, лишь бы помочь ему. Я смогу все, и я согласна на это. На все. На все…

Кажется, в коридоре прозвучали шаги.

И их услышала ни я одна.

Фредерик поднялся, поднял одежду с пола. Собираясь, проронил:

— Мне нужно идти, Айла. И насчет твоей проблемы… Я думаю, ты должна согласиться. Здесь редко выпадает такой шанс.

— Нет! — воскликнула я. — Даже думать не могу о подобном. Ты говоришь что-то ужасное, — покачала головой. — Ты не веришь, что…

— Что же?

— Что я люблю тебя, — поднялась следом, не слишком беспокоясь об одежде. — Я люблю тебя, и я сделаю все, что тебе помочь. Слышишь?.. Слышишь?!

— Слышу.

И он легко поцеловал меня в губы, как будто прощался.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒